Текст книги "Яблоня греха"

Автор книги: Дебора Мей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 49

Когда они вошли в спальню, Марциана сразу поняла, что Генрих готов любым способом не выпускать ее из комнаты. Чтобы помешать ему, Марциана сразу же позвонила Ванде, но та уже сама спешила к своей хозяйке из туалетной комнаты.

– О, моя дорогая паненка! Все страшно беспокоились, и никто не спал, уверяю вас. Боже мой, где же вы были?

– Спасибо, Ванда. Теперь все будет хорошо. А сейчас я хочу очень быстро умыться и привести себя в порядок. А ты пока что подбери для меня платье, с которым не надо долго возиться.

– Мой господин, ваша жена не понимает, что говорит. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что ей пришлось нелегко. И как можно сейчас привести в порядок ее волосы, когда они мокрые и совершенно спутаны. Следует немедленно принять ванну и лечь в постель. И выпить что-нибудь горячее.

– Ванда, ты меня слышала? – с некоторым раздражением в голосе сказала Марциана. – Если ты мне не поможешь, я все сделаю сама.

Ванда обиженно поджала губы с таким видом, словно ей не в первый раз приходилось сталкиваться с подобной непокорностью, и ожидающе посмотрела на барона Грифенталя. Он понимающе ей улыбнулся:

– Пожалуйста, не смотри так на меня, Ванда. Я не собираюсь спорить с твоей хозяйкой. Она приняла твердое решение, и мы все должны ей подчиниться. Должен ли я покинуть комнату и ждать за дверью, пока вы приведете себя в приличный вид, госпожа баронесса?

– Если вы будете благоразумны, господин барон, то можете остаться. Ванда, быстро полей мне воды, а затем все же постарайся расчесать мои волосы. Они высохнут сами.

Марциана решительно сбросила плащ, и Ванда ахнула от изумления:

– Матка Воска! Паненка, да на вас нет никакой одежды!

– Я… я потеряла ее, – ответила Марциана и забралась в ванну, старательно избегая встречаться взглядом с Генрихом.

Ванда подхватила кувшин с теплой водой и принялась старательно поливать свою госпожу, пока та спешно смывала с себя грязь всей ночи. Затем горничная укутала Марциану в теплую простыню и старательно расчесала щеткой спутанные волосы, охая по поводу того, что в них оказалось полно речного песка. Затем Ванда помогла госпоже одеть белье и теплое шерстяное платье. Внимательно оглядев свою хозяйку, горничная в дополнение ко всему старательно укутала Марциану в теплую шаль.

– Вы изрядно продрогли, – заметила Ванда, сокрушенно щелкая языком. – Но что, все же, с вами случилось?

– Меня похитил Недлиц.

– Спаси господи!

– Упоминания об этом подлеце вполне достаточно, – мрачно произнес Генрих. – Мне кажется, все же было бы разумнее уложить тебя в постель. Тебе нужно прийти в себя от сегодняшнего испытания.

– Если вы будет разговаривать со мной, как и раньше, то мы можем поссориться, господин барон. Мне надоело, что со мною обращаются как с неразумным ребенком. Если бы вы с самого начала соизволили рассказать мне о своих проблемах, как я вас просила…

– Достаточно, – остановил ее барон своим обычным строгим тоном. – Думаю, что сейчас не время и не место для этих разговоров. Нас ждут внизу.

Заметив испуганно-смущенное лицо Ванды, Марциана поняла, что переступила границу, позволив себе спор с мужем в присутствии служанки. Отдав распоряжение горничной ложиться спать, баронесса молча вышла из комнаты вместе с мужем.

Когда они отошли от спальни на достаточное расстояние, она обратилась к нему с виноватым видом:

– Я должна просить у вас прощения, мой господин. Мне не следовало говорить с вами в таком тоне. Особенно в присутствии горничной.

– Разумеется, – с улыбкой ответил он, а в голосе его зазвучала нежность и теплота, которых Марциана сейчас совсем не ожидала. – Но у меня такое чувство, что я все это заслужил. Ты великодушна, моя любимая. Мне вспоминаются один или два случая, когда я тоже отчитывал тебя в присутствии слуг. И не проявлял к тебе должного уважения. А теперь, после всех наших тревог, я благодарен судьбе, что ты вернулась домой целой и невредимой. Поэтому я вполне могу выслушать твои упреки.

– Ну, что ж, в таком случае…

– Нет, нет, – засмеялся он, – не надо меня слишком испытывать. В данный момент я сам поражаюсь собственному терпению. Смею заверить, что сейчас я готов хладнокровно выслушать даже Людвига.

Они вошли в библиотеку, где все их ждали с огромным нетерпением. Увидев, что Анна тоже здесь находится, Марциана сейчас же потребовала:

– Дорогая, ты знаешь, сколько времени? Ты должна немедленно идти спать.

– Я проснулась и пошла к вам в спальню, но вас там не было, – стала оправдываться девочка. – А затем я услышала шум подъехавших повозок и экипажей и спустилась вниз, чтобы узнать, что случилось.

– Не ругайте ребенка. Мы все так волновались, и никто не обратил внимания, что малышка не спит. Тем не менее, милая моя, твоя тетя права. Марта, отведите девочку в ее комнату и прикажите няне повнимательнее следить за своей подопечной, – велела Каролина.

– Милая моя, вам не кажется, что вы распоряжаетесь не в своем поместье? – раздраженно заметил барон Теодор. – Теперь все успокоились, в том числе и ваш брат. Мы ведь сумели убедить его, что я не скомпрометировал вашу репутацию.

– Стоп, – остановил его Дитрих. – Насколько я помню, вы сказали, что только сегодня поняли, как небезразличны друг другу и… могли бы даже пожениться. Большую часть этого дня вы провели вместе. Только не говорите, что ваше целомудрие охраняла эта милая фрау.

Князь вдруг смущенно замолчал, а Марциана только сейчас заметила, что Лили Флеранс тоже находится здесь и скромно сидит в углу комнаты на благоразумно отдаленном расстоянии от всех остальных.

– Мое целомудрие, – резко заметила графиня Делич, – всегда было вне всяких сомнений. А в отношении Теодора ты делаешь такие предположения, которые он никогда бы себе не позволил. И это мой собственный брат! Я уже просила вас не упрекать меня в излишне свободном поведении. Что ж, вы заслужили, чтобы я всем присутствующим раскрыла одну маленькую тайну.

– Каролина, ты не посмеешь!

– Не волнуйся, имя твоей дочери я не стану называть. Так вот, милостивые господа, этот господин в свое время был очень увлечен одной знатной особой, которая на короткое время ответила ему взаимностью, а затем дала отставку. Она была моей близкой подругой, поэтому я хорошо знаю историю ее падения. Дело в том, что ей стало известно, что муж прижил на стороне пару детей, и она решила ему отомстить, родив ребенка от постороннего мужчины. Бедный мой Дитрих… Я знаю, что делаю тебе сейчас больно, но ты должен распрощаться с прошлым. Твоя любимая давно умерла, а ты добровольно заточил себя в своем доме, не желая видеть окружающий мир, полный других, не менее достойных женщин…

– Тебе должно быть стыдно, Каро… – оборвал ее Теодор. – Я не ожидал от тебя такой жестокости. Твой брат до сих пор любит эту удивительную женщину, и ты не смеешь его за это упрекать. Скажу больше – он заслужил своей верностью, чтобы дочь смогла, наконец, узнать правду. И я об этом позабочусь.

– Нет, Теодор… Я не хочу, чтобы малышка думала плохо о своей матери, – тихо попросил Дитрих.

– По-моему, я знаю, о ком вы говорите, – неожиданно для себя вмешалась в разговор Марциана. Глядя на седеющие рыжие волосы князя, она вдруг заметила его сходство с Бригиттой фон Левенбах. – И если моя догадка верна, то могу вас заверить, что дочь князя давно уже знает историю своего происхождения. Мне кажется, она очень хочет найти своего настоящего отца. Я сама переговорю с ней.

Генрих озадаченно почесал затылок, а все присутствующие в полном удивлении уставились на юную баронессу.

– Вот и прекрасно, – подвела итог графиня. – Тем более что я, наверно, скоро покину поместье брата. Дело в том, что я на самом деле согласилась выйти замуж за Теодора, хотя он до сих пор не может понять, как сумел сделать мне предложение. Мы только сегодня поняли, почему постоянно придираемся друг к другу. Оказывается, и такой бывает любовь. Это просто невероятно, – добавила она, с нежностью глядя на барона Манштейна. – Мне кажется, что наше чувство появилось еще в детстве, хотя мы никогда не могли признаться в этом даже себе.

– Уверена, вы будете очень счастливы, – улыбнулась Марциана. – И надеюсь, что вы оба будете достаточно благоразумны, чтобы вместе делить ваши проблемы и не иметь друг от друга секретов. Когда мы с Генрихом расскажем о том, что узнали сегодняшней ночью, то все вы поймете, как важно доверять близким людям.

Спустя полчаса в библиотеке воцарилось недолгое молчание, во время которого все присутствующие пытались прийти в себя от невероятного происшествия. Хуже всего себя чувствовала Лили Флеранс. Несколько раз во время рассказа супругов о событиях ночи, она порывалась уйти, но каждый раз сама себя останавливала. По обоюдному согласию Генрих с Марцианой решили не упоминать о роковом выстреле барона в своего сводного брата. Грифенталь сообщил, что Недлиц, потеряв равновесие, сам рухнул в воду, где его подхватило быстрое течение реки и унесло в неизвестность.

– Скорее всего, он утонул. Леопольд очень плохо плавал, – грустно заметила Лили. – Я… хочу попросить у вас прощения за его подлые поступки. У него не было ничего святого в душе. Хотя была ли у него душа…

– Клянусь Аттилой, тебе следовало откровенно рассказать мне обо всем, мой мальчик.

– Не стоит упрекать его, – задумчиво заметила графиня Делич. – Генрих справедливо считал, что вы слишком заняты своими собственными проектами, чтобы волноваться о его проблемах. Он мог бы даже подозревать вас во всех этих поломках на рудниках. Ведь вас устраивало, что он постоянно уезжал из дома и не мешал вам в ваших опытах.

– Черт возьми, Каро, что вы говорите! Похоже, я делаю большую ошибку, собираясь жениться на вас… Но… – неожиданно сдался дядюшка. – Должен признать, что вы правы. Я думал лишь о своих опытах и звездах. Генрих, прости… Я был тебе плохим помощником.

– Успокойтесь, дядя, вы взваливаете на себя слишком большую вину. Неужели вы думаете, что ваших затрат на эксперименты хватило бы, чтобы заплатить пятьсот тысяч марок? Да, именно столько проиграл Вольдемар Касселю фон Луттерштейну.

– Пятьсот тысяч? – пробормотал Дитрих. – Луттерштейну?

Вспомнив о присутствии Людвига, Генрих строго обратился к племяннику:

– Тебе уже давно следовало быть в постели.

– Я не ребенок, – юноша гордо выпрямился. – Смею заметить, вам еще неизвестно, к каким безрассудным поступкам вы меня вынудили… – и Людвиг смущенно взглянул на Лили. Похоже, он до сих пор отказывался верить тому, что чуть было не женился на своей тетке.

– Мне уже достаточно много известно.

– С утра у меня с тобой будет долгий разговор, мои мальчик, – прервал его барон строгим голосом. – Если ты не хочешь, чтобы этот разговор прошел для тебя более болезненно, тогда держи язык за зубами и делай то, что я тебе сказал. Ты меня хорошо понял?

– Да, дядя, – пробормотал Людвиг, поморщившись.

Решив, что наступило время вмешаться, Марциана спокойно объяснила:

– Тебе следует знать, мой дорогой, что твой дядя собирается обсудить с тобой один вопрос. Он хочет отправить тебя учиться в какой-нибудь хороший колледж. Тебе стоит подумать об этом.

Юноша изумленно взглянул на своего дядю, а затем весело пожелал всем доброй ночи и покинул библиотеку.

– Не пятьсот тысяч, – произнес более внятно Дитрих. Лица присутствующих с непониманием уставились на князя, а он стал взволнованно бродить по комнате, то и дело, натыкаясь на столы, шкафы с книгами и стулья. – Я присутствовал на той злосчастной игре и лично составлял расписку на выплату Вольдемаром долга графу Касселю. Если только речь не идет о каком-нибудь другом карточном долге.

– Очень трудно судить теперь, какой именно договор вы подписывали. Если честно, адвокат не смог найти его в бумагах.

– Возможно, он остался именно у третьего участника этой мерзости. Я имею в виду Недлица. Он сказал, что в свое время выкупил его у Касселя и теперь собирался потребовать у вдовы полной выплаты денег.

– Он у меня.

Все с удивлением посмотрели на Лили, и Марциана поняла по выражению лиц присутствующих, что все вновь забыли о ней.

Первым опомнился Генрих:

– Договор у вас?

– Да, ваше сиятельство, у меня, – она открыла сумочку, вынула сложенный лист бумаги и протянула ему. – В моем доме есть тайник, где Леопольд хранил наиболее значимые вещи и документы. Отправляясь сегодня в… путешествие, я решила на всякий случай захватить с собой пару бумаг, чтобы, – она замолчала на миг, затем продолжила: – Чтобы вручить их вашему сиятельству, если нас найдут и вернут обратно. Это могло бы служить для меня защитой от вашего гнева.

– Боже, неужели вы не подумали о том, что ваш брат, я имею в виду Недлица, простит вам это? – ужаснулась неразумному поведению женщины Марциана.

– Я всегда была против его планов мести нашим знатным родственникам. Простите меня за это напоминание. Впервые мне стало страшно, когда погиб наш отец, герцог Альфред. Я сразу заподозрила в этом умысел моего брата. Потом мне стало известно, что произошло с герцогиней Гертрудой. Я никогда не была шлюхой, чтобы обо мне вам ни говорили, поэтому то, как обошлись с честной женщиной в «Яблоне греха», повергло меня в ужас. Смерть ее мужа, герцога Вольдемара, тоже лежит на совести Леопольда… Скажите, пожалуйста, разве не страшно, когда вы знаете, что ваш брат – злодей, что именно он – убийца вашего отца, брата, невестки?.. Я знаю, что не имею права считать их своими родственниками, но по существу ведь это так и есть. Да, я соблазнилась деньгами фон Луттерштейна и стала его любовницей. Но тем самым я смогла избежать участи стать обычной городской кокоткой, меняющей мужчин, как перчатки. У меня был только один-единственный покровитель. Конечно, он жестоко обманул меня, оставив без средств к существованию, но, подозреваю, что этим тоже обязана своему братцу. Не удивлюсь, если он и для меня уже приготовил место в том доме-пароходе. Возьмите, ваше сиятельство, эти бумаги. Одна из них – завещание вашего отца. Недлиц выкрал его, но решил не уничтожать, чтобы при случае использовать с наилучшей выгодой для себя. А вот – расписка на выплату карточного долга.

Марциана с любопытством наблюдала, как меняются обращенные к рассказчице лица людей. Теперь они смотрели на Лили с жалостью и сочувствием. И только Генрих хмуро постукивал по столу ладонью.

– Дайте мне взглянуть… – попросил Дитрих. – Черт возьми, это именно то, о чем я говорил, потому что сам составлял этот договор. Вольдемар пытался сделать это сам, но был слишком пьян в тот момент и потребовал, чтобы я сделал это за него. Но сумма… Речь шла о пяти тысячах.

Генрих взглянул на бумагу.

– Но здесь ясно написано – пятьсот тысяч.

– Ничего не понимаю, – проговорил князь. – Расписка написана моей рукой, но… – он поднес бумагу поближе к свету и охнул: – Эти два нуля добавлены позже! Смотрите, как они написаны. Их буквально втиснули в текст. Я могу быть свидетелем того, что здесь налицо махинация. Генрих, ты не должен выплачивать по поддельному документу, это тебе объяснит любой адвокат.

– Но я представления не имею, как это все объяснить баронессе фон Луттерштейн.

– Позвольте мне поговорить с Агнессой, – задумчиво проговорила графиня Делич. – Во-первых, она сама решительно отказалась получать эти деньги. Во-вторых, я расскажу ей, что Кассель в свое время уступил право на получение долга одному человеку, и расписка об этом находилась у любовницы ее мужа, которая оказалась так великодушна, что… порвала ее. Думаю, что Агнесса не захочет показать себя более мелочной, чем фрау Лили. Более того, она, скорее всего, пожелает, чтобы об этом никто не узнал. Я могу даже пообещать забрать Лили к себе, когда мы с Теодором поженимся, хотя мне будет очень жаль лишать бедного Дитриха еще одной экономки.

– Неужели вы уедете от нас? – удивленно спросила Марциана.

– Мы собираемся вернуться в Прагу. Там находится особняк моего бывшего мужа. Теодор давно хотел побродить по улочкам этого необыкновенного города, где в давние времена жило много чародеев и алхимиков. Правда, мы еще не обсуждали это, но можем это сделать в любой момент, правда, Теодор?

– Все теперь окончательно прояснилось, – облегченно вздохнул Генрих. – А теперь, пожалуй, вы простите нас. Моя супруга, как вы понимаете, смертельно устала сегодня. Ее нужно уложить в постель. Вы останетесь у нас? Я сейчас распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнаты.

– Нет-нет, – решительно отказалась Каролина. – Невесте не полагается спать под одной крышей со своим женихом. Это же неприлично. Так ведь, Дитрих? Да и барон Теодор, разумеется, такого же мнения.

– А… вы, фрау Лили? – с легкой запинкой обратился барон к своей новоявленной сестре.

Но она не успела даже рта открыть, как все та же графиня твердо заявила, не обращая внимания на возмущение, написанное на лице брата:

– Она поедет с нами. Я ведь уже сказала, что предложила фрау Флеранс место экономки в поместье моего брата.

– Спасибо, ваша светлость, – смущенно ответила Лили. – У меня есть кое-какой опыт, а, кроме того, я очень экономная хозяйка.

– Со мной моя сестрица, разумеется, не посоветовалась, – пробурчал Дитрих, но, встретившись глазами с кротким печальным взглядом своей будущей экономки, вдруг замолчал и, покраснев, стал внимательно разглядывать ее ладную фигурку и милое личико. – Что ж, пожалуй, вы справитесь со своей работой ничуть не хуже прежней моей домоправительницы. По крайней мере, у вас не будет многочисленных родственников, с которыми вы захотите отмечать бесконечные праздники… – заметил князь и тут же осекся, сообразив, какую глупость ляпнул.

– Мы проводим вас до дверей. Теперь у нас уже нет дворецкого, который мог бы это сделать, – предложил Генрих.

ГЛАВА 50

Проводив гостей, супруги пожелали дяде спокойной ночи и собрались отправиться в свои комнаты, но барон Теодор остановил их:

– Послушайте, – немного удивленно заметил он. – Неужели я действительно сделал предложение Каролине? Честно говоря, сам я этого не помню.

– Вы будете очень счастливы, дядюшка, – с улыбкой заметила Марциана.

– Вы так думаете, моя, дорогая?.. Интересно, что сохранилось в Праге со времен гуситов…

– Спокойной ночи, дядя, – снова повторил Генрих. – Попрощайся с ним, Марси, иначе разговор затянется до самого утра.

По дороге наверх он взглянул на нее и нежно поинтересовался:

– Устала, моя любимая?

– После того, что произошло, это неудивительно.

– Конечно, но я заранее предупреждаю тебя, что если маленькая Анна окажется сейчас в твоей постели, я тут же отправлю ее в свою спальню.

– Я уверена, что Ванда уже сама отнесла малышку в ее комнату. Обещаю тебе, что буду совершенно одна в постели.

– Ну, что ж, – пробормотал он. – Это мы посмотрим, – и Генрих, не останавливаясь возле своих покоев, решительно прошел в спальню жены.

Когда несколько минут спустя супруг начал помогать ей снимать платье, Марциана спросила его с хитрой улыбкой:

– Неужели вы действительно подумали, что у меня есть тайный любовник, мой господин?

– Только на очень короткое время, – пробормотал он, освобождая ее плечо от мягкой ткани платья и наклоняясь, чтобы поцеловать обнаженную кожу. – Твои волосы еще влажные, – сказал он чуть позже. – Я добавлю дров в огонь, чтобы ты не простудилась.

– Как я понимаю, сегодня ночью я не буду спать одна в моей постели?

– Нет.

– Почему все-таки ты повернул коня обратно, когда мчался за мной в Магдебург?

Отсвет огня четко вырисовывал его красивый профиль.

– Я не мог заставить себя поверить в твою измену. Ты часто выводила меня из себя, но я считал тебя принципиальной и цельной натурой. Я верил в тебя, Марси… – сказал он, вернувшись от камина. – Мне хотелось бы, чтобы ты также верила мне.

– Я верю тебе, – ответила Марциана, уткнувшись ему в грудь. Ее голос почти перешел в шепот. – И я отказывалась верить в твою подлость даже тогда, когда увидела тебя в том доме.

– Черт возьми! Когда это ты меня там видела?

– Я видела твою фигуру, твой костюм, твои руки и губы… Недлиц был очень похож на тебя. Но поскольку он являлся твоим дворецким, никто не обращал на это внимания.

– Если ты мне простишь это сходство, то я скажу тебе… – ответил Генрих, лаская ее грудь, – что мужчина не должен обсуждать со своей женой хозяев и посетителей домов терпимости… – он нежно поцеловал ее и добавил: – Подумать только, я, счастливейший из мужчин, до сих пор не понимал, что люблю лучшую из женщин. И понял только тогда, когда было почти поздно.

Решив, что наступило время и ему избавиться от одежды, Марциана начала расстегивать пуговицы на его жилете.

– Мне хочется, чтобы ты чаще мне повторял эти слова…

– И мне не хочется возражать тебе, моя любовь. – Она чувствовала его дыхание на своей шее, и голова у нее кружилась. – Но постарайся проявлять должное уважение к моим действиям… – сказал он, нежно лаская руками ее груди. – Если ко мне найти подход, я могу стать самым лучшим любовником…

– В самом деле? – она нетерпеливо стала снимать с него сюртук, а он, посмеиваясь, стал помогать ей. – Знаете, мой господин, – добавила Марциана, когда Генрих поднял ее на руки и понес в постель. – Прожив здесь пару месяцев, я научилась бороться и делать то, что считаю правильным, вместо того, чтобы робко подчиняться неразумным приказам.

– Неужели? – хитро засмеялся он. – Тогда давай продолжим и посмотрим, насколько ты разучилась подчиняться велению любви.