Текст книги "Папина содержанка (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)
Глава 46
Мама… Конечно, она же мама. Как иначе, чем с поцелуями и объятиями, может встречать сына, который впервые в жизни без неё отправился так далеко от дома? Полмира облетел, чтобы выполнить просьбу своего отца. Когда дверь открылась, и матушка принялась меня лобызать, едва сдерживая слёзы радости, я удивился, честно сказать. Обычно такая сдержанная, строгая даже. А тут вдруг впервые раскрылась для меня с неожиданной стороны.
Что это с ней? Думала, что самолет рухнет, и меня придется хоронить в запаянном цинковом гробу? Потому теперь так радуется? Не знаю. Странно это всё как-то. Максим уехала, толком не попрощавшись, мама едва ли не истерику закатила на радостях. Интересно, как отреагирует на моё возвращение Лиза? А отец? Ну, с ним-то завтра, я так полагаю, будет беседа. В присутствии мажорки, естественно. Куда же без неё. Может, там и станет очевидна причина её странного поведения? У меня столько вопросов, а ответов нет.
Пока я рассказывал матери, как прошла моя поездка, хотя она уже и раньше, в общих чертах, о ней знала благодаря нашей телефонной беседе, Лиза успела забомбить меня сообщениями в мессенджере. На свою голову я, будучи в Токио, сообщил ей о своем возвращении. Она выяснила, когда рейс, и теперь требовала немедленно увидеться. Я написал краткое «приезжай».
Когда мой рассказ подошел к концу, и мама уже сидела напротив меня на нашей маленькой кухне, совершенно спокойная и, как прежде, уравновешенная, раздался требовательный звонок в дверь.
– Иди, твоя мамзель примчалась, – сказала с усмешкой мама. Яркая эмоциональность Лизы всегда вызывала у неё иронию. Сама она, видимо, в юности была такой же серьезной молодой леди, а не взбалмошной девчонкой. Потому такие типажи оценивались ею в целом положительно, только как маленькие забавные зверушки. Наверное, мама думает, что я с Лизой просто играюсь, хотя и была бы не против, если бы наши отношения переросли в нечто серьезное, брачно-семейное. Мечтать, мамуля, не вредно.
Я подхожу к двери, раскрываю её, бросаю привычное «Привет», ожидая, что мне прямо сейчас бросятся на шею, а там… Костя. Тот самый Костя, любовник Максим. Или друг? Да черт ногу сломит в попытках разобраться, кто здесь кем кому приходится! А может, он её законный муж, и мой отец в курсе? Почему нет, это ведь не мешало ему, когда был женат на моей маме, крутить с мажоркой половой роман. Ну и дела.
– Костя? Как вы узнали, что я здесь живу? Что-то случилось?
Лицо у парня встревоженное. Он бледен, губы потрескались, сухие. Нервно теребит сумку.
– Максим, – говорит он нервным голосом. У меня прерывается дыхание.
– Что случилось?! Что с ней?!
– Саша, кто там? – слышится голос матери из кухни. Она, видимо, ожидала бурных приветствий моих с Лизой, а тут всё тихо.
– Это мой… однокурсник зашёл за конспектом! Я сейчас, – говорю и, выходя в коридор, ведущий к нашим квартирам, притворяю за собой дверь. – Что произошло, Костя? Вы весь белый.
– Максим, она… – он мнётся и мелко дрожит так, словно случилось нечто непоправимое.
– Да говорите уже, пожалуйста! – чуть повышаю голос.
Парень вздрагивает и выдает:
– Она уехала. Примчалась домой, покидала кое-какие вещи в рюкзак и уехала. Я слышал, как ревел во дворе его байк.
– Может быть, у неё срочное дело? К моему отцу поехала, например? – я говорю это, а сам прикусываю язык. Какому ещё отцу? Вдруг Костя ничего о нем не знает, а я разболтал! Вот же недотёпа!
– Нет, она бы мне сказала, – отвечает Костя, и я выдыхаю. Значит, он про них знает.
– Вы ей не звонили? Давай на «ты», так проще. Ты ей звонил?
– Да, она отключила телефон, – говорит Костя, кивнув на моё предложение.
– Обе симки?
– Да.
– Куда она могла так быстро рвануть? Хотя нет, подожди. Почему ты мне не позвонил, а приехал сюда? Это Максим тебе адрес дала?
– Да, она, – кивнул Костя. – А не позвонил, потому что городской не знаю, а мобильный у тебя постоянно занят.
Конечно, занят. Это Лиза его так забросала сообщениями, что он у меня подвис, наверное. С ним такое случается, когда переписка обширная. А с этой девчонкой по-другому не получается. Тараторит, как сорока. Кстати, скоро должна явиться. Значит, пора убегать. Ничего, переживет как-нибудь. Тут дела посерьезнее.
Я говорю Косте, что скоро вернусь. Невежливо, конечно, держать его в коридоре. Но и домой пригласить не могу. Там мама, скоро будет Лиза. Придется слишком много врать, а я рано или поздно начну путаться. Лучше все-таки ретироваться поскорее. Захожу домой, говорю маме, что надо очень срочно помочь одному хорошему парню написанием курсовой, хватаю куртку потеплее, поскольку ночами холодно, быстро бросаю в маленькую сумку документы и портмоне с телефоном, вылетаю. Слышу, как поднимается лифт, и, хватая Костю за рукав, тащу на лестницу.
Он, ничего не понимая, следует за мной. Думает, наверное, что у меня крыша поехала. Чего убегать-то? Но не стану же я объяснять, как мне не хочется прямо сейчас столкнуться с Лизой! Когда она увидит рядом со мной парня, будет море ревности, слез, обид и прочего: «свалил, бросил ради приятеля!» Ну, а так… срочно уехал, и всё.
Мама пусть сама придумает что-нибудь. Ей не впервой. Лгать она не любит, потому скажет, что я передал: «Уехал помогать товарищу с курсовой. Срочно. Просил за него извиниться». И да, я же подарочек ей оставил у себя на письменном столе! Ту безделушку, в Японии купленную. Точно знаю: как Лиза её увидит, про меня тотчас позабудет до завтра.
Выбегаем из подъезда, заходим за угол дома. Тяжело дышим, пытаясь успокоиться. Я вызываю такси, и потом мы едем к Косте домой. Или к Максим? Я запутался, где у мажорки то место, которое она считает своим домом. Огромная квартира моего отца, его загородный дом или вот эта квартирка в новостройке на окраине? Надо бы её спросить. Только найти сначала и понять, куда это и зачем она рванула.
В квартире Костя ставит чайник, собираясь меня угостить кофе с молоком. Не отказываюсь, это нужно нам обоим – сесть, спокойно подумать. Когда раздается свист, и кипяток готов, парень делает нам два бокала ароматного напитка. Я осторожно, чтобы не обжечь губы, прихлебываю. Костя делает то же самое. Вижу, как у него дрожат пальцы. Мне его искренне жаль. Но надо помочь, а не выражать сочувствие.
Надо позвонить отцу. К кому, как не к нему, могла умчаться Максим? Только надо отца спросить как-то… аккуратно, уравновешенно, чтобы тот не подумал чего-нибудь. Набираю его номер. Слышу радостный голос: он уже знает от японских партнеров, что наша миссия завершилась успехом, и завтра в десять утра ждет меня в своем кабинете в офисе, чтобы «обсудить перспективы». Какие ещё перспективы? Мне доучиться надо, а уж потом…
Словно мимоходом спрашиваю, не у него ли Максим. Отец отвечает отрицательно. Мол, с момента отъезда в Токио её не видел, а что? Говорю, мол, она по ошибке забрала у меня планшет. Взяла в самолете кино посмотреть, да и прихватила. Вот, хочу вещь обратно. «Ну, раз у тебя её нет… А ты не знаешь, где она может быть?» – спрашиваю и замираю. Снова «нет». Но ещё вопрос, давно ли мы расстались. Говорю, что в Шереметьево, сразу после посадки. «Странно, – говорит отец. – Она ещё со мной на связь не выходила». «Может, задержалась где-нибудь», – вкладывая в интонацию максимум равнодушия, отвечаю я. «Может быть», – слышится в ответ. Мы прощаемся.
– Её у отца нет, – говорю Косте. Он опять бледнеет. Вот ведь какой чувствительный!
Протягиваю руку через стол, кладу ладонь на плечо. Он дрожит. «Так сильно беспокоится за свою девушку», – думаю я. Мне его искренне жаль, это чувство опять накатывает волной. Но нельзя давать волю эмоциям.
– Успокойся, всё будет хорошо, – горою и убираю руку. Мы не близкие друзья, а это был такой жест… лишний. – Давай перебирать всех, у кого он может быть, – предлагаю. – Я её знаю мало, мы лишь несколько дней назад познакомились. Потому бери листок бумаги, телефон, будем обзванивать и помечать. Так наверняка найдем. Кстати, а чего ты волнуешься? Может, она раньше так делала?
– Никогда так не поступала со мной, – отвечает Костя.
«Со мной», – выделяю эти слова про себя. Значит, все-таки я угадал, сомнений быть не может. Мажорка и нашим, и вашим. А хорошо все-таки устроилась! Тут у неё любовное гнездышко, там у неё богатый папик. Трахается с молодым парнем, спит с моим отцом. Вот и зачем, спрашивается, я ввязался в это дело? Подумаешь, мажорка пропала. Как обо мне родители в детстве говорили, когда не хотел домой со двора идти? «Есть захочет – придет». Ну, а мажорка нагуляется – вернется. Это наводит на мысль.
– Костя, ты прости, что задам тебе этот вопрос. Но он важен для понимания… обстановки. Скажи, у Максим есть… кто-нибудь?
– В смысле?
– Костя, она красивая, стройная, смелая девушка с деньгами и на крутом байке. Подумай сам. У такой, как она…
– Никого у неё нет. Совсем. Я бы знал, – говорит Костя, и его лицо становится очень серьезным, даже немного обиженным, словно я полез не в те дебри, куда следовало.
– Хорошо. Тогда звони её подругам. Они-то у неё наверняка есть?
– Да.
– Приступай.
Парень берет телефон и начинает звонить, попутно делая пометки на листке. Пишет имя или фамилию, иногда прозвище, но повсюду снова и снова длинная черта, означающая «нет». Так проходит час, у мажорки оказывается широкий круг друзей и знакомых, многие из которых, я так понимаю, у них с Костей общие (нечему удивляться), но толку по-прежнему никакого.
Ещё через полчаса список заканчивается сплошными прочерками, мы понимаем: Максим пропала.
Глава 47
– Костя, нам с тобой вдвоем придется ее искать, – говорю я, когда он безрезультатно завершает обзвон общих знакомых.
– Может быть, в полицию обратимся? – робко спрашивает он. В глазах у парня невыразимая грусть. Но давать волю эмоциям нельзя, что проку, если мы сейчас станем предаваться тоске и отчаянию, как две кисейные барышни?
– Костя, соберись! – требовательно говорю я. – Ничего страшного с ним не произошло.
– Откуда ты знаешь?
– Это же Максим! Он живучая, как кошка. И умная. Разве нет?
– Да, она такая, – через силу улыбается Костя.
– Тогда будем действовать следующим образом. Я обзвоню морги… – Костя напрягся весь. – Спокойно! Это просто сбор информации. – А ты звони по больницам, поищи в интернете, куда доставляют попавших в ДТП. Только сначала посмотри новости, может, есть что-то.
Все-таки зря я такой откровенный. У Кости появляются слёзы. Очень неожиданная реакция! Не думал, что такой чувствительный. Они медленно вытекают из огромных глаз, Костятся по коже и шлёпаются на стол. Глубоко вздыхаю, чтобы не поддаться минутной слабости – мне тоже грустно! – и протягиваю ему платок.
– Костя, – говорю мягко, – не волнуйся. Мы сейчас обзвоним, убедимся, что никакая Максим Альбертовна к ним не поступала, и станем искать дальше. Хорошо? Выпей воды.
– Хорошо, – кивает он. Встает, наливает себе стакан, отпивает немного.
– До дна, – требую я.
Парень послушно булькает. Потом идет в комнату, приносит оттуда ноутбук, открывает и смотрит новости. Я в это время звоню по скорбным заведениям. В поисках проходит ещё полтора часа. Мы за это время успели с Костей выпить целый чайник воды, добавляя кофе и молока. Оказалось, что эти пристрастия у нас с ней одинаковые. Ещё одна мелочь, а приятная.
Когда мы снова оказываемся в поисковом тупике, Костя вдруг что-то вспоминает и говорит:
– Знаешь, а Максим недавно говорила, что её на дачу приглашала какая-то подруга. Я не знаю, как её зовут. Кажется… Арина. Они общались по телефону, я слышал только Максим, и она сказала, что на выходных заедет. Они обе поклонницы байков, а у Арины собственная мастерская. Может, она там?
– Отлично, Костик! – радуюсь открывшейся возможности. – Говори адрес!
– А я… его не знаю, – вдруг отвечает он. Смотрит на меня испуганными глазами, ожидая, видимо, что стану истошно орать и материться. Но я благовоспитанный юноша, не могу позволить себе выкрикнуть нечто вроде «Так какого, ёперный театр, ты мне, на хрен, это всё говорила, драный рот?!», хотя безусловно хочется. Но держаться, Сашок, держаться. По боку эмоции.
– Костя, так дело не пойдет, – ровным тоном отвечаю. – Вспоминай детали. Они по какому телефону говорили?
– По городскому, мы его хотим отключить, правда, редко пользуемся…
– А кто кому звонил? Ну, номер набирал?
– Максим Арине.
– Ну, уже хорошо! – выдыхаю и иду к телефону. Нажимаю кнопку (подобный аппарат стоит у нас дома) и смотрю номера. – Когда это было?
– Неделю назад, перед вашим отъездом, – отвечает Костя.
– Так, хорошо.
Я просматриваю номера, их очень мало, и наконец натыкаюсь на не совсем обычный. У него не московский префикс, а другой – 49653. Смотрю в смартфоне – оказывается, это код Софрино. Насколько помню из уроков краеведения, это рабочий поселок в Пушкинском районе Московской области. На северо-восток от города. Ох уж мне этот восток! Дальше забиваю номер в поисковик, чтобы понять, где адрес абонента. На моё счастье, тут же высвечивается место: перекресток улиц Поддубного и Дурова. На карте сказано, что это ремонтная мастерская для байков. Автосервис, короче.
– Поехали! – вскакиваю. Костя испуганно вздрагивает. – Ой, прости, что напугал.
– Куда? – недоверчиво спрашивает он.
– К той Арине. Это в Софрино.
– Хорошо, – отвечает Костя. Мы быстро одеваемся и выходим. Оказавшись возле подъезда, я собираюсь вызвать такси, но парень кладет мне ладонь на рукав:
– Не нужно, на моей поедем.
Поднимаю удивленно брови. Так вот он какой, домашний котик Костя! Выглядит, как тихоня, который из дома лишний раз не выберется, а сам, оказывается, тачку водит по Москве. Уметь нужно, я вот не освоил. Между тем он проходит полсотни метров, лавируя между плотно наставленными на придворовой парковке автомобилями, и оказывается возле новенького Nissan Almera. Открывает, садится. Я спешу разместиться рядом. Костя вбивает адрес в навигатор, и мы трогаемся.
Поездка, как говорит робот, займет около двух часов. Конечно, путь долгий, и нет совершенно никакой уверенности в том, что всё окончится благополучно, и мы найдем Максим. Но попытка не пытка. Не сидеть же просто и не ждать, пока она сама заявится. А если этого не произойдет? Сколько времени может отсутствовать?
– Она раньше вот так пропадала внезапно? – спрашиваю я.
– Да, несколько раз, – признается Костя. – Такой уж она человек. Если начинает о чем-то сильно переживать, то обязательно срывается с места. После первого такого раза я спросила ее, зачем так поступает. Сказала – «душа просит». И всё. Без дальнейших пояснений. Наверное, убегает от себя. То есть уезжает. Но ведь это невозможно. Да?
– Конечно. От себя не скроешься. Хотя способ интересный. Всё бросить и умчаться. А потом что? Долго её не бывает?
– По-разному. Однажды на два дня уехала. Было так, что и неделю пропадала, – сказал Костя. – Максим человек настроения. Немного взбалмошная, а иногда такая рассудительная, трезво мыслящая. За это я её и люблю.
«Я тоже», – едва не вырвалось у меня. Вовремя сдержался. Было бы забавно: таинственный любовный треугольник. Причем я – та самая «лишняя хромосома» в этом организме. Наподобие пятого колеса в телеге. Может, осознав это до конца, я после того, как всё закончится, и попытаюсь мажорку забыть. Тут я совершенно лишний, если рассуждать здраво. У Максим есть мой отец или «папик», как она его называет. И ещё Костя, который её любит. А я что? В собственном чувстве к мажорке никак не могу разобраться, но лезу упорно решать её проблемы. Если они у неё есть, конечно.
– Как ты думаешь, на этот раз с чего она так взбрыкнула? – спрашиваю у Кости.
– Он не лошадь, чтобы взбрыкивать, – строго сказал парень.
– Прости.
– Наверное, что-то случилось, отсюда такая реакция. У вас там в поездке не было ничего… что могло бы её сильно расстроить? Может, ты её как-небыль обидел?
– Не было такого. Напротив, всё завершилось прекрасно. Ты ведь не знаешь деталей? – спрашиваю.
– Нет, Максим не говорила. Сказала только, что у папика есть к ней поручение, и всё.
Опять это мерзкое слово – «папик». Она и Костю заставила так думать о моем отце, вот гадина! С другой стороны, как иначе? Если тянешь деньги с богатого мужика, с которым периодически трахаешься, то по-другому его не назвать. Не «покровителем» же величать и не «спонсором». Всё просто: папик. Надо и мне привыкать к такому статусу моего родителя. Он ведь сам его выбрал, в конце концов.
Может, и я должен так его называть? А что? Повод есть: меня с мамой бросил, молодую содержанку себе завел, потрахивает её, деньги периодически даёт, хотя алименты уже с него давно никто не требует, мне исполнилось 18, я теперь вроде как совершенно самостоятельный взрослый человек, сам себя могу обеспечивать. Только «папик» – это несколько уничижительно. Я так не могу. Это как-то неправильно. Лучше по-прежнему стану другие синонимы слова «отец» придумывать. Так больше нравится.
Значит, Максим ничего Косте не рассказала. Странно. Они же близкие люди, могла бы и поделиться. Видимо, даже от него секретничает. Тоже правильно: он молодой парень, а там, если разобраться, миллиарды крутятся. Я про бизнес-структуры наши. И одно ненароком брошенное слово может обернуться катастрофой. Так что мажорка права: чем меньше людей знает, тем лучше. Пока с нашей стороны осведомлены лишь трое: я, она и мой отец. Правда, есть поговорка: «что знают трое, то знает и свинья», но пока вроде утечек не было. Даже моя маман не в курсе, чем мы там с Максим занимались, мотаясь между Токио и Лондоном.
Пока мы едем, у меня на языке так и вертится вопрос: «Как долго вы вместе?» Прямо подмывает спросить, но прекрасно знаю, это и удерживает: «Во многих знаниях многия печали». Это из книги Экклезиаста, фразу приписывают царю Соломону. Если на русский переводить: меньше знаешь – лучше спишь. Только я на сон не жалуюсь, а вот спать одному мне как-то уже надоело.
Мои размышления прерывает начавшаяся бомбардировка. Телефон вибрирует, получая всё новые и новые сообщения по мессенджеру. Ясное дело: Лиза. Получила подарок, наигралась, а теперь решила обидеться на моё внезапное исчезновение. Можно даже не читать, что она там накликивает своими тонкими пальчиками с как всегда безупречным маникюром.
– Кто тебе там столько пишет? – интересуется Костя. Впервые за всё время поездки вижу на его лице улыбку.
– Да так…
– Девушка? Да?
– Ну да, есть одна… – нехотя говорю.
– Что же ты ей не ответишь? – удивляется Костя. – Она ведь за тебя волнуется, наверное.
– Не думаю, ей просто скучно. Обещали увидеться сегодня, но я уехал. Теперь злится.
Костя молчит. Что ему сказать? Не надо было покидать девушку, потому что так невежливо? Но тогда я бы не помог ей в поисках Максим. К счастью, Костя сдерживается, ничего не говорит. Правильно: Лиза удаляется от меня с каждым днем всё дальше. Почти всё мое внимание сосредоточено теперь на мажорке, но на моём пути стоят двое – отец и Костя. И как быть с ними?!
Глава 48
Новенький Nissan Almera (наверняка подарок Максим, купленный на денежки моего папаши) все быстрее уносит нас от Москвы. И вот уже справа на дороге появилась белая табличка с черными буквами: «Софрино». Вскоре приезжаем по адресу, указанному на навигаторе. Перекресток улиц Поддубного и Дурова, вот он. Ага, вон то приземистое здание советской постройки, с небольшой вывеской и есть, видимо, автомастерская для байков.
Подъезжаем, выходим и спешим внутрь. Там сидит какой-то мужик в рабочем комбинезоне, отмывает деталь в тазике. Стоит густой запах керосина.
– Доброе утро, – обращаюсь к нему. – Не подскажете, кто тут владелец?
Мужчина поднимает голову. Лицо у него чумазое, видимо, когда пот вытирал, испачкался то ли маслом, то ли грязью – выглядит, как шахтер, вернувшийся из забоя. Только белки глаз выделяются на фоне смуглого лица. Оно у него такое загорелое, поскольку много времени на открытом воздухе проводит, что ли? Наверное, тоже любитель покататься, пореветь мотором.
– Доброе, – отвечает он, и тут я по голосу понимаю: это женщина! – Я хозяйка.
Мне становится жутко неловко.
– Простите. Вы Арина?
– Кто спрашивает? – женщина немного хмурится. Видимо, у нас с Костей физиономии слишком напряженные.
– Мы ищем Максим, – вступает в разговор мой спутник. – Вы её не видели, случайно? Несколько дней назад она разговаривала с вами по телефону, а вчера пропала. Села на мотоцикл и уехала. Мы очень за неё волнуемся.
– Вы ему кем приходитесь?
– Мы… – начинает Костя.
– Друзья, близкие друзья, – отвечаю за нас обоих.
– Ладно, близкие друзья. Она предупреждала, что вы можете показаться, – сказала Арина. Встала, вытерла руки какой-то тряпочкой. – Я вам скажу адрес, тут недалеко. Там она… сховалась, – и улыбается.
– Схов… чего сделала? – спрашиваю я.
– От «ховаться», то есть прятаться, не слышали, что ли, слова такого?
– Не приходилось.
– Бывает, – пожала плечами женщина. В этой даме с коротеньким ежиком волос было трудно все-таки видеть владельца мастерской, да еще по ремонту байков. Это машины все разные, от лимузинов представительского класса до вёдер с болтами, проржавевших насквозь. Но что-то я не припомню, чтобы байки до такого почтенного возраста дотягивали. А самое главное – стоили они, почти как новенькие иномарки или даже дороже. Арина же не выглядела солидной хозяйкой приличного заведения. Наверное, я просто не слишком в этом разбираюсь. Или она лишь в начале своей бизнес-карьеры. Вот разбогатеет на мажорах, станет в шикарном платье ходить, а работать на неё будут такие же, в промасленных комбезах.
Арина говорит нам адрес, мы благодарим её и едем туда. Это буквально в километре, совсем рядом. Выходим, осматриваемся. Обычный деревенский дом за невысоким штакетником. Калитка закрыта, но через доски виден крючок. Открываем его и осторожно – вдруг собака? – идет по дорожке, утопающей в траве. Весь участок вокруг дома ей густо покрыт. Сразу видно: хозяину не до работы на земле.
– Макси-и-и-им! – зовет Костя, когда мы приблизились к невысокому домику из силикатного кирпича под зеленой крышей.
Никто не отзывается.
– Пошли внутрь, – командую парадом. Поднимаемся по скрипящему крыльцу, открываем дверь. Прихожая. На полу в ряд обувь, над ней на крючках одежда. Наверное, Арина живет одна и только спать сюда приходит. Слишком много работы. Это заметно по бардаку, что здесь царит. Что-то навалено по углам, какие-то железки, пройти можно по узенькой тропинке. Мы заходим в следующую дверь, и стоило ее распахнуть, как в носы нам ударяет густой запах перегара.
Удивленно переглядываемся: это что, бомжатник? С недовольными лицами идем внутрь, стараясь дышать через раз. Уж слишком воняет. Большая комната. Стол, заваленный пустыми бутылками и объедками. Над ними лениво летает толстая муха и жужжит в тишине. Но из двери, что ведет в другую комнату, слышится шумное сопение. Там кто-то есть. Спешим туда и замираем от поразительной картины: на кровати, в одних трусах и футболке, уткнувшись лицом в подушку (к ней прижата половина лица, отсюда и звук) лежит Максим. Левая рука и нога свисают вниз, правые вытянуты вдоль тела.
Костя смотрит на неё с плохо скрываемым ужасом, я – с брезгливостью. Сам недавно пережил подобное, после отцовского юбилея, когда накушался, словно дорвавшийся до еды поросенок, и болел потом. Судя по источнику перегара, вчера то же самое сделала Максим. Остается только спросить ее, зачем она так поступила. Она ведь девушка! Но как спросить?
– Максим, Максим, – легонько трясу её за плечо. Ноль реакции. Дамочка в глубокой отключке.
– Максим, проснись, – говорит Костя в надежде, что та среагирует на его голос. Без толку.
Опять переглядываемся.
– Ты её такой раньше видела? Часто она с бухлом куролесит? – спрашиваю своего спутника.
– Впервые. Она вообще не пьет. Ну, рюмку там или две, может четыре, не больше. Но чтобы так… – в голосе Кости слышится полнейшая растерянность.
– Значит, придется будить народными средствами, – ухмыляюсь я, предвкушая возможность немного отомстить мажорке за все те издевательства, которым она подвергала меня с момента нашего знакомства.
Иду в большую комнату. Там в углу, возле печи, раковина. На ней лежит жестяной ковш. Наливаю его и возвращаюсь. Вода внутри ох, и холодная! Ключевая, наверное. Подхожу к Максим. Вопросительно смотрю на Костю: можно? Он робко кивает. Не уверен, но как еще разбудить человека, который всю ночь беспробудно пил? Трясти и уговаривать? Ледяная вода – лучшее средство, радикальное, хотя и небезопасное. В этом я убеждаюсь сразу же, едва струя падает Максим на лицо. Она мгновенно вскакивает, делает короткий взмах рукой, и вот я уже лечу куда-то, проваливаясь в небытие.
* * *
– Зачем ты его ударила? – слышу голос Кости сквозь сильный звон в ушах. – Да так сильно, он же сознание потерял! Ты совсем очумела, что ли, Максим, от своей пьянки?!
Шум стоит в голове страшный. Словно надо мной истребитель пролетел. Я слышал их грохот на международном авиационно-космическом салоне в Жуковском, куда меня родители водили в детстве.
– Сам виноват. Зачем он меня облил? Да еще вода, зараза, ледянючая, – слышу голос Максим. Хриплый, как всегда у людей бывает с большого бодуна.
– Потому что мы звали, а ты не просыпалась! – с укором говорит Костя. Потом его голос приближается.
– Саша, Саша, ты меня слышишь?
– Слышу, – отвечаю. Сажусь и потираю сильно саднящую левую половину лица. Туда и пришелся короткий хук справа, которым Максим меня наградила. Вот тебе, Сашенька, и благодарность за спасение от алкоголизма. По морде дали ни за что, ни про что.
Смотрю на Максим с укоризной. Она протягивает руку, помогает подняться на ноги.
– Сорян, братан, – нехотя говорит, а если бы не Костя, то ничего бы не сказала. Или нечто вроде «Ты чего тут валяешься? Разлегся, понимаешь». А уж форму извинения выбрала, как всегда, какую-то дурацкую. Так гопники разговаривают. Хотя мажорка кто, если невинного человека ударила? Всё отцу расскажу. Пусть узнает, какова его содержанка на самом деле. Эх, боюсь, не поверит. Вот если видео сделать, или просто фотографию. Посмотрел бы мой папенька, да и задумался глубоко: надо ли ему дальше свою жизнь с такой дрянью связывать?
– Проехали, – отвечаю Максим. Синяк на физиономии будет. Что родителям скажу?
– Ты зачем уехал, что у тебя случилось? – задает Костя вопрос, который нас обоих очень интересует.
– Костенька, ты не мог бы… уехать?
– Чего?! – он хлопает ресницами, глаза стали большущие, в них удивление так и сверкает.
– Я прошу тебя прямо сейчас вернуться домой, – хрипит Максим. Откашливается. Видимо, вчера и курила еще, как паровоз. – Так нужно, понимаешь?
– А как же Саша?
– Останется здесь. Нам с ним надо серьезно поговорить.
– Может, я в машине подожду? – робко интересуется Костя.
– Нет, – жестко отвечает Максим. – У нас долгий будет разговор.
Я слушаю их диалог и понимаю: опять моя судьба в чужих руках. Может, не желаю я с ней разговаривать здесь и сейчас, в этом убогом жилище холостяка? И вообще, надо в Москву ехать, нас отец будет ждать. Он же назначил нам встречу, а в его плотном графике отыскать время очень непросто.
– Хорошо, – покорно отвечает Костя. Как он вообще живет с этой стервой? Он столько ехал сюда, весь в тревогах, а мажорка его прогнала. Будь я на его месте, сказал бы ей при прощании пару ласковых. Вместо этого парень говорит. – Надеюсь, ты всё мне расскажешь.
– Да, – кратко бросает Максим.
Костя уходит, сначала слышен стук его ботинок по доскам, затем по выложенной бетонными квадратами дорожке. Скрипнула калитка. Плюмкнула сигнализация, завелся двигатель. Хлопнула дверь. Все эти звуки мы слушаем с мажоркой в тишине, ничего не говоря. Видимо, присутствие Кости в самом деле очень мешало ей приступить к разговору. И едва шум автомобиля стих вдали, она кивнула на стул.
– Присаживайся.
Я размещаюсь за столом, на который даже руки положить некуда. Максим поступает категорично: берет скатерть с четырех углов, складывает их наверху. Получается большой узел, наполненный бутылками, объедками и грязной посудой. Пластиковой, потому ничего не гремит и не разбивается. Она связывает горловину, уносит в прихожую, кладет рядом с крыльцом. Потом всё так же, молча, достает новую одноразовую скатерть, из шкафа рядом – посуду, бутылку водки, хлеб, газировку, из холодильника колбасу и сыр. Режет крупными ломтями, не заботясь об эстетике. Наливает в стаканчики водки до половины. Садится напротив. Говорит:
– Давай накатим, братан.
