Текст книги "Яблоня греха"
Автор книги: Дебора Мей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 5
Экипаж свернул с главной дороги и направился в сторону высокого холма, заросшего лесом. На его вершине возвышался замок Мансфельдвельде. Небо к этому времени затянули свинцовые тучи. Изредка они озарялись частыми вспышками молний, и каменные стены замка искрились в отблесках этих грозных петард.
Карета, торопливо стуча колесами, проехала по старинному каменному мосту и, миновав причудливую арку ворот, продолжила свой путь по лесистому парку. Несколько поворотов, и экипаж, наконец, остановился возле высокого дома с причудливыми колоннами и белой мраморной лестницей.
Дом даже снаружи поражал своим великолепием, но внимание баронессы было занято раскинувшимся вокруг парком. Внимательный взгляд юной хозяйки отметил неровно подстриженный кустарник у дороги, виднеющееся за ним озеро и лабиринт бесчисленных дорожек. Марциана очень любила возиться в саду отцовского замка, и уже сейчас ей не терпелось заняться своим новым хозяйством: вырвать сорняки, подстричь разросшийся кустарник, посадить как можно больше самых разнообразных растений и привести в порядок цветы на клумбах.
Грифенталь передал котенка Марциане и неторопливо вышел из кареты. В тот же миг тяжелые двери дома широко распахнулись, и два молодых лакея поспешили им навстречу. Мужчины были высокого роста, довольно хорошо сложены, и на них прекрасно сидели красные бархатные ливреи, отделанные золотым позументом. Барон небрежно кивнул им и протянул руку жене, чтобы помочь ей выйти из кареты.
– Наши вещи во втором экипаже, – бросил он слугам. – Он немного задержался в дороге. Проследите, чтобы горничная баронессы по приезде сразу же явилась к своей госпоже.
– Да, господин, – дружно ответили оба лакея, отвесив поклон новой хозяйке.
– Запомни, дорогая. Это – Ганс и Хьюго. Они – твои личные слуги, – сказал барон.
– Я рада с вами познакомиться, – с достоинством произнесла юная баронесса. – Уверена, что вы оба окажетесь мне полезными.
Один из них, с более приветливым выражением лица, отчего-то покраснел и отвесил еще один поклон.
– Мы мечтаем служить вам, – натянуто произнес второй.
Марциана бросила на этого парня внимательный взгляд и, приподняв узкую бровь, заметила мужу:
– Мне потребуется некоторое время, чтобы запомнить имена всех слуг.
Барон согласно кивнул, а затем взял жену под локоть и повел ее по широкой мраморной лестнице наверх. У входа в дом их ожидал мужчина весьма импозантного вида. Баронесса решила, что один из новых родственников вышел приветствовать молодоженов, но…
– Это Леопольд Недлиц, моя дорогая. Он дворецкий, и в его обязанности входит следить за порядком в доме.
На строгом лице дворецкого не шевельнулся ни один мускул. Недлиц даже не соизволил произнести слова приветствия и лишь слегка склонил перед новой госпожой голову, сохранив прежнюю величественную позу.
За всю свою короткую жизнь Марциане еще никогда не приходилось встречать таких мужчин. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, дворецкий держался как король. Вместо ливреи на нем были великолепный черный костюм и белоснежная рубашка с высоким воротничком. Темные волосы безо всякого намека на седину были модно подстрижены. Таким слугой оставалось только гордиться, но юной баронессе очень не понравился его взгляд – презрительно-вежливый и, пожалуй, даже высокомерный.
– Здравствуйте, господин Недлиц, – строго произнесла она. – Вы, несомненно, отлично справляетесь со своими обязанностями. Я уверена, что вы будете мне полезны.
– Конечно, моя госпожа, – холодно проговорил дворецкий. – Все мы рады приветствовать баронессу Грифенталь в Мансфельдвельде. Все ваши пожелания будут немедленно исполнены.
– Леопольд, пожалуйста, сообщите Марте, чтобы она перед ужином собрала всех слуг и представила госпоже, – сухо приказал барон. – Ужин должен быть готов ровно через час. Где Людвиг?
– Его светлость ушел на охоту в ближний лес, господин барон. Кроме этого, мне нужно сообщить вам, что герр Николас покинул дом.
Барон поморщился.
– Прекрасно. Если «его светлость» вернется домой до ужина, сообщите ему, что я желаю поговорить с ним в моем кабинете. В противном случае – пусть ужинает в одиночестве. Мы не станем его ожидать. И обязательно передайте барону Теодору, что ужин будет через час.
– Слушаюсь. Господин барон находится сейчас в библиотеке.
– Баронесса познакомится с ним позже.
ГЛАВА 6
Они прошли в дом и оказались в огромном холле, где поочередно сменяли друг друга многочисленные двери и высокие зеркала. Прямо напротив входа раскинулась массивная лестница, украшенная мраморными перилами и витыми бронзовыми подсвечниками.
– Это настоящий дворец? Он поражает своими размерами, – заметила Марциана, когда они с мужем поднялись на второй этаж.
– Прежде здесь находился старый особняк, не отличавшийся особой красотой. Мой дед перестроил его, добавив пару этажей и еще одно крыло. Вы сами убедитесь, что комнаты там довольно удобные, – пояснил Генрих. – Раньше здесь бывало довольно людно, но в настоящее время я распорядился не устраивать увеселений и сократил число слуг.
– Я убеждена, что вы правильно поступили. Ведь в доме траур.
– Это не единственная причина, – сухо бросил барон и повел Марциану в открытые двери гостиной.
Стены огромного зала были затянуты кремовым шелком с коричневатым рисунком, с ними гармонировали шторы из золотистого бархата. В воздухе витал легкий аромат дамасской розы, и, оглядевшись, девушка заметила букет ярко-желтых роз в роскошной вазе.
Указав на портрет, занимавший большую часть пространства между двумя высокими окнами, Генрих глухо произнес:
– Это моя мать.
– Она очень красива, – заметила Марциана.
– Моя мать умерла от воспаления легких, когда я был подростком.
– О, извините меня… – она смущенно взглянула на мужа.
– Это было давно… Между прочим, эта маленькая дверь у камина ведет на служебную лестницу. В нашем доме очень много разных переходов, и в большинстве случаев они предназначены для слуг. Поскольку эти лестницы довольно крутые и плохо освещены, я не советую вам ими пользоваться.
Они пошли по длинной галерее, соединяющей старинную часть дома с более новой пристройкой. В огромные окна было видно, как потемневшее небо все чаще и чаще озарялось вспышками молнии. Даже внутри галереи воздух казался пропитанным предвестием надвигающейся грозы.
– Здесь находятся мои апартаменты, – барон указал на украшенные богатой резьбой высокие двери. – Ваша туалетная комната и спальня находятся рядом. Они смежные с моими покоями.
Баронесса почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Очень скоро этот человек предъявит свои законные супружеские права. Эта мысль безумно взволновала ее, и Марциана начала дрожать не меньше, чем котенок, спрятавшийся в ее шали. С трудом справившись со смущением, девушка поспешно задала вопрос:
– А где находятся комнаты детей, господин барон?
– На втором этаже центрального здания.
– А классные комнаты? Как я понимаю, ваш племянник учится не в колледже?
– В нашем семействе всегда получают домашнее образование, – пояснил барон и тут же добавил: – Герр Николас, о котором упомянул Недлиц, был последним наставником Людвига. А вот и ваши покои.
– Боже мой! – воскликнула Марциана, увидев тяжелые красновато-желтые гобелены, покрывавшие все стены, пурпурно-золотые портьеры на окнах и точно такой же балдахин над кроватью. На полу лежал красный турецкий ковер с желтой бахромой. Обивка мебели была выдержана все в тех же мрачноватых тонах с претензией на королевскую роскошь.
– Как… здесь… – она запнулась, опасаясь обидеть неосторожным словом хозяина особняка. – Здесь так пышно…
– Честно говоря, лично мне все это не очень нравится. Но Гертруда, покойная жена моего брата, видимо, обожала подобную роскошь. Она переделала эти комнаты по своему вкусу, а раньше здесь все было совершенно иным. Мама предпочитала светлые тона и цветочные рисунки… – Грифенталь подошел к окну и сильным рывком распахнул его. В комнату сразу же ворвался свежий запах приближающейся грозы, и барон внезапно вздрогнул: – Этот запах сирени… Аромат духов моей матери… – он даже оглянулся, словно пытаясь найти прошлое, однако тут же взял себя в руки и произнес обычным твердым голосом: – Если вам потребуется какая-то помощь, вы можете воспользоваться этим колокольчиком. Ваши вещи скоро прибудут, но не стоит волноваться по поводу своего туалета. Во время траура мы не придерживаемся строгого этикета, так что просто приведите себя в порядок, – и с этими словами барон вышел из комнаты.
Марциана сразу же подошла к окну, чтобы вдохнуть побольше свежего воздуха. Ей показалось, что она задыхается в этой спальне.
Из окон открывался великолепный вид на изогнутый каменный мост через реку. Он казался мрачным, поскольку с севера уже надвигались черные тучи. Их приближение возвещалось частыми раскатами грома, а на западных холмах слабо тускнели розовые полоски вечерней зари.
Вспомнив, что ей в самое ближайшее время следует появиться в столовой, Марциана положила Лорелею на подушку и звонком вызвала служанку, чтобы умыться после дороги. Явившаяся на звонок горничная оказалась хорошенькой кареглазой девушкой.
– Меня зовут Анита, госпожа, – присев в поклоне, представилась служанка. Было заметно, что она очень волнуется. – Фрау Марта сказала, что я буду прислуживать вам, пока не приедет ваша горничная.
– Спасибо, Анита. Пожалуйста, пошли за горячей водой.
– Да, госпожа. Что-нибудь еще?
Жалобное мяуканье котенка тут же напомнило Марциане, что она не единственная, кто нуждается в помощи. Баронесса дружелюбно улыбнулась служанке и взяла котенка на руки.
– Это Лорелея. Она немного нервничает из-за новой обстановки. Ты можешь погладить ее, если хочешь.
Девушка застенчиво заморгала ресницами и осторожно пощекотала пушистого зверька за ушком. Котенок тут же замурлыкал.
– Лорелея не привыкла гулять на улице, – объяснила Марциана. – Поэтому ей нужно выделить специальный уголок где-нибудь здесь. Для ее туалета. Ты понимаешь?
Анита тут же закивала головой:
– В туалетной комнате можно поставить коробку с песком.
– Отлично! Надеюсь, что ты сможешь быстро все устроить.
Пока Марциана приводила себя в порядок, Анита не только позаботилась о туалете для котенка, но также сообразила принести Лорелее чашечку с едой. Затем служанка зашторила окна и зажгла свечи.
– Анита, скоро должна приехать моя горничная. Ванда, возможно, продрогнет в дороге, так что предложи ей, пожалуйста, сначала поужинать, иначе она сразу же займется распаковкой вещей.
– Обязательно, госпожа. Я помогу ей во всем.
Марциана заметила, что часы на камине показывают почти семь часов, следовательно, приблизилось время ужина.
– Проводите меня в столовую, Анита.
– Да, госпожа. Ваш котенок останется здесь?
– Да, разумеется. Нужно только плотно закрыть дверь. Лори нельзя позволять бродить по дому, пока она не освоится.
ГЛАВА 7
Их путь занял довольно много времени, поскольку ужин был накрыт в столовой правого крыла. За окнами уже совсем стемнело, но во всех комнатах, которые они проходили, горели восковые свечи, и уютно потрескивал огонь в каминах.
У входа гостиную их встретил Недлиц, величественно поклонился и произнес:
– Я провожу вас дальше, госпожа. Анита, тебе пора вернуться к своим обязанностям.
Марциана поблагодарила служанку и последовала за дворецким, который привел ее в просторную залу с тяжелыми гардинами кофейного цвета. Светло-бежевые стены этой комнаты были украшены миниатюрами со сценами охоты. На маленьком столике у камина играл разноцветными красками хрустальный графин с каким-то напитком, возле него стояли несколько бокалов и ваза с фруктами. Рядом с камином находился диван, на котором вальяжно развалилась большая собака. Увидев девушку, она приподняла голову и принялась лениво ее разглядывать, затем, миролюбиво вильнув хвостом, вновь опустила голову на лапы.
– Я думал, что ужин назначен на семь, Леопольд, – зарокотал сзади чей-то смешливый голос. – Где же Генрих, черт возьми? Клянусь Аттилой, он должен быть здесь, чтобы представить меня своей супруге. Ужасно невежливо заставлять нас самих знакомиться.
Оглянувшись, Марциана увидела крупного мужчину с густыми седеющими волосами. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Одет он был довольно изысканно, но с легкой небрежностью.
– Барон Теодор Манштейн к вашим услугам, – мужчина очень красиво поклонился. – Прошу меня простить, но я, право, не виноват, что мой легкомысленный племянник оставил нас одних.
Марциана с улыбкой протянула руку новому родственнику:
– Очень рада с вами познакомиться. Сожалею, что барон Генрих немного задерживается.
– Скорее всего, он учит уму-разуму Людвига, – барон Теодор слегка нахмурился. – Надеюсь, мальчишка не выведет его из себя. Это будет совершенно не к месту в данный момент, не так ли?
Марциана многозначительно взглянула на медлившего с уходом дворецкого.
– О, не обращайте внимания на Недлица. Он вырос в замке и в курсе всех семейных дел, – поспешил успокоить ее барон Манштейн.
– Его светлость еще не вернулся с охоты, а господина барона задержали другие дела, и он просил извинить его, – неспешно объяснил дворецкий.
– Конечно, мы прощаем его, – весело отозвался барон Теодор. Улыбнувшись Марциане, он наполнил бокалы золотистым напитком. – Не хотите ли немного вермута, дорогая?
– Нет, спасибо, – поблагодарила Марциана и, повернувшись к Недлицу, добавила: – Вы можете идти. Мы не станем отрывать вас от ваших обязанностей.
– Благодарю вас, баронесса, – и дворецкий величавой походкой покинул гостиную.
Четверть часа спустя Генрих застал жену и дядю за дружеской беседой. Теодор за это время успел объяснить Марциане причину своего отсутствия на свадьбе. Как оказалось, ему пришлось на эти дни стать опекуном внучатого племянника.
– Но, признаюсь, я не очень справился с этим хлопотным делом. Этот герр Николас все же вышел из себя и именно сегодня уехал… А, вот и ты, мой дорогой Генрих. Надеюсь, ты не собираешься меня упрекать за поведение Людвига? Тебе прекрасно известно, что мальчик никого не признает и все делает по-своему. Он – точная копия всех прежних властителей Мансфельдвельде.
– Ему придется научиться признавать меня, – медленно проговорил Генрих, и от его тона у Марцианы по спине пробежали мурашки.
– Недлиц сказал, что мальчик еще не вернулся с охоты, – покачал головой барон Теодор, бросив хмурый взгляд на зашторенное окно, откуда слышались раскаты грома.
– Я приказал не задерживать из-за него ужин, – и барон Грифенталь предложил руку жене, чтобы идти к столу.
У дверей в столовую торжественно выстроились слуги, и дворецкий по очереди представил их новой хозяйке. Все они низко кланялись и произносили вежливые слова приветствия.
Юной баронессе предложили место по правую руку от мужа, усевшегося во главе стола.
Марциана с любопытством принялась разглядывать сервировку и должна была признать, что все было безукоризненно, а привлекательный аромат кушаний манил попробовать каждое из них. Барон Теодор дал знак лакею наполнить бокалы и, сделав пару глотков вина, вернулся к прежнему разговору:
– Не могу представить, что можно делать в лесу в такую непогоду? Гром давно распугал всю дичь в округе.
– Во всяком случае, мальчишка давно должен был проголодаться, – сердито бросил Грифенталь и взглянул на дворецкого, стоящего у дверей.
Недлиц отрицательно покачал головой.
– Возможно, он не торопится именно потому, что знает о твоем возвращении, – многозначительно приподняв седую бровь, произнес барон Теодор. – Надеюсь, ты не будешь слишком строг с мальчиком, Генрих.
– Я не могу позволить пятнадцатилетнему мальчишке командовать в замке.
– Боже милостивый, он не простой мальчишка! Он – сын герцога, так что не стоит удивляться его высокомерию. Наследственная черта, – барон Манштейн пожал плечами и сделал большой глоток вина.
– Никчемная черта, если хочешь знать мое мнение, – резко ответил Генрих. – Для чего гордость нищему, пусть даже знатному? Дела в Мансфельдвельде находятся в ужасном состоянии, и это заслуга всех предыдущих правителей.
– Не преувеличивай, Генрих. Да, Вольдемар не любил заниматься делами, не придавал им большого значения. Но ты не смеешь утверждать, что мой отец, твой дед, плохо вел дела герцогства. Мне лучше об этом знать.
– Да, возможно, здесь ты прав. Но дедушку вряд ли можно назвать образцом добродетели. Более самоуверенного упрямца мне никогда не приходилось встречать.
Барон Теодор усмехнулся:
– Самодурства у него хватало, – и, повернувшись к Марциане, дядюшка объяснил: – Например, в его присутствии никто не имел права сидеть, разве что за обеденным столом. Однажды отец задремал в библиотеке и, проснувшись, обнаружил, что моя сестра Генриетта осмелилась сесть в кресло и читать книгу. Отец тут же лишил ее наследства.
– Боже мой, – воскликнула Марциана. – Похоже, он был настоящим тираном!
– Совершенно верно, – подтвердил Генрих. – И в этом мой брат очень походил на него. Именно поэтому мальчишке при жизни Вольдемара все позволялось. Вот он теперь и считает, что даже солнце всходит и заходит по его воле. До сих пор я старался быть не слишком жестоким с племянником, поскольку после смерти его отца прошло не очень много времени. Однако теперь, когда Николас, подобно своим предшественникам, уехал… – он взглянул на дядю. – Что произошло на этот раз?
– То же самое, что и всегда. Николас устал от оскорблений. И не удивительно: мальчишка швырял в него книги.
– Какой ужас! – возмутилась Марциана и тут же замолчала, подумав, что не должна вмешиваться в разговор мужчин.
Она прикусила губу и виновато посмотрела на супруга.
– Вот видишь, – спокойно произнес барон Генрих. – Моя жена удивлена такому дурному поведению. Вас, моя дорогая, полагаю, воспитывали в строгости?
– Да. Мне не позволяли так себя вести, – призналась она и даже вздрогнула, представив реакцию отца на подобные выходки детей.
– Ваша гувернантка была очень суровой? – спросил барон Теодор.
– Нет, не очень. Но каждую неделю мы были обязаны докладывать отцу, что произошло за это время. И если фрау Кмит наказывала нас, он повторял наказание. Поэтому мы с сестрами всегда старались слушаться ее. А мои братья учились в Берлине в закрытом колледже.
– Вот видишь, дядя. Если мы не хотим, чтобы Людвиг стал совершенно неуправляемым, нам следует кое-что предпринять, и как можно быстрее. Какие еще новости?
Барон Теодор с минуту молчал, а затем неспешно проговорил:
– У меня закончились мои препараты. И неплохо было бы приобрести более сильные стекла.
Генрих недовольно хмыкнул:
– У моего дяди все мысли лишь о том, как добыть философский камень и достать рукой звезды.
Марциана не успела удивиться подобному заявлению, потому что в столовой послышался новый голос:
– Как интересно! С каких это пор время ужина переносят, не поставив в известность меня?
В дверях стоял молоденький юноша и возмущенно взирал на сидевших за столом. Темные волосы влажными прядями свисали на широкий лоб, а гневные серые глаза требовали ответа. Марциана, догадавшись, что видит перед собой наследника покойного герцога Вольдемара, стала внимательно его разглядывать, пытаясь сообразить, какой тон следует выбрать для общения с этим строптивым юнцом.
– Веди себя прилично, Людвиг. Тебе следует, прежде всего, поздороваться с моей женой, баронессой Грифенталь, – с раздражением в голосе произнес Генрих.
– Сначала вы должны представить ее, – заявил упрямый мальчик.
Марциана, заметив сердитый всплеск в глазах мужа, решила слегка разрядить накаленную обстановку. Встав из-за стола, она сделала пару шагов по направлению к Людвигу и склонилась перед ним в глубоком реверансе:
– Мне жаль, ваша светлость, что вы не смогли присутствовать на нашей свадьбе.
Заметно смутившись, мальчик неловко поцеловал баронессе руку и подвел обратно к столу.
– Поскольку я нахожусь в трауре, было решено, что мне неприлично присутствовать на каких-либо увеселениях, – объяснил он и тут же поинтересовался у дворецкого: – Леопольд, сегодня есть запеченная свинина?
– Да, конечно, ваша светлость.
Мальчик занял место напротив барона Генриха и незамедлительно приступил к еде. Марциана осторожно взглянула на мужа, чтобы узнать – одобряет ли он ее поступок.
Лицо Грифенталя было совершенно невозмутимым, только в уголках темных глаз мерцали странные искры. Во всяком случае, неудовольствия в них Марциана не обнаружила. Ободренная спокойствием мужа, она решила продолжить прерванный разговор:
– Надеюсь, вы объясните мне, причем здесь философский камень и звезды?
Людвиг поднял взгляд от тарелки с мясом:
– Неужели вам неизвестно, что мой двоюродный дедушка Теодор увлекается химическими опытами, а по ночам разглядывает небо?
При этих словах Генрих недовольно хмыкнул:
– В старые времена нашего милого дядюшку ожидал бы костер. Все эти ваши увлечения попахивают серой. Право, можно подумать, что мы ведем наш род от всем известной Екатерины Медичи.
– Ты заблуждаешься, Генрих, – миролюбиво заметил барон Теодор. – Мои занятия направлены только на благо. Кстати, разве не изобретения твоего старого дядюшки облегчили труд кухарок, и поэтому мы смогли теперь сократить количество слуг?
В ответ Грифенталь лишь пренебрежительно пожал плечами, а барон Манштейн повернулся к Марциане:
– Что вам известно о химии, милая баронесса?
– Практически ничего, – откровенно призналась Марциана. – Мои братья, правда, мне кое-что рассказывали о каких-то странных опытах, которые они проводили в колледже, но мне это показалось весьма опасным занятием.
– Вот и я пытаюсь убедить барона, что это настоящая глупость, – объяснил ее супруг.
– Ты не должен так говорить, мой мальчик. Я пытаюсь понять сущность различных лекарств и препаратов.
– В том числе и ядов! – фыркнул Генрих.
– Да, и ядов! Одно и то же снадобье способно и убить, и вылечить. Кстати, мои занятия химией также могут сослужить неплохую службу во время боевых действий. Ты только послушай, что я недавно выяснил! Оказывается, можно распылить дурманящий газ на огромное расстояние. Представляешь – ядовитый газ сможет вывести из строя целую армию. Подумай, какую пользу это может принести во время войны?
– Вы абсолютно правы, дедушка! – вмешался в разговор Людвиг. – Вот тогда эти негодяи – французы нам за все заплатят! Я бы никогда не отказал вам в поддержке ваших опытов, дедушка Теодор, если мог бы распоряжаться своим состоянием, – и юноша бросил выразительный взгляд на Генриха.
– Но это ведь ужасно! – не выдержала Марциана, потрясенная тем, что мужчины так легко рассуждают о войне. – Погубить одним махом огромное количество людей – это же просто в голове не укладывается!
– Вы абсолютно правы, моя дорогая. Надеюсь, что когда-нибудь наши правители поймут, как ужасна война, – неожиданно поддержал ее Грифенталь.
– И это говорит военный человек! – с усмешкой произнес барон Манштейн.
– Бывший военный. В течение пятнадцати лет я честно выполнял свой долг, но теперь еще больше уверен в том, что межгосударственные конфликты должны решаться мирным путем.
– Нам бы в своей стране разобраться. Объединение немецких земель – вот наша цель, только тогда мы сможем противостоять остальному миру, – задумчиво проговорил барон Теодор.
– Здесь я полностью с вами согласен, – кивнул ему Генрих, и беседа прекратилась.
Слуги быстро убрали посуду и принесли десерт. За столом некоторое время царила тишина.
– Как прошла охота? – нарушил молчание Генрих и пристально взглянул на лакомящегося сдобой Людвига.
– Мне почти ничего не встретилось, – пожал тот плечами и потянулся за следующим пирожным.
– Тогда почему ты вернулся так поздно?
– Мне не хотелось возвращаться, – вызывающе буркнул юноша.
– Значит, только по собственной прихоти ты заставил егерей бродить за тобой по лесу?
– А почему бы и нет? Это их обязанность.
Марциана заметила, что Генрих вновь начинает гневаться, и решила немедленно остановить разгорающийся конфликт. Юная баронесса ненавидела раздоры, и именно поэтому ей частенько приходилось улаживать ссоры в собственной семье. Вот и сейчас, заметив, как у мужа на скулах нервно заиграли желваки, девушка поспешно проговорила:
– Мне не очень нравится охота. И я знаю, что даже мужчины нередко с удовольствием просто так бродят по лесу, наблюдая за птицами, деревьями и цветами…
Людвиг бросил на нее быстрый оценивающий взгляд, но девушку в этот момент больше интересовало, как муж отреагирует на ее очередное вмешательство в его разговор с племянником. Генрих и на этот раз ничем не выдал своего недовольства, но обратился к мальчику все тем же суровым голосом:
– Ты знал, что я сегодня появлюсь в замке с молодой женой. Ты обязан был одним из первых встретить баронессу Грифенталь. Надеюсь, впредь ты будешь более учтив и сделаешь все возможное, чтобы твоя тетушка чувствовала себя здесь как в своем родном доме.
– О, разумеется.
– Думаю, дядюшка, вы также поможете баронессе освоиться здесь, – обратился Генрих к барону Теодору.
– Буду очень рад, мой мальчик. Мне доставит большое удовольствие присматривать за твоей супругой, – добродушно улыбнулся дядюшка, но Марциана тут же возразила:
– Надеюсь, что никому не придется «присматривать» за мной. Я со всем справлюсь сама, – не очень громко объявила юная баронесса и осторожно взглянула на мужа. На короткий миг ей показалось, что его темные глаза лукаво улыбаются.
– В самом деле? Интересно, чем вы собираетесь себя занять? – невозмутимо поинтересовался Грифенталь.
– У хозяйки всегда полно дел. И не забывайте о детях. Надеюсь, что вы пошлете за Анной? Она, наверное, очень соскучилась по своему дому.
– Если вы так желаете, я отправлю за ней уже завтра. А что касается дома, то Недлиц и Марта прекрасно с ним справляются.
– Они производят впечатление хороших слуг, но меня учили, что дом требует самого пристального внимания хозяйки. Когда мы проезжали по парку, я заметила, что даже там нет должного порядка.
– Что именно?
– Все цветники полны сорняков, за деревьями и кустарниками тоже давно не ухаживали… Да и озеро, мне кажется, заброшено. Я очень сомневаюсь, что в нем водится рыба.
– Возможно, она права, Генрих, – заметил барон Теодор. – Наш садовник уже довольно стар. Наверно, взгляд его притупился, и он не замечает недостатков. Давно пора найти ему замену.
– Ну что же, моя милая, вы можете поступать с цветниками и садами, как считаете нужным. По крайней мере, это даст вам возможность развлечь себя до приезда Анны.
Марциана была уверена, что и в доме найдется достаточно проблем. Надо признать, что слуги знают свое дело, но кое-что следует изменить. Поскольку у барона финансовые затруднения, можно сократить количество свечей в комнатах, которыми не пользуются. Точно так же нет необходимости везде топить камины, тем более, что весна уже вступила в свои права. Понимая, что такая расточительность, возможно, объясняется ее приездом, девушка решила пока не высказывать своих предложений, а посмотреть, как это делается в обычные дни. По той же самой причине она воздержалась от замечания, что во время ужина слуги не обращались к ней за распоряжениями, хотя ее представили как новую хозяйку. Они даже начали убирать со стола, не спросив ее разрешения. Молодая баронесса твердо решила, что если это повторится, она поговорит лично с дворецким, который распоряжался за ужином.
Пока Марциана размышляла обо всем этом, ее супруг решительно встал из-за стола.
– Людвиг, я жду тебя в своем кабинете, – строго приказал барон племяннику и, заметив, что Марциана привстала вслед за ним, повернулся к ней: – Вы можете пойти к себе, моя милая. Я приду к вам, как только поговорю с этим юношей.
Девушка вновь ощутила легкую дрожь, но не могла понять, в чем причина этого волнения – то ли в предчувствии предстоящей встречи с мужем, то ли от раздражения. Супруг разговаривал с ней тем же повелительным тоном, что и со своим племянником. Слегка прикусив губку, Марциана церемонно поклонилась мальчику:
– Спокойной ночи, ваша светлость.
Людвиг коротко кивнул и, не сказав ни слова, вышел из комнаты вслед за дядей.
– Несносный мальчишка, – вздохнув, проговорил барон Теодор.
– Должно быть, ему трудно видеть меня. Барон сказал, что я должна заменить ему мать, – высказала предположение Марциана, когда они вышли из столовой и направились к лестнице.
– Чепуха. Мальчик почти не видел ее. Гертруда обожала Анну и предоставила воспитание сына нянькам и отцу. Герцогиня предпочитала жить в городе и старалась проводить в замке как можно меньше времени. Зато Вольдемар бывал здесь частенько. И, в основном, без жены.
– В нашей семье все было несколько иначе, – покачала головой Марциана. – Моя мама проводит в городе только три месяца, когда начинаются сезоны. Правда, она тоже более близка с моими сестрами, нежели с братьями. Наверно, матери всегда не очень интересуются сыновьями. И барон Генрих… Я хотела сказать… – она запнулась, сообразив, что не должна обсуждать мужа даже с близкими ему людьми.
– Генрих очень любил свою мать. Иначе и быть не могло, – на лице барона Теодора появилось мечтательное выражение. – Луиза была полна жизни и веселья. Она обожала всех своих детей, любила их просто до безумия. И дети боготворили ее. У Луизы всегда гостило много друзей, таких же веселых и жизнерадостных. Они были немного старше меня… Кроме одной, которую звали Каролина… – улыбнувшись, он задумчиво покачал головой и продолжил рассказ: – Мой брат так и не смог оправиться после смерти Луизы. Альфред, разумеется, не отказывал себе в развлечениях, но о том, чтобы снова жениться, и слышать не хотел. Со временем он стал таким же суровым и надменным, как наш отец. Вольдемару в год смерти матери исполнилось тринадцать лет. Он очень возмущался, что мать так жестоко поступила с ним, и требовал вернуть ее к жизни. Ужасно сердился, когда понял, что со Всемогущим спорить бесполезно… Что касается Генриха, то за одну ночь он превратился из жизнерадостного пятнадцатилетнего мальчика в грустного и серьезного юношу. Он вызвался сам рассказать Бригитте о смерти матери. Это его младшая сестра, графиня фон Левенбах. Анна сейчас живет у нее… – барон остановился у закрытых дверей библиотеки. – Пожалуй, я немного почитаю перед сном. А вам следует пойти к себе. Не стоит сердить мужа в вашу первую ночь.
И, попрощавшись со смутившейся баронессой, дядюшка закрыл за собой двери в библиотеку.
