Текст книги "Неизвестный сталкер (ЛП)"
Автор книги: Далия Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 17
Скайлар
Ужасная мигрень терзает мои виски и заставляет хмуриться, когда я прихожу в себя после сна. Я стону, пытаясь пошевелиться. Тело ноет от ломоты, я вся скованная. Пытаюсь открыть глаза – всё темно и размыто. Я моргаю, пытаясь приспособить зрение к полумраку.
Я лежу в кровати в комнате, которую не узнаю. Раньше я не была чуждой случайных свиданий – в своё время это было привычным делом, – но никогда не чувствовала себя такой растерянной и амнезийной. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить, где была вчера. Несколько минут требуется, чтобы память о Хэллоуине вернулась. Я была с Хелисс…
Хелисс !
С тех пор как случился он, я не слышала о ней ни слова. Воспоминания о вечере постепенно возвращаются в мою туманную голову. Он был там, и я загнала его в ванную, умоляя оставить меня в покое.
Я ищу телефон вокруг себя, не задерживаясь на декоре незнакомой комнаты. Потом взгляд падает на мой костюм, брошенный на рабочий стул. Я подпрыгиваю с кровати, но с треском падаю на пол. Голова снова начинает кружиться, комната качается. Я не понимаю, что со мной происходит. Мне приходится позволить себе скользнуть по полу, иначе упаду лицом вниз.
Когда головокружение начинает утихать, я жду, пока оно полностью не пройдет, и осторожно пытаюсь встать. Ноги дрожат, словно все силы покинули меня за одну ночь, почти обездвижены. Я ощущаю неприятное чувство, что колени могут не выдержать.
Непонимание охватывает меня, когда приходится опираться на ближайшие предметы мебели, чтобы дотянуться до стула и достать телефон, оставшийся в костюме.
Батарея почти разряжена.
На экране два пропущенных вызова и сообщение от Хелисс:
«Ты, похоже, отлично проводишь время с этим парнем. ;) Не жди меня, я возвращаюсь с другом! Если понимаешь, о чём я…»
«Этот парень?»
Вдруг в памяти всплывает образ Нейта.
Нейт… Стакан… Комната…
Сердце подпрыгивает в груди и начинает колотиться, когда я понимаю, что произошло, осознавая свою слабость и замешательство.
Он мне подсыпал что-то .
Тяжесть медленно опускается в горло, я сжимаю зубы, на грани слёз.
Он пытался…
Меня охватывает чувство вины; стыд и злость на себя за то, что не была достаточно осторожной, что не уследила за своим стаканом, как обычно, что позволила себя одурачить красивыми словами и улыбками, не удосужившись понять, каким на самом деле был Нейт.
Моё раскаяние улетучивается, когда появляются другие образы: тот парень, который всё остановил, не дав случиться худшему.
Он.
Мой преследователь.
Он – последний человек, которого я видела, прежде чем полностью погрузилась в потерю сознания.
Сердцебиение отдается в голове, когда я поднимаю глаза от телефона и оглядываюсь вокруг. Я не помню комнату, в которую Купер заставил меня войти, но маловероятно, что Майкл Майерс оставил бы меня здесь после того, как пришел на помощь.
Затем я опускаю взгляд на свою одежду.
Это футболка.
Черная. С изображением какой-то метал-группы, кажется. Она чересчур огромная. Рукава достают до предплечий, длина доходит почти до колен. Человек, которому принадлежит эта вещь, либо очень тучный, либо огромный…
И в этот момент в голову приходит только один человек.
Я не могу в это поверить.
Я у него дома. В его комнате.
Щелчок заставляет меня вздрогнуть, затем слышатся тяжелые шаги, приближающиеся к комнате. Нет времени возвращаться в кровать и делать вид, что сплю: дверь теперь широко открыта.
Он здесь.
Он застывает, увидев меня стоящей посреди комнаты, словно не ожидал, что я проснусь. На лице – его вечная маска. В руках он держит коричневый и белый пакет.
Он стоит неподвижно.
Я нахмуриваюсь и по инстинкту начинаю пятиться назад, что заставляет его среагировать. Он спокойно кладет пакеты на комод и медленно подходит ко мне. Мое сердце колотится сильнее от его близости. И хотя он вытащил меня из беды прошлой ночью, я не знаю, каковы его настоящие намерения – хочет ли он благодарности или ожидает, что я как-то «отплачу» за свою безопасность.
Я делаю еще несколько шагов назад.
Наверное, страх читается на моем лице, и это не то, чего он хочет, потому что он тут же останавливается.
Тишина тяжелеет и охватывает всю квартиру. Лишь мое прерывистое дыхание нарушает этот иллюзорный покой.
Наконец, он отступает, чтобы взять пакеты с комода, и подходит достаточно близко, чтобы протянуть их мне.
Я на мгновение колеблюсь, стоит ли брать их. Но, не желая испытывать его терпение, беру пакеты дрожащей рукой.
Осторожно заглядываю внутрь.
В коричневом пакете – круассаны, или что-то похожее. В белом – коробки с обезболивающими таблетками.
Я облегченно вздыхаю и беру их, не осмеливаясь смотреть на него, но все же тихо благодарю. Я достаю две таблетки, пока он отходит и выходит из комнаты. Он возвращается с стаканом воды, и я проглатываю их несколькими глотками.
Я действую быстро, не собираясь задерживаться здесь. Чем скорее уйду, тем быстрее окажусь дома, в безопасности.
В этот момент мой живот издает отвратительный урчущий звук. Смущение краснеет на моем лице, щеки горят от стыда.
– Мне нужно идти!
Я кладу пакеты на стул и собираю вещи, готовясь сбежать, как и следовало бы на той хэллоуинской вечеринке.
Делаю несколько шагов – и останавливаюсь.
Я избегала его всю вечеринку, в то время как реальная опасность была рядом. Днями. И вот я собираюсь убежать снова.
Я вспоминаю его удар по Нейту, прежде чем я полностью потеряла сознание.
Повернувшись спиной, я вдруг осознаю значение своего присутствия здесь. Он помешал Нейту сделать то, что тот собирался сделать. Никто не заставлял его этого делать, но он не сомневался ни на секунду.
Я кусаю губу, чтобы остановить дрожь, чувствуя, как снова комок подступает к горлу. Это другое чувство вины – за то, что в этот раз я не показываю благодарность.
Я поворачиваюсь, чтобы наблюдать за ним. Он сидит на стуле. Неподвижный. Под маской взгляд кажется удивленным, что я остаюсь. Я оцениваю его.
– Спасибо.
Голос срывается на высокие ноты, когда слово выходит из моих губ. Слёзы мгновенно затуманивают взгляд, и я отвожу глаза, видя, как он хмурится под маской. Я пытаюсь сдержать рыдания, но безуспешно.
Я не нахожу другого выхода и бросаюсь к нему, чтобы скрыть слезы в его объятиях, прикрывая их жестом симпатии.
Стоя между его ног, обвиваю руки вокруг шеи, позволяю слезам течь. От облегчения и благодарности, что всё еще цела.
Я чувствую его колебание, затем его руки обнимают меня, усаживая на колено, и я всхлипываю, прижимаясь к его свитеру.
Я всхлипываю.
Его руки сжимают меня крепче, пока я оседаю на него. Кажется, он удерживает меня. Молча обещает оставаться здесь столько, сколько нужно.
И я понимаю… это всё, что мне нужно в этот момент.
Через несколько минут слёзы иссякают, и живот снова урчит. Но я больше не хочу уходить так поспешно.
Я отстраняюсь, всхлипывая, и вижу тёмные влажные следы, которые оставила на его свитере. Должно быть, я ужасно выгляжу.
Я чувствую его руку на щеке – он стирает слёзы большим пальцем. Впервые я вижу, как он проявляет настоящую нежность ко мне. Это отличается от того интереса, который он иногда выражал: желания.
Эта нежность спонтанна, без скрытых намерений. Но его способ прикасаться ко мне – более интимный – все ещё отпечатался в моей памяти, словно исключая всё остальное. Именно в ту ночь, на моей кухне, я впервые увидела его в маске.
В этот момент мне хочется снять её. Увидеть его. Поставить лицо на того, кто мучает меня и кружит вокруг меня уже несколько недель, не позволяя понять, почему. Я кладу руку на его пластиковый подбородок, но останавливаюсь, не двигаясь дальше, потому что, скорее всего, он бы этого не захотел.
Его тёмные глаза смотрят на меня. Я чувствую, как он вздрагивает, словно догадался о том, чего я себе не позволяю. Его рука застывает на моей челюсти. Пальцы переплелись с короткими волосками на шее, вызывая лёгкий дрожь.
В этой внезапной близости мой взгляд падает на этот пластиковый рот.
Я глотаю слюну и прижимаю к нему свои губы, ведомая непреодолимым желанием выразить более интимную благодарность – молчаливое «спасибо».
Он твёрдый и холодный, но я почти чувствую тепло его настоящих губ сквозь пластик.
Когда мой живот снова начинает урчать, я отстраняюсь рывком и сползаю с его колена, смущённая этим звуком и тем, что он прервал. Проходит несколько секунд, прежде чем он протягивает мне пакет с круассанами, который я подло бросила.
Я тихо благодарю его, лицо пылает.
Когда он снова встаёт, он возвышается надо мной во всей своей росте. Его грудь, полностью заполняющая свитер, находится прямо передо мной. Я оцениваю его взглядом и падаю на его промежность. Быстро отвожу глаза, заметив слишком субъективную форму. Жар на щеках усиливается, дыхание становится прерывистым, когда я осознаю эффект, который оказываю на него.
Когда он это понимает, он быстро выходит из комнаты.
В коридоре я слышу, как открывается дверь, потом звук текущей воды, и пытаюсь как можно лучше восстановить нормальное дыхание.
***
Я закончила собирать свои вещи, поглощая круассаны, но никак не могу найти ключи от машины. На мгновение мне кажется, что он мог их взять. Наверняка он водил мой пикап, чтобы доставить меня – на мотоцикле я бы точно не поместилась лежащей.
Я начинаю методично рыться в его вещах, пока он принимает душ. Смотрю на комод, ящики, карманы его курток… Я нахожусь в его личном пространстве и постепенно понимаю, что его окружение мало чем отличается от окружения обычного человека. Удивительно, что это меня удивляет. Я не знала, чего ожидать. Возможно, чего-то, что доказало бы его «особенность», отклонение… Что-то, что дало бы мне дополнительную причину видеть в нём лишь агрессора.
Когда я открываю ящик его прикроватной тумбочки, я замираю. Думаю, что, может быть, не стоило сюда заглядывать, когда вижу, что там спрятано.
Трус ики .
И он всё ещё в душе.
С недоверием я беру их и разворачиваю перед собой. Наивно думаю, что они могут принадлежать одной из его близких подруг. Но глаза расширяются, когда я вижу французскую марку. И свой размер.
Это мои!
И я думаю, что вот она, отклонённость.
Узнав это, я поражена, а затем нервно смеюсь, прежде чем успеваю сдержаться. В голове бурлят вопросы в почти оглушающем хаосе.
При каких обстоятельствах он их достал? Как долго они здесь? Зачем?
Я не могу не представлять, что он мог с ними делать, и самые извращённые сценарии заставляют меня краснеть.
– Он совершенно больной, – шепчу я себе.
Я поспешно возвращаю их в ящик, словно пытаюсь избавиться от них и изгнать свои похотливые мысли вместе с ними. Но моё смущение только усиливается, когда я понимаю, что он, наверное, знает их запах – а возможно, даже вкус, в моменты интимности наедине с собой.
Моё любопытство неуместно, а интерес ещё более нездоровый. Неподобающий. Я решаю продолжить поиски, чтобы забыть то, что только что увидела.
Выходя из комнаты, ещё потрясённая, я решаю осмотреть прихожую. Иду по коридору быстрым шагом и замираю, подходя к тому, что, как мне кажется, является дверью в ванную. Она приоткрыта, из неё выходит лёгкая струя пара. Я боюсь, что проход мимо может позволить мне увидеть его. Но, возможно, это шанс увидеть его без маски? Если только он не достаточно сумасшедший, чтобы мыться в ней. И если да, что он может скрывать под ней, чего не хочет показывать? Некрасивые черты? Деформацию? Особый недостаток? Или же это всего лишь сохранение анонимности, чтобы я не смогла описать его полиции за все его преступления.
Несмотря ни на что, я подхожу крадучись. Сквозь щель двери вижу одежду на полу. И маску. Машинально поднимаю глаза к душевой кабине. Его силуэт появляется сквозь запотевшее стекло, и дыхание перехватывает.
Это размыто, но я угадываю мышцы, сильно очерчивающие спину, ягодицы и ноги.
Слышу его быстрые прерывистые вдохи в кабине, когда руки скользят по телу, намазывая мыло. Мне следовало бы развернуться, я видела достаточно, но ноги отказываются двигаться. Вместо этого я позволяю глазам изучать ширину плеч, узкие бёдра, ягодицы, которые, как я предполагаю, твёрдые, и толщину бедер. Его огромная талия почти достаёт до лейки душа над ним.
Титан.
Я понимаю, что зубами сжимаю губы уже какое-то время, когда металлический привкус наполняет рот.
Хватит.
Я собираюсь уходить, как вдруг вижу, что он поворачивается в профиль и прижимает руку к стене. Я прячусь чуть глубже за дверью, чтобы он меня не заметил. Бросив на него ещё один взгляд, я чувствую, как моя рука невольно прикрывает рот – необходимая тишина.
В голове возникает образ его возбужденного члена.
Чёрт.
Мой низ живота сводит сильной болью, по всему телу прокатывается волна жара.
Он огромен.
Пульс бьётся между моими бёдрами, опасно отдаваясь в клитор, когда я вижу, как его рука хватает член и начинает его ласкать. Я сглатываю.
Мне нужно убраться отсюда.
Легко сказать. Мои ноги отказываются меня слушаться. Я застываю от желания, которое начинает меня переполнять, с яростным желанием засунуть руку в трусики…
Я заставляю рот оставаться закрытым, когда его рука движется быстрее вокруг члена и бьёт по лобку. Он уже не тяжело дышит – он стонет и охает. Звуки, которые он издаёт – низкие и хриплые – громко отдаются в кабине. Моё тело невольно тянется к нему с внезапным желанием, чтобы он заметил меня и пригласил присоединиться.
Эта мысль выводит меня из транса, в котором я пребываю, и я убегаю в комнату, полностью забыв, зачем вообще отправилась в коридор.
Я сажусь на кровать, запыхавшись и… возбужденная.
ГЛАВА 18
ГЛАВА 18
Неизвестный
Выйдя из душа, я чувствую себя спокойнее.
Ей понадобилось поцеловать эту глупую маскарадную маску, чтобы довести меня до состояния каменной твёрдости.
На самом деле, то, что она плакала у меня на руках, уже достаточно взбудоражило меня. Я ругаю себя за такие мысли, но держать её так близко, уязвимую, благодарную и послушную…
Чёрт.
Я даже не удосуживаюсь стереть запотевшее зеркало, предпочитая избегать своего отражения, и достаю из шкафа полотенце. Если бы она знала, что скрывается под этой маской, она никогда бы не посмела прикоснуться к ней губами.
Я завязываю полотенце вокруг талии и возвращаю маску на лицо, прежде чем вернуться к ней. Она сидит на матрасе, прислонившись спиной к изголовью, просматривая телефон.
Её вещи готовы рядом с ней. Она снова надела своё чёрное платье, а мой T-shirt, который я надел на неё, аккуратно сложен на кровати. Она выглядит застенчивой и избегает моего взгляда. Я хмурюсь.
Я что-то сделал?
Возможно, она догадалась, почему я так стремительно убежал в душ. Я улыбаюсь насмешливо и направляюсь к шкафам, откуда достаю боксер, джинсы, футболку и свитшот.
Меня искушает сбросить полотенце и переодеться перед ней, но я не хочу её пугать…
Я наблюдаю за ней.
Она выглядит обеспокоенной и сжимает ноги в напряжении.
Её взгляд старается избегать встречи с моим, но я чувствую, как она изучает татуировки, разбросанные по моему торсу. Прежде чем выйти, я позволяю ей насладиться этим взглядом несколько секунд, напрягая мышцы, молясь, чтобы она не заметила ожогов под татуировками.
Но её голос останавливает меня.
– Ты знаешь, где мои ключи от машины?
Я киваю. Они всё ещё в одном из карманов моего костюма на Хэллоуин. Я жестом подбородка показываю ей одежду, висящую на вешалке за дверью моей комнаты.
Я возвращаюсь в ванную, чтобы одеться, и на мгновение боюсь, что она убежит.
Мне страшно её отпускать.
А если я ошибся, приведя её сюда?
Я не мог оставить её дома, под действием наркотиков, в месте, где я не мог бы контролировать её состояние. В моей комнате я не рисковал, что она выгонит меня, но, возможно, я действовал необдуманно, и она не колеблясь сообщит моё место жительства полиции, когда выйдет, после всего, что я с ней сделал.
С тревогой в душе я выхожу из ванной, тихо надеясь, что ошибаюсь…
А потом вижу её у входа, с вещами в руках.
Она ждала меня.
Мои плечи опускаются, когда я расслабляюсь.
– Я пойду.
Я киваю. Я не собираюсь держать её у себя бесконечно. Тогда я открываю дверь для неё. Но даже она выглядит колеблющейся. Это слегка меня улыбается.
– Пока.
Она уходит.
***
После обеда у меня с мамой встреча с агентом по недвижимости – пора подписать бумаги. Давно пора свалить из этой квартиры.
– Я так рада!
Мама гладит меня по руке, на лице – широкая улыбка.
– Остаётся только на новоселье нас пригласить.
Да-да, конечно.
Она подмигивает, и на моём лице, должно быть, тоже светится тень улыбки в уголке. Она вдруг оглядывается вокруг и вздыхает.
– Пойду я. Твой отец опять будет гадать, где я.
Я достаю блокнот и пишу:
«Он мог бы прийти.»
Мама улыбается грустно.
– Ты же его знаешь.
С тех пор как случилась авария… Да. Он почти не выходит из дома.
Мне всё ещё тяжело наблюдать, как это событие нас всех изменило. Каждый по-своему. Часть нас будто ушла вместе с ней, пропала навсегда. И ничто уже не способно полностью нас восстановить.
Папа стал лишь тенью самого себя и предпочитает прятаться в нашем семейном доме. Ничто не вызывает в нём желание выйти наружу – даже шутки, а раньше он так любил посмеяться, потеряли вкус. А я потерял любые контакты с семьёй Картера, которых считал своей семьёй. Им нужен был виновный – и я поплатился. Это больше, чем потеря сестры, лучшего друга и куска меня самого в ту ночь. Иногда мне кажется, что я лишился рассудка и души.
Только мама кажется ещё почти нормальной. Настоящий оплот того, что осталось от этой разорванной семьи. Наверное, у неё просто не было выбора…
– Не забудь написать письмо хозяину, что съезжаешь, – напоминает она, тыкая мне в грудь пальцем.
Её голос вырывает меня из мрачных мыслей, я киваю. Сдерживаю усмешку, видя, что она всё ещё так же заботлива, будто я ребёнок, несмотря на то, что уже взрослый.
Да, мам.
Она целует меня в щёку и уходит, дверь за ней захлопывается.
Оставшись один, я разглядываю ключи в руке.
Чем раньше я съеду, тем быстрее смогу быть рядом с ней, и тем чаще она будет у меня под рукой.
Мысль об этом приятно скручивает низ живота, и порой мне кажется: если я трахну её как следует хоть раз, моя одержимость уляжется.
Но я знаю – это ложь.
Я бы обидел её и захотел ещё, как я жаждал повторения после её поцелуя.
Я даже не могу точно сказать, откуда у меня эта навязчивая идея. Она красива. Желанна. Но это нечто знакомое – раньше, когда мне позволялось ближе общаться с женщинами, я уже встречал такое.
Очевидно, что эта чрезмерная фиксация – результат долгой холостяцкой жизни.
Но это не только это – она больше. Она не кто-то. Она символизирует то, что я искал последние годы: покой. Моё искупление. Ключ. Единственный способ утихомирить мою психику.
Поэтому я цепляюсь за неё и отказываюсь её отпускать.
Я терпелив.
Буду ждать, пока она сама не захочет дать мне больше, чем уже дала. И я уверен – это случится. Так же уверен, что то влияние, которое она оказывает на меня, я возвращаю ей в сто раз сильнее.
В этом я уверен.
ГЛАВА 19
Скайлар
Я вернулась домой с поразительной скоростью. Думала, что дорога успокоит меня.
Ха!
Я больше ни о чём не могла думать, кроме того, как он мастурбировал под душем сразу после того, как я его поцеловала. И это продолжало пульсировать между моими ногами. Мысль о том, что это могла вызвать я… действует на меня сильнее, чем я ожидала.
Как только я пересекла порог квартиры, я ринулась под душ.
Холодный, конечно.
Из груди сорвался стон, когда струя воды ударила по моим соскам. Они затвердели до боли.
Я массировала грудь, чтобы облегчить боль, прикасаясь пальцем к одному из сосков – и тут же ощущала электрические разряды прямо в клитор.
Я напряглась, и воспоминание о его стоящем члене снова вернулось в голову.
Он, должно быть, трогал себя бесчисленное количество раз моими трусиками, которые я обнаружила в его тумбочке… Думать об этом должно было бы меня отталкивать, но эта мысль возбуждает меня больше, чем следовало бы. Как будто его интерес ко мне больше привлекает, чем отталкивает – хотя по идее должно быть наоборот. В нём есть что-то, что притягивает меня словно магнит, там, где обычно моё тело в подобных ситуациях испытывает лишь отвращение и враждебность: желание и восхищение.
Звонок телефона жестоко возвращает меня в реальность. Я освобождаю грудь, словно пойманная с поличным.
Чёртов телефон.
С сердцем, колотящимся в груди, я хватаю трубку: Хелисс.
Я с облегчением понимаю, что это она.
– Алло?
– Чёрт, Скайлар, ты никогда не поверишь! Весь университет об этом говорит. Это сумасшествие!
Я нахмурилась, ощущая внезапную комок в животе, который не могла объяснить.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Нейт Купер, тот парень, с которым тебя недавно видели, член Pi Epsilon…
Она сознательно делает паузу, делая разговор более тревожным. Я жду продолжения.
– Да?
– Он умер. Полностью. Капут.
Мёртв?
– Передозировка наркотиками. Самоубийство, вроде как.
У меня не хватает слов.
В последнем воспоминании он получил удар прямо в лицо. Но до смерти?
Я нахмуриваю лоб от недоумения.
А если он зашёл дальше, чем просто несколько ударов, чтобы нейтрализовать его?
Может быть, это не самоубийство… Вдруг всё произошло в одной комнате со мной, в нескольких метрах, пока я была без сознания. Уязвимая. Беззащитная…
Любое возбуждение исчезло.
Он сделал это?
Он действительно способен… убить?
Увидев, что я не отвечаю, Хелисс зовёт меня.
– Алло? Скайлар? Ты ещё там?
Дрожь охватывает меня, телефон почти выскальзывает из рук и падает на дно душевой кабины.
Возможно, я делаю поспешные выводы. Делаю логический скачок, который здесь неуместен. Если бы он действительно это сделал, он бы не вышел из той ночи невредимым. Дом был полон людей, кто-то наверняка что-то видел или слышал. И… он бы нервничал и тревожился, когда я проснулась. Возможно, он даже попытался бы рассказать мне.
Никто не выходит психически невредимым после того, как забрал жизнь у другого человека.
Это должно быть просто несчастным случаем…
Я заставляю себя расслабиться и успокаиваю дрожь.
– Да… да. Я… я не ожидала. Вот и всё…
Я слышу её тихий смешок.
– Неудивительно. В любом случае, Скайлар, я не знаю, насколько вы были близки, но… мои соболезнования?
Нет.
Я сжимаю зубы, вспоминая, что он пытался со мной сделать, и шок с неверием почти мгновенно растворяются, уступая место гневу.
Его смерть неожиданна и обстоятельства неоднозначны, но она меня не огорчает.
Я не утруждаюсь отвечать и кладу трубку.
***
Прошло уже двадцать четыре часа с того момента, как я проснулась в той комнате, и я никак не могу выбросить эту историю из головы.
Но есть одна вещь, которая меня буквально одержима всё это время: он.
Он и его тело гладиатора, идеально пропорциональное. Как будто его вырезали из мрамора ещё в античные времена.
Мне пришлось задержаться у его ванной.
Мне пришлось его увидеть: воплощение мужской идеальности.
Мне пришлось стать свидетелем того неоспоримого желания, которое он испытывает ко мне.
И ему нужно было быть именно моим типом мужчины, чтобы моё собственное, зарытое под запретом, желание осмелилось открыто проявиться, почти полностью затмив всё остальное.
Чёрт.
Я мысленно себя корю за то, что позволила развиться похотливым мыслям всего через несколько часов после попытки насилия над собой, причём в отношении потенциального убийцы. Я отказываюсь думать о том, какое впечатление я произвожу, фантазируя о телосложении… убийцы. Желать того, кто погрузил в траур целый университет.
Я качаю головой, чтобы избавиться от этих мыслей. Мне срочно нужно очистить разум, поэтому я предлагаю девочкам сходить за покупками.
Согласилась только Хелисс. Сара сослалась на видеозвонок с семьёй.
В торговой зоне города мы проходим мимо множества магазинов, пока один из них не привлекает моего внимания.
EroX. Секс-шоп.
Я, должно быть, слишком долго уставилась на вывеску, чтобы сделать вид, что мне не интересно. Хелисс смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Скайлар? – обращается ко мне Хелисс. – Может, зайдём туда, глянем? – дразнит она.
Пройдя первоначальное удивление, её выражение становится игривым, и я прикусываю губу. Возможно, на меня сильно влияет желание, которое меня не покидает с вчерашнего дня, но… да, я хочу взглянуть. Я не стесняюсь кивнуть. Взгляд подруги сверкает.
Это не первый раз, когда я вхожу в секс-шоп. Раньше у меня уже была возможность приобрести несколько игрушек, которые теперь, наверное, лежат в ящике моей тумбочки дома, во Франции. У меня ещё не было возможности узнать, что лучшее предлагают США.
В магазине я осматриваю интерьер: пол из чёрного мрамора, чисто декоративные барочные люстры, стены, окрашенные в красный, и светодиодные лампы, мягко рассеивающие приглушённый свет по всему помещению.
В одном уголке магазина выставлена коллекция высоких каблуков и огромных ботфордов, довольно экстравагантных. На другой стене – поводки, плётки, хлысты, ошейники и маски.
А в центре магазина стоят несколько витрин с различными предметами, более или менее откровенными. Я вижу множество силиконовых членов всех форм, размеров и цветов. Некоторые выглядят довольно реалистично, другие более фантастические, напоминают рога единорога, щупальца осьминога или что-то вроде инопланетных гениталий… Я различаю пробки, Womanizer’ы, вибро-яйца… Я вздыхаю, ища кондиционер.
Я выхожу из оцепенения, ощущая, что кто-то приближается.
– Здравствуйте, могу я вам помочь?
Продавщица.
Я ищу взглядом Хелисс, прежде чем ответить, и нахожу её перед стендом с вибраторами. Своим взглядом я охватываю представленное разнообразие предметов.
Чего я хочу?
– Здравствуйте. Эм… да. Я ищу предмет… сантиметров пятнадцати-двадцати, наверное. Довольно толстый…
Чёрт, я правда это описываю?
Я теряюсь, и мой голос постепенно снижается до колеблющегося шёпота, когда осознаю, что пришла сюда исключительно из-за низменного желания воплотить фантазии, вызванные моим преследователем. Но продавщица, отлично ориентирующаяся в своей работе, совсем не смущается, услышав, как я так подробно описываю мужской половой орган.
Она улыбается мне.
– Цвет какой-нибудь конкретный?
Я задумываюсь. Но ненадолго.
– Скорее реалистичный, розоватых тонов.
Не могу поверить, что веду такой разговор с полной серьёзностью. Раньше мне никогда не приходило в голову заходить в секс-шоп в надежде найти точную копию одного из своих случайных приключений; мои походы всегда были продиктованы собственными желаниями и фантазиями.
Я прикусываю губу, когда продавщица просит подождать и уходит в запасник. Нервно осматриваюсь; Хелисс смеётся, рассматривая игрушки в форме инопланетных членов. Моя нога отбивает ритм, пока продавщица не возвращается с объектом, явно соответствующим моим описаниям.
Сзади слышится свист.
– Вау. Неплохо! – дразнит меня Хелисс.
– Это пятнадцать сантиметров на четыре…
Я больше не слушаю продавщицу. Моя подруга смотрит на меня с весельем, а я краснею как помидор. Я перебиваю продавщицу.
– Всё в порядке. Идеально. Беру.
Хелисс продолжает дразнить меня, пока я забираю пакет – и какой пакет!
– Пятнадцать сантиметров на четыре, да?
Она слегка толкает меня локтем в бок, а я качаю головой, раздражённая.
И всё равно это ещё не всё… Может, мне стоит попросить обменять…
В итоге я смеюсь вместе с ней.
По пути обратно я получаю сообщение с незнакомого номера:
«Какая модель?»
Сердцебиение резко ускоряется, а низ живота приятно сжимается.
Я отвечаю:
«Кто это?»
На самом деле, догадка у меня есть. Телефон вибрирует в руке:
«Ты знаешь, кто я.»
Верно.
Я осматриваю улицу, уверенная, что он подглядывает за мной прямо сейчас. Не видя ни мотоцикла, ни подозрительной фигуры, я возвращаюсь к его сообщению:
«Как ты достала мой номер?»
Я пытаюсь сменить тему, слишком смущённая, чтобы отвечать на его нескромный вопрос.
«Как тебе твоя новая игрушка?»
Зря. Он хочет ответа. Чем я думала? Лёгкое раздражение появляется, я злуюсь на себя за то, что меня поймали с поличным.
«Тебя это не касается!»
«Пластиковый член похож на мой?»
Я читаю его сообщение с широко раскрытыми глазами, щеки пылают.
«Не знаю!»
Хелисс спрашивает:
– С кем ты переписываешься?
Я поворачиваюсь к ней, и её взгляд одновременно игривый и любопытный.
Приходит ещё одно сообщение:
«Наглая маленькая лгунья.»
Это не совсем ложь. Технически я лишь мельком видела форму его члена, без деталей.
Телефон снова вибрирует:
«Могу помочь тебе восстановить память, если хочешь.»
Я сдерживаю крик. Он что, знает, что я видела, как он себя трогал?
Невозможно.
В конце концов, у меня уже было несколько моментов, чтобы мельком увидеть…
– Эм, я переписываюсь с мамой, – отвечаю я.
Я отмахиваюсь от этого и возвращаюсь к разговору, когда телефон снова вибрирует:
«Он толст ый ?»
И ещё одно:
«Он больш ой ?»
А потом ещё одно:
«Он заполнил бы тебя лучше, чем я?»
Я смотрю на сообщения, вижу, как они идут одно за другим, и чувствую беспомощность, пока во мне растёт смесь возбуждения и смущения. Скоро я больше не смогу притворяться, что всё в порядке, когда будет ощущение, будто я описалась.
Надо идти домой.
***
На следующий день университет переполнен больше обычного. Новость быстро разошлась.
Нэйт Купер мертв.
Студенты, которые обычно прогуливают занятия, сделали усилие и пришли. Рано утром, перед лекциями, в самой большой аудитории планируется минута молчания.
Я, Сарa и Хелисс идём вместе с толпой студентов, пришедших почтить память. Мы садимся в ряду ближе к выходу – не собираемся здесь надолго.
Я не рассказывала никому о том, что произошло с Нэйтом на вечеринке. Не хочу быть как-то вовлечённой. Чем меньше людей знает, тем лучше.
Хотя официальная версия утверждает, что это было самоубийство, я уверена, что история совсем другая, и он где-то несёт определённую ответственность. Я закрываю глаза, пытаясь думать о чём-то другом, когда снова чувствую тошноту.
Проходит всего несколько минут, и аудитория полностью заполняется. Те, кто не успел занять место, садятся на ступеньки или прямо на пол.
Декан, весь профессорский состав и сотрудники секретариата присутствуют. Я едва слышу слова памяти и короткие рекомендации по поводу употребления наркотиков – лишь бы всё это поскорее закончилось.
Наконец просят соблюдать тишину. Мы с Хелисс и Сарой встаём вместе со всеми студентами. Звонок объявляет начало минуты молчания.
За исключением дыхания, редких вздохов и шелеста одежды, тишина оглушающая. Через несколько бесконечных секунд раздаётся пронзительный, истерический крик в коридоре.
Я вздрагиваю.
Все мы бросаем взгляд на вход в аудиторию, дверь которого осталась широко открытой. Мы ничего не видим, но слышим душераздирающие крики женщины; слёзы угадываются в её голосе.
Когда она пробегает мимо аудитории, убегая от охраны, пытающейся её успокоить, она, наконец, выкрикивает что-то разборчивое:
