Текст книги "История одного вампира"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА 17

Следующие несколько дней прошли без происшествий. Мы с Эврой выполняли свои обязанности, а также кормили Малый Народец. Я несколько раз пытался заговаривать с этими странными существами в синих плащах, но они даже не смотрели в мою сторону.

Их невозможно было отличить друг от друга. Правда, один – а может, одна – был выше остальных, еще один – ниже, а еще один прихрамывал. Но другие были похожи друг на друга как две капли воды.

Сэм помогал нам. Мы не брали его с собой на охоту, но во всем остальном всегда разрешали подсобить нам. Работник из него был что надо – он, видимо, хотел произвести на нас впечатление и каким-то образом остаться в цирке.

Мистера Джутинга я почти не видел. Он знал, что мне приходится рано вставать, чтобы раздобыть еду для Малого Народца, и потому не вызывал меня к себе. Я был рад, – мне не очень-то хотелось в который раз слушать о том, что мне необходимо пить человеческую кровь.

Но вот однажды утром в цирк уродов приехал Неуязвимый Кормак, и его приезд вызвал переполох во всем лагере.

– Ты должен его увидеть, – сказал Эвра и потянул меня за собой. – Это самый удивительный артист на свете.

Когда мы подошли к фургону мистера Длинноута (куда нужно было зайти Кормаку), вокруг артиста уже собралась целая толпа. Люди хлопали его по спине и спрашивали, что он делал и где был. Он улыбался, жал всем руки и отвечал на вопросы. Хоть он и был звезда, но не очень-то задавался.

– Эвра Вон! – воскликнул он, завидев Мальчика-Змею. Наклонившись, Кормак обнял его. – Как поживает моя любимая двуногая рептилия?

– Отлично, – ответил Эвра.

– Когда ты менял кожу? – спросил Кормак.

– Давно, – сказал Эвра.

– Имей в виду, что она мне нужна, – сказал артист. – Твоя кожа очень дорогая. В некоторых странах кожа человека-змеи ценится гораздо выше, чем золото.

– Вы сможете взять ее, – заверил его Эвра, а потом подтолкнул меня вперед, – Кормак, это Даррен Шэн, мой друг. Он у нас новенький и еще ни разу вас не видел.

– Ты никогда не видел Неуязвимого Кормака? – воскликнул артист, сделав вид, что очень расстроен. – Как такое возможно? Я думал, весь мир уже видел, на что способен великий Кормак.

– Я о вас даже не слышал, – признался я.

Он прижал руку к груди, как будто у него вдруг случился сердечный приступ.

– А что вы умеете делать? – спросил я.

Кормак обвел взглядом толпу.

– Ну что, показать?

– Да, да! – громко закричали все.

Кормак глянул на мистера Длинноута, который стоял чуть поодаль. Хозяин цирка уродов вздохнул и кивнул.

– Показывай свой номер, – сказал он. – Все равно они бы от тебя не отстали.

– Ладно, – сказал Кормак. – Отойдите на шаг назад, чтобы у меня было достаточно места.

Толпа мигом расступилась. Я хотел тоже отойти, но Кормак положил мне руку на плечо и попросил остаться.

– Слушайте, – обратился он к толпе, – я долго добирался сюда и очень устал, поэтому не буду показывать вам весь свой номер, а покажу только самое интересное.

Он согнул пальцы на правой руке в кулак и выставил вперед указательный палец.

– Даррен, пожалуйста, сунь мой палец себе в рот, – сказал он.

Я посмотрел на Эвру, и тот велел мне слушаться Кормака.

– А теперь, – продолжал Кормак, – укуси меня, пожалуйста.

Я укусил его за палец.

– Сильнее, – сказал Кормак.

Я укусил сильнее.

– Ну же, парень, – воскликнул Кормак, – постарайся! Поработай челюстями. Ты акула или мышка?

Что ж, он хочет, чтобы я по-настоящему укусил его? Ладно, сейчас укушу, как следует.

Я с силой сжал челюсти, думая, что он подпрыгнет от удивления. Но удивился не он, а я – оказалось, что я откусил ему палец!

Я в ужасе отшатнулся и выплюнул откушенный палец. Быстро посмотрел на Неуязвимого Кормака. Я ожидал, что он завоет от боли, но он только рассмеялся и показал мне свою руку.

На месте пальца был белый обрубок, однако ни крови, ни раны не было видно. И тут случилось нечто потрясающее: у Кормака начал отрастать новый палец!

Сперва я подумал, что мне это померещилось, но нет, палец все рос и рос и через несколько минут стал таким же, как и раньше. Кормак выждал пару секунд, а потом начал сгибать и разгибать его, чтобы мы удостоверились, что это самый настоящий палец.

Толпа зааплодировала, а я немного успокоился.

Глянув себе под ноги, я заметил, что откушенный палец начал разлагаться. Вскоре от него осталась только горстка серого праха.

– Прости, если напугал, – сказал Кормак, легонько хлопнув меня по голове.

– Ничего, – отозвался я. – Пора бы уже знать, что здесь может происходить самое неожиданное. Можно потрогать ваш новый палец?

Он кивнул. На ощупь палец ничем не отличался от старого.

– Как вам это удается? – удивленно спросил я. – Это какой-то фокус?

– Никаких фокусов, – ответил артист. – Поэтому меня и зовут Неуязвимый Кормак. Мне можно спокойно оторвать руки и ноги – у меня отрастут новые. Так было всегда, с самого моего рождения. Родители обнаружили это, когда я случайно отрезал себе часть носа кухонным ножом. Я могу отрастить себе любую часть тела. Кроме головы. Я еще не пытался отрезать ее. Зачем искушать судьбу?

– А вам бывает больно? – спросил я.

– Немного, – ответил он, – совсем чуть-чуть. Когда мне отрезают руку или ногу, на этом месте тут же начинает расти новая рука или нога, так что больно бывает всего пару секунд. Это похоже на…

– Ну, хватит уже! – закричал мистер Длинноут, прервав его. – У нас нет времени для долгих объяснений. Мы давно уже не давали представлений. Пора снова развлечь почтенную публику, пока она не забыла о нас и не решила, что мы удалились на заслуженный покой. Друзья! – обратился он к толпе и хлопнул в ладоши. – Передайте всем: отдых слишком затянулся, сегодня вечером мы даем представление!

ГЛАВА 18

Жизнь в лагере забила ключом. Люди бегали туда-сюда, как муравьи. Несколько человек устанавливали купол. Я его раньше не видел. Он оказался очень красивым: большим, круглым, красным, с картинками, на которых были изображены артисты.

Нам с Эврой тоже нашлась работа – мы вбивали колышки, которые держали купол, расставляли стулья, помогали установить сцену, доставали реквизит для артистов – например, жестяные банки, болты и орехи для Голодного Рамуса. А еще нам велено было вкатить клетку с Человеком-Волком под купол.

Предстояло сделать очень многое, но все работали с удивительной скоростью. Каждый знал свои обязанности, и не было никакой суматохи. Все трудились не покладая рук, и очень скоро все было готово к представлению.

Сэм пришел в обед. Я хотел было попросить его помочь нам, но Эвра сказал, что он будет путаться у всех под ногами, и отослал его домой. Сэм ужасно расстроился и мрачно побрел прочь, пиная перед собой пустую банку. Мне стало его жалко, и я вдруг понял, как можно его утешить.

– Сэм! Погоди минутку! – закричал я. – Я сейчас вернусь!

Я сообщил о своей идее Эвре и побежал к мистеру Длинноуту.

Я постучал в дверь его фургона, и мне тут же открыли. Мистер Длинноут стоял на пороге. Не успел я и рта раскрыть, как он протянул мне два билета на представление.

Я посмотрел на билеты, а потом на мистера Длинноута.

– Как вы догадались?…

– Есть у меня один способ, – ответил он улыбнувшись.

– У меня нет денег, – предупредил я.

– Я вычту из твоей зарплаты, – сказал он.

Я нахмурился:

– Но вы же мне ничего не платите.

Он улыбнулся еще шире:

– И правильно делаю.

Сказав это, мистер Длинноут вручил мне билеты и закрыл дверь у меня перед носом, я даже не успел поблагодарить его.

Вернувшись, я отдал билеты Сэму.

– Что это? – спросил он.

– Билеты на сегодняшнее представление, – сообщил я. – Один для тебя, другой для Р. В.

– Ух, ты! – Сэм быстро запихал билеты себе в карман, как будто боялся, что они исчезнут. – Спасибо, Даррен.

– Не за что, – сказал я. – Только наше представление начнется поздно. В одиннадцать. А закончится где-то в час ночи. Ты сможешь прийти?

– Конечно, – заверил меня Сэм. – Я сумею выбраться из дома. Мама с папой ложатся в половине десятого. Они жаворонки.

– Если тебя все-таки поймают, – предупредил я, – не говори, куда собирался идти.

– Ни за что не скажу, – пообещал он и побежал за Р. В.

Представление началось сразу же после ужина. Эвра пошел привести в порядок свою змею, а я зажег свечи и расставил их в зрительном зале. Надо было еще повесить пять огромных канделябров – четыре в зале и один над сценой. Этим занялся Малый Народец.

Мэгс – красивая дама, которая продает игрушки и сладости во время антракта, – попросила меня подготовить ей подносы, и я целый час нагружал подносы сладкой паутиной, съедобными «стеклянными» статуэтками и клочками шерсти Человека-Волка. Среди сувениров оказались и такие, каких я раньше не видел, – маленькие фигурки Неуязвимого Кормака. Если отрезать у них ручку или ножку, они вырастут снова. Я спросил Мэгс, как это происходит, но она не знала.

– Это сделал мистер Длинноут, – сказала она. – Он делает много всяких сладостей и сувениров.

Я отрезал голову фигурки и заглянул внутрь, но новая голова отросла так быстро, что я ничего не успел разглядеть.

– Они рассчитаны всего на месяц, – сообщила мне Мэгс. – Потом фигурки начинают разлагаться.

– А вы рассказываете об этом тем, кто их покупает? – спросил я.

– Конечно, – ответила она. – Мистер Длинноут считает, что зрители всегда должны знать, что они покупают. Он не терпит обмана.

За полчаса до начала представления меня вызвал к себе мистер Джутинг. Когда я вошел, он был уже в костюме, в котором обычно выступал.

– Почисти клетку мадам Окты, – приказал он мне, – а потом свой костюм. И приведи себя в порядок.

– Зачем? – спросил я.

– Пойдешь со мной, – ответил он.

Я страшно удивился.

– Вы хотите сказать, что я буду выступать с вами? – спросил я.

– Выступать – сильно сказано, – сказал мистер Джутинг. – Ты вынесешь клетку и сыграешь на флейте, когда мадам Окта будет плести паутину у меня на губах.

– Но ведь обычно в это время на флейте играет мистер Длинноут, разве нет?

– Да, обычно играет он, – согласился вампир, – но сегодня вечером у нас не хватает артистов, так что он сам будет выступать с отдельным номером. К тому же ты больше подходишь.

– Как это? – не понял я.

– Ты лучше сумеешь испугать публику, – объяснил он. – С таким бледным лицом и в этом ужасном костюме ты похож на героя фильмов ужасов.

Я опять удивился. Я никогда не думал о том, что могу кого-то испугать! Однако, посмотревшись в зеркало, понял, что мой вид действительно напугает кого угодно. Я стал еще бледнее, чем обычно, из-за того, что не пил человеческую кровь. А грязный костюм делал меня похожим на привидение. Я твердо решил завтра же раздобыть себе новую одежду.

Представление началось ровно в одиннадцать вечера. Я не ожидал, что придет много народа – мы ведь расположились не в городе, а посреди леса, к тому же у нас почти не было времени, чтобы раздать флаеры и продать билеты, – но оказалось, что все места заняты.

– Откуда они приехали? – спросил я шепотом Эвру, когда мы смотрели, как мистер Длинноут объявляет номер с Человеком-Волком.

– Отовсюду, – тихо ответил он. – Люди всегда знают, когда мы даем очередное представление. Да и мистер Длинноут, хоть и сообщил нам об этом сегодня утром, наверняка знал о нынешнем представлении еще тогда, когда мы разбили здесь лагерь.

Я смотрел представление из-за кулис, но оно понравилось мне еще больше, чем в первый раз – теперь я знал всех артистов и чувствовал себя членом этой огромной семьи.

После Человека-Волка выступил Ганс Золотые Руки, а после него – Голодный Рамус. Потом был объявлен первый антракт. Во втором отделении на сцену вышел мистер Длинноут. Он стал метаться по сцене – исчезал без следа в одном месте, а появлялся совсем в другом. Потом выступила Труска. После нее был наш номер.

В зрительном зале было темно, но, будучи полувампиром, я неплохо видел в темноте и потому заметил среди зрителей Сэма и Р. В. Они очень удивились, увидев меня, но хлопали громче других. Мне пришлось подавить улыбку, так как мистер Джутинг попросил меня выглядеть несчастным и мрачным, чтобы напугать публику.

Я отошел в сторон, а мистер Джутинг рассказал зрителям о том, как опасна мадам Окта. Потом я открыл дверцу клетки, а помощник вывел на сцену козу.

Когда коза подохла от смертельного укуса мадам Окты, в зале кто-то громко и гневно ахнул.

Это был Р. В. И я вдруг понял, что не надо было его приглашать на представление – я и забыл, как он любит животных, – но теперь было уже слишком поздно.

Когда пришла моя очередь играть на флейте и отдавать приказы мадам Окте, я заволновался, почувствовав, что взгляды зрителей устремлены прямо на меня. Я еще никогда не выступал на сцене и поэтому испугался, что губы не будут слушаться или я забуду нужную мелодию. Однако, заиграв и послав первый приказ мадам Окте, я сразу успокоился.

Когда паучиха стала плести паутину на губах мистера Джутинга, я вдруг подумал о том, что мог бы сейчас навсегда избавиться от вампира.

Ведь я мог заставить мадам Окту укусить его.

Я занервничал. Мне не раз приходила в голову мысль убить вампира, но я никогда всерьез не намеревался сделать это, да и размышлял я об этом еще до того, как мы пришли в цирк уродов. И вот теперь его жизнь оказалась в моих руках. И достаточно было чуть-чуть «ошибиться». Я мог бы, потом сказать, что все произошло случайно. Никто не сумел бы доказать обратное.

Я смотрел, как мадам Окта бегает туда-сюда, вверх-вниз, а ее жвала поблескивают в свете свечей. От этих свечей шел невыносимый жар. Пот лил с меня в три ручья. Мне подумалось, что я мог бы сказать: пальцы у меня стали потными и поэтому я ошибся.

Паучиха сплела паутину между губ мистера Джутинга. Он стоял, опустив руки. Он не успеет помешать ей. Один неверный звук – и все кончено. Одна неправильная нота – и мысленная связь между мной и паучихой прервется, и тогда…

Я не стал его убивать. Доиграл мелодию как положено. Не знаю, почему я пощадил вампира. Может, потому, что мистер Длинноут наверняка бы узнал, что это я убил его. Может, потому, что мистер Джутинг был мне еще нужен – иначе меня никто не сможет научить всему, что связано с жизнью вампиров. А может, потому, что я не хотел становиться убийцей.

А может быть, все дело в том, что мне начал нравиться мистер Джутинг. Ведь именно он привел меня в цирк уродов и позволил выступить вместе с ним. Без него я бы не познакомился с Эврой и Сэмом. Он был добр ко мне – как могут быть добры вампиры.

Одним словом, я не позволил мадам Окте укусить своего хозяина. Номер закончился, мы поклонились и ушли за кулисы.

– Ты хотел меня убить, – тихо сказал мистер Джутинг.

– Что вы говорите?! – притворно удивился я.

– Ты сам все прекрасно знаешь, – сказал он и немного помолчал. – У тебя ничего бы не получилось. Прежде чем выходить на сцену, я смыл яд у нее со жвал. Остатки яда ушли на козу.

– Значит, вы меня проверяли? – Я пристально посмотрел на него, и во мне вновь вспыхнула ненависть к вампиру. – Я думал, вы хотите меня порадовать, а на самом деле вы всего лишь устроили мне гадкую проверку!

Он помрачнел.

– Мне нужно было узнать наверняка. Выяснить, могу ли я на тебя положиться.

– Тогда послушайте меня! – воскликнул я, встав на цыпочки, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Ваша проверка ничего не дала. На этот раз я вас пощадил, но, если мне когда-нибудь снова представится такой шанс, я вас убью!

Не сказав больше ни слова, я выбежал из шатра. Я слишком расстроился и не хотел смотреть ни на Неуязвимого Кормака, ни на то, чем закончится представление. Я чувствовал себя преданным, хотя в глубине души знал, что у мистера Джутинга были причины на эту проверку.

ГЛАВА 19

На следующее утро я был все еще расстроен.

Эвра допытывался у меня, в чем дело, но я не мог ему сказать правду. Не хотелось, чтобы он узнал о том, что я намеревался убить мистера Джутинга.

Эвра сказал, что после представления встретился с Сэмом и Р. В.

– Сэму очень понравилось, – сообщил Эвра. – Особенно Неуязвимый Кормак. Зря ты не остался посмотреть его номер. Когда он отпилил себе ноги…

– Ничего, посмотрю в следующий раз, – сказал я. – А как Р. В.?

Эвра нахмурился:

– Ему представление не особо понравилось.

– Расстроился из-за козы? – полюбопытствовал я.

– Ага. И не только из-за козы. Я сказал, что купили козу у мясника, так что ее все равно бы убили. Больше всего его заинтересовал Человек-Волк, моя змея и паучиха мистера Джутинга.

– А с ними-то что не так? – удивился я.

– Он боится, что с ними плохо обращаются. Ему не понравилось, что их держат в клетке. Я сказал, что в клетке держат только паучиху, а Человек-Волк на самом деле кроткий, как ягненок. И показал ему, что змея спит со мной.

– Он поверил твоим россказням о Человеке-Волке?

– Кажется, да, – ответил Эвра. – Хотя, уходя, он все еще подозревал, что здесь дело нечисто. А еще он очень заинтересовался тем, что они едят. Он расспрашивал меня, чем мы их кормим, как часто и откуда берем еду. Надо быть поосторожнее с Р. В. Из-за него у цирка могут возникнуть большие проблемы. К счастью, через пару дней его здесь уже не будет, но до тех пор осторожность не помешает.

День прошел спокойно. Сэм появился к вечеру, но мы решили сегодня ни во что не играть. День выдался пасмурный, и мы чувствовали себя не в своей тарелке. Сэм посидел с нами полчаса и пошел домой.

Вскоре после заката меня вызвал к себе мистер Джутинг. Я не хотел идти, но решил, что лучше его не злить. Ведь он был моим опекуном и вполне мог сделать так, чтобы меня выставили из цирка уродов.

– Что вам надо? – рявкнул я.

– Стань сюда, чтобы я мог получше тебя рассмотреть, – сказал вампир.

Он откинул мне голову назад своими костлявыми пальцами и приподнял веки, разглядывая белки. Потом приказал открыть рот и осмотрел горло. Потом пощупал пульс и проверил рефлексы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Я устал, – ответил я.

– Ослаб? – спросил он. – Нездоров?

– Немного.

Он что– то проворчал.

– Ты пил кровь? – спросил он.

– Пил, когда было нужно, – пробурчал я.

– А человеческую кровь не пил?

– Нет.

– Ладно, – сказал вампир. – Собирайся, мы кое-куда пойдем.

– Искать жертву? – спросил я.

Он покачал головой:

– Повидаться с другом.

Мы вышли из фургона, я забрался ему на спину, и он побежал. Выбравшись за пределы лагеря, мистер Джутинг перешел на скольжение, и мир вокруг нас превратился в одно мутное пятно.

Я даже не пытался понять, куда мы направляемся. Меня больше заботило другое. Я опять забыл попросить для себя новую одежду, и теперь, чем внимательнее я разглядывал свой костюм, тем ужасней он мне казался.

В нем образовалось множество прорех, а кроме того, он стал совсем серым от грязи и пыли. То тут, то там торчали нитки, и когда я махал руками и ногами, они падали на землю – казалось, с меня сыпется шерсть.

Одежда никогда меня особо не волновала, однако мне не хотелось быть похожим на бродягу. Завтра надо обязательно найти что-нибудь поновее.

Вскоре мы достигли города, и мистер Джутинг сбавил темп, а потом и вовсе остановился возле какого-то высокого здания. Я хотел спросить, где мы, но он приложил палец к губам, приказав мне помалкивать.

Черный ход был заперт. Мистер Джутинг прикоснулся ладонью к замку и щелкнул пальцами другой руки. Дверь открылась. Он повел меня по длинному – темному коридору, потом по лестнице, и мы очутились в ярко освещенном зале.

Приблизившись к белому столу, мистер Джутинг огляделся, чтобы удостовериться, что мы одни, а потом позвонил в колокольчик, который висел на одной из стен.

За стеклянной стеной по другую сторону белого стола появился какой-то человек. Стеклянная дверь открылась, и к нам вышел рыжеволосый мужчина в белой униформе и зеленой маске. Он был похож на врача.

– Чем я могу… – начал он, но вдруг осекся. – Лартен Джутинг! Что ты здесь делаешь, старый ты черт?

Мужчина снял маску, и я увидел, что он широко улыбается.

– Привет, Джимми! – сказал мистер Джутинг. Они пожали друг другу руки. – Давненько не виделись.

– Слава богу, ты здесь. А то я боялся, что больше тебя не увижу, – сказал человек, которого звали Джимми. – Я слышал, что тебя убили. Поговаривали, будто тебя нашел старый недруг и вонзил тебе в сердце кол.

– Не верь слухам, – посоветовал мистер Джутинг. Он положил мне руку на плечо и подтолкнул вперед. – Джимми, это Даррен Шэн, мой спутник. Даррен, это Джимми Ово, мой старый друг и лучший в мире патологоанатом.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Приятно познакомиться, – сказал Джимми, пожимая мне руку. – Ты ведь не… Я хочу сказать, ты ведь не из этого клуба?

– Он вампир, – вмешался мистер Джутинг.

– Полувампир, – быстро поправил я. – А вовсе не вампир.

– Пожалуйста, – Джимми поморщился, – не произносите при мне это слово. Я знаю, кто вы, и сей факт меня не волнует. А от этого слова на «в» у меня мурашки бегут по спине. – Он притворно поежился. – Наверное, потому, что в детстве я смотрел слишком много ужастиков. Мне известно, что вы не такие, какими вас показывают в кино, но выбросить из головы все эти фильмы я не в силах.

– А чем занимается патологоанатом? – поинтересовался я.

– Я режу трупы, чтобы установить причину смерти, – объяснил Джимми. – Я делаю так не со всеми покойниками, а только с теми, кто умер при странных обстоятельствах.

– Это городской морг, – сказал мистер Джутинг. – Здесь хранятся тела всех умерших – как в больнице, так и дома.

– И вы их храните там? – спросил я Джимми, указав на комнату за стеклянной стеной.

– Ага, – весело ответил он.

Он открыл дверь и пригласил нас войти.

Я заволновался, ожидая увидеть дюжину столов, на которых лежат горы вскрытых трупов. Но ничего похожего здесь не оказалось. В комнате лежал всего один покойник, с ног до головы накрытый белой простыней, а больше трупов не было. Мы стояли в огромном, хорошо освещенном помещении с большими шкафами вдоль стен и множеством всяких медицинских приборов.

– Как дела? – спросил мистер Джутинг, когда мы сели на три стула у стола с трупом.

Джимми и мистер Джутинг не обращали никакого внимания на покойника, и, чтобы не отличаться от них, я тоже старался казаться равнодушным.

– Помаленьку, – ответил Джимми. – Погода стоит хорошая, и на дорогах редко случаются аварии. Никаких непонятных болезней, никаких отравлений, никаких обрушений крыш. Кстати, – добавил он, – года два назад сюда заглядывал твой старый друг.

– Вот как? – вежливо отозвался мистер Джутинг. – Кто же это?

Джимми громко засопел и откашлялся.

– Гавнер Перл! – ахнул мистер Джутинг. – Как поживает этот старый пес? Такой же неуклюжий, как и раньше?

Они заговорили о своем друге, Гавнере Перле. Пока они вспоминали былое, я с любопытством разглядывал комнату, силясь представить, где же хранятся тела. Когда Джимми и мистер Джутинг замолчали, чтобы перевести дыхание, я не выдержал и спросил у патологоанатома. Он вскочил со стула и велел идти за ним. Подошел к огромному шкафу у стены и выдвинул один из ящиков.

Послышалось шипение, из ящика пахнуло холодом. Я увидел внутри какую-то фигуру, накрытую простыней, и догадался, что никакие это не шкафы. Это специальные холодильники, в которых хранятся трупы!

– Мы храним покойников здесь до тех пор, пока не будем готовы к вскрытию, – пояснил Джимми. – Или пока за ними не придут родственники.

Я быстро огляделся, подсчитав ящики.

– И в каждом – труп? – спросил я.

Джимми покачал головой.

– Сейчас у нас только шесть «гостей», не считая того, что на столе. Как я уже сказал, не сезон. Однако даже в самое горячее время здесь остается полно свободных мест. Мы редко заполняем холодильники даже наполовину. Просто надо всегда быть готовым к худшему.

– Есть что-нибудь свеженькое? – поинтересовался мистер Джутинг.

– Погоди минуту, я проверю, – сказал Джимми. Он достал большой блокнот и принялся перелистывать страницы.

– Есть мужчина лет тридцати, – сообщил он, наконец. – Погиб в автомобильной катастрофе всего восемь часов назад.

– А еще свежее? – спросил мистер Джутинг.

– Боюсь, что нет. – Джимми покачал головой.

Мистер Джутинг вздохнул:

– Ладно, сойдет и этот.

– Стойте! – вскричал я. – Вы что, собираетесь пить кровь у мертвеца?

– Нет, – отозвался вампир.

Он достал из-под плаща несколько бутылочек, в которых хранил человеческую кровь.

– Мне надо пополнить запас.

– Но так же нельзя! – ужаснулся я.

– Почему это?

– Это нехорошо. Несправедливо пить кровь у мертвого. К тому же кровь наверняка испортилась.

– Ну, она, конечно, будет не самая вкусная, – проговорил мистер Джутинг, – но вполне сойдет для того, чтобы разлить по бутылкам. И я не согласен с тобой: справедливее всего пить кровь именно у мертвого – зачем ему теперь кровь? Чтобы наполнить все эти бутылочки, понадобится много крови, у живого столько брать нельзя.

– Но можно ведь взять не у одного, а у нескольких, – возразил я.

– Верно, – сказал мистер Джутинг, – только на это уйдет много времени и сил, да еще придется рисковать. А так гораздо проще.

– Даррен не похож на вампира, – заметил Джимми.

– Он еще учится, – проворчал мистер Джутинг. – А теперь отведи нас к трупу, нам пора возвращаться.

Я понимал, что продолжать спор бесполезно, поэтому замолчал и пошел за ними.

Джимми выдвинул ящик с телом высокого блондина и сдернул с него простыню. На голове у мертвеца зияла огромная рана, а кожа была ужасно бледная, но, если не обращать на это внимания, то казалось, что человек просто спит.

Мистер Джутинг сделал длинный, глубокий надрез на груди у мужчины, прямо возле сердца. Потом расставил свои бутылочки возле тела и вставил в горлышко одной из них трубку. Другой конец трубки он воткнул в сердце и сжал его, как насос.

Кровь медленно потекла в бутылку. Когда емкость заполнилась почти до конца, вампир вытащил трубку и заткнул горлышко пробкой. Потом вставил трубку в другую бутылку и начал ее наполнять.

Взяв первую бутылку, он отпил немного крови и подержал ее во рту, как будто дегустировал вино.

– Отличная, – пробормотал он. – Чистая. Можно набирать дальше.

Мистер Джутинг заполнил восемь бутылочек и повернулся ко мне с самым серьезным видом.

– Даррен, – сказал он, – я знаю, что ты не хочешь пить человеческую кровь, но сегодня тебе придется побороть свой страх.

– Нет, – сказал я.

– Ну же, Даррен, – прорычал он. – Этот человек мертв. Ему больше не нужна кровь.

– Я не могу. Не могу пить кровь трупа.

– Но ты же не хочешь пить кровь у живого! – воскликнул вампир. – Рано или поздно тебе придется пить человеческую кровь. И было бы очень неплохо начать прямо сейчас.

– Э-э-э… послушайте, друзья, – произнес Джимми, – если вы собираетесь пообедать, думаю, мне лучше убраться…

– Тихо! – рявкнул мистер Джутинг. Он уставился на меня горящими от гнева глазами. – Тебе придется выпить, – твердо сказал он. – Ты помощник вампира. Пора им стать, в конце концов.

– Только не сегодня, – попросил я. – Как-нибудь в другой раз. Мы выберем себе жертву. Я попробую кровь живого человека. Не могу пить у мертвеца. Это отвратительно.

Мистер Джутинг вздохнул и покачал головой.

– Однажды ты осознаешь, как глупо себя вел, – сказал он. – Надеюсь только, что тогда не будет уже слишком поздно.

Мистер Джутинг поблагодарил Джимми Ово за помощь, и они еще немного поговорили о своих друзьях и о прошлом. Пока они беседовали, я сидел и думал о том, сколько еще смогу продержаться без человеческой крови. Мне было очень плохо.

Когда вампир и патологоанатом наговорились, мы спустились на первый этаж. Джимми проводил нас и помахал рукой на прощание. Он был очень хороший человек, и мне стало жаль, что мы познакомились при таких мрачных обстоятельствах.

Всю дорогу домой мистер Джутинг молчал, а когда мы вернулись в цирк уродов, он зло швырнул меня в сторону и ткнул пальцем мне в грудь.

– Если ты умрешь, – сказал он, – я не виноват.

– Ладно, – отозвался я.

– Глупый мальчишка, – пробормотал он и, недовольный, забрался в свой гроб.

Я посидел немного в одиночестве, посмотрел, как встает солнце. Меня мучила мысль о том, в каком положении я очутился и что случится, когда мои силы иссякнут и я начну постепенно умирать. Полувампир, который отказывается пить человеческую кровь, – это было бы даже забавно, если бы не было так опасно.

Что же мне делать? Этот вопрос долго не давал мне заснуть, даже когда совсем рассвело. Что же мне делать? Забыть о своих принципах и выпить человеческую кровь? Или остаться верным своей человеческой половинке и… умереть?