Текст книги "Сладкий грех"
Автор книги: Дебра Маллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Дебра Маллинс
Сладкий грех
Посвящается Эси Сога, которая дала мне шанс, когда я в нем так нуждалась.
Твоя вера в меня помогла появиться этой книге на свет.
Пролог
В крошечной комнатушке, что находилась на чердаке под самой крышей, стоял нестерпимый запах крови и пота. Акушерка открыла дверь, чтобы проветрить душное помещение, но застоявшийся воздух лишь слегка колыхнулся, и от этого дрогнул огонек уже изрядно оплывшей свечи. Всхлип и ворочание новорожденного малыша в руках акушерки нарушило гнетущую тишину и напомнило о нелегком бремени, которое легло теперь на их плечи.
У входа в тесную каморку ждал викарий. Он был убийственно спокоен. Миранда старалась не смотреть в его сторону – его присутствие означало, что Летти не суждено дожить до рассвета.
Она опустилась на пол около соломенного тюфяка, сжав безвольную ладонь Летти в своей руке. Подруга выглядела очень бледной и обессиленной. Она совершенно не походила на ту сияющую, полную жизни Летти, что месяц назад вернулась из Лондона. Тогда она так и лучилась здоровьем, исполненная надежд на светлое будущее своего еще не рожденного малыша. О, какие она строила планы! Сколько грандиозных идей по части воспитания ребенка, чтобы он (или она) смог занять достойное место в обществе!
Теперь все осталось в прошлом. Ее мечтам не суждено сбыться.
Миранда с трудом сглотнула ком в горле и придвинулась ближе – Летти медленно поворачивала к ней голову.
Ее голубые глаза, всегда такие яркие, теперь словно погасли. На щеках больше не играл румянец – лицо приобрело восковую бледность. Ее чудесные светлые волосы потемнели от пота и слиплись.
Летти едва шевельнула пальцами и открыла рот, собираясь что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова.
– Лежи спокойно. – Миранда провела рукой по влажному лбу Летти и попыталась изобразить ободряющую улыбку. – Тебе нужно отдохнуть.
Летти горько усмехнулась – это был отчасти смех, отчасти всхлип. Наконец она произнесла слабым прерывистым шепотом:
– Не лги, Миранда. Я умираю.
– Нет! – Ее охватила паника. Когда она так легко говорила о смерти, это делало ее еще более неотвратимой. Миранда и так потеряла слишком много близких людей. Она не могла допустить, чтобы это случилось с ней вновь. Не бывать этому! – Ты должна поправиться. Тебе еще сына растить.
– Сына… – На губах Летти появилась слабая улыбка. – Вайльду это пришлось бы по душе.
– Тссс, – Миранда поднесла руку подруги к щеке. Такая холодная. Смерть уже накладывала свой отпечаток на тело Летти. Миранда с трудом сдержалась. Слезами горю не поможешь. – Не стоит вспоминать об этом человеке. Он даже мыслей твоих не заслуживает.
Летти сжала пальцы Миранды.
– Ты должна позаботиться о моем сыне.
– Глупости. Ты и сама проследишь, чтобы из него вышло что-то путевое.
– Миранда! – Голос Летти неожиданно окреп, и на миг показалось, будто она вернулась к жизни – прежняя, уверенная в себе и полная захватывающих идей. – Послушай меня. – Силы вновь покинули ее, и она с трудом вздохнула. – Я умираю. Я чувствую, как из меня по капле вытекает жизнь.
– Нет! – Миранда яростно замотала головой, упорно отрицая очевидное. – Летти, я не могу тебя потерять.
– Посмотри правде в глаза, – Летти перешла на шепот. – Позаботься о моем сыне, Миранда. Позаботься о Джеймсе.
– Джеймс… – Она усиленно заморгала, чтобы отогнать навернувшиеся на глаза слезы. – Красивое имя.
Летти закрыла глаза.
– Моего отца так звали.
Пальцы Летти разжались, и Миранда с силой закусила губу, сдерживая душившие ее рыдания. Летти угасала у нее на глазах. Еще миг – и ее не станет…
Как и всех остальных.
Миранда уронила голову на сцепленные руки и наконец дала волю слезам, которые ручьями потекли по щекам в знак скорби о подруге.
Летти снова сжала пальцы.
– Мира…
Миранда подняла голову и встретилась взглядом с Летти. Такое обращение лишило ее остатков самообладания.
– Летти, а я уж было подумала…
– Скоро. – Уголки ее губ снова слегка изогнулись вверх. – Мира, ты всегда была такой нетерпеливой. И даже сейчас торопишься отправить меня на тот свет.
– Что ты, конечно же, нет! Я не хочу, чтоб ты уходила, Летти. – Рыдания наконец вырвались наружу, она не способна была больше их сдерживать. Горе поглотило ее, лишая последних сил. – Как же я теперь без тебя?
– Ты будешь растить моего сына. – Летти смотрела на нее в упор, не моргая. – Сделай так, чтобы он получил все, чего заслуживает. Место в обществе наравне со своим отцом. Пообещай мне это.
– Да, да, обещаю, – быстро закивала Миранда. Она готова была пообещать и сделать все, что угодно.
– Поедь в Лондон и забери приданое, которое оставила у Тадеуша твоя мать.
– Хорошо.
– Используй его с умом. Устрой свою жизнь.
– Да, Летти.
– Я уверена, ты все сделаешь правильно, моя дорогая Мира. – Летти снова улыбнулась. Так, с улыбкой на губах, она и отошла в мир иной.
Миранда сидела возле нее подобно изваянию. Она ждала, что Летти вот-вот снова откроет глаза и посмеется над шуткой. Но Летти умолкла навечно, на лице ее застыло выражение спокойствия и невозмутимости. Пальцы, которые продолжала сжимать Миранда, обмякли.
Она услышала шорох одежды – подошел викарий. Он положил руку ей на плечо.
– Ее больше нет с нами.
– Нет! – Из ее горла вырвался отчаянный, надрывный вопль. Миранда еще крепче сжала руку Летти. – Она не могла умереть так скоро.
– Пусть покоится с миром. – Он забрал у Миранды руку Летти и аккуратно положил ее вдоль тела усопшей. – Мне очень жаль. А теперь, позвольте, я о ней позабочусь.
Миранда кивнула, плечи ее безвольно опустились, она смотрела, как викарий склонил голову и стал молиться. На миг ей показалось, что она снова сидит у одра матери, которой не стало год назад. Она думала, что уже успела привыкнуть к обычным похоронным ритуалам, но оказалось, что это не так, и ее сердце больно сжалось от тяжести очередной утраты. Почему она всегда теряла тех, кого любила?
Она никогда не знала своего отца. Он зачал ее матери ребенка, а когда она ему об этом сообщила, оставил ей приличную сумму денег и исчез. Ее мать, некогда известная актриса Фанни Фонтейн, остаток жизни провела в безвестности. А когда деньги закончились, у нее не оставалось другого выхода, кроме как работать проституткой в таверне, пока какой-то пьянчуга не прикончил ее. В этой таверне Миранда жила до сих пор.
Летти работала в той же таверне официанткой. Незадолго до своей смерти Фанни сумела разглядеть в девушке творческий потенциал и отправила ее в Лондон к своему другу Тадеушу, который устроил ее актерскую карьеру. Спустя несколько месяцев Летти вернулась в таверну. Ей удалось побыть актрисой в Лондоне – она даже пользовалась успехом, но ее бросил любовник, оставив на память ребенка. Летти вернулась в надежде получить поддержку от Фанни, которая в свое время оказалась в такой же ситуации, но вместо этого узнала, что Фанни больше нет.
Девушке некуда было идти, и Миранда предложила ей пожить вместе с ней в крошечной комнатушке на чердаке над таверной, пока не родится ребенок. И хотя Миранда теперь вынуждена была еще и разливать эль в таверне, чтобы хватало на еду для Летти, – не считая того, что она целыми днями писала мемуары для богатой миссис Эзерингтон, а по вечерам приводила в порядок счета в баре, – она чувствовала, что так и должно быть. Она не могла избавиться от мысли, что если бы тогда хоть кто-нибудь так же помог Фанни, то, возможно, ее собственная жизнь сложилась бы совершенно иначе.
Но теперь Летти не стало, и Миранда не представляла себе, что ей делать дальше. Сначала, конечно, надо было организовать похороны. А потом снова возвращаться к своей одинокой жизни. Видимо, таков ее удел – быть всегда одной.
И тут раздался пронзительный крик, который вернул Миранду к реальности. Акушерка качала на руках кричащего младенца.
– Тише, тише, малыш, – ворковала она. – Сейчас мы найдем, что бы тебе поесть.
Акушерка с ребенком подошла к Миранде.
– Тебе нужно будет найти для него кормилицу, – сказала она. – Или корми его козьим молоком. Но парню нужно что-то есть.
Она наклонилась и передала вопящего малыша в руки Миранде, прежде чем та успела что-то возразить.
– Вы будете растить мальчика? – спросил викарий, отходя от постели Летти. – Исходя из того, что его мать мертва, я собирался передать его в сиротский приют.
– Только не приют. – Она крепче прижала ребенка к себе и инстинктивно стала его покачивать, чтобы унять крик. – Я обещала Летти.
Викарий удивленно приподнял брови.
– Это будет нелегко, учитывая, что вы не замужем и вас некому содержать.
Миранда посмотрела на бледное, застывшее тело Летти, затем перевела взгляд на ребенка. Его маленькое личико негодующе сморщилось, кулачки были сжаты, он возмущенно вопил, выражая свое недовольство. Он был таким крошечным… И таким беззащитным…
Теперь она несла за него ответственность.
Она взглянула на викария, вся подобралась, готовая дать отпор.
– Я выполню то, о чем она меня попросила.
К ее удивлению, он лишь чинно кивнул.
– Очень хорошо. Я буду молиться за вас.
– Я справлюсь.
Я всегда справлялась. Она снова посмотрела на ребенка, и ее сердце наполнилось любовью.
– Не бойся, малыш Джеймс, – прошептала она. – Миранда решит все проблемы.
Глава 1
Ему уже неоднократно доводилось выносить Майкла из многих кабаков, но он никогда бы не подумал, что однажды ему придется нести его на кладбище. По крайней мере, не так скоро.
Торнтон Матертон, герцог Вайльдхевен, для близких друзей – Вайльд, подставил свое плечо под гроб с телом мертвого друга, когда его спустили с катафалка. Как человеку с высоким положением в обществе, ему досталось место впереди, рядом с Вульфом – Эдвином Варрелом, графом Харвульфом, который шел по другую сторону гроба. Их друзья Кит и Дарси – виконт и обедневший граф – поддерживали гроб по центру. Как символично – эти четверо были друзьями еще со школьной скамьи, и теперь именно им надлежало доставить тело Майкла к его последнему пристанищу. Младшие братья Майкла, Вильям и Питер, поддерживали гроб в конце.
Траурная процессия направилась ко входу в приходскую церковь. Каждый сделанный шаг отзывался шорохом сухой земли под ногами и отдавался барабанной дробью в голове Вайльда. Как только он взошел на ступени, в нос ударил знакомый до боли запах расплавленного воска и цветов. Он воскресил в памяти тот, другой день. Воспоминание об этом буквально подкосило его, и он споткнулся о ступеньку, с трудом сумев сохранить равновесие и не выронить ношу. Вульф вовремя подхватил накренившийся гроб, бросив на друга полный упрека взгляд.
Вайльд внутренне сжался от немого укора, но внешне постарался этого не выказать, сохранив скорбное выражение лица. Герцог никогда и никому не демонстрировал свои слабости или чувства. И то, что сердце его сжималось от горя, касалось только его и никого больше.
Но смерть в ее многоликих проявлениях оказалась коварнее и изворотливее – она все-таки сумела пробить его защиту подобно кинжалу, вонзенному меж ребер, раздирая внутренности и оставляя жертву истекать кровью. Казалось, совсем недавно он стоял у богато отделанного гроба Фелисити, когда ее хоронили в фамильном склепе рода Вайльдхевенов. Хотя на самом деле с тех пор прошло уже около двух лет. А теперь он провожает в последний путь своего лучшего друга, которому предстоит покоиться в склепе этой маленькой церквушки на окраине Лондона.
Когда похоронная процессия шествовала по центральному проходу в церкви, какая-то пожилая женщина, закутанная во все черное, презрительно фыркнула в платок.
– Пьянчуга! – бросила она вслед Вайльду. Он удивленно заморгал, но пропустил замечание мимо ушей, поскольку в данный момент был полностью сосредоточен на том, чтобы покрепче ухватить гроб и аккуратно опустить его на специально отведенное место у алтаря.
Вся церемония прошла как в тумане. Слова викария с трудом долетали до него сквозь густую пелену отрешенности, происходящее казалось нереальным. Он ощущал присутствие Вульфа, Дарси и Кита, сидевших рядом с ним на твердой церковной скамье. Он слышал безудержные стенания матери Майкла, доносившиеся с первого ряда, – ее успокаивали младшие сыновья. Он, не моргая, смотрел на богато украшенный гроб, отказываясь верить, что Майкл действительно там, внутри. Все это напоминало кошмар, от которого он никак не мог очнуться.
Он должен был хоть что-то предпринять. Должен был остановить его.
Но нет, он был настолько поглощен своим горем, что отказался поехать с Майклом в Индию. Кто знает, возможно, если бы он позволил Майклу вывести себя из состояния той мрачной скорби и вновь наполнить свою жизнь красками, то сам Майкл был бы сейчас жив. Наверняка, будучи там вдвоем, они стали бы лучше присматривать друг за другом – так было заведено у них с самого детства.
Но он не поехал, отдав предпочтение сумрачным комнатам своего родового поместья и неоконченной опере, которую сочинял, вместо того чтобы веселиться с другом под жарким солнцем Индии. А теперь черные тени безвременно ушедших близких сгустились еще больше, окутывая его жизнь мраком. Сначала судьба отняла у него жену и неродившегося ребенка, а теперь – лучшего друга. Казалось, что он своей любовью обрекал людей на гибель.
Церемония закончилась неожиданно быстро, и он поспешил прочь из церкви, подальше от опостылевших запахов смерти и тления. Его кучер ждал неподалеку, задрапированная черной материей карета с герцогским гербом на дверце как нельзя лучше подходила для того, чтобы почтить память Майкла. Он поспешил к экипажу. Защитная броня, которая должна была укрыть его от давящей тоски, трещала по швам под напором всепоглощающей скорби. После смерти Фелисити он и на пушечный выстрел не подъезжал к Лондону и совершенно отвык общаться с другими людьми. Сейчас ему очень хотелось оказаться в уединенной атмосфере поместья Вайльдхевенов, чтобы обрести спасительный покой в своей собственной студии, наслаждаясь музыкой.
Находиться в Лондоне дольше сорока восьми часов он не хотел. Двадцать часов уже прошло. Завтра он планировал быть на подъезде к Дорсету, подальше от Лондона с его сплетнями и назойливыми горожанами, сующими свои носы повсюду.
– Вайльд, погоди! Ну остановись же!
Вайльд застыл на полпути, спрыгнувший с козел лакей уже готовился открыть перед ним дверцу. Он с тоской взглянул на карету, желая поскорее спрятаться в ее стенах, но заставил себя обернуться и увидел бегущего к нему Дарси.
– Дарси, рад тебя видеть!
– Черт возьми, Вайльд, ты со мной за весь день и парой слов не перекинулся. – Дарси остановился перед ним, одной рукой придерживая шляпу, другой приглаживая назад черные вьющиеся кудри.
– Извини, Дарси. Просто… похороны…
Дарси понимающе кивнул.
– Все еще переживаешь смерть жены?
– Да.
– Понятно. – Дарси улыбнулся своей обаятельной улыбкой. – Было бы неплохо, если б ты подбросил меня домой, Вайльд. Если, конечно, у тебя есть время…
– Конечно, – Вайльд махнул рукой в сторону кареты. – Только скажи Гудмену, куда тебя доставить.
– Чудесно! – Дарси, не мешкая, забрался внутрь, на ходу сообщив кучеру свой адрес.
Вайльд со вздохом последовал за ним. Долгожданное уединение откладывалось.
Как только они уселись, экипаж тут же тронулся.
– Я думал, ты приехал с Китом, – заметил Вайльд.
– Так и есть, но у тебя карета получше, – Дарси рассмеялся, но глаза его оставались серьезными. – На самом деле я хотел поговорить с тобой без лишних ушей.
Вайльд нахмурился.
– Что-то не так?
– Это я у тебя хотел спросить. – Дарси откинулся на подушки, его привлекательное лицо выражало беспокойство. – Я понимаю, что тебе нужно было какое-то время побыть одному, вдали от города, ты оплакивал Фелисити и своего нерожденного сына. Мы с Вульфом и Китом специально тебя не беспокоили, посчитав, что ты сам с нами свяжешься, когда будешь готов.
– Я ценю это.
– Но при этом я не могу поверить, что ты вернулся в город и ни слова нам не сказал, – продолжил Дарси. – А тем более у меня не укладывается в голове, как ты вообще додумался отправиться в такое место, как Фултон, без меня.
Вайльд нахмурился.
– Ты о чем?
– Я говорю об инциденте, случившемся три дня назад. Не понимаю, почему ты не взял с собой меня. Я мог бы тебе помочь. – Дарси нахмурил лоб. – Я беспокоюсь за тебя, Вайльд. Мне очень жаль, конечно, но со стороны кажется, будто ты слегка тронулся рассудком после смерти жены.
– Ты будешь сожалеть еще больше, если сейчас же не объяснишь, в чем дело. Что это за бред насчет Фултона?
– Ничего себе, бред. Все знают, что три дня назад ты просадил там кругленькую сумму. Но еще больше меня волнует драка, что случилась потом. Ты избил человека до полусмерти лишь потому, что тот жульничал, – на тебя это совершенно не похоже.
Вайльд уставился на друга в полнейшей растерянности.
– Дарси, ты пьян? Меня не было в Фултоне три дня назад, и я не устраивал там никаких драк. Я же говорю тебе, что приехал в Лондон вчера поздно вечером.
Дарси весь напрягся.
– Вайльд, я пытаюсь тебе по-дружески помочь, но если ты и дальше будешь отрицать факты, мы ни к чему не придем.
Глаза Вайльда превратились в узенькие щелочки, а сердце, в котором жили любовь и привязанность к Дарси, покрылось учтивой светской холодностью, словно коркой льда, как пруд в его имении зимой.
– Дорогой мой лорд Райвуд, скажите, за те двадцать лет, что мы знакомы, я когда-нибудь лгал?
– На моей памяти, нет. Но тогда, выходит, лгу я, ведь так? Обычно ты говоришь таким тоном, когда взбешен. Но я всего лишь пытаюсь помочь. Ты всегда был образцом для подражания, Вайльд, и столь позорное поведение тебе не свойственно. Об этом сейчас судачит весь город.
– Судачит? – Вайльд подался вперед, напрягшись всем телом. – О чем? С тех пор как Фелисити умерла, я не покидал своего имения.
– Новость о драке облетела все лондонские салоны. Мне очень жаль, Вайльд, я знаю, как ты не любишь сплетни.
– Черт возьми, Дарси, я не участвовал ни в каких потасовках. Кто-то наверняка ошибся. – Вайльд откинулся на сиденье, жадно глотая воздух. Проклятые сплетники! На его долю и без того выпало немало испытаний.
– Ошибки быть не могло, Вайльд. Тебя видел Джонас Пендлтон, он-то и рассказал об этом остальным. Ты тогда, конечно, напился до чертиков – может, поэтому так себя и вел.
– Это безумие какое-то.
– Если бы ты взял меня с собой, может, и не было бы этой гнусной истории. – Дарси теребил в руках слегка потертый край сюртука. – Ты же знаешь, в карты я мастак играть всегда.
– Обо мне говорит уже весь Лондон?
– Боюсь, что так.
– Клянусь честью, Дарси, меня там и в помине не было. – Он заглянул другу в глаза. – Должно быть, Пендлтон зачем-то пытается опорочить меня. Но ты-то должен мне верить!
– Может быть, – нахмурился Дарси. – Должен признать, меня эта история изрядно потрясла.
– Как такое возможно, чтобы сплетня, наподобие этой, расползлась по городу в мое отсутствие? – Вайльд поджал губы и бросил полный отвращения взгляд на мелькающие в окне здания Лондона. – Вот бы отец посмеялся, будь он жив.
– Думаю, Пендлтон мог попытаться тебя очернить, – предположил Дарси. – Эта версия, пожалуй, самая правдоподобная из всех.
– Дарси, ты знаешь меня лучше других. Я не лгу, не играю в азартные игры и я никогда не ввязывался в драки, если не считать спортивных поединков в «Джентльмен Джексон [1]1
Спортивная школа, открытая Джоном Джексоном в Лондоне в начале XIX в., которую посещали многие молодые аристократы (примеч. ред.).
[Закрыть]».
– Еще два дня назад я бы всецело с этим согласился. – Дарси нахмурился. – Ладно, если ты утверждаешь, что этого не было, мне ничего не остается, Как поверить.
– Спасибо. – Вайльд нервно постукивал пальцами по колену. – Я поговорю с Пендлтоном и выясню, что за подлость он задумал.
– Отличная мысль. Если потребуется помощь, можешь обратиться к любому из нас. – Карета уже подвезла Дарси к дому. Он улыбнулся напоследок: – Или ко всем нам вместе взятым!
Вайльд кивнул.
– Я буду иметь это в виду.
– Очень на это надеюсь.
Лакей распахнул дверцу, и Дарси, шутливо отсалютовав, спрыгнул с подножки на землю.
Вайльд проводил его взглядом. Когда-то помощь друзей значила очень много. Они с Китом, Дарси и Вульфом были тогда еще совсем мальчишками, которых в школе задирали ребята постарше. Майкл, самый большой, смелый и умный среди них, предложил объединиться и сплоченно отражать нападки хулиганов. С юношеской самоуверенностью они стали называть себя сыновьями Гренделя, по имени могущественного мифического монстра из «Беовульфа». [2]2
В основе древнего эпоса о храбром витязе Беовульфе лежит легенда о том, как он спас датского короля от таинственного чудовища Гренделя, державшего все королевство в страхе несколько лет (примеч. ред.).
[Закрыть]Их план сработал, и дружба между ними, включая Майкла, с годами только крепла.
Но когда Майклу по-настоящему понадобилась помощь, никого рядом не оказалось… Майкл умер в одиночестве, на чужой земле, окруженный чужими людьми. После такого совесть не позволяла Вайльду просить друзей что– либо для него сделать. Он докопается до источника этой гнусной сплетни и заставит злые языки умолкнуть. Сам, своими собственными силами.
До полудня было далеко, поэтому он сумел застать Джонаса Пендлтона дома, когда тот еще не успел встать с постели. Дворецкий попытался было объяснить ему, что хозяин посетителей не принимает, но Вайльд пропустил это мимо ушей. Он просто вошел, отодвинув старика-дворецкого. Понимая, что негоже держать герцога в холле, слуге ничего не оставалось, кроме как позвать хозяина.
Вайльд ждал Пендлтона в крошечной гостиной, убранство которой выглядело весьма жалко. У хозяина, вошедшего в комнату, вид был не лучше – наспех надетая рубашка, наброшенный сверху сюртук, отсутствие галстука, волосы кое-как приглажены рукой. Бледно-голубые глаза его были налиты кровью, лицо выглядело мертвенно– бледным, если не считать зеленоватого синяка на скуле.
– Вайльдхевен, какого черта ты здесь делаешь в такую рань? – негодующе воскликнул он.
Вайльд выглянул окно.
– Солнце давно уже встало, Пендлтон. Все проснулись.
– «Все» не ложились на рассвете. – Пендлтон подошел к окну и задернул шторы. – А теперь я бы очень хотел узнать цель твоего визита.
Вайльд удивленно приподнял брови – он не ожидал такого холодного приема.
– Будь добр, объясни мне, что это за слухи ты про меня распускаешь.
– Какие слухи? – Не приглашая гостя присесть, Пендлтон сам повалился в кресло. – Я не сказал ни слова неправды.
– Неужели? – Вайльд не стал присаживаться, а вместо этого подошел поближе и навис над Пендлтоном. – Что это за бред о происшествии у Фултона три дня тому?
Пендлтон уставился на него.
– Как я уже говорил, все сказанное мной – правда. Может, ты чего-то и не помнишь, Вайльдхевен, потому что был в стельку пьян, но я-то уж точно не забуду. – Он потрогал синяк на челюсти. – Ты оставил мне хорошее напоминание.
Вайльд отшатнулся от него.
– Теперь ты меня еще и в избиении обвиняешь?
– А ты как хотел?! Я пытался отодрать тебя от бедняги Винчелла и в награду за благородство получил вот это.
– Но этого не может быть! Я только вчера прибыл в Лондон.
– Может, черт побери, еще как может! – Пендлтон встал, очутившись нос к носу с Вайльдом. – Я видел тебя своими глазами, называл по имени, играл с тобой в карты. Ты у меня выиграл, но потом проиграл все Винчеллу. Потом ты обвинил парня в мошенничестве и избил его до беспамятства. – Он криво усмехнулся. – Должен признать, Вайльдхевен, не думал, что ты умеешь так хорошо махать руками.
– Это был не я, – пробормотал Вайльд, скорее обращаясь к самому себе, нежели к Пендлтону. – Меня даже в Лондоне в тот момент не было.
– Это были вы, ваше высочество. Похоже, ты унаследовал от своего батюшки гораздо больше, чем думают окружающие. Только проявилось это не сразу. Ты достойный сын сумасброда Матертона.
Эти слова охладили пыл герцога.
– Говорю тебе, это ошибка. До вчерашнего дня я находился в своем имении.
Пендлтон ткнул пальцем в синяк у себя на лице.
– Это мне не показалось. Именно ты заехал мне в челюсть, когда я пытался разнять вас с Винчеллом. К счастью для меня, у Фултона есть наемные верзилы, чтобы пресекать подобные вещи. Они выставили тебя вон и тем самым, наверное, спасли жизнь несчастному Винчеллу.
– Этого не может быть, – повторил Вайльд, стягивая перчатки. – Посмотри на мои руки. Почему в таком случае на них нет синяков и ссадин?
Но Пендлтон едва взглянул на обнаженные костяшки пальцев.
– Те, кто был там, и без того доверяют своим глазам. – Он окинул презрительным взглядом изысканный костюм Вайльда. – Ты не джентльмен.
Вайльд напрягся и снова надел перчатки.
– Берегись, Пендлтон, я пришел затем, чтобы выяснить, что за игру ты ведешь. И имей в виду – я все-таки это узнаю.
– У меня нет ни малейшего желания так рано вставать, чтобы повстречаться с Создателем. Все знают, что ты меткий стрелок, а меня вполне устраивает собственная шкура. – Пендлтон вернулся в свое кресло и сердито взглянул на него исподлобья. – Может, твое высокое положение и позволяет скрывать истинную натуру, Вайльдхевен, но ты не заткнешь рты тем, кто видел другую сторону медали. Общество узнает всю правду о герцоге Вайльдхевене.
– Ты ошибаешься, – процедил герцог сквозь зубы, потрясенный непоколебимостью Пендлтона. Этот парень безоговорочно верил в то, о чем говорил. Кивнув на ходу, Вайльд поспешно выскочил из гостиной и покинул его дом.
Неужели весь мир сошел с ума?
С противоположной стороны улицы он наблюдал за тем, как Вайльдхевен пулей выскочил из особняка Джонаса Пендлтона, направляясь к своему сверкающему черному экипажу, который ждал его у обочины. Лакей проворно спрыгнул вниз и услужливо распахнул перед ним дверцу, изображенный на ней герб сверкнул в лучах утреннего солнца.
В этом ему почудилась издевка.
Его чертово высочество, герцог Вайльдхевен, забрался в карету, не удостоив прислугу и словом. Напыщенная свинья. Усаживаясь в кресло, он все еще видел в окне кареты каменное выражение лица герцога. Бедняга выглядел так, словно готов был разорвать всех в клочья.
Так-так. Сбит с толку, не так ли? Губы его растянулись в ухмылке. Очевидно, Пендлтон встретил его милость отнюдь не с распростертыми объятиями. Ах, какая досада! Но на что еще он рассчитывал после того, как избил человека из-за карточного проигрыша? Он усмехнулся и потер опухшие костяшки пальцев. Ради такого стоило пойти на небольшие жертвы.
Карета тронулась. Он был более чем уверен, что герцог держит путь в Мейфэр, [3]3
Мейфэр – самый престижный аристократический жилой квартал Лондона. Там же расположена знаменитая улица фешенебельных магазинов Бонд-стрит. (Примеч. ред.)
[Закрыть]где в изысканном городском доме, принадлежавшем семейству Матертонов, его милость успокоится в окружении заботливых слуг.
Впервые он не почувствовал зависти – лишь сладкое предвкушение.
– Молодец, хороший мальчик, – промурлыкал он. – Спеши домой, в пустынные комнаты, к преследующим тебя призракам. Оставь эту ночь мне.
По прибытии в свою городскую резиденцию Вайльд тут же уединился у себя в кабинете. Расположившись за столом, он достал из ближайшего шкафчика хрустальный графин и щедро плеснул виски в бокал. Поднеся бокал к губам и поудобнее устроившись в кресле, он принялся просматривать почту, которую оставил ему секретарь.
Не прошло и секунды, как он отставил бокал в сторону.
Счета от портных, требования оплаты карточных долгов, даже счет за лошадь, которую он никогда не покупал! Их было больше дюжины. Все покупки предположительно совершил герцог Вайльдхевен. Все из Лондона. И все за последние несколько недель.
Этого просто не могло быть. Вот уже два года, как он не появлялся в Лондоне. За время своего добровольного отшельничества он не виделся ни с кем, кроме Майкла, пытаясь всецело раствориться в опере, которую сочинял. Он переживал горе утраты, но никак не безумие. И он совершенно точно знал, что не мог сделать все эти долги.
Но кто-то же их сделал, воспользовавшись его именем.
Ему вспомнились слова Пендлтона. Он утверждал, что видел его, играл с ним в карты, и что даже синяк на лице – его рук дело. Вот только сам герцог в тот момент находился в Дорсете.
Кто-то выдавал себя за него. Этот человек походил на него внешне, и этого было достаточно, чтобы ввести в заблуждение людей, которые не были с ним хорошо знакомы.
Он раздосадованно смахнул счета со стола. Сколько лет он чинно придерживался строгих правил поведения, как того требовало общество! Отец своими скандальными выходками навлек достаточно позора на их семейство, но после его смерти Вайльд всеми силами старался восстановить их родовую честь. Он избегал, насколько это было возможно, кишащего сплетнями Лондона и вместо этого большую часть времени проводил в тихом уединении родового поместья. Но, несмотря на все его старания, кто-то намеренно взялся порочить его доброе имя и безупречную репутацию, благодаря которой люди в итоге забыли о бесчинствах отца.
Он всегда старался поступать безукоризненно, тщательно взвешивая каждый шаг, и вот что получил взамен! Его заслугами воспользовался какой-то проходимец!
Ну все, хватит! Он и так много лет терпел выкрутасы отца, которого то и дело бросало в крайности – то он был беспардонным негодяем, то суровым родителем. Будучи неопытным юнцом, Вайльд достаточно натерпелся от его выходок. Он выкладывал тысячи фунтов, расплачиваясь по карточным долгам отца, не меньше уходило на множество внебрачных детей его папеньки, которые то и дело объявлялись у них на пороге. Он не мог позволить, чтобы все это повторилось. Хватит с него такой жизни! Он не заслуживал подобной участи и намеревался во что бы то ни стало остановить стоявшего за этим мерзавца.
Он сгреб с пола разбросанные бумаги. Его внимание привлекло одно письмо – оно было написано женским почерком и выглядело довольно просто. И оно не походило на платежное поручение.
Снедаемый любопытством, он вскрыл конверт. Послание состояло всего из пары строк, но этого было достаточно, чтобы сердце его сначала замерло, а затем снова забилось как бешеное. Горячая кровь запульсировала в жилах. Он схватил лист бумаги, перо и быстро набросал ответ. После чего запечатал конверт сургучом и положил в стопку с исходящей почтой, которая подлежала отправке на следующий день.
Он был в состоянии заплатить по счетам. Видит Бог, у него было достаточно денег, чтобы рассчитаться со всеми этими частными торговцами, пока он не выяснит, кто за этим стоит. Это было лучше, чем репутация человека, не отдающего долги. Но это последнее письмо не имело отношения ни к просроченным счетам, ни к сплетням о кулачных боях. И он был абсолютно уверен, что уж к тому, о чем шла речь в этом письме, он точно не причастен, и лучше было сразу сообщить молодой леди всю правду, чтобы она могла продолжать поиски виноватого.
Он поднялся из-за стола и задул лампу, направляясь к постели. Проклятые сорок восемь часов, пропади они пропадом! Сейчас и речи не могло быть о том, чтобы уехать из города. Он сможет это сделать только после того, как установит личность подонка, выдающего себя за него. Он должен будет выследить негодяя и остановить его… Пока общество полностью не заполонили грязные слухи и оно не решило, что он и в самом деле достойный сын своего отца.
