Текст книги "Неизвестный сталкер (ЛП)"

Автор книги: Далия Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 15

ГЛАВА 15

Скайлар

Да чтоб я с ума сошла!

Он здесь. На этой, блин, студенческой вечеринке – и он каким-то образом ухитрился сюда прийти. Он никогда не оставит меня в покое. Он как навязчивый бывший, которого у меня никогда не было. И, надеюсь, никогда не будет.

Взбешённая, я хватаю его за запястье, чтобы заставить следовать за мной. Но он даже не шелохнулся. Моя сила ничтожна по сравнению с его, он стоит непоколебимо, словно статуя, вросшая в пол.

Что, мне, может, разрешения у него спросить?

К счастью, он понимает, что я хочу поговорить – объясниться. Он позволяет мне увести его наверх, и я молюсь, чтобы он не додумал себе лишнего. Мы проходим по коридору, где прячутся парочки – кто просто целуется, а кто… и дальше, если захотят. Почти все комнаты заперты изнутри. Другие, наоборот, широко открыты для самых смелых.

Я открываю дверь. Ванная. И натыкаюсь на то, чего так хотела избежать.

– Извините!

Я тут же захлопываю дверь – они едва ли обратили на меня внимание.

Вторая дверь чуть дальше – снова ванная. Пустая. Мы заходим туда, и я закрываюсь изнутри, включая свет. Скрестив руки, я сверлю его взглядом. Но тут же вздрагиваю.

Я внезапно осознаю, что сделала.

Мы наедине, в замкнутом пространстве, и я, наверное, глупо подвергла себя опасности, запершись с ним без свидетелей.

И всё же… страх – настоящий, животный – больше не то, что я чувствую, глядя на него. Если бы его целью было убить меня, у него уже было множество возможностей. Он этого так и не сделал.

Не совсем.

Нет. Его постоянное присутствие раздражает меня куда сильнее, чем пугает. Моя злость сменяется холодной усталостью.

– Что ты тут делаешь?

Когда я вижу, как он тянется к своему маленькому блокноту в кармане, я тут же его останавливаю, теряя терпение.

– Нет. Знаешь что, мне всё равно. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое! Перестань ходить за мной повсюду. Особенно сегодня.

Я не жду от него какого-то особого ответа. Мне нужно только, чтобы он принял к сведению мою просьбу. Но он приближается, заставляя меня отступить. Я оказываюсь прижатой к раковине, загнанная в угол его мощной фигурой. У меня вспыхивает воспоминание о той ночи, на моей кухне, одышка, раздвинутые бёдра, податливое тело. Щёки мгновенно заливает жар.

Нет. Не в этот раз.

Его рука тянется, чтобы поймать выбившуюся из моего пучка прядь. Я отшвыриваю её, хлопнув его по запястью, и пытаюсь пробиться мимо.

Да уж… Всё равно что толкать дубовую дверь. Он позволяет мне дергаться, явно забавляясь, и в конце концов отступает.

– Болван, – бормочу я, но уверена, что он услышал.

Я выскальзываю и захлопываю за собой дверь, оставляя его одного. Пусть обдумает то, что я ему сказала.

В коридоре я сталкиваюсь нос к носу с Нейтом, и улыбка вместе с хорошим настроением тут же возвращаются. Он радостно разводит руки, увидев меня.

– Ты здесь!

– Да, – отвечаю я.

Потом я замечаю его костюм: тёмно-синий смокинг. Он перехватывает мой взгляд и, повернувшись, демонстрирует себя со всех сторон.

– Это то, о чём я думаю? – спрашиваю я.

– Фред Уотерфорд собственной персоной, моя дорогая Джун, – он подмигивает. – Называй меня «командир».

Парный костюм.

Серьёзно?

Я поднимаю бровь и скрещиваю руки на груди.

– Ты вообще в курсе, что это злодей?!

– Ну… сегодня же Хэллоуин, не так ли?

Он не ошибается. Я опускаю руки. Выходит, у меня сегодня сразу два палача. Я бросаю взгляд на дверь ванной за собой, где я заперла Майкла Майерса – настоящего. В тот же миг дверь с грохотом распахивается, ударяясь о стену. Я вздрагиваю. На миг время будто замирает в коридоре, но вскоре шум возвращается.

– Эй, поаккуратнее, чувак! – раздражённо бросает Нейт.

Я слышу его дыхание, гулко отзывающееся в маске. Его грудь резко вздымается с каждым вдохом. Он зол. Взгляд Нейта мечется между ним и мной.

– Всё в порядке?

Я улыбаюсь.

– Да!

Когда Майкл Майерс делает угрожающий шаг вперёд, я хватаю Нейта за руку и увожу нас прочь.

Он не испортит мне вечер.

***

Я с тех пор не видела Хелисс, но не переживаю. Музыка классная, и я отлично провожу время с Нейтом. Он познакомил меня со своими друзьями из братства. Настоящий клише популярного парня-американца, словно сошедшего с киноэкрана. В глубине души это вызывает у меня лёгкую улыбку.

Мы нашли тихий уголок, где музыка не так бьёт по ушам, и можно спокойно поболтать. Как и на вечеринках во Франции, кухня оказалась идеальным местом для сбора.

Нейт протягивает мне стакан пунша и нарочно задерживает пальцы на моих. Я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Он заигрывает со мной с самого начала вечера, и хотя особого впечатления на меня не производит, внимание со стороны кого-то другого, а не моего преследователя, приятно, и я позволяю ему это.

– Мы делали несколько проб, чтобы найти идеальный рецепт! Потом скажешь, что думаешь.

Нейт гордо играет бровями. Я смеюсь.

– Почему ты просто не посмотрел рецепт в Гугле, как все?

Он цокает языком, будто приказывает замолчать, и подносит стакан к моим губам.

– Давай, пробуй.

Забавляясь его настойчивостью, я подчиняюсь. Делаю глоток и опускаю стакан. Он снова:

– Ещё.

Не успев перевести дух, я делаю ещё несколько глотков. Его взгляд с жадным интересом прикован к моим губам, касающимся края стакана. Я едва не закашлялась и подавилась от того, как он на меня смотрит. Чувствую, как заливаюсь краской.

– Мм. Фруктовый, – произношу я охрипшим голосом, облизнув губы.

Он приподнимает бровь и повторяет за мной то же движение языком. Моё смущение только усиливается.

– Нравится?

– Ага! Неплохо…

Он забирает у меня стакан, и я наблюдаю, как он снова наливает. Внезапно по телу разливается чувство благополучия, словно тёплая волна у самой груди. И, наверное, внимание Нейта здесь играет не последнюю роль – ведь хотя бы на один вечер человек, который меня преследует, перестаёт занимать мои мысли.

Но это ощущение испаряется в тот момент, когда я замечаю Майкла Майерса – моего Майкла Майерса – на другом конце комнаты. Он смотрит прямо на нас. Я бросаю на него злой взгляд, чтобы отвадить от мысли ко мне подходить. Но похоже, он ещё не сказал своего последнего слова.

Краем глаза я вижу, как Нейт замечает его и следует за моим взглядом. Он возвращает мне мой стакан, отпив из своего.

– Ты его знаешь? – спрашивает он, кивнув в сторону моего преследователя, хмурясь.

На секунду мне хочется отрицать. Но это было бы странно, учитывая, что он уже видел меня с ним ранее.

Я вздыхаю.

– Да.

– Бывший?

Я прикусываю губы.

Нет, и слава Богу.

– Не совсем. Просто… друг, немного навязчивый.

Этот ответ явно его не устраивает. Честно говоря, и меня тоже. Назвать его другом – звучит неприятно. Нейт продолжает:

– Он сделал с тобой что-то конкретное? Хочешь, я пойду с ним поговорю или…

Я его перебиваю. Я больше не хочу говорить о нём. Да и в любом случае… Я даю себе время присмотреться к Нейту.

Он бы не справился, думаю я с досадой.

– Нет. Просто… не обращай на него внимания, – вздыхаю я.

Нейт пожимает плечами и предлагает мне ещё один стакан, но я отказываюсь.

Хватит на сегодня, да и я за рулём. Даже один – уже было неразумно. Я переключаюсь на миску с чипсами и беру несколько, когда одна из моих любимых песен начинает греметь из колонок: Smoke Боби Андонова и Son Lux.

Сразу хватаю Нейта за руку и тащу его на танцпол. Он не сопротивляется. Я начинаю покачивать плечами в такт музыке.

Нейт улыбается мне, хитро прищурившись. Вскоре он подстраивается под ритм ударных. Его движения становятся медленными и чувственными. Его руки скользят к моей талии и прижимают мои бёдра к своим. Я позволяю. Вижу, как его губы беззвучно повторяют слова припева: «You could be the fire. I could be the ash. I could be your first babe, You could be my last.»

Я смеюсь от того, с каким азартом он вкладывается в эти строчки. Но вдруг у меня кружится голова. Комната начинает крениться. Я едва удерживаюсь, хватаясь за его плечи. Он улыбается и наклоняется к моему уху.

– Всё в порядке?

Я киваю. Просто минутное головокружение. Кажется, неоновые огни стали ярче и режут глаза.

– Лишний стакан? – он не теряет улыбки.

Сомневаюсь. Но, возможно, пунш оказался слишком крепким. Вот оно – их секретный рецепт?

Я снова киваю. Я всё ещё в его объятиях, когда он уводит меня с танцпола. Мы направляемся наверх, и у меня ощущение, что я иду в замедленной съёмке.

– Зачем… Куда мы…

Я хочу попросить остаться ещё ненадолго. Я обожаю эту песню. Но во рту сухо, слова едва срываются шёпотом.

– Сейчас тебя немного освежим.

Звучит как хорошая идея. Мы идём по коридору, и я вынуждена держаться за стены, чтобы не упасть. Всё словно на батуте.

Всего три стакана.

Веки становятся тяжёлыми, звуки вокруг глохнут. Он открывает дверь, и я успеваю различить спальню.

Это не ванная!

– Что ты… делаешь…

Нейт берёт моё лицо в ладони. Я едва могу разглядеть его черты.

Я так устала.

Его глаза стали двумя чёрными бусинками на бежевом фоне. А губы – просто розовым пятном.

Мне так хочется уснуть.

– А давай вживаться в наши роли, мм?

Я слышу его слова, будто нахожусь под водой. В животе скручивает от тревоги. Сердцебиение вдруг учащается. Оно гудит у меня в голове.

– Что?

Я чувствую его губы в затылке, они оставляют несколько влажных поцелуев.

Нет.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но не могу. Силы меня покинули, как будто мышцы растаяли.

Это ненормально.

Я вспоминаю стакан, который он подал, и как он убеждал меня допить.

Нет…

Этот стакан, который он так настаивал, чтобы я допила.

У меня холодный пот. Губы дрожат.

Ублюдок.

Его рот целует меня. Руки касаются и скользят по мне – по спине, по талии, по груди. Я снова пытаюсь оттолкнуть, когда он добирается до моих бёдер. Потом до ягодиц. Потом ещё ниже. Слёзы наворачиваются на глаза.

– Ты… – я начинаю, но он перебивает, вталкивая язык в мой рот. Мне хочется вырвать. Я борюсь со сном, который настигает меня. – Прекрати… – шепчу я.

Он не слушает. Ему плевать. Потом руки толкают меня на матрас. Теперь я действительно плачу. Я пытаюсь что-то сказать, но из меня выходят только ворочащиеся непонятные звуки. Язык ватный, не слушается. Веки тяжелеют, взгляд мутнеет до одних пятен цвета. Звуки глухие и искажённые. Кровать вдруг кажется самым удобным местом на свете. Но я всё равно продолжаю сопротивляться, чувствуя, как его руки пощёлкивают по моим бёдрам и залезают под платье.

Не это.

Я слышу его хихиканье.

– Расслабься, окей?

Его голос теперь едва слышен в моём ухе. Его губы как присоски – отвратительные и непереносимые, они не отлипают от меня в моём состоянии. Его пальцы, сжимающие бёдра, причиняют боль.

Слёзы ужаса льются, когда я чувствую, как он хватает мои трусы и стягивает их до колен. Бессильная, я хочу закричать, позвать на помощь, ударить.

Пусть он исчезнет.

Убежать. Быть дома. Быть с мамой. Вместо этого он будет делать со мной что захочет, брать то, что ему не принадлежит.

Из горла вырывается жалкое задыхание – далёкое от крика ярости и ужаса, который я хочу издать. И я слышу, как он смеётся, прижавшись лицом к моей ноге и облизывая её.

В этот момент я понимаю, что самый опасный из моих мучителей – тот, с кем я провела вечер.

А где Хелисс ?

Вдалеке я слышу глухие удары из коридора, будто двери захлопываются слишком резко. Они приближаются.

Внезапно дверь распахивается с грохотом и врезается в стену. Я различаю силуэт, загораживающий весь проём, и меня охватывает облегчение.

Кто-то пришёл.

Но когда я вижу, как эта тень захлопывает дверь за собой – на замок, – страх возвращается. Я хочу закричать, но не могу издать ни звука.

Двое… я этого не вынесу.

Нейт резко поднимается, ошарашенный.

– Чёрт, чувак!

А потом раздражённый:

– Занято. Валяй отсюда.

Фигура делает уверенный шаг в сторону Нейта. Несмотря на мутное сознание, я узнаю его маску. И странным образом позволяю себе отпустить всё и закрываю глаза.

ГЛАВА 16

Неизвестный

Он умрёт этой ночью.

Я видел, как он несколько капель вылил в её стакан пипеткой. Я видел, как он заставил её это выпить. Я видел, как он оттащил её наверх.

Этот придурок всё глубже увязает в своей мерзости. Он подогревает мою ненависть и вызывает во мне желание уничтожить его.

Купер, ты – м е ртвец.

Пока я пробивался через толпу, они уже были наверху по лестнице. Я поднялся по ступеням, как бык, разгоняя всё на своём пути, ни о чём не думая. Но когда добрался наверх – они исчезли.

Тогда я открывал каждую дверь – ломая те, что сопротивлялись,– проверял каждую комнату, шкаф и ванную.

Открыл ещё одну дверь. И застыл.

Она там.

Распластанная на кровати. Неподвижная. Веки тяжёлые, словно в коме.

Я обещаю ей: клянусь, я его убью.

Я захлопнул дверь за собой на замок.

Он – мой.

Когда увидел, как он вздрагивает от неожиданности, я ринулся на него. Схватил за воротник его дурацкого костюма и влепил ему удар – кулак врезается в его скулу, она трескается под моими пальцами. Его глаза зашевелились. Он пошатывается, отступает на пару шагов.

Он оглушён.

Я краем глаза глянул на неё. Она выглядит спящей – и живой.

Идеально.

Я опускаю её платье и поворачиваюсь к Куперу, когда вижу, что он приходит в себя. Он поднимается, держась за щёку, и ругается:

– Чёрт.

Я не медлю. Снова удар – и он валится. Мне приходится сдерживаться, чтобы не добить его, пока он без сознания.

Я успокаиваю дыхание и пытаюсь думать ясно. Сажаю трупа Купера в кресло посреди комнаты. Действую методично, спокойно. Теперь я полностью в рассудке.

Перерываю ящики в поисках чего-нибудь, чтобы связать его.

Канцелярский скотч.

Недостаточно.

Открываю гардероб, рыщю в шкафах.

Ремни и галстуки.

Отлично.

Снимаю маску. Хочу, чтобы он увидел лицо того, кто отправит его прямо в ад. Привязываю его запястья к подлокотникам, щиколотки – к ножкам стула и тщательно затыкаю ему рот. Проверяю карманы в поисках его ядовитых флакончиков. У него ещё три штуки. Читаю этикетку: GHB, 30 мл.

Я сжимаю зубы. Две лишние миллилитра – и доза смертельна. Меня охватывает ярость, и я бросаю взгляд на кровать. Если он был слишком щедр – всё. Она вроде бы спит, но я подхожу, чтобы проверить пульс. Посылы слабые, но ритм в норме.

Она просто спит.

Я немного успокаиваюсь. Потом возвращаюсь к другому.

Первыйудар. Он стонет. Я бью снова, пока не разбудил его. Когда он наконец открывает глаза, я щёлкаю пальцами перед его лицом.

Он вздрагивает. Понимает, где оказался. Паника.

Его крики заглушает галстук, засовынный у него в рот. Потом его взгляд натыкается на меня. Он хмурится, разглядывая моё лицо. Его глаза вглядываются в мои, и он отшатнулся.

Не знаю, что он во мне увидел, но это его испугало.

Что ж, и к лучшему.

Страх делает его зрачки блестящими, будто они просят пощады. Он суетится и пытается вырваться. Когда я показываю ему три полные флакончика, его глаза расширяются и бросают на меня молнии ненависти.

Он злится, сверлит меня взглядом. Становится ещё более возбуждённым и чуть не опрокидывает стул. Мне доставляет извращённое удовольствие видеть, как страх его терзает, наблюдать, как он извивается, пытаясь спастись. Это напоминает мне армию, когда я служил в пехоте и участвовал в своём первом рейде по нейтрализации террористической угрозы.

И вдруг меня накрывает ностальгия.

Я наклоняюсь к его лицу. Я не могу объяснить ему, что сейчас произойдёт, но рассчитываю на силу его воображения…

Снимаю галстук изо рта и откидываю его голову назад, дернув за волосы, прежде чем у него появится шанс закричать: в таком положении голос не проходит. Он может лишь стонать.

И снова.

Вижу, как он сильнее дёргается. Это вызывает у меня улыбку.

Сильным нажимом раздвигаю ему щеки и заставляю открыть рот. Его глаза в панике крутятся в глазницах, не зная, куда смотреть и за что хвататься. Затем я открываю крышку флакона зубами и выливаю содержимое прямо в его горло.

И он понимает.

Он пытается закричать громче. Бьётся. Плачет. То, что я ему влил – уже слишком.

Он умрёт.

Он это осознаёт.

Но я открываю второй флакон и выливаю его. Рефлексы рта играют против него: он глотает невольно. Больше не сопротивляется. Он плачет.

Последний выливаю с тем же чувством удовлетворения. Это доставляет удовольствие.

При обычной дозе эффект наступает через двадцать минут. Но из-за передозировки, которую я ему устроил, результат почти мгновенный. Его голова теряет всякое сопротивление моей руке. Я отпускаю – и она падает вперёд с едва слышным стоном.

Он расслаблен до того, что мышцы почти не слушаются. Слюни текут изо рта.

Дыхание медленное и сиплое.

Я наблюдаю за ним, пока он умирает. Терпеливо жду, когда он отдаст душу, бросая время от времени взгляды в сторону кровати.

Когда я больше не слышу его, хватаю его за волосы, чтобы поднять голову. Похоже, он действительно мёртв. Кладy два пальца на шее – никаких признаков жизни.

Удовлетворённый, я развязываю его. Смотрю, как его безжизненное тело тяжело падает на пол. Это не первая смерть для меня, и уже давно смерть перестала что-то значить. После семи долгих лет в армии чувствительность ушла.

Сначала доминировал инстинкт выживания: убивали, чтобы не убили тебя. Замешательство и угрызения совести затуманивали разум, вплетаясь в уже настойчивые кошмары.

Потом пришлось с этим мириться.

Принять себя солдатом – тем, для чего нас готовили. И убийство стало долгом, необходимостью, с такой лёгкостью отделённой от души.

На поле боя или в гражданской жизни – жест тот же, цель не сильно отличается.

Убивать, чтобы служить.

И Купер особенно этого заслуживал, чёрт возьми.

Как я уже делал множество раз, я без церемоний подхватываю его тело и укладываю на кровать рядом с ней. Не слишком близко, чтобы он её не коснулся. Старался придать позе естественность, как будто он просто дремлет.

Когда обстановка готова, я снимаю маску. Задвигаю её трусы на место и беру её на руки. Всё, что под этой накидкой, – мелочь по сравнению с тем, что важно. Она полностью расслаблена, без сознания, её молчание пробирает до костей.

Он мог сделать с ней всё, что захотел…

Я сжимаю зубы при этой мысли и сдерживаюсь, чтобы не поколотить его труп ещё сильнее, чувствуя, как ярость разгоняет кровь в венах. Подхожу к двери, подкладываю руку под её колени и отпираю замок.

Вынести отсюда безжизненное тело на руках, не вызывая подозрений, будет непросто. Но я рассчитываю на поздний час и затуманенные алкоголем головы – получится выдать это за парня, который уносит сильно пьяную девушку.

План сходит с рук.

Кто-то кричит мне вслед, хохочут и аплодируют.

Сволочи.

Когда выхожу на улицу, под маской моё лицо изменяется.

У меня только мотоцикл.

На нём она никогда не уместится, а садиться за руль её машины – табу: после аварии я за рулём не сидел.

Семь лет.

В желудке закручивается паника, дыхание учащается.

Чёрт.

Я оглядываюсь в поисках решения. Чего угодно. Любой идеи.

Ужас сменяется раздражением.

Я не могу оставить её здесь.

Мой взгляд падает на её пикап. Пальцы судорожно сжимают её тело, когда моё собственное начинает дрожать – одновременно ледяное и обжигающее. Пульс стучит так сильно, что я слышу его в висках. Он смешивается со звуком сирен той ночи, с моим рваным дыханием, со скрипом металла, что меня сминал, и с огнём, который обжигал кожу.

Волна паники накрывает меня и уносит в вихрь разрушительных воспоминаний, которые я не могу заглушить. Я почти не ощущаю толчков пьяных студентов, снующих по крыльцу.

Но ощущения всё же есть, и я цепляюсь за них, чтобы вернуть себя в реальность.

Я заставляю себя дышать. И вместе с вдохом – запах.

Её.

Я опускаю взгляд.

Она – безжизненная в моих руках. Она – та, кого я обязан защитить.

Я скриплю зубами, и мышца на челюсти дёргается, когда понимаю, что выбора у меня нет.

Собравшись, я иду решительно к её машине. Роюсь в её карманах, нахожу ключи и аккуратно укладываю её на заднее сиденье.

Бросаю взгляд на свой мотоцикл под фонарём.

Чёрт с ним.

Подождёт до завтра. Я тяжело выдыхаю и прижимаю лоб к стеклу, захлопнув дверь. Под маской моё дыхание гулкое.

Меня сковывает тревога. Я пытаюсь очистить голову. Прогнать образы, которые снова лезут в память при одном лишь прикосновении к машине. Не думать об аварии.

Не раздумывая, я открываю водительскую дверь и сажусь.

Но воспоминания возвращаются. Сильнее. Жестче.

Я трясу головой, отгоняя их. Не решаюсь закрыть дверь. Мне нужен воздух.

Я резко срываю с себя маску и бросаю её на пассажирское сиденье. Откидываюсь на подголовник, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании.

Я чувствую себя слабым. Беспомощным. Никчёмным.

Челюсть напрягается. Веки горят, но слёз нет.

В зеркале заднего вида я встречаюсь взглядом сам с собой. Красные глаза.

Измотанное, злое лицо.

И вдруг – её отражение позади. Этот образ вытесняет другие и напоминает, зачем я здесь.

Ради неё.

Я впиваюсь взглядом в руль, как в врага. Врага, которого нужно укротить.

Подчинить.

Провожу ладонью по лицу, стирая пот. Потом по волосам. Вставляю ключ в замок зажигания, пальцы дрожат.

Когда слышу, как заводится двигатель, живот скручивает судорогой, а сердце на мгновение останавливается.

Чёрт.

Включаю радио, пока паника снова не накрыла меня.

Я не должен думать. Надо думать о чём-то другом. Думать о том, чтобы поехать.

Думать о том, чтобы довезти её домой. Думать о том, чтобы поместить её в безопасное место.

Поехать. Привезти домой. Поместить в безопасное место.

Повторяю слова по кругу и действую под их влиянием.

Поехать. Привезти домой. Поместить в безопасное место.

Я захлопываю дверь, не переставая повторять их. Движения становятся автоматическими. Я мешаю себе думать. Просто подчиняюсь новому мантру.

Нажимаю на газ и кручу руль.

Еду.

Когда паника возвращается, я повторяю громче. Кричу эти слова в голове.

Помни их значени я .

Я еду.

Еду и еду домой. Радио и моя мантра этой ночи мешают воспоминаниям завладеть мной. Они затуманивают разум и занимают его. Я смотрю на руль, которого старался не замечать до этого, и вижу, что мои руки сжаты так, что суставы побелели, как будто вот-вот лопнут.

Поехать. Привезти домой. Поместить в безопасное место.

Улицы кишат людьми и чудовищами всех мастей.

Авария – дело наживное.

Я отряхиваю голову, чтобы выкинуть эту мысль.

Поехать. Привезти домой. Поместить в безопасное место.

Когда вдали вижу свой дом, в конце улицы, вырывается облегчённый вздох. Я давлю на газ и вваливаюсь на парковку. Не морочусь насчёт манеры вождения и встаю на два места.

Выхожу из машины так, будто сама Смерть на хвосте.

Она снова в моих руках, по-прежнему в том же вялом состоянии. Я молюсь, чтобы по дороге к подъезду никого не встретить.

Наконец вхожу и хлопаю дверь ногой. Иду в свою комнату и кладу её на кровать.

Готово.

Я выдыхаю и кладу два пальца на её шею.

Она всё ещё жива .

Начинаю приводить её в порядок и раздеваю. Снимаю шляпу в викторианском стиле. Её красную накидку. Чёрное платье, скрывавшееся под всем этим. И её кеды Converse. Она остаётся в трусиках. Я смотрю на её полные груди и бабочку в пупке.

Громко глотаю, вспоминая, как она стояла на своей кухне.

Отвожу взгляд и достаю из шкафа одну из своих старых любимых футболок, чтобы одеть её. Натягиваю покрывало и падаю рядом.

Впервые с тех аварии я сел за руль.

Смотрю на её спящее лицо.

Чёрт, чего только не провернёшь.