Текст книги "Невероятно прекрасна (ЛП)"

Автор книги: Дебора Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Нет, она не собиралась забывать ничего из этого.

– Я думаю, нам пора отправляться, – резко сказала Бека. – В конце концов, Баба Яга должна путешествовать. Какой смысл жить в автобусе, если вы всегда остаетесь на одном месте?

– Но я думал, что ты ненавидишь частые переезды, – сказал Чуи, на его мохнатой морде было озадаченное выражение. – Ты была в восторге, когда Бренна, наконец, поселила нас здесь на некоторое время. И Бабы Яги путешествует, когда они получают магический призыв, который говорит им, что они нужны где-то. Ты почувствовала вибрацию и не сказала мне?

– Нет, – ответила Бека. – Никакой вибрации. Я просто подумала, что было бы неплохо сменить обстановку. – Она не знала, сможет ли остаться здесь без Маркуса. Как только его отец уйдет – так или иначе – Маркус тоже исчезнет. Он с самого начала говорил ей, что никогда не собирался оставаться здесь навсегда. Как только отец перестанет в нем нуждаться, он покинет бухту.

Однако она не собиралась объяснять все это Чуи. Потому что это звучало безумно даже для нее. Кто же знал, что в любви так мало смысла? Неудивительно, что Люди написали все эти грустные песни о ней. С этого момента она будет встречаться только с паранормальными созданиями, и ходить на бессмысленные свидания. Так гораздо проще.

– Пойду, переоденусь и отправлюсь к Королеве, – сказала она, вскакивая из-за стола. – Я не смогу расслабиться, пока не закончу свой обязательный визит, не принарядившись в нечто с перьями, чешуей или шипами.

– В чешуе нет ничего предосудительного, – крикнул ей вслед Чуи, когда она направилась в спальню. – И не забудь прихватить с собой Сферу Смерти – от этой штуки у меня мурашки по коже.

* * *

Бека вздохнула с облегчением, ступая назад в автобус через шкаф, который скрывал дверной проем между миром людей и Иноземьем. Крошечные фиолетовые искорки закружились вокруг ее ног, когда она пересекла границу, и пронзительные смешки, похожие на серебристые колокольчики ветра, последовали за ней на мгновение, прежде чем исчезнуть вдали. Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Она испытывала величайшее уважение к Королеве Иноземья – но, черт возьми, она была очень пугающей дамой.

Тем не менее, Королева и ее супруг, казалось, были вполне довольны отчетом Беки и ее решением проблемы. Королева даже пригласила ее на полдник – многочасовой ритуал, в котором участвовали десятки потрясающе красивых придворных дам в прозрачных платьях, экзотические чайные смеси, поданные в искусно украшенных драгоценными камнями золотых чайниках и разлитые в фарфоровые чашки, такие изящные, что сквозь них можно было видеть, и изысканные пирожные, такие легкие, что иногда они просто порхали.

Бека наслаждалась всем этим зрелищем, радуясь редким одобрением Королевы, но, в конце концов, она была счастлива вернуться домой, ничего не сломав и не пролив ярко-малинового варенья на свое белое кружевное платье с низким вырезом, ниспадающими рукавами и крошечными вышитыми цветами. Если не считать небольшого казуса с парой перемещающихся тканевых розовых бутонов, забывших в пьянящей атмосфере Иноземья, она прошла через все это довольно сносно.

Теперь она планировала повесить свой богато украшенный меч, снять этот прекрасный, но непрактичный наряд, надеть джинсы и налить себе бокал вина. Бека выпила столько чая, что хватило бы на месяц.

Напевая какую-то навязчивую, но запоминающуюся мелодию, которую придворные музыканты играли во время чаепития, Бека вышла в главную часть автобуса, чтобы положить меч из чистого серебра обратно на пустую стойку, прежде чем переодеться. Всегда заботься о своем оружии в первую очередь, даже если оно никогда не использовалось для чего-то более смертоносного, чем посещение костюмированного бала, так ее учили.

– Эй, Бека, посмотри, кто здесь, – весело сказал Чуи, входя в гостиную. – Это Маркус.

Она уронила меч на пол с мелодичным лязгом. Наклонившись, чтобы поднять его, она надеялась, что тусклый свет скроет ее пылающие щеки. Пока ее не было, шторм разразился не на шутку, и небо за окном стало почти таким же темным, как ночью. Внутри автобуса лишь несколько ламп горели теплым светом от ярости порывистого ветра и проливного дождя.

Маркус развалился на диване, потягивая пиво и выглядя слишком по-домашнему, чтобы Бека могла успокоиться. Его волосы были влажными от дождя, а помятая темно-зеленая рубашка, которую он носил, подчеркивала зелень в его глазах, которые блестели, когда он видел ее.

– Ух ты, – сказал он, вставая так быстро, что чуть не пролил пиво. Он со стуком поставил его на пол. – Ты выглядишь потрясающе.

Открытое восхищение на его лице заставило ее сердце забиться еще быстрее.

– Спасибо, – сказала она. – Я была при дворе, навещала Королеву. Она не является большой поклонницей хиппи юбок и топов.

Уголок рта Маркуса приподнялся.

– Я тоже, если только ты не носишь их.

– Я просто, эм, пойду, прогуляюсь под этим приятным дождем, хорошо? – Сказал Чуи, направляясь к двери. Бека едва слышала, как он ушел.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она Маркуса, положив меч на стойку и сделав пару неуверенных шагов вперед. – Я думала, ты проведешь остаток дня с отцом. Или он решил не принимать предложение Шелки?

Он покачал головой.

– Насколько мне известно, он еще не принял решения. Я попытался поговорить с ним об этом, но он только пробормотал что-то о том, что у него важные дела, и бросился к двери. – Он коротко рассмеялся. – Подозреваю, что он направился прямо в «Капризную Чайку», где мужчины становятся сами собой, а эмоции недопустимы.

– А-а, – протянула Бека. – Никакой сентиментальщины в общении у вас, стойких рыбаков, не так ли?

– Да, что-то в этом роде, – сказал Маркус. Он уставился на нее поверх разделявших их деревянных половиц, но не сделал ни малейшего движения, чтобы подойти ближе. Конечно, их разделяло гораздо больше, чем физическое пространство, и они оба это знали.

– Так что ты здесь делаешь? – спросила она, внезапно слишком устав, чтобы играть в их обычные игры. Если он пришел попрощаться, она хотела покончить с этим как можно быстрее – например, как снять пластырь с пореза. Только боль будет умножена на сотню.

Решив, что больше нет смысла притворяться нормальной, она щелкнула пальцами, и в воздухе появился бокал вина. Она сделала большой глоток.

– Ловкий трюк, – сказал Маркус, даже не смутившись. – И я пришел сказать тебе спасибо.

Бека моргнула и сделала еще глоток.

– Спасибо за что? – спросила она. – Это я должна тебя благодарить. Я никогда не смогла бы сделать все это без твоей помощи. Знаешь, даже без той части, где ты спас мне жизнь и выбил дерьмо из злого принца. – Она заставила себя улыбнуться. – Кстати, это была моя любимая часть.

– И моя, – искренне ответил Маркус. – Это было чертовски здорово. – Он хмуро посмотрел на ее стакан. – Это ведь не шампанское, правда?

Бека вздрогнула.

– Богиня, нет. Возможно, я больше никогда не буду пить эту гадость. Хотя это было очень мило со стороны твоего отца, что он принес бутылку, чтобы отпраздновать мой успех. Не могу поверить, что он это сделал.

– Я тоже, – сказал Маркус. – Это часть из того, за что я пришел поблагодарить тебя. Он действительно изменился с тех пор, как ты появилась, и что бы ни случилось дальше, я благодарен за возможность помириться с ним.

– Это случилось бы в любом случае, – сказала она, заставляя свой почти пустой стакан исчезнуть туда, откуда он появился. От этого разговора у нее и так голова шла кругом.

– Я так не думаю, Бека, – сказал он, делая шаг вперед и глядя ей в глаза. – Не думаю, что ты понимаешь, какой властью обладаешь.

– Что? Конечно, понимаю. Я ведь Баба Яга. Я обладаю большой властью. – Она подумала, не стоит ли ей развернуть тут целый виноградник, если одного бокала недостаточно, чтобы произвести на него впечатление.

Эта кривая улыбка, которую она так любила, подкралась к ней и прижалась к сердцу.

– Я не говорю о твоей Бабьей магии, хотя признаю, что это чертовски впечатляет. Я говорю о твоей личной магии, – сказал Маркус более мягким тоном, чем обычно.

– Ты обладаешь удивительной способностью заставлять окружающих людей расцветать в своих лучших проявлениях; ты заставляешь людей хотеть быть лучше, делать лучше, просто одарив их улыбкой, полной солнечного света, которой ты улыбаешься, когда кто-то сделал что-то хорошее.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала Бека. Она придвинулась чуть ближе, словно притянутая магнитом, который соединял его душу с ее. – Я так не делаю.

– Ты же знаешь, что делаешь, – сказал Маркус, внезапно оказавшись прямо перед ней. Он был таким высоким, таким большим, что должен был бы внушать страх. Но она чувствовала себя защищенной только его близостью, надежной защитой от суровой реальности бури, бушевавшей как внутри, так и снаружи.

– Ты даже не видишь этого, но все, с кем ты контактируешь, счастливы благодаря тебе. Бедный Кенни был так застенчив, что не мог заставить себя сказать женщине и двух слов. Но ты была так добра к нему, что заставила его чувствовать себя сильным и уверенным, и он, наконец, пригласил на свидание ту официантку, которую любил в течение многих лет. У них сегодня второе свидание.

– А Чико, он так скучал по своей семье, но всегда чувствовал, что должен работать здесь, чтобы отправлять деньги домой, и потому, что он нелегал, он никогда не осмеливался вернуться туда. Разговаривая с тобой все это время о своих дочерях и внуках, которых он никогда не видел, он, наконец, решился вернуться в Мексику. Мне удалось устроить его на работу к одному из моих приятелей морпехов, который открыл гостиницу в Масатлане (Масатлан – второй по численности город в мексиканском штате Синалоа, входит в состав одноименного муниципалитета и является его административным центром. – прим. перев.) после того, как он вернулся домой.

– Это замечательно, – сказала Бека. – Но они все равно сделали бы это, если бы действительно захотели.

– Я так не думаю, Бека, – сказал Маркус, нежно взяв ее за подбородок и приподняв ее лицо, чтобы она не могла отвести взгляд. – Потому что ты тоже сделала меня лучше, и я бы сказал, что это такая же невыполнимая задача, как очистка океана от радиации. Когда я ушел из морской пехоты, я двенадцать лет был машиной для убийства. Я чувствовал себя каким-то монстром, маскирующимся под нормального человека.

Она издала нечленораздельный звук протеста, но он покачал головой.

– Я жил на автомате, что-то внутри меня сломалось, и я думал, навсегда. Мне нравилось служить в морской пехоте, но бесконечные войны, смерть и постоянная необходимость оглядываться через плечо не позволили мне остаться. Но то, что это сделало с моей душой, сделало меня непригодным для любой другой жизни. Ты изменила все это. Я даже не знаю, как, но ты показала мне путь обратно, путь к самому себе. Может быть, я и не идеальный человек, но, по крайней мере, теперь у меня есть шанс стать тем, с кем я могу каждое утро встречаться лицом к лицу в зеркале. Поэтому я должен был прийти и сказать спасибо, прежде чем мы навсегда исчезнем из жизни друг друга.

От этой мысли в комнате стало невыносимо холодно, и она, не раздумывая, двинулась вперед, обняв его за талию и положив голову ему на грудь. Стук его сердца успокоил ее кружащиеся мысли и сосредоточил их на одной внезапно ясной и неоспоримой цели – заняться любовью с Маркусом еще раз, что бы ни случилось потом.

Глава 30

Бека положила голову ему на грудь, и что-то внутри Маркуса превратилось в расплавленный огонь. То, как она действовала на него, было безумием; он не мог даже находиться с ней в одной комнате, не испытывая потребности поцеловать ее, прикоснуться к ней, обнять ее. Быть так близко, и не делать этого было просто невозможно. Внезапно его план отправиться в приключенческие туры стал казаться куда менее привлекательным.

Громкий раскат грома тряхнул автобус, и огни на мгновение замерцали, а затем погасли.

– Черт, – сказал Маркус.

Бека захихикала, щелкнула пальцами и свечи вспыхнули пламенем по всему автобусу. Толстые красные свечи на подоконниках, тонкие серебряные свечи на столах, пахнущие медом восковые свечи на том, что, вероятно, было алтарем. Свет мерцал от крошечных чайных ламп и высоких свечей, отбрасывая таинственные тени и превращая автобус в уютное убежище от бури.

«Ха! Может быть, в этом колдовстве все-таки есть польза».

Маркус улыбнулся Беке, которая выглядела вполне довольной собой.

– Хороший трюк, – сказал он. – Что еще имеется в твоем арсенале?

Она на мгновение склонила голову набок, задумавшись, а затем нежно поцеловала его, игриво прикусив нижнюю губу, когда закончила. Маркус почти забыл, что нужно дышать, уничтоженный силой красоты Беки.

Казалось, ей было тяжело дышать, а голубые глаза были широко распахнуты.

– Твоя очередь, – сказала она. – Наверняка ты знаешь парочку трюков.

Он ухмыльнулся и подхватил ее на руки, бросив на диван, а затем превратил его в кровать. Она вскрикнула от неожиданности, хихикая в непреодолимом сочетании невинности и тлеющей сексуальности, которые ударили ему прямо в голову. Он плюхнулся рядом с ней, целуя ее шею и поднимаясь, чтобы прикусить мочку уха.

– Я научился этому у тебя, – прошептал он ей на ухо. – Но у меня есть несколько собственных трюков, которые я с удовольствием продемонстрирую.

Автобус сотряс гром, эхом отозвавшийся в его сердце, когда он сел и медленно расстегнул все пуговицы на ее белом кружевном платье. Должно быть, их было тридцать или сорок, все крошечные и скользкие под его большими пальцами, но ему было все равно; то, что было под ними, стоило ожидания. Он смотрел ей прямо в глаза, наслаждаясь тем, как она смотрела на него в ответ, явно желая его так же сильно, как и он ее.

Наконец, он стянул с нее платье, открывая всю ее соблазнительную, загорелую, мягкую, шелковистую кожу. Ничего не удерживало полные, бледные холмики ее грудей, и он улыбнулся этому, наклоняясь, чтобы нежно пососать их розовые вершинки.

– Королева Иноземья не признает нижнего белья? – спросил он, одновременно возбужденный и удивленный неожиданным зрелищем.

Бека озорно улыбнулась ему.

– Зачем фейри понадобились бы лифчики и трусики? – спросила она, а потом тихонько вздохнула и закрыла глаза, когда он начал сосать еще сильнее.

После этого они перестали разговаривать, слишком восхищенные прикосновениями, запахами и звуками удовольствия, которое они дарили друг другу. Все это сопровождалось мощной ритмичной музыкой бури, которая, казалось, бушевала в них так же сильно, как и в небе снаружи.

Маркус исследовал каждый дюйм прелестного длинного и гибкого тела Беки, дивясь каждому изгибу, нежной выпуклости груди и бедер, совершенному углублению ее пупка, и скрытым тайнам внизу.

В ответ она провела по нему жадными пальцами и языком, пока они оба не начали задыхаться, обниматься и целоваться с такой страстью, что казалось, будто свечи это самое маленькое пламя, самый крошечный огонек в комнате.

Бека сияла под ним, как неземное сияние полной Луны, как Солнце в прекрасный жаркий июльский день, как надежда в конце самого темного часа. Вместе они, казалось, могли достичь новых высот, которых ни один из них не смог бы достичь в одиночку.

Наконец, он погрузился глубоко в нее, раскачиваясь, толкаясь и поглаживая, пока они не достигли этих высот в огненной кульминации страсти, сияния и радости, сопровождаемой последним ударом грома, который, казалось, сотряс весь мир.

Лежа вместе, и наслаждаясь обществом друг друга, буря перешла в легкий дождь, и одна за другой свечи погасли, пока не осталось совсем немного. Бека тяжело вздохнула и прижалась ближе, погружаясь в расслабленный сон с намеком на улыбку на губах.

Маркус крепко прижал ее к себе, не желая спать и пропустить ни одной минуты лучшей интерлюдии за всю свою жизнь. Тем более, что он понятия не имел, сможет ли когда-нибудь снова приблизиться к такому счастью.

То, что они делили, было волшебным – более волшебным, чем собаки, которые на самом деле были драконами или заколдованными существами из сказок. Но что это значило, он никак не мог понять.

Говорили ли они друг другу «да» или прощались?

* * *

Дождь перешел в морось, а затем прекратился, когда уже вечерело. Через некоторое время Бека проснулась, выглядя такой же ошеломленной и встревоженной, как и он, и приготовила им ужин.

Чуи вернулся, когда они перекатывали еду по тарелкам, и доел остатки, бормоча страшные проклятия о Людях, идиотизме и чем-то, что звучало как сморы. Маркус проигнорировал его, а Бека просто рассеянно погладила по голове, попеременно улыбаясь в пустоту и хмурясь в пространство, как будто смотрела в будущее, которое ей не нравилось. У него было такое чувство, что она не предвидела ничего, что могло бы закончиться «и все они жили долго и счастливо».

Он пытался дозвониться до отца, но ответом ему были лишь гудки. Поэтому он остался с Бекой, чувствуя то вину, то облегчение, но в основном просто радуясь возможности провести еще несколько минут в ее обществе.

Наконец, когда поздний летний вечер подходил к концу, и Солнце опускалось за холмы, они направились на пляж, чтобы встретиться с Королевой Морского народа и Королем Шелки. Чуи остался в автобусе, чтобы охранять Живую и Мертвую воду, хотя никто из них не думал, что теперь, когда Кеша больше нет, кто-то придет за ней.

Гуртеирн и Боудикка выглядели усталыми, но полными надежды, когда стояли на пляже, освещенные заходящим солнцем.

– Как поживают ваши люди? – Спросила Бека после того, как они обменялись официальными приветствиями. – Все полностью восстановились?

– Да, – ответил Король. – Спасибо тебе, Баба Яга. Наша благодарность не знает меры.

Королева Боудикка сложила руки вместе, сокращенная версия того, что было бы более неистовым движением у кого-то менее царственного.

– А наши земли в океане, Баба Яга? – нерешительно спросила она. – Тебе удалось их очистить? – Гуртеирн на мгновение закрыл глаза, словно в безмолвной молитве.

– Да, – просто ответила Бека. – Теперь в воде нет ни яда, ни примесей. Вы и ваши люди можете вернуться домой сегодня вечером.

Боудикка и Гуртеирн посмотрели друг на друга, глаза Королевы наполнились непролитыми слезами, и Король внезапно вернулся к тому энергичному, могущественному существу, каким, как представлял себе Маркус, до того, как все это началось.

Они оба низко поклонились Беке и поблагодарили ее дрожащими голосами, их радость разлилась по песку, как сверкающие бриллианты. Позади них стражи стояли в строю, выпрямившись и насторожившись, но их свирепые лица были преображены ухмылками в нечто гораздо менее угрожающее и гораздо более праздничное.

– Мы никогда не сможем отблагодарить тебя в полной мере, – сказал Гуртеирн хриплым от волнения голосом. – Если тебе когда-нибудь понадобится что-нибудь от людей, живущих под водой, стоит только попросить, и это будет тебе дано.

– Надеюсь, это и ко мне относится, – раздался голос из-за спины Маркуса, и с дюн спустился его отец.

Маркус забыл, как дышать, и Бека схватила его за руку, крепко сжав, словно напоминая, что он не один.

– Па, – произнес он. – Ты не можешь так говорить. Ты же не позволишь им превратить тебя в тюленя, правда?

– Шелки, – поправил Гуртеирн и добавил, – все верно, наше предложение остается в силе, рыбак. Вы можете присоединиться к нам, если хотите.

Маркус открыл рот, чтобы возразить, но отец покачал головой.

– Я умираю, сынок, и ты это знаешь. Если я останусь, мой конец неизбежен, и он будет не из приятных. Я бы предпочел провести оставшееся время, живя в водах, которые всегда любил. – Он искренне рассмеялся; Маркус впервые слышал, как он смеется. – И независимо от того, сможет ли превращение в Шелки вылечить меня, я могу быть уверен, что это будет приключение всей моей жизни. Как можно с этим поспорить?

На самом деле он не мог. Но Маркус с удивлением обнаружил, как сильно ему будет не хватать старика.

– Я никогда не мог выиграть спор с тобой, папа, – сказал Маркус, чувствуя, как эмоции подступают к горлу и угрожают задушить его. Он подошел к отцу и обнял его впервые с тех пор, как он был маленьким ребенком, пытаясь вложить в этот жест все свои чувства. – Думаю, что вряд ли начну делать это сейчас.

Его отец обнял его в ответ, его кости были такими же хрупкими и пустыми, как у птицы. Старик отступил назад и пристально посмотрел на него, хотя даже сейчас было ясно, что часть его внимания сосредоточена на море.

– Прости, что я был так строг с тобой, сынок. Я был не очень хорошим человеком и не очень хорошим отцом, и теперь этого не исправить, – сказал Маркус-старший, отмахиваясь от слабых попыток Маркуса все отрицать. – Но я хочу, чтобы ты знал, что я оставил лодку тебе; переписал ее на твое имя сегодня днем, и то немногое, что у меня есть тоже. – Он перевел взгляд с Маркуса на Беку, которая теперь стояла одна на песке перед Королем и Королевой.

– Ты хорошо устроил свою жизнь, мальчик. Это все, чего я когда-либо хотел для тебя. Не важно останешься ты здесь или нет, главное найди то, что делает тебя счастливым, и схвати это обеими руками. Я люблю тебя. – Он на удивление нежно потрепал Маркуса по щеке и направился к водным людям.

Гуртеирн вытряхнул кожаный мешочек, и яркий изумрудный кулон цвета океана скользнул в его ладонь.

– Это сохранит тебя в безопасности, пока мы не вернемся домой и мои маги не сделают трансформацию постоянной, – сказал он, передавая его отцу Маркуса. – Надень его себе на шею прямо перед погружением, и ты сможешь плавать и дышать, как один из нас, пока мы не изменим твою форму.

Король и Королева еще раз кивнули Беке и исчезли в волнах вместе со своей стражей. Маркус-старший на мгновение заколебался, потом улыбнулся Маркусу и Беке.

– Берегите друг друга, – сказал он и вошел в море.

* * *

Бека сидела на влажном песке и смотрела, как пена завивается кружевом на берегу, а потом отступает. Совсем как жизнь – что-то всегда приходит, а потом уходит. Красивая, непредсказуемая, неумолимая в своих бесконечных и постоянных изменениях. Как бы ты ни хотел, чтобы все оставалось по-прежнему, этого никогда не случалось.

Иногда она менялась к лучшему. Иногда к худшему. Но она всегда менялась.

Маркус стоял у кромки прибоя, глядя на воду так, словно мог заглянуть в тайные царства под ней. Или, может быть, просто задумался; трудно было сказать. В любом случае, она не могла винить его. Через некоторое время он подошел и сел рядом с Бекой.

– Ты плачешь, – немного удивленно сказал он. – Ты никогда не плакала.

Она слегка пожала плечами, ее футболка и джинсы казались странно тесными после длинного, струящегося платья, которое она надевала на встречу с Королевой. Ее сердце тоже сжалось, как будто вокруг него образовались металлические прутья, затягиваясь в полосы настолько прочные, что она чувствовала, как они врезаются в плоть, заставляя ее сердце биться чаще.

– Ты плачешь из-за моего отца? – спросил он. – Потому что я думаю, что с ним все будет в порядке, так или иначе.

– Я тоже так думаю, – сказала Бека, глядя на его лицо в лунном свете, такое любимое и такое сильное. Как она могла выбрать жизнь, в которой никогда больше не увидит это лицо? Сможет ли она это выдержать?

Маркус придвинулся чуть ближе, смахнув слезу, медленно скользнувшую по ее щеке.

– Если ты не плачешь о моем отце, тогда что случилось, Бека? – Он наклонился и поцеловал место, где была слеза, заставляя железные прутья сжаться еще сильнее. – Я могу помочь?

– Не думаю, – сказала она. – Видишь ли, завтра мой день рождения.

Он моргнул.

– И ты не любишь дни рождения?

Она тихонько рассмеялась.

– Обычно я люблю дни рождения. Но завтра мне исполнится тридцать, и я стану полноправной Бабой Ягой, после двадцатипятилетнего обучения. Если я буду продолжать пить Живую и Мертвую воду, пути назад не будет. Я стану настоящей Бабой Ягой и могущественной ведьмой до конца своих дней. Так что, как видишь, это мой последний шанс; я должна выбрать раз и навсегда, быть ли мне ведьмой или Человеком, как все остальные.

– Ты никогда не сможешь быть такой, как все, – торжественно произнес Маркус. – И это хорошо, а не плохо.

Бека фыркнула, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Черт бы его побрал, меньше всего ей сейчас нужно, чтобы он был милым.

– Я думала, что больше не хочу быть Бабой Ягой. Я хотела нормальной жизни и собственных детей. Но последние несколько недель показали мне, что я действительно хочу быть Бабой. Я чувствую, что это мое предназначение.

– Тогда в чем проблема? – спросил он, явно сбитый с толку.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Я люблю тебя, – сказала она. – В этом-то и проблема. Я люблю тебя больше, чем когда-либо думала, что смогу полюбить кого-то, и я не хочу тебя бросать. Но я знаю, что ты ненавидишь все эти магические штучки, и ты захочешь меня, только если я буду Человеком. Так что, если я хочу сохранить тебя, мне придется отказаться от магии, но я не могу вынести мысли о том, чтобы потерять ее. Вот почему я плачу.

К ее изумлению, Маркус громко рассмеялся и наклонился, чтобы обнять ее. В уголках его карих глаз появились морщинки, когда он сказал: – Я знаю, что был немного напуган, узнав, что жизнь действительно похожа на сказки, но я тоже многому научился за последние пару недель.

Он легонько поцеловал ее в губы, так что она смогла почувствовать изгиб его улыбки, а затем отстранился, чтобы сказать голосом, который звенел правдой: – Самое главное, что я узнал, это то, что я хочу тебя такой, какая ты есть – со всем этим безумным, волшебным, чарующим и приводящим в бешенство набором. Вот в кого я влюбился, даже если не осознал этого сразу. И вот кого я буду любить до конца своих дней. Не важно, какой путь ты выберешь, я хочу идти по нему вместе с тобой. Что касается меня, то я хочу остаться здесь и заниматься рыболовством на лодке отца. Но я также хочу организовать благотворительную программу, чтобы помогать детям, таким как Тито, тем, кто беден и болен, но им необходимо выходить свежий воздух и делать что-то веселое. Я мог бы брать их на день на лодку и давать их родителям отдохнуть. Но мне понадобится еще один член экипажа, чтобы помогать, теперь, когда мой отец ушел, а Чико возвращается в Мексику.

К ее изумлению, он опустился перед ней на одно колено и взял ее руки в свои.

– Я знаю, что ты будешь иногда отсутствовать, занимаясь Бабьими делами, но когда ты будешь рядом, я подумал, не согласишься ли ты поработать со мной на лодке. И, знаешь, выходи за меня замуж. Если ты не против остаться с немного сварливым бывшим морпехом и рыбаком с потрепанной старой лодкой и без денег, о которых можно только мечтать.

Он отпустил ее руки и вытащил из джинсов потрепанную черную бархатную коробочку, и она уставилась на него с недоумением.

– Знаю, – сказал Маркус с усмешкой. – Я тоже был немного удивлен, когда отец сунул его мне в карман, когда обнимал меня на прощание. Но оно принадлежало его матери, и думаю, он решил, что оно должно быть у тебя.

Крышка открылась, и в ней появилась единственная светящаяся жемчужина, оправленная в золотую филигрань. Бека подумала, что это самая совершенная вещь, которую она когда-либо видела.

Еще одна слеза скатилась по ее лицу, растапливая напряжение вокруг сердца, когда она почувствовала, что ее мир наполняется неожиданной радостью.

– Бека? – неуверенно спросил Маркус. – Это значит «нет»?

Она вытащила кольцо из бархатного ложа и надела его на палец, где оно, конечно же, сидело так, словно было сделано специально для нее. Потому что все в Маркусе было создано для нее.

– Черт возьми, это означает «да», – сказала она, улыбаясь. – И до тех пор, пока ты не против жениться на ведьме, которая живет с гигантским драконьим псом и немного чокнутая, я подозреваю, что все будет хорошо.

И она крепко поцеловала его просто потому, что могла.

Эпилог

Дорогая Белла,

Большое спасибо за прекрасный свадебный подарок. Маркус сказал, что он никогда не слышал, чтобы на свадьбу дарили пару одинаковых кинжалов, но он уверен, что они пригодятся на лодке. Он только надеется, что никто из мальчиков, которых он обучает, не будет насмехаться над ним из-за перламутровых ручек. Лично я считаю, что они просто идеальны!

Прости, что все произошло так быстро, и ты не смогла приехать, но мы хотели как можно скорее связать себя узами брака, в случае, если его отцу не станет лучше (хотя он выглядел довольно хорошо при лунном свете, купаясь вокруг плавучего дока, который мы использовали для церемонии). Барбара и Лиам провели у нас целый день. Не могу поверить, как она счастлива и как очаровательна маленькая Бабс. Мне просто жаль, что тебя здесь не было.

Но я рада слышать, что ты нашла ключ к разгадке местонахождения наших пропавших трех Всадников. Знаю, что все они живут уже больше тысячи лет, но никогда так не исчезали, и я не могу не волноваться. Как, по-твоему, они все оказались в Монтане? Как думаешь, это как-то связано с теми лесными пожарами, с которыми ты борешься в последнее время? Или то загадочное послание, которое послала Королева Иноземья, призывая всех нас на срочную встречу?

В любом случае, держи меня в курсе, и мы скоро увидимся.

С любовью,

Твоя сестра Баба,

Бека.