Текст книги "Баронесса. Эхо забытой цивилизации (СИ)"

Автор книги: Дарья Верескова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)

«Удачи», – беззвучно произнесла Яра, стоявшая рядом со скучающим стражником, который время от времени бросал заинтересованные взгляды на яркую бойкую девушку с полезными знакомствами.

– Вас встретит брат Накада, – произносит мальчишка в зелёной рясе, стоявший у дверей.

Огромные двери с грохотом открылись, пропуская процессию внутрь. Так же, как и во время моей свадьбы, в другом храме.

– А он почему здесь? – недовольно спросил Кайрос, кивая на Теодена. С тех пор, как я призналась ему в симпатии к другому мужчине, он почти не разговаривал со мной.

– Он хозяин этих земель. Марлоу, между прочим, тоже здесь, как и тэн моего отца, хотя они вообще ни к чему не имеют отношения, – пожала плечами я.

– Они просто надеются залезть к тебе под юбку после развода, – грубо бросил Кайрос.

Вот что с ним не так? Всем уже давно было ясно, что между нами ничего не будет. Или это нервы из-за Лилеаны? Её, как и Гарвина, ищут по всему королевству.

Посетители столпились полукругом у полированной каменной стены справа. Я ловила на себе их любопытные взгляды. Шепотки не смолкали – церемония развода была редкостью, почти никто из них прежде не видел ничего подобного.

Кайрос, мой всё ещё законный муж, стоял рядом со мной в самом центре зала, храня внешнее спокойствие. Лишь плотно сжатые губы выдавали его раздражение.

Старенький брат Накада вышел из одной из боковых дверей и неторопливо подошёл к огромной статуе Первородной, у основания которой возвышался алтарь с почти чёрной каменной чашей. Следом за ним двигались старшины храма – те самые, кто меньше недели назад одобрили мой развод.

И всё это уже разительно отличалось от церемонии бракосочетания.

– Подойдите, оба, – спокойно произнёс брат Накада. Мы с Кайросом молча приблизились. – Ваши руки, миледи, милорд.

Я протянула ладонь, ту, на которой не было шрама. Брат Накада уверенно взял серебряный нож с резной рукоятью, украшенной изображением солнца. Его движения были отточенными – видно, он провёл множество свадебных ритуалов. Но часто ли ему приходилось участвовать в разводах?

Сначала он сделал надрез на ладони Кайроса, затем на моей. Несколько присутствующих отвернулись, не желая видеть кровь.

– Первородная Велирия, хранительница дома и семьи. Ты, кто ведёшь наши души через радость и испытания, услышь наш призыв, – брат Накада словно обращался к самой статуе, но его голос звучал неожиданно отрешённо. Капли крови стекали с наших ладоней, ударяясь о гладкий камень чаши.

– Перед тобой стоят двое, чьи пути когда-то были соединены твоей волей. Мы просим тебя ныне разорвать эту связь, вернуть их судьбы в их собственные руки, чтобы каждый из них мог идти своей дорогой, продолжая чтить мудрость твою, – он поднял взгляд к лицу статуи, словно ожидал от неё ответа.

Ответа, естественно, не было. А если бы был, мы все, наверное, лишились бы чувств.

Напряжение в воздухе нарастало. Собравшиеся следили за стекающей в чашу кровью, но ничего сверхъестественного не происходило.

На брачной церемонии, после торжественного призыва, жрец произносил что-то почти неслышное, касаясь крови. Сейчас же всё пошло иначе.

К чаше подходят старейшины храма Калдерры, восемь мужчин и две женщины, те, кто утвердил мой развод. Они задерживаются у чаши лишь на мгновение, касаются крови пальцами и шепчут что-то под нос.

А я, стоя в отдалении, неотрывно смотрю на чашу. На собственной свадьбе я слишком волновалась, чтобы заметить детали. Тогда я не видела, как камень чаши изнутри едва заметно засвечивается, словно внутри пробуждается мягкий, золотистый свет, наполняющий тончайшие прожилки минерала.

Существует ли Первородная?

Я не знаю. Но знаю, что её именем совершаются кровавые ритуалы, один из которых мы наблюдаем сейчас. И церемония привязки была точно таким же кровавым магическим ритуалом.

Где-то внутри меня словно рвётся невидимая, тонкая струна, о существовании которой я даже не подозревала. Рядом со мной Кайрос трёт грудь – похоже, он чувствует то же самое.

– Перед лицом Первородной Велирии провозглашаю расторжение вашего союза, – устало произносит брат Накада, не отводя взгляда от чаши, в которой кровь начинает испаряться. – Пусть её мудрость направляет вас на новых, разных дорогах. После церемонии миледи обязана вернуть все родовые драгоценности д’Арлейн в лоно семьи. Подойдите к архивариусу, чтобы завершить этот процесс. Вдовий надел остаётся за миледи Талирой, а приданое Керьи – за милордом Кайросом, как и заведено мудростью Первородной.

Вот и всё.

Я делаю глубокий вдох – первый вдох по-настоящему свободного человека. Свободного от брака, от отцовской власти. Свободного выбирать свою судьбу.

Оборачиваюсь, стараясь скрыть волнение. Лицо Тео омрачено напряжением, словно он ждёт нападения, вот прямо сейчас. Фирруза д’Арлейн и Ариадна смотрят почти скорбно, но думают явно не о моём разводе, а о будущем своего рода. Каждая, по своему.

Как погасить долги? Как вернуть утраченную репутацию?

Взгляды остальных варьировались от скучающих до цепких. Но больше всего мне запомнилась насмешливая ухмылка Ленороса Бэя. Его потемневший взгляд был слишком пристальным, слишком заинтересованным, словно он знал что-то, чего не знала я.

– Думаю, стоит решить вопрос с привязкой! – громко заявляет мой отец.

Я даже не вздрагиваю. Этого следовало ожидать. Тео прав – стоит мне стать свободной, как это попытаются использовать.

Слава богине, вопрос уже решён.

«Вопрос с привязкой будет решён между мной и сюзереном миледи Керьи, позднее», – мысленно готовлюсь услышать от Кайроса.

Но слышу совсем другое.

– Мы с миледи Керьи теперь чужие люди. Я не желаю нести ответственность за её привязку, – зло выплёвывает мой бывший муж.

Что?!

Меня бросает в холодный пот, сердце проваливается в желудок.

– Кайрос…

– Миледи Керьи, вы можете выйти за меня замуж вновь, прямо сейчас, – быстро и решительно заявляет Кайрос, оборачиваясь ко мне. В его глазах нет ни капли сомнения, только холодная уверенность. В том, что я загнана в ловушку.

Ургов ублюдок!

Ухмылка Ленороса Бэя становится ещё шире. Почему? Он находит в этом свою выгоду?

Или… ему что-то обещали?

– Иначе я требую, чтобы привязку с меня сняли прямо сейчас, – заканчивает Кайрос.

– Мы же договорились, – яростно шепчу я, чувствуя, как шепот окружающих становится всё громче. Многие уже готовы были покинуть зал, но, услышав, что Кайрос хочет снять привязку, люди задержались.

– Есть принципы, что дороже денег, – отвечает он, высоко задрав идеально вылепленный подбородок.

Конечно, есть. Но я не верю в его принципы. Судя по ухмылке Ленороса Бэя и взгляду моего отца, в котором, в отличие от других, нет удивления, дело явно в другом.

Они договорились между собой. И Кайрос знает, что выиграет в любом случае.

– Сколько он вам пообещал, Кайрос? Не нужно говорить мне о принципах. Вы не подняли вопрос привязки до развода, не вспомнили о миледи Муради... – я ядовито смеюсь. С исчезновением Лилеаны он мог бы заявить, что никакого «другого» ребёнка нет, и что оснований для развода тоже нет. Но он этого не сделал.

– Без привязки бастарды не выживут? – слишком громко спрашивает Нейрита Марлоу. – Но ведь миледи Талира давно признана, это варварство!

– Вы осуждаете законы Первородной, миледи Марлоу? – звучит громкий голос одного из служителей храма, и все взгляды тут же устремляются на Нейриту.

– Н… нет, – запинается она, смутившись от такого внимания.

– Ты можешь выйти за меня замуж ещё раз, Тали, и все твои проблемы сразу же исчезнут, – бывший муж берёт меня за руку, кладёт её на свою грудь и улыбается, улыбкой победителя.

– Миледи д’А… Керьи, – громко зовёт меня брат Накада. – Если милорд д’Арлейн желает снять привязку, мы не можем отказать ему. Ваш отец, к нашей удаче, тоже здесь. Я не вижу никаких препятствий.

А я вижу.

Сотню препятствий. Тысячу.

Кайрос или отец?

Как выбрать меньшее из зол?

И как не позволить отчаянию полностью поглотить себя?

Я всегда была мечтательницей. И ничему меня жизнь не учит: я вновь думала о будущем, лучшем будущем, прежде чем оно началось. Я ведь знала, понимала, что такое может случиться. Но всё же верила, что Кайрос не откажет.

– Почему бы не обсудить это позднее? – раздаётся внезапно низкий, спокойный голос.

Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Теоденом. Его глаза сначала кажутся равнодушными, но, найдя меня, теплеют, всего на мгновение.

Словно он говорит мне: «Всё будет хорошо».

– Я не желаю нести привязку миледи Керьи, если только она не моя жена. Тем более, её отец здесь. Нужно решить всё сразу, не тратить время Ордена на глупости, – громко заявляет Кайрос. Старейшины храма одобрительно улыбаются.

Бастардов здесь не любят. Разведённых бастардов – тем более. Если существовал шанс наказать меня за развод и продемонстрировать остальным негативное отношение Ордена к подобным ситуациям, лучшего повода не найти.

– Миледи Керьи, вы тратите наше время. Подойдите ближе к алтарю. Мы проведём ритуал по переносу вашей привязки на отца, – говорит мне женщина-жрец с таким выражением лица, будто она унюхала что-то отвратительное у себя под носом.

Всё. Тянуть дальше невозможно. Кайрос не собирается помогать мне.

Я бросаю короткий, растерянный взгляд на Теодена, словно надеясь на поддержку, но тут же отвожу глаза.

Но Кайрос не был слепцом. Не сегодня.

– Это он?! Это он, Тали? Ариадна была права. Как долго это продолжается? – его голос звучит тихо, растерянно, словно он не может поверить, что я предпочла ему кого-то другого. Словно только сейчас осознаёт, что я давно перестала бороться за наш брак. – Как давно ты планировала этот развод?

Что за дурацкий вопрос? Как можно планировать то, что кажется невозможным? Я поверила в то, что могу получить досрочный развод совсем недавно.

– Дочка, – голос отца выводит меня из размышлений. Он выходит к алтарю, протягивая руку служителю храма.

А я... я киплю от злости, разочарования и бессилия. Мне хочется кричать.

Почему, почему я не могу ничего сделать? Только выбрать между Кайросом и отцом. И, конечно, я выберу отца. Второго развода, судя по реакции Ордена, мне точно не дадут. Даже этот – плевок в лицо заветам Первородной.

– Отойдите, Ваше Сиятельство, – внезапно произносит Теоден, быстрыми шагами пересекая зал и останавливаясь рядом с моим отцом. Несмотря на то, что голос его звучит негромко, всё внимание тут же переключается на него.

– Ваше присутствие здесь неуместно. Если вам интересна моя дочь, вам придётся просить благословения у меня, – голос отца лучится доброжелательностью, но его глаза полны неприязни.

Он не отдаст меня Теодену. У него уже есть на меня планы.

– Ваша дочь обладает собственным титулом. Она не нуждается в вашем разрешении.

– Не сегодня, – отвратительно улыбается отец. – Дорога до храма столицы не близкая. Пока указание о её титуле дойдёт, пока его занесут в архив… Сегодня она не может выбирать сама.

В голове вспыхивает воспоминание: «Пора делать из тебя настоящую Керьи», – говорил отец. Он знал. Уже тогда он знал, что к четвергу указ о моём титуле не дойдёт до столицы.

Знал ли об этом Его Величество? Жила ли я всё это время иллюзией будущей свободы?

– Начинайте, брат Улрич, пожалуйста, – кивает отец одному из старшин, тому самому, что голосовал против моего развода. Надо же, он даже их имена успел выучить.

Кайрос протягивает мне руку – его участие в ритуале смены привязки обязательно. Но я игнорирую мужскую ладонь, быстро подхожу к чёрной чаше, одна, не сводя решительного взгляда с Тео.

Он не побоялся показать свои чувства прилюдно, и я тоже не побоюсь. Я ещё поборюсь, Тео. За себя. За нас.

– Вы будете горько сожалеть об этом дне, милорд Керьи, это я вам обещаю, – говорю я, не особо заботясь о том, что нас услышат.

– Брат Улрич…, – голос отца звучит напряжённо. Ему совсем не хочется, чтобы я раздувала ещё больший скандал.

Отец протягивает руку храмовнику, что держит серебряный нож, и Кайрос тоже готовит свою ладонь. Вокруг стоит гробовая тишина – всё происходящее слишком скандально. Никто, ни храмовники, ни аристократы, собравшиеся здесь, никогда не сталкивались с подобным.

– Этого не понадобится, Ваше Сиятельство, – вдруг раздаётся голос Теодена. Он снимает чёрные плотные перчатки и, втиснувшись между мной и отцом, слегка отталкивает графа в сторону, всем телом. – Отойдите, я повторяю в последний раз.

– Да как вы…

Закончить сиятельный Икарион Керьи не успевает. Теоден протягивает свою ладонь, без перчатки, брату Улричу.

Ладонь, на которой страшным кровавым шрамом выделяется тот же знак, что и на моей руке. Но его шрам выглядит намного хуже: воспалённый, кровоточащий прямо сейчас, пугающий своим видом.

– Что… – хриплю я, не в силах отвести взгляд.

Теоден другой рукой успокаивающе проводит по моему плечу. В его глазах – бесконечная нежность, даже радость. И лёгкий оттенок сожаления.

– Всё будет хорошо, Талира. Пожалуйста, покажи свою вторую ладонь брату Улричу, – говорит он мягко.

Я делаю, как он говорит, демонстрируя ладонь с таким же шрамом-знаком, но он выглядит куда лучше, чем тот, что был у Тео.

Брат Улрич молча рассматривает наши ладони. Чем дольше он молчит, тем больше недоумения появляется на лице Кайроса, он явно не понимает, что происходит.

Я, честно говоря, тоже ничего не понимаю.

Что это за шрам? Почему он у Тео? Почему похожий шрам, выполненный тем же методом, но с другим знаком, я однажды видела у своего отца?

– Ваша Светлость, вы взяли в жёны уже замужнюю девицу. Орден не может оставить это без внимания. Мы вынуждены…

– Не оставляйте. Я приму любое наказание, брат Улрич, – спокойно говорит Теоден.

– Ваша жена также должна понести наказание, – брат Улрич берёт мою ладонь, готовясь сделать надрез. Он выглядит недовольным, но, похоже, понимает, что не может ничего изменить.

– Я возьму это на себя, – ледяным тоном отрезает Теоден.

Жена? Взял в жёны?

– Что здесь происходит?! – громко спрашивает Кайрос, оглядываясь почти панически.

Но он не единственный, кто ничего не понимает. Я тоже в растерянности, как и большинство аристократов. Но не отец.

Икарион Керьи пристально смотрит на шрам герцога. Страшный, кровавый знак. А потом отец резко разворачивается и устремляется к выходу из храма.

– Это знак принятия супруги в древний род, – старенький брат Накада, стоящий неподалёку, указывает на шрам на руке Теодена. – Видите, какой он воспалённый? Это потому, что муж не справляется со своими обязанностями, не смог уберечь супругу от опасности. Удивительно, что ритуал сработал… Но… древней крови не отказывают. Первородная сказала своё слово.

***

Я стою рядом с Тео у входа в храм, возвышаясь над остальными благодаря тому, что храм расположен на холме. Взгляд скользит по толпе аристократов, возвращающихся к полуразрушенной крепости на повозках. Многие из них вскоре уедут на свои земли или в замок герцога Юстариона.

Кайрос периодически бросает на нас взгляды, в которых читаются злость и неверие. Он был уверен, что сегодня в любом случае окажется победителем. Но… проиграл.

Сколько бы он ни пытался устроить скандал, храмовники оставались неумолимы. Они ничего не могли изменить, хотя подобные ритуалы, проведённые без их участия, вызывали у них явное недовольство.

Тео обыграл и Кайроса, и моего отца. И, возможно, меня.

Я почувствовала, как меня укрывают чем-то тёплым. Теоден опускает на мои плечи свой тяжёлый, богато украшенный плащ, но рук не убирает. Наоборот, крепче прижимает меня к себе. Его сильное сердцебиение, терпкий мужской запах, широкая грудь, на которую можно опереться, положить голову…

Это неожиданно успокаивает. Я ощущаю себя почти уютно. Будто всё, чего я хочу, – остаться здесь, в его объятиях.

– Ваше наказание состоится через десять дней, – бросает оказавшийся рядом брат Улрич. – Мы, конечно, не забудем всего, что вы сделали для Ордена. Всего доброго, Ваши Светлости.

«Ваши Светлости»… трудно поверить. Но судя по реакции старейшин храма, по реакции отца – это правда.

– Я могу принять свою часть наказания, – твёрдо говорю я, не зная, как теперь общаться с Тео.

Он мой муж! И уже давно. Какое-то время, по законам Ксин'теры, я была замужем за двумя мужчинами! Слава Велирии, все думают, что это длилось всего несколько дней. Тео солгал, будто поставил на мне шрам тогда, когда мы возвращались из Бориуса, уже после решения о моем разводе, волей короля и Ордена. А ритуал, дескать, был лишь формальностью.

– Ни за что, – Теоден, словно не сдержавшись, сжимает ладони на моих плечах и целует меня в макушку. – В тот момент, когда я увидел тебя там, у столба, под плетьми, я понял: я никогда больше не позволю этому случиться. Тем более, что ритуал был проведён без твоего ведома, и получать за это наказание – полный абсурд.

Я вспоминаю, как впервые обнаружила шрам – после того, как заснула с Тео в одной постели. Как не могла понять, почему шрам не заживает. Как герцог так быстро нашёл меня в Бориусе…

Всё встаёт на свои места. И он действительно не спросил меня.

Тогда.

– Почему ты ничего не сказал мне? Сразу?

– Потому что ты послала бы меня в Ургову задницу, – усмехается Теоден. – И потому что я хотел, чтобы ты выбрала меня сама. Сказала мне «да». Без всяких ритуалов.

В его голосе звучит горечь, словно он всё ещё сожалеет, что всё получилось именно так.

– Тогда, когда мою привязку собирались переносить на отца… на секунду я подумала, что жаль, что я не сказала «да». И я собиралась бороться за нас, – разворачиваюсь к Тео и дерзко улыбаюсь, наблюдая, как горечь в его глазах медленно сменяется… оттенком счастья?

Будто моё «да» для него невероятно важно, даже если он всё равно собирался поступать по-своему.

Наклонившись, он кладёт ладони на мои щеки и впивается в губы глубоким, почти пожирающим поцелуем. В первую секунду мне даже больно, но я моментально включаюсь в борьбу. Его язык касается неба, уголков губ, оставляя меня без воздуха…

– Постыдитесь Первородной и идите домой! – раздаётся недовольный голос брата Накады, и мы резко отрываемся друг от друга, чуть не ударившись о стену храма.

– К-конечно, – бубню я и начинаю быстро, чуть стыдливо спускаться по ступеням. Теоден тут же оказывается рядом, протягивая мне руку. – И что теперь, Тео?

– Нужно будет отправить письма во все храмы герцогства, чтобы нас благословили в каждом из них, прилюдно. Это покажет всем, что ты теперь герцогиня – всё же большой свадьбы у нас не было, – Теоден тут же принимается перечислять дела. – Потом надо поехать к герцогу Юстариону, как мы обещали, но сперва нужно оставить указания для отстройки замка. Я почти не живу там, но если бы мы были в городском поместье, мы бы не пережили нападение северян. И они могут вернуться. Значит, отстроить нужно лучше прежнего…

– Погоди, погоди! – останавливаю его, пока он не пересчитал мне дела на год вперёд. – Я имела в виду вообще. В целом. Как ты видишь наше будущее?

– Счастливым, Талира. Самым счастливым, – тихо отвечает мой… муж. – Нам, конечно, будет непросто. Но я сделаю всё, чтобы моя любимая женщина была счастлива. Тебе больше не нужно бороться в одиночку или отвечать за всё самой. Я с радостью разделю ответственность. А если тебе что-то не нравится – говори сразу, я сам не всегда пойму.

Он неловко улыбается. И я только сейчас понимаю что почти никогда не видела улыбки Тео.

– И ты, кстати, тоже можешь взять на себя часть ответственности, – добавляет он, – например, подумать о замке, о его безопасности, о редких строительных решениях…

Я утопаю лицом в его плечо, пряча эмоции. Вместе… разделять ответственность, делить трудности. Не знаю, умею ли, но обязательно попробую.

Хотя и ему придётся идти на компромиссы. Контроля, к которому он стремится, я не потерплю.

– Готова возвращаться? Пора представить тебя слугам…

Эпилог

Этим дождливым днём нас встречали угрюмые лица стражников, что не спешили открывать массивные, укреплённые деревянные ворота.

– Икарион Керьи ожидает нас, – недовольно бросает Теоден. – Если вы заставите нас ждать ещё хотя бы минуту, мы уйдём. С последствиями разбирайтесь сами.

Не знаю, какие указания им оставил мой отец, но страх перед последствиями отъезда герцога перевешивает. Ворота со скрипом открываются.

Знакомый двор теперь кажется совсем иным. В детстве я видела крепость-поместье отца как сказочный замок. Восторженно разглядывала богатые наряды его обитателей, украшенные интерьеры, мелькавшие сквозь открытые окна. Я мечтала войти внутрь, точнее, иметь право войти в дорогие, тёплые комнаты.

Но я не могла. Я была всего лишь дворовым ребёнком, жила в покосившемся домике на окраине деревни, вместе со старой Эспиной.

Сегодня же я вижу здесь грязь, которую дворовые слуги месят своими ботинками, покосившуюся конюшню, нуждающуюся в срочном ремонте, и одежду прислуги, сшитую из самых дешёвых материалов.

Вы совсем не так богаты и успешны, как хотите казаться, отец?

Крепость, конечно, впечатляет. Высокие стены из серого камня простоят ещё столетия, если только какой-нибудь Наследник Севера не решит их уничтожить. Но в остальном инженерными знаниями здесь и не пахнет.

– Наша Синяя Трясина просто оплот чистоты и строительной мысли… Я совсем не помню всего этого, – шепчет рядом Яра, растерянно оглядываясь.

Подруга сидит боком, верхом на послушной кобыле, чуть мельче Корицы. На девушке добротное выездное платье, щедро украшенное серебряными нитями и вышивкой, на шее сверкают яркие стеклянные украшения – торговля этими изделиями становится всё более успешной. Две толстые косы ниспадают до талии, а её общий здоровый и румяный вид прямо-таки кричит о достатке.

– Яра? Это ты? И… Тали?! – раздаётся голос молодого мужчины у конюшен. Он, узнав нас, не может отвести взгляда, пока ему не загораживает обзор Кири, теперь служащий в гвардии Тео.

Я тоже узнаю его. Это Малрик, мы выросли вместе. Как и все, со временем он начал относиться к нам с враждебностью, из-за моего статуса бастарда. А когда Яра начала превращаться в девушку, он стал к ней приставать. Правда, пара крепких тумаков от нас быстро отбили у него этот интерес.

Сейчас подруга даже не взглянула на Малрика. Хотя если понадобится, она всё ещё способна поколотить слишком настойчивых ухажёров. Но в последнее время Яра решила что ей пора становиться женственнее, мягче. Она не раз повторяла, что я изменилась, а значит, и она сможет. Почему-то особенно часто такие мысли приходили к ней после общения с Йортайром.

Как по мне, ничего менять в нас не нужно. Мы нормальные, такие, какие есть. И Йорту она нравится именно такой.

– Вы хотели сказать, Ваша Светлость герцогиня Дрейгорн? – угрожающе спрашивает Тео, даже не повышая голоса.

– Д-да… конечно. Ваша Светлость, – Малрик слегка кланяется, а я лишь грустно думаю о том, насколько сильно изменились наши статусы.

– Его Сиятельство примет вас в парадной гостиной, – объявляет ключник дома отца, бросая на меня шокированный взгляд.

Но он молчит. Как и остальные слуги, что встречаются нам по пути. Те, кто, без сомнения, знают, кто я, пусть даже внешне я сильно изменилась.

Отец опаздывает, и Тео кипит от злости, его взгляд полон ненависти и презрения, когда граф, наконец, появляется.

– Почему вы считаете, что я должен отвечать на ваши вопросы? – сразу спрашивает Икарион Керьи. За его спиной в дверной проём осторожно заглядывает Себастиан, но вмешиваться не решается.

– Потому что иначе я закрою множество дорог, ведущих в ваше графство, – холодно отвечает Тео. – О последствиях для торговли и экспорта думайте сами.

У нашей семьи хватает рычагов давления на отца. Но, вероятно, большинство из них даже не придётся использовать. Связываться с нами сейчас рискнёт разве что безумец. Слишком велико наше экономическое влияние, слишком важен наш союз с Терезией.

– Хорошо. Следуйте за мной, – говорит отец, ведя нас в свой личный кабинет. То самое место, куда, насколько я помню, никто не имел доступа. Даже моя мачеха. – Это всё, что у меня осталось. Но я не знаю, что внутри.

Едва он произносит эти слова, внутри меня зарождается тревожное предчувствие. Я прекрасно понимаю, почему он не знает, что находится внутри.

Граф протягивает нам небольшой ящик из грубого дерева, и я сразу забираю его, прижимая к себе, словно величайшую драгоценность. Поднимаюсь, собираясь уйти.

– Её могила находится на землях барона де Фэрн. Я буду признателен, если после этого вы оставите меня в покое, – обращается он почему-то к Тео, считая, видимо, что все решения принимает именно муж.

Ну и пусть.

– Талира, – я оборачиваюсь у самого выхода. Отец пристально смотрит на меня, словно ищет что-то свое, что-то знакомое, в моем лице. – Я любил твою мать, как никого и никогда. Просто так сложилось.

– Не лгите. С детьми любимых так не поступают, – мой голос звучит холодно, отстранённо.

– Я ненавижу тебя, в этом ты права. Вернее, ненавидел до недавнего момента. Ты была слабым, никчёмным существом, отнявшим у меня Айгис.

Я ничего не отвечаю. Мы выходим, не попрощавшись, чувствуя, что покидаем логово врага. А впрочем, разве это не так?

– Яра? Ярочка! – как только мы оказываемся во дворе, к подруге подходят пожилые мужчина и женщина, но она буквально отшатывается от них. – Ты что же, забыла, что мы для тебя сделали? Мы вырастили тебя, дали крышу над головой!

– Чего вам надо? – усмехаюсь я, принимая помощь Тео, чтобы взобраться на Корицу.

Тётя Яры, та самая, что перестала её кормить в возрасте десяти лет, отправив маленькую девочку искать себе работу, неожиданно доброжелательно мне улыбается.

– Ну что вы, герцогинюшка. Мы люди простые, не нужно вам думать о наших заботах. Мы просто хотим вновь воссоединиться с Ярой. Мы вырастили её, дали крышу над головой. Мне сказали, что она живёт почти как принцесса, в отдельных покоях. А в Синей Трясине, говорят, даже можно отстроить себе дом…

– Я не хочу видеть вас в Синей Трясине, – жёстко отвечаю я. – И Яру не доставайте, если она не хочет с вами общаться. Я прекрасно помню, как вы с ней обращались.

Тётя Яры отшатывается, но за моей спиной подруга облегчённо вздыхает, явно не желая разговаривать с родственниками сама.

«Герцогинюшка»… надо же, как они заговорили. И ведь они прекрасно помнят меня. Неужели надеялись, что я куплюсь на лесть?

На землях барона де Фэрн действительно находится могила моей матери. Заброшенная, неухоженная, в том месте, где хоронят мелких преступников, тех, у кого нет семьи, или просто неопознанных личностей.

Если бы отец действительно любил мою мать, она никогда бы не была захоронена в таком месте.

Нет.

Отец любил себя, любил ощущение собственной значимости рядом с Айгис – такой необычной, красивой, будоражащей его сознание и воображение всех, кто её видел.

«Айгис Силварис» – гласила надпись на старой, покосившейся деревянной доске, стоявшей в качестве поминального камня у изголовья её могилы. Я осторожно поправляю деревяшку и вдруг чувствую лёгкое прикосновение к своему плечу.

Тео стоит рядом, пытаясь поддержать меня. Слова вообще даются ему нелегко, особенно когда речь идёт об эмоциях. Но он старается. Как и я. А ещё… мы прекрасно понимаем друг друга без слов – в делах, в постели, в мести. Умение действовать быстро вытесняет у нас любую хандру.

– Мы можем нанять кого-нибудь, ухаживать за этой могилой. Поставим новое изголовье, красивое, из белого камня. Как тебе такая мысль?

– Согласна… – мой голос звучит приглушённо. Я не знаю, что чувствую. Мать для меня остаётся неизвестной женщиной, но что-то звериное внутри подсказывает, что с ней произошла страшная несправедливость, пусть я и не знаю этого наверняка. Мне больно за совсем молоденькую Айгис Силварис, которая явно была не полукровкой, а чистокровной землянкой. Её история закончилась не мирной старостью в окружении любящей семьи, а могилой на краю баронства, с которым она не имела ничего общего. Среди разбойников или тех, кто, как и она, умер в безвестности.

– Я хочу вернуться домой, Тео, – говорю я, прислоняясь к его плечу.

***

«Запись двадцать вторая. Пятое сентября. Сегодня я встретила мужчину… Графа! Хотя мне он кажется прекрасным принцем. Наверное, именно об этом писали в тех книгах, что я читала в ковчеге. Любовь с первого взгляда? Истинная пара? Черт побери, если это не она, то я не знаю, что может быть сильнее».

Приятный женский голос, принадлежащий очень молодой девушке, наверняка даже моложе меня. Внутри ящика, который передал мне отец, лежала металлическая коробка – невидимая для всех, кроме меня.

Я не до конца понимаю, как работают все вещи из этой коробки, но после случайного нажатия на кнопку одного из предметов, всё остальное перестаёт иметь значение.

«Запись двадцать девятая. Двадцатое октября. Икарион хочет, чтобы я уехала с ним. Он хочет, чтобы мы поженились по древнему обряду, оказывается, его род один из самых старых в королевстве. Он хочет, чтобы я жила полноценной жизнью, а не пряталась в колонии со стариками. Но как сказать ему, что они надеются на меня? Имею ли я право их подвести? Даже ради нашего счастья».

– – -

«Зенит говорит, что знает, где находится база данных. Но путь туда будет долгим. Что, если я познакомлю его с Икарионом? Тогда любимый сможет убедить Зенита отпустить меня. Мы поженимся! И я доберусь до базы данных, смогу загрузить знания, найти медицинскую капсулу!».

– – -

«Запись тридцать седьмая. Двенадцатое февраля.

Я беременна. Я никогда бы не позволила своему ребёнку расти бастардом, поэтому до последнего отказывала Икариону. Но теперь, когда я его жена, мне нечего бояться. Наш брак настоящий – по всем законам Ксин'теры.

Зенит недоволен. Он не хочет отпускать меня, но у него нет выбора. Я должна найти медицинскую капсулу, если хочу, чтобы мой ребёнок был здоровым».

– – -

«Запись сорок вторая. Первое марта.

Я покидаю колонию. Зенит просит меня не забывать, почему меня разбудили из криосна. Говорит, что я их единственная надежда. Только я могу получить доступ к базе данных. Только меня признает Целесте.

Он считает, что я влюбилась и совершаю глупости. Но если моим мужем является граф этих земель, разве это не означает, что мы все можем покинуть колонию и жить как нормальные люди? Почему мы должны нести ответственность за то, что сделали первые пробудившиеся земляне?»

– – -

Записи матери оставили новые шрамы на моей душе, но дали ясность. Я не думаю, что отец знал, что на самом деле находится в этой коробке. Иначе он никогда не отдал бы её мне.

Злость на отца, который обманул мою мать и сознательно обрёк меня на ужасное существование, не утихла ни через день, ни через месяц. Чем больше я думала об этом, тем меньше верила, что мать умерла своей смертью.

Меня не отпускает мысль об Исмельде Керьи, её бордовых нарядах королевских цветов. Кто-то ведь пытался отравить меня в Синей Трясине, когда у нас гостила делегация. Что если она причастна и к смерти моей матери?