Текст книги "Папина содержанка (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)
Глава 58
Я, человек, выросший в городе, даже представления не имел о том, что невозможно просто так пойти в баню. Сначала нужно наколоть дров, растопить печку, потом принести воды, а после ждать, пока внутри всё как следует прогреется. Иначе придется мыться в прохладном помещении, а когда ты обнажён, удовольствие сомнительное.
Нам с Максим пришлось изрядно потрудиться, прежде чем мы смогли воплотить нашу идею о бане. Пока я колол дрова, она носила воду в большую деревянную бочку. Потом я к ней присоединился. Благо, колодец оказался прямо на участке, и мажорка показала мне, как пользоваться этой конструкцией из ведра на длинной цепи, поперечного бревна, на который она наматывается, и отполированной металлической ручки.
Было сложно, я сильно натер нежную кожу на руках, которая к тому же и так пострадала во время спуска по ёлке. Но терпел, закусив губу, поскольку очень не хотелось больше показывать Максим, каким слабаком я на самом деле являюсь. Ну, а кто я, на самом деле? Маменькин сынок, выросший в тепличных условиях. Сам даже яичницу приготовить не смогу, поскольку не имею представления, где в нашей квартире сковорода.
Теперь же мне хотелось, чтобы мажорка стала меня хотя бы немного уважать. Пусть увидит мои старания, заодно перестанет считать балластом. Ведь она вопросы решает, идеи предлагает, а я послушно тянусь следом. Понятно, что в паре всегда один ведущий, второй – ведомый, и два медведя в одной берлоге ужиться не смогут. Но какой-то прок от меня должен ведь быть! В конце концов, кто из нас двоих мужчина?
Потому, терпя боль от саднящих пальцев, я носил воду. Не знаю, сколько вёдер и литров прошли через мои руки, но был в этом занятии один очень волнительный момент. Это Максим, которая сняла куртку и, оставшись в одной футболке, делая короткие взмахи топором, рубила дрова для бани. Всякий раз, проходя мимо, я тайком любовался, как играют мышцы на её красивом смуглом теле. Оно увлажнилось от пота, и это было настоящее наслаждение – видеть, как мажорка двигается. То есть да, сначала я пытался нарубить дров сам. Но увидев, как трудно мне приходится, Максим забрала с усмешкой топор.
Удивляло меня и другое: откуда она знает все эти премудрости деревенской жизни? Сама-то городская, к тому же девушка. Я подумал, что это у неё со времен учебы в Суворовском училище. Наверное, там, когда готовят будущих офицеров, дают и такие знания. Мало ли что может в жизни пригодиться? Мои фантазии, конечно. Но как же все-таки приятно смотреть на Максим! Она такая сильная, красивая… как пантера.
– Сломаешь, – слышу, в очередной раз проходя мимо.
– Что сломаю? – удивлённо спрашиваю.
– Глазоньки, – усмехается Максим.
– В смысле?
– Не в смысле, а об меня, – говорит она и тихонько смеётся. Я краснею, кажется, до самых пяток, а потому начинаю думать о том, как выгляжу со стороны. Когда же такое происходит, с человеком случается что? Правильно. Теряет контроль над собой. Вот и со мной такое. Мгновенно спотыкаюсь и лечу лицом вниз, инстинктивно выбросив вперед руки, чтобы смягчить встречу с землей и травой. Вёдра разлетаются в стороны, вода выплескивается. Лежу и смотрю на то, как муравей что-то упорно тащит мимо меня. Вот ему хорошо. Над ним не смеются.
Встаю, отряхиваюсь, хотя и раньше был чуть чище поросенка. Стою и слушаю: почему не хохочет заливисто Максим? Смотрю на неё украдкой. Она продолжает колоть дрова, не обращая внимания на моё грехопадение. Вернее, старательно делает вид, и у неё отлично получается. Ладно, мажорка, и на том спасибо, что не стала надо мной прикалываться. Ну да, упал, с кем не бывает?
Подбираю вёдра и возвращаюсь к колодцу, Максим тем временем относит поленья в баню и затапливает печь. Над невысокой трубой через пару минут начинает виться сизый дымок, в воздухе распространяется аромат горящего дерева. С детства его обожаю. Всякий раз по весне, когда на улице жгут старые ветки, едва учую, бывало, дым костра, как начинаю расширять ноздри – так ароматы весны, с которыми у меня прочно ассоциируются запахи сжигаемой древесины, травы и листьев.
Вдыхаю полной грудью, а вот уже и бочка полна. Усаживаюсь рядом с Максим на маленькую низкую скамеечку – здесь можно разместиться, только тесно прижавшись – и закуриваю. Руки, плечи и ноги гудят, болят, но впервые в жизни ощущаю себя человеком, который не всякой ерундой занимался в виртуальном пространстве, а делал нечто полезное, настоящее. Мужское.
Потом Максим идет в дом, возвращается с большой стопкой – это два махровых полотенца. Все остальные принадлежности внутри: мыло, мочалки и даже есть шампунь. Простенький, но нам и такой сойдет. Главное отмыться как следует. А потом можно будет и ссадины с царапинами залечить. Хотя мажорка, кажется, вообще на них внимания не обращает. Сильна! Со мной не сравниться, конечно. Я вот пока вёдра таскал, к предыдущим «ранениям» ещё и мозоли добавил.
– Пойдем, – кратко говорит Максим, встает и идет внутрь баньки.
Я ужасно стесняюсь. Она что, со мной собирается мыться? Вместе?! Но послушно иду, слушая, как кровь стучит в висках. Была не была! Это же самый прекрасный, возбуждающий и безумный поступок в моей жизни. Не стану от него отказываться! Потому шагаю на ватных ногах следом, глядя на Максим и предвкушая то, что ожидает меня впереди.
В баньке уже ощутимо тепло, а из-за плотно прикрытой двери, ведущей в крошечную парилку, где двоим-то тесно, уже ощущается жар.
– Хорошо протопилась, – довольно улыбается мажорка. Её куртка уже здесь, висит на вбитом в стену гвозде. Она снимает кроссовки, носки, затем стягивает джинсы. Я мнусь нерешительно рядом. Вот мажорка уже в одних трусиках и лифчике и тут замечает мою робость.
– Ты мыться будешь или здесь посидишь, постесняешься? – спрашиваета он и улыбается. Но без привычного сарказма, по-доброму.
– Я… ну…
В этот момент, глазом не моргнув, Максим сняла нижнее белье и положила рядом с собой. Мой взгляд в крутом пике упал туда, куда приличные мальчики не смотрят, если перед ними голая девочка. Не принято. Только я, видимо, испорченный. Потому что не могу взгляда оторвать. Опять, как буквально десять минут назад, когда мажорка колола дрова. Так давно я мечтал увидеть то, что у Максим там, под одеждой скрывается!
Ну, тыльная часть была ясна с самого начала. Упругая, крепкая, с симметричными дольками ягодиц и аккуратными ямочками, которые появляются, стоит мажорке напрячь мышцы попки. Но то, что спереди, я даже представить себе не мог, хотя и пробовал несколько раз. Но даже самая бурная моя фантазия не могла предвидеть такого.
Это было красиво. Грудь примерно второго размера. Крепкая, высокая, объемная. С маленькими сосками и небольшими ареолами вокруг. Плоский ровный живот, а дальше… Я нервно сглотнул слюну. Аккуратный треугольник на лобке, который заканчивался прямо над местечком, где начинается щёлочка. Гладенькая, выбритая, притягательно-сладкая.
У меня не так гладко там. Я в последнее время из-за всех этих событий оброс немного ниже ватерлинии. Сравнивая себя с Максим, даже устыдился немного. Но пока смотрел, и мне очень нравилось это зрелище. Невольно сравнил с Лизой. У той там всё депилировано полностью. Мне же порой так хотелось ощутить пушистые волоски над лобке. Потрогать, погладить, поводить по ним лицом.
Максим постаралась снова сделать вид, что не замечает моего вожделенного взгляда. Она, не дожидаясь, прошла в помывочную комнату, стала плескаться, наливая в небольшую шайку воду. Делала её теплой, потом опрокидывала на себя, широко раздвинув ноги. После принялась тщательно намыливать голову шампунем.
Я же, когда впечатление от увиденной красоты немного отпустило, последовал за мажоркой. Была шальная мысль остаться в плавках, но вовремя я её прогнал. Не хватало ещё выставиться деревенским сумасшедшим. Как в том анекдоте: по нудистскому пляжу разгуливает мужик в одежде. Жара, лето, а на нём костюм-тройка, галстук-бабочка. К нему подходит отдыхающий: «Мужик, ты кто такой?» «Я – нудист», – гордо отвечает тот. «А почему тогда в одежде?» «Я – извращенец!»
Словами не передать, как сильно я робею, находясь рядом с Максим совершенно голый. Мне кажется, будто она меня изучает своими умными глазами, рассматривает каждую деталь на теле, а потом делает выводы. Конечно, мне фигурой и статью с ней не сравниться. Она-то красавица и атлетична, а я – потенциальный офисный планктон, разве что живот у меня плоский. Пока ещё.
Начинаю робко поливать себя водой, тоже мою голову. Максим же делает вид, что меня тут вовсе не существует. И хорошо, и умница. Это успокаивает, потому что шальные порнографические картинки буквально пляшут перед глазами. То мне кажется, будто мажорка сейчас схватит меня за член и потребует крепко трахнуть. То я рухну перед ней на колени и, смыв пену, стану жадно лизать её дырочки. Но происходит лишь то, что обычно бывает в бане: два человека моются. Удивительно другое: несмотря на безумные мысли, я пока не ощущаю у себя эрекции! Мой нижний друг спокоен и деловит. Что это с ним?!
Потом Максим отправляется в парилку, и я, повинуясь стадному чувству, иду за ней. Всё это время, пока мы роняем частые капли пота и воды на почерневшие от времени и влаги доски, не говорим ни слова. Только аккуратно дышим, чтобы не сжечь носоглотки и легкие. Да ещё опустили головы, чтобы пот не заливал глаза. Веников тут нет, как-то про них не подумали. Да и места слишком мало: в одиночку ещё куда ни шло, парой – только сидеть и пыхтеть.
Наконец, мажорка выходит, я пулей за ней. Выливаем на себя по шайке прохладной воды и радостно кричим, испытывая огромное наслаждение. Затем повторяем, и вот уже в ход идут мочалки с душистым земляничным мылом. Натираемся так, словно два вернувшихся из забоя шахтера. Только в некоторых местах очень осторожно: у обоих ведь ссадин и царапин предостаточно.
Пока мы моемся, мыслей в голове никаких нет. Подевались куда-то. Мир кажется сузившимся до пределов этой маленькой баньки в крошечном провинциальном городишке, на размеренную и сонную жизнь в котором даже не влияет близость огромного мегаполиса. Это там шум да суета, здесь – вот она, простая деревенская жизнь со своими простыми радостями.
За всё время, что мы провели в бане, я ни разу не прикоснулся к Максим, только обсмотрел её со всех сторон. Надеюсь, она сделала то же самое. И между нами в той баньке не было совершенно ничего. К моему огромному удивлению. Я-то думал, в таких местах сношаются, как ненормальные, а мы только вымылись.
Возвращаемся в дом чистые, распаренные, светящиеся от удовольствия. На душе и теле стало так легко, будто вместе с грязью смыли с себя почти все неприятности, прилипшие толстым слоем. Я знаю: они скоро вернутся. Но уже не станут так сильно довлеть над нашим – а точнее моим – сознанием. Со мной Максим, а это многое значит.
Глава 59
После баньки самое милое дело, оказывается, – это чай пить из самовара. Так мне объясняет Максим, когда мы возвращаемся в дом. Правда, и здесь следует сначала повозиться. У нас ведь нет помощника, который бы сделал всё заранее, пока мы паримся да моемся. Пришлось заниматься самоваром самим. Вскипел он довольно быстро, и вот уже мажорка, не доверив мне это важное мероприятие, почти торжественно отнес сверкающую посудину в дом, предварительно вытащив закопченную метровую трубу с изогнутым навершием.
Я даже не представлял себе, что так чудесно можно проводить время в сельской (Софрино – деревня, уже убедился) местности! Тишина, покой, умиротворение. Что руки болят – мелочи жизни. Зато как ароматен чай! Как приятно слушать мерное тиканье часов-ходиков с привязанной к ним гирькой. Видимо, чтобы ходили точнее. Хотя я не смотрю, сколько времени – счастливые часов не наблюдают.
Наше застолье не такое уж шикарное, изо всех наслаждений только баночка малинового варенья, которую Максим откуда-то достала, несколько кусов зачерствевшего хлеба, да пожелтевший от времени рафинад в картонной коробочке. Вот и все изыски. Но теперь мне всё это кажется невероятно вкусным. И чай, и сладости, и даже ржаной хлеб. Я получаю от всего огромное наслаждение, и мысли о том, что на нас объявлена охота, уходят куда-то далеко-далеко.
После чаепития невероятно хочется спать. Причем нам обоим: я сам клюю носом и вижу, как у Максим закатываются глаза. Оно и понятно: мы столько пережили, много потратили сил, теперь молодым нашим организмам обязательно требуется передышка. Но тут возникает проблема: кровать в доме одна, а стоящая посредине домика русская печь слишком мала, чтобы на ней разместиться.
Недолго думая, Максим стягивает штаны, оставаясь снова в одних трусиках и футболке, ложится на кровать. Я мнусь, продолжая сидеть за столом. Мажорка смотрит на меня с минуту, потом не выдерживает:
– Долго ты там заседать собираешься?
– А что? – деловито осведомляюсь.
– Иди сюда, – он похлопывает рядом с собой ладонью по кровати.
Меня тут же это предложение вгоняет в краску. Вот так, просто? Оказаться с девушкой, которая меня дико заводит, в одной постели? Да я лучше вообще спать не буду! Или, на крайний случай, лягу на полу. Но тут же понимаю: думать можно сколько угодно. Только, во-первых, я не умею спать сидя, во-вторых, пол здесь, мягко говоря, не слишком чистый, а я после бани все-таки. Хотя на нас с Максим, кстати, и не своя одежда, а той дамы-автомеханика. Мажорка взяла ее «попользоваться», как сказала. Обещала купить всё новое.
– Ну, как знаешь, – говорит и отворачивается к стене, на которой висит старенький, еще советских времен ковер. Натуральная шерсть, – это я определил еще в прошлый визит сюда. Интересно, как его до сих пор моль не слопала? В этом домике, где царит в некотором роде антисанитария (все-таки холостяцкая берлога, как-никак, пусть и принадлежит женщине), всякие насекомые должны чувствовать себя привольно. Однако же ковер хоть и стар, даже пылен сверху, но не выцвел за многие годы.
Выпиваю еще одну чашку чая, хотя понимаю: больше в меня не влезет. Желудок все-таки не резиновый. Максим между тем, как я слышу, благополучно уснула. Её правый бок (она лежит на левом, подсунув руку под подушку) мерно поднимается и опускается. Как же я завидую в этот момент! И, не выдерживая, снимаю одежду и осторожно, чтобы не разбудить мажорку, ложусь рядом с ним. Спиной, естественно. Не хватало еще упереться членом ей в попку. Может неправильно меня понять.
Стоит мне положить голову на подушку, как я тут же проваливаюсь в глубокий сон. Настолько, что очнулся лишь через несколько часов, когда в доме было совсем темно. Посмотрел на свои «умные часы»: 23.45. Ничего себе! Это мы с мажоркой, получается, проспали почти половину суток! Вот это круто! Я ощущаю себя бодрым. Хочется встать и сделать что-то полезное. Но, едва пытаюсь встать, вдруг понимаю: мне не выбраться.
Оказалось, что Максим во сне повернулась на другой бок и теперь лежит, тесно прижавшись ко мне. На своём предплечье я ощущаю её грудь. «Не будите спящего дракона», – приходит мне на ум. Да уж, представляю: если девушку разбудить, то между нами может случиться нечто особенное. Мысль заводит меня с пол-оборота, я ощущаю, как мой агрегат начинает шевелиться.
Но главное в другом – Максим дышит мне прямо в шею, и я кожей ощущаю волны её выдохов на своей коже. А еще левая рука девушки обхватила меня на уровне диафрагмы и прижимает к себе. Вот я попал! Самый настоящий ласковый плен, иначе не назовёшь. Мне тут же приходит на ум, что надо бы спасаться бегством. Мы с мажоркой вроде как еще не настолько близки, чтобы… Мне даже представить страшно, что может случиться дальше в этой кровати. И сладко, и жутко – всё сразу, даже голова пошла кругом.
А тут еще эрекция начала мучить: тесно члену, ему бы на свободу вырваться! Да еще естественная потребность давит на клапан, и чувствую, если в ближайшее время не окажусь в отхожем месте, случится мокрая катастрофа. О, вот тогда Максим заприкалывает меня по полной программе! Так что у меня сразу много аргументов, чтобы удрать отсюда поскорее.
Осторожно беру руку Максим, кладу ей на бок, выскальзываю из постели и, с крепким стояком, едва успев натянуть тапочки (они старые, того гляди рассыплются), бегу через сени во двор. Там быстро избавляюсь от лишней влаги в организме и возвращаюсь обратно. Сажусь за стол в желании чем-то заняться. Но что делать сугубо городскому жителю в деревенском доме, да еще ночью?
Рука привычно потянулась к смартфону, потом понял: нельзя. Нас могут выследить. Ну, и чем теперь посреди ночи заниматься? Слушать, как продолжает мирно дышать Максим? Любоваться её темнеющей на белой простыни фигурой? А она ведь так хороша: теперь лежит на спине, широко раскинув ноги, левая рука под головой, правая вытянута вдоль туловища. Его грудь колышется в так дыханию, соски торчат, и мой взгляд опять, в который раз за последние сутки, снова спускается вниз.
Ох уж мне этот чудесный треугольник на её лобке! Он просматривается сквозь белую ткань трусиков. Я смотрю на него завороженными глазами. У меня пересыхает во рту, и только остывший чай помогает справиться с внезапной засухой. Набираю полный рот горьковатой жидкости и держу, не глотая. Пусть впитается немного, охладит мой пыл. Но с каждой следующей минутой желание приблизиться к мажорке становится всё сильнее и сильнее. Оно уже буквально тянет меня к ней, словно мощный неодимовый магнит.
Наконец, не в силах справиться с соблазном, я встаю и, осторожно ступая по старым половицам, чтобы не скрипнуть, приближаюсь к Максим. «Аки тать в нощи», – эти слова описывают мое поведение. Только я не навредить собираюсь мажорке. Напротив даже… Я подхожу к кровати, опускаюсь на колени. Протягиваю руки к краям её трусиков и начинаю медленно тянуть вниз. Тихонечко, по одному миллиметру. А сам затаил дыхание и только думаю о том, как бы не разбудить спящую.
Что она скажет мне, если вдруг увидит мои вполне конкретные телодвижения? Я даже не придумал никакой отговорки на тот случай, если Максим внезапно откроет глаза. Что я ей скажу? Нет у меня объяснения. Приличного – нет, а пошлое – имеется. Я жутко хочу снова увидеть её лобок, щелочку… И не просто увидеть. Я задался вполне конкретной целью, достижение которой может привести меня или к фингалу под глазом и выбитым зубам, или к оргазму. Только пока неизвестно, к чьему именно. Нас же тут двое.
Максим спит, я тяну с неё трусики. Вот уже показалась вершина треугольника. Еще ниже, еще. Бёдра, колени. Мне, чтобы проделать такое, пришлось ноги мажорки даже сдвинуть немного. Хотя было желание срезать эти дурацкие трусики ножницами, чтобы не мучиться. Только где я в темноте чужого дома инструмент найду? Пришлось по-старинке.
Наконец, нижнее белье с мягким звуком падают на пол, и Максим во сне снова широко раскидывает ноги. Ты ж моя хорошая! Всё правильно, умница. Иди к папочке. Забавно, как я это думаю про себя. Я для мажорки совсем не «папочка», ей даже назвать себя так не позволю ни при каких обстоятельствах. А тут просто вырвалось. Шаблонная эротическая фраза.
Хорошо, трусики снял, а дальше что? «Нельзя быть нерешительным в такой момент, Саша!» – требую от себя. Протягиваю руку и, вытянув пальцы, начинаю осторожно поглаживать волосяной треугольничек. Потом спускаюсь ниже, осторожно раздвигая большие половые губы. Но понимаю: слишком слабые прикосновения могут вызвать щекотку, а слишком сильные – разбудить.
Потому действовать приходится очень осторожно. Я провожу пальцами и ладонью по щёлочке Максим так, словно вход дальше заминирован, и малейшее неосторожное движение приведет к мощному взрыву. В принципе, я этого и хочу, только пусть взрыв называется оргазмом, а не ударом кулака в лицо за сексуальное домогательство. Не хватало ещё, чтобы она сочла мои действия попыткой изнасилования.
Глава 60
Собрав волю в кулак, я потянулся лицом к щёлочке Максим и замер в миллиметре от нее, глубоко вдыхая целый букет запахов. Пахло земляничным мылом, чистой кожей и немного ириской. Последний запах рассказал в полусумраке комнаты, что передо мной лежит здоровая молодая женщина. Я высунул язык и дотронулся кончиком до верхней части клитора. По моему телу пробежали мурашки. Даже немножечко передернуло – моя мечта вот она, сбывается прямо здесь и сейчас, невероятно!
Кто бы мне ещё пару месяцев назад сказал, что я буду стоять на коленях перед Максим и пытаться ей делать куннилинг, – я рассмеялся бы тому человеку в лицо! Но теперь всё резко изменилось в моей жизни. Теперь я думаю лишь о том, как бы мне не оплошать. Сделать мажорке приятное, но лишь пока она спит, и умудриться не разбудить её при этом. Может, выглядит глупо, и так поступать нельзя. Но остановиться уже не могу.
Вихрь мыслей в голове стал таким сильным, что я попытался перестать думать. Потому опустил голову и, снова высунув язычок, провел кончиком от основания клитора до самого низа, там где у него раскрылся чувствительный бугорок. Я растянул кожу в разные сторону, бугорок полностью раскрылся, обнажая крупную горошину. Она едва заметно заблестела в полумраке, и я, раскрыв рот, провёл по ней языком.
В это мгновение Максим приподняла голову над подушкой и открыла глаза. Она смотрит на меня удивленно, я на неё, не отнимая языка от клитора. Это длится несколько секунд, немая и совершенно безбашенная сцена. После чего мажорка… смежает веки и откидывается назад. Всё. Для меня это означает полное разрешение на дальнейшие действия. И я, больше не смущаясь, начинаю посасывать и облизывать горошинку, провожу по клитору губами и языком, а оказавшись в самом низу, аккуратно облизываю сладкие врата. Моя слюна течет повсюду, я старательно размазываю её, чтобы скольжение стало более гладким и приятным.
Мои старания отзываются в Максим сначала глубоким дыханием, а затем из её груди начинают робко пробиваться стоны. Я вижу, как она ухватилась ладонями за простыню и нещадно мнет её пальцами, стискивает в комок, затем отпускает, а после всё повторяется. Я лижу, попутно погружая пальцы в нежную дырочку. Там очень жарко внутри и влажно.
У нежных губ, закрывающих вход во влагалище, теперь нет вкуса и запаха. Но это – самое сладкое и ароматное, что есть теперь для меня на всем белом свете. Я стараюсь, мне очень хочется сделать Максим приятное так, чтобы она запомнила этот наш первый раз надолго. Вдруг у нас дальше ничего не будет? Учитывая обстоятельства, что мы оба оказались на прицеле у киллера, а может быть, даже не одного, всё для нас может кончиться очень печально. Значит, я просто обязан сделать так, чтобы…
– Иди ко мне, – вдруг шепчет Максим.
Я сразу отзываюсь на её призыв. Быстро стаскиваю плавки и ложусь рядом с мажоркой. Она уступает мне место на узкой кровати, мы ложимся и начинаем целоваться. У меня рот покрыт слюной и смазкой Максим, которую щедро выделил её половой орган, но мажорка этого не замечает. Мы целуемся… нет, мы страстно лижемся, засасывая губы и языки друг друга, и при этом я ощущаю, как мое копье упирается в её живот и трётся там, сохраняя боевое положение.
Расцепив наши губы, Максим вдруг садится на кровать, а затем ложится на противоположную сторону. Мы оказываемся в позе «69», и я вижу перед своими глазами её раскрывшуюся пещерку. Привычно тянусь к ней ртом и начинаю сосать мокрые лепестки, будто это последняя конфета на всей планете, ожидающей апокалипсиса. Внизу у меня возникают привычные ощущения.
Я прекрасно знаю, каково это, когда тебе делают минет. Лиза в этом плане многое для меня открыла. Она девушка страстная и старательная. Мой нефритовый стержень полировала много раз за время нашего знакомства. Или отношений? А они у нас были вообще? Наверное, только теперь думать об этом совершенно не хочется. Тем более что Максим делает мне фелляцию куда более нежно, чем бывшая подружка. Я ощущаю на своем члене то упругое кольцо из губ, которое скользит вверх и вниз. То вдруг к нему подключается изнутри язык, и тогда кольцо превращается в упругий тоннель. То он раскрывается, и только язычок бегает от головки до основания и обратно. Мажорка – кудесница минета!
В какой-то момент я даже охаю, ощутив, как губы Максим упираются мне в пах. Она целиком забрала мой пенис в рот, и там запросто уместились все мои скромные 17 сантиметров. Ну, или примерно столько, какая разница? Пространство и время окончательно исчезли. Голова кружится от возбуждения и наслаждения, и чтобы усилить его, я кладу правую руку на ягодицы Максим и начинаю их поглаживать, немного приминаю и отпускаю, провожу пальцами по ложбинке. На это мажорка откликается тем, что чуть сгибает спину.
Я спешу воспользоваться этим, хотя не знаю, что мне там делать и как. Мне доводилось анально ласкать Лизу, только это занятие ей нравилось очень редко, да и то лишь когда она перебирала с алкоголем. В такие моменты ей словно сносило крышу от похоти, и она могла отдаваться в любые дырочки безо всяких моральных запретов. Но теперь, когда мажорка явно указывала мне на перспективу, я немного растерялся.
Но все-таки забрался пальцами между ягодиц и ощутил кончиками горячую дырочку. Она, как все остальное вокруг, была тщательно выбрита. А может, мажорка сделала там эпиляцию? Наверное, потому что мы уже несколько дней не расстаемся, и за это время, если бы орудовал простой бритвой, выросло что-нибудь. Но там гладко, как у младенца. Средним пальцем я аккуратно нахожу середину дырочки и легонечко надавливаю на неё. Она не напрягается, не съеживается мышцами сфинктера, и это значит – Максим нравятся мои ласки.
Я возвращаю руку, облизываю себе средний и заодно указательный (так, на всякий случай) пальцы и снова погружаю их туда, откуда только что убрал. Вот она, дырочка. Я провожу по ней, смазывая, а после осторожно, боясь сделать больно, погружаю внутрь средний палец. Понемножку, по миллиметру. При этом мажорка продолжает полировать мой член, а я ласкаю её клитор, только у меня теперь появилось ещё одно интересное занятие.
Максим не сопротивляется. Её анальная дырочка раскрывается для меня, и палец легко проскальзывает внутрь. Сначала одна фаланга, затем другая, и тогда я останавливаюсь. Вынимаю и, прибавив указательный, продолжаю движение теперь двумя пальцами, расширяя отверстие. Мажорка сладко стонет там, внизу, между моими ногами.
Я радуюсь от сознания, что нашел у него ещё одну эрогенную зону. Максим, получается, любит анальный секс? Продолжаю массировать её канал, но продолжается это недолго. У меня внизу начинаются спазмы. Это признаки приближения оргазма. Я не буду отпускать её клитор и лепестки, когда она… ой… ммммм… Мажорка со стонами и моими пальцами в своей попке и влагалище кончает. Левой рукой крепко держу её за талию, чтобы не оторвалась от моего лица.
Через несколько секунд сам достигаю апогея. Теперь очередь мажорки, и она выполняет всё превосходно. Глотает мою сперму, продолжая сосать. Это делает ощущения от фелляции намного сильнее, и меня буквально трясет от наслаждения. Когда последние капли семени вытекают из меня, мы отпускаем друг друга и бессильно откидываемся на постели.
Первым находит в себе силы Максим. Она возвращается ко мне и нежно целует в губы. У нас теперь лица в моей сперме, смазке и слюне, только это вновь не имеет значения. Нам радостно и легко, мышцы внизу ещё немного сокращаются сами по себе – это милые последствия оргазма. Вот и всё. Мы теперь сделали первый шаг к тому, чтобы стать настоящей парой.
– Это было просто невероятно, – шепчу я Максим и трусь кончиком носа по его губам. – Ты…
– Не нужно красивых слов, Саша, – отвечает мажорка. – Всё было изумительно.
– Спасибо тебе, – не могу удержаться.
– За что? – удивляется Максим.
– За любовь.
– Глупенький. Разве можно за неё благодарить? – улыбается мажорка и ласково проводит ладонью по моей голове. Её прикосновения вновь начинают рождать во мне желание. Член приподнимается слегка, и Максим ощущает это кожей своего упругого бедра.
– Тише, малыш, тише. Дай немного отдохнуть. Какой ты гусар у меня, однако, – говорит она и убирает руку, чтобы не провоцировать меня на новые подвиги.
– Мне с тобой очень хорошо, – говорю и целую девушку.
– Мне тоже, – отвечает она. – Вот и стали мы с тобой, Саша, любовниками.
– Да. Всё, как я мечтал, – скромно улыбаюсь в ответ на эти слова.
– Люблю тебя.
– И я люблю.
После этих слов она переворачивается на другой бок, я обнимаю, прижав к себе, и мы засыпаем, утомленные немного и абсолютно счастливые.
