Текст книги "Академии Тьмы и Света: Эстетика интриг (СИ)"

Автор книги: Дарья Драгайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Избегать меня вечно не получится, – покачал головой он и нарочито осуждающе вздохнул. – Признаться, была надежда, что моя попытка переманить Эдгара Марибо поможет привлечь твое внимание. Уж к чему-чему, а к своей академии ты относишься с глубоким трепетом.

– Не делай вид, что хорошо знаешь меня, – отрезала я, впиваясь ногтями в ладони. – Любой ректор старается ради своего учебного заведения, тебе ли не знать.

Грегори вновь усмехнулся. На этот раз он сосредоточил взгляд на мне, но, к счастью, ближе не подходил.

– Жаль, что уловка с Марибо не смогла тебя вытащить, любовь моя. Но я все-таки добился своего – и вот мы наедине, в достаточно интимной обстановке, без посторонних людей. Как тебе нравится. А теперь скажи мне, Рейвен, – голос его стал проникновенно-опасным, таким, что все внутри судорожно сжалось от страха, – почему до меня доходят слухи, что ты спишь со светлым магом? Неужели тебе не хватает ректора Военного Университета?

– Мы с тобой расстались год назад, – напомнила я.

Эти слова сорвали Грегори крышу. Он вмиг оказался рядом, сжимая мою шею осторожно, но с силой. Позади стекло, в которому я вынужденно прижалась, отчаянно скрипнуло.

– Мы. С тобой. Не расставались, – процедил он, большим пальцем водя по быстро бьющейся жилке на шее. – Ты отказалась выйти за меня, хотя на самом деле уже стала женой. Ты отдавалась мне, жила в моем доме, проводила вечера со мной. И то, что я дал тебе время принять нашу связь, не приближался близко, не значит, что нужно изменять.

– Грегори, – как можно мягче произнесла я, заглядывая в его злые глаза. – Я знаю, как ты хочешь пойти на поводу у зверя, но возьми себя в руки. Прими тот факт, что мы не вместе. Мы были вместе, но я никогда не знала тебя. Я сейчас провожу исследование об оборотнях, так за несколько недель я узнала о твоей расе в сотню раз больше, чем за десять месяцев рядом с тобой. Знаешь, почему? Потому что все, что мы делали – это проводили время в постели. Мы были любовниками, но я никогда не любила тебя.

Грегори зарычал, крепче сжимая пальцы на шее. Глаза его приобрели янтарный оттенок, и, наверное, впервые я ощутила зверя так близко.

– Ты моя, – выплюнул он и жадно впился поцелуем в мои губы, снимая, требуя того, что, как он думал, принадлежит ему по праву.

Раньше у него получалось отвлечь меня от мыслей. Его чувства, его желание обладать топило меня, я переставала контролировать себя, за что потом долго корила себя. Каждый раз, когда я пыталась заговорить с ним о чем-то важном, Грегори тащил меня в постель. Лишь его предложение руки и сердца смогло привести в чувства… точнее, меня поставили перед фактом: такого-то числа у нас будет свадьба. Это подействовало как ушат холодной воды. Я не хотела становиться игрушкой, не хотела жить с деспотичным оборотнем. И я сбежала, да. В течение года успешно избегала попыток Грегори встретиться, потому что боялась, что он опять своей аурой, обаянием или чем еще сломит меня. Нежеланная, нелюбимая слабость.

И вот… он вновь поцеловал меня, впился в губы жадно, точно путник в пустыне. Но я не почувствовала слабости в коленях, того томительно-обреченного вожделения. Я сдавалась каждый раз, когда Грегори приближался – но сейчас сохранила холодный рассудок. Впервые.

Грегори всем телом прижал меня к подоконнику, и я чувствовала его желание, однако мое тело оставалось безучастным.

Конечно же, он почувствовал это. Чуть отодвинув лицо, он внимательно посмотрел в мои глаза и отчего-то разозлился.

– Чем он лучше меня? Ты же ненавидишь светлых! – прорычал он.

Положив ладонь на его руку, осторожно отодвинула ее от своей шеи и мягко произнесла:

– Грегори, дело не в нем.

– Не боишься, что его тело найдут где-нибудь на грязной окраине? – процедил он. – Я сумею сделать так, чтобы следы не привели ко мне.

– Перестань… – я покачала головой.

– Если я узнаю, что ты продолжаешь встречаться с ним – убью!

– Ее или меня? – насмешливо раздалось от дверей.

Эрриан. Сердце рухнуло куда-то вниз. Сколько он успел услышать и… увидеть? Боги, если он видел, как Грегори целует меня… я не знаю, как оправдать это.

Грегори резко развернулся, скрывая меня от Эрриана.

– Она моя!

– Думаю, госпожа Маринер сама способна решать, чья она, – усмехнулся Эрриан и скрестил руки на груди. Это я увидела случайно, упрямо выйдя из-за спины Грегори. – Что касается угроз, можете высказать их мне лично, не обязательно ее шантажировать. Но сомневаюсь, что мое убийство поможет вам наладить отношения с госпожой Маринер.

– Зато мне станет легче! – хмыкнул Грегори и тоже скрестил руки на груди. Несмотря на горячность, он заслуженно возглавлял Военный университет, и умел собираться с мыслями.

Эрриан широко и по-особенному насмешливо улыбнулся.

– Смиритесь, господин Пельрен, – он осознанно назвал фамилию Грегори, показывая, что знает, кем он является. – Если она выберет меня, то я не позволю вам даже думать о ней.

– Я убью тебя прежде, – низко проговорил Грегори и сделал шаг вперед.

– Хватит! – рявкнула я, вставая между ними. Посмотрев на Грегори, я жестко проговорила: – Мы расстались год назад, Грегори. Прими мой выбор.

Некоторое время посмотрев мне в глаза, Грегори зло поджал губы, будто бы пытаясь сдержать рвущиеся наружу оскорбления. Поправил камзол, он обошел меня и направился к выходу, по пути шепнув Эрриану что-то. Тот никак не отреагировал, продолжая сверлить взглядом меня.

Мы остались наедине, и еще никогда мне не было так некомфортно в его присутствии, даже в первую встречу несколько месяцев назад.

– Как много ты услышал? – тяжело сглотнув, я часто заморгала и отвела взгляд.

– Услышал мало, а вот увидел много, – сухо проговорил Эрриан.

– Прости за эту сцену…

– Не за что прощать, Рейвен. – Наверное, впервые я услышала столько горечи в его словах. – Ты мне ничего не обещала. Но, знаешь ли, не очень приятно видеть женщину, за которой ты ухаживаешь, в объятьях другого.

– Если бы я попыталась сопротивляться, Грегори озверел бы! – воскликнула я, делаю шаг вперед и смотря на Эрриана. – Он же оборотень, его звериные инстинкты слишком обострены.

Эрриан кивнул. Теперь он отвел взгляд в сторону, на его скулах заиграли желваки.

– Я все понимаю, Рейвен. И стараюсь не злиться слишком сильно, но… Давай поговорим об это через пару дней.

Он посмотрел на меня в последний раз, и я увидела там то, что заставило меня почувствовать себя настоящей дрянью – боль.

Стремительно развернувшись, Эрриан вышел из библиотеки.

Кабинет всегда настраивал на рабочий лад. Сколько в нем студентов было отчитано со мной и еще до меня, сколько докладов рассказано. Сами стены, мне кажется, были проникнуты важностью этого места.

Именно поэтому я предпочла разместиться здесь, а не в покоях у Ингвара. Его комнаты, даже гостиная, успокаивали, расслабляли, мне же нужен и его, и собственный ум в постоянном напряжении, чтобы ничего не упустить, не забыть.

– Насколько хорошо вы ощущаете своего внутреннего зверя? – спросила я, едва слышно постукивая пером в руке по чистому листу. Точнее, уже не совсем чистому – тут и там появлялись маленькие черные кляксы, но меня это не волновало. Все равно потом переписывать.

Ингвар, откинувшись в кресле напротив, едва заметно улыбнулся и ответил:

– У меня нет внутреннего зверя.

Приготовившаяся писать рука замерла от неожиданности. На бумагу плюхнулась еще одна клякса, на этот раз пожирнее предыдущих.

– То есть как? – глупо переспросила я. – Вы же превращаетесь в дракона.

Ингвар покачал головой.

– Внутри меня, моего отца и остальных драконов нет внутреннего зверя, как в оборотнях. Мы не делим тело с кем-либо.

– Но в каждой книге, даже самых древних, говорится, что вы дальние родственники с оборотнями.

– Видимо, слишком дальние, – он пожал плечами и подался вперед, сложив руки на коленях, – внутри нас нет второй личности, даже звериной. Когда я превращаюсь в дракона, я сохраняю трезвый рассудок, остаюсь тем, кем был в облике человека.

Задумчиво хмурясь, я отметила слова Ингвара и спросила:

– Как же инстинкты дракона?

– Инстинкты есть у каждого, даже у смертного. У вас, Рейвен. Материнский инстинкт, инстинкт самосохранения. У драконов они чуть отличаются, но не слишком сильно.

– Влияет ли на вас фаза луны?

Ингвар удивленно вскинул черные брови.

– По-моему, у оборотней нет привязки к полнолунию, – заметил он.

– Я знаю. Но вы сами признали, что довольно дальние родственники с ними. Мне нужно знать все.

Ингвар тонко улыбнулся, но спорить не стал.

– Нет, луна не влияет на драконов.

Сбитая толком ворохом мыслей, я рассеянно пожевала нижнюю губу и спросила:

– Как драконы относятся к людям?

Судя по выражению лица Ингвара, он растерялся.

– В каком плане?

– Считаете ли вы нас ниже себя? Смотрите ли на остальных, как на еду – например, когда вы обличье дракона?

Растерянность сменилась весельем, и Ингвар рассмеялся:

– Поверьте, не больше, чем вампиры. Но те умудряются не только питаться от людей, но и спать с ними, любить их, заводить, пусть и своеобразные, семьи. Оборотни, маги, вампиры – все вы слишком похожи на нас, чтобы пытаться закусить вами. Мы не опускаемся до каннибализма.

– Может быть, – не стала спорить я. – Но что-то же заставило вас перестать контактировать с людьми. Помимо невозможности зачать ребенка.

– Людские войны – быстрые для нас, но кровопролитные и скучные, – признался Ингвар. – К тому же, на войне много кто погибал, даже драконы, а нас ведь и так не слишком много. Осталось около двух тысяч. Чтобы сохранить драконов как вид, мы ушли в горы, которые потом назвали в нашу честь.

– Но приняли решение вновь открыться миру.

– Отец понял, что уединение не спасет нас от вымирания. Признаться, я помог принять ему правильное решение, – усмехнулся он, почесав затылок. – Меня всегда тянуло за пределы гор, и, если честно, я задержался в Вандее не из-за исследования, а по собственной воле. Мне нравится гулять по городским улицам, заходить в различные лавки, наблюдать за жизнью смертных. Особенно простых людей, без магии. В них такое отчаянное желание жить, почувствовать нечто прекрасное… Чувствами ни заменяют отсутствие красок, и эти чувства прекрасны.

– Весьма поэтично. – Я не удержалась от улыбки. Так вот где Ингвар постоянно пропадает – гуляет по городу. Я думала, он улетает за пределы Вандеи. – Но вернемся к основной теме. Есть ли у вас специфика в выборе спутницы жизни? Ну, инстинкты как-то реагируют, или появляется какая-то магия?

– Все точно также, как у людей, – отрицательно мотнул головой Ингвар.

Но они не люди. И какое-то отличие у них должно быть, ну просто обязано! Нужно только найти его.

Что-то внутри подсказывало, что я близка к ответу, но он, такой туманный и неуловимый, постоянно ускользал…

– Еще немного, и студенты поймут, что с тобой что-то не так.

Я вопросительно посмотрела на Архелию, и тут же перевела взгляд на листы с контрольными работами первого курса.

Отвечать я не стала, потому что знала, что она продолжит свою мысль, хочу я того или нет.

Мой кабинет оккупировала Берта и проверка. Сейчас проходила самая нудная часть – изучение документации, причем Совет поставил условие, что проверка эта будет проходить без меня. Успокоенная словами Августа Ланте на позавчерашнем вечере, я пожала плечами и ушла, оставив вместо себя своего заместителя – Тома и секретарь Берта. Если кто-то думал, что мое отсутствие во время проверки документов меня сможет напрячь, то они идиоты: мне же проще, есть время передохнуть.

Так что я нашла свободную аудиторию, запаслась записями студентов и настроилась на целый час тишины и спокойствия. Но меня нашли и тут, на этот раз Архелия.

– Со вчерашнего дня ты удивительно спокойна и собрана. – Как я и предполагала, она продолжила свою мысль. – Я начинаю беспокоиться.

– Я всегда спокойна и собрана, особенно в стенах своей академии.

Архелия прошлась по пустой аудитории, каблучки звонко стучали по мраморному полу, отвлекая от проверки тетрадей.

– Что-то изменилось вчера. Ты напряжена, но пытаешься скрыть это.

Раздраженно выдохнув, я все-таки ответила:

– Слишком много дел в последнее время.

При все моем хорошем отношении к Архелии, мы не были близкими подругами. Делиться с ней личными переживаниями… не то глупо, просто неуместно. Навряд ли на захочет разбираться в моих проблемах.

Но она проницательна, этого у Архелии не отнимешь. Вчера я максимально загрузила себя работой, потому что будь у меня хоть одна свободная минутка, я бы тут же отправилась в Светлую академию. Невыносимо желание оправдаться перед Себастьяном настолько напугало меня, что я старалась об этом не думать. Слишком глубоко в душу он проник за эти месяцы… а я и не заметила. И ведь уже через несколько дней состоится Зимний бал, решающая точка в наших отношениях, если их так можно назвать.

Сегодня утром проснулась с уверенностью, что не побегу к Эрриану, и даже облегченно выдохнула, пока не пришла в кабинет и не увидел огромный букет розовых роз. Избито, роскошно, пошло – конечно же, они были от Грегори. Кроме роз он никогда никаких цветов не присылал.

Берта все восхищенно вздыхала и любовалась цветами, я же кривилась при одном взгляде на них. Не знаю, может быть, это дело вкуса, но довольно скромный букет нарциссов, который Себастьян подарил на прошлой недели и который сейчас стоял в моей спальне, мне нравился больше. Даже чуть завядший.

И от знака внимания Грегори стало противно. Странное чувство глодало изнутри, так что я старалась отвлечься на работу. Потом все-таки поняла, что это за чувство – вина, но так и не осознала, почему я чувствовала себя виноватой перед Эррианом.

– Слишком много дел, – эхом протянула Архелия, по-доброму усмехаясь. – Что ж, как скажешь, Рейвен.

– А зачем ты меня искала? – спросила я, обращая на нее свое внимание.

Архелия провела ладонью по другой руке, от плеча к запястью, и улыбнулась:

– Хотела узнать, пойдешь ли ты на Зимний бал к светлым.

Вскинув брови, я заинтригованно прищурилась и пожала плечами.

– Я обязана там присутствовать, чтобы на собственном примере показать доброжелательный настрой к светлым.

И еще чтобы сказать Эрриану одно-единственное слово, которое должна выбрать сама – да или нет. К этому я пока не была готова, особенно после инцидента с Грегори.

– В знак согласия с твоими намерениями я выберу что-нибудь в светлых тонах, – хмыкнула Архелия, всегда носившая черное.

Не сдержавшись, я рассмеялась.

– Ты еще Эдгара заставь белое надеть. Хотя нет, он скорее голым придет, чем в белом или хотя бы бежевом.

Архелия высоко вскинула черные брови, но на ее лице не было ни грамма веселья. Взгляд ее стал по-неожиданному проницательным, даже каким-то хищным. Так она смотрела в первый день, когда Эдгар нас познакомил. Тогда я приготовила зелье, чтобы заблокировать каяр – магический брак, связавший их сущности воедино. Потом Архелия стала теплеть, постепенно перешла к дружескому общению.

– Скажи мне правду, Рейвен, – негромко, но угрожающе проговорила она. – Вы с Эдгаром познакомились, пока мы были в ссоре… Ты спала с ним в это время?

Ах, вот оно что. Ревнует. Я сдержала улыбку, ничуть не испугавшись ее грозного вида.

– Эдгар – не мой типаж, и я бы никогда не стала проводить с ним ночь, – честно призналась я. – Хотя всякие пошлые намеки с его стороны были, но ведь он так со всеми говорит. Между нами ничего не было, клянусь.

Сердцебиение выдавало ложь, и вампиры, а особенно такие старые, как Архелия, хорошо разбирались в этом. Поэтому я и не беспокоилась, не накручивала себя.

– Ты довольно хорошо его знаешь. Иногда меня это напрягает, – неохотно призналась она, заметно расслабляясь.

– Мы друзья, и только, – заверила я, мягко улыбаясь. – Спорим на сотню золотых, что ты не сможешь уговорить Эдгара прийти на Зимний бал в белом?

Архелия криво улыбнулась, глаза ее азартно сверкнули.

– По рукам.

Я смотрела на Кормака и впервые видела на его лице такую странную смесь эмоций: растерянность, страх, удивление. Признаться, я и сама с трудом сдерживалась от шока.

– Как это могло случиться?! – процедила я, хлопнув ладонью по столешнице. Рука тут же отозвалась болью, но это хорошо. Неприятное покалывание немного отрезвило, но на место удивлению пришла злость. – Каким образом ты потерял первокурсницу?

Кормак был с первым курсом на древнем кладбище, знакомил с умертвием разных возрастов. Чем больше тело пролежало в земле, тем сильнее и опасней умертвие. Видимо, Дориана очень сильно испугалась одного из них и… исчезла?

– Я не знаю, что произошло, – честно признался Кормак.

– Неужели?! – зло фыркнула я. – Просто так студенты не исчезают, Джон! Лишь один маг обладает способностью телепортироваться, и она наша королева! Это божественный дар, и никто, кроме нее, не в силах вытворить подобное. А тем более первокурсница!

Кормак сцепил зубы. Я видела, как на его щеках играют желваки.

– Нужно выслать поисковые группы, пока не стемнело, – смиренно сказал он вместо того, чтобы спорить. – Сегодня полная луна, а я слишком часто тревожил древний погост, так что есть вероятность, что кто-то из умертвий поднимется самостоятельно.

– Да что ты говоришь?! – рявкнула я.

В этот момент в дверь кабинета робко постучали. Берта не рискнула заходить сама, лишь приоткрыла дверь, впуская Калису Филикс, еще одного преподавателя. Калиса видела, насколько я зла, но ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– Вызывали, ректор Маринер? – негромко спросила она.

Прислонившись к столу, я скрестила руки на груди и раздраженно произнесла:

– Ты являешься куратором первого курса. Скажи мне, Калиса, каким образом Дориана при сильном испуге смогла исчезнуть с погоста?

– Исчезнуть? – побледнела она. – В каком смысле?

– В самом прямом!

Калиса медленно выдохнула и опустила глаза.

– Она из другого мира, – тихо призналась она.

Кормак витиевато выругался, мне захотелось сделать то же самое, только добавить парочку грязных слов.

– Профессор Филикс… – процедила я. – Кажется, вам известна моя политика касательно попаданцев. Темная академия не принимает магов из другого мира, и вам это прекрасно известно.

– Вы не понимаете, Дориана ведь…

– Никаких объяснений! – отрезала я и махнула рукой в сторону двери. – Сначала мы найдем пока еще нашу студентку, а потом будем разбираться. Кормак, вместе с Марибо собери парней с пятого курса и идите на погост. У соседки Дорианы попросите ее вещь, чтобы задействовать нюх оборотней. Я присоединюсь к вам.

Кормак кивнул и ринулся исполнять мои указания. Калиса осталась на месте и, умоляюще посмотрев на меня, с жаром произнесла:

– Прошу вас, ректор Маринер, не отчисляйте Дориану! Девочка не виновата…

– Вы свободны, госпожа Филикс, – холодно отрезала я и первой вышла из кабинета. Нужно успеть зайти в комнату, прихватить теплый плащ и поисковое заклинание.

Уже через пятнадцать минут от Темной академии в сторону древнего погоста направлялась сотня, если не больше, желающих помочь. Кладбище большое, больше территории Темной академии раза в два, так что поиски займут много времени. Неяркое солнце уже клонилось на запад, постепенно приближаясь к верхушкам деревьев.

Кормак прав, древнее захоронение магически неустойчиво, особенно в полнолуние. Неопытной студентке смертельно опасно там находиться.

Уже с полчаса мы бродили по кладбищу, с каждой минутой я злилась и беспокоилась все сильнее. В какой-то момент даже показалось, что мы ее не найдем.

Неожиданно для себя среди деревьев я увидела камзолы светлых студентов. Вскоре все прояснилось: меня нашел Эрриан. Вместо приветствия он невесело улыбнулся и, подстроившись под мой шаг, сказал:

– До нас дошли вести о твоей проблеме, мы решили помочь.

Удивительно, но его присутствие успокоило меня. Раздражение улеглось, и голова вновь стала ясной.

– «Мы решили» или «я заставил»? – хмыкнула я, втягивая нити магии обратно в руки. Пару минут нужно передохнуть, иначе я исчерпаю весь свой запас.

В этот же момент свою магию, призванную искать, выпустил Эрриан, как бы заменяя меня.

– На самом деле, это до студентов дошли слухи, и они изъявили желание помочь. Я поймал их уже у врат академии, но препятствовать не стал. Наоборот, решил поддержать.

– Что ж, это очень приятно, Себастьян, – осторожно улыбнулась я, скользя взглядом по деревьям – надеялась найти следы, конечно, но и просто не хотела смотреть ему в глаза. Боялась увидеть там… разочарование? Боль? Я ведь действительно не виновата в той неловкой сцене с Грегори, так почему так паршиво на душе?

– Раз уж мы здесь практически вдвоем… – Эрриан словно прочел мои мысли. Он осмотрелся вокруг, убеждаясь, что ближайшие студенты от нас в двадцати шагах, их едва можно было разглядеть в приближающихся сумерках на фоне деревьев и усыпанных снегом кустов. – Я хотел сказать, что не сержусь на тебя из-за произошедшего на вечере у Ланте. Только прокручивая в голове ситуацию, осознал, что тебе не нравилось внимание Пельрена. Это мог увидеть даже слепой… но меня ослепила ревность.

– Всегда трудно знакомиться с бывшими поклонниками твоего возлюбленного, отметила я и криво усмехнулась: – Особенно если этот бывший поклонник считает, что еще ничего не окончено.

– Он докучает тебе? – тут же спросил Эрриан. Тон был небрежным, где-то даже скучающим, но я легко определила, что за ним скрывалось. Себастьян не произнес, но мысленно закончил фразу «…одно твое слово, и я разберусь с ним».

Разборок между двумя ректорами из-за третьего Вандея бы не выдержала, так что я отмахнулась и как можно легкомысленнее произнесла:

– Я о нем практически не вспоминаю! Мы видимся редко, но иногда Гре… Пельрен ведет себя очень экспрессивно. Еще немного, и он окончательно успокоится.

– Хороших отношений нам уже точно не видать, – усмехнулся Эрриан и резко перевел тему: – А почему ты уверена, что студентка оказалась где-то на кладбище? Может, она переместилась на другой край континента?

Я недоуменно моргнула из-за резкого перехода и плотнее укуталась в теплый плащ. На улице холодало, еще немного, и нос начнет покалывать от холода.

– Дориана… нестабильна, – вздохнув, неохотно призналась я. – Курирует первый курс профессор Филикс, она же отвечала за прием абитуриентов в этом году. Она решила умолчать, что девочка из другого мира.

– Надо же, какая ирония, – усмехнулся Себастьян: видимо, вспомнил, как пару месяцев назад пытался мне всучить несколько своих студентов из другого мира.

– Поэтому ее магия оказалась такой нестабильной. А я еще игнорировала жалобы преподавателей! – Я зло прикусила губу и продолжила: – Магией Дориана обладает непредсказуемой, но слабой. Обычно магию из других миров нужно тщательно развивать, улучшать. Изначально она слабая. Вот и у Дорианы будет так. Ей не хватит сил перенестись куда-то далеко.

– Очень на это надеюсь, иначе мы ее никогда не найдем, – вздохнул Эрриан и втянул магию, уступая мне очередь.

Едва я выпустила магию, направленную на поиск, как почувствовала отклик. Это не были студенты, нет: найденное живое существо было растеряно и испугано.

Прихватив подол плаща, я ускорила шаг и поспешила в указанном магией направлении. Себастьян поспешил следом, на ходу подзывая Кормака.

Дориана лежала на полянке, окруженная могилами. Приподнявшись на дрожащих руках, она хрипло дышала и смотрела в пустоту. Изо рта вырывались слабые струйки пара. А еще она была… обнажена.

Полностью. Ни одежды, ни обуви или даже ленты в волосах. Только распущенные пряди, в сумерках казавшиеся черными, и спасали от того, чтобы все лицезрели ее дрожащее тело.

Я потянулась к завязкам на своем плаще, но Эрриан успел первым: он шагнул к девушке, склонился и, укутав ее в свой бежевый, подбитый белым мехом плащ, сгреб в охапку.

– Боги… – прошептала я, проведя ладонью по лбу Дорианы. Она горела, температура подскочила просто невероятная! Постаравшись магией успокоить истощенный организм, я влила в Дориану живительную энергию. Она по-прежнему смотрела в пустоту и не обращала внимание на окружающий мир.

– Жива? – спросил запыхавшийся Кормак. Стрельнув в его сторону разозленным взглядом, я ответила:

– Да, но все еще в шоке.

Эрриан уже шагал вперед, по направлению к моей академии, мы с Кормаком на два шага позади.

– Мы были ровно на этом месте, когда она пропала. Не понимаю, – покачал головой преподаватель некромантии.

– Объяви всем, что поиски завершены, – велела я. – Мы будем у лекарей.

Кормак кивнул и отстал, повернув обратно. Я же поспешила за Эррианом и быстро догнала того.

– Мне кажется, она не перемещалась, – на ходу сказал он. Причем сделал это легко, без одышки, немало удивив меня.

– Я тоже так думаю, – согласилась я, покосившись на девушку. Если бы не открытые глаза, подумала бы, что она без сознания. – Одежда могла исчезнуть во время превращения в кого-то.

– Или что-то, – добавил Эрриан. – Неизвестно, как отреагировала магия на испуг своей хозяйки. Кстати, Рейвен… Что ты будешь делать Дорианой теперь, когда узнала правду? Неужели отчислишь?

Устало вздохнув, я ответила честно:

– Если бы я знала, что буду делать с ней теперь…

Одиннадцать лет назад

Герцогиня Ировенн Готье никого не принимала. Причина проста и печальна: у герцогини был траур по почившему мужу.

Да и смысл принимать гостей, если они все говорили одно и то же? Ах, как неожиданно! Как трагично! Какой великий человек! Бедняжка герцогиня! Что же теперь с ней будет?

Последний вопрос чрезвычайно волновал высший свет Астора, столицы Родерона. Никого не удивляла разница в возрасте между супругами, это было в пределах нормы: перед смертью мужчины выбирают себе красивых жен или любовниц, чтобы насладиться последними днями жизни. Такой игрушкой стала Ировенн Готье, загадочно появившаяся в Асторе.

Никто не знал о ее прошлом. Известно было, что молодая герцогиня прибыла из Вормесса, это сложно скрыть, когда акцент выдает с головой. Вот только откуда она, чем занималась раньше, что подтолкнуло ее выйти замуж за взрослого мужчину и покинуть родную страну – все это оставалось загадкой. Герцогиня Готье не отвечала на вопросы о семье, о своем прошлом, о своих отношениях с супругом. Только легко улыбалась и ловко переводила тему, отвлекая собеседников. В конце концов, вопросы задавать ей перестали, но аристократы шепотом делились выдуманными версиями, одна нелепее другой.

Итак, прошлое герцогини Ировенн Готье было надежно сокрыто от любопытствующих глаз и надежно защищено. Скучающим от праздности кумушкам оставалось лишь обсуждать настоящее. А обсуждать было что – единственный сын и наследник герцога Норберта Готье, Самей Готье, не раз и не два был замечен за непристойным поведением по отношению к собственной мачехе. Казалось бы, какой скандал – но единственному сыну министра образования прощалось больше, чем остальным: попытки поцеловать герцогиню, пошлые намеки и многое другое. Впрочем, вместе герцогиня и ее пасынок смотрелись очень органично, ведь они были ровесниками. Казалось бы, великолепный повод для сплетен, если бы не одно но: вся родеронская аристократия видела, как бесился Самей и менял любовниц, словно перчатки. Леди Ировенн же оставалась равнодушна к чарам пасынка.

Теперь, учитывая смерть герцога Норберта и неутихающую страсть Самея к мачехе, лорды и леди были уверены, что вскоре после похорон в доме семейства Готье вновь будет свадьба.

Ровена знала об этих слухах. Самей лично рассказал ей вчера, когда ворвался абсолютно пьяный в ее покои. Лишь магия Ровены удержала его от изнасилования.

Самей не оставлял ей выбора. Он удвоил охрану, опасаясь, что мачеха сбежит. Каждый вечер приходил с подарками, надеясь подкупить ее. В ход шло все: драгоценности, сладости, цветы, редкие ткани. А вчера, видимо, сорвался, устав от отчужденности Ровены, и пришел не с подарками, а со скандалом.

Он бросил ей письмо, присланное из Вормесса. Распечатанное, конечно: Самей не желал увеличивать расстояние между ними секретами. Пусть даже это письмо от матери, с которой Ровена не общалась целых три года – с тех самых пор, когда она выдала ее замуж за Норберта.

Леди Симона звала дочь домой и уверяла, что юной вдове найдется место в родовом имении. Между строк Ровена без труда прочла самое важное – похоже, матушка нашла более выгодную партию и не собиралась терять шанс породниться с кем-то влиятельным. Об Эржебет и ее состоявшемся браке с младшим принцем из Гедонов не было сказано ни слова, как и о… причине, по которой Ровена уехала из Глостера.

Ровена никогда не узнавала о судьбе Себастьяна. Плевать. Он предал ее, воспользовался, точно девкой из борделя, разве что не заплатил. Себастьян не достоин того, чтобы она о нем вспоминала.

Но он являлся главной причиной, по которой Ровена не хотела возвращаться на родину. Она не знала, увез ли Себастьян принцессу Талию в Лерну или остался жить в Вормессе, и знать не хотела. Рисковать нарваться на встречу с ним, пусть даже шанс маленький, Ровена не собиралась.

Но и оставаться в Родероне она не станет. Пусть Самей запирает ее, усиливает охрану, пусть даже свяжет ее – она сбежит. Ровена в любой момент способна сделать это при помощи своей магии. Спасибо Норберту – при всех своих недостатках, при неоправданной ревности и желании спрятать ее от всего мира, от потенциальных молодых любовников, старик обеспечил ей достойное образование. За три года совместной жизни Ровена сумела развить магию до такого уровня, что даже опытные преподаватели удивлялись ее успехам.

Так что для себя Ровена уже все решила. Вчера, усыпив пьяного Самея, она тайком пробралась мимо охранников и отправилась по делам. У нее было четыре цели. Ломбард, где она продала половину своих драгоценностей. Морской порт, где она купила билет в нужную ей сторону. Ратуша, где знакомые благодаря герцогу Норберту чиновники за невероятную сумму сделали ей документы, создав новую личность.

Ровена недолго думала над именем, просто немного изменила форму собственного: с этого мента она звалась Рейвен. А вот над фамилией она раздумывала долго. В итоге решила взять ту, которой представился ей Себастьян. Так она постоянно вспоминала – не о нем, а о совершенной ошибке. Вечное напоминание. Может быть, это убережет ее от глупостей.

Так появилась Рейвен Маринер.

Последним местом, которое она посетила, была почта. Ровена отправила матери письмо, состоящее из трех предложений, которые, казалось, навсегда запечатлелись в ее голове: «Скончался герцог Норберт Готье, министр образования, и вместе с ним почила супруга. Но ваша дочь умерла три года назад, и вы послужили тому виной. Больше нет ни Ировенн Сегнар, ни Ировенн Готье».

…Герцогиня Ировенн Готье никого не принимала. Причина проста: она бесследно исчезла, и больше никто ее не видел.