Текст книги "Папина содержанка (СИ)"
Автор книги: Дарья Десса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
Глава 78
Мы вернулись на яхту, и я думаю о том, что нам теперь предстоит, словно двум кротам, копать в новом направлении. Найти эту Олю Бахину, чтобы послушать, как с ней обошлись жестоко в секс-клубе «М.И.Р.», и понять, не связано ли это с попыткой уничтожить меня и Максим. Затем попытаться выйти на руководство этого клуба. Конечно, можно было бы постараться снова надавить на Альберта Романовича, только после того, как мы с ним обошлись, едва ли теперь сумеем отыскать. Наверняка уже за границу укатил – расшатанные нашим поведением нервишки подлечить. Правда, мажорка потребовала, чтобы он никуда не уезжал. Но вряд ли миллионер станет слушать падчерицу, с которой у него к тому же отношения развалились окончательно.
А где искать эту Олю Бахину? Лиза подумала вслух, что адрес девушки наверняка в деканате знают. Так речь идет о прежнем месте жительства. О новом могут ничего не сказать. Словом, полный абзац. Мы сидим на палубе, уже вечер, становится всё холоднее, но в каюту идти не хочется. Так бы и сидел всю жизнь да слушал, как вода о борт плещется. Умиротворяющий звук.
Эх, сейчас бы отправиться вместе с Максим куда-нибудь в теплые края! В тот же Таиланд, например. Когда слышу это слово, всегда вспоминаю фильм «Пляж». Я как увидел то прекрасное место на большом экране, у меня аж сердце подпрыгнуло. Боже мой, какая там красота невероятная! Словно не на нашей планете события происходят. И ещё эта чудесная музыка звучит в кадре… Вот где нужно жить, а не здесь. То стреляют, то насилуют, то ещё чего-нибудь неприятное.
Так. Стоп. Таиланд. Максим. Что-то у меня неувязочка в голове образовалась. Такая нескладушка. Помнится, мажорка мне рассказывала, что она туда полетела в детстве вместе с родителями. Это раз. Её папаша там бухал и развлекался с местными девками, невзирая на наличие собственной семьи, – это два. Мама Максим пошла купаться, и она больше её не видела. Это три. Так она утонула же?! А кого тогда она теперь мамой называет?!
– Максим! – резко кричу. Она оказывается неподалеку, аж вздрагивает.
– Тише ты, чего орешь на всё водохранилище?
– Твоя мама, Максим, она же утонула! На пляже дело было, в Паттайе. Ты же сама рассказывала! «Она умерла, когда мне исполнилось десять», – твои слова, между прочим. Помнишь, ты мне их сказала, когда мы в Лондон летели. Ещё песенку мамонтёнка из мультика спела. А кто тогда та женщина, которую ты теперь мамой называешь? А?!
Мажорка тяжело вздыхает. Подходит, пододвигает ко мне раскладное кресло. Опускается, достает сигареты и закуривает. Но не откидывается назад, а сидит в позе кучера, – это когда опираешься локтями о бёдра, полусогнутый. Так трясет в пути меньше, спине легче. Но теперь это положение выдает волнение Максим, её желание скрыть что-то. А как тут утаишь, если я в лоб спрашиваю?
– Я тебе не рассказывала, поскольку…честно скажу, не считала нужным. В принципе, это ведь не касается тебя лично, поэтому… Ну, хорошо, хорошо. Только не дуйся, как маленький мальчик, – говорит Максим, видя, как собираюсь обидеться. В самом деле, мы с ней близки стали, а теперь какие-то тайны остаются? Их быть не должно! В отношениях или всё по-честному, или к черту их!
– В общем, у моей мамы есть сестра-близнец. Они родились в разницей в пять минут: Лидия Николаевна – это моя мать, и Светлана Николаевна, – её младшая сестра. Они похожи, как две капли воды. Если бы рядом поставить – не отличишь. Так вот, когда моя мама утонула, Светлана Николаевна – это она мне потом рассказывала – пришла к моему папаше и сказала, что готова выйти за него замуж, чтобы он не отправил меня в детский дом. Я ведь ему не родная, и он это, как ты помнишь, знал с самого начала. Альберт Романович согласился, поскольку мама ему очень нравилась, а тут, сам понимаешь, практически такое же всё: фигура, лицо. Разве что характер другой. У мамы он был более живой, Светлана – та спокойная, рассудительная. Если мама была эмоциональный человек, тётя Света – рациональный.
Максим закурила. Всегда, если волнуется, начинает травить себя табачным дымом. Да ещё сигареты у неё дорогущие. Мажорка, одно слово. Хотя теперь мне глубоко её жаль. Только не буду это показывать. Сильным личностям жалость претит.
– В общем, сыграло роль и ещё одно обстоятельство. Светлана втайне была влюблена в моего отчима. Она поняла это ещё на свадьбе моих родителей, и потом даже замуж ни за кого не выходила. Словно ждала свой шанс. Ты спросишь: откуда всё знаю? Так она сама рассказала, когда мне исполнилось двадцать. Конечно, я помнила, что она не моя мама, но постепенно стала так её называть. Ведь ты пойми: рядом человек абсолютно похожий. Даже голоса одинаковые. В общем, они поженились, я стала понемногу привыкать к тёте Свете, начала её считать своей матерью. Еще что спросишь?
– У матросов нет вопросов, – пробормотал я. Стыдно стало. Чего полез со своим интересом? Разбередил у человека душевную рану. Эх, не надо было! С другой стороны, сам же думаю про искренность в отношениях.
– Слушай, Максим, ты прости меня, что полез…
– Всё в порядке, Саша. Ты прав. Если двое людей встречаются, у них не должно быть друг от друга секретов, – ласково и тихо отвечает мажорка, и у меня в душе расцветают ромашки.
– А мы с тобой… встречаемся? – с придыханием спрашиваю, переводя разговор на другую тему.
– Да, – кивает Максим.
– Может, в каюту пойдем, погреемся? – спрашиваю с намёком.
– Обязательно пойдем, но не теперь. Вот покурю сейчас немного, – отвечает мажорка.
– Можно ещё вопрос о твоей маме?
– Конечно, – отвечает Максим с той интонацией, которая читается как «что поделать, если уж ты привязался».
– Скажи, а тайская полиция расследование не проводила? Ну, причину её гибели узнать не пыталась? Тело найти, например.
– Всё было. И расследование, и поиски. Но всё как-то быстро закончилось. Мы уже через три дня улетели домой с отчимом, а что там дальше тайские копы делали, я не знаю, – ответила Максим.
– А как мой отец… ну, твой родной, то есть, Кирилл Андреевич отреагировал на гибель Лидии Николаевны? Он ведь должен был… ну, не знаю. Сказать что-нибудь, сделать?
– Я этого не знаю, Саша, – грустно отвечает мажорка. – Мне тогда было всего лишь десять лет. Ну, что он мог сделать? Погрустил, наверное. Потом смирился. Мало ли людей тонет в океане каждый день. Тысячи, наверное. Вот и отец подумал: несчастный случай, такое бывает. Продолжил жить дальше.
– А как же Светлана?
– Что Светлана?
– Она же знала, что ребенок у её сестры от другого мужчины, не от Альберта Романовича? – Задаю вопрос, хотя пока ещё сам не знаю, что хочу услышать в ответ.
– Знала, конечно. Они ведь были не просто сёстры, но очень близкие люди. Настоящие подруги. Всем делились между собой, любыми тайнами. Это мне мама Света, как я стала её впоследствии называть, тоже рассказывала, – говорит мажорка. – Не думаю, что ей нравилось поведение моей родной мамы, но куда денешься? Ошибка молодости. Она радовалась за неё, что та удачно вышла замуж за обеспеченного человека. Завидовала ей, поскольку сама была неравнодушна к Альберту Романовичу.
– А ты не думала, что, возможно, она приложила руку к тому, чтобы убрать твою маму с пути? Прости, конечно, – робко спрашиваю и съеживаюсь. Вот как пошлет меня сейчас подальше!
– Глупости это всё, Саша, – мягко отвечает Максим. – Я же говорю: они были больше, чем сёстры, подруги. Когда мама погибла, Светлана очень сильно горевала. Даже в психиатрическую клинику угодила на месяц. Её там антидепрессантами накачивали, чтобы руки на себя не наложила. Вот так.
Максим замолкает, гасит окурок в пепельнице (за борт бросать не пытается даже, и мне приятно – не люблю, когда свинячат), встает и говорит:
– Пойдем-ка мы почивать, солнышко ты моё любопытное.
Я согласно киваю. Мы отправляемся в каюту, только теперь почему-то у обоих пропало настроение «баловаться». Слишком серьезную вещь обсуждали только что. Я ненароком всполошил душу Максим своими вопросами, так что теперь мне её ужасно жалко. Хотя меня бы тоже кто пожалел. До сих пор в себя прийти не могу: был сын, а стал пасынок. И настоящий мой отец, Игорь, вообще неизвестно где, да и жив ли? Вот закончится вся эта история, постараюсь его найти. Просто посмотрю на него, а заодно спрошу, отчего они с мамой расстались.
Глава 79
На следующее утро мы проводим в кают-компании военный совет. Не в Филях, конечно, и не судьба Москвы решается, но тоже вопрос обсуждаем немаловажный. Кто знает: вдруг от ответа зависит наше будущее? Жизнь, в конце концов. Хотя, если честно, мы с Максим и нашими японскими телохранителями немного расслабились тут, на этой чудесной яхте. Кто бы повел себя иначе? Водичка плещется, свежий воздух стимулирует повышенный аппетит, судно немного покачивает на волнах. Всё умиротворяет настолько, что кажется: вот бы всю жизнь тут вместе с Максим провести! Предварительно японцев отправив домой, они тут явно лишние.
Мы и так из-за них стараемся свои нежности проявлять помнимому. Вот как сегодня утром, например, когда я проснулся раньше мажорки и решил ей сделать приятное. Благо, стаскивать одежду не пришлось: завалились спать обнаженными, тесно прижавшись друг к другу. Максим меня обнимала, а я прижимался к её попке, ощущая между нами кое-что весьма мягкое. Оно бы могло стать и жестким, и даже попытаться пробраться в мою горячую глубину, только любимая слишком устала. Не успели улечься, как уже погрузилась в глубокий сон. Потому пришлось утихомирить своё желание.
Ну, а уж поутру кто остановит меня? Пусть только попробует! И я, осторожно нырнув под одеяло, завладел клитором Максим в полной мере. Пока тот был мягкий, погрузил его в рот и стал поглаживать языком. Про нас, парней, девушки иногда говорят, что у нас два мозга. Один в голове, второй – в головке. И чаще мы думаем нижним, а верхним пользуемся слишком редко.
Когда я начал орально ласкать Максим, мне показалось, что в головке её клитора тоже есть разумное начало. Чушь, конечно, антинаучная. Но как объяснить тогда: почему мажорка ещё спала, а её крошечный аппаратик начал подниматься в ответ на мои ласки? Словно крошечный член. Так себе сравнение, но если близко присмотреться, они очень похожи, как ни удивительно звучит.
В том, что Максим спит, убедился, когда её любовная кнопочка набухла и окрепла. Тогда я выглянул из-под одеяла и прислушался: любимая дышит равномерно, глубоко. Белки под веками не двигаются. Значит, ещё не проснулась. Я нырнул обратно в темную жаркую норку и вернулся к прежнему занятию. Температура вокруг меня поднялась до очень высокой отметки. Градусов сорок, наверное. Но я не спешил выбираться, лишь ощущал языком соленые капли пота, которые с моего лица попадали на щёлочку девушки.
Я полировал её половые губы, как только умею. Проводил кончиком язычка снизу вверх, скользя по влажным лепесткам, слизывал капельки смазки, проникал легонько в дырочку вагины, целовал, гладил, проводил по своему лицу, как делают кошки, когда трутся обо что-то очень им симпатичное. Наслаждался, словом, даже больше наверное, чем мирно спящая Максим. Или она только притворяется? Я на её месте давно бы проснулся, а она никак не просыпается! Мне даже обидно немного стало. Стараешься тут, в жаре и темноте, а она…
Плюх! Плюх! Плюх-плюх! Плюх! Это пока я на секундочку оторвался от клитора, чтобы подумать, вагина девушки неожиданно стала выстреливать мне прямо в лицо теплыми струйками. В губы, в нос, в лоб и даже в правый глаз угодил! Ай! А-я-я-яй! Между прочим, очень неприятное ощущение, когда под веко залетает жидкость. Сколько раз в порно видел такое и не понимал: чего те, кому прилетело, так дергают лицом? Оказывается, вон оно что.
Спешно выбираюсь из-под одеяла, и представляю, какая у меня физиономия: один глаз сильно зажмурен, другой моргает, а по коже стекают потоки теплой чуть солоноватой жидкости, смешанной с капельками пота. И вот ведь досада: стоило мне показаться наружу, как я увидел Максим. Он лежала, подсунув руки под голову, чтобы удобнее было за мной наблюдать, и смотрела во все свои красивые глаза. Когда я показался, лохматый и мокрый, мажорка сначала улыбнулась, потом фыркнула, стараясь сдержать смех, а после рассмеялась.
– Ты там что, новую скважину открыл, бурильщик? Ха-ха-ха!
– Сама ты бурильщик, – сказал я, пытаясь стереть влагу с лица. Ага, так она и поддалась. – Я на мгновение отвлекся от твоего влагалища, а оно как выстрелит!
– Прости, это сквирт, – сказала Максим. – Не сдержалась, ты так вдохновенно лизал, – и она рассмеялась пуще прежнего, и настолько заразительно, что даже мне стало смешно.
– Иди сюда, чудо ты мое, – позвала потом ко мне. Взял мою голову в свои ладони, притянула к себе и стала целовать.
– Я же мокрый, – шепчу ей.
– Мне всё равно, я слишком тебя люблю, чтобы обращать внимание на такие мелочи, – отвечает Максим и продолжает прикасаться губами к моей мокрой коже.
Душ мы принимали вместе, и на этот раз свой кусочек тортика достался мне. Мажорка, когда мы смыли с тел душистую пену, опустилась передо мной на колени и сделала то, что я ей некоторое время назад. Только поступила более рационально. На хлопала глазками и не думала о чем попало, и потому мой заряд живительной влаги угодил ей в рот и был успешно проглочен.
Затем мы отправились завтракать. Ну, прямо счастливая семья на отдыхе! Если бы только не думать о том, что над нами по-прежнему висит смертельная угроза. Японцы, когда мы вышли из каюты, счастливые и довольные, скромно так поулыбались. Они давно догадались, кем мы с Максим друг другу приходимся, но тактично делали вид, что их это не касается.
– Ну, какие у нас теперь планы? – спрашиваю любимую, попивая кофе с молоком. Порошковым, естественно, откуда ж тут взяться пастеризованному. Мы все-таки на яхте, которая, как мажорка мне объяснила, дрейфует. Правда, довольно своеобразно: с брошенным якорем. А я читал где-то, что дрейф – это свободное пребывание на водном пространстве. Да, хотел бы я сейчас отправиться с Максим куда-нибудь вдвоем и очень далеко отсюда, чтобы как следует насладиться нашим обществом. Но увы. Не теперь.
– План у нас простой. Сначала найти Олю Бахину, жертву этих отмороженных из клуба «М.И.Р.» Может быть, она прольет свет на поведение Альберта Романовича и его подельников. Вдруг кто-нибудь из них хочет нанести ему таким образом удар? Ведь никто не знает, что я ему не родная дочь. А среди очень богатых людей нет моральных принципов. Чтобы свалить конкурента или врага, пойдут на что угодно, – говорит Максим и хмурится.
– Откуда ты про них так много знаешь?
– Кино смотрела, – отвечает мажорка и вдруг улыбается. – «Все деньги мира» смотрел? Историю про мультимиллиардера, у которого внука взяли в заложники?
– Нет.
– Грустная история. Дед оказался страшно жадный, сыну своему денег дал меньше, чем требовали похитители, да ещё – представляешь, в кредит! В результате парнишку вызволили, но он пострадал – стал инвалидом, ему пальцы отрезали.
– Кошмар, – шепчу, а сам думаю о том, что с нами-то поступить хотят гораздо круче – пристрелить, безо всяких выкупов.
– В общем, отправляемся в университет, где твоя… бывшая твоя, Лиза, учится. Стоп. Постой-ка. Так вы же из одной alma mater, только курсы и факультеты разные, так? – спрашивает Максим.
– Да.
– Твоя мама там же работает, верно?
– Да.
– Так чего же мы? Срочно звони ей, надо договориться о встрече. Она и поможет нам эту Олю отыскать. Вернее, её персональные данные, как теперь модно говорить.
– Нет.
– Да что ты заладил? То «да», то «нет»? – удивляется Максим. – Опять за старое?
– Да, – резко отвечаю и молчу. Потом решаю продолжить. – Я ей звонить не буду. Она меня предала!
– Не одного тебя, ещё и моего отца, как выяснилось, – говорит мажорка. – Да, поступила она подло, но ты должен её простить. Ведь не знаем, какие у неё были обстоятельства. Может, её вынудили?
– Никто её не заставлял!
– Ты наверняка знать этого не можешь, – невозмутимо отвечает Максим. – Она там наверняка уже все морги и больницы обзвонила в поисках тебя. Ведь знает, чем закончилось наше бегство из холдинга. А ты, понимаешь, решил её игнорировать. Ну, совершила она ошибку в молодости…
– А если она сделала это осознанно?
– Если бы, да кабы, да во рту росли грибы! – говорит Максим, и Горо, который присутствует здесь же, неожиданно продолжает:
– … то был бы то не рот, а целый огород! – и японцы улыбаются. Видимо, решили разрядить возникшую между нами с мажоркой обстановку.
– Точно! – усмехается Максим. – Словом, хватит тебе, Саша, строить из себя обиженного.
– Никого я не строю, – бурчу в ответ, насупившись.
– Вижу по мордашке твоей, что строишь, – говорит мажорка. – Позвони, договорись о встрече. Нам всё равно без неё не справиться. Как ты себе иначе представляешь: явимся в деканат и потребуем данные студентки, которая там уже не учится?
– Денег сунем, – предполагаю.
– Ещё бы знать, кому, – говорит Максим. И уже более настойчиво. – Звони матери, Сашка!
Глава 80
Нет, легко ей сказать: «Звони матери, Сашка!» А если я не желаю! Если я слышать её голос не хочу, видеть и вообще она мне глубоко противна! Но смотрю на Максим. Она на меня, притом так внушительно и строго, что становлюсь перед ней маленьким щеночком, который улегся на спинку и подставил теплый мягкий животик: сдаюсь, только не грызите.
Эх, где наша не пропадала! Набираю номер. Сначала идут длинные гудки, и я всем видом посылаю мысленные импульсы сотовой связи: «Не сработай! Не соединяй!» Но не получается. Гудки прекращаются, и я слышу голос матери. Тут же понимаю, насколько она встревожена и взволнована:
– Да, я слушаю. Кто это?
– Мам, привет, это я.
– Саша! Сашенька! Сыночек! Господи! – мать начинает буквально рыдать, и я безмерно удивлен такой её реакции. Чтобы профессор Ангелина Александровна ревела, словно простая деревенская баба, со всхлипами?! У меня мороз по коже. Но, черт возьми, и самому в том признаваться не слишком хорошо, осознаю: мне приятно. Что так она обо мне беспокоится.
– Где ты?! Что с тобой?! Ты здоров? Тебя не ранили?!
Я бы и ответил на каждый вопрос, если бы маман сыпала ими пореже. Так нет ведь, частит, словно из пулемёта.
– Мама, я с Максим. Со мной всё в порядке. Мы в безопасном месте.
– С Максим? Каким?
– Не с каким, а с какой. Дочерью Кирилла Андреевича. Настоящей дочерью, – добавляю с определенной интонацией.
– Господи, Сашенька. Как же я рада, что ты жив! Я за эти дни где только тебя не искала! Куда и кому не звонила! Но ты словно сквозь землю провалился. А оказывается, ты вот, с Максим. Но почему с ней? Почему ты не вернешься домой?
– Потому что на нас объявлена охота.
– О, Боже мой, – тяжело выдыхает мать. – Кем? За что?
– Вот это нам и предстоит теперь выяснить.
– А я думала, то покушение в офисе холдинга…
– Нет, стреляли в нас, попали в отца. То есть в Кирилла Андреевича. Кстати, как он сам?
– В тяжелом состоянии, но кризис миновал, из комы он вышел, потихоньку поправляется. Врачи дают обнадеживающий прогноз. Сашенька… сыночек… Я хотела тебе сказать…
– Мама, давай не сейчас, – прерываю желание родительницы повиниться за своё поведение. За предательство. Вот за то, что я ей не звонил так долго, говорить «прости» не желаю. Не надо было меня обманывать. Ну, не об этом теперь. – Мам, нам с Максим нужна твоя помощь.
– Какая? Да я для тебя что угодно…
– В твоем… в нашем университете училась некоторое время назад, год или два, девушка. Звали Ольга Бахина. Больше ничего не знаю, но мне очень надо выяснить о ней как можно больше.
– Зачем?
– Это в рамках нашего с Максим расследования.
– Расследования? Почему вы не обратитесь в полицию? В другие органы? – удивляется мама.
– Потому что доверять никому не можем. Те, кто за нами охотятся, люди с большими финансовыми возможностями и широкими связями, – проясняю ситуацию. – Вот почему мы действуем сами и при этом вынуждены скрываться. На тебя, кстати, никто не выходил?
– Нет, а что, должны были? – встревоженно спрашивает мама.
– Возможно, – уклончиво говорю в ответ. – Так ты узнай, пожалуйста, про эту Ольгу. Нам очень важно знать о ней как можно больше.
– А если мне не скажут? Все-таки персональные данные, – слышу в трубке неуверенный голос.
– Мама, ты сколько в универе работаешь? Лет двадцать? Больше? Ты там человек авторитетный. Тебе – скажут. Ты уж постарайся. От этого, возможно, зависят наши жизни. Я буду ждать твоего звонка ровно через три часа. И ровно десять минут.
– Почему так? А если не успею?
– Потому что нас могут выследить по сигналу сотовой связи. Ты уж постарайся. Ну, жду. Пока!
Я разорвал беседу, не дождавшись ответного прощания. Смотрю на Максим.
– Довольна? Всё слышала?
Она молча кивает. По глазам вижу: не слишком высоко оценивает мои дипломатические способности. С мамашей своей я был довольно груб, сознаюсь. Но не чувствую себя за это виноватым. Я столько лет чужого мужчину папой называл! И все из-за неё! Так что не надейся, мажорка, что я в мгновение ока стану примерным сыночком. Кое-кто теперь обязан заслужить мое доверие.
Все эти три часа, что я отвел своей мамаше на поиски данных, мы с Максим не разговариваем. Словно холодный ветерок между нами пробежал. У неё к своей маме, видимо, более трепетное отношение. Было. К той, что утонула. Потому теперь и не понимает моей холодности. Думает, наверное, что окажись он на моем месте, так бы себя не вела. Хотя у неё тоже биография не мёдом намазана.
Раздается звонок, и я стремительно нажимаю «принять вызов».
– Привет, сынок, – слышу голос матери. Максим мигом оказывается рядом, смотрит и слушает. Чтобы сделать ей приятное, отвечаю вежливо:
– Да, мама, я слушаю.
– Я узнала, что эта девушка, Ольга Бахина, жила по улице Академика Королёва, дом 15, квартира 10. С бабушкой-инвалидом. День рождения у девушки 8 марта, она забрала документы семь месяцев назад. Причем не сама за ними приходила, а попросила ей их переслать в Подольский государственный университет, – сообщает мать.
– Спасибо тебе большое, ты нам очень помогла, ну, пока…
– Сынок…
– Да?
– Я люблю тебя очень-очень, Саша, – говорит тихо мама и сама прекращает разговор. Ей тяжело со мной общаться, понимаю. Боится нарваться на грубость. Что ж…
– Так, теперь понятно, куда мы дальше поедем, – говорит задумчиво Максим. Она снова всё слышала, но теперь прохлада между нами растворилась. Вот и чудесно, а то мне все эти три часа было не по себе.
– Думаешь, найдем её там? А дальше что? – спрашиваю.
– Расспросим, что да как.
– Если говорить откажется? Знаешь, как это бывает с жертвами насилия? Человек только-только стал забывать, возрождаться к жизни, а тут мы со своими вопросами, бередить старую глубокую рану, – говорю, словно заправский психолог.
– Какие у нас ещё варианты с тобой? – спрашивает Максим в ответ. – Нет? Вот именно. У нас с тобой один железный аргумент: справедливость. Мы обещаем ей, что тому, кто с ней так поступил, воздадим по заслугам.
– Ну ты даешь, Максим! – удивляюсь я. – А если этот тип, или сколько их там было, вообще к нашему делу отношения не имеют, а? Выяснится, что мы стали с тобой, как Бэтмен и Робин, да? Борцами за справедливость. Только о нас-то кто позаботится?
Я так разволновался, что последние слова почти выкрикнул мажорке в лицо. Она в ответ молча подошла, обняла и крепко прижала.
– Успокойся, Саша. Вот хочешь верь, хочешь нет, но мне кажется, что эта Оля – пусть тоненькая, но тропинка в темном лесу обстоятельств, которая выведет нас не только на тех или того, кто над девушкой надругался. Но и поможет понять, кто хочет нас убить.
В объятиях мажорки я всегда становлюсь мягким, как воск. Она, кажется, об этом уже знает. Ну и пусть.
– Что ж, ты права, наверное, – говорю, уткнувшись лицом в её волосы и вдыхая запах. Смесь парфюма, табака и дезодоранта. Мой самый любимый аромат на свете. Если бы я стал парфюмером, то назвал бы его «Мажорка».
– Когда выезжаем?
– Да прямо сейчас. Сколько там на часах? Ну вот, середина дня. Пока доберемся, будет вечер. Снимем номер в гостинице, а поутру отправимся на поиски Ольги, – говорит Максим.
– А японцы?
– Здесь останутся.
– Уверены, Максим-сан? – слышу голос Горо. Он уже довольно хорошо себя чувствует, а поскольку в группе телохранителей старший, то и задает важные вопросы.
– Уверена, – отвечает мажорка. – Никто не знает, что мы собираемся в Подольск. А вот если кто-то пожелает наведаться сюда, на яхту, вы окажете им тёплый радушный приём. Ведь так?
– Ещё какой радушный, – подтверждает Сэдэо, поглаживая пистолет. Он стоит чуть позади Горо, как всегда прикрывая спину старшего. В прошлый раз, во время нападения в загородном коттедже, эта тактика себя полностью оправдала, спасла руководителю группы жизнь.
– Вот и замечательно, – говорит Максим. Поскольку мы легки на сборы, то уже через десять минут усиленно гребем к берегу. Метод перемещения до суши у нас прежний – надувная лодка с веслами. Было бы с мотором куда проще, но его слышно слишком далеко, да и украсть могут. Мало ли народу в окрестных лесах шатается.
До Подольска нам добираться, конечно, далековато. Почти три с половиной часа, это при условии, что пробок на МКАД не будет. Но иного выхода всё равно нет. И тут впервые Максим решает воспользоваться арендованной машиной. Обращается в каршеринговую компанию, платит наличными, чтобы не светить кредитку, по которой нас также можно обнаружить, и вот уже мы несемся на новеньком Renault Kaptur.
