Текст книги "Баронесса. Эхо забытой цивилизации (СИ)"

Автор книги: Дарья Верескова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Масштаба его слов я не осознала. А герцог тем временем забрал у меня почти пустую кружку с вином и подал другую, полную.

– Разве вы можете это организовать? Маршрут для делегации планирует мой муж, камергер короля, – сказала я, хоть это и не слишком меня радовало. Кайрос занимал очень важную роль и вполне мог провести гостей по старой дороге. Хотя слухи о Синей Трясине, конечно, дойдут до них.

– Есть формальная власть, Талира, а есть настоящая. И ваш муж – не настоящая власть, – внезапно очень холодно отозвался Его Светлость.

А я даже не заметила, что он обратился ко мне по имени.

– Как, например, с этим местом. С Синей Трясиной. Эти люди счастливы благодаря тому, что с ними случилось, вы платите им щедро, но скажите, что произойдёт, если я внезапно запрещу вам торговать в Калдерре и отзову признание дороги критически важной?

Я не сразу осознала сказанное им.

Моя улыбка медленно угасла, пока я смотрела на мужчину, с каждой секундой испытывая все больший… страх.

Не за себя.

Если герцог действительно выполнит свою угрозу, люди перестанут пользоваться дорогой, и мы лишимся дохода. А дальше... последствия страшно было даже представить.

Я не знала, что ответить, и опустила глаза, пытаясь справиться с чувством ужаса, поселившимся в груди.

– Ну полно вам, Талира… Вы же улыбались, всего секунду назад. Я не поступлю с вами так… – его голос стал тише, хриплым, но моё настроение было испорчено, и я продолжала смотреть в землю, надеясь, что он уйдёт. – Посмотрите на меня, – вдруг приказал он нетерпеливо.

– Не приказывайте мне! – зашипела я в ответ. – Вы мой гость, а ведёте себя, как… как ургов герцог!

Я снова взглянула на него и поняла что герцог не выглядел напряженным, словно моя злость никак его не задевала.

– Конечно, вы здесь хозяйка, – с улыбкой согласился он, показательно чокнувшись со мной и наблюдая, как я сделала глоток в ответ.

Яра направилась в нашу сторону, но, увидев герцога, резко развернулась и пошла к остальным.

Предательница.

– Вы пугаете моих людей, Ваша Светлость, – недовольно сказала я, бросив на него острый взгляд.

– Значит, ваши люди не слишком храбры, – невозмутимо ответил герцог. – Вряд ли они смогут вас защитить. Вам стоит задуматься о защите не только дороги, но и ваших земель, особенно вашего дома. Я мог бы вам помочь…

Чего он точно не ожидал, так это того, что я в ответ весело рассмеюсь.

– Угу. И года через два, с учётом вашей занятости, мы наконец-то согласуем эту самую защиту. Как только мы добудем песок, я больше с вами работать не буду, – пьяно выпалила я то, чего, наверное, не стоило говорить вслух. – Вот Кири уже подрастает, скоро будет ростом с вас, – я кивнула в сторону юноши, который стоял неподалёку и с неприязнью следил за герцогом, явно опасаясь, что тот может принести мне вред.

– А кто защитит вас от него? – внезапно спросил Теоден Дрейгорн. – Вы не можете быть такой слепой. Он влюблён в вас.

Слепой я не была, конечно. Я давно замечала детские чувства Кири, но предпочитала их игнорировать. Я была уверена что он не причинит мне вреда – рано или поздно это пройдёт.

– Он ещё ребёнок, – зевнув, возразила я.

– И как долго он будет оставаться ребёнком? Вам нужна защита, Талира, в том числе и от тех, кто кажется друзьями.

Зачем он завёл этот серьёзный разговор именно сейчас? Я вдруг поняла, что герцог пил меньше, чем остальные, но при этом пристально следил за каждым моим движением и эмоцией.

– Начинайте костёр! – крикнула я своим, в частности, Кири, широко улыбнувшись. – Будем жарить яблоки!

Я обожала жареные яблоки – старая Эспина ещё в детстве угощала меня этой сладостью, и даже воспоминание об этом вызывало у меня повышенное слюноотделение. А герцог и его серьёзные разговоры… пусть катятся к тёмному Урго.

К моему удивлению, Его Светлость лично помог разжечь костёр, и вскоре все собрались вокруг высокого пламени. Мальчишки из Синей Трясины вытащили несколько палок из костра, пытаясь ими сражаться, словно мечами, под взволнованные крики родителей.

Где-то вдалеке вновь зазвучала флейта, и я, обойдя костёр, нашла Кедару и горячо поблагодарила её за прекрасную музыку. Я даже начала бормотать что-то невнятное о коляске и доме с пандусом, но она меня не поняла, и я вскоре отошла.

Мне тут же всучили палку с нанизанным ярко-красным яблоком, и я с радостью сунула его в огонь, почти ощущая сладкий вкус на языке – настолько сильно я ждала этого момента.

Вечер превратился в ночь, и от выпитого у меня кружилась голова и очень хотелось спать.

– Осторожнее, – воскликнул Теоден Дрейгорн, оказавшийся рядом, когда я чуть не уронила уже третью палку с яблоком, но успела подхватить её до того, как она упала в огонь. Языки пламени на мгновение коснулись моей руки, но не успели причинить никакого вреда. – Вы что, совсем дикая?

Я понимала, что он действовал на инстинктах, пытаясь помочь, но такое обращение разозлило меня – именно так, «дикаркой» называл меня муж.

– На своей земле я имею право быть собой. Хочу быть дикаркой – буду. Хочу совать руки в огонь – буду совать. Возможно, вы принимаете меня за кого-то другого, но мне не нужна ваша защита, уж точно не от этого яблока или огня, – я развернула ладонь, показывая её герцогу. Руки были покрыты мозолями и царапинами, потому что я всегда сама показывала людям, как нужно выполнять ту или иную новую работу, сама убирала свою комнату. Пока у нас нет поместья, у меня не будет и служанок.

Мужчина схватил мою руку и развернул её, внимательно рассматривая.

– Нет... – произнёс он хрипло, не отпуская моей руки. – Я вижу вас. Такой, какая вы есть. Но я не считаю ту жизнь, что вы для себя выбрали, правильной или безопасной.

– Опять будете учить меня? – дерзко улыбнулась я. – Слава Первородной, вы мне не муж и не отец, чтобы решать, как мне жить. Хотя, конечно, вы крупнейший феодал и диктуете правила в этой части королевства.

Мои слова ему явно не понравились. Глаза Теодена Дрейгорна потемнели, и он почти незаметно выдохнул, сдерживая гнев.

– Знаете, я готов решить вопрос с землёй, на которой вы хотите добывать песок. Готов был с того момента, как приехал сюда сегодня. Мы можем обсудить соглашение прямо сейчас, – он кивнул в сторону дома. Герцог жил в этом доме тогда, когда приходил в себя после покушения и знал что там есть гостиная, где мы могли бы подписать документы.

Он что, серьезно?

– Сейчас? – удивлённо выдохнула я, уставившись на него. Сказать, что мои мысли путались, – это ничего не сказать.

– Да, сейчас, – герцог не отводил от меня взгляда.

– Не думаю, что смогу принять самые разумные решения в таком состоянии, – честно призналась я.

– Согласен, – усмехнулся Теоден Дрейгорн, и в его голосе прозвучало неожиданное тепло. – Я спрошу вас ещё раз, утром, не переживайте.

Я настолько была поражена мягкими интонациями его голоса, что даже не осознала смысл его слов.

– Яра, можешь принести мне письменные принадлежности? – попросила я подругу. Увидев, как она кивнула, я направилась в гостиную на втором этаже, захватив с собой кувшин с водой.

А герцог прихватил с собой кувшин с вином.

– Разве вы можете готовить документы без Илвара?

– Я скоро начну думать, что вы считаете герцогом Илвара, а не меня, – произнес он с хриплым смешком.

Мы поднялись в гостиную, но мне было трудно сосредоточиться на деле. Однако Его Светлость, похоже, не спешил. Он налил мне воды и сел рядом, задавая вопросы о мебели в комнате, о том, как мне пришли в голову такие идеи, и почему мы производим её в таких малых объёмах.

– Вы хотите выведать у меня все секреты? – спросила я, хотя его внимание было мне приятно. Голова кружилась от выпитого, и я чувствовала себя очень смелой.

– Конечно, хочу. Все ваши секреты, – улыбнулся он, протягивая мне кружку с вином, из которой сам сделал большой глоток.

Где же Яра?

– Мои секреты стоят дорого, Ваша Светлость. Например, работа с Ворраном... – я заметила, как он полностью развернулся ко мне, явно заинтересованный. – Он хочет узнать метод, по которому строились наши дороги, но это несправедливо – я должна отдать вам этот секрет просто так, хотя вы едва находите на меня пять минут в неделю.

Я чувствовала себя такой смелой, когда говорила это. Мне казалось, что с ним можно общаться, торговаться, шутить…

Услышав это, он наклонился ближе, внимательно смотря мне в глаза.

– Я могу уделять вам столько времени, сколько вы захотите, Талира, – его голос был низким, серьёзным. – Я могу дать вам очень многое.

Я нахмурилась и вдруг осознала, что мы сидим слишком близко. Теоден Дрейгорн не сводил с меня взгляда – тяжёлого, плотного, словно осязаемого. Я ощущала этот взгляд всем телом, как будто он касался меня – моих плеч, рук, лица, волос.

– Ваша Светлость… – я встала, пытаясь отстраниться, но не успела.

Герцог поднялся в ту же секунду, что и я. Его рука оказалась на моём затылке, притягивая меня ближе, пока его губы не коснулись моих в глубоком, жадном поцелуе, от которого у меня сердце провалилось в желудок.

– Не отталкивай меня, Талира, – прошептал он прямо в мои губы, лишь на мгновение отстранившись, чтобы дать мне возможность вдохнуть. – Ты словно яд... Я отравлен, и слишком долго пытался с этим бороться.

От поцелуя меня сразу же бросило в жар, а голова будто погрузилась в вакуум. Я не понимала, что происходит. Слова мужчины, его горячее дыхание, прямой, не отрывающийся взгляд – даже в момент поцелуя его глаза не закрывались – всё это плавило что-то внутри меня.

Внутри закипала непонятная злость, бесформенная, которую я не могла выразить словами, но именно она немного привела меня в себя.

Воздух между нами накалился от моего прерывистого дыхания и жара его тела. Я отвесила герцогу звонкую пощечину, прежде чем Теоден Дрейгорн перехватил мое запястье.

А я поморщилась.

– Прямо превращаюсь в благородную леди, – процедила я сквозь зубы. – По-хорошему, стоило бы врезать вам по яйцам, со всей силы.

Герцог лишь низко рассмеялся, затем, не выпуская мою руку, нежно поцеловал ту ладонь, которой я его ударила.

– Злишься? – хрипло прошептал он, не разжимая объятий. Он был везде – огромный, подавляющий. По сравнению со мной, Теоден Дрейгорн был настоящим великаном. – Имеешь право. Но не беспокойся, я уже всё продумал.

Он снова захватил мои губы в поцелуе. Я пыталась оттолкнуть его, но мои попытки казались бессмысленными – вряд ли он даже ощущал мои руки, упирающиеся в его грудь.

– Какого... урго... – прошептала я, задыхаясь между его поцелуями. Он скользил от моих губ к носу, глазам, лбу, и снова возвращался к губам.

С ужасом я осознала, что моё тело пробуждается. От его прикосновений я буквально горела – его руки были повсюду: на моей спине, боках, плечах, щеках, на изгибе бедра и ягодицах. Он не был груб – наоборот, держал меня осторожно, но крепко. Его поцелуи были мягкими, но глубокими, и каждый раз заставляли меня замирать. Я чувствовала напряжение его тела, ощущала, как горячая плоть упирается чуть выше моего бедра.

Иногда мне удавалось отвернуть голову, но тогда его раскаленные поцелуи смещались на мою шею, ключицы, и это было даже хуже.

Перед глазами всё плыло, от алкоголя мысли разбегались.

– Тише, птичка, тише, – шептал он, прикасаясь к моей шее. – Дыши.

И я дышала.

Тогда, когда он позволял, отрываясь от меня.

Делала судорожные вдохи, вдыхая запах мужчины.

Как долго мы целовались?

Когда я перестала сопротивляться, пытаться оттолкнуть его?

Мир застыл в мучительной неподвижности, я понимала, что происходящее неправильно, чудовищно неправильно, но тело жило своей жизнью – я была невероятно напряжена, грудь болела, а внизу живота образовался спазм. Я даже не замечала того, что кожа лица горела, от контакта с щетиной мужчины, настолько мое тело, которое, казалось, спало до этого момента, откликалось на его действия.

Теоден Дрейгорн наконец отстранился, удерживая моё лицо в ладонях, и посмотрел на меня своими тёмными, штормовыми глазами. Это был мой единственный фокус, все, что я видела, всё остальное расплывалось. Казалось, он окружал меня со всех сторон, заполняя собой пространство, проникая в каждый уголок моего сознания своим запахом, своим присутствием.

– Не могу поверить, что ты настоящая, – прошептал он, мягко касаясь моих щёк большими пальцами, пока я пыталась прийти в себя, тяжело дыша. Он снова поцеловал меня – коротко, влажно – и вновь отстранился, проведя пальцем по моим губам, которые уже болели от прикосновений. Я закрыла глаза, собираясь с мыслями. – Смотри на меня, Талира.

Приказывает. Он приказывает мне, на моей же земле.

Когда я открыла глаза, в них уже не было растерянного марева. Я смотрела прямо, волком, хотя и дышала тяжело, морщась от пульсирующей головной боли.

– Убирайтесь из моего дома, Ваша Светлость.

Он только улыбнулся – нагловато, словно мои слова его развлекали. Смотрел на меня так, как смотрят на любимую зверушку.

– Я серьёзно. Это перешло все границы...

Он вновь наклонился поцеловать меня, но я отвернулась, в последний момент. Горячие губы попали прямо в угол между шеей и плечом, проходясь огнем по обнаженной коже и я издала невнятный жалкий всхлип.

– Проклятье, идите к Темному Урго!

– Уже, я уже проклят, Талира, – его низкий смешок раздался у самой моей шеи. Голос мужчины вибрировал, резонируя с моим телом, как и его запах, как и всё его ургово присутствие, обволакивающее меня.

– Такая злая... Но твоё тело говорит совсем о другом. Думаю, тебе стоит отправиться в свою спальню, – как только он произнёс это, что-то внутри меня оборвалось. Я дёрнулась, но герцог удержал меня, сделав шумный вдох у моей шеи. – Не волнуйся, я не пойду за тобой. Только в этот раз.

Он, наконец, отпустил меня, и я тут же отшатнулась, чувствуя, как гулко пульсирует в голове.

– Уходите, – сказала я твёрдо, выпрямившись. – И прекратите обращаться ко мне на «ты».

– Нет, я не уйду, – его голос стал серьёзным, взгляд – стальным. – Мы поговорим утром. Сейчас ты слишком пьяна, чтобы обсуждать это. Мы обсудим всё – и землю, на которой ты хочешь добывать песок, и твою защиту.

Уйти в свою комнату, сделать вид, что ничего не произошло… Как бы я хотела этого, но теперь я не знала, смогу ли вообще заснуть.

– Что это было… сейчас? – спросила я, встряхнув головой, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Это лишь усилило головную боль, но я смотрела прямо на него, не желая показывать слабость. – И почему вы думаете, что после этого я буду с вами работать?

– Будешь, – он прищурился, – потому что ты одержима этой землёй. Ты не захочешь меня разозлить. Ты знаешь, что я тебе нужен. Ты слишком заинтересована в сотрудничестве. Если ты прогонишь меня сейчас, мы не решим этот вопрос.

На другой мой вопрос он не ответил, но и того, что он сказал, было достаточно.

Он был прав. Я ненавидела это, но он был прав. Я не могла просто устроить сцену и потребовать, чтобы он исчез из моей жизни навсегда.

– Не похоже, что вы хотите обсуждать наши дела, хотя обещали именно это, – усмехнулась я, отступив ещё на шаг.

– Тали! Извиняюсь за задержку! – в комнату внезапно ворвалась Яра с ящиком для письменных принадлежностей. Я сделала ещё несколько шагов назад, но голова закружилась, и я чуть не потеряла равновесие.

Герцог рванулся ко мне, но замер, увидев, что я устояла. Яра растерянно переводила взгляд с меня, тяжело дышащей и не сводящей глаз с герцога, на него самого – стоящего неподвижно, с лицом, на котором не отражалось ни одной эмоции, будто то, что сейчас произошло, совсем его не касалось.

– Яра, помоги, пожалуйста, герцогу и его людям устроиться на ночь, – я не хотела перекладывать это на неё, но понимала, что не смогу быть хорошей хозяйкой сегодня. – Используйте пустые комнаты... Я... перебрала, – попыталась пошутить я, прежде чем скрыться в своей комнате.

Там, обессиленная, я опустилась на кровать и уставилась в высокий деревянный потолок, пытаясь справиться с непонятным давящим чувством в груди. Мысли метались, слишком интенсивные, мешая мне сосредоточиться. Вместо того чтобы обдумывать, какие планы строит на меня Теоден Дрейгорн, чем это грозит моей земле и почему он так поступает, я думала совсем о другом.

О том, что очевидно, лечебная капсула что-то изменила во мне. Мои ощущения очень сильно изменились, прикосновения герцога… возбуждали меня. Был ли это эффект алкоголя или его опытность – я не знала. Но я ощущала то, чего никогда раньше не испытывала.

Даже сейчас.

Грудь всё ещё болела, как и опухшие губы.

Мне не следовало залезать в ту медицинскую капсулу. Наверняка до лечения у меня были серьёзные гормональные проблемы – я вряд ли могла забеременеть, у меня никогда до этого не было женских дней. Если бы я не «вылечилась», герцог не обратил бы на меня внимание. И тогда он бы… не стал работать со мной?

Эта мысль вызвала во мне странную, отдалённую обиду, которой я не могла найти объяснения. Пространство вокруг давило, тяжёлое, темное, голова раскалывалась от напряжения.

Я пообещала себе больше никогда столько не пить. Завтра предстоял новый день – нужно было отстоять Синюю Трясину, отстоять себя, и при этом не разругаться с герцогом окончательно. О каком деловом предложении мог идти разговор? Его действия совсем не сочетались с его словами.

– Проклятье! – громко выругалась я, понимая, что проигрываю. Что бы ни задумал герцог, он выглядел отвратительно довольным. А значит, всё шло по его плану.

Я думала, что долго не смогу заснуть, но провалилась в сон почти сразу. Ночь была беспокойной. Мне казалось, что я задыхаюсь, горю. Несколько раз я просыпалась посреди ночи, чувствуя, будто в комнате кто-то есть.

Лёгкие прикосновения – к голове, лицу, телу, даже к пальцам ног – не сохранились в моей памяти. Ещё менее отчётливо мне запомнился хриплый шёпот, называющий меня птичкой, уверяющий, что меня не тронут… только сегодня. Этот голос говорил о том, что он проиграл, что-то об отраве, о невозможности сопротивляться. О нежелании сопротивляться.

Глава 22. Цена

Я проснулась с ужасной головной болью и пересохшим горлом, с трудом понимая, где нахожусь. Окна остались открытыми на ночь, что для меня было нетипично. Утренний свет косо проникал в комнату, играя с частицами пыли, медленно кружащимися в воздухе, и я наблюдала за этим танцем, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера.

Резкий всплеск воспоминаний заставил меня сесть на кровати. Его Светлость… его прикосновения, его поцелуи, перешедшие все границы приличий.

И туманные намеки на то, что именно он является настоящей властью.

Меня не особенно волновали возможные слухи – я не стремилась в высший свет, а своим людям доверяла. Они вряд ли стали бы разносить сплетни. Куда больше меня беспокоило то, что мои собственные люди могли бы подумать, что все наши достижения в Синей Трясине – это заслуга герцога.

На сердце было тяжело, пока я одевалась в плотное домашнее платье, убирала волосы, умывалась. Посмотрела в полированное зеркало, сделанное из бронзовой пластины – отражение было мутным, нечетким… Хотела бы я наладить производство нормальных зеркал, но мне пока даже стекло не даётся.

Спустилась вниз, и первое, что увидела – это Его Светлость. Мужчина сидел за столом, свежий и отдохнувший, словно он не пил вчера столько же, сколько я. Он выглядел… аристократом, с идеальной осанкой, рослый и массивный, в идеально пошитом наряде, который даже не помялся. Яра накрывала на стол, ухаживая за ним так, будто он был хозяином, а она – его служанкой. От этого внутри меня поднялась волна горячей ярости.

– Яра, ты здесь не служанка, – напомнила я.

– Ничего страшного, – пожала плечами она. – Это остатки вчерашней еды и обычная каша, которую я приготовила для нас.

Слава Первородной, она села за стол вместе с нами, но при этом – как можно дальше от герцога.

– Доброе утро, Ваша Милость, – низким голосом произнес Теоден Дрейгорн, глядя на меня самыми знающими на свете глазами. Потемневший мужской взгляд словно возвращал меня во вчерашний день – в хаос того чудовищного, неправильного поцелуя и таких же объятий. – Жду не дождусь возможности продолжить обсуждение тех договоренностей, что мы начали вчера.

Кровь прилила к моему лицу, и это, наверняка, было заметно, но я не отвела глаз. Наоборот, сузила их, осматривая мужчину, вежливо поприветствовала герцога и села за стол вместе с Ярой. Сквозь открытую дверь я увидела, как люди герцога неуклюже толпились на веранде, они выглядели голодными. Среди них стоял и Олешан, явно желая обсудить насущные дела – возможно, где-то остановилась стройка или появились новые жители.

– Входите внутрь, кухня справа! – громко сказала я. – На столе хлеб завернут в ткань, там же миска с творогом, а каша на плите. Олешан, почему вы стоите как не родной? Проходите к завтраку, обсудим дела за едой, как обычно.

Ответом мне была тишина, и почему-то все посмотрели на герцога.

Спокойно, Тали…

– Мне кажется, вы забыли, что Его Светлость здесь всего лишь гость, – тихо, но с явным недовольством произнесла я. Людям герцога я приказывать не могла, но своим… – Олешан…

– Конечно, миледи! – Староста тут же направился на кухню и принялся накладывать себе еду, но люди герцога остались на месте, очевидно ожидая приказа от своего господина. Что ж, это их право.

Олешан вернулся спустя некоторое время, явно долго не решаясь войти в комнату, и я выразила взглядом всё своё недовольство герцогу, заставлявшему моих людей чувствовать себя настолько неловко. Села рядом со старостой, и мы начали тихо обсуждать дела.

В то же время я всем телом чувствовала, как на меня смотрят.

Казалось, на каком-то зверином уровне я даже ощущала, куда направлен его взгляд – на шею, едва заметные в разрезе платья ключицы или мои губы.

Не обернулась. Приказала себе сосредоточиться на делах. Усилий это потребовало огромных – мысли вновь и вновь возвращались к герцогу, к его мотивам и к его отношению ко мне. Внутри нарастала глубокая, тёмная обида, и выводы, к которым я приходила, мне совсем не нравились.

Послышался шум отодвигаемых стульев – люди герцога присоединились к завтраку после того, как, очевидно, получили разрешение. Они громко обсуждали нашу плиту и удивительную кухню, и я невольно улыбнулась, слушая их восхищённые комментарии.

– Я буду ждать вас в гостиной, Ваша Милость, – услышала я ледяной голос. Теоден Дрейгорн поднялся, и я впервые за долгое время взглянула на него.

Ох, кто-то явно сгорал от ярости.

Не привыкли, что всё внимание достаётся не вам, Ваша Светлость?

Как только герцог покинул помещение, мы со старостой быстро решили оставшиеся вопросы.

Шаг.

Ещё шаг.

Я поднималась по лестнице медленно, осознавая, что от слов Теодена Дрейгорна зависело очень многое.

Что, если он будет угрожать нам запретом торговли или отзывом признания дороги? И чего он потребует взамен?

***

Теоден Дрейгорн

Он почувствовал её присутствие ещё до того, как услышал осторожные шаги. Словно маленький зверёк пытался пересечь территорию, где обитал опасный хищник.

А затем она вошла. Он хотел бы чтобы при виде него ее глаза зажигались предвкушением и счастьем, но...

Светло-синие глаза демонстрировали готовность к худшему, в них не было и капли радости, как и в упрямо сжатом пухлом рте, который он впервые попробовал вчера.

Нужно было держаться от нее подальше.

Никогда не видеть ни этого рта, ни этих ведьминских глаз, ни этого тела. Нельзя было соглашаться даже на одну встречу, словно после этого пути назад уже не было.

Хотя, возможно, его судьба была предрешена ещё раньше – с того момента, как он проснулся в незнакомом доме и увидел перед собой юную прекрасную целительницу, или когда впервые услышал её низкий, не соответствующий возрасту голос.

Теперь уже слишком поздно, а сожаления герцогу не свойственны.

Она не торопилась начинать разговор, прожигая его взглядом, который вызывал у него все неправильные чувства. На девушке было простое платье, совсем не подходящее для леди её уровня, и ни одного украшения. В сложную косу вплетена красная лента.

Кроме Талиры д'Арлейн, Теоден знал лишь двух женщин с красными лентами. Обе были вдовами, в три раза старше его соседки.

Эта лента означала, что Талира не так проста, что у неё есть особая связь с этой землёй и её жителями, что ей доверяют. С такой женщиной нужно общаться, вести дела, обмениваться идеями. Такую женщину нужно поддерживать, уважать.

А Теоден не способен был сейчас этого делать, как бы не хотел. По крайней мере, пока его безумие не ослабнет.

Больше всего на свете он хотел спрятать её от чужих глаз, закрыть, запереть, разложить на белых шёлковых простынях и забываться в её теле раз за разом, пока дурман обладания хоть немного не спадёт. Он чувствовал себя животным, и вёл себя не лучше животного, набрасываясь на неё, не давая ей даже вдохнуть, жаждал прикасаться к ней повсюду, лизать, отмечать.

И даже ночью, ощущая её близость, он не сдержался, пробрался к ней в комнату, словно подросток, и позволил себе немыслимое – трогать, прикасаться к чужой жене, пока та спала, страдая от того что выпила слишком много. Он горел от осознания того, что несколько движений – и они могли бы стать единым целым. Она ведь хотела его, тогда, в гостиной, её тело откликалось на него, и осознание этого ломало последние барьеры, остатки достоинства, которые ещё сохранялись в нём.

Он был отравлен её магией, её красотой, её непокорностью. Даже вдали от неё его мучило желание обладать ею.

Только за малую часть того, что он позволил себе вчера, его могли бы вызвать на поединок чести.

Но...

У Талиры не было защитников.

– Воды? Или чего-нибудь ещё? – внезапно предложила она, не выдержав долгого молчания. Слишком порывистая, она наверняка часто жалела о своих словах или поступках.

– Нет, – усмехнулся Теоден. – Думаю, нам стоит перейти к делу.

Едва он это произнёс, в её глазах мелькнуло нервное беспокойство, но она быстро взяла себя в руки, словно относилась к предстоящему разговору как к битве.

С ним не надо бороться. Теоден здесь, чтобы защитить её. Запугивать женщину, которую хочешь до боли, – глупая тактика, но из-за разницы в их статусах это все равно происходило.

– Хорошо. Вы сказали вчера, что уже всё продумали. Думаю, вы готовы рассказать мне об этом? – Талира не собиралась увиливать, ей хотелось как можно скорее узнать то, что тревожило её больше всего.

Похвально.

– Ты хочешь услышать правду или романтический вариант правды? – спросил Теоден, уже зная ответ. Он мог бы сказать это по разному, но он не мог ждать.

– Правду, пожалуйста.

– Я отдам тебе землю, на которой ты хочешь добывать песок. Просто так. Не будет никаких встреч, разрешений. Делай, что хочешь. И я сразу выделю защиту Синей Трясине. Не только дополнительный патруль дороги, но и стражников, которые будут защищать деревню. Будем откровенны: ты чудовищно наивна в этом вопросе и не понимаешь, как легко разрушить всё то, что вы здесь строили, обладая толикой власти и желания.

С каждым его словом Талира становилась всё бледнее.

Разве он не даёт ей то, что она хотела?

– А взамен? – её глаза буквально прожигали его. Она не отводила взгляда, ожидая его условий. Пусть так. Неужели она думает, что он смутится и передумает?

– Взамен, Талира, ты будешь моей. Во всех смыслах, – произнёс он спокойно, глядя ей прямо в глаза. Взглядом он давал понять что это не ошибка, не оговорка. – У тебя будет дом в Калдерре, безопасный, где мы сможем встречаться, не рискуя твоей репутацией. С мужем у тебя больше не будет близости – я прослежу за этим, пока мы дожидаемся твоего развода. Ты получишь мою полную поддержку – финансовую и репутационную, во всех вопросах, если только я не сочту, что это опасно для тебя.

Тишина его не смущала. Он знал, что благородной девушке непросто принять и осознать такое предложение. И он бы не предложил это, если бы не знал, что её тело откликается на него. Она его хотела. Остальное – решаемо.

С каждым его словом баронесса словно закрывалась, в её глазах оставалось всё меньше эмоций. Последней, самой яркой из них, была обида. Обида вытесняла гнев и возмущение.

– А потом? После моего развода?

– Если я всё ещё буду отравлен тобой, я женюсь на тебе.

То, что он сказал, казалось невозможным. Они были из очень разных сословий, но Теоден уже знал, что не сможет позволить ей остаться одной. Кто-то другой обязательно заявит на неё права. Это и так могло случиться в любой момент, если он будет медлить, и именно поэтому он действовал так жёстко и напористо, вместо того чтобы медленно и изящно соблазнять очевидно неискушённую Талиру.

И потому что он просто не мог больше ждать. Не тогда, когда видел её идеальное лицо с упрямо сжатым пухлым ртом и злыми, колдовскими глазами. Не тогда, когда уже мысленно считал её своей женщиной, а себя – её мужчиной. Не тогда, когда другие феодалы могли начать строить свои планы на неё, и не тогда, когда её муж мог вернуться в любую минуту.

Но в синих глазах девушки не было ни радости, ни облегчения при мысли о возможном браке с герцогом. Она по-прежнему оставалась закрытой.

– Скажите, Ваша Светлость, – её голос прозвучал почти вызывающе, словно всё, что он сказал, не удивило её. И пора уже сказать ей называть его по имени. – Вы начали сотрудничать со мной только потому, что хотите меня?

***

Талира д'Арлейн

Интересно, какого ответа я ожидала? Отрицания? Того, что он уважает меня, что его впечатляет моя пробивная, как говорил Ронан, натура? Что он работал со мной, потому что мои идеи ему кажутся стоящими, что ему импонирует моё желание улучшить эту землю, и он хочет того же для своей?

Или, хотя бы того, что он сотрудничал со мной из благодарности за то, что я спасла его жизнь?

– Да, – просто ответил он.

Да, он просто видел во мне свою будущую любовницу.

Я думала, что мои эмоции спрятаны за тысячью замков. Так мне казалось. Но, видимо, он что-то уловил. В глазах мужчины мелькнул оттенок жалости.

– Ты хотела, чтобы я был с тобой честен. Масштаб того, что вы делаете, конечно, впечатляет, но все еще далёк от того, на что обращают внимание настоящие феодалы. Дорога? Мы можем просто спросить твоих людей, украсть твою идею, и пусть качество будет хуже, это лишь вопрос времени.

Зачем он говорит это мне? Чтобы снова и снова доказывать, что я ничего не стою?

– И да, после того, как я встретил тебя, что бы ты ни делала, даже если бы это было полнейшей глупостью, я бы сотрудничал с тобой. Потому что хочу тебя.

Вот так, прямо и откровенно, но я же люблю правду?

Даже такую, болезненную.

Его слова и эта откровенность разрывали меня изнутри, а взгляд – жадный, пожирающий – не оставлял сомнений в его намерениях. Он не переживал. Казалось, этот разговор был для него просто обязанностью, которую он должен выполнить, прежде чем...