Текст книги "История одного вампира"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 22

Санитары «скорой помощи» спросили маму, нет ли у Стива диабета, не страдает ли он от эпилепсии. Она сказала, что не знает, но вряд ли. Они спросили об аллергии и еще о чем-то, но мама объяснила им, что она не мать Стива и понятия не имеет, чем он болел.

Я думал, мы поедем с ним на «скорой», но санитары сказали: места на всех не хватит. Они записали имя матери Стива и их телефон, попытались дозвониться, но ее не оказалось дома. Медсестра попросила маму поехать за ними в больницу и заполнить все документы, насколько сможет. Мама согласилась, и мы все трое пошли к машине. Папа еще не вернулся с работы, но мама позвонила ему на сотовый и все объяснила. Он сказал, что приедет прямо в больницу.

Поездка оказалась нелегкой. Я сидел на заднем сиденье и старался не смотреть Энни в глаза. Я должен был сказать правду, но боялся.

А хуже всего то, что я знал: если бы в коме лежал я, Стив бы сразу во всем признался.

– Что там стряслось? – спросила мама. Она старалась ехать как можно быстрее, но не нарушая правил, и не могла повернуться и посмотреть на меня. Это было хорошо: я не смог бы врать ей в глаза.

– Не знаю, – сказал я. – Мы болтали, потом я захотел в туалет и вышел. А когда вернулся…

– Значит, ты ничего не видел?

– Нет, – соврал я, чувствуя, как у меня горят уши.

– Не понимаю; – пробормотала мама. – Он был такой неподвижный и кожа синяя. Я сначала подумала: он умер.

– Его, наверное, кто-то укусил, – встряла Энни.

Я чуть не толкнул ее локтем в бок, но в последнюю секунду решил, что она, наверное, помнит про обещание.

– Укусил? – удивилась мама.

– У него на шее были следы, – сказала Энни.

– Да, я их тоже заметила. Но, думаю, они тут ни при чем, крошка.

– Почему? Что, если змея или… паук пробрался и укусил его… – Она поглядела на меня и слегка покраснела: вспомнила, что обещала не говорить.

– Паук? – Мама покачала головой. – Что ты, детка, люди не впадают в кому от укуса паука, по крайней мере, в нашем климате.

– Тогда что же с ним случилось? – не унималась Энни.

– Не знаю. Может, он съел что-нибудь не то. А может, это сердечный приступ.

– У детей не бывает сердечных приступов.

– Бывает. Очень редко, но бывает. Ладно, врачи разберутся, что с ним стряслось. Они в этом больше понимают, чем мы с вами.

Я первый раз оказался в больнице, поэтому, пока мама заполняла документы, решил осмотреться. Тут все было белое: белые стены, белый пол, белые халаты у врачей. Нельзя сказать, чтоб тут было шумно, и в то же время отовсюду доносились какие-то звуки: скрип кроватей, кашель, гул каких-то аппаратов, стук ножей, тихие голоса докторов.

Мы почти не разговаривали. Мама сказала, что Стива уже осмотрели, но так сразу поставить диагноз врачи не могут. Им нужно время подумать.

– Кажется, они уверены, что все обойдется, – закончила мама.

Энни захотела пить, и мама отправила нас к автомату с напитками за углом. Пока я выискивал монетки, Энни огляделась, убедилась, что никого рядом нет, и поинтересовалась:

– Когда ты им наконец скажешь?

– Когда услышу их мнение. Пусть пока осмотрят его. Может, врачи сами догадаются, что это за яд и как вылечить Стива.

– А если не догадаются? – приставала Энни.

– Тогда скажу, – пообещал я.

– А что, если не успеешь и он уже умрет? – тихо спросила она.

– Не умрет.

– Но если…

– Не умрет! – отрезал я. – Не говори так! И даже не думай! Надо надеяться на лучшее. Мама с папой всегда говорят: больные быстрее выздоравливают, если верить, что они поправятся. Ради Стива не думай, что он умрет.

– Ради Стива надо было бы сказать правду, – проворчала она, но спорить не стала.

Мы взяли стаканчики и вернулись к маме. Пили молча.

Вскоре пришел папа. Он даже не успел переодеться. Папа поцеловал маму и Энни, потом по-мужски сжал мне плечо. Руки у него были грязные, и на моей футболке остались пятна, но сейчас меня это не волновало.

– Есть новости? – спросил он.

– Нет пока, – ответила мама, – Его осматривают. Может быть, пройдет несколько часов, прежде чем врачи поставят диагноз.

– Что с ним случилось, Анжела?

– Пока не знаем. Надо подождать.

– Терпеть не могу ждать, – возмутился папа, но выбора у него, так же как у нас, не было.

За следующие два часа ничего не случилось. Но тут появилась мама Стива. Лицо у нее было такое же белое, как у сына, губы сердито поджаты. Она сразу же набросилась на меня, схватила за плечи и давай трясти.

– Что ты с ним сделал? – визжала она. – Что ты сделал с моим сыном? Ты убил моего Стива?

– Эй, потише вы! – вмешался отец.

Но мама Стива не обратила на него внимания.

– Что ты с ним сделал? – снова закричала она и тряхнула меня еще сильнее.

Я хотел сказать: «Ничего», но зубы у меня стучали, и я не смог произнести ни слова.

– Что ты с ним сделал? Что ты с ним сделал? – не унималась она. И вдруг перестала меня трясти, упала на пол и зарыдала, как ребенок.

Мама встала со скамейки и опустилась рядом с миссис Леонард. Она гладила ее по голове, шептала что-то, успокаивала, потом помогла ей подняться и усадила на скамейку. Миссис Леонард плакала. Теперь она принялась жаловаться, какая она плохая мать и как Стив ее ненавидит.

– Идите поиграйте где-нибудь, – велела мама нам с Энни. Мы послушно встали. – Даррен! – окликнула меня мама. – Не думай о том, что она тебе наговорила. Миссис Леонард тебя не винит. Просто она очень боится за сына.

Я печально кивнул. А что бы сказала мама, если бы знала, что миссис Леонард права и виноват я?

Мы с Энни отыскали игровые автоматы. Я думал, что не смогу играть после такого, но вскоре так погрузился в игру, что забыл и о Стиве, и о больнице. Приятно на некоторое время отвлечься от ужасов настоящего мира. Если бы не кончились монетки, я бы, наверное, проиграл всю ночь.

Мы вернулись к взрослым. Миссис Леонард уже успокоилась, и они с мамой заполняли документы. Мы с Энни уселись и снова стали ждать.

В десять часов Энни начала зевать, и я тоже почувствовал усталость. Мама только взглянула на нас и тут же велела отправляться домой. Я заспорил, но она меня оборвала:

– От вас тут все равно никакой пользы. Я вам позвоню, как только станет что-нибудь известно. Даже ночью. Договорились?

Я колебался. Это был мой последний шанс рассказать про паучиху. Честно говоря, я чуть не проговорился, но слишком устал и не мог подобрать слова.

– Ладно, – мрачно согласился я и вышел. Папа отвез нас домой. Что он сделает, если я расскажу ему про мадам Окту, мистера Джутинга и все остальное? Конечно, накажет меня. Но я не рассказал не из-за того, что испугался, а потому, что знал: ему станет стыдно за меня, ведь я соврал и в трудную минуту не захотел спасти друга, потому что боялся за себя. Я испугался, что отец возненавидит меня.

Энни заснула в машине. Папа на руках отнес ее в кровать. Я медленно прошел в свою комнату, стал раздеваться и все время тихо сам себя ругал.

Я уже убирал одежду в шкаф, когда заглянул отец.

– Ты как, нормально? – спросил он,

Я кивнул.

– Стив поправится, – продолжил он. – Обязательно поправится. Врачи знают свое дело. Они поставят его на ноги.

Я снова кивнул, боясь, что если открою рот, то во всем признаюсь. Папа еще секунду постоял в дверях, потом вздохнул и пошел в свой кабинет. На лестнице послышались его тяжелые шаги.

Я повесил брюки в шкаф и тут заметил клетку с мадам Октой. Осторожно ее достал. Паучиха лежала посреди клетки и мирно дышала. Спокойная, как будто ничего не случилось.

Я разглядывал ее разноцветную спинку, но теперь паучиха меня не радовала. Да, она яркая, но волосатая, безобразная и гадкая. Я почувствовал, что ненавижу ее. Ведь именно она виновата в том, что произошло. Она укусила Стива, хотя он ей ничего не сделал. А я-то ее кормил, заботился о ней, играл. И вот как она меня отблагодарила!

– Ах ты, уродина! – прорычал я и тряхнул клетку. – Неблагодарная скотина!

Я еще разок тряхнул ее. Паучиха крепко обхватила лапами прутья. Тут я совсем озверел, стал раскачивать клетку взад-вперед. Пусть и ей тоже будет плохо!

Дальше я придумал крутить клетку по кругу. Я ругал паучиху, обзывал ее всеми плохими словами, какие знал. Я хотел, чтоб она сдохла.

Я проклинал тот день, когда увидел ее. Я ругал себя за то, что у меня не хватает смелости достать ее из клетки и расплющить.

Наконец я уже так разозлился, что со всей силы швырнул клетку, не глядя куда. К моему ужасу, клетка, описав дугу, вылетела прямо в окно.

Я метнулся за ней. Мне стало страшно: вдруг клетка ударится о землю и разобьется. А если врачи сами не придумают, как вылечить Стива, то им нужна будет мадам Окта: они изучат ее и помогут Стиву. Но если она убежит…

Я бросился к окну, зная, что не успею поймать клетку, но надеясь, что смогу хотя бы проследить, куда она упадет. Я глядел, как она летит вниз, и молил Бога, чтоб она не разбилась. Казалось, клетка падает целую вечность.

И вдруг, когда до земли оставалось совсем чуть-чуть, из темноты появилась рука и схватила клетку.

Рука?

Я высунулся из окна. Было уже совсем темно, и сначала я не мог разглядеть, кто там внизу, но потом человек вышел из тени, и я его узнал.

Сначала я увидел морщинистую руку, поймавшую клетку. Затем длинный красный плащ. Коротко стриженные оранжевые волосы. Длинный безобразный шрам. И наконец, острые зубы.

Это был Мистер Джутинг. Вампир.

И он мне улыбался!

ГЛАВА 23

Я уже ждал, что он превратится в летучую мышь и подлетит к окну, но мистер Джутинг только потряс легонько клетку, видимо, хотел убедиться, что с мадам Октой все в порядке.

А потом, все так же улыбаясь, он развернулся и пошел прочь. Через несколько секунд он исчез в темноте.

Я закрыл окно и нырнул в постель. В голове у меня роились тучи вопросов. Давно он стоял под окном? Раз он знал, где мадам Окта, то почему не забрал ее сам? Мне казалось, он должен быть в ярости, а он улыбался. Почему он не откусил мне голову, как говорил Стив?

О сне не могло быть и речи. Теперь мне было страшнее, чем в ту ночь, когда я украл паучиху. Тогда я хоть мог утешать себя тем, что он не знает меня, а значит, не найдет.

Надо сказать папе. Ведь вампир нашел наш дом, и у него есть причина сердиться на нас.

Папа должен об этом знать. Надо его предупредить, чтобы он успел приготовиться. Но…

Он мне не поверит. Особенно теперь, когда у меня нет мадам Окты. Я представил, как пытаюсь убедить его, что вампиры на самом деле существуют, а один из них только что стоял у нашего дома и в любой момент может вернуться. Папа решит, что я сошел с ума.

На рассвете, когда стало ясно, что вампир не вернется до заката, мне удалось немного поспать. Спал я плохо, но проснулся со свежей головой и соображать стал гораздо лучше. Теперь я понял: бояться нечего. Если бы вампир хотел меня убить, он мог бы это сделать вчера вечером, когда я его не ожидал. Но почему-то он не захотел меня убивать, по крайней мере сейчас.

Перестав волноваться из-за вампира, я вспомнил о Стиве и задумался над своим главным вопросом: сказать правду или нет? Мама провела ночь в больнице. Она присматривала за миссис Леонард, звонила друзьям и соседям, рассказывала про Стива. Будь она дома, я бы ей все рассказал, но признаться во вранье отцу было страшно.

Воскресенье началось печально. Папа пожарил на завтрак яичницу с колбасой. Она, как всегда, подгорела, но мы не жаловались. Я проглотил все, почти не жуя. И не потому, что я проголодался. Просто я хотел показать, что это обычное воскресенье.

Как раз когда мы заканчивали завтрак, позвонила мама. Папа долго с ней разговаривал, вернее, говорила она, а он только кивал и что-то бурчал. Мы с Энни замерли, надеясь услышать, что говорит мама. Наконец папа повесил трубку и вернулся к столу.

– Как он? – спросил я.

– Плохо, – ответил папа. – Доктора не знают, как его лечить. Энни была права: это яд. Но какой-то неизвестный. Врачи послали запрос в другие больницы. Может быть, там кто-нибудь знает, что это за яд. Но… – Он покачал головой.

– Он умрет? – тихо спросила Энни.

– Может быть, – честно ответил отец.

Я был рад, что он так сказал. Слишком часто в самый важный момент взрослые врут детям. И мне кажется, про смерть надо говорить правду.

Энни заплакала. Папа усадил ее к себе на колени.

– Ну ты что? Что плачешь? – стал утешать он. – Все еще, может быть, будет хорошо. Он еще жив. Он дышит, и на мозг яд, кажется, не подействовал. Если врачам удастся найти противоядие, Стив выздоровеет.

– Сколько он еще продержится? – спросил я.

Папа пожал плечами.

– При помощи разных аппаратов медики могут поддерживать в нем жизнь очень долго.

– Как они делают с больными в коме?

– Да,

– А сколько он еще продержится без этих аппаратов?

– Врачи говорят, несколько дней. Трудно сказать наверняка, тем более что они не знают, с каким ядом имеют дело, но надеются, что еще дня два его дыхательная система и система кровообращения будут работать нормально.

– Что будет работать? – переспросила, всхлипывая, Энни.

– Его сердце и легкие, – пояснил папа. – Пока сердце и легкие работают, Стив не умрет. Ему поставили капельницу, но в целом все в порядке. Только когда… только если он не сможет сам дышать, положение станет по-настоящему тяжелым.

Дня два… Немного… Еще позавчера у Стива впереди была вся жизнь. А теперь всего два дня.

– Можно его проведать? – спросил я.

– Конечно. Если захочешь, можно сегодня после обеда съездить.

– Захочу, – пообещал я.

На этот раз в больнице было гораздо больше народу. В жизни не видел столько шоколадных конфет и цветов одновременно. Казалось, каждый держал в руках либо цветы, либо конфеты. Я хотел купить что-нибудь для Стива в магазинчике прямо в больнице, но у меня не оказалось денег.

Я думал, что Стив будет лежать в палате с другими детьми, но его поместили отдельно, так как доктора хотели обследовать его, а еще потому, что они не знали, заразна его болезнь или нет. Прежде чем пустить нас к нему, нам велели надеть зеленые халаты, перчатки и маски.

Миссис Леонард спала, сидя на стуле. Мама приложила палец к губам, чтобы мы не шумели. Она по очереди обняла нас, а потом сказала папе:

– Из некоторых больниц вернули запрос, – за маской ее голос звучал приглушенно. – Они не знают такого яда.

– Но кто-то же должен знать, – заметил папа. – Этих ядов что, сто штук?

– Тысячи. Запрос направили в другие страны. Может, там что-то знают об этом яде. Но пока будет получен ответ, пройдет какое-то время.

Пока они разговаривали, я смотрел на Стива. Он мирно лежал в кровати. К руке была прикреплена капельница, а к груди – какие-то провода на присосках. На коже виднелись следы от уколов – это врачи брали кровь на анализ. Лицо Стива оставалось белым и неподвижным. Вид у него был ужасный!

Я не выдержал и заплакал. Мама крепко обняла меня, но мне от этого стало только хуже. Я порывался рассказать ей про паука, но захлебывался слезами и ничего толком объяснить не мог. Мама успокаивала меня, целовала, говорила: «Тише, тише», – и я оставил попытки ей все объяснить.

Вскоре пришли родственники Стива. Мама решила, что нам лучше уйти, оставить их наедине с его матерью. Она вывела нас в коридор, помогла снять маски и вытерла мне слезы бумажной салфеткой.

– Вот, – сказала она. – Так-то лучше. – Она улыбнулась и принялась меня щекотать, пока я не рассмеялся. – Стив обязательно поправится, – пообещала она. – Конечно, выглядит он неважно, но доктора делают все возможное. Надо им доверять и надеяться на лучшее, понял?

– Понял, – со вздохом согласился я.

– А мне показалось, он довольно неплохо выглядит, – подбодрила меня Энни и сжала мою руку.

Я благодарно ей улыбнулся.

– Идешь домой? – спросил отец у мамы.

– Даже не знаю… Мне кажется, я должна остаться, вдруг что-нибудь…

– Анжела, ты уже сделала все, что могла, – решительно перебил ее папа. – И ночью совсем не спала, правда?

– Да, почти не удалось, – призналась мама.

– А если ты тут останешься, то и сегодня поспать не удастся. Пойдем лучше домой, Анжелочка. – Папа всегда называет маму Анжелочкой, когда хочет ее уговорить. – За Стивом и его мамой есть кому присмотреть. Ты не должна сидеть тут круглые сутки.

– Ладно, – согласилась мама. – Но вечером я еще заеду, посмотрю, вдруг что-нибудь понадобится.

– Договорились, – сказал папа, и мы все пошли к машине.

Мы провели в больнице совсем немного времени, но я не жаловался. Я был рад уйти отсюда.

По дороге домой я думал о Стиве, вспоминал, как он лежит в палате и почему он там лежит. Я подумал о яде, бегущем в его жилах, и решил, что врачи вряд ли найдут противоядие. Да я мог поспорить, что ни один доктор в мире не встречался раньше с таким ядом, как у мадам Окты.

Стив выглядел сегодня ужасно, но – я это знал – через пару дней ему станет еще хуже. Я представил, как он лежит с кислородной маской на лице, а из его тела со всех сторон торчат разные трубки. Страшно было даже подумать о таком.

Есть только один способ спасти Стива. И только один человек знает об этом яде и, уж наверное, о противоядии для него.

Мистер Джутинг.

К тому времени как мы подъехали к дому, я пообещал себе, что найду его и заставлю помочь Стиву. Как только стемнеет, выберусь из дома, разыщу вампира, где бы он ни был. И если я не смогу вернуться с противоядием…

…Тогда я вообще не вернусь.

ГЛАВА 24

Выбраться из дома удалось только в одиннадцать. Я бы ушел раньше, но, пока мама была в больнице, к нам пришли папины друзья с детьми, которых я должен был развлекать.

Мама вернулась в десять, сильно уставшая. Быстро выпроводив гостей, папа попил с мамой чай на кухне, и они пошли спать. Я дождался, пока родители уснут, потом прокрался вниз и выскочил на улицу через черный ход.

Я несся сквозь ночь, как комета. Я мчался так быстро, что меня никто не заметил. В одном кармане у меня лежал крест (я нашел его в маминой шкатулке с драгоценностями), в другом – пузырек со святой водой, который много лет назад прислал папе кто-то из друзей по переписке. Кол мне найти не удалось. Вместо него я уже думал взять нож поострее, но решил, что только сам изрежусь. С ножами я не умею обращаться.

Окна в заброшенном кинотеатре не горели, из здания не доносилось ни звука. На этот раз я вошел через главный вход.

Я не придумал, что буду делать, если не смогу найти вампира, но каким-то образом чувствовал: я с ним встречусь. Точно так же, как тогда, когда Стив посыпал нас бумажками, среди которых был запрятан заветный билет, а я закрыл глаза и вытянул руку. Я чувствовал: это судьба.

Вход в подвал я нашел не сразу. В фонарике, который я захватил из дома, кончались батарейки. Посветив несколько минут, он замигал и погас, а я остался в полной темноте. Пришлось пробираться на ощупь. Кое-как я отыскал лестницу и поспешил вниз, не давая себе времени испугаться.

Чем глубже я спускался, тем светлее становилось вокруг, потому что, как я увидел, когда спрыгнул с последней ступеньки, в подвале горели пять свечей. Я удивился: разве вампиры не боятся огня? Но был рад, что не придется разговаривать с ним в темноте.

Мистер Джутинг ждал меня в дальнем углу. Он сидел за низеньким столиком и раскладывал пасьянс.

– Доброе утро, мистер Шэн, – поприветствовал он, не поднимая головы.

Я откашлялся, потом ответил:

– Сейчас не утро, а глухая ночь.

– Для меня это и есть утро, – пояснил он, подняв голову и ухмыльнувшись.

Зубы у него были длинные и острые. Так близко я его еще не видел и думал, что теперь то уж разгляжу все, что полагается иметь вампиру: и окрашенные кровью зубы, и длинные уши, и узкие глаза, – но он выглядел совсем как обычный человек, пусть даже и ужасно некрасивый.

– Вы меня ждали, да? – спросил я.

Он кивнул:

– Ждал.

– И давно знали, что мадам Окта у меня?

– Я нашел паучиху еще в ту ночь, когда ты ее украл.

– Почему же сразу не забрали?

Он пожал плечами:

– Я и собирался ее забрать, но потом подумал: «Не всякий мальчик отважится красть у вампира. За таким стоит понаблюдать».

– Зачем? – спросил я, еле сдерживая дрожь в коленках.

– И в самом деле, зачем? – шутливо переспросил он и щелкнул пальцами: карты сами собой подскочили, сложились и залезли в коробочку. Он передвинул ее на край стола, хрустнул костяшками пальцев. – Скажи-ка мне, Даррен Шэн, зачем ты пришел? Хочешь опять украсть у меня мадам Окту? Она тебе все еще нравится?

Я затряс головой.

– Видеть больше не хочу это чудовище! – воскликнул я.

Вампир засмеялся.

– Как она расстроится, бедняжка!

– Не смейте надо мной насмехаться! – грозно сказал я. – Мне это не нравится.

– Да ну? И что же ты мне сделаешь?

Я достал крест и пузырек со святой водой и поднял их высоко над головой.

– Сами увидите! – проревел я, ожидая, что он в ужасе отскочит в сторону.

Но этого не произошло. Вампир улыбнулся, еще раз щелкнул пальцами и… крест с пузырьком оказались у него в руках.

Он внимательно осмотрел крест, хохотнул, смял его, как будто крест был из фольги, и скатал в маленький шарик. Затем откупорил пузырек и выпил святую воду.

– Знаешь, что мне больше всего нравится? – поинтересовался он. – Люди, которые смотрят или читают ужастики. Они верят во все, что там говорится, и вооружаются крестами и святой водой, вместо того, чтобы захватить с собой что-нибудь нормальное, чем действительно можно убить вампира, скажем, ружье или гранату.

– Так, значит, кресты вам не страшны? – удивленно пробормотал я.

– А что, мне положено их бояться?

– Ну да… вы же… воплощение зла.

– Я – воплощение зла?

– Ну да. Наверное. Вы же вампир, а вампиры – воплощение зла.

– Мальчик мой, нельзя же верить всему, что пишут в книжках. Да, наши вкусы необычны. Но даже если мы пьем кровь, это еще не значит, что мы зло. По-твоему, и летучие мыши, которые пьют кровь коров и лошадей, тоже воплощение зла?

– Нет, – ответил я. – Это совсем другое дело. Они же животные.

– Но люди – тоже животные. Если вампир убивает человека, это и в самом деле нехорошо. Но если он только чуть-чуть попьет крови, чтобы не умереть с голоду, что в этом плохого?

Я растерялся. Не знал, что делать, чему верить. Я, беспомощный и безоружный, оказался один на один с вампиром.

– Ладно, вижу, ты сегодня не настроен на философский лад, – заметил он. – Что ж, оставим умные беседы до лучших времен. И все-таки: зачем тебе паучиха, Даррен?

– Она укусила Стива Леонарда.

– Это мальчик, которого вы зовете Леопардом? – Он кивнул. – Печально, печально. Но, согласись, если мальчики решили поиграть с чем-то опасным, они не вправе жаловаться.

– Вы должны его вылечить! – закричал я.

– Я? – притворно удивился он, – Я что, доктор? Я ничего не понимаю в медицине. Что ты хочешь от простого циркача? От урода? Забыл, что ли, кто я?

– Нет, вы не просто циркач. Я знаю, что в ваших силах его спасти. Знаю!

– Может быть. Укус мадам Окты смертельно опасен, но для каждого яда есть противоядие. Может быть, оно у меня есть. Может быть, у меня есть бутылочка с сывороткой, которая поможет твоему другу.

– Ура! – радостно завопил я. – Так я и знал! Так и знал! Так и…

– Но может быть, – продолжал мистер Джутинг, поднимая вверх костлявый палец, – это очень маленькая бутылочка. Предположим, там очень мало сыворотки, а ее нелегко достать. Может быть, мне самому нужно это противоядие, на случай, если мадам Окта укусит меня. И я не хочу тратить его на маленького негодяя.

– Но мне оно нужнее, – стал уговаривать я. – Я должен спасти Стива. Иначе он умрет. Неужели вы допустите, чтобы Стив умер?

– А почему нет? – рассмеялся мистер Джутинг. – Что мне твой Леопард? Ты же сам слышал, как он говорил, что станет охотником за вампирами, когда вырастет!

– Это он так просто сказал! – выпалил я. – Потому что рассердился.

– Может быть, – произнес мистер Джутинг, задумчиво поглаживая свой шрам – Но все равно: с какой стати я должен спасать Стива Леопарда? Сыворотка стоит немалых денег, и достать ее не так-то просто.

– Я заплачу! – закричал я. И тут же увидел, что именно этого он и ждал: как только я произнес эти слова, вампир прищурился и подался вперед, широко улыбаясь. Так вот почему он не забрал мадам Окту в ту же ночь. Вот почему не уехал!

– Заплатишь?– переспросил он с хитрой ухмылкой. – Откуда, интересно, у маленького мальчика столько денег?

– Я буду платить понемногу, – пообещал я. – Каждую неделю пятьдесят лет подряд… или сколько понадобится. А когда вырасту, у меня будет работа, я буду отдавать вам все свои деньги. Честное слово!

Но он покачал головой.

– Нет, – мягко сказал он. – Мне не нужны твои деньги.

– Что же тогда вам нужно? – грустно спросил я. – Вы, конечно, уже придумали, чем я должен заплатить за лекарство. Поэтому и ждали меня, так?

– Ты умный мальчик. Я это сразу распознал, еще когда проснулся и увидел, что паучиха исчезла, а вместо нее лежит записка. Я тогда сказал себе: «Лартен, вот он, подлинно талантливый ребенок. Настоящая находка! Этот малыш далеко пойдет».

– Нечего ко мне подлизываться. Лучше скажите, что вам надо? – не выдержал я.

Он противно захихикал, а потом вдруг мгновенно помрачнел.

– Ты, конечно, помнишь, о чем я говорил со Стивом Леопардом?

– Конечно! Он хотел стать вампиром, а вы сказали, что он еще маленький. Тогда он предложил, чтобы вы взяли его себе в помощники. Вы согласились, но потом обнаружили, что он – плохой, и отказались.

– В общих чертах верно, – согласился мистер Джутинг. – Только, если помнишь, я не очень-то хотел обзавестись помощником. Помощник – дело хорошее, но о нем приходится заботиться.

– К чему вы клоните?

– Я еще раз все обдумал и решил, что помощник может мне пригодиться, особенно сейчас, когда я оставил цирк уродов и мне придется жить одному. В такой ситуации помощник – как раз то, что знахарь прописал.

Он улыбнулся своей глупой шутке. Я нахмурился.

– Хотите сказать, что теперь вы разрешите Стиву стать вашим помощником?

– Боже мой! Ни за что! – воскликнул он. – Мне не нужен такой монстр! Невозможно описать, что он наделает, когда вырастет. Нет, Даррен Шэн, мне не нужен такой помощник, как Стив Леопард.

Его длинный тощий палец указывал на меня. Он еще ничего не сказал, но я уже все понял.

– Вам нужен я! – воскликнул я прежде, чем он успел открыть рот.

Вампир коварно улыбнулся, и стало ясно, что я угадал.