Текст книги "Галактический орден доблести"

Автор книги: Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Девушки оказались самых разных размеров и на любой вкус. Их было много, и представляли они почти все типы женской красоты, которые только можно встретить на Земле: от черных сенегалок до белокурых финок, с очень хрупкими фигурками и весьма пышными формами, были также девушки восточного типа и ирландки с примесью негритянской крови, что особенно будоражило Дона, привыкшего к североамериканским женщинам.

Вся эта пестрая компания расселась по всей гостиной, изящно демонстрируя свои наряды и прелести. Последняя из вошедших девушек заставила его поначалу удивиться. Эта маленькая девочка лет одиннадцати или двенадцати носила наряд, делающим ее похожей на Алису из Страны Чудес на самых первых иллюстрациях. Однако, рассмотрев ее поближе, Дон убедился, что несмотря на свое телосложение и одежду она оказалась несколько старше, чем он предполагал.

«Двадцать красоток! – подумал он. – Этому заведению есть чем гордиться!»

– Но может, мы отрываем их от дела? – спросил Матерс у хозяйки.

Она улыбнулась:

– Мы всех клиентов выпроводили. Все девушки – ваши.

– Всех выпроводили? – удивился Матерс. – Как вам удалось сделать это без шума?

Хозяйка весело рассмеялась:

– Я передала им через девушек, что мы ждем рейд фараонов.

– Фараонов?

– Полицейских. Они все быстро исчезли. А теперь, мсье, может быть желаете посмотреть шоу?

Дон Матерс никогда не видел того, что она называла шоу, хотя читал об этом в старых книгах. Похоже, его втягивали в весьма сомнительные забавы. То, что принято считать порнографией, теперь почти не известно в Америке. Вседозволенность 60–70-х годов постепенно сходила на нет, а появление краденов сделало нравы еще строже. Активизировавшая свою деятельность Вселенская Реформированная Церковь весьма неодобрительно смотрела на проявления сексуальной свободы, и единственно достойным делом считалась защита Земли от краденов, а всякого рода легкомысленные забавы осуждались. Дону было суждено вырасти именно в такой атмосфере, и хотя он никогда не задумывался о таких вещах, все же подсознательно был против любых отклонений от привычных форм сексуальных отношений.

– Я… Я думаю, что нет, – ответил он на предложение хозяйки, допивая остатки коньяка.

Она налила ему еще рюмку и предложила другой вариант:

– Может, мсье желает выбрать две или три девушки и… отдохнуть. Или вам нужно больше?

– Две или три? – недоуменно спросил он, выпив коньяк одним залпом, забыв, что подобный напиток заслуживает более утонченного обращения. – А что я буду делать сразу с двумя или тремя?

Очень светлая блондинка с необычайно пышным задом – предметом ее гордости, разразилась смехом и сказала с британским акцентом:

– Мы знаем кое-какие трюки.

Дон откашлялся.

Мадам неожиданно осенила какая-то идея, и она встала.

– Я, кажется, знаю, что может заинтриговать мсье. И, вероятно, только это.

Вид легкодоступных прелестей окружающих его женщин стал будоражить воображение Дона, и он с охотой отправился за ней.

По освещенной лестнице, затем по коридору, оформленном в викторианском стиле, она привела его в тускло освещенную спальню.

На кровати под старинным балдахином лежала совершенно обнаженная очаровательная брюнетка.

– Идею подсказал один ваш земляк, американец. Она основана на хорошо известном в ваших краях лимерике, который начинается так: Жил в Расине молодой парень…

– Я его слышал, – тут же отозвался Дон, отхлебнув приличный глоток из рюмки, которую он принес с собой. – Значит, это не настоящая девушка?

Хозяйка рассмеялась, довольная своей изобретательностью.

– Она искусственная. Губчатая резина, электровибраторы и так далее. Но годится для обычного, орального и даже анального секса. Вы не представляете, как она популярна среди наших клиентов. Спрос на нее не ослабевает. Некоторым уже ничего другого не надо.

Лицо Дона приобрело кислое выражение.

– Насколько я помню, последняя строчка там такая: Чертовски было трудно проделать все, как нужно.

– О нет. Ничего подобного, – поспешно заверила она. – Никаких трудностей.

Но это была еще только его первая ночь в Париже. Как и в Женеве, день и ночь сменяли друг друга и, наконец, вместе с непонятно откуда появившейся компанией он отправился в Северную Америку, обмывая по пути свое возвращение.

Лайнер, предназначенный для пассажиров из высших слоев общества, был оснащен всем, чем только возможно. В нем оказались даже спальни и ванные комнаты, но никто из веселящейся компании не думал спать или принимать ванну, да и полет был не слишком долгим.

Все попутчики имели более высокие звания, чем Матерс, тем не менее центром внимания был, конечно же, он. В большинстве своем эти люди служили в штабах, и лишь одному или двоим приходилось нести боевое дежурство в космосе, но никто из них никогда не видел краденов. Неудивительно, что своими рассказами Матерс поражал их воображение.

– Полковник Матерс, мне не приходилось слышать подробности вашего боя, – обратился к нему один адмирал. – Не могли бы вы описать все в деталях?

Матерс, который в последние дни редко выпускал из рук рюмку, отпил из нее и скромно произнес:

– Все произошло так быстро, что я не запомнил никаких подробностей.

Однако, адмирал настаивал:

– Последнее, что мы видели по видеозаписи, это то, как вы передали адмиралу о вашем решении атаковать и перевели затвор пушки в боевое положение. Затем вы отключили связь и телекамеры. Дальше съемку делал командор Третьей Оперативной группы Франко, он показал остов крейсера краденов и ваш корабль. Так не могли бы вы рассказать обо всем поподробнее?

– Хорошо… – начал Матерс. Все приумолкли и приготовились слушать, один наполнил свой стакан из бутылки.

– Я подлетел к нему быстро, решив подойти на минимальную дистанцию, так как считал, что в этом случае им будет труднее в меня попасть. Иногда я оказывался совсем рядом, в метре или двух от корпуса их корабля.

– Боже мой, – пробормотал один из слушателей.

– В свой первый заход я взрезал его лучом от носа до кормы. Потом я перевернулся, отошел назад и опять открыл огонь. Подозреваю, что это был самый молниеносный маневр в истории полетов одноместных кораблей-разведчиков.

– Они вас обстреливали? – нетерпеливо прервал его адмирал.

Остальные укоризненно посмотрели на адмирала. Дон взглянул на него и нахмурился, как бы пытаясь вспомнить детали:

– Вообще-то, я не знаю. Думаю, что да. Все происходило слишком быстро, и мне трудно вспомнить. Я вернулся на исходную позицию и вновь взрезал его от носа до кормы. У меня не было времени, чтобы убедиться в эффекте от моих действий, и я не очень-то верил, что моя маломощная пушка может причинить крейсеру существенный вред. Но так или иначе, я направил огонь в середину корабля и прошелся по всему диаметру несколько раз. Я… Я даже не знал, что к моменту подхода мониторов командора Франко иссяк весь запас энергии лучевой пушки.

Адмирал хрипло рассмеялся:

– Вы хотите сказать, что жгли их крейсер из обесточенной пушки?

Матерс тоже рассмеялся, хотя почувствовал растерянность.

– Да, сэр. Думаю, что так. По-моему, в тот момент я не очень-то хорошо соображал.

– Просто фантастический бой в военной истории, – поразился адмирал. – Это все равно, как если бы прогулочная лодка с пулеметом атаковала и потопила бы «Форрестол».

Дон вопросительно посмотрел на него.

– В старые времена, – объяснил ему адмирал, – был такой авианосец, самый крупный в те годы, когда у нас был военно-морской флот.

Они приземлились в аэропорту Октагона в Бост-Ваше и, расставшись большими друзьями, разъехались по своим делам.

Дон Матерс не хотел долго задерживаться в Бост-Ваше, собираясь посетить его только ради приличия, а затем продолжить празднование. Но он изменил свои намерения и вновь отдался буйству развлечений. На пассажирском лайнере он полетел в Центр-Сити, по-прежнему ощущая на себе внимание окружающих. Стюардессы не оставляли его ни на минуту, а капитан и штурман специально подходили к нему и жали руку. Наконец, по меньшей мере дюжина пассажиров получили автографы героя. Все это уже становилось привычным. Пытаясь прекратить свое затянувшееся празднование, в этом полете он выпил совсем немного, к тому же, ликер оказался самым заурядным пойлом, а Дон уже успел познать более изысканные напитки.

Сбежав от толпы, собравшейся в аэропорту Центр-Сити, он сел в автоматический ховеркарт и полетел к высотному зданию, где ютилась его квартирка.

Очутившись у себя дома, Матерс огляделся презрительно и изумленно. Его здесь не было две недели, но казалось, что прошли годы. Трудно поверить, что он жил в столь маленьком и пустом жилище. Он всегда его ненавидел, но раньше не было альтернативы, и надеяться было не на что.

Матерс поставил небольшой чемодан, привезенный им из Парижа. Он не взял с собой оттуда ни одежды, которую ему приносили, ни спиртного, захватив лишь бутылку прекрасного шотландского виски, присланную ему президентом Содружества Солнечной Системы.

Вечер еще только начался, но утомление от разгульного образа жизни последних дней накопилось, и он нажатием кнопки разложил кровать, стянул с себя мятую гражданскую одежду и бросил ее на кресло.

Он заснул и не просыпался до утра.

Утром Матерс принял душ и побрился. Подойдя к расчетному блоку, он заказал себе форму полковника, впервые за долгое время использовав свою кредитную карточку. Он не помнил уже, когда последний раз ею пользовался до того, как получил орден. Даже в парижском борделе он обошелся без нее. Черт возьми, вот это было приключение! Та блондинка не соврала, когда сказала, что знает кое-какие трюки.

Одевшись, Матерс вновь окинул взглядом квартиру и что-то презрительно проворчал. Это была последняя ночь, когда он спал в этой тесной конуре.

На служебном лифте он спустился в цокольный этаж и вышел на стоянке такси. Ему не хотелось встречаться с другими жильцами. Его правую руку уже сводило судорогой, когда он начинал давать автографы.

Дон взял такси-ховеркарт и, отделавшись лишь двумя рукопожатиями и одним автографом, юркнул в машину. Ховеркарт полетел по направлению к Центру Межпланетных Сообщений.

Пока он шел по тротуару к огромному входу в здание, там уже собралась небольшая толпа и аплодировала ему. Он улыбнулся и помахал им рукой, но быстро зашел внутрь, успев скрыться от охотников за автографами.

Вестибюль был переполнен суетящимися людьми, к счастью, не узнавшими Матерса. Он прошел между несколькими регистрационными столами, по большей части автоматизированными, но за двумя из них сидели девушки.

Одна из них, перед которой он остановился, тотчас же его узнала и очарованно не спускала с него глаз.

Этой невысокой миловидной девушке очень шла форма Службы Межпланетных Сообщений, строгий покрой которой не мог скрыть соблазнительности ее фигуры. Ее иссиня-черные волосы и брови напоминали ему Диану Керамику, а алые губки воскрешали в памяти ту немку из Женевы, с которой он переспал во время ее медового месяца. Как же ее звали? Он уже не помнил.

– Мне нужно увидеть Лоуренса Демминга и Максимилиана Ростоффа, или кого-нибудь из них.

Девушка быстро встала.

– Я сама провожу вас, господин полковник.

Они пошли к лифту, но не к общему, а служебному. Как только двери лифта закрылись за ними, Дон улыбнулся ей и спросил:

– Что вы делаете сегодня вечером, мисс?

Ее лицо побледнело.

– О, совсем ничего, сэр.

Он вновь улыбнулся.

– Может быть, я встречусь с вами, если буду свободен.

Ему никогда не приходилось наблюдать такой растерянности.

– Меня зовут Тони… Тони Фитцджеральд, – в сильном волнении проговорила она. – Вы можете просто позвонить сюда и спросить меня. В любое время. В любое время, когда вам удобно.

– Когда вы уходите?

– Это не имеет значения, господин полковник.

– Дон, – поправил он. – Но я не хочу, чтобы вас уволили.

– Я… Я думаю, что мой начальник и не подумает меня увольнять или наказать еще как-нибудь, если я буду с вами… Дон.

– Хорошо, может быть мы будем держаться вместе, – улыбнулся Матерс. – Однако, мне нужен старина Демминг.

Это вновь заставило ее стушеваться.

– Мистер Демминг отбыл в Сан-Сан. Я не знаю, вернулся ли он, но мистер Ростофф у себя в кабинете, – тихо пролепетала она.

Город Сан-Сан образовался также, как Бост-Ваш. Города Сан-Диего и Сан-Франциско, располагавшиеся на Западном побережье, расширялись на север, восток и юг, постепенно сливаясь в один город, и только Тихий Океан мешал городу расти в западном направлении.

Лифт поднял их на самые верхние этажи, где они очутились в лабиринте просторных офисов, заставленных компьютерами и другой оргтехникой. Дона Матерса здесь никто не узнал.

– Сюда, господин полковник, – сказала она. – Офисы мистера Ростоффа совсем недавно оборудованы в этом здании. Три этажа.

Матерс шел вслед за ней, не отрывая взгляда от ее чуть раскачивающихся в такт ходьбы бедер, соблазнительности которых не мог скрыть строгий покрой ее формы.

– Я шесть раз пыталась поступить на работу в Космическую Службу, но они не хотят брать меня. Мои два брата погибли во время катастроф «Минервы» и «Сиу Сити» около Плутона в прошлом году.

Матерс, шедший справа от нее и чуть позади, сказал:

– Сочувствую, Тони. Но работа в космосе не так романтична, как ты думаешь. И зови меня – Дон.

– Да, сэр, – проникновенным голосом произнесла она. – Вы знаете… Дон, никто мне не поверит, когда я скажу, что вы просили меня называть вас по имени.

Матерс, сам не зная почему, почувствовал раздражение. Больше он не произнес ни слова до тех пор, пока они не подошли к огромному офису. Здесь он поблагодарил ее, и дальше его провожала уже другая девушка.

Когда Матерс подошел к дверям личного кабинета Ростоффа, его раздражение постепенно прошло. Его новая провожатая, тоже довольно миловидная, даже не проверила, на месте ли хозяин кабинета, и провела Матерса сразу внутрь.

Макс Ростофф поднял глаза от своего необъятного стола и посмотрел на вошедшего злыми волчьими глазами.

Он встал, улыбнулся и протянул руку.

– О-о, полковник, – сказал он, как можно более ласковым тоном. – Рад снова вас видеть! Нора, можете идти.

Нора еще раз почтительно посмотрела на героя космоса и вышла.

Как только дверь за ней закрылась, Ростофф повернулся к Матерсу и прорычал:

– Где ты был, пьяный сукин сын?

10

Если бы Макс Ростофф вдруг взмыл под потолок и улетел бы в окно, то вряд ли это шокировало бы Матерса больше.

– Мы разыскиваем тебя целую неделю, – в ярости рычал Ростофф. – Наши люди сбились с ног, разыскивая тебя по всем кабакам. Черт побери, неужели ты, пьяница, не понимаешь, что пора заняться делом? Мы подготовили больше двух дюжин документов тебе на подпись. Нам нужно все подготовить до того, как кто-нибудь нас опередит.

– Вы не имеете права так говорить со мной! – вспылил Матерс.

Теперь настала очередь Ростоффа удивляться. Несомненно, он обладал крутым нравом и не собирался отступать.

– Не имею права? И почему? – угрожающим голосом спросил он.

Дон Матерс свирепо взглянул на него.

Ростофф провел тяжелой рукой по загорелой лысине, презрительно усмехнулся и проговорил низким раздраженным тоном:

– Давай поговорим откровенно, Матерс. Кому еще, кроме меня и Демминга, ты обязан тем, что стал героем и прославился на всю Солнечную систему? Но тебе известно, кто ты для нас.

Пыл негодования постепенно покинул Дона. Две недели назад он превратился в бога. Несколько дней назад он стал сам верить в это. Но здесь он снова вернулся к реальности.

– Для нас ты просто бездарный олух. Пьяница и бабник. Прохвост, который любит выпить и погулять за счет простодушных дураков, считающих, что ты – величайший герой после Александра Македонского, спустившийся с небес. Ты думаешь, наши люди не узнали твою подноготную? Черт тебя возьми, ты даже не платил за такси! Ты не платил таксистам тех жалких нескольких псевдодолларов, которые им был должен! Не заплатил даже в парижском борделе, где провел целые сутки! Пока ты там был, хозяйка закрыла свой бардак для всех. А знаешь, кто был ее муж? Не поленюсь сказать тебе. Он погиб, его одноместный корабль-разведчик взорвался, когда шаттл выводил его на орбиту.

Дон опустился в одно из многочисленных огромных кожаных кресел.

– Ты – пьяница и жулик, да к тому же и трус. У нас есть запись твоих последних шести патрульных вылетов.

Дон Матерс не проронил ни слова, он только глубоко дышал.

– Не сделай ошибки, Матерс, – с презрением в голосе высокомерно продолжал Ростофф. – Твоя сладкая жизнь продлится лишь до тех пор, пока мы будем тебя использовать.

– И позвольте мне поставить на этом точку, – раздался голос за спиной Матерса. Это был Лоуренс Демминг, который только что притащился из задней комнаты. Даже его голос, казалось, заплыл жиром. – А сейчас давайте успокоимся. Я собираюсь пригласить некоторых из наших адвокатов, которые уже начали работать над проектом. Пока они идут, давайте настроимся на то, что мы – три равных партнера. По крайней мере – теоретически.

Лоуренс со вздохом опустился в массивное кресло. Похоже, его ноги с трудом носили такую тушу.

– Постойте! – воскликнул Матерс. – Что значит – теоретически? В чем ваше преимущество? Наш договор предусматривал, что у нас у всех будут равные доли.

Демминг согласно покачал головой и его подбородок заколыхался.

– Совершенно верно. И ваша доля добычи – это Галактический орден Почета. Не все же вам одному. Оставайтесь при своем ордене, а мы останемся при своих долях.

Он тяжело похрюкал и добавил:

– Ведь вам досталась не самая плохая доля, не так ли?

– Мне кажется, что мне не достается ничего, – раздраженно ответил Дон.

Ростофф сел в свое кресло и сказал:

– Давайте останемся джентльменами. Как только вы атаковали краденов, мы сразу же приступили к делу и решили учредить Корпорацию Донала Матерса по Разработке Радиоактивных Месторождений. Сначала разработка будет производиться на Каллисто, а в дальнейшем мы перейдем на Ганимед и Ио, где, судя по последним изысканиям, встречается карнотит.

– Что за карнотит? – угрюмо спросил Матерс.

На лице Ростоффа отобразилось крайнее неудовольствие уровнем эрудиции компаньона.

– Это руда, содержащая окиси ванадия, урана и калия. Часто встречается в трещинах горных пород в виде лимонно-желтого кристаллического порошка. Кристаллизуется по ромбической структуре.

– Хорошо, давайте дальше, – кивнул головой Матерс, даже не пытаясь вникнуть в сказанное. – Но какое мне дело до всего этого?

– Это несерьезный вопрос, – прохрипел Демминг. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, предоставив инициативу разговора Ростоффу.

– Мы намерены придать всему этому патриотическую окраску, – проговорил Ростофф. – Смысл деятельности Корпорации Донала Матерса не должен сводиться к примитивным корыстным интересам. Вы будете президентом и председателем правления, но не будете владеть ни единой акцией. Это должно произвести впечатление на наших обывателей.

– Но на что же я буду жить? – негодующе воскликнул Матерс.

– Вы будете получать доход от Корпорации. Конечно, вы сможете пользоваться прибылью неограниченно. Вы не получите ни одного псевдодоллара в виде зарплаты, но какая разница, если ваши доходы не ограничены?

– Никакой, – раздался хрип Демминга.

– А как к этому отнесется Космическая Служба? Офицеры никогда…

– С завтрашнего дня вы уйдете в отставку, – объявил Ростофф.

– Это не пройдет. Мне не уйти в отставку, тем более во время войны. Кроме того, это повредит моей репутации.

Ростофф разразился смехом.

– Еще как пройдет! Во первых, вы можете уйти в отставку, когда захотите. Ведь теперь вам позволено все. Во вторых, мы мобилизовали для вас целый взвод писателей и составителей речей. Все будет устроено, как проявление высшего патриотизма, ведь вы посвящаете себя неприбыльному делу и хотите решить проблему нехватки урана.

– Вам лучше перебраться в мои апартаменты, – проговорил Демминг. – Завтра нанятые нами люди проведут с вами беседу. Им нужно ознакомиться с вашим стилем речи, и они поработают над вашим имиджем. Кроме того, мы нашли двоих актеров, которые тоже потренируют вас. А затем над вами поработают гримеры.

– Гримеры!

– Обязательно, – заметил Ростофф. – Важно все, начиная от стрижки и кончая фасоном одежды. Мы обдумываем новый стиль одежды, который вам предстоит сделать модным. В нем максимум простоты. Вы будете ярко выраженным героем-патриотом, презирающим дорогие и вычурные шмотки, роскошные машины и все прочее в том же духе.

– Но почему?

Ростофф вздохнул.

– Сегодняшний уровень жизни слишком высок. Чтобы его обеспечить, нужно платить работникам огромные деньги. Мы собираемся урезать заработную плату, во имя интересов обороны, конечно. Придется снизить ее до прожиточного минимума.

– Вот именно, – промямлил Демминг, – а то эти ублюдки разжирели, как свиньи.

«Кто бы говорил о свиньях», – подумал про себя Матерс.

– В быту, у себя дома, вы можете делать все, что хотите, – напутствовал Ростофф. – Ешьте, пейте, носите, что хотите. Но в обществе вы должны быть простым, серьезным, презирающим личные блага молодым человеком, каким и приличествует быть герою.

Раздался удовлетворенный вздох Демминга, и он проговорил:

– Акции, которые мы будем продавать, дадут небольшие дивиденды, очень небольшие. Но будут еще привилегированные акции, дивиденды от которых зависят только от доходов Корпорации. Макс и я станем собственниками привилегированных акций, но этот факт не должен придаваться огласке. Надеюсь, вы не против того, чтобы не оглашать эту информацию – из соображений национальной безопасности, если хотите.

– Величайшее жульничество века, – пробормотал Дон.

– Не века, а всей истории, – с волчьей ухмылкой поправил его Ростофф.

– И вы называли меня жуликом, – язвительно произнес Дон.

Вновь послышалось пыхтение Демминга: – Давайте закруглимся с этим и позовем юристов. – Он тяжело приподнялся, подошел к столу, щелкнул выключателем одного из экранов и произнес: – Дирк!

Дирк Босх, его секретарь-бельгиец, появился из той же двери, откуда ранее вышел Демминг.

– Впустите сюда юристов. У нас полно бумаг, так что мы завалены работой до конца недели.

– Постойте-ка! – перебил Дон. – А что, если я скажу – нет?

Ростофф сухо рассмеялся:

– Включая вас, здесь нас четверо, кто знает, что вы – трус, а не герой.

Матерс потерял счет приходившим и уходившим юристам. Все это были крупные специалисты в своем деле, весьма почтительно относившиеся к Ростоффу и Деммингу. Встреча с Матерсом явилась для них событием, поскольку они не видели еще этого героя живьем. Двое даже попросили у него автографы, сославшись на детей, их коллекционирующих. Впрочем, Дон не сомневался, что они сами мечтали получить его автограф, а дети – это просто повод.

«Похоже, мне никогда не разориться, – саркастически ухмыльнулся про себя Матерс. – Даже если все сложится худшим образом, я всегда смогу встать на углу и продавать автографы, скажем, за пять псевдодолларов».

Он не утруждал себя чтением бумаг, которые подписывал. Сделай он это раз, и ему не отвязаться от них во веки веков. Некоторые пачки были толщиной в полдюйма.

Наконец, Демминг спросил у своего секретаря:

– Который час, Дирк?

Дирк, как обычно, не замедлил с ответом, даже не посмотрев на часы.

Его шеф поднялся из-за стола.

– У меня гость, – проговорил он. – Давайте отложим остальное на завтра.

– Завтра Дон должен будет работать над своей автобиографией, – сказал Ростофф, листая бумаги.

– Автобиография? – удивился Дон. – Что я могу там написать…

– За вас это сделает один человек. Один из лучших писателей. Но ему придется задать вам много вопросов. Нам надо поскорее опубликовать ее, еще до того, как будут выпущены акции. Мы готовим еще две книги, одну для юношества, а другую – биографическая.

Демминг направился к дверям лифта в кабинете.

– Я поднимусь и приглашу Великого Пресвитера. Макс, вы останетесь обедать?

– Да, конечно.

Демминг обратился к Дону:

– Для вас подготовили номер. Можете собрать свои вещи, или мы пошлем человека, чтобы он завтра их принес. Я жду вас, джентльмены, минут через десять. В голубой столовой, Макс.

Ростофф и Матерс уладили еще пару вопросов, и Дирк, с видом законченного подхалима, увел юристов, оставив Ростоффа и Матерса одних.

Дон посмотрел им вслед:

– Что это за тип?

– Кто? – спросил Ростофф, не поднимая головы от бумаг.

– Босх. Ему ведь все известно. Что, если он проболтается?

Ростофф отрицательно покачал головой:

– Он в руках у Демминга. Несколько лет назад он работал у него в службе безопасности. Как раз тогда возникла ситуация, когда нужно было ликвидировать двух конкурентов. У Демминга есть надежные доказательства, что Босх выполнил поставленную задачу, как надо.

Он улыбнулся своей волчьей улыбкой.

– Мораль этой истории такова – держись подальше от приятеля Лоуренса. Хотя, вас предупреждать об этом уже поздно.

– Дирк может все разболтать, особенно, если на него поднажмут. Он ненавидит Демминга.

– Все ненавидят Демминга. Вы наблюдательны, с чем вас и поздравляю. Однако, у Босха жена – инвалид и двое детей в Брюсселе. Их источник дохода – это то, что Демминг ему платит, а ее медицинские счета весьма велики. Если Демминг не будет платить Босху, то они окажутся в нищете.

– Но он может заняться какой-нибудь другой работой, ведь ответственности за убийство он избежал. Похоже, он парень не промах.

– Он у Демминга на крючке. Пойдемте, вам предстоит встреча с Великим Пресвитером.

– Великий Пресвитер! Вы имеете в виду главу Вселенской Реформированной Церкви? Мне показалось, что я ослышался, когда Демминг назвал своего гостя.

Ростофф ничего не ответил. Он положил бумаги на стол и прошел к лифту.

Лифт поднял их в столовую, которая оказалась в полтора раза больше, чем «скромная» семейная столовая Демминга. Отделанная в голубых тонах, она была украшена полотнами Гейнсборо, причем, как догадался Дон, его самыми знаменитыми работами. Его удивило, как много Демминг понастроил повсюду столовых.

Кроме Марты и Алисы здесь сидел незнакомец. Хотя, скорее не незнакомец. Матерс видел его неоднократно по голографическому телевидению. Это был Питер Фодор – Великий Пресвитер Вселенской Реформированной Церкви, унаследовавший духовную власть Папы Римского, Патриарха Православной Церкви и Великого Муфтия Мекки. Этот спокойный, преисполненный достоинства человек выглядел не многим старше шестидесяти. Он казался стройным и худощавым, хотя под простой в своей строгости рясой скрывалось округлое брюшко. Как и женщины, он держал стакан хереса, а в его глазах, к удивлению Дона, играли лукавые насмешливые искорки, которых нельзя было увидеть во время его выступлений по телевидению, где он казался скорее печальным.

При появлении Ростоффа и Матерса Демминг оживился и просиял. Взяв Дона в дружеской манере под руку, он подвел его к Пресвитеру и женщинам, обсуждавшим что-то с главой Церкви.

– Ваше Святейшество, – проговорил он, – разрешите мне представить героя Солнечной системы – полковника Донала Матерса.

Великий Пресвитер протянул жесткую сухую ладонь.

Дон не мог взять в толк, что ему с ней делать: целовать или только пожать. Он не принадлежал к пастве Всеобщей Реформированной Церкви, равно как не имел никакого отношения к каким-либо другим религиозным институтам, если таковые остались. В духе всего этого он решил ограничиться рукопожатием.

– Сын мой, – обратился к нему Великий Пресвитер, – несомненно, тебе помог всесильный господь, когда ты вступил в сражение с краденами.

Голос его был строгим, но доброжелательным.

– Я… Я тоже так считаю, Ваше Святейшество, – промолвил Дон.

– Немного «Амонтильядо», полковник? – спросил Демминг, с нежностью глядя на Дона.

– С удовольствием, сэр, – ответил Дон. – Спасибо.

Он не пил целый день и теперь, после событий последних часов, не хотел отказываться.

Хозяин подал неуловимый знак, и появился слуга в ливрее с золотым подносом, на котором красовался великолепный хрустальный графин и стакан с хересом. Демминг выпил свой и вручил стакан Дону.

Ростофф от одного из слуг получил что-то другое. Как оказалось, двойную порцию охлажденной водки. Он выпил ее одним залпом и присоединился ко всей компании.

Обе женщины с чувством смотрели на героя, если блеклая Марта могла иметь что-то общее с чувством. Она, однако, постаралась вложить в свой дребезжащий голос как можно больше обаяния.

Совсем по другому выглядела Алиса. На ней было выходное, отливавшее золотом платье, а на шее красовалось единственное ювелирное украшение – изумрудное ожерелье, чудесным образом контрастирующее с великолепными светлыми волосами и изумительно сочетавшееся с ее зелеными глазами.

– Боже праведный, полковник, – проговорила она, – папа оказался провидцем. Представьте только! Последний раз, когда мы вас видели, вы были всего лишь младшим лейтенантом, а теперь вы – герой Солнечной системы.

– Счастливая случайность, мисс Демминг, – с надлежащей скромностью ответил дон.

– Я уверен, что нет, – раздался голос Его Святейшества. – Ваше мужество и бесстрашие является примером для наших доблестных молодых воинов, защищающих самое совершенное божье творение – человечество.

– Весьма вероятно, – вставил Ростофф с видом глубокой уверенности в сказанном.

Алиса окинула Дона сияющим взглядом, который присущ восхищенным молодым и не очень молодым женщинам.

– Алиса, – поправила она, – а не мисс Демминг… Дон.

Вспомнив, как он здорово нагрузился у Демминга на обеде, Дон решил не злоупотреблять ни едой, ни винами. Объедаться и напиваться ему не хотелось.

– Большая честь видеть здесь Его Святейшество, – обратился Демминг к Матерсу. – В его лице Вселенская Реформированная Церковь выражает поддержку нашим усилиям, направленным на разработку радиоактивных месторождений в целях укрепления обороны Земли. Церковь призывает всех граждан не скупиться на жертвы ради этого.

– Мы призываем к джихаду, – вдохновенно произнес Великий Пресвитер.

– К чему? – недоуменно спросил Дон.

– К джихаду, – отчетливо повторил тот. – Это слово пришло к нам от арабов, со времен, когда они под лозунгами Пророка Мухаммеда завоевали половину цивилизованного мира. Конечно, сегодня идеи Вселенской Реформированной Церкви прочно утвердились в бывшем мусульманском мире, а само слово означает священную войну – в данном случае против краденов.

– Во имя великой цели, – проговорил Ростофф с едва заметной ухмылкой, – мы выделяем Его Святейшеству два процента привилегированных акций Корпорации Донала Матерса.

На какой-то момент Алиса оторвала свой взгляд от Дона.

– Папа, вы хотите пожертвовать два процента акций в пользу Церкви?

Ее весьма удивил этот факт, поскольку ей никогда не приходилось слышать, что отец мог бы вот так, задаром, кому-нибудь что-нибудь отдать.