Текст книги "Снежная сага (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

  – Это самое... найти какое-нибудь селение, рассказать всё, попросить, чтобы меня приняли... Жить с вами я бы смог: с каремами обращаться умею, спать могу где угодно...

  – Этого от тебя требовали обстоятельства. Теперь всё поменялось. Скажи, а чего хочешь ты сам? Чего хотелось бы тебе: до конца жизни возиться с каремами – или попробовать что-то другое... на что ты, оказывается, имеешь право?

  – Я даже не знаю... – вконец засмущался Хремгир. – Я никогда не задумывался об этом...

  – Может, сейчас настала пора? Ведь каждый из нас – это то, на что он способен. Так чего бы ты хотел? Твоё слово, Ледяной.

  – Мне надо подумать, – быстро ответил каремник, как будто к нему только что пришла эта идея.

  Как показалось Георгию, чересчур быстро. И это ещё сильнее убедило следователя в том, что его друг и спутник отнюдь не обычный человек из низшего сословия своего мира.

  «Добавить бы ему уверенности в себе, немного креатива и ответственности – получился бы самый настоящий харизматический лидер. Такому не замок отбить... империю свою создать – раз плюнуть! Но решится ли он на это сейчас? Или когда поразмыслит...»

  – Подумать – это можно, – кивнул Шшорг. – Запасные шатры у нас есть, поставим для вас штуки две...

  – Да одного довольно будет, – вдруг сказал Хремгир. Пояснил в ответ на изогнутую бровь старосты и недоумённые взгляды спутников: – Можно мне тут пока остаться и ещё поговорить с тобой, Шшорг? Пусть Геохрги с Натхалией вдвоём побудут, а я пока побольше про всё узнаю. У нас же там утро было, когда мы переместились... успели поспать тогда, сейчас не очень хотим... А потом и я где-нибудь прикорну...

  – Так и быть, – произнёс Шшорг, хлопнул в ладоши и что-то прокричал – Хремгир, задумавшись, убрал ногу с клинка, и питерцы не поняли дальнейших слов старосты.

  В помещение заглянул один из охранников. Шшорг отдал ему какие-то распоряжения, тот склонил голову и вновь скрылся за пологом.

  – Скоро всё будет, – заверил беглецов староста; Хремгир успел прикоснуться к мечу рукой, и речь Шшорга опять сделалась понятной. – Пока всё равно не позже полуночи, недавно легли, а тут такое... Заснуть сызнова всем не скоро удастся... Ешьте. Потом как-нибудь сочтёмся.

  Георгия насторожили эти слова, но сказаны они были без угрозы и выражали, скорее всего, одну только надежду на грядущее сотрудничество. Следак немного успокоился, но решил для себя быть настороже. Кто знает, как всё может обернуться...

  А затем он поймал взгляд Натальи – и понял, что в эту местную ночь спать ему тем более не придётся.

  * * *

  Прошло сколько-то времени. Сколько именно, Хремгир не знал: за разговором оно текло незаметно. Также ночью на небе недоставало солнца, чтобы по нему смотреть, а луну было почти совсем не видно. Да и не имело всё это для каремника значения. Занимало его совсем другое...

  Впервые от него требовали принять решение, которое и вправду могло на что-либо повлиять. Хотя чем-то подобным было и его бегство из Замка... однако этот шаг Хремгир предпринял вынужденно, чисто для того, чтобы выжить. А теперь от него ждали взвешенного и продуманного ответа... как от настоящего Властелина.

  А соблазн был велик... Хремгир вдруг до слёз понял, как ему дорог Замок – и родная каремня, где он жил с самого детства. И чтобы всё это принадлежало Огненным?! Да никогда!

  Одно его слово – и всё закрутится, завертится... а чем закончится-то? Стоит ли затевать такое, чтобы на пути к цели бесславно погибнуть, сведя на нет все свои усилия последних дней? Зачем тогда всё было? Зачем он спасал себя и меч, если нет уверенности в том, что его самого не убьют, а клинок не попадёт назад к Огненным?! Хотя бы попытался?! Хороша попытка...

  "Я хочу жить, – подумал Хремгир, глядя в полог шатра над спящим старостой. – Skhlanarn, я просто хочу жить. Но Геохрги и Шшорг помогли мне в этом, и я должен им отплатить. Однако если первый с пониманием отнесётся к любому моему решению, то на что меня подбивает второй? Да, он будто подталкивает меня разве что к самому выбору, ни к чему больше, но... что, если он хочет с моей помощью получить себе место в Замке? Был начальным человеком у горцев – пожелает стать таковым у Ледяных воинов?.. Пока Шшорг вроде как наш союзник, но будет ли так потом? Ох, как же, Вечный Лёд, всё сложно-то, а!..

  Может, ты подскажешь, что делать?" – посмотрел он на меч, на который по привычке, задумавшись, положил руку; обжигающего холода, как в первые разы, уже не чувствовалось. Но меч никак не проявил свою разумность: промолчал.

  Хремгир внезапно осознал, что не может взять на себя такую ответственность. Не приучили его к этому. И потому боязно сделать первый шаг к тому, чтобы что-либо изменить.

  Не от него ведь в конечном итоге будет зависеть, одержит ли он верх в борьбе, коль решится в неё вступить. А от того, поддержат ли его люди, на которых он захочет опереться. А именно – горцы.

  Подсобят в задуманном деле – будет, значит, что-нибудь путное. Наверное.

  Откажутся – что ж, придётся остаться здесь и до конца дней разводить каремов. Геохрги с Натхалией дальше будут как-нибудь сами... А Гера...

  «Не время сейчас об этом думать. Завтра всё узнаю», – сказал себе Хремгир и закрыл глаза.

  Хоть проснулся он самое большее пятую часть дня назад, поспать перед такими потрясениями удалось всё же слишком мало. К тому же, тут ещё только начиналась ночь...

  Георгию спать не хотелось, несмотря на жалкие пять или около того часов отдыха перед тем, как подготовиться к выезду из гаража Шаповала.

  Мало того: пока Хремгир был после долгого разговора со старостой занят мозголомными думами, следаку вообще не было дела до завтрашнего дня в этом мире, параллельном его родной Земле.

  «Пускай даже любовь – это враньё, о чём писал ещё Ремарк, – мелькало в голове у Шитова, в то время как тело находилось где-то на полпути к нирване. – Главное, чтобы это враньё было приятно обоим, кто его однажды придумал и теперь поддерживает... А истина всё равно с этой точки зрения чересчур неприглядна. На ней не выстроишь ничего... ничего-о-о-о...»

  * * *

  Утром Хремгир сообщил о своём решении Шшоргу. Тот внимательно его выслушал, поразмыслил и пожал плечами.

  – Твоё право, Ледяной. Раз ты думаешь, что так будет правильно, – давай спросим у людей. А там уж как они скажут и каково это будет для тебя.

  Староста опять позвал охранников и распорядился созвать весь аыл на площадке между скалой и обрывом.

  – Пошли, – махнул затем он Хремгиру. – Надо же всем видеть, за кого вступаться. Заодно и друзей своих позовёшь.

  Бывший каремник молча кивнул. Он всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке после того, что на него вчера свалилось.

  Георгий и Наталья дремали после бурной местной ночи в поставленном для них шатре, но, как только Хремгир позвал их, очнулись, быстро собрались и вместе с ним отправились на место сборища.

  А там уже стояла немаленькая толпа – человек сто, не меньше. Почти все, кто жил в аыле: мужчины, женщины, подростки в грубой одежде из шкур каремов. Кое-где даже совсем детей несколько бегало.

  Посреди толпы на небольшом каменистом возвышении стоял Шшорг и ждал, пока все соберутся. К нему трое беглецов и двинулись.

  Горцы расступались перед ними, смотрели во все глаза, как на какое-то чудо немыслимое. Не разглядели, выходит, ночью как следует.

  Но троице было всё равно, как на них смотрят. Они сейчас хотели одного: чтобы гнетущая неизвестность, витавшая над ними последние сутки, поскорее рассеялась, оставив вместо себя какую-либо определённость. А ей можно наконец будет и покориться.

  Хремгира Шшорг поставил рядом с собой лицом к полукругу жителей. Не привыкший быть в центре внимания каремник не знал, куда глаза прятать от десятков устремлённых на него взглядов, и убеждал себя, что все уставились не столько на него, сколько на меч у него в руках.

  Двое питерцев стояли чуть сзади и сбоку, за его плечом, и такого интереса не привлекали. Однако на фоне примитивно одетых горцев выглядели они действительно необычно.

  Со временем гомон на площадке становился всё громче, а народу прибывало медленней. Когда ожидание стало откровенно тягостным, Шшорг поднял руки, призывая всех к тишине и возвещая начало собрания.

  – Благодарю всех за то, что пришли, – заговорил он, и хрипловатый голос разнёсся по всему пространству и эхом отразился от скалы у всех за спиной. – Вы уже знаете, что ночью к нам по воле богов попали эти чужаки, – жест в сторону беглецов. – Зла они нам не желают, поэтому и нашли у нас покой и гостеприимство. Там, откуда они пришли, каждого из них настигла страшная беда, угрожавшая их жизни, и от нас им нужны только поддержка и защита.

  Но дело даже не в этом. После большой войны и похода Ледяных в горы мы не очень внимательно следили за происходящим на равнинах. А между тем с этим как раз всё и связано. Итак... – Шшорг обвёл людей глазами и продолжил: – Огненные начали новую войну. Несколько дней назад они захватили Ледяной Замок...

  Скоро все собравшиеся также знали о злоключениях Хремгира и его спутников – ровно столько, сколько те соизволили ночью рассказать старосте.

  – ...Но главное в том, что по своему виду и связи с Ледяным Мечом, – показал Шшорг на оружие, которое нервно сжимал каремник, – Хремгир – прямой потомок рода Властелина! И от того, что решите вы, пойдёт и его дальнейшая судьба: сумеет ли он отвоевать своё законное место или до конца дней останется у нас. А конец может наступить совсем скоро: по горам где-то неподалёку рыщет отряд Огненных, посланный за Хремгиром вдогонку. И если меч попадёт к ним, то под ударом окажемся и мы! А если мы сейчас поддержим Ледяных и дадим Огненным отпор, то и сами сможем выжить. И всё зависит от того, что скажете вы. Подумайте пока, потом будем голосовать.

  «Нет, каков жук, а! – изумлённо покачал головой Георгий, слушая речь старосты. – Сам как будто уже всё для себя решил – и умело всех подбивает согласиться на то, что он предлагает! Понятно, как он так долго всем тут управляет... Определённо, с ним надо держать ухо востро. А то как бы „война тронов“ по его сценарию не оказалась губительной для нас с Хремгиром...»

  На площадке стояла тишина. Горцы думали. Ведь от их вердикта зависела судьба не только Хремгира и его спутников, но и их собственная.

  Шшорг стоял и глядел в белёсое небо поверх их голов. Он ждал. Но оставалось тайной, о чём он в эти мгновения думал. И поверх горных пиков он словно видел будущее – но какое именно?..

  В толпе стали слышны шепотки, которые вскоре перешли в ропот, а затем в гул с отдельными громкими выкриками. Зашумели люди, зашумели...

  Шшорг вновь воздел руки ввысь, и всё тут же стихло.

  – Кто решил остаться и ни во что не вмешиваться, – это их право, – заговорил он. – Те могут уйти к себе и жить как прежде, за отказ ничего не будет. Конечно, пока на аыл не нападут Огненные, а тогда уже будет поздно что-то менять... А кто согласен отправиться со мной и Хремгиром к Ледяному Замку, те пускай подумают, какую ответственность на себя берут. Можете остаться здесь – и поднимите руку, чтобы я вас увидел.

  Горцы загомонили, но уже потише. От задних рядов толпы стали отделяться одинокие фигурки и уходить восвояси.

  Хремгиру было дико неудобно ловить на себе множество взглядов. Важной персоной он себя не считал и убеждениям Шшорга насчёт своего происхождения не очень-то верил, поэтому думал, что никто не согласится идти за ним – непонятно за кем, неведомым образом появившимся в этих труднодоступных местах, и заранее смирился с предстоящей на всю жизнь ролью каремника, с которой за свои годы свыкся. Всё то же самое – как в Замке, только в горах.

  И потому, когда в толпе начали вздыматься первые руки, он перестал верить своим глазам.

  Одна, две, три, пять... Хремгиру захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что он видит всё это на самом деле.

  Десять, двадцать, тридцать... Теперь с чуточку обалдевшим видом глазели на голосующих и Георгий с Натальей. Нет, они как раз надеялись на иную перспективу, нежели оставить Хремгира здесь и остаться с ним или попросить вернуть их с помощью меча обратно, – но не рассчитывали даже на такую поддержку...

  Пятьдесят два человека, не считая самих беглецов и Шшорга. Из них четырнадцать женщин и двое юнцов максимум лет шестнадцати.

  Георгий мысленно дорисовал каждому копьё, а части мужчин ещё и костяные мечи – и приободрился. Всё начинало казаться уже не таким безнадёжным, как раньше...

  По словам гопников, вражеский отряд насчитывал человек десять, не больше. Да и по логике: не отправлять же за одиночкой целую армию – тем более, что тот должен был замёрзнуть с Ледяным Мечом посреди равнины...

  Однако лучше с противниками всё же не встречаться. Кто знает, сколько их там в реальности.

  – Хорошо! – сказал Шшорг, оглядев всех, кто остался на пятачке перед обрывом. – Да будет так! Выдвигаемся сегодня. Возьмите с собой самое нужное – и не забудьте копья. Покажем этим Огненным, чего стоим мы, народ гор! – Он вытянул из ножен костяной клинок и поднял его вверх, так что остриё уставилось в небо. – И да пребудут с нами боги!

  «Да пребудет с тобой Сила, Люк, – „поправил“ его про себя Георгий и приобнял Наталью, смотря на кричащую впереди толпу. – Пусть нам всем повезёт. В который уже раз...»

  Приблизительно через полчаса из селения выдвинулись семь групп общей численностью в пятьдесят шесть человек. Как объяснил староста, с которым вместе оказались и все беглецы, так сделали для того, чтобы не пропустить отряд Огненных и в случае чего легко рассредоточиться по обрывистым каменистым склонам, где есть секретные пути, известные лишь жителям аыла.

  Георгию, которому для защиты от холода Шшорг отдал свою меховую шапку, очень хотелось верить, что всё пройдёт гладко и враги до этих мест пока не добрались. А если группа их и встретит, то в кармане у следака есть пистолет, а в руке теперь ещё и копьё. А он-то будет помощнее любых мечей... и луков тоже, да? Главное, чтобы горшками с зажигательной смесью кидаться не начали.

  «Если удача – это сплав уверенности в своих силах с возможностями при минимальных отклонениях от плана, – думал Шитов, пока спускался в середине группы по горной тропе, – то я готов рискнуть и использовать ресурс по максимуму. И пусть в будущем всё будет до конца жизни паршивей некуда – лишь бы слепой случай был на нашей стороне сейчас. Надеюсь, он не окажется ещё и глухим и услышит моё маленькое скромное пожелание...»

  Наталья шла следом, примеряясь рукой к выданному ей перед выходом копью. Уж за своё счастье она готова была сражаться до победного. С кем угодно.

  * * *

  Костёр почти не грел. Чтобы ощутить хоть какое-то тепло, приходилось, стянув перчатки, приближать одеревеневшие ладони к самому огню. Язычки пламени пробовали жёсткую кожу на вкус – и будто брезгливо плевались.

  Командир отряда мысленно выругался и со вздохом натянул кожаные перчатки, которые здесь, в горах, казалось, сдались под натиском мороза и откровенно плюнули на свою обязанность – греть. Поднял взгляд и пробежался им по остаткам своего десятка.

  В скальной ложбинке, кроме него самого, сидели и грелись четверо бойцов; ещё двоих командир отправил в дозор. Всем хотелось скинуть доспехи, под которыми после нескольких дней похода невыносимо чесалось тело. Но снять броню означало отказаться даже от собственной теплоты и отдаться на волю вечной зимы этого грёбаного Севера.

  А как всё хорошо начиналось... Догнать на равнине одного-единственного человека с Ледяным Мечом – что может быть проще! А оказалось, нет. Пришлось лезть в горы... и однажды им почти удалось отобрать меч у каких-то троих дураков, случайно показавшихся на глаза! Кто ж знал, что те по склону заберутся и такое сопротивление окажут...

  Командир скрипнул зубами от досады, вспомнив тот миг, когда один из троих ушлёпков огрел его ледяным клинком плашмя по шлему. Ещё и оружие испортил...

  Огненный коснулся гарды своего меча, который сейчас лежал в ножнах укоротившийся самое меньшее наполовину, и гневно оскалился.

  Нет, этого он так просто не спустит. Найдёт всех троих – кем бы они ни были – и... А если их где-нибудь у себя укроют горцы, то не жить всему поселению...

  И плевать, что бойцы говорили: мол, в один миг пропали вместе с мечом. Даже если так, – значит, у этих было убежище, куда они могли при опасности переместиться. А какой-нибудь горный аыл в качестве такого места прекрасно подходит...

  Но хватит ли сил? Припасы были уже почти на исходе, каремов потребовалось оставить (потом искать их, чтобы вернуться, – спаси Великий Огонь, вот же наказание...), а из латников двое тупо замёрзли ночью и один разбился, не удержавшись на скальной тропе. Хорошо, что оба лучника живы...

  И командир в глубине души желал уже бросить всё и повернуть обратно – но его вели ненависть и жажда мести, а эти проводники слова «назад» не знали.

  К тому же, перед отправлением отряда было сказано: без реликвии не возвращаться. И как-то не вызывало восторга поступать вопреки заповеди начальства...

  – Господин! – вдруг услышал он обращение и повернулся к проходу наружу.

  Внутрь временного лагеря заглядывал один из дозорных. Его дыхание разлеталось во все стороны облачками пара. Видно, запыхался. Увидел что-то?..

  – В сотне шагов к северу... отряд горцев... идут цепью... на юго-запад, – тяжело дыша, доложил боец. – Чуть подальше... Деррик ещё кого-то из них видел... Неспроста это...

  «Неспроста...» – подумал командир, и тут до него дошло, что это могло значить.

  Обветренные губы сами растянулись в торжествующей ухмылке.

  Теперь он им всем покажет, что бывает, коли злить Пламя.

  – Говорите! Как далеко отсюда ваш главный отряд? Куда именно они направляются? Отвечайте!

  Кончик отнятого копья прорвал толстую одежду одного из пленных и вонзился в плоть.

  В ответ – ни звука. Лишь взгляд, полный презрения и неприязни.

  Шестеро горцев: четверо мужчин и две женщины (ещё двоих местных во время короткой схватки скинули в пропасть) – лежали связанные около скальной стены, захваченные отрядом Огненных. Те стояли над ними с занесённым оружием: своими мечами либо отобранными у горцев копьями, – пока их разъярённый командир допрашивал пленных.

  Меч немного провернулся в животе у молодого горца, который при захвате хотел засвистеть – да получил за это удар в грудь и был выбран первым для допроса. Парень кашлянул кровью, застонал, но так и не заговорил.

  Однако он скосил глаза в сторону, и это заметил командир Огненных.

  – А, так вот что вы хотели от нас скрыть!.. – прорычал он и полоснул пленника по горлу. – Кончайте с ними, – бросил он своим подчинённым и вытер клинок об одежду убитого. – Чего время терять...

  Выместив на пленных свою ярость, латники устремились вслед за своим командиром по еле видимой горной тропе.

  Если не вылезет ничего неожиданного и несколько мечей против одного окажутся сильнее, можно будет подумать и о возвращении к Замку, который после прибытия туда дополнительных сил во главе с самим Огненным Властелином станет второй по главенству твердыней южного государства.

  * * *

  С каждым часом на лице Шшорга всё сильнее проступало беспокойство. Казалось, староста переставал доверять окружающему безмолвию, нарушаемому только скрипом снега и шорохом гравия под ногами. Однажды даже поднял руку в призыве остановиться и напряжённо вслушался в тишину гор, но чуть погодя раздосадованно покачал головой и дал знак двигаться дальше.

  Хремгир тоже заметно нервничал. То и дело вертел головой по сторонам, будто высматривая возможную опасность, перекладывал меч то в одну, то в другую руку, прикрытую плащом до самых пальцев.

  «Нелегко быть охраняемым объектом», – подумал Георгий, обратив на это внимание. Сам он был более-менее спокоен, лишь ворочалась где-то в глубине сознания привычная готовность немедленно начать действовать. Впрочем, она всегда там находилась, так что Шитов на этом особо не зацикливался. Чего зря гадать, пока ничего не произошло? Ведь он не просто предупреждён, но ещё и вооружён – и для этого мира весьма козырно...

  Шли часа три, прежде чем Шшорг во второй раз объявил остановку и принялся вглядываться куда-то в даль.

  – Что случилось? – спросил у него подошедший Георгий. – Вы что-то заметили?

  – Скорее, кого-то не заметил. – Староста указал на уступ на скале в сотне метров напротив. – Перед тем как выдвинуться, я отдал одному отряду распоряжение уйти вперёд и, если всё в порядке, поставить вон там кого-нибудь из своих, чтобы тот помахал нам. Смотри, с боков ту точку камни загораживают, поэтому увидели бы его одни мы...

  – Может, опаздывают? В горах всякое бывает.

  – Но не с нами, – осклабился Шшорг. – Равнинным недоумкам нас здесь не превзойти... вас я, если что, под недоумками не имел в виду. Нет, там явно что-то стряслось. Но почему они не дали свистом нам знать?..

  – Не успели?

  Следак и староста переглянулись, осознавая, что это означает.

  – Всем приготовиться, – негромко обронил Шшорг, но в тишине его расслышали все. – Копья к бою, глядеть в оба. Меч защищать любой ценой. Поняли?

  «Меч, – отметил про себя Георгий, – меч, а не Хремгира». Но промолчал – разве что кивнул вместе с остальными.

  Шшорг приготовился дать отмашку идти вперёд, как вдруг из-за ближайших скал, бугров и неровностей показались фигуры четверых людей в доспехах, сразу заключившие группу в кольцо, и стали медленно приближаться к замершим горцам. Двое других стояли на скалах чуть повыше и целились в путников из луков.

  Присмотревшись, Георгий увидел на груди у каждого из латников знак в виде медного круга с вырезанными изогнутыми линиями. Знак Пламени.

  Огненные.

  Шшорг вмиг оценил обстановку, молниеносно вытянул из ножен костяной клинок и разразился оглушительным свистом. Это был сигнал для остальных отрядов срочно подтягиваться на помощь.

  Лучники выпустили в старосту по стреле, но не попали. Тот, пригнувшись, уже кинулся на одного из врагов со своим коротким мечом в правой руке и копьём в левой. Огненный принял удар на лезвие и оставил на оружии Шшорга глубокую зарубку. Горец отпрыгнул, стараясь держаться так, чтобы противник загораживал его от лучников, и играючи ткнул его копьём. Начался первый поединок.

  Стрелы полетели в других членов группы, которые на тропе были видны как на ладони. Двое из восьмёрки тут же упали, пытаясь выдернуть из шеи зазубренные стальные наконечники.

  «Лучников надо гасить!» – понял Шитов и крикнул:

  – Прикройте меня! Я их...

  Но предупреждать и не понадобилось. Латников было пятеро теперь уже против шестерых. С одним врагом дрался Шшорг, ещё двоих взяли на себя уцелевшие охранники старосты. И двое оставались против Хремгира и Натальи.

  А от друзей надо было отвести опасность, несмотря ни на что.

  Георгий пальнул в латника, который со злорадным оскалом надвигался на женщину, и сразу метнулся к склону. Не успел – стрела вонзилась в левое плечо, заставив зарычать на бегу от боли и сморгнуть застлавшую глаза пелену слёз.

  Добежал. Укрылся за каменным выступом и прицелился в левого лучника.

  Четыре патрона в обойме. Всего-навсего. Поэтому – лучше не промахиваться.

  Когда рядом что-то оглушительно грохнуло и боец, направлявшийся к той рыжей с копьём, что застыла в испуге посреди тропы, изрыгнул проклятие и схватился за колено , командир крикнул стрелкам:

  – С тем трусом разберитесь! – имея в виду того урода, что скрылся за скалой и каким-то неведомым образом подстрелил его напарника.

  А сам, помахивая обрубком меча, пошёл прямо на Хремгира, который неуверенно выставил перед собой длинноватый ледяной клинок.

  «Не те... – подумал Огненный, скользнув взглядом по лицам противников. – Да какая разница: меч-то – вот он...»

  Командир не скрывал ухмылки. Он был уверен, что легко справится с этим ушлёпком, который и оружие-то взял, наверное, впервые. А потому уже предвкушал победу и скорое возвращение...

  Про то, что Ледяной Меч резал всё, к чему прикасался, Огненный старался не думать. Не хотелось напоминать себе о первом и последнем собственном позоре.

  Хремгиру при виде надвигавшегося врага пришла на ум пословица народа Ледяных: «Если на узкой тропе встретились двое, кому-то из них придётся ступить в снег».

  Изречение очень подходило к ситуации. Огненный был настроен решительно и отступать не собирался. Как и оставлять самого Хремгира в живых. А потому вопрос ставился в ключе – кто кого.

  «Значит, повоюем», – подумалось каремнику, и он поудобнее перехватил рукоять, глядя в лицо врагу.

  – Отдай меч, и я убью тебя быстро! – крикнул тот и занёс оружие для удара.

  – Я тебе не верю, – холодно ответил Хремгир, отступил на шаг и крутанул перед собой клинок. – И я не хочу умирать. Уж прости.

  – А придётся!

  Противник неожиданно поднырнул под меч и оказался совсем рядом, целя своей «заточкой» в живот каремнику. Тот едва успел отскочить и наугад рубанул слева направо. Огненный уклонился и начал новую атаку.

  Удивительно – однако Хремгир будто бы видел его движения. Руки сами перемещали клинок в нужном направлении с необходимой скоростью... или это он незаметно подсказывал, куда и как лучше бить?

  «Спасибо», – на всякий случай сказал мысленно каремник и отдался стихии боя. Время для него сейчас перестало существовать.

  ...Наталья стояла позади каремника и с ужасом в глазах смотрела на приближавшегося к ней латника. Её могли убить только второй раз в жизни, и близость смерти выветрила из головы всю изначальную браваду. Пальцы до боли сжимали древко копья, а в мозгу пульсировала одна мысль: «Хорошо, что длинное... Может быть, сам наткнётся...»

  Противник подобрался к женщине на расстояние в пару шагов. Он хромал, но крови не было: похоже, пуля попала прямо в наколенник и сделала в нём вмятину. Глаза мужчины плотоядно ощупывали Наталью, он словно оценивал, стоит ли она того, чтобы с нею сражаться, или же чего-то другого...

  Женщина закусила от напряжения губу и судорожно вцепилась в выданное ей оружие.

  Но Огненный мощным ударом выбил у неё копьё и с силой толкнул её в грудь. Наталья упала на спину, раскинув руки, чтобы не удариться головой. Противник пригвоздил её к тропе, воткнув меч в камень сквозь полу куртки, подошёл вплотную, придавил беззащитную женщину, поставив ногу ей на живот, и завозился с чем-то на своей одежде.

  Наталью сковал ужас. «Нет, этого не может быть... – пронеслось у неё в голове. – Только не это... Во что же я вчера такое вписалась-то!..»

  Взгляд сам собой устремился в сторону. Георгий лежал, припав к склону, и кого-то старательно выцеливал. Наталью он в эти секунды не видел.

  «Герой – себе на уме...» – подумала Наталья – и тут до неё дошло.

  Надо уметь защищаться самой. И она это сможет.

  Женщина извернулась, дотянувшись ногой до копья, и сразу получила удар сверху вниз в живот.

  Боль пронзила нутро. Воздух застрял в лёгких. Пальцы сомкнулись на холодном древке.

  Наталья согнулась, присев, зажмурилась – и резко выбросила вверх и вперёд руку с копьём. Она не видела, куда бьёт, и просто хотела, чтобы этому бронированному уроду стало больно.

  Раздался душераздирающий крик во всё горло, перебивший даже какофонию боя вокруг. Наталья открыла глаза и увидела, что острый костяной наконечник воткнулся противнику прямо в не защищённое шлемом лицо – кажется, в нос. Кровь брызгала во все стороны и капала ей на ноги.

  Огненный схватился обеими руками за копьё, вырвал его у Натальи и, не переставая орать, принялся выдёргивать его у себя из физиономии. «Вот он, мой шанс!» – осознала женщина и резко дёрнулась, откатываясь вбок. Послышался треск рвущегося материала – пола куртки разлетелась в клочья. Наталья вскочила на ноги, обхватила торчащую вертикально рукоять меча, поднапряглась и выдернула оружие из камня. Замахнулась и неуклюже рубанула сбоку по шее врага. А когда тот пошатнулся, стала наносить удары один за другим, беззвучно рыдая от избытка эмоций.

  Вскоре руки устали, и меч выскользнул из немеющих пальцев. Наталья опустилась на колени рядом с не подающим признаков жизни латником, у которого была почти разрублена шея, и затряслась в плаче.

  Нужно поскорее выплеснуть этот вулкан, иначе она просто сойдёт с ума от всего пережитого. Такие приключения – не для хрупкой женщины. Скорее, они для каких-нибудь неуязвимых и бесстрашных книжных героев...

  Но, может, это как раз возможность таким героем стать?

  Стрела чиркнула по каменной кромке у самой головы. Чертыхнувшись, Георгий вновь спрятался за кручей и тихо застонал от донимавшей его боли.

  Выдёргивать наконечник, он знал, было нельзя, чтобы с меньшей вероятностью занести в рану инфекцию. Да и времени на это не оставалось ни единой лишней секунды: срочно требовалось что-то сделать с вражескими лучниками и вывести их из строя.

  Но как – всего с четырьмя патронами, из которых лучше было даже оставить хоть один про запас?! Прицел, только точный прицел позволит покончить с обоими стрелками с первой попытки.

  Георгий на миг прикрыл глаза и сказал себе успокоиться. Что его и могло сейчас подвести, так это нервы.

  Боль терпима. Если она чересчур сильная, то да, она застилает разум и не даёт адекватно мыслить. Но если убедить себя в том, что её можно выдержать, то она придаёт холодной злости, а злость прочищает рассудок, заставляет голову работать на сильнейшем чистом упрямстве. И тело лучше поддаётся контролю.

  Вдох, выдох. Расстояние до цели по горизонтали – около сорока метров. Угол наклона – градусов тридцать пять. Целить – только в голову. Поправка на ветер учтена. Траектория построена. Осталось высунуться, выставить пистолет так, чтобы ось ствола совпала с воображаемым пунктиром, нажать на спуск и успеть укрыться. В теории всё просто. Осталось осуществить на практике.

  Георгий представил себе картину местности во всех подробностях, необходимую траекторию полёта пули. Задержал дыхание, выбросил руку из-за скалы и выстрелил.

  Крик на грани слышимости, свист стрел и скрежет наконечников.

  Попал. В первого. На очереди ещё один, а потом уже и остальные Огненные.

  Осторожно выглянуть, скорректировать образ местности, мысленно наложить траекторию. Втянуть воздух. Покориться случаю.

  Грохот! По окрестностям разнеслось гулкое эхо.

  И... ничего. Нет ответных выстрелов. Неужели?..

  Георгий сглотнул, вытер выступивший под тёплой шапкой пот и глянул в направлении поля битвы.

  Нет, по склону не лез с занесённым мечом пропущенный боец чужого отряда. И огневая помощь так-то никому очень не была нужна. Шшорг и ещё двое горцев теснили своих противников к краю тропы, Хремгир бодро махался с собственным, а Наталья тихо истерила посреди всего этого.