Текст книги "Сладкий грех"

Автор книги: Дебра Маллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, – он отрицательно покачал головой. – Два года моей жизни прошли в одиночестве, я заперся в своем имении, пытаясь найти спасение в музыке. Я оплакивал крах мечты, которой никогда уже не суждено сбыться.

– О, Вайльдхевен! – Не в силах больше сдерживать себя, она преодолела разделявшее их пространство и коснулась его руки. – Может, мечта не умерла, ей всего лишь суждено исполниться позже?

Он нехотя улыбнулся и взял ее руку в свою.

– Возможно. А может, мне просто суждено быть одному.

– Человек может чувствовать себя очень комфортно, оставаясь в одиночестве. Никаких обязательств, упреков, полная свобода на самом деле. – Она улыбнулась. – Но ведь вам не этого хочется, правда? Вы хотите семью. И вы должны получить желаемое.

– Я знаю, чего хочу. – Он сжал ее руку, и их пальцы переплелись. Ладони соприкоснулись – никаких перчаток, плоть к плоти. Его рука почти поглотила ее ладонь.

– Вайльдхевен…

– Я не лгал, когда говорил, что вы первая женщина, привлекшая мое внимание после смерти жены, – произнес он вполголоса, другой рукой обнимая ее за талию и привлекая к себе. Он прижал их сплетенные руки к сердцу. – Меня привлекает в вас все, и я не способен думать ни о чем другом.

– О… – только и смогла вымолвить она.

В прошлом ей часто приходилось давать отпор пьяным мужчинам, их жадные, блудливые руки вызывали у нее отвращение. Но в объятиях Вайльда она почувствовала нечто совершенно иное. Сквозь их сомкнутые руки она ощущала биение его сердца, его запах притягивал ее вместо того, чтобы отталкивать. Он был намного больше ее, его тело значительно превосходило ее, но он не внушал опасности. В его облике не было ничего угрожающего. Более того, эта их непохожесть зачаровывала ее, повергала в трепет. Инстинкты, о которых прежде она даже не подозревала, вдруг ожили внутри нее и заставили прижаться к нему покрепче.

– Ты такая красивая, – прошептал он. – И смелая. Ты запросто можешь послать меня хоть к самому черту.

– Я никогда так не говорила, – выдавила она.

– Говорила, просто не вслух. На словах ты произносишь «да, ваша милость», а в глазах читается – «не пошел бы ты к черту». Это постоянно ставит меня в тупик.

Рука его скользнула вверх по ее спине и остановилась между лопаток.

– Постараюсь получше скрывать свои чувства.

– Только не это, умоляю. – Он склонил голову и пощекотал носом у нее за ушком. – Мне нравится осознавать, что я оказываю на тебя такое воздействие.

От прикосновения его губ к шее по всему ее телу побежали мурашки – с головы до пят и обратно. Она ахнула и закрыла глаза – от этой сладостной дрожи закружилась голова. Он поцеловал ее в шею и – какое бесстыдство! – слегка царапнул зубами нежную кожу.

– Боже правый, – задохнулась она.

– Ты такая мягкая, – прошептал он. – Такая теплая. И такая волнующая.

Он опустился ниже, целуя ее– подумать только, целуя! – ее впадинку в основании шеи, почти у самой груди. Да что это приключилось сегодня с ее грудью? Она призывно поднялась и выпирала из кружева корсета, будто искушая его коснуться. О Господи, она действительно этого хотела! Она много раз видела, как мужчины мнут женские груди в таверне, но могла ли она представить, что женщинам это может нравиться!

Он разомкнул пальцы и положил ее руку себе на грудь, сам же обнял ее обеими руками и крепко прижал.

Тело ее пело от счастья, внутри бушевал изголодавшийся зверь, который жаждал, чтобы его аппетит немедленно удовлетворили. Она прильнула к нему, а он тем временем зарылся лицом в ее декольте и усыпал поцелуями вырез платья. Ее ушей внезапно достиг странный звук, напоминавший поскуливание, и лишь потом она поняла, что сама издает его. Она обхватила его шею обеими руками, прижавшись к нему в порыве чувств.

– Ты прекрасна, – прошептал он, кладя руку ей на грудь. Сквозь тонкую ткань платья он нащупал и стал ласкать моментально затвердевший сосок. Она вдруг прижалась к нему бедрами, из ее груди вырвался сладостный стон. Его губы устремились ей навстречу и поглотили этот стон наслаждения.

Тот поцелуй окончательно заглушил все доводы разума. Вайльд гладил ее грудь, ласкал ее, даже мял, одновременно водя языком по губам, пытаясь проникнуть внутрь. Рассудок едва не покинул ее, когда он стал нежно покусывать ее нижнюю губу.

Боже… почему ей не рассказывали, что может быть так хорошо?!

Разум ее полностью отключился, когда он стал трогать ее там, где никто и никогда прежде. Ее корсет беспомощно упал на пол, в то время как его рука проникла в ее лиф под сорочку. Он стянул всю эту бесполезную ткань вниз, подставляя ее обнаженную грудь утренним лучам солнца. Он прислонил ее к столу, бедрами она оперлась о его край. Она беспомощно приоткрыла рот, чтобы остановить его… чтобы спросить… или попросить не останавливаться. Затем губы его сомкнулись на ее томящемся от напряжения соске, и волна счастья, накрывшая ее, смела на своем пути все слова и возражения.

Он приподнял ее и посадил на стол, отшвырнув в порыве страсти стул, который чудом устоял. Припав губами ко второй груди, он продолжал мять первую своей сильной рукой и теребя большим пальцем ее набухший упругий сосок. Она с трудом дышала, захлебываясь в бушующем внутри урагане чувств, который смешал мысли и распалил огонь желания. Господь всемогущий, она страстно его хотела… нуждалась в нем… Боже, помоги! Если этот мужчина не прекратит эту сладостную пытку…

Он собрал юбки ее платья, приподнимая их вверх. Его рука проникла под подол, скользнула по чулкам и наконец добралась до чувствительной кожи бедер. Она задержала дыхание, приоткрыла глаза и посмотрела на него. Губы его ласкали по очереди то один сосок, то другой.

Он встретился с ней взглядом и, неотрывно глядя ей прямо в глаза, скользнул рукой в ее лоно между ног.

У нее перехватило дух. Должно быть, сердце остановилось. Но тут он коснулся ее самого сокровенного места, и сердце оглушительно забилось вновь.

Ее тело сотрясала дрожь, она раздвинула навстречу ему дрожащие ноги, готовая его принять. Все это время он неотрывно смотрел на нее, играя с ее интимными складочками так искусно, что она таяла в его руках, словно масло.

– А вот и ты, – прошептал он, бережно поглаживая ее пальцем. – О, Миранда, ты само совершенство. – Он припал к ее губам и одновременно легонько надавил пальцами на клитор. Она застонала, когда он осторожно проник внутрь нее пальцем.

Она выгнулась дугой навстречу ему, закрыв глаза от наслаждения. Он крепко держал ее, неглубоко вводя и выводя палец. И тут палец его изогнулся и коснулся того особого места, отчего она увидела звезды сквозь закрытые веки. Он целовал ее то в губы, то в грудь. Она ощущала себя совершенно растерянной, уже не узнавая собственного тела, которое жило новой, доселе неведомой ей жизнью, и жадно требовало наслаждений, – и все же это было ее тело.

Напряжение, невероятное напряжение. Все пульсировало, изнывало. Она отчаянно неслась навстречу чему-то неведомому.

– Пожалуйста, – прошептала она. Потом повторила это еще и еще.

– Да, моя милая девочка. Да, ты хочешь этого.

Потом он сделал что-то такое – может, повернул руку, а может, просто шевельнул пальцем, – но ее тело взорвалось на миллионы кусочков прямо там, в столовой, среди чашек и китайского фарфора.

– Хорошая девочка, – сладко прошептал он. – Очень хорошая.

Она еще некоторое время пребывала в этом состоянии блаженства, то ли парила в небе, то ли качалась на волнах. Наконец спустя несколько минут – или часов? – размеренное биение сердца вернуло ее к реальности. Она открыла глаза, жмурясь от солнечного света, бьющего в окна столовой.

– Ты невероятно красива, Миранда. – Он коснулся ее волос, щеки, провел пальцем по шее, спускаясь к груди, которая все еще была обнажена для него. – Ты поистине великолепна в своей страсти, моя амазонка.

– Никто мне раньше так не говорил. – Голос ее звучал хрипло, непривычно. Дрожащей рукой она коснулась его темной густой шевелюры – ей так давно хотелось это сделать. – Никто не говорил, что бывает так хорошо.

– Бывает даже лучше. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Это было только начало, моя милая. Ты испытала лишь десятую долю наслаждения, что ждет тебя впереди.

– Ты… мы? – Она приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на него всего и одновременно боясь того, что может там увидеть. Но он был полностью одет, в то время как в ее одежде царил полнейший беспорядок. – Так ты не…?

– Ты все еще невинна. – Он иронично усмехнулся, его темные глаза насмешливо блестели, в них плескалось желание. – Дама не должна расставаться с девственностью на обеденном столе. Я склоняюсь к более романтичной обстановке.

– О боже!

Расстаться с девственностью? Что она наделала? Она попыталась сесть, и он, как настоящий джентльмен, ей помог.

– Это только начало, моя милая. Теперь, когда ты здесь, со мной, мы можем заниматься этим и еще многими другими вещами в любой момент, когда захотим.

От этих слов в ее душу закралось смятение. Что на нее нашло? О чем она только думала? И думала ли вообще?

Она начала опускать подол вниз. Он помог ей, разглаживая смятый муслин, чтобы полностью ее прикрыть. Она тщательно оправила сорочку, натянула поверх лиф платья, приводя одежду в подобающий вид. Без кружевной отделки декольте выглядело слишком глубоким для утреннего наряда, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Он и так уже видел все, что она от него прятала.

О добрый, всемогущий Господь Бог! Тадеуш был прав. С Вайльдхевеном она действительно рисковала потерять сердце – и не только сердце.

Она попыталась спуститься вниз, и снова он поспешил ей на помощь, обхватив ее за талию и сняв со стола. Стоило ее ногам коснуться пола, как он тут же попытался заключить ее в свои объятия. Но не тут-то было – она остановила его на расстоянии вытянутой руки, уперев ладони ему в грудь.

Он ухмыльнулся и опустил руки ей на талию.

– Что, голова закружилась?

– Нет, просто я возмущена, – заявила она и с силой его оттолкнула.

Он шагнул назад, выпуская ее из рук.

– Это что, очередное помрачение?

– Нет, помрачением было все это, – возразила она, жестом указывая на стол. – Я же говорила, что не собираюсь с вами спать, Вайльдхевен, и говорила это серьезно.

Он хитро прищурился.

– Что означают эти ваши игры, Миранда?

– Никаких игр. – Она скрестила руки на полуприкрытой груди, до сих пор чувствуя себя обнаженной, несмотря на одежду. – Я уже говорила, что есть грань, которую я никогда не преступлю. Сегодня утром я оказалась в опасной близости от нее. Слава Богу, я вовремя прислушалась к голосу разума.

– Вы так считаете? – Она ожидала от него вспышки гнева, но вместо этого он улыбался – хищной, мужской улыбкой, которая одновременно завораживала и пугала. – Миранда, дорогая, я мог лишить вас вашей девичьей чести прямо здесь. И вы бы ничего не имели против.

Щеки ее запылали, но она не отступила.

– Я бы стала сопротивляться.

Он от души расхохотался.

– Вы были бы только рады. Посмотрите правде в глаза, Миранда. Вы без колебаний отдались мне прямо здесь, на обеденном столе.

Он был трижды прав, черт бы его побрал, но ей ничего не оставалось, как противопоставить ему собственное упрямство.

– Вы вправе думать, как вам хочется, но будьте уверены, такой возможности вам больше не представится. Уж я об этом позабочусь.

– Думайте так, если это поможет вам крепче спать по ночам, моя милая девочка, но мы оба знаем, что тут на самом деле произошло.

Она с трудом сглотнула.

– Пожалуйста, уходите.

– Как пожелаете. – Он изящно поклонился. Ни один волосок не выбился из его идеальной прически, ни одной лишней складочки на галстуке. Такая безупречная элегантность только еще больше распалила ее.

Она ткнула его пальцем.

– Имейте в виду, Вайльдхевен, я буду и дальше выступать в образе графини. Вы мне в этом не помеха.

Он выпрямился и насмешливо приподнял бровь.

– Ах, сколько страсти, моя отважная Боудикка! Что ж, хорошо, продолжайте петь, если вам так этого хочется. Но не думайте, что сможете таким образом найти себе богатого покровителя. Если я узнаю, что вы стали чьей-то любовницей, имейте в виду, что Джеймс в тот же миг отправится в приют.

– Я не гонюсь за толстосумами, – отрезала она. – И это подло с вашей стороны, так мне угрожать.

– Нравится вам это или нет, но у вас уже есть богатый покровитель. – Он взял ее за подбородок и властно поцеловал в губы. – Постарайтесь не забыть, что здесь произошло, моя хорошая, потому что продолжение следует.

Он круто развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Она же осталась на месте, растрепанная и растерянная, все еще горя желанием. Черт бы побрал эту его аристократическую спесь!

На глаза ей попалась кружевная оборка, валявшаяся на полу, за столом. Она нагнулась за ней и вставила оборку обратно в корсаж, чтобы сохранить пристойный вид, хотя с этим она уже опоздала. Она посмотрела на обеденный стол – тарелки сдвинуты в сторону, но, к счастью, ни одна не разбилась – и задумалась над тем, что здесь только что произошло… и что едва не произошло.

Она обратится за помощью к Тадеушу. Ей нужно больше заказов, больше денег, чтобы вырваться из этого затруднительного положения. Она поклялась, что не станет любовницей Вайльдхевена, значит, так тому и быть. Тадеуш сможет посоветовать ей, куда лучше вложить свои сбережения, и поможет с поиском новых заказов. Тогда она перестанет зависеть от Вайльдхевена и его снобистских запросов. Ей все еще предстоит найти верный способ сдержать данное Летти обещание, но теперь уж она постарается сделать это самым удобным для себя образом.

Направляясь из столовой в спальню, чтобы привести себя в порядок, она все еще ощущала, как каждая мышца, каждый ее нерв поет от его прикосновений. Она не могла не думать – из одного лишь простого Любопытства, конечно, – какие еще удовольствия были возможны помимо тех, что он ей продемонстрировал.

От одной только мысли об этом по телу пробежала сладостная дрожь, но она отбросила прочь эти фривольные мысли. Какая разница, какие эротические фантазии рождались в его изощренном мозгу? Она не собиралась исполнять его прихоти. Но стоило ей увидеть в зеркале свои пылающие щеки и взъерошенные волосы, как ее охватила паника.

Хватит ли у нее выдержки ему противостоять? Или ей суждено стать очередной женщиной для утех богатого мужчины?

Глава 11

К вечеру Миранда приняла два важных решения. Во-первых, она больше не позволит, чтобы ситуация с Вайльдом вышла из-под контроля. Впредь она должна быть сильной и пресекать малейшие поползновения с его стороны. Теперь, когда она знала, какие соблазнительные коварства имеются в его арсенале, ей, как она полагала, будет легче противостоять его чарам. И не важно, что от одного лишь воспоминания о том головокружительном приключении в столовой ей хотелось позабыть все приличия и окунуться с головой в безумный вихрь страстей и опасности. Зато теперь она предупреждена, а значит, вооружена. Но, правда, снедаема любопытством.

И тем не менее ей удалось сохранить свое целомудрие. Сейчас настало время усилить оборону и готовиться к атаке. Именно она должна выйти победителем из этой схватки!

Во-вторых, она пришла к выводу, что, скорее всего, это не Вайльдхевен прислал ту записку с угрозой. Не в его духе было красться в ночи и пугать женщин угрожающими посланиями. Стоило ему только захотеть, как он с легкостью выжил бы ее из Лондона! Люди его склада идут на противника с открытым забралом, не прячась и не таясь. С Вайльдхевеном ты всегда знаешь, кто бросает тебе вызов и почему.

А это значило, что в Лондоне есть человек, желающий ее смерти.

Стараясь не обращать внимания на закрадывающийся в душу страх, в тот же вечер в гостиной за чашечкой кофе она заставила себя трезво осмыслить ситуацию. Будучи женщиной здравомыслящей, она, естественно, беспокоилась о собственной безопасности. Мысль о том, что у нее имеется некий недоброжелатель, который в любой момент может выскочить из темноты как черт из табакерки, вселяла в нее панику. Первым ее порывом было обратиться за помощью к Тадеушу, но, предположив, что он косвенно может быть к этому причастен, она передумала. Тот факт, что он водил знакомство с безжалостным ростовщиком и этими жуткими громилами, выколачивавшими долги, не вязался с образом защитника.

Что до Вайльдхевена, то она скорее станет уличной попрошайкой, чем раскроет перед ним свои слабые стороны. Он не упустит возможности «защитить» ее, запретив ей выступать на публике, а этого допустить она не могла. Она не хотела, чтобы они остались на мели, без средств к существованию, когда Вайльдхевен наконец решит, что с него довольно заботы о ней и о ребенке.

От ее мизерных сбережений теперь почти ничего не осталось – они ушли на оплату кормилицы, миссис Купер, и на покупку вечерних платьев для выступлений. И хотя герцог взял на себя расходы на кормилицу, включив миссис Купер в штат нанятой им прислуги, Миранда не могла ему позволить платить еще и за ее наряды. Стоит мужчине начать оплачивать счета от дамского портного, как это станет началом конца – женщина вскоре окажется у него в постели, отдавая взамен свое тело и независимость.

Очевидно, Вайльдхевен с холодной расчетливостью подталкивал ее именно в этом направлении. Как же легко было бы сдаться ему на милость и позволить себя опекать! И пусть себе платит за жилье, экипаж, покупает ей украшения и роскошные наряды. Все, что от нее требовалось, это уступить его умелым рукам и позволить ему делать с ней все, что заблагорассудится. Но что, если его интерес пропадет? Нет, она никогда не станет так рисковать. Это неприемлемо ни для нее, ни для Джеймса.

Как же он не понимает, что ей нужна уверенность в завтрашнем дне! Он все так же отрицает свою причастность к появлению на свет Джеймса и продолжает рассказывать небылицы о человеке, похожем на него как две капли воды, который якобы и есть виновник всего. Неужели он считает ее такой доверчивой простушкой? И думает, будто она бросится ему в объятия, слепо поверив его словам, что он станет заботиться о ней и о ребенке?

Но как долго все это может продолжаться?

Она уже много раз наблюдала нечто подобное на примере своей матери. Очередной новоиспеченный кавалер Фанни с кое-какой копеечкой за душой уговаривал ее стать его любовницей.

– Наконец-то выгодная партия подвернулась, – говорила мама, прижимая ее к себе с радостной улыбкой. – Этот будет заботиться о нас всю жизнь.

Но спустя всего несколько месяцев, а то и недель, они с Фанни вновь оказывались на улице. Мужчину, который клялся до конца дней носить ее на руках, тянуло на более свежие пастбища, у него появлялась новая пассия. И эта история повторялась снова и снова.

Она не сомневалась, что с Вайльдхевеном все сложится точно так же. Так что лучше им было держаться на расстоянии и не поддаваться соблазну. Потому что, переступив черту, она навлечет беду на себя и на Джеймса, ведь Вайльдхевен никогда не предложит руку и сердце. По крайней мере, ей.

Она запретила себе даже мечтать о такой заманчивой перспективе, злясь на себя за то влечение, которое к нему испытывала. Сколько ни мечтай, а реальное положение вещей от этого не изменится. Нельзя допускать и мысли об этом, иначе разбитое сердце ей будет обеспечено.

На пороге гостиной возникла экономка, миссис Поттс.

– Извините за беспокойство, мисс. Его милость прислал для вас новую камеристку. Он просит вас лично с ней встретиться и утвердить ее кандидатуру. После чего я смогу поселить ее внизу вместе с остальными слугами.

– О! – удивленно воскликнула Миранда, ставя чашку с чаем на журнальный столик. Камеристка? Новый изощренный способ усыпить ее бдительность? – Что ж, хорошо.

Миссис Поттс выглянула в коридор.

– Можешь войти.

В комнату скользнула молодая светловолосая девушка, примерно одного возраста с Мирандой. В руках она сжимала потертый саквояж.

– Энни, познакомься, это мисс Фонтейн.

Энни слегка присела, но стоило ей заговорить, как манера речи сразу же выдала в ней представительницу лондонского дна.

– Рада познакомиться, мисс Фонтейн.

Миранда приветливо кивнула.

– Здравствуйте, Энни. Его милость прислал вас в качестве моей камеристки?

– Да, мисс.

– Понятно. – Миранда изучала внешность девушки, на которой отразились следы лишений и дурного обращения. – Вам прежде приходилось быть камеристкой?

Энни решительно выпятила подбородок и произнесла:

– Нет, мисс.

Миранда улыбнулась при виде проявления такой твердости характера. Даже несмотря на отсутствие определенных навыков, эта девушка не упустит ни единой возможности пробиться в жизни.

– У меня тоже никогда не было камеристки, так что это будет в новинку для нас обеих. Миссис Поттс, оставьте нас на пару минут.

Экономка, хоть и выглядела встревоженной, покорно вышла из комнаты, чтобы девушки могли пообщаться наедине.

Миранде очень хотелось отправить протеже Вайльда куда подальше. При гардеробе из шести платьев ей совершенно не нужна была камеристка! Но стоило ей взглянуть на девушку повнимательнее и увидеть зеленовато-желтые пятна сходящих синяков, штопаное-перештопаное платье, тяжелый жизненный опыт во взгляде, – и она поняла, что просто не сможет выставить Энни обратно на улицу. Она видела такой же изнуренный, измученный взгляд слишком у многих девушек, последовавших по стопам ее матери. И хотя джентльмену не подобало приставлять к женщине, претендовавшей на статус леди, горничную с сомнительным прошлым, Вайльд безошибочно определил, что она не сможет отказать девушке, так отчаянно нуждавшейся в приличной работе.

Черт бы побрал эти его аристократические замашки! Она не хотела принимать от него подачки! Но и прозорливой расчетливости ему было не занимать.

– Уверена, мы поладим, – только и сказала она.

Девушка испытала явное облегчение.

– Он обещал, что именно это вы и скажете.

– «Он» – в смысле герцог?

– Да, мадам. Он сказал, что вы хороший человек и закроете глаза на то, что я была… – Тут она спохватилась и умолкла.

Миранда сделала вид, что не расслышала, о чем та проговорилась.

– Присаживайся, Энни, и давай знакомиться.

Энни обвела взглядом изысканное убранство комнаты и смущенно призналась:

– Боюсь здесь что-нибудь запачкать.

– Не запачкаешь. Садись вот в это кресло и расскажи, как ты здесь оказалась.

Энни приблизилась к довольно красивому креслу, нерешительно его осмотрела, после чего осторожно примостилась на краешке.

– Я уже говорила, что это его милость меня прислал.

– Ты и раньше работала у герцога?

– Нет, только сейчас начинаю. – Она не удержалась и из любопытства провела пальцем по резной столешнице.

– Где ты работала до этого?

– У Фултона. – Она наклонилась поближе, чтобы лучше рассмотреть вырезанное украшение. – Это что, ангелочки?

– Я думаю, херувимы. Что это за место – у Фултона?

Энни резко вскинула голову, глаза ее расширились от страха.

– Ну… Это место, где я работала.

– Чем там занимаются?

Энни не отвечала. Миранда подалась вперед.

– Энни, не бойся, можешь мне рассказать. Я не стану тебя осуждать.

– Его милость может крепко осерчать, если я вам расскажу, – ответила она наконец. – А я перед ним в долгу.

Миранда напряглась. Какие у Вайльдхевена могут быть дела с этим, в сущности, ребенком?

– Что ты имеешь в виду? Герцог насильно заставил тебя сюда явиться?

– Нет, мисс.

– Энни, ничего страшного не случится, если ты мне все расскажешь. Я не стану ни к чему принуждать тебя против воли.

– Нет-нет, герцог не заставлял меня делать ничего такого!

Она скрестила руки на груди.

Миранда не сводила с нее глаз.

– Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя чем-то ему обязанной…

– Нет! – Энни вскочила на ноги. – Он спас меня, вот что! Он спас меня от необходимости каждую ночь ложиться под незнакомых мужиков и делать вид, что мне это нравится. Теперь ни один пьянчуга не посмеет поднять на меня руку только потому, что ему так захотелось. – Она схватила с пола свой саквояж и вцепилась в ручки. – Я была шлюхой, мисс Фонтейн, только и всего. И я пойму, если вы не захотите, чтобы я осталась.

Под напускной храбростью в ее голосе сквозили нотки отчаяния, так хорошо знакомого Миранде. Сердце ее дрогнуло, и она поняла, что Вайльдхевен победил.

– Конечно, я хочу, чтобы ты осталась! – Миранда тоже встала. – Более того, быть камеристкой лучше, чем пропускать через себя пять-шесть клиентов за ночь и получать лишь жалкую долю от полагающейся платы. Разве только посетитель расщедрится и оставит тебе пару лишних монет на комоде.

Энни недоверчиво прищурилась.

– Для светской дамы вы слишком много знаете.

– Моя мать промышляла тем же, – коротко объяснила Миранда. – Так что мы с тобой не так уж и отличаемся.

После секундного раздумья, Энни согласилась:

– Может быть.

– Как у тебя получилось уйти от Фултона?

Миранда села на свое место и жестом предложила Энни последовать ее примеру.

– Меня избил парень, очень похожий на герцога.

Энни снова заняла свое место в кресле.

– Кто-кто? – У нее перехватило дыхание. Господи правый, не хочет ли эта девочка сказать, что россказни Вайльда про некого мифического самозванца на самом деле правда? – Что ты хочешь этим сказать?

– То есть вы не знаете? Какой-то парень, вылитый герцог, разгуливает по городу и всем говорит, что он и есть герцог. Этот тип беспредельничает, а виноватым остается герцог, понимаете? Когда его милость пришел к Фултону искать этого гада, мы все думали, что этот мерзавец опять вернулся – тот, что меня поколотил. Но это был не он. У них разные глаза, понимаете?

– Нет, не понимаю. – Она перевела дух, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Если верить Энни, то все это время Миранда была несправедлива по отношению к Вайльду. И если он не лгал о самозванце, то наверняка был честен и во всем остальном. Выходит, он действительно не отец Джеймса?

То есть все это время она осуждала невиновного?

Она подалась вперед, неотрывно глядя Энни в глаза.

– Ты видела этого человека своими глазами? Того, который так похож на герцога? И он плохо с тобой обращался?

Недолго думая, Энни выложила как на духу:

– Уж поколотил он меня хорошенько. У того, который плохой, глаза зеленые – да такие зеленющие, как у самого черта. А у герцога глаза карие – и столько тепла и доброты бывает в том взгляде… Вот так их и можно отличить. Герцог выкупил меня у Болл.

– И теперь ты работаешь у него.

Энни кивнула.

– Как вы сами говорили, лучше уж быть горничной.

– Это точно.

Миранда откинулась на спинку кресла, с трудом дыша. Ее поразили откровения этой девушки. Все ее прежние представления о Вайльдхевене теперь в корне менялись. Если он не был тем эгоистичным подонком, бросившим Летти, то кем тогда? Скорбящим вдовцом, чье доброе имя опорочил двойник? Человеком, старавшимся исправить последствия бесчинств, совершавшихся от его имени, к которым он сам не был причастен?

Господи, так неужели он человек чести?

Энни слегка расслабилась в своем кресле, явно успокоенная тем, что ей не укажут на дверь.

– Если вы не леди, то откуда научились так красиво говорить?

– Когда я была маленькой, мама платила за мое образование.

Миранда постаралась отодвинуть свои бушующие эмоции на второй план и сосредоточиться на беседе.

– Если б моя поступила так же! Но она сбежала с каким-то хахалем, когда мне было одиннадцать. С тех пор я сама о себе забочусь. – Энни снова погладила вырезанного на столешнице херувима. – Что входит в обязанности камеристки?

– Думаю, ты должна будешь помогать мне одеваться и укладывать волосы.

Энни радостно заулыбалась.

– В прическах я разбираюсь. Я помогала девочкам у Фултона.

Миранда одобрительно кивнула, хотя не могла без содрогания слушать историю этой девушки. Она тоже не жила в роскоши все эти годы, но хотя бы была обучена хорошим манерам, а также правильно говорить, читать и считать. Эти навыки ей очень помогли в последние, особенно трудные годы.

– Значит, кое-какой опыт у тебя все же имеется.

– Я смогу помогать вам с прическами, платьями и всем остальным. Что еще от меня требуется?

– Наверное, ты должна будешь везде меня сопровождать, например по магазинам.

– По магазинам? И когда мы туда пойдем?

– Можно и сегодня вечером, – на ходу придумала Миранда. – Мне нужны новые ленты – хочу заштопать платье. Ты должна будешь пойти со мной.

– Обожаю ходить по магазинам! – Глаза ее загорелись, и Энни на миг стала похожа на любую девушку в предвкушении подобного похода. – Когда мы отправимся?

– Ты лучше сначала распакуй вещи, а я пришлю за тобой, когда нам пора будет выходить.

– Хорошо. – Энни резво вскочила с кресла. – Где моя комната?

– Миссис Поттс тебя проводит.

Но не успела она позвать экономку, как в дверь постучали. В приоткрывшуюся щель осторожно заглянула миссис Купер.

– Мисс, ваш маленький богатырь проснулся, – сообщила она.

– Войдите, миссис Купер, – жестом пригласила ее Миранда и протянула руки навстречу Джеймсу. У малыша были розовые щечки и сонные глазки. Личико, как у всех младенцев после сна, выглядело слегка обиженным. Няня передала малыша ей прямо в руки.

– Это ваш ребенок? – спросила Энни.

– Нет, это сын моей подруги.

– А где ваша подруга?

– Она умерла.

Энни задумалась на минуту.

– У Болл тоже работала девушка, которая по неосторожности залетела. Так вот, когда ребенок родился, она говорила всем, что это ребенок подруги.

Миранда раздосадованно закатила глаза.

– Это действительно не мой ребенок. Я просто за ним присматриваю.

– Тогда это ребенок герцога?

– Вы суете нос не в свое дело, дорогуша, – осадила ее миссис Купер.

Энни только было приоткрыла рот, чтобы огрызнуться, но Миранда бросила на нее предостерегающий взгляд и кивком указала на ее место. Поджав губы, Энни опустилась в кресло.

Миранда обратилась к кормилице.

– Миссис Купер, найдите, пожалуйста, миссис Поттс и скажите ей, что Энни может идти вселяться.

– Я вернусь через минуту – нужно еще покормить малыша.

Миссис Купер вышла из комнаты, напоследок неодобрительно фыркнув в сторону Энни.

– Я ей не понравилась, – резюмировала девушка.

Проводив удалившуюся кормилицу взглядом, Миранда ответила:

– Просто не нужно говорить вслух все, что думаешь, Энни. Если тебе хочется что-то узнать, дождись, пока мы останемся вдвоем, и тогда спрашивай.

– Договорились. Так у вас с герцогом что-то было?

– Нет.

– Ни разу?

– Нет.

Энни окинула взглядом богатое убранство комнаты.

– Но ведь вы живете в этом доме, так?

– Это временно.

– И тем не менее вы здесь. – У Энни, несмотря на ее юный возраст, появилось выражение лица, как у женщины, много повидавшей на своем веку. – Это первая стадия, мисс.

– Пожалуйста, называй меня Мирандой. Что значит «первая стадия»?

– Это когда мужчина хочет затащить женщину в постель. Сначала он загоняет вас в угол, потом соблазняет. – Ее голубые глаза буквально буравили Миранду. – Вы чувствуете, что оказались в тупике?