Текст книги "Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ)"

Автор книги: Дарья Драгайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Значит, вас спасла магическая защита? – Этот вопрос был единственным, который детектив задал. Остальной рассказ его удовлетворил.

– Да, иначе проклятье Аскалона тут же убило бы меня. Повезло еще, что рядом оказался светлый маг, который способен снять его.

– Сделаю скидку в десять процентов, если лично вы поставите мне такую же защиту, – тут же предложил предприимчивый детектив.

Я не сдержала улыбки и предупредила:

– Защиту нужно обновлять раз в неделю.

– Двадцать процентов, и вы обновляете защиту по течение всего расследования, – не сдавался Тьер.

Согласно кивнув, я покосилась на два пустующих стола.

– А где ваши помощники?

– На задании, – лаконично ответил он, не став вдаваться в подробности. – Есть еще что-то, что вы хотите добавить к своему рассказу?

Прикусив нижнюю губу, я задумалась. Рассказать о своих подозрениях или нет? Себастьян ведь может был причастен к этому… Или нет, и я поведу детектива по ложному следу.

– Госпожа, я же вижу, что вы чего-то недоговариваете, – проницательно отметил Тьер.

– Да, было еще одно происшествие… Я запнулась на мостовой около ресторана «Непенф» и чуть не попала под копыта лошади. Может быть, я себя накручиваю, но на меня это не похоже. Никогда мне не была присуща неуклюжесть.

Детектив задумчиво покивал, а потом спросил:

– У вас есть подозрения, кто заказчик? Кто настолько сильно ненавидит вас, что готов убить?

Целая академия студентов, чуть не ляпнула я, но решила быть серьезной.

– Прежде всего, я бы обратила внимание на бывших ректоров обеих магических академий. Место темного я заняла, хотя его отправили в отставку еще до моего назначения, светлый же просто пренебрежительно относился ко мне. У него до сих пор остались связи в Совете Вандеи. Или он из вредности хочет напугать меня, чтобы я покинула город.

– Угу-м, – протянул Тьер. – Может, есть еще предположения?

– Кто-нибудь из Совета, отчисленный студент или уволенный преподаватель, – пожала плечами я. – Обратитесь к моему секретарю, Берта даст вам всю информацию про уволенный и работающий персонал. Я предупредила ее.

– А может, это не связано с Вандеей? – настаивал детектив. Глаза его жадно заблестели. – Может, это недоброжелатели из прошлого. Откуда вы?

Я прищурилась, пристально изучая его лицо.

– Из Салема, – сухо ответила я, заподозрив неладное. – Но там я со всеми имела доброжелательные отношения.

– Из Са-алема? – недоуменно переспросил Тьер. – А акцент ваш выдает уроженку восточного побережья.

– У меня нет акцента, – недовольно отрезала я, но тут же осеклась. Это ведь детектив, ему нужна максимально подробная информация. Глубоко вздохнув, я медленно произнесла: – Те люди, которые знали меня раньше Салема, не знают о моем местоположении. Я уверена в этом на сто процентов.

– Ну, знаете, в моем деле никогда нельзя быть ни в чем уверенным… – пробормотал он и тут же встрепенулся: – Ну хорошо, госпожа Маринер. Сосредоточимся на местных врагах.

***

Эрриан встретил меня на городской площади, недалеко от конторы. Мы договорились с ним увидеться сразу после встречи с детективом.

– Ну что, он сказал что-нибудь важное? – сразу же спросил Эрриан.

– Сказал, что будет искать, – я пожала плечами и поправила утепленный плащ. – Ничего не делается быстро, тем более после очередного неудачного покушения заказчик затаится.

Выдохнув облачко пара, Эрриан согласно кивнул:

– Наверняка. Между первым и вторым покушением прошло несколько недель, если не ошибаюсь.

Я кивнула в ответ, и мы замолчали, размышляя об одном и том же. Точнее, почти об одном и том же: после навязчивой мысли о связи Себастьяна с покушениями рядом с ним трудно было вести себя как ни в чем не бывало.

Мы медленно брели по заснеженному парку. Он примыкал к городской площади, прямо напротив ратуши, и являлся излюбленным местом для прогулок. Действительно, в довольно обширном и густом парке каждый мог найти себе уединенное местечко.

Пушистый снег едва слышно скрипел под сапогами, и этот ритмичный звук немного успокоил. Конечно, Себастьяну незачем мне вредить, даже если бы он помнил о прошлом. Ничего такого ужасного я не совершила, ему не за что меня ненавидеть. За прошлые поступки только я могу себя ненавидеть, что пошла на поводу матери.

Да, скорее всего, я просто себя накручиваю.

– Эй, – тихо проговорил Эрриан, касаясь моей руки. – Не волнуйся, все будет хорошо.

Я слабо улыбнулась, благодаря за поддержку. На большее сил не хватило.

– Вчера вечером меня нашел Дерек, – начала я.

– Дерек? – нахмурился Эрриан.

– Ну, светлый, который подрался с темным студентом на городских соревнованиях.

– Да я помню, кто это. Просто не могу понять, с чего бы это он искал тебя.

– Все очень просто, – улыбнулась я. – Он хотел извиниться передо мной еще раз, уже более искренне, за грубые слова.

Эрриан тут же мотнул головой:

– Это не я его заставил!

– Верю. Я даже знаю, что помогло ему по-другому взглянуть на темных. Точнее, кто.

Поймав мой хитрый взгляд, он высоко вскинул брови.

– Пожалуйста, не говори, что Дерек влюбился в тебя! – воскликнул Эрриан. – Неужели у меня появился соперник?

– Что? Нет! – весело рассмеялась я, качая головой. – Себастьян, о чем ты думаешь! Я попросила очень дружелюбную первокурсницу показать ему жизнь в Темной академии. Видимо, он проникся.

Поднеся мою руку к своему лицу, Эрриан поцеловал тыльную сторону ладони, игнорируя кожаные перчатки, и мягко протянул:

– А ты, оказывается, сводница.

Щеки покраснели. От мороза, конечно. От чего еще?

– Буду рада, если они начнут встречаться и покажут обеим академиям, что это возможно.

– Уверен, после общего зимнего бала отношения наладятся, – улыбаясь, проговорил Эрриан.

Именно для нас с ним это значило намного больше, чем простое примирение академий. Договор, который я заключила по глупости. Обещание сказать, хочу ли я продолжать быть с Себастьяном… Похоже, он был уверен в положительном ответе. Или же просто успешно скрывал сомнения за широкой улыбкой.

Однако я не знала, что будет дальше. Не знала, каким будет мой ответ… Да, безусловно, Эрриан постепенно покорял меня, словно крепость. Делал осторожные (а иногда и не очень) шаги, чтобы сблизиться. И я позволяла это. Чаще всего из-за глухой тоски в сердце, из-за желания почувствовать, что я не одинока, что кто-то меня ценит. Как оказалось, это очень теплое чувство. Заледеневшее, казалось бы, сердце вновь начинал таять, но я не могла сказать, хорошо это или плохо.

Потому что все еще склонялась к отрицательному ответу на главный вопрос Себастьяна.

Почему? Страшно. Что опять будет больно, обидно. Очень вероятно, что он также быстро остынет, а как мне потом собирать свое сердце? Или еще хуже – Себастьян все-таки вспомнит, и нам придется поговорить об этом. Может быть, он разочаруется, когда поймет, что уже использовал меня. Или захочет сделать это вновь, а потом бросить. Отомстить за то, что тогда я ушла раньше, чем он наигрался.

– Ты опять витаешь в облаках, – протянул Эрриан, напоминая о себе.

Я провела рукой по щеке и посмотрела на серое небо.

– Знаешь, у меня что-то нет настроения сегодня гулять, – сказала я, не поворачиваясь к нему. – Ничего, если мы встретимся в следующий раз?

– Конечно, Рейвен, – легко согласился Эрриан, – но я провожу тебя до академии, не против? На всякий случай.

***

– Что это? – переспросила я, хотя понимала, что за лист держу в руках.

Том растерянно пожал плечами. Он старательно отводил глаза, понимая, что разозлить меня сейчас может любая мелочь.

– Я сам узнал об этом, лишь когда Берта передала вам письмо, – признался он.

Я глубоко вздохнула, стараясь сдержать ярость. Опустила глаза и еще раз пробежалась по изящным строчкам.

– Значит, до сведения моего они доводят, – процедила я, сжимая руки в кулаки. Мятое письмо загорелось синим пламенем и пеплом опустилось на ковер. Посмотрев на Тома, прищурилась и выплюнула: – Ну и кто же из преподавателей выражает сомнения в моей компетентности, а?!

Том еще раз опасливо пожал плечами:

– Вы же знаете, ректор Маринер, что жалобы в Совет Вандеи практически всегда рассматриваются анонимно. Кто донес Совету, известно только Совету.

– Нечего доносить! – воскликнула я, но, резко выдохнув, взяла себя в руки. – Ничего компрометирующего я не делала. То, что некоторые работники академии недовольны… как там было написано?.. «невыгодными союзами с неприемлемыми целями, основанными на моей личной приязни»… Идиотская формулировка!

– Ну как-то же они должны были обозначить то, что вы пытаетесь наладить отношения со светлыми, – усмехнулся Том. – Причем чтобы звучало это аморально.

– Но звучит глупо, – мотнула головой я и нахмурилась. – Тем не менее, если Совет прислал мне предупредительное письмо, то вскоре стоит ждать проверку. Проследи, чтобы все документы были в порядке. Я присмотрю за студентами и преподавателями.

Том кивнул и поспешно вышел из кабинета, оставив меня с моей яростью наедине. Мои же! Преподаватели, с которыми я несколько лет работала бок о бок! Поверить не могу, что кто-то из них мог на меня пожаловаться.

Очевидно. Что среди недовольных – Нерибас, этот старик был закоренелым консерватором, и примирение со светлыми подействовало на него, как красная тряпка на быка. Но жалобу одного преподавателя не восприняли бы настолько серьезно, чтобы Совет вдруг отправил мне это письмо с предупреждением. Значит, как минимум пять или шесть преподавателей. Или не только. Может, еще и деканы. Или другие работники академии.

Уверена я могла быть, пожалуй, только в горстке людей: Эдгар и Архелия Марибо, Джон Кормак, Ричард Верделет и Калиса Филикс. Остальным я если хотела доверять, то не могла.

– Спокойно, Рейвен, – проговорила я, откидываясь на спинку кресла и настойчиво расслабляя спину. – Ты знала, что такое может случиться.

Ну конечно, знала. Была готова к отрицательной реакции студентов и преподавателей. Но одно дело, когда недовольство пассивное, другое – когда жалуются в правящий орган Вандеи. Проверки от Совета никого не обрадуют, а многим даже затруднят работу.

Следующая мысль заставила негромко рассмеяться: интересно, а пожаловались ли преподаватели светлых на Эрриана? Он об этом не говорил, он вообще о проблемах на работе предпочитает не говорить, только о хороших моментах.

Хорошо, справимся. В первый год моей работы Нерибас и ему подобные чуть ли не ночевали под дверьми Совета, и ничего, справилась.

Резко поднявшись, я вышла из кабинета, желая прогуляться по коридорам академии.

Сейчас была пара, все студенты были в аудиториях. Я медленно брела по длинному коридору. Двери в кабинеты сменялись картинами на стенах, потом опять двери. Мои тихие неторопливые шаги в пустом коридоре звучали громогласно, но голоса преподавателей заглушали их. Где-то звучал подкрепленный магией голос, кто-то и самостоятельно вполне успешно доносил информацию.

Это меня окончательно успокоило. Проблемы есть и будут, студенты продолжат учиться, а преподаватели – работать. Проверка Совета даже близко не стояла с большинством моих забот.

Остановившись около одного из кабинетов, я заглянула внутрь и на минутку попросила выйти одного из студентов.

– Здравствуйте, ректор Маринер! – бодро поздоровался парень.

– Привет, Ник.

Это он был участником драки со светлым. После рассказа Дерека под эликсиром правды у меня изменилось впечатление о Нике, но я постаралась быть как можно более объективной. Я ведь так и не услышала правды Ника, чтобы заранее его обвинять.

– Что-то случилось? – чуть нервно спросил он, переминаясь с ноги на ногу. Явный признак, что Ник сейчас судорожно припоминает все его недавние поступки, после которых ректор лично бы искал его.

– Пока не случилось, – криво улыбнулась я. – Мне нужна твоя помощь. Ты парень обаятельный, общаешься со многими студентами, не только одногруппниками. Узнай общее мнение про зимний бал у светлых. Что студенты думают об этом, хотят ли пойти и так далее.

Ник замялся, и я, прекрасно понимая его сомнения, поспешила добавить:

– Необязательно называть имена, мне нужна общая картина. Знаешь ли, трудно примирять академии, когда не знаешь настроя своих студентов.

– Я сделаю то, о чем вы просите, – согласно кивнул Ник и продолжил: – Но… Ректор Маринер, почему вы попросили меня? Я ведь совсем недавно ругался со светлым.

Я похлопала его по плечу и насмешливо проговорила:

– Кто знает, может, пока ты сам спрашиваешь об отношении к светлым у других, и сам сумеешь переменить свое мнение. Жду ответа, Ник.

***

Четырнадцать лет назад

Леди Симона распланировала все. Кучер изначально направлял карету не в сторону семейного имения, а к ближайшему храму Илзе, богини любви. Ровена отметила это отстраненно, пребывая в каком-то трансе. Ничто внутри нее не дернулось, хотя она совершала главную ошибку в своей жизни.

Бракосочетание прошло как в тумане. Ровена даже не обратила внимания на стоящего рядом жениха, годящегося ей в дедушки. Плевать. Лишь прохрипела «да» в нужный момент.

На свадьбе не было ни отца, ни брата, ни сестры, что уж говорить о друзьях. Лишь мать. И жрица, конечно.

А знали ли они вообще о плане матери Ровены? Соглашался ли отец отдать ее в жены человеку старше, чем он сам? Не возражал ли против подобного ее старший брат? Ответы на эти вопросы она так и не узнала.

Потом, наверное, Ровена упала в обморок. Или просто отключилась. Потому что проснулась в легонько покачивающейся комнате. Каюте.

Герцог Норберт Готье, законный супруг Ровены, увозил ее в далекий Родерон, страну жаркого солнца и горячих людей, даже не позволив попрощаться с семьей и друзьями. Увозил ее от любви, позора, от боли и ненависти к себе.

Несколько дней Ровена провела в полном одиночестве. Лежала на кровати, уставившись в потолок и вслушиваясь в поскрипывающие доски. Где-то на периферии слышался гул мужских голосов – матросов, – и пронзительный крик чаек, но все это проходило мимо нее. Жизнь в ее каюте застыла, ожидая, пока она сможет прийти в себя.

Ей приносили еду три раза в день. Соблазнительные ароматы ненадолго отвлекали ее от ничегонеделанья: она умирала от неразделенной любви, но все равно хотела жить, восстать когда-нибудь другим человеком. Поэтому и не пренебрегала едой, не пыталась заморить себя голодом.

Потом, после завтрака, обеда или ужина, Ровена опять падала на спину. Мрачный матрос забирал пустой поднос и молча уходил.

Ровена медленно возвращалась к жизни. Предательство Себастьяна уничтожило ее, выжгло все эмоции, оставив после себя опаленный пустырь. Она искренне хотела ненавидеть его, но не могла. Ей было жаль себя. Хотелось лежать и смотреть в потолок целую вечность.

Она не жалела о согласии на брак. Лучше так, чем каждый раз, находясь в королевском дворце, рисковать нарваться на встречу с Себастьяном. Видеть, как принцесса Талия собственнически обнимает мужа, как весь город празднует рождение их детей… Невыносимо.

Ровена Сегнар… нет, теперь уже герцогиня Ировенн Готье смирилась с положением.

Словно почувствовав нужный момент, супругу посетил герцог Готье.

Ровена села, выпрямив спину, и стала наблюдать за мужем. Немолодой, сохранивший военную выправку Норберт Готье был непривлекателен. Глубокие морщины, блестящая на макушке лысина и тонкие седые волосы вгоняли Ровену в тоску, как и любую нормальную молодую девушку. Лишь глаза герцога оставались живыми, в них светился острый ум.

– Вы хорошо себя чувствуете? – негромко спросил он, присаживаясь рядом на постель.

Ровена дернула головой, слабо кивая. Она поджала ноги, обхватив их руками – так возникало чувство безопасности.

Всполохи темной магии вырвались из пальцев, окружая руки лениво движущимися темно-фиолетовыми нитями. Магия не вырывалась с тех пор, как Ровена впервые встретила свою первую и последнюю любовь: тогда она думала, что магия просто видоизменяется, и благодаря Себастьяну, искренним теплым чувствам к нему она могла бы стать светлой, ведь магия еще не сформировалась окончательно. Шанс был, но мать не позволила этому случиться.

Сердце привычно кольнуло, но от боли отвлек заинтересованный взгляд герцога, направленный на ее руки.

– Вы видите? – изумилась Ровена, с трудом втягивая нити обратно.

Проявление магии могли видеть лишь сами маги, для обычных людей, оборотней, вампиров и всех остальных всполохи оставались невидимыми.

– Да, вижу, – по-отечески тепло улыбнулся герцог и прибавил: – И более того – я чувствую, насколько вы сильны. Такой дар нужно развивать.

Ровена смотрела на него недоверчиво, не в силах поверить в его слова.

– Теперь вы герцогиня, у вас есть определенные обязанности: следить за поместьем, принимать гостей, посещать званые вечера. Но мы обязательно найдем время, когда будут приходить лучшие преподаватели во всем Родероне. Супруга министра образования должна соответствовать этому званию.

Ровена не знала, что герцог – министр. Впрочем, она ничего о нем не знала. Но за то, что он предлагал, готова была дать шанс жизни в Асторе, какой бы нелепой она ни казалась.

Все равно выхода у нее не было.

9.

По традиции, за неделю до нового года и начала зимних каникул члены Совета Вандеи по очереди устраивали мероприятие – не совсем бал, скорее, званый вечер, куда обычно приглашались знатные и влиятельные люди со всего города. Каждый год встречались и мирно (или не совсем мирно) беседовали противоборствующие стороны, представители конкурирующих фабрик и прочего, аристократы мирились с «выскочками», как они называли предпринимателей, поднявшихся с низов. Иногда удавалось застать забавные сцены – ревности, споров и просто дискуссий, а иногда познакомиться с влиятельными людьми. Ради этого я каждый год посещала званый вечер, на пару часов превращаясь в милейшую женщину. В конце концов, некоторые богачи могли решить потешить свое самолюбие, щедро финансируя Темную академию. Это всегда срабатывало, потому что меня любили больше, чем бывшего ректора светлых: жадности у него было хоть отбавляй, а вот обаянием боги не наградили.

К сожалению или к счастью, нынешний ректор светлых легко составлял мне конкуренцию. Эрриан сразу пришелся по душе светскому обществу, мужчины весело смеялись над его шутками, а женщины с интересом ловили каждое слово, наверняка в глубине души надеясь, что он посмотрит именно на них.

Вот только он не уделял им внимания больше положенного. Едва появившись в дорогом имении, Эрриан подошел ко мне, и за весь вечер не исчезал далеко, часто обращаясь ко мне и интересуясь моим мнением. И опять же у мужчин и женщин оказался разный взгляд на его мнение: если вторые думали, что так он проявляет ко мне романтический интерес, то мужчины видели примирение магов. И я, пожалуй, была на стороне мужчин. Мне тоже его открытые ухаживания казались способом обозначить начало мирных отношений академий. Хотя исключать романтический интерес нельзя было бы.

В какой-то момент Себастьян с улыбкой пригласил меня на танец. Доброжелательно улыбаясь в ответ, я подала руку и позволила ему вести в танце.

– От Тьера ничего не слышно? – продолжая улыбаться, неожиданно серьезно спросил он.

Я недоуменно нахмурилась, но тут же изобразила улыбку, чтобы не разжигать любопытство окружающих людей.

– Последнюю неделю он лишь присылает мне записки с небольшой информацией. Обоих ректоров проверил, вроде как твой предшественник уехал из Вандеи давно, а у моего есть алиби во время обоих нападений.

– Алиби ничего не значит, первый нападавший был наемником, – возразил Эрриан, – второй наверняка тоже был нанят.

– Я это понимаю, Тьер тоже, – кивнула я и отметила: – А как ты вообще с ним познакомился? Он твой друг или ты нанимал его?

– Нанимал, но это было давно, – отмахнулся Эрриан. – Впрочем, не будем о плохом… Мы ведь за последнюю неделю так ни разу не увиделись. Скажи честно, ты избегаешь меня?

Легонько похлопав его по плечу, я криво улыбнулась:

– О, если бы все было так просто. Нерибас подговорил нескольких преподавателей, и они написали на меня жалобу в Совет. Проверки приходят почти каждый день. Ничего не находят – ни в документации, ни в условиях, ни в успеваемости и поведении студентов, но нервы портят с изощренным удовольствием. А по вечерам я изучаю сущность драконов.

Себастьян с недоверием посмотрел на меня, но все равно кивнул.

– На меня жалобы пока не писали, но недовольства среди преподавателей хватает. Удивительное дело, студенты чаще выражали свое пренебрежение к темным, чем преподаватели, но все равно к новым условиям адаптируются лучше.

– Неокрепшие умы, что сказать, – пожала плечами я. – Они гораздо проще относятся к переменам в жизни, чем люди с устоявшимся мышлением…

– Стоп, Рейвен, – перебил меня Эрриан и укоризненно покачал головой. – Ты опять делаешь это.

– Делаю что?

– Переводишь тему. Я вообще-то говорил о нас с тобой, а не о учебных заботах, но мы каким-то образом вновь перескочили на эту тему.

Я хитро улыбнулась.

– Хорошо, о чем ты хочешь поговорить?

– Через неделю зимний бал, – напомнил он. – Конец нашей сделке, и я хочу как можно больше времени провести с тобой.

– Неужели ты сомневаешься в себе, Себастьян? – шепотом спросила я.

Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно искал там ответ на самый главный вопрос.

– Я многое узнал о тебе за время нашего общения, но так и не смог понять, что творится в твоей голове, – со смешком признался он. – Хочется поскорее оказаться на балу и вместе с тем перенести его как можно позже… Вдруг я так и не сумел покорить твое сердце.

Оно-то, глупое, предательски-болезненно сжалось, когда про него заговорили. Я этого не показала и, тонко улыбнувшись, посмотрела в глаза Себастьяну.

– Такой мужчина, как ты, способен покорить любое сердце, даже принцессы или королевы.

Он нахмурился, но прежде чем успел задать вопрос, я отстранилась и, развернувшись, неторопливым шагом пошла в сторону банкетных столов.

Дура! Не смогла держать язык за зубами, и к чему это привело? Сама же навожу его на мысли о прошлом.

Уже когда я успокоилась, подошел Август Ланте, весьма молодой и привлекательный мужчина, чуть постарше меня. Он с мягкой улыбкой предложил мне бокал шампанского и встал рядом, наблюдая за танцующими парами.

– Надеюсь, вы искренне наслаждаетесь вечером, госпожа Маринер.

Праздник устраивался в его доме. Впервые, так как он стал членом Совета лишь год назад, до этого работая заместителем, а еще раньше – деканом какого-то факультета в Светлой академии. Тоже весьма удачливый и трудолюбивый человек, раз так быстро взлетел по карьерной лестнице.

– Наслаждаюсь, господин Ланте, – улыбнулась я и сделал глоток шампанского. – Мне так и не довелось поздравить вас с новой должностью.

– Благодарю. Уверен, что вы тоже могли бы однажды оказаться в Совете.

– О, нет, этого мне точно не нужно, – рассмеялась я, качая головой. – Мне нравится работать в академии, но в политику я идти не готова.

– А зря, – пожал плечами он и, повернув голову, посмотрел на меня. – Уверен, ваши умения, опыт и проницательность могли бы хорошо послужить Вандее. Особенно если бы не скрывали дворянское происхождение, так бы вас быстрее приняли в высшем обществе.

– Дворянское… что?

Август полностью повернулся ко мне и вскинул брови:

– Вы думали, Совет пригласил бы на роль ректора магической академии постороннего человека, не зная о нем все?

Я могла лишь стоять и ошарашенно моргать, все слова куда-то разом пропали.

– Не волнуйтесь, леди Сегнар, герцогиня Готье… или, если вам так удобнее, госпожа Маринер. Это информация не ушла дальше Совета, – заверил Август, дружелюбно улыбаясь. – Я несколько лет назад по просьбе Совета изучил ваше прошлое, хоть признаюсь, это было трудно сделать. Тем не менее, мне это удалось. Членов Совета удовлетворила ваша биография, и они все это время хранили ваш секрет.

– П-почему вы мне это говорите? – с трудом собравшись с мыслями, спросила я, в панике обдумывая, что теперь делать. Они знали, изначально все знали!

– Прошу вас, не беспокойтесь, ваше прошлое останется в тайне, – заверил он. – Я говорю вам это все для того, чтобы вы поняли, что Совет вам не враг. И я не враг. Мы готовы поддерживать вас, так как видим, как рьяно вы стараетесь защитить Темную академию.

Выглядел Август довольно доброжелательно, говорил откровенно… Наверное, мне действительно не о чем беспокоиться. Впрочем, даже если правда всплывет наружу, ничего ужасного не случиться. Как минимум потому, что все связи с Вормессом и Родероном давно оборваны. Ни мать, ни отец не имеют права решать мою судьбу больше, их дочь давно мертва. Умерла вместе с герцогом Готье.

И шантаж со мной не сработает. Я не цепляюсь за прошлое – по крайней мере, стараюсь этого не делать. И если вдруг в Вандее станет известно, что я вдова и аристократка… что ж, невелика беда.

Поэтому, взяв себя в руки, я посмотрела на Августа и твердо проговорила:

– Надеюсь, вы действительно верите в то, о чем говорите. Я предпочту остаться Рейвен Маринер.

Мужчина склонил голову, принимая мои слова.

– Как вам будет угодно. В конце концов, это ваше личное дело. – Сделав хороший такой глоток шампанского, Август продолжил: – На самом деле, я подошел сказать, чтобы вы не слишком беспокоились по поводу проверок. Это простая формальность, которая должна быть исполнена. Да и жалоба абсурдная… На самом деле, Совет одобряет вашу с ректором Эррианом попытку примирить академии. Давно пора было сделать это.

– Хорошо, что господин Эрриан поддерживает эту мысль.

– Безусловно, удачное стечение обстоятельств, – кивнул Август. – Если однажды вам понадобится помощь… что ж, ресурсы Совета в вашем распоряжении.

– Тогда начните с перераспределения финансов, – вежливо попросила я. – В Светлую академию вкладывают в два раза больше денег, чем в Темную.

Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Лишь кивнул, признавая справедливость замечания.

После разговора с Августом Ланте по меньшей мере полчаса я приходила в себя. Все два года, что я живу в Вандее, Совет знал о моем прошлом, которое я, казалось, тщательно скрывала… Как же так вышло, что я ничего об этом не знала? И если бы Август сам не решил признаться, то и дальше пребывала бы в неведении.

Успокоилась я благодаря неожиданному пониманию: страха больше не было. Никто не сможет повлиять на меня: став женой герцога Готье, я прекратила находиться под опекой матери. Когда умер он, я оказалась предоставлена самой себе и сделала выбор, о котором давно мечтала.

Это понимание помогло восстановить спокойствие внутри. Удивительно, но мне даже стало легче дышать, как будто до этого момента меня что-то сдерживало, прятало в оковы. Да, от прошлого я больше не завишу.

Глаза сами собой нашли Эрриана, который о чем-то непринужденно беседовал с богатым торговцем. Губы растянулись в облегченной улыбке, которую я постаралась спрятать за бокалом шампанского.

Да, прошлому я больше не принадлежу. Но почему-то сама тянусь к нему.

Наверное, будь у меня больше времени, чтобы собраться с духом и откровенно поговорить с Себастьяном, я бы сказала ему «да». Однако даже мое признание не поможет нам прийти к пониманию, ведь там, в Глостере, на дождливой сырой земле моей настоящей родины, осталась гора нерешенных проблем. И не факт, что я и Себастьян справимся с ней.

По крайней мере, откровенный разговор с Августом и неожиданное понимание склонили весы в пользу положительного ответа, которого так ждет Себастьян на балу.

Но я все равно не была готова встретиться лицом к лицу с прошлыми ошибками.

От глубоких размышлений отвлекло… чувство. Нет, ощущение опасности, как будто сам воздух потяжелел. Губы сами раскрылись в попытке сделать глубокий глоток воздуха, но ощущение не исчезало.

Так было всегда, когда в помещении появлялся Грегори Пельрен.

Я посмотрела в сторону высоких входных дверей и увидела именно того, кого ожидала. Настолько высокий, что его можно было легко заметить в толпе, с широкими плечами и горящим взглядом светло-серых глаз… Они смотрели прямо на меня, легко найдя в толпе. Грегори всегда умел найти меня, легко вычислял запах среди других, даже самых ярких.

Он был далеко, чтобы я могла разглядеть черты его лица, но я без труда представила, как жадно дрогнули крылья его чуть искривленного носа, а зрачки расширились, как всегда бывало, когда он смотрел на меня.

– Твою мать, – тихо пробормотала я, когда Грегори шагнул в мою сторону, без труда маневрируя в толпе. На желание кого-то поздороваться он не реагировал. У него была цель, и Грегори к ней шел.

Развернувшись, пошла в другую сторону, прочь из помещения. Пальцы с силой сжали бокал, но я этого даже не заметила – торопилась выйти из переполненного людьми зала прежде, чем охотник настигнет свою добычу.

Кто-то мог подумать, что я убегала, но нет. С его обонянием сделать это не представлялось возможным. Грегори не отличался сдержанностью, и люди его не напрягли бы: он начал бы выяснять отношения на глазах у всего высшего Света Вандеи. Уж лучше увести его в уединенное место и поговорить в спокойной обстановке.

Пройдя по длинному коридору, я завернула в одну из комнат и не прогадала – огромная библиотека в два этажа казалась пустой. На таких мероприятиях редко заглядывают сюда, но само помещение выглядело обжитым. Не удивлюсь, если библиотека – любимое место Августа во всем доме.

Поставив полупустой бокал с шампанским на невысокий столик, я подошла к широкому окну и принялась изучать сад, всем видом выражая спокойствие, хотя сердце колотилось как бешеное.

Я давно научилась сохранять трезвый рассудок, несмотря на то, что все внутри взволновалось. Когда-то я принимала это за влечение, поэтому поддалась соблазну, но со временем поняла – так проявляется волчья сущность Грегори. Его внутренний зверь видел во мне свою добычу – или самку, в чем был уверен сам Грегори, – и именно на внимание хищника реагировала развитая интуиция. Очень жаль, что поняла я это слишком поздно.

Даже проведя с ним почти год вместе, я так и не поняла, в чем заключается особенность оборотней.

– Рейвен, – низким голосом проговорил Грегори. Я не слышала, когда он вошел в комнату, но явственно ощутила этот момент.

– Грегори, – сухо поприветствовала я и неохотно повернулась к нему. – Не знала, что ты будешь сегодня здесь.

– А иначе ты бы не пришла, не так ли? – криво усмехнулся он, уловив мое осторожное движение руками. Я не пыталась колдовать, я прятала дрожащие пальцы за спину. – Ты всегда так делаешь, любовь моя.

– И ты прекрасно знаешь, почему я так поступаю, – с трудом скрывая раздражение, произнесла я.

Грегори прошелся по комнате, якобы осматривая помещение. Я слишком хорошо его знала и понимала, что сейчас его внимание целиком сосредоточено на мне.