Текст книги "Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ)"

Автор книги: Дарья Драгайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Тогда почему такое мрачное выражение лица?

После недовольного вздоха она все же призналась:

– Ингвар в облике дракона места себе не находил, летал вокруг полигона кругами, но все равно возвращался. По его словам, он чувствует, что у него есть пара, ощущает связь с ней. Ингвар хочет полететь к ней, но не знает, куда.

– Нужно еще усилить эликсир… Но как?

– Ума не приложу, как это сделать, – призналась Архелия. – Будем работать дальше.

Разборка Архелии с Советом затянулась на целую неделю, пока Катрей не сообщил о своем решении. На этот раз ко мне никого не пускали, и я сходила с ума. От платья уже неприятно пахло, даже без чувствительного чутья оборотня это было заметно. Голова противно чесалась – иногда даже казалось, что в волосах уже завелись вши, и от этого хотелось выть. Держалась я из последних сил, и когда дверь в мою камеру жалобно скрипнула, впуская гостя, я взволнованно вскочила.

Август Ланте выглядел великолепно, особенно по сравнению со мной: гладко уложенные волосы, выстиранный и выглаженный сюртук, начищенные до блеска ботинки. Он наверняка пользовался успехом у женщин.

– Добрый день, госпожа Маринер, – вежливо поздоровался Ланте и скользнул взглядом, полным любопытства, по камере.

– Не уверена, что сейчас день, но здравствуйте, – настороженно сказала я.

– Понимаю, – сочувствующе кивнул он. – Вам наверняка осточертели эти стены.

– Не буду скрывать очевидного, господин Ланте. – Я продолжила играть по его правилам, изображая светскую беседу.

Он еще раз кивнул, посмотрев исподлобья, и спиной толкнул дверь камеры, взмахом руки приглашая меня выйти.

– После вас, – любезно сказал Ланте.

Напряженно следя взглядом за движениями мужчины, я прошла мимо него, оказавшись в длинном коридоре, покрытом каменной кладкой. Солнечного света из окошка в конце коридора не хватало, и между железными дверьми, ведущими в камеры, висели факелы.

Нас сопровождало два стражника. Сначала хотела оскорбиться, мол, почему всего лишь двое, но потом вспомнила, что без магии, так умело заблокированной на территории тюрьмы, я мало на что способна.

В конце коридора была комната, мало напоминающая камеру. Скорее, допросная: больше по площади, но из мебели здесь стоял только щербатый стол и два стула по разные стороны.

Схватив меня за плечи, один из стражников потащил меня к стулу и с силой усадил на него. Возмущение и ругательства я оставила при себе.

Август Ланте изящно присел на другой стул. Сейчас он мало напоминал того обаятельного дружелюбного мужчину, который встретился мне на светском вечере: холодный, собранный, он смотрел на меня бесстрастно. Такая смена меня ну пугала. Издержки профессии, что сказать, я тоже часто надевала маску холодной стервы. Или, наоборот, маску доброй дурочки – тут уж с какой стороны посмотреть.

Стражник остался за моей спиной, чуть ли не дыша мне в затылок. Второй ушел, плотно прикрыв за собой дверь. Наверное, встал с другой стороны.

– Вы обвиняетесь в получении взятки, – начал Ланте, сложил руки в замок поверх стола.

– Я не делала этого, – упрямо возразила я.

Ланте дернул бровью и признался:

– Вы ведь понимаете, что верить вам на слово я не вправе, как и выражать свое субъективное мнение. К тому же, есть свидетель, утверждающий обратное.

То, что он куплен, говорить не стала. Смысл сотрясать воздух?

– Совет щепетильно относится репутации учебных заведений Вандеи, и с коррупцией идет активная борьба, – продолжил Август Ланте. – Именно поэтому большинство голосовало за проведение суда и ваше последующее тюремное заключение. Тем не менее, есть некоторые обстоятельства, которые повлияли на наше решение. – Я усмехнулась, вспомнив разговор с Архелией, но мужчина предпочел проигнорировать мою реакцию. – Во-первых, выяснилось, что вы гражданка другого государства.

– Как будто вы и раньше этого не знали, – не выдержала я. Ланте и бровью не повел.

– Нам написала леди Эржебет Давен и заявила, что вы являетесь ее сестрой, леди Ировенн Сегнар. Потомственная вормесская аристократка, способная вызвать много ненужных проблем для Совета. Во-вторых, студенты Темной академии не согласны и верят в вашу невиновность. Мы не можем не учесть мнение семидесяти процентов темных студентов. Помимо всего прочего, Совет помнит про вашу активную деятельность и примирение двух противоборствующих академий и про другие ваши заслуги, в том числе при исследовании проблемы рождения у драконов. Мы решили не доводить дело до суда и снять с вас обвинения… – Ланте пристально посмотрел на меня и только потом закончил: – Однако вам придется покинуть территорию Вандеи в течение четырех дней.

Сначала я насмешливо подумала о том, что он так и не упомянул про Катрея, как будто мое освобождение – полноценное решение Совета. А потом до меня дошел смысл последнего предложения. Радость и облегчение мигом исчезли, по голове словно обухом ударили.

– Что? – с трудом выдавила я, чувствуя, как сжимается горло.

Ланте молчал. Понимал, наверное, что я все прекрасно услышала, и повторять не требовалось.

Уехать из Вандеи… Место, которое я искала так долго, которое наконец-то стало домом. Я могла пережить потерю должности ректора, но уехать из Вандеи? Но выхода не было.

Из Глостера, Астора и Салема в свое время я уезжала без каких-либо сожалений, легко оборвав все контакты. Вандея – родной, привычный, увлекательный город – лишь станет следующим в списке, хочу я того или нет.

– Я сделаю, как велит Совет, – едва слышно проговорила я, не поднимая глаз от столешницы. – Но… могу ли я закончить исследование? Без возвращения на должность ректора.

Ланте сохранил маску невозмутимости на лице и ответил твердо:

– Нет.

17.

С домом прощаться очень тяжело. Не с городом, ставшим родным – насчет этого я смирилась, пусть и с огромным трудом. На вот дом, небольшой двухэтажный коттедж в спокойной части города… Гнездышко, которое я обставляла с особой любовью. Сначала хотела создать место, где я не чувствовала бы себя несчастной и одинокой, а потом так полюбила его, что стала считать настоящим домом.

Именно поэтому, приняв ванную, я прошлась по комнатам, мысленно прощаясь со всем. Продать это место было выше моих сил, даже если я никогда не вернусь в Вандею. Завтра схожу в специальный магазин, закажу чехлы для мебели, чтобы не испортилась. Может быть, Эржебет все-таки решит переехать в Вандею и станет жить в этом доме.

А вот вещи начала собирать. Сразу после того, как сыграла несколько этюдов на пианино в гостиной. Сложила летние вещи: лето совсем скоро, но в северную часть континента тепло приходит гораздо позже, и они бы понадобились только через месяц. Сердце болело каждый раз, когда я закрывала наполненный сундук.

От самобичевания отвлек стук во входную дверь. Спустившись со второго этажа, я открыла дверь и приветливо улыбнулась гостю.

Себастьян поднял руку с плетеной корзинкой и сказал:

– Попросил экономку, которая периодически приходит ко мне, приготовить что-нибудь вкусное.

Он не улыбался, уголки губ были опущены, но глаза Себастьяна сияли. Про такое обычно говорят «улыбался глазами».

Себастьян не понимал всей моей боли. Но он был рад, что я так легко отделалась, и его счастье помогло мне отогнать тоску.

– Заходи, – улыбнулась я, пропуская его в холл.

Поставив корзинку на пол, Себастьян с любопытством огляделся и заметил:

– А у тебя тут очень уютно. Не то, что у меня.

Не стала поддразнивать его, лишь молча взяла корзинку с едой и отнесла в гостиную, совмещенную со столовой. Пока перекладывала еду и сервировала стол, Себастьян неторопливо прошелся, пристально изучая интерьер.

По комнате разнесся восхитительный аромат еды. Боги как же я соскучилась по нормальной пище! Хотя после двух недель питания противными кашами и пресными компотами любое блюдо покажется роскошью.

– Ты и вина захватил! – обрадовалась я, вытаскивая бутылку из корзины.

Себастьян тепло посмотрел на меня через плечо и вновь вернулся к изучению карты.

– Это обновленная, – пояснила я, подходя к нему и прижавшись к его боку. Он тут же обвил меня руками, позволяя моей голове удобнее устроиться на крепком плече. – Купила ее совсем недавно. Здесь уже не Свободных земель, в которых располагалась Вандея.

– Теперь на карте новое королевство – Дагомея, – закончил Себастьян.

– И даже его столица – Тиссен, пусть даже не до конца отстроенная.

– Выбираешь, куда переехать? – ровным тоном спросил он.

Дело еще не дошло до обсуждения нашего будущего. Меня освободили утром, я тут же поехала к себе, но написала Себастьяну записку, в которой рассказала об условиях Совета и пригласила к себе. Поэтому он так беспрепятственно нашел мой дом.

Просить его поехать со мной – слишком эгоистично. Себастьян долго и упорно работал ради того, чтобы оказаться на этой, безусловно, успешной должности. Ему, как и мне, нравится работать ректором магической академии.

Но и оставлять его, подобно дому и работе, я не могла. Себастьян помог мне вернуться к жизни, и если с Вандеей я готова попрощаться, то с ним не в силах.

Безумно сложное решение. Я бы все отдала, чтобы не делать выбор.

– Я думала… Может быть, Каринтия. Развитое государство, наука и образование одни из лучших. Может быть, какой-нибудь из университетов не побоится взять меня в качестве преподавателя.

– А может быть, Тиссен? – предложил Себастьян, ткнув в столицу Дагомеи. – Город молодой, еще строится, но очень скоро разрастется. Мы можем предложить свои знания и умения. Катрей одобрит, если мы проявим инициативу и создадим новый университет… Что? – нахмурился он, заметив мой странный взгляд.

– Ты сказал «мы», – низким голосом сказала я, сдерживая улыбку. Оговорка или намек? – Не нужно ради меня бросать работу.

Себастьян чуть наклонился и поцеловал меня туда, до куда дотянулся – в висок.

– Мы и так потеряли четырнадцать лет, Рейвен. – Голос его, теплый и уже родной, все равно прозвучал устало. – Я готов вернуться к должности рядового преподавателя или вообще отказаться от научной деятельности, если это потребуется, чтобы оставаться с тобой.

В груди разлилось приятное тепло от его слов. К такому ведь и привыкнуть можно. Очень хотелось выразить свою благодарность и признательность. Но всех слов мира не хватит, чтобы описать мои чувства к его поступку. Не каждый решится попрощаться с работой. Только тот, кто по-настоящему любит.

При мысли об этом застучало быстрее сердце. Еще несколько таких поступков, и я начну воспринимать слова Эржебет о свадьбе всерьез.

– Думаю, Тиссен нам подходит, – заключила я, изучая карту.

Мы вернулись к еде. В гостиной воцарилась тишина на некоторое время. После того, как первый голод был утолен, Себастьян вспомнил:

– Сегодня утром ходил к Тьеру.

– Да, кстати о нем, – энергично кивнула я. – Думаю, раз мы все равно переезжаем из этого города, то от его услуг стоит отказаться.

От неожиданности Себастьян звякнул вилкой о фарфоровую тарелку. Посмотрев на меня задумчиво, он твердо произнес:

– Рейвен, тебя несколько раз пытались убить. Чудо, что ты до сих пор жива. Теперь это ложное обвинение… Кто-то серьезно взялся за тебя, и нам лучше быстрее выяснить личность недоброжелателя.

Обида кольнула изнутри. Вспоминать о Грегори и его предательствах не хотелось, и тем более разбираться в этом. Просто уеду из города, он перебесится и успокоится. Если же Себастьян узнает правду, то не уедет из Вандеи, пока не расквитается с оборотнем. Я боялась, что кто-то из них погибнет, и будут последствия: или умрет Себастьян, или его посадят в темницу за убийство такого уважаемого в Вандее человека, как Грегори (доказательств, что он меня подставил, нет: подкупленного свидетеля убрали практически сразу же, уехал или убит, неизвестно).

Я же ради тихого счастья рядом с Себастьяном была готова смириться с приговором Совета.

Подавшись вперед, я положила ладонь поверх запястья Себастьяна и слабо улыбнулась:

– Прошу, давай просто уедем и забудем обо всем, что случилось в Вандее. Начнем новую жизнь, создадим собственную академию или университет…

Он поморщился и с досадой проговорил:

– Ты готова отпустить урода, который пытался тебя убить?

Не пытался, оказывается, а только делал вид, чтобы меня напугать. Наверное, думал, что я побегу к нему за защитой. Если это так, то Грегори меня вообще не знал.

– Я не хочу копаться во всем этом, – честно призналась я. – Устала от тайн и интриг, Себастьян. Я просто хочу быть счастливой. С тобой.

Он стиснул челюсть так, что заиграли желваки, но неохотно кивнул, принимая мое решение.

– Как скажешь, любовь моя, – согласился он. – После того, как мы с тобой закончим, съезжу в Светлую академию и напишу заявление об уходе. Завтра с утра начну решать проблему с продажей дома, заеду в банк, чтобы забрать все свои сбережения. На новом месте они нам пригодятся.

Я благодарно кивнула и продолжила обедать.

После обеда Себастьян ушел, и я продолжила собирать вещи. На этот раз дело шло успешней: после разговора мне стало легче. Да, Вандея мой дом, но я не в первый раз лишаюсь возможности жить в привычном для меня месте. А уж пока Себастьян будет рядом, то готова переехать куда угодно, хоть в Вормесс, если понадобится.

Поздно вечером пришел Том. Он быстро вошел в дом, скинув влажный капюшон плаща. На улице начался мелкий противный дождь вперемешку со снегом. Такая погода скорее присуща Вормессу, нежели Вандее, и я была уверена, что дождь скоро закончится.

– Извините, что так поздно, – неловко улыбнулся он, снимая плащ.

– Ничего страшного, Том, – заверила я и жестом пригласила его в гостиную – Чем могу помочь?

– Я надеялся, вы сможете мне помочь советом, – попросил Томас, зайдя в гостиную. – По поводу академии.

– Конечно, без проблем, – я легко пожала плечами и предложила: – Давай я заварю чая, ты согреешься, и тогда мы поговорим.

– Да, спасибо, – кивнул юноша.

Уже когда мы сидели на софе перед горящим камином, я заметила странный вид Тома: поношенная одежда, явно не первой свежести, легкая щетина, практически не видимая из-за того светлого цвета волос. Он явно не приводил себя в порядок несколько дней, не меньше, но из вежливости ничего говорить не стала.

Том молча сверлил меня взглядом, как будто чего-то ждал. Еще немного, и я бы смутилась, поэтому решила уточнить:

– Так о чем ты хотел поговорить?

Горячий чай согрел изнутри, немного снимая напряжение. Сладкий привкус во рту оставлял странное послевкусие. Сначала я подумала, что это из-за нового сорта трав, который я купила еще до безумия с обвинениями. Но потом вспомнила вкус – статун. В больших дозах опасна для жизни, в малых парализует человека и все магические процессы в организме.

Но это я поняла уже тогда, когда не смогла сдвинуться с места. Замерев в сидячем положении, я могла лишь вращать глазами, даже язык не пошевелился.

Томас только этого и ждал. Склонившись надо мной, он коснулся подбородка и медленно поднял голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Вы уже наверняка распознали вкус статуна, – спокойно сказал он и с насмешкой добавил: – Вы ведь такая умная женщина, госпожа Маринер.

Он отошел, исчезнув с поля зрения. Сердце гулко билось в груди, словно пытаясь вырваться из груди. Когда он успел подмешать парализующей травы? И, что важнее, зачем?

Позади послышался шум шагов, заставивший меня мысленно содрогнуться от страха. Том вернулся, в его руках был кинжал в ножнах. Дорогой, судя по инкрустированной золотой рукоятке. Мелкая россыпь рубинов, сапфиров и бриллиантов сверкала в свете огня из камина, отчего на стенах появились разноцветные отблески.

Том присел рядом так, чтобы я его видела.

– Без понятия, как он догадался… – задумчиво пробормотал он, покрутив в руках кинжал. Том медленно вытащил его из ножен и отбросил те в стороны. – Вы ведь сами сохраняли покушения в тайне, даже от меня… Я все ждал шокирующей статьи в газете о вашей гибели, но нет. У вас, госпожа Маринер, есть очень неприятная особенность – нежелание сдохнуть, когда это требуется.

Через силу удалось сглотнуть. Значит, статуна в чае было немного, и вскоре я вновь смогу двигаться. Однако, судя по изысканному кинжалу в руках Тома, это станет совсем неважно.

Его слова многое объяснили и заставили меня впасть в панику. Том пытался меня убить! Вот почему Грегори в темнице так быстро ушел: был ошарашен словами про покушения. Но это не отменяет того факта, что он подставил меня и чуть ли не посадил в тюрьму.

Том прочитал все по моим глазам и кивнул, отвернувшись.

– Когда с покушениями не получилось, пришлось пересмотреть план, внести изменения… добавить ключевые фигуры. – Голос его звучал устало. Сейчас казалось, что ему далеко за сорок, а не двадцать семь. Но жалости это не прибавило. – Стрейна оказалось легко водить за нос. Нужно было лишь изредка напоминать, как вы с Эррианом счастливы. Оборотень помешан на вас. Его ревность сыграла мне на руку. На этот раз даже делать ничего не пришлось, Стрейн сам нашел подставного человека, заплатил ему, сам вызвал городскую стражу в нужный день.

Я начала чувствовать подушечки пальцев на руках и губы – их как будто покалывало из-за онемения. Сосредоточив все внимание на Томе, я, тем не менее, прилагала огромные усилия, чтобы начать шевелиться.

Пока без успеха.

Каким-то образом Том догадался о моих усилиях. Качая головой, он заверил:

– У вас не получится освободиться раньше, чем мне нужно… Вам, наверное, очень интересно, зачем я все это сделал?

Стальной клинок сверкнул, приближаясь к шее. Зрение помутилось, и из глаз хлынули слезы. Боги, я не хотела умирать!

– Очень жаль, что этого вы так и не узнаете, – вздохнул с показной печалью Том, но тут же продолжил ровным тоном: – Все, вам сейчас нужно знать: я убью вас кинжалом, принадлежащим Грегори Стрейну. Избавлюсь наконец от вас, моей основной проблемы, и уберу из уравнения разъяренного оборотня, который в последнюю неделю не перестает охотиться за мной. Жаль, конечно, но он сам виноват, раз как-то раскопал правду.

Острие легонько коснулось горла, и в шее вспыхнула острая боль. Одна царапина, но кровь ручьем потекла вниз по шее и на грудь, пропитывая плотную ткань платья.

– Но нам с вами нужно постараться, госпожа Маринер, – буднично произнес Том, нависая над моим лицом. – Изранить ваше тело таким образом, чтобы даже самые лучшие некроманты, тот же Кормак, не смогли поднять вас как умертвие и выяснить имя убийцы.

Глаза его оставались непроницаемыми, а лицо добродушным – так же он смотрел на меня на лекциях, заседаниях и консультациях. Он не был безумен, мое убийство – обдуманное и взвешенное решение.

Из горла вырвался всхлип, но двинуться я все равно не могла. Лишь испуганно смотрела в лицо своему будущему убийце и понимала, что осталось жить считанные минуты.

– Не переживайте, госпожа Маринер, – попросил Том, невесомо касаясь тела кончиком кинжала и ведя его вниз, к сердцу. – Вы были добры ко мне и помогали с кандидатской, так что убью я вас легко и безболезненно, и только после смерти займусь обезображиванием тела.

Вот уж спасибо! Умирать сразу стало легче и приятнее, черт тебя побери!

Острие остановилось прямо напротив гулко бьющегося сердца и медленно начал приближаться. Зажмурив глаза, приготовилась к смерти.

Жаль, что Себастьян так и не узнает, что произошло на самом деле, и будет себя винить.

***

В голове так сильно шумело и пульсировало от страха, что звук бьющегося стекла я приняла за разыгравшееся воображение. И лишь когда раздалось рычание и громкий крик Тома, распахнула глаза.

Огромный, в два раза больше обычного, волк вцепился острыми белыми зубами в плечо Тома и с силой рвал его, мотая головой. Том не просто кричал, он вопил, когда плоть начала рваться. Кровь хлестала фонтаном, обрызгав подол моего платья, а потом полилась ручьем.

Обратившись в человека, Грегори схватил вопящего от боли Тома за затылок и наклонил вниз, впечатав лицом в горящие дрова в камине. И держал, сохраняя по-звериному злое выражение лица, пока Том дергался и пытался вырваться уцелевшей рукой. По комнате разнесся отвратительный запах паленого мяса, заставив желудок судорожно сжаться.

– Сдохни, мразь, – прорычал Грегори.

То ли от кровопотери, то ли от множественных ожогов головы (а скорее всего, все вместе) Том быстро затих. Грегори резко отпустил его голову, медленно поднялся и, напоследок с удовольствием пнув неподвижное тело, повернулся ко мне.

К этому моменту действие статуна практически прошло, и я могла двигаться. Правда, сильная слабость не позволяла подняться.

– Ты цела? Он ничего не успел сделал? – проговорил Грегори. Он подошел ко мне, ничуть не стесняясь своей наготы, и по-свойски провел рукой по шее и груди, разыскивая серьезные раны под слоем липкой крови из царапины.

– Я… я в п-поряд-дке… – с трудом проговорила я сквозь всхлипы. Начинала накатывать истерика и оглушающее облегчение.

Наверное, я действительно позорно заревела, прижимаясь коленями к груди, потому что следующее, что я помню: глубокая ночь, но в моем доме много незнакомых людей – полиция, видимо. А рядом со мной в холле сидел, укачивая, словно ребенка, Себастьян, и горячо шептал, что все будет хорошо.

Упоенно к нему прижимаясь, я слушала его слова и верила, хотя в соседней комнате полиция изучала труп. Присутствие Себастьяна помогло прийти в себя и успокоиться.

Один молоденький полицейский пробежал мимо, зажав рот рукой. Не выдержал вида и запаха, когда переворачивали тело. Практически сразу мимо прошли два стражника, уводя в темницу Грегори – уже в плаще, видимо, одолженном у одного из полицейских. Он прошелся по нам с Себастьяном холодным взглядом, сплюнул прямо на пол и на ходу заявил:

– Клянусь, если ты не будешь беременна, когда я выйду из тюрьмы, то похищу тебя.

Я истерично рассмеялась, спрятав лицо на груди Себастьяна.

– Слышала угрозу, любовь моя? – Он поддержал мое веселье. – У нас нет выбора, нужно можно скорее делать ребенка.

– Идиот, – пробурчала я, улыбаясь. – Поверить не могу, я чуть не умерла.

– А я поверить не могу, что чуть не потерял тебя. На этот раз навсегда.

Его голос дрогнул, но Себастьян сохранил самообладание.

Потерев ноющую шею в районе пореза, я нахмурилась. На пальцах осталась кровь, уже свернувшаяся.

Почему-то пришла странная мысль. Архелия – маг крови. Такая магия опасна, потому что кровь – сильнейшее орудие, способное как возвысить человека, как и уничтожить его. Во всех смыслах.

А еще она может настроить выпитый эликсир на одну-единственную девушку, которую чувствует, но не может найти Ингвар.

– Я чертов гений, – хрипло рассмеялась, вытирая липкую красную жидкость о грязное платье.

– О чем ты? – не понял Себастьян.

– Кто тебя позвал сюда среди ночи?

– Ты сама, когда была в истерике. Грегори ничего не оставалось, кроме как выполнить твое требование. А я уже позвал полицию.

Я сильнее прижалась к Себастьяну, чувствуя дрожь. Холодный ветер врывался в дом не только из распахнутой входной двери, но и из дыры, раньше бывшей окном: Грегори разбил его, когда врывался в облике волка.

– Госпожа Маринер, – ко мне обратился главный среди полицейских, имя напрочь вылетело из головы. – Сейчас мы будем выносить тело, и на сегодня все. Скажите, вам есть, где переночевать?

– Она останется со мной, – твердо заявил Себастьян и прошептал уже только мне: – Теперь я точно тебя никуда без присмотра не выпущу. Будем жить вместе, и никаких возражений.

Я была только за. Обеими руками. Но на всякий случай предупредила:

– Дом обставляю я, а ты только соглашаешься и говоришь, что тебе все нравится.

– Так и знал, что есть подвох, – проворчал он, но в голосе слышалась улыбка.

И любовь.

Эпилог

Грегори не только не стал отрицать убийства Томаса Инсара, но и признался в махинациях с моим обвинением. Это помогло восстановить мою репутацию, а под давлением бунтов студентов (за что я им невероятно благодарна) меня восстановили в должности ректора Академии Темных Чар. Правда, самому Грегори это признание окончательно изменило судьбу: мало того, что его уволили с поста ректора Военного Университета, так еще и посадили. За убийство и привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности ему дали четыре года, хотя должны были больше: срок сократили из-за сотрудничества со следствием, а также благодаря спасению моей жизни.

Останется ли в Вандее Грегори после освобождения или нет, неважно: он уже не сможет вернуться в мою жизнь.

В день, когда прошел суд, я перевезла последние вещи из своего дома к Себастьяну. На этот раз прощаться со зданием, которое я называла домом, было проще по одной простой причине: дом там, где сердце. А оно сейчас безраздельно принадлежало Себастьяну.

Но интерьер я все равно сменила, устроила капитальный ремонт, несмотря на кучу дел: к счастью, с магией и нанятыми за двойную плату рабочими это сделать было легко. Себастьян не возражал, только посмеивался и как мантру постоянно повторял «мне нравится».

Отношения между академиями налаживались. Светлые уже привыкли к нашему с Себастьяном роману и принимали меня довольно дружелюбно. А вот с темными было сложнее, потому что у нас сейчас были сложности.

Пусть амбициозный, хитрый и опасный, Том все равно не мог действовать в одиночку. Я не могла понять, чем ему помешала, что он решил убрать меня из академии. Причина была, и о ней Том не стал рассказывал перед смертью. Вернувшись на должность, я перетряхнула всю академию и поняла, что его подвигло.

Я была категорически против взяток в любой форме, и это было правильно. Но не все преподаватели со мной соглашались: оказалось, еще во время работы предыдущего ректора они привыкли к негласной прибавке в виде покупки оценок или учебных мест, и моя политика им страшно не понравилась. Но выдать себя они не могли. Том, поступивший в аспирантуру еще до моего появления, был одним из тех, кто брал взятки.

Он решил взять все в свои руки и сместить меня с должности. Когда не удалось сделать это на административном уровне, он втерся в доверие и стал моим помощником, дожидаясь проявления слабости. И вот, видимо, понял, что время пришло, и попытался меня убрать. Когда и это не получилось, Том подставил меня и сам стал управлять академией, получив поддержку большинства преподавателей.

Именно этих преподавателей я сейчас проверяла с особой тщательностью и оказала их причастность. Список меня шокировал. До такой степени, что Берте пришлось отпаивать меня коньяком.

Семьдесят процентов преподавателей принимали взятки у студентов. Доказательства на каждого я нашла и предложила уйти по-тихому. То, что одним из них был старый идиот профессор Нерибас, меня не удивило. Куча преподавателей, заведующий хозяйством, декан факультета темной магии… И даже Ричард Верделет, которого я считала другом. Он брал взятки, но не деньгами, а кое-чем похуже. Наверное, именно поэтому студентки его любили чересчур сильно.

Кормак, когда услышал о Ричарде, долго ругался. Даже рвался ему морду набить, но я уговорила его не делать подобных глупостей. Он притворился, что прислушался ко мне, а я – что поверила.

Теперь я набирала практически весь новый штат. Кого-то лично приглашала из Салема, кто-то после аспирантуры в других университетах континента сам пришел к нам. На собеседовании сразу предупреждала, что взяток не потерплю. Все знали об этом громогласном скандале и были согласны со мной – по крайней мере, на словах. Но на этот раз я буду внимательнее.

Очень часто я приходила к Себастьяну в академию. Его личная библиотека оказалась чрезвычайно интересной. Я еще раз пересмотрела книги про драконов и поняла свой промах: на мертвом языке слово «истинная пара» звучала точно так же, как и «спутник жизни». Именно поэтому в первые разы я не придала значение. Так официально подтвердилась моя идея про истинных.

На третье испытание эликсира прилетел Авенир. Они с Ингваром поговорили наедине и, видимо, сын сумел убедить отца в своем решении, потому что Ингвар вновь пробовал эликсир.

– А что будет, если его истинная не существует на данный момент? – напряженно спросил Авенир, скрестив руки на груди и пристально наблюдая за сыном.

Мы отошли подальше, предоставляя Ингвару пространство для обращения. Авенир хмурил брови, но не сопротивлялся, доверившись сыну.

– Тогда эликсир просто не подействует, – я пожала плечами, покосившись на Авенира. – Но этого не произойдет, потому что Ингвар уже чувствовал ее. Просто она слишком далеко, пришлось усилить действие напитка кровью Ингвара.

– Кровь драконов имеет невероятно сильные свойства, – заметил Авенир. – Надеюсь, вы ничего усиливающего действие в эликсир не добавляли?

Я похолодела.

Вейтемора. Двойная доза.

Ингвар в десяти метрах от нас поднес флакон ко рту.

– Стой! – крикнула я, но было поздно: Ингвар залпом опустошил флакон, выпив эликсир до дна.

Уже в следующее мгновение послышался треск ткани, и дракон, с силой взмахнул крыльями, с ревом оторвался от земли. Сильный порыв ветра отбросил меня в сторону, и упала бы я на сырую землю, едва скинувшую полог снега, если бы Авенир вовремя не схватил меня за руку.

Пока мы приходили в себя, дракон был уже далеко.

– Летите за ним, – задыхаясь от волнения, велела я. – Проследите, чтобы Ингвар никому не навредил.

Авенир согласно кивнул и, обратившись в дракона, последовал за сыном. Вскоре две драконьи фигуры в небе уменьшились до точек, а потом исчезли в облаках.

Я медленно подошла к месту превращения Ингвара и присела на корточки. Дрожащие руки потянулись к клочкам ткани, всего минуту назад бывшей дорогой одеждой. Ингвар не контролировал свое обращение, поэтому не создал магический карман, куда драконы прячут одежду на время приобретения второго облика.

Уже тогда, за неделю до возвращения Авенира, я понимала, что случилось: вейтемора под воздействием крови дракона усилила эффект до колоссальных масштабов. Инстинкт, призывающий Ингвара овладеть своей истинной парой, затмил сознание полностью, и неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы вернуть его.

– Как девушка? – сразу же спросила я, когда Авенир вернулся через неделю, уставший и осунувшийся.

– В шоке, – вздохнул вождь драконов, потирая переносицу. – Ингвар не сменял облик дракона. Прячет ее в горах, не подпускает никого близко. Бедняжка истощена и напугана, мы даже объяснить толком ничего ей не можем, Ингвар тут же бросается в атаку.

– Прошу прощения, – извинилась я.

Авенир, усевшись в кресло в моем кабинете, отмахнулся.

– Уберите траву, усиливающую эффекты, из эликсира, – попросил он. – И посоветуйте, что нам делать с озверевшим Ингваром.

Мы, конечно, помогли. И вскоре Авенир отблагодарил Вандею, внеся щедрое пожертвование в обе Академии, Светлую и Темную.