Текст книги "Баронесса. Эхо забытой цивилизации (СИ)"

Автор книги: Дарья Верескова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Глава 5. Кайрос д'Арлейн

Кайрос д'Арлейн

«Твоя юная жена оказалась весьма привязана к своей служанке, и когда та должна была получить наказание за многочисленные провинности, Талира устроила отвратительный скандал и предпочла сбежать. Она даже угрожала опозорить нас перед бароном Марлоу. Мы пока не знаем, где она, но я сообщу тебе, как только мы её найдём».

Кайрос закатил глаза, отложив письмо, и устало провёл рукой по шее.

Его молодая, кроткая жена, что смотрела на него влюбленными глазами в день свадьбы, теперь превращала жизнь его семьи в кошмар. С другой стороны, он знал, что его мать любила преувеличивать, и поехала в поместье явно не с целью отдать контроль над домом и слугами новой хозяйке. Видимо, Талире так и не удалось утвердить своё главенство в доме, раз её служанка подвергалась наказанию.

Кайрос не слишком волновался – его мать и сестра были хорошими людьми. Скорее всего, женщины просто не поделили хозяйство – как это часто бывает. Со временем их характеры притрутся и, может быть, они даже понравятся друг другу.

Барон д’Арлейн не обращал внимания на варварские разговоры о том, что его жену нужно отправить в удалённую обитель Первородной Велирии. Он помнил, как держал её худенькое, но крепкое тело, как она смотрела на него светлыми, влюблёнными глазами, такими редкими в Ксин'тере. Талира была юной и неопытной женщиной, со светлой кожей, покрытой мелкими шрамами, маленькой грудью и плоским животом. Она была женщиной, а не отродьем Тёмного Урго.

Было что-то необычное и острое в том, что он женился на дикарке, девушке, выросшей среди слуг и крестьян. Она не отводила взгляда, не флиртовала, хотя в его присутствии была гораздо тише, чем её описывали граф и графиня Керьи. Талира была невинной, но не боялась – даже когда ей было больно, она смотрела на него с любовью, как будто ждала его всю свою жизнь. Она не плакала и не требовала доктора. Вместо этого она позволила ему овладеть ею ещё четыре раза в ту же ночь – это было совершенно немыслимо для девственницы.

Полная противоположность тому, что случилось с Лилеаной Муради. Юная красавица сразу же расплакалась, удалилась в свою комнату и потребовала служанку, хотя до этого и распаляла его желание горячими взглядами и случайными прикосновениями.

Но, в отличие от Талиры, с Лилеаной было приятно показываться на публике. Как только она появилась на балу, все мужчины обратили на неё внимание – фигуристая, с каштановыми волосами, высокими тонкими и бледной кожей, она была неотразима. Лилеана же не видела никого, кроме нового камергера Его Величества.

Кайрос получил эту должность сразу же после женитьбы на Талире, и уже за это был благодарен ей. Его Величество заметил преданность барона д'Арлейн, его готовность жертвовать собой и состоянием ради интересов короны. И даже если у них с Талирой не будет детей-магов, эта почетная должность останется за Кайросом. Однако наследник с магическим даром возвысил бы их род на небывалую высоту.

– Доброе утро. Почему ты не спустился к завтраку? – В комнату вошла Лилеана в изумрудном домашнем комплекте. Она выглядела прекрасно, но её появление здесь было крайне неуместным. Кайрос уже неоднократно говорил ей, что она не может просто так появляться в его кабинете, и тем более – в городском доме. Слуги, конечно, молчали, но случайные прохожие наверняка замечали невысокую фигуру в плаще.

– Я же просил тебя не заходить в мой кабинет, Лилеана, – произнёс он хмуро, в ответ на это она посмотрела на него так обиженно, будто его слова были несправедливы.

– Я... просто волновалась. Ты так много работаешь, совсем не уделяешь мне внимания. А это... Это о твоей супруге? Она снова создаёт проблемы? Ты собираешься к ней?

Девушка, оказывается, всё это время читала письмо, что было у него в руках, и Кайрос почувствовал, как в груди закипает злость. Читать чужие письма – верх невежества, а что если бы это была секретная информация от самого Его Величества?

– Я же сказал: не заходи в мой кабинет, и тем более не читай мою корреспонденцию, – зарычал он. Увидев выражение его лица, Лилеана отшатнулась.

– Прости, любимый, – её голос дрожал. – Просто я не могу перестать думать, что ты поедешь к ней, что я потеряю тебя. Я так и не смирилась с тем, что ты женился, когда ухаживал за мной. Ты же знаешь, я ради тебя пожертвовала всем. Всем…

Кайрос тяжело вздохнул, но Лилеана была права. До его брака их часто видели вместе, и, хотя он никогда специально не искал встречи с ней. Однажды кто-то даже стал свидетелем их случайных неприличных прикосновений, хотя барон и был чрезвычайно осторожным.

А вскоре после этого он женился на Талире.

На самом деле он никогда бы не женился на Лилеане – она была слишком бедна и не имела связей. Однако он жалел о том, что дал ей ложные надежды. Лилеана была благородной и невинной девушкой, которая, до их знакомства, могла рассчитывать на выгодный брак.

Не все разделяли его точку зрения.

Его друзья по охоте считали, что он попал в ловушку юной кокетки Лилеаны Муради, и что именно она охотилась за ним, а не наоборот. Особенно, учитывая, как прошла их первая ночь.

В тот день Кайрос был приглашён на королевскую охоту. Вместе с другими мужчинами он праздновал до поздней ночи, наслаждаясь мясом и вином. Взяв передышку, он решил прогуляться и дошёл до королевского пруда, где случайно заметил прекрасное видение – длинные ноги Лилеаны Муради. Главная красавица сезона сидела у воды и плела венок из полевых цветов, погружая свои светлые ступни в пруд. Всё, о чём тогда мог думать Кайрос, – это о том, как сильно он хотел бы схватить её белые бёдра и оказаться между ними. Охваченный страстью, он быстро подошёл к девушке, невероятно напугав её, и признался, что сделает всё, чтобы она стала его.

И она… пришла к нему той ночью. Но наутро он признался, что готов на всё, кроме брака – ведь он уже был женат, и она об этом знала. Вина за тот обман преследовала его до сих пор. Лилеана доверилась ему, а он не мог дать ей то, чего она так отчаянно желала.

– Думаю, мне пора, – неловко произнесла Лилеана, опуская взгляд и в Кайросе вспыхнуло раздражение вперемешку с виной. Он снова расстроил её, хотя она просто хотела быть с ним.

– Подожди, – сказал он, открывая ящик дубового стола и доставая браслет с рубинами – часть «пропавшего» приданого Талиры. – Вот. Прости. Я не собираюсь навещать свою жену. Она уже не раз убегала и всегда возвращалась, она настоящая дикарка.

– Я не понимаю, как ты можешь быть женат на такой женщине. Это позор для твоей репутации. Ты можешь быть с любой, самой идеальной женщиной. Ты можешь быть со мной, – прошептала Лилеана дрожащим голосом, принимая браслет и пряча его в рукав длинного платья. Затем она подняла лицо, ожидая поцелуя. – Пожалуйста, скажи мне, если я могу чем-то помочь тебе.

Когда Лилеана ушла, Кайрос с раздражением опустился в кресло.

Она была права, и не права одновременно.

Брак с Талирой не портил его репутацию. Пока.

Наоборот, он возвышал его над остальными. Кайрос был отцом будущего мага. И кроме того...

Женщины высшего света не знали об этом, но среди мужчин давно ходили слухи о матери Талиры – той, с кем граф Икарион Керьи изменил своей знатной жене. Однажды, напившись после охоты, граф рассказал о ней – о женщине, которая умерла родами. Граф утверждал, что никогда не видел столь совершенной красоты ни до, ни после. Мать Талиры была так прекрасна, что это было опасно для неё самой, и она вынужденно прятала лицо под покрывалом.

Друзья барона д'Арлейн никогда не видели Талиру, но они знали, что она была другой. И все равно, истории о её матери будоражили их воображение.

Его Талира была другой – угловатая, невысокая, худая, с лицом и телом, часто покрытыми сыпью. Но хуже всего была её манера говорить, сразу выдававшая в ней крестьянку.

По какой-то причине его совсем не отталкивало то, какой была его жена – напротив, она сильно возбуждала его. Он осознавал, насколько неправильным было это влечение. Его желание к собственной жене казалось ему постыдным и животным, чувство к супруге должно было быть иным – возвышенным, полным уважения. А мысль о том, чтобы показать её другим, ужасала его. Барон верил что Талира опозорит его: невежественная, коротко стриженная, совсем не женственная – особенно на фоне таких идеальных леди, как Лилеана Муради.

Нет, его всё устраивало.

Талира, с её спящей магией и ужасными манерами, будет находиться далеко от столицы. И, судя по письмам матери, её ещё долго нельзя будет выводить в свет.

Его Величество и все остальные ждали от него наследников с магическим даром, но он не навещал Талиру уже пять месяцев. Он был слишком занят своими новыми обязанностями, новыми связями в столице и… Лилеаной. Каждый раз, когда он намекал, что может отправиться к жене, Лилеана невероятно расстраивалась и поездка откладывалась.

А теперь мать писала, что Талира сбежала...

Прошло несколько дней, и Кайрос понял, что в этот раз ему не удастся остаться в столице. Талира не спешила возвращаться, а письма матери становились всё более тревожными. Он сразу же отправил указания городской страже, но все их поиски были безрезультатными.

В какой-то момент он испугался, что с Талирой могло что-то случиться. Но вскоре пришло новое письмо – на этот раз не от матери.

Ему писал герцог Дрейгорн, которому Кайрос сдал вдовий надел Талиры. И герцог был в ярости.

Сдача земли и дома планировалась сроком на двадцать пять лет, но его необразованная жена каким-то образом нашла договор, сумела его прочитать и была категорически против, несмотря на то, что она сама подписала все бумаги в день их брака.

Сейчас Талира требовала расторжения договора и даже предлагала выплатить компенсацию, хотя Кайрос не представлял, откуда у неё могли быть такие деньги.

Но у герцога было другое предложение…

Глава 6. Вдовий надел

Талира Керьи

Наше везение в какой-то момент должно было закончиться, но к хорошему так быстро привыкаешь. Вот и мы – быстро привыкли к тому, что наши животы были набиты, а ночи мы проводили в отдельной комнате на постоялых дворах. Дорога от поместья до Калдерры занимала не больше трёх суток, даже если передвигаться на телеге очень медленно. Однако мы с Ярой позволили себе задержаться в деревне на самой границе с герцогством Дрейгмор – мне нужно было понять, хватит ли у нас денег на всё запланированное.

Улыбка почти не сходила со смуглого личика Яры с того самого момента, как мы среди ночи покинули поместье. Она едва могла усидеть на месте во время движения, и как только мы оказались в Калдерре, на ярмарке, она тут же начала искать для нас еду и обновки. Но я остановила подругу – мы здесь ради другой цели. Мне нужно было в храм Первородной, в архив. У меня было всего два дня до того, как придётся вернуться на территорию баронства, иначе привязка начнёт медленно убивать меня.

Но сначала я решила продать одну из серебряных пластин. Это было опасно – пластина была высокотехнологичной, выглядела подозрительно, но гарантировала большой доход.

Столица герцогства была настолько огромной, что ярмарка проходила сразу в двух местах города. В этот раз мы выглядели куда приличнее: на моей голове был симпатичный платок и мы обе были одеты в шерстяные платья с новыми юбками, которые мы перешивали в последние дни в поместье, готовясь к отправке. Поэтому, вместо того чтобы изображать двух подростков, мы изображали горожанок из Арлайна, но это в итоге и сыграло против нас.

Когда ювелир уже готов был заплатить нам пять с половиной золотых монет, в лавке неожиданно появился… Освин, ювелир из Арлайна. Города активно торговали друг с другом и находились не так далеко, но почему из всех лавок герцогства он должен был появиться именно здесь?

Освин явно не хотел, чтобы мы продавали серебро кому-то другому, и поэтому обвинил нас, к счастью, не в связи с Тёмным Урго, а в том, что наше серебро… некачественное.

Герцог Дрейгорн нашёл нас, когда вокруг уже собралась толпа, но в опасности был именно Освин – я готова была выцарапать ему глаза, и один из стражников даже встал между нами, желая защитить мужчину. Мы с Ярой громко возмущались, говорили что он уже обвинял нас в краже в Арлайне, и что он нередко проворачивал такие дела с наивными клиентами. Освин же обвинял нас в том, что мы воровки и каждый раз придумываем новую легенду для покупателей.

Стража уже собиралась забрать нас обоих в башню, чтобы задержать и выяснить ситуацию, когда громкий мужской голос прервал гомон толпы:

– Что здесь происходит? Расчистить площадь, немедленно!

Голос принадлежал мужчине верхом на огромном тёмном коне, и толпа мгновенно замолкла, переходя в шёпот:

– Герцог…

– Герцог Дрейгорн…

– Его Светлость.

Воспользовавшись замешательством, худенький мальчишка, стоявший рядом, внезапно выхватил пластину из моей руки и побежал в сторону городских ворот.

– Стой, воришка! – крикнула Яра, бросившись за ним, но не успела пробежать и десяти метров.

– Саймон! – голос герцога был низким, но очень громким. Вдалеке раздалось ругательство мальчишки, и вскоре другой всадник, почти на таком же коне, как у герцога, медленно приблизился, держа воришку за ворот рваной старой рубахи.

Герцог спустился с коня, приблизился к всаднику, вырвал пластину из рук мальчишки, а затем… вручил воришке серебряную монету, прошептал что-то, дал лёгкую затрещину и позволил уйти.

– Это принадлежит вам? – герцог наклонился надо мной, и я впервые разглядела его лицо.

Если бы меня попросили его описать, я не использовала бы слово «красивый», – в нём отсутствовала теплота, но в нём присутствовал магнетизм, который я не могла объяснить, и странная холодная привлекательность. Я буквально застыла, не в силах оторвать взгляд от высокого лба, носа с еле заметной горбинкой, широких бровей и плотно сжатых губ. В них не было и капли мягкости – выражение его лица выдавало нетерпение и раздражение, будто происходящее на ярмарке отвлекало его от настоящих дел.

Но он всё же нашёл время успокоить толпу и вернуть мне пластину. Я настолько привыкла, что все вокруг пытаются воспользоваться нашей беспомощностью, что не сразу поверила, что получила её обратно.

– Хорошее… серебро. Думаю, проблем с продажей у вас не будет, – он кивнул ювелиру, который тут же подскочил к нам. Герцог вложил пластину в мою ладонь и встал, готовясь уйти. Ему не нужна была моя благодарность – он действовал по справедливости.

А раз он такой справедливый, я не могла его отпустить.

Я быстро, почти бесшумно последовала за ним, схватилась за его плащ и потянула, желая привлечь внимание. Мужчина сразу развернулся, сталкиваясь с моими напряжёнными глазами.

– Я баронесса д'Арлейн. И мне нужна ваша помощь.

***

Герцог Теоден Дрейгорн – один из крупнейших феодалов королевства, человек, у которого была своя армия, на землях которого находились целых двенадцать городов и несчётное количество деревень.

Об этом я узнала в деревне на границе герцогства, когда мы с Ярой планировали поездку в Калдерру. Жители любили герцога и были рады его возвращению, хотя мужчина правил такой железной рукой, что его отсутствие почти не замечалось.

Он отсутствовал в королевстве два года, отправившись на восток, и привёз назад не только товары, но и мастеров, способных ввести в герцогстве новые технологии.

А теперь этот человек сидел напротив меня, глядя на меня с подозрением.

Почти гневом.

– У вас не будет больше возможности передумать, как с первым договором, миледи д'Арлейн. Это не шутки и не детские игры.

Я смотрела на него, сузив глаза.

Шутки? Игры?

Я верила, что моя жизнь зависит от этого.

– Я понимаю, – ответила я, надеюсь, с достоинством.

Мне было страшно, ужасно страшно подписывать что-либо. Но возвращаться в баронство без документа, который гарантировал бы хотя бы частичную свободу – от поместья и женщин д'Арлейн – я не собиралась.

Я не могла больше ждать.

Не могла больше провести там и одного дополнительного дня.

– Это не детские игры, Ваша Светлость. Вы правда думаете, что я оказалась бы в такой ситуации, если бы это было для меня шуткой? – я приблизилась к нему ещё ближе, не желая уступать в поединке взглядов.

– Я не знаю вашей ситуации и мне не интересно, почему вы внезапно изменили свое мнение. Всего пять месяцев назад вы хотели совершенно другого. И вы должны понимать, что наносите серьёзный удар по репутации своего мужа. У меня с баронством множество деловых контрактов и я плачу вам за вашу землю такие деньги только потому, что это было долгосрочное соглашение. Я совсем не ожидал, что юная жена моего соседа внезапно просто… передумает.

Никаких денег от герцога я не видела – все они уходили мужу. Но я не собиралась рассказывать ему об этом, хотя это могло бы спасти мою репутацию в его глазах. Почему-то мне ужасно не нравилось, что герцог считал меня легкомысленной и непоследовательной.

Если бы я рассказала ему, как со мной обращаются, он, вероятно, захотел бы лично встретиться с Кайросом, выяснить причины происходящего, узнать, почему я не получаю дохода с моего же вдовьего надела.

Я не боялась возвращения мужа – моя жизнь вряд ли могла стать хуже. Я бы многое ему рассказала – о его семье, о том, как со мной обращались. И я бы обязательно спросила, куда уходят деньги, которые должны были поступать со сдачи моего вдовьего надела и куда уходит мое содержание.

Но меня пугало другое.

Моя священная обязанность – родить наследника рода. Сейчас я не могла даже представить себя связанной с этой семьёй. Пока я не найду способ избежать беременности, я собиралась избегать мужа, всеми возможными способами.

Хотя, возможно, узнав о моих планах, он приедет в любом случае.

– Вы можете оставить себе городской дом и прилегающие земли. Я уже согласилась на ваше предложение.

– Вы не сможете изменить своего решения и больше не будете получать доход со сдачи вдовьего надела.

Точнее, мой муж больше не будет получать эти деньги.

И это меня более чем устраивало.

– Я предпочитаю свежий воздух деревни, – с улыбкой ответила я, продолжая прожигать мужчину взглядом.

Герцог смотрел на меня так, будто не мог решить, глупа я или безумна. А может, и то и другое.

– Эти земли заброшены. Там негде жить. Скоро зима. Я не уверен, что единственный оставшийся дом подойдёт для молодой леди.

Тот факт, что незнакомый человек проявлял ко мне больше заботы, чем обе мои семьи вместе взятые, был удивителен.

– Я справлюсь, – интересно, понимал ли он сам, насколько невозможным он мне казался? – Не в ваших интересах говорить мне о том, насколько плохая там ситуация.

– Я ни за что не стану пользоваться наивностью или глупостью девушки, которая не знает жизни и не понимает, что делает, – почти оскорблённо произнёс герцог, но, встретив мой напряжённый взгляд, сдался. – Хорошо. Вы уверены, что не хотите дождаться мужа и подписать договор с ним?

– Уверена, – интересно, как бы герцог отреагировал, если бы я призналась, что доверяю ему куда больше, чем собственному мужу? В любом случае, я решила подписывать все документы только в присутствии третьих лиц, тех, кто не заинтересован в моём обмане.

Поэтому новый договор мы подписали в храме Первородной, в архиве, в присутствии двух архивариусов. И я взяла с собой копию.

Согласно договору, я отдавала свой вдовий надел – крепкий столичный дом с небольшой территорией вокруг – в обмен на огромную заболоченную землю, покинутую жителями два года назад. Земля носила… многообещающее название «Синяя Трясина», но местные называли её просто «болотом» или же «болотом между Арлайном и Калдеррой».

Уверена, муж будет в ярости, когда доходы от сдачи моего дома перестанут поступать. И ещё больше, когда он узнает, что я обменяла прибыльный столичный дом на «Синюю Трясину» – убыточную территорию, от которой баронство избавилось много лет назад.

***

«Болото» между Арлайном и Калдеррой считалось непроходимым и почти бесполезным и Барон д’Арлейн продал эти земли герцогу Дрейгорну двадцать лет назад, посчитав их обузой для своего баронства. Герцог нашёл этим болотам лучшее применение: он начал вывозить торф и камыш, которые, правда, добывались и на других участках, но основным ресурсом «Синей Трясины» стала болотная руда. Правда, со временем новые железные рудники стали обеспечивать герцогство более качественной рудой, которую, к тому же, было легче добывать.

Пять лет назад сильное наводнение полностью отрезало деревню – дорога, которая и без того была почти непроходимой, полностью исчезла под водой и стала совсем непригодной для передвижения. Деревня оказалась изолирована на целый год.

Герцог в итоге пришёл к тому же выводу, что и барон до него: эта земля требовала больше усилий, чем приносила пользы. Заставить людей жить на заболоченной местности было почти невозможно, и в последние годы, насколько мне было известно, там никто не проживал.

Я уверена, герцог Дрейгорн осознавал всю сложность ситуации и, вероятно, чувствовал себя виноватым, отдавая мне эти земли в обмен на крепкий дом в столице. Дом был хорош, к нему прилагался участок земли, на котором можно было построить жильё для слуг или хозяйственные постройки. Цена на такую землю в столице была огромной, особенно, учитывая то, что его можно сдавать.

Но я не жалела.

Я была невероятно счастлива.

И когда герцог предложил обмен, я сразу согласилась, уверив его, что эти земли идеально мне подходят.

Это был единственный вариант, который позволял мне не беспокоиться о привязке – «Синяя Трясина» находилась достаточно близко к Арлайну и поместью д’Арлейн. В отличие от хорошего дома в столице или других земель герцога, я могла там жить, прямо сегодня, а не через два с половиной года. Кроме того, к востоку от границе баронства и болот, прилегала проклятая земля, принадлежащая Ордену Первородной Велирии.

У меня было множество планов на «Синюю Трясину» и на проклятую землю тоже. Но сперва мне нужно было добраться до моего нового вдовьего надела.

Герцог любезно предложил организовать для меня транспорт до поместья д’Арлейн, но я отказалась, сославшись на необходимость сделать покупки. Я не планировала возвращаться в поместье: там у меня не осталось ничего, кроме одежды, украденной Ариадной, и плохих воспоминаний.

Однако меня, скорее всего, уже искали. Не из-за заботы обо мне, а из-за того, что я пригрозила пожаловаться барону Марлоу. Думаю, Марис уже передала эти слова Фиррузе д’Арлейн, и та теперь не находит себе места. Поэтому я попросила герцога написать мужу об условиях нашей сделки – сама я все равно не могла этого сделать, перед тем как направиться на новые земли.

Я готовилась – мы загрузили две телеги товарами и заплатили каждому извозчику по две серебряные монеты.

Судя по всему, в «Синей Трясине» нас ждёт удручающая картина. Возможно, дом окажется в таком состоянии, что в нём нельзя будет жить, и тогда мы останемся в ближайшей деревне – маленькой, всего на десять домов, но находящейся в полутора часах ходьбы. Но если дом будет в пригодном состоянии, мы занесём туда все наши покупки.

– Четыре связки сена для лежаков, четыре шкуры, глиняная посуда, масляные лампы, запас масла, гвозди, верёвки, простейшие инструменты для починки, метла, тряпки, тростниковые циновки, шерстяные одеяла, два шерстяных плаща, три бочки, два сундука, – громко перечисляла Яра, а я кивала, проверяя предметы, размышляя про себя, что ещё нам понадобится.

Всё это обошлось нам в четыре золотые монеты – огромную сумму. Ещё пол золотого я отдала за сопровождение: два стражника из герцогства согласились провести нас в «Синюю Трясину» и остаться с нами на первые три дня.

Они согласились только потому, что им приказал герцог Дрейгорн.

Смешно, но я ожидала, что ограбить нас может кто угодно – даже наши возницы. Когда у тебя ничего нет, ты никому не интересен. Наши циновки и бочки и сейчас никому не нужны, но кто-то мог подумать, что у нас есть доступ к серебряным пластинам, с которыми нас видели уже дважды.

– Мы ищем баронессу д’Арлейн. Голубые глаза, светлая кожа, лицо может быть покрыто красными пятнами. Одетa в шерстяное платье, на голове платок.

Проклятье!

В приграничной деревне нас уже искали. Очевидно, мой муж поднял старост деревень и глав городов, желая найти свою исчезнувшую жену. Но ведь архивариус в храме сказал, что я имею полное право жить на своём вдовьем наделе!

Стражники, судя по всему, были вызваны из Арлайна. Они тщательно проверяли каждую телегу, каждого всадника, заглядывали даже под капюшоны.

– Я баронесса д’Арлейн, – громко и возмущенно сказала я, не желая быть обнаруженной, словно преступница. Я была в своём праве покинуть баронство – я баронесса, а не пленница.

– Проследуйте за мной, – тут же ответил стражник, пытаясь схватить узду коня, тянущего телегу. Возница посмотрел на меня растерянно, как и стражники из герцогства.

– Какого Урга?! По какому праву? – вспылила я.

Ругаться благородной даме, конечно, не пристало, но я восемнадцать лет росла как сорняк. – Немедленно пропустите нас!

Стражник, держащий узду, на мгновение растерялся от моего гнева и начал озираться, очевидно, в поисках кого-то. И вскоре стало ясно, кого он ждал – к нам быстро приближался староста деревни.

Я зло боролась со своей внутренней привычкой подчиняться. Это менталитет служанки, крестьянки, выросшей среди слуг, знание, что у меня почти нет никаких прав или выбора. То, что вбивалось в меня с детства. Привычка, которую нужно отрезать. Именно из-за неё я оказалась в такой ситуации.

Я пять месяцев пыталась наладить отношения с семьёй мужа, но при этом всё время подчинялась. Почему-то я ожидала, что слуги и его семья будут относиться ко мне как к жене барона просто потому что я ей была. Но это явно не работало.

– Миледи д’Арлейн, как хорошо, что мы вас нашли! Все так волновались! – староста сиял от радости. – Мы немедленно проводим вас в поместье барона.

– Нет, – твёрдо ответила я, стараясь придать своему голосу уверенность. – Я не поеду в поместье. Я отправляюсь в свой вдовий надел и имею на это полное право.

Староста замялся, растерявшись. Ему явно приказали проконтролировать моё возвращение, но тащить меня силой он не мог. В отличие от слуг в поместье, люди баронства почти меня не знали и вряд ли решились бы обращаться со мной подобным образом. Хотя, конечно, были исключения.

– Это приказ его милости… – неуверенно пробормотал староста, но я покачала головой.

– Нет. Я не поеду в поместье. Со мной люди герцога Дрейгорна, они сопровождают меня в мой вдовий надел. Напишите моему мужу, уверена, как только он узнает о герцоге, он всё поймёт.

Я злилась на себя за то, что мне пришлось упоминать герцога, чтобы меня услышали.

– Но… миледи. Приказ...

– Я всё сказала, – отрезала я. – Напишите моему мужу и уберите стражника с дороги. Не будем устраивать скандал на глазах людей герцога Дрейгорна.

Когда староста освободил нам путь, я сдержанно поблагодарила его. Не его вина, что он оказался между приказами барона и баронессы – он всего лишь старался исполнить свой долг. Надеюсь, это не создаст ему проблем.

До «Синей Трясины» мы добрались через шесть часов, главным образом из-за ужасной дороги и тяжёлого груза.

Моё сердце учащённо забилось, когда стражники сообщили, что мы уже близко. Я и сама начала это понимать – воздух стал влажнее и холоднее, а на дороге появились лужи и слякоть, несмотря на солнечный осенний день.

В какой-то момент дорога стала совсем непроходимой, и двое стражников спешились, помогая подталкивать телеги. Яра и я шли рядом, следя за тем, как тяжёлые, обветренные колёса с трудом пробираются через вязкую грязь. Лошади нервно всхрапывали каждый раз, когда колёса попадали в особо глубокие ямы, которых мы не видели из-за прибывающей воды. Яра взглянула на меня с волнением, но я ответила ей широкой, дерзкой улыбкой – мы обязательно справимся.

Сквозь густые кроны деревьев пробивалось солнце, отражаясь в мокрой земле, лужах и бесконечной грязи. Перед нами стоял двухэтажный дом, с каменным первым этажом, и деревянным вторым.

Он казался мне идеальным.

– Пройдём внутрь? – предложила я, добавив с улыбкой: – Приветствую вас в моём доме, милостью Первородной Велирии. Простите, вина не предложу.

Стражники из герцогства усмехнулись, но ничего не сказали. А Яра, в ответ на мою шутку, довольно закивала. Я же продолжала осматривать дом. На первом этаже, к сожалению, были земляные полы – грязные, сырые, с остатками мышиных следов. Они не затвердевали, потому что воздух был слишком влажным, а солнце почти не пробивалось через густые деревья и маленькие окна.

К слову, окна явно когда-то были затянуты бычьим пузырём, но он давно порвался, источая неприятный запах. Я сразу сорвала остатки и выбросила наружу – лучше вообще без «стекла», чем такое зловонное.

На втором этаже было грязно, но деревянные полы можно было подмести и вымыть. Мебель присутствовала, но была полностью прогнившей. Здесь находились три комнаты, и я поняла, что жить в этом доме можно, несмотря на ужасную сырость.

Стражники помогли возницам перенести все наши вещи на второй этаж, так как я решила ничего не хранить на первом. Пока это происходило, Яра и я избавились от всех остатков бычьих пузырей, подмели полы и даже протёрли одну комнату дождевой водой, набранной из сломанной бочки, которую мы нашли за домом. После этого мы приготовили простой ужин, на огне. Кухня в доме была, но я не знала насколько ей можно доверять.

На ночь мы устроились на циновках и связках сена, накрыв их шкурами, и шерстяными одеялами, а стражники заняли другую комнату.

– Что ты думаешь, Яра? – тихо спросила я подругу. – Как тебе это место?

Яра молчала, и я, волнуясь, приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть её в темноте.

– Это место твоё? Только твоё? – спросила она тихо.

Я кивнула, а потом поняла, что она, возможно, не видит меня.

– Да. Наше.

– Тогда это самый красивый дом, который я видела в жизни, – довольно сказала Яра, и я снова легла на спину, укрываясь одеялом и чувствуя… счастье.

Завтра… завтра мы начнём превращать это место в дом.

***

Ариадна д’Арлейн

Девушка равнодушно наблюдала за тем, как её мать нервно мечется по залу, длинные юбки скользили по каменному полу. Ее глаза следили за подолом и в какой-то момент он оказался слишком близко к камину, где весело потрескивал огонь.

– Осторожно! – вскрикнула Ариадна, показав на камин, но её мать только раздражённо всплеснула руками.

– Как ты можешь быть такой спокойной? Мы не видим её, не можем контролировать, и в любой момент она может явиться к барону Марлоу и рассказать свои лживые истории!

Ариадна лишь пожала плечами.

– Почему ты думаешь, что он ей поверит? Талира сама решила сбежать, она хочет жить отдельно и открыто не уважает род д’Арлейн. Впрочем, чего ещё ожидать от дикарки!