Неизвестный сталкер (ЛП)

Текст добавлен: 19 октября 2025, 12:00

Текст книги "Неизвестный сталкер (ЛП)"

Автор книги: Далия Райт

Жанры:

Эротика и секс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Назад к карточке книги

ГЛАВА 33

ГЛАВА 33

Делко

Я не был готов к тому, что это случится именно сегодня. Я не был готов снова увидеть это лицо – лицо всех моих бед, всех моих кошмаров, виновника всех моих страданий, ответственного за мою муку, разрушителя целой жизни. Я не был готов.

Но разве можно когда-нибудь подготовиться к встрече с убийцей? С убийцей своей сестры? С убийцей лучшего друга? С убийцей?

Я думал, что смогу. Думал, что готов. Но его появление причиняет мне больше боли, чем я ожидал. Он пробуждает слишком болезненные воспоминания, вызывает в голове лица и сцены, которые я так хочу забыть. Он возвращает удушливые запахи, неприятные ощущения… И всё же в тот же момент я никогда не был так счастлив. Счастлив от того, что какая-то задача выполнена, словно поставленная галочка в списке, словно перевёрнутая страница.

Я не знал, что можно одновременно быть раздробленным и в эйфории.

Хорошая девочка. Видишь – не так всё и сложно…

Он уже не просто фотография, на которую я смотрю со всей своей ненавистью. Он здесь, и я наблюдаю, как он садится рядом со Скайлар, слегка нервный, в маленьком кафе на Норт-Стейт-стрит.

Я оцепенел. Хочу перейти улицу большими шагами и наброситься на этого ничтожного старика. Раздавить его целиком, ломая кости по очереди, задушить голыми руками, пока кожа не посинит, сделать с ним то, что он сделал с нами, и смотреть, как он умирает, прямо в глаза, не вызывая никого на помощь.

Я хочу отнять у него близкого человека. Я заберу её. Хочу, чтобы он истёк агонией, плакал о своей потере.

Я ненавижу видеть их вместе: видеть, как она ему улыбается, как они держатся за руки. Хочу, чтобы на его лице не было этого трогательного выражения. Хочу наброситься на него, просто чтобы разлучить их.

Но мои ноги словно прикованы к земле, хотя во мне полно решимости. Я не могу пошевелиться. Мне страшно, чёрт возьми.

Я понимаю: я не могу отнять у неё отца. Не сейчас. Я понимаю, что этот момент для неё ценен. Для неё. Я делаю шаг назад.

Я не отберу его у неё. Не сегодня, по крайней мере. Не когда вижу это застенчивое выражение на её лице. Не когда в ней снова просыпается та маленькая девочка, спавшая где-то глубоко внутри. Я дам ей время. Я позволю ей прожить последние минуты с ним. А потом заберу её у него. Сначала её, а затем добью его.

Он исчезнет вместе с моей ненавистью, моей злостью и моей печалью. Я сохраню остатки – чтобы чтить память сестры и лучшего друга. И чтобы делить это с ней.

Они беседуют уже довольно долго, и я удивляюсь сам себе, что до сих пор тут. Удивляюсь тому хладнокровию, которое во мне, тому спокойствию, когда всё, что подпитывает мою ненависть, собрано в одном месте: он. И она рядом с ним.

Она – без меня.

Она улыбается другому.

И какая мне разница, что он её отец; я могу быть ей достаточным.

Меня ей достаточно. Во всём.

Вдруг они расплачиваются и выходят. Я прячусь в толпе, растущей в этот субботний день – все готовятся к празднику в последний момент. Я наблюдаю за ними с тротуара напротив; они абсолютно не похожи друг на друга. Она держится прямо, грациозно, ухоженно, воспитанно. Он – жизнь сожрала его: старый, усталый, неряшливый. На нём старая рубашка и джинсы, испачканные краской.

Я не вижу в ней ничего от его лица; он смуглый, с чертами, отсылающими к Южной Америке. У него латиноамериканское происхождение. Она же – максимально европейская, больше похожа на мать. И я благодарю Господа за это. Единственное, что от его генов ей досталось – волосы: длинные, тёмные, густые, волнистые. Наверное, иногда они буйные и непослушные. Провести по ним рукой – наслаждение, закрутить прядь в пальцах – завораживающее.

Я думал, они вот-вот расстанутся навсегда, но вижу, как они направляются в Чикагский парк.

Я стискую зубы.

Прогулка?

Я собираюсь их преследовать, но останавливаюсь в движении, когда она почти замечает меня. Она смотрит по сторонам, будто что-то ищет.

Я нахмуриваюсь.

Что она делает? Что он ей сказал? Ищет ли она помощи? Способа убежать?

Моё сердце пропускает удар.

Я здесь.

Не свожу с них глаз.

Она снова улыбается ему, и в горле сжимается ком. Я иду следом, держась на дистанции. Шлем я не надел – она слишком быстро могла бы меня узнать, и я не могу допустить этот риск. Шарф, натянутый на нос, чтобы слиться с толпой, вполне сойдёт. Выгляжу как обычный парень, проводящий субботний день.

Я ничего не слышу из их разговора, и это раздражает. Они наверстывают упущенное; она, наверное, рассказывает о жизни во Франции. А он – о предстоящем собственном аду.

Я следую за ними, пока они идут по аллее к маленькому фонтану в самом сердце парка. Они садятся на скамейку на солнце, греются под лучами в этот осенний холод. Разговаривают и смеются до тех пор, пока солнце не садится, не опускается ночь и мороз не хватает нас за плечи. Большинство прохожих уже покинули парк, побежав греть дома. Мне будет сложнее оставаться незаметным, если я продолжу бродить рядом с ними.

Вдруг они встают. Кажется, прощаются.

Я сжимаю зубы, глядя, как этот ублюдок уходит в одну сторону, а она остаётся стоять у фонтана и провожает его взглядом. Фонари освещают лишь тропинки в парке.

Дыхание ускоряется. Я не могу позволить ей идти домой в темноте. Этот мерзавец должен был проводить её, но я не допущу, чтобы он ускользнул от меня ещё раз.

Скайлар идёт по дороге назад – одна. Я отхожу глубже в тень, прочь от светильников. Взгляд скачет между ней и её отцом. Руки то сжимаются в кулаки, то распускаются – я разрываюсь.

Она или он?

Чёрт возьми.

Я ускоряю шаг в сторону отца. Он уже собрался толкнуть калитку и выйти из парка, но я хватаю его за воротник, тащу в тень и держу. Он вздрагивает от неожиданности. Инстинкт заставляет его схватить мои запястья, чтобы обезвредить, но я швыряю его на землю прежде, чем он успевает среагировать.

Мы выточены из одного древа – он и я. Выросли в одних и тех же условиях, закалены одной школы, армейской. Но моя ненависть улучшает меня: она даёт силу, скорость и рефлексы. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не убить его тут же, когда мой кулак бьёт в его лицо, чтобы заставить заткнуться и лежать.

Я вижу непонимание на его лице. Мне как-то его даже жаль, но он не проявил пощады, оставив меня умирать с телом моей маленькой сестры и телом лучшего друга в двух шагах.

Это воспоминание как укол, и мои пальцы снова бьют без удержу. Мне больше не нужно держать его прижимаемым к земле – он уже там. Мои удары – чистое удовольствие, лакомство для жажды мести, пока я не нанесу последний.

Я заставляю себя остановиться, когда перестаю чувствовать его сопротивление. Пробегает слабый стон из его уст. Моя сжатая рука зависает в воздухе. Я принуждаю себя разжать пальцы.

Он неподвижен. Если бы он умер – меня это не тронуло бы, но было бы почти жалко: я готовил ему особую участь.

Пользуясь его безсознательностью, я обыскиваю карманы. Уйти с пустыми руками я не собираюсь – хочу собрать максимум информации, прежде чем отпустить его живым. Я хватаю его кошелёк и открываю. Фотографирую всё, что нахожу: удостоверение личности, полное имя, настоящий адрес, водительские права.

Ни одна деталь не ускользнёт.

Удовлетворённый, я встаю и швыряю ему кошелёк в лицо. Его веки дрожат, когда он медленно возвращается в реальность; на моих губах появляется насмешливая улыбка.

Я поворачиваюсь и ухожу к ней, молясь, чтобы она ещё не добралась до своей машины.

ГЛАВА 34

Скайлар

Я колеблюсь – звонить ли маме. Она не обрадуется, узнав, что я провела часы, общаясь с отцом.

Нахожу минутку, сажусь на диван, держа телефон в руках. Я не знаю, что и думать о встрече с Алексом. Я узнала лицо человека, который несколько раз водил меня в детсад в первый год – когда мог. Я узнала лицо, что видела на старых семейных фото в мамином альбоме. Но было странно: в нём не было ощущения «моего отца». Скорее – знакомый человек. Не отец. Просто Алекс.

Я никогда по-настоящему не имела отца и понимаю, что, похоже, уже никогда не буду его иметь. Слишком поздно – я выросла с мамой, и она с честью справилась с обеими ролями, чтобы отсутствие не съело меня изнутри. Мне приятно сознавать, что она была для меня всем.

Встреча с Алексом дала мне понять, что теперь я к нему равнодушна. Ни злости, ни грусти – просто пустота. Я примирилась с его отсутствием и осознаю, какой опорой была мне мама.

Очевидно, мне больше не нужен отец в жизни. Я научилась жить без него, не нуждаться в мужчине.

Пока не появился он.

Делко.

Пока он не ушёл…

Я всё время оглядывалась по сторонам, когда была с Алексом. Мотоциклов было полно, но его не было среди них. Мы провели остаток дня и часть вечера, рассказывая о себе – словно чужие люди, обмениваясь новостями.

Поначалу было неловко. Мы молчали, смотрели друг на друга, стесняясь, попивали напитки, пока какой-то вопрос не разрядил обстановку и не растопил лед.

Алекс рассказал о своей новой семье: о жене Кристен, которую он встретил спустя несколько лет после наших расставаний, и о двух сыновьях – Калебе и Ноа. Мне было приятно узнать, что у меня есть сводные братья, но в тот же миг сердце сжалось: он вложился в их воспитание больше, чем когда-либо в моё.

Чем мы с мамой были хуже? Что у них получалось лучше, что заставило его остаться с ними после того, как он ушёл от нас?

Я вздыхаю, провожу рукой по шее, пытаясь снять напряжение.

Решено – я позвоню маме; я не люблю от неё что-то утаивать, особенно касаемо отца. Набираю номер и не смотрю на время – лишь молюсь, чтобы не разбудить. Она долго не отвечает, и я грызу ногти от волнения… Слишком поздно.

Она берёт трубку.

– Скайлар? Всё в порядке?

Её голос звучит устало. Я закрываю глаза от облегчения, услышав её.

– Я тебя разбудила?

– Нет, всё нормально. Что случилось?

Я понимаю, что её рассержу, но говорю прямо:

– Я сегодня снова встретилась с отцом.

Это слово звучит непривычно во рту, и я морщуся. Несколько секунд молчания, я почти не слышу её дыхания в трубке.

– Что?

Она не сразу схватывает. Я говорю твёрже:

– Алекс. Я его встретила.

В трубке слышится вздох – теперь мама полностью проснулась.

– Что за чушь? – её голос холоден.

Мне трудно сглотнуть, горло как будто сжато. Глаза щиплет, и слёзы подступают. Я не люблю её огорчать.

– Как это получилось?

Она звучит растерянно.

– Он мне написал, – объясняю я. – Он предложил встретиться, и я согласилась.

Вдох мамы ускоряется, и мне хочется её успокоить – это не такая уж беда…

– Мама…

Она прерывает:

– Ты согласилась? Почему? – в её тоне слышится негодование. – Как он вообще узнал?

Алекс признался, что всё это время как-то присматривал за нами, хоть они и развелись много лет назад. Моя мама – та, с кем он делил первые годы взрослой жизни, а я – всё ещё его дочь, по его словам.

«Я всегда буду частью этой жизни», – такими словами он это объяснил.

Так что, раз уж он не был рядом, то он следил за нами через соцсети. Как жалкий сталкер, неспособный отпустить прошлое.

Похоже, так он и узнал, что я в Соединённых Штатах, в Чикаго, учусь. Раз уж сейчас период Дня благодарения, и до Рождества недалеко, ему показалось хорошей идеей восстановить связь со мной, наладить отношения. Сначала мне было трудно в это поверить, но он казался искренним. По крайней мере, мне так показалось. Я собиралась ограничиться простым разговором и вернуться к своей жизни без отца, а в итоге – меня приглашают провести праздники у новой семьи отца.

Я рассказываю об этом маме.

– Ни за что, Скайлар! – восклицает она. – Я приеду к тебе на Рождество, как мы и планировали!

Она в полном нервном срыве. Мне и обидно, и грустно. Она не даёт мне договорить.

– Чёрт возьми, ты с ума сошла?! Забыла, каким был ад жить с этим человеком?

Я отступаю на шаг.

До такой степени?

Я этого совсем не помню… Я думала, что, как у большинства разведённых, всё закончилось из-за остывшей любви. Помню, что отец ещё служил в армии, когда я была совсем маленькая, что он приходил время от времени. Я объясняла себе это расстоянием, которое их разлучило. Мама почти не говорила об этом, так что я делала выводы сама.

Я хмурюсь, не понимая.

– О чём ты говоришь? – спрашиваю я.

Мама замолкает. По телефону слышно, как она всхлипнула.

– Забудь. Ты была маленькая, – пытается она объяснить. – Ты не помнишь. Просто он был нелёгким человеком…

Слезы в глазах, я строю в голове тревожные сценарии.

А если он изменял ей? Или что-то ещё…?

– Ты уже взрослая, – говорит мама. – Делай, что хочешь, я не могу запретить. Но, пожалуйста, Скайлар, думай в первую очередь о себе, хорошо? Ты никогда не нуждалась в нём.

Горло сжимается – я не могу ответить вслух. Киваю, хотя она меня не видит.

Мама, конечно, знает этого человека гораздо лучше меня. Но ей не о чём волноваться. Я говорю, чтобы её успокоить:

– Ладно…

– Позвонишь завтра? – просит она.

Я снова киваю.

– Да.

– Увидимся на Рождество, – успокаивает она. – Целую, дорогая.

Она не даёт мне ответить и сразу же кладёт трубку. Должно быть, она ужасно устала. Мой звонок, наверное, очень её встревожил. Я вздыхаю и падаю на диван.

Слёзы, что скапливались в глазах, наконец стекают по щекам, щипля кожу от холода. Я встаю и иду принять горячий душ, чтобы согреть замёрзшие кости.

Этот день был полон эмоций.

А Делко…

Делко так и не появился. Мне не хватает сил жалеть, злиться или раздражаться. Я просто устала, опустошена.

И я причинила боль маме…

Тут я больше не сдерживаюсь и начинаю рыдать навзрыд.

***

Прошло два-три дня, а отец так и не пытался снова со мной связаться или увидеться. Я до конца не понимаю, почему. Ведь всё прошло хорошо, и он был очень воодушевлён идеей пригласить меня на праздники, чтобы я познакомилась с его семьёй. Но, с другой стороны, это даже к лучшему. Мне сложно было бы ослушаться маму и обидеть её ради отца. Мужчина, которого я почти не знаю.

Я тоже не пыталась как-то найти Делко. Оглядываясь назад, я понимаю, что бегать за целой кучей парней в надежде, что это заставит его появиться – идея совершенно глупая.

Кем я себя возомнила, надеясь, что он будет ревновать, будто я для него всё?

И это совсем не похоже на меня… Я всё ещё страдаю из-за его отсутствия и продолжаю винить себя, но стараюсь отвлечься: хожу с девочками в университетскую библиотеку или плаваю в бассейне с Келлис.

Это помогает мне думать о чём-то другом, а не о всех бедах, свалившихся на меня в последнее время. Но всё это моя вина: исчезновение Делко, гнев матери… Всё это я сама спровоцировала и несу за это ответственность. И винить можно только себя.

Я думала написать ему ещё несколько сообщений. Хотелось поговорить, рассказать о том, что со мной происходит сейчас, поведать о своей семейной истории… Рассказать, что я встретила отца, и это не принесло особого облегчения. В итоге вопросов стало ещё больше. Я думала, что простая беседа поможет закрыть эту главу окончательно, поставить точку. Но этого не произошло.

Мне бы хотелось, чтобы он был рядом сейчас, и чтобы вместо небольшой тренировки по плаванию или учёбы это был он, кто отвлек бы меня от всего. Мне хотелось бы уснуть в его тёплых объятиях сегодня вечером. Чтобы он был плечом, на которое я могла бы опереться, поплакать. Он, наверное, был бы моим единственным утешением во всей этой суматохе.

Я также думала снова позвонить маме.

Мы не обсуждали отца, и я понимала, что она не хочет этого. Она просто сказала, что это моя жизнь, мои собственные решения, что я должна принимать собственные суждения.

Мне хотелось бы задать ей вопросы об Алексе. Когда я была маленькой, мама почти никогда о нём не говорила, но я никогда не видела такой неприязни к нему, как сейчас. Я уверена, что он причинил ей боль – очевидно. Развод уже был признаком, но я не знаю, насколько сильно… Но я больше не ребёнок, и мне хотелось бы обсудить это как взрослые. Только я не решилась спросить напрямую, не хотела её ещё больше ранить.

Я просто сказала, что не было никаких других встреч или звонков, что мы не связывались снова. Похоже, это немного её успокоило – и меня тоже. Потом я рассказала ей о своих днях, занятиях, о Хелисс и Саре, о наших небольших тренировках в бассейне. И… о Делко.

Сначала она была воодушевлена тем, что я заговорила о парнях. Конечно, я избегала подробностей нашей встречи. А когда я призналась, что нарушила её доверие, она расстроилась, не спрашивая деталей. И теперь она воспользовалась возможностью дать мне советы по поводу парней:

– Тебе стоит отправить ему последнее сообщение.

Я обдумываю это несколько секунд, но не уверена. Мама, должно быть, почувствовала моё сомнение, потому что добавляет:

– Попробовать ничего не стоит. Сейчас смс безлимитные.

Я глупо смеюсь над её шуткой и провожу рукой по лицу, уставшая от всех этих мыслей.

– Боюсь быть снова отвергнутой… Это будет уже слишком, не думаешь?

Она вздыхает.

– Кто бы тебя мог отвергнуть? Ты видела себя? Ты великолепна!

Я закатываю глаза, слыша её смешок.

– Мама! Я серьёзно… И я выглядела бы как навязчивая!

Но на самом деле это лишь возможность снова дать ему шанс…Я держу это при себе.

– Напиши ему. Расскажи всё, что на сердце. Честность всегда окупается. И мы ничего не теряем, будучи честными!

Она выглядит довольной своим советом. И она права. Я вздыхаю, смиряясь.

– Ладно… подумаю.

Я угадываю её улыбку, и мы прощаемся. Перед тем как положить трубку, она настаивает, чтобы я рассказала все подробности, когда это будет сделано.

Но я пока не готова отправлять сообщение. Мне нужно подготовиться, чтобы присоединиться к девочкам в библиотеке до полудня, а потом мы планируем перекусить в городе.

***

С каждым днём в Чикаго становится всё холоднее. Ночью шел снег, и вчера вечером я поймала себя на том, что смотрю в окно, наблюдая за падающими снежинками. Они быстро покрыли все машины, припаркованные перед жилым домом. Это было потрясающе. Я сделала несколько фотографий, прежде чем снег испачкался грязью, следами от шагов и автомобильными колёсами.

И я наивно надеялась увидеть силуэт Делко, спрятанный где-то в темноте. Но ничего.

На следующий день я тепло оделась: надела перчатки и шапку и направилась в библиотеку к девочкам.

Мы провели несколько часов, шлифуя детали нашего досье. До сдачи работы мистеру Миллеру оставался меньше месяца, и я была довольно горда тем, чего мы достигли. Это было долго и утомительно – среди всех этих статей и книг по теме – но нам удалось сделать что-то интересное.

Прошло уже после одиннадцати, когда мы решили сделать паузу. Я машинально достала телефон и разблокировала его, пока девочки собирали свои вещи.

Я получила сообщение.

Это был Алекс.

Он приглашал меня пообедать вместе со своей женой и детьми.

Я вздрогнула. Приглашение было довольно неожиданным. Я думала, что его предложение познакомиться с семьёй касается только праздников. А после разговора с мамой на эту тему я уже не была так уверена, что готова его видеть. Мне казалось, что я… предам её, так сказать. Как я могу уделить время человеку, который даже не удосужился дать немного своего, в ущерб той, кто посвятила мне всю свою жизнь?

И потом, мне неудобно подводить девочек ещё раз.

Я подняла глаза на них, и, похоже, моё колебание заметно на лице: Келлис хмурит брови.

– Что случилось? Мы не записали задание?

Я глупо посмеялась и покачала головой.

– Нет. Просто… мой отец приглашает меня на обед сегодня.

Я корчу гримасу, называя его так. Но я не могу назвать его по имени – боюсь, что они подумают, будто я с ним встречаюсь…

– Твой отец? Он в США?

– Да, – киваю. – Ну… в какой-то степени я наполовину американка. Мы не виделись много лет…

Я кусаю губу. Они понимают, что я не хочу их подводить.

Сара закатывает глаза, с насмешливой улыбкой.

– Раньше мне больше нравилось, когда ты придумывала оправдание про маму, когда твой байкер слал сообщения.

Я бросаю ей притворно строгий взгляд, пока она молча подшучивает.

Я до сих пор его не видела…

Хелисс пожимает плечами.

– Ну давай! Увидимся после обеда.

Она подмигивает мне, поправляя сумку на плече. Я улыбаюсь им в ответ, благодарная, и собираю свои вещи.

Отец прислал мне адрес, который находится всего в нескольких минутах отсюда. Мне не нравится ощущение, что я действую за спиной у мамы, но мне всё же любопытно познакомиться с его семьёй.

Я больше не колеблюсь и сразу же отправляюсь в путь.

***

Я приезжаю в район Грэмшем – настоящий клише из американских фильмов и сериалов с одинаковыми аккуратными домами, выстроенными в ряд.

Я паркуюсь у проезда к его дому и достаю бутылку красного вина, которую заранее купила по пути, чтобы не приходить с пустыми руками. Я выбрала французское вино, думая, что им будет приятно и что оно пробудит старые воспоминания о французской деревне.

Мне нужно несколько секунд, чтобы выйти из машины. Я немного нервничаю перед встречей с его новой семьёй и не знаю, как они отреагируют на то, что у моего отца была семья до них. Алекс сказал, что рассказал о первом браке своей жене в начале их отношений, и я боюсь, что его семья будет скептически настроена к нашей встрече.

Эти обстоятельства ставят меня в неловкое положение. Думаю, возможно, я ошиблась, согласившись на встречу. Я просто хотела вернуть Делко… А теперь оказалась в очень деликатной семейной ситуации.

Чёрт возьми.

Я наконец выхожу и иду по проезду к входной двери, прежде чем постучать.

Дверь открывается почти сразу, и я вижу блондинку лет сорока с ярким макияжем, особенно выделяющим её голубые глаза.

Я догадываюсь, что это его новая жена. Она улыбается, кажется более тёплой, чем я ожидала.

– Здравствуйте.

Я не успеваю ответить, как она сразу обнимает меня.

– Ты должна быть Скайлар? Алекс говорил о тебе.

Я улыбаюсь ей, немного смущённая тем, что пришла в таких условиях, предупреждённая в последний момент и чувствуя себя лишней на этом семейном обеде.

– Меня зовут Кристен.

Я пользуюсь моментом, рада наконец сказать что-то.

– Очень приятно, Кристен!

Затем она отходит в сторону, приглашая меня войти.

Я сжимаю бутылку в руках, словно цепляясь за что-то знакомое в этом чужом месте.

Я почти забыла о ней. С неохотой отдаю её Кристен.

– Пожалуйста. Это для вас.

Она выглядит довольной. Мне приятно.

– Не стоило. Спасибо, – она осматривает бутылку. – Мы откроем её за обедом!

Она помогает мне снять вещи и повесить их на вешалку. Я следую за ней на кухню. Кажется, она немного хромает, но, может, мне только показалось.

Я осматриваю дом. Он оформлен со вкусом, в светлых тонах, минималистично. Я рассеянно смотрю на семейные фотографии на стенах и мебели.

Они милые… Но ощущение лёгкой горечи от того, что меня лишили этого, всё же остаётся.

Я отвожу взгляд и следую за Кристен, проходя по коридору. Мы проходим мимо гостиной; Алекс накрывает стол. Он поднимает голову, когда мы подходим, и улыбается мне.

Я делаю шаг назад.

Его лицо избито.

Я рассматриваю его с любопытством больше, чем с тревогой. Он обнимает меня в приветствии, и я напрягаюсь от контакта с ним.

– Что с тобой случилось?

Когда он видит, что я рассматриваю его черты лица, порезы на скулах, переносице, губе и синяки вокруг глаз, он нервно смеётся.

– О! Это? Это было сразу после нашей встречи… Я пытался разнять драку между двумя бездомными. Получил пару ударов…

Затем он отмахивается рукой.

– Но не волнуйся. Всё в порядке, – он протягивает руку к наполовину накрытому столу. – Прошу, садись.

Я смотрю на стопку тарелок, которые он собирался разложить по столу.

Я, наверное, пришла слишком рано?

Чувство неловкости сжимает грудь, и чтобы не стоять в центре гостиной, я киваю им головой.

– Нужна помощь? – вежливо предлагаю.

Он качает головой и отказывается вежливо. В этот момент Кристен кричит с кухни:

– Мальчики! Спуститесь поздороваться!

Их сыновья. Мои сводные братья. Руки тут же становятся влажными. Надеюсь, они будут со мной милыми. Мальчики иногда бывают настоящими сорванцами.

Я слышу, как кто-то шумно спускается по ступеням.

Первым входит маленький мальчик, весь взволнованный, когда бросается ко мне.

– Привет!

Он милый, и я вижу черты его матери. В нём почти нет ничего от Алекса, кроме глаз. У него такой же взгляд, как у него.

Рука Алекса взъерошивает его волосы, но он вырывается и кричит:

– Нет!

Он явно недоволен, что мы испортили ему причёску.

Появляется другой, с медленной походкой. Он старше – подросток. На этот раз я вижу точную копию Алекса: смуглая кожа и такие же вытянутые черты лица. Только моложе, конечно.

Он подходит ко мне и протягивает руку. Я не могу понять его взгляд, его мысли обо мне: рад он или нет? Может быть, ему всё равно.

Я пожимаю ему руку.

– Мальчики, представляю вам Скайлар. Моя дочь.

Я нервно смеюсь, смущённая.

– Скайлар, это Калеб, мой старший сын. А это Ноа.

Я улыбаюсь им, чувствуя себя немного неловко при мысли, что они могут подумать, будто я пришла забрать их отца.

– Приятно познакомиться.

Когда все собрались, Алекс заканчивает накрывать на стол. Кристен приходит, чтобы поставить несколько блюд: зелёный салат, тыквенный пирог и хумус с маленькими тостами и овощными палочками. У меня слюнки текут.

Она приглашает нас сесть, и все уже начинают накладывать себе еду. Кристен видит, что я не решаюсь трогать блюда, и сама накладывает мне немного всего. Я благодарю её лёгкой улыбкой.

Обед проходит спокойно и весело. Ноа самый разговорчивый. Он рассказывает мне о своих друзьях в школе и о девочке, которая ему нравится. Калеб, более замкнутый, говорит мало. Как и любой подросток, он больше закрыт в себе. Он просто ест молча, иногда бросая на меня любопытные взгляды.

Кристен интересуется мной, задаёт вопросы о моих учебе, хобби, увлечениях и планах на будущее. Она милая и очень улыбчивая. Но я замечаю в её глазах лёгкую грусть, и кажется, что она слишком счастлива познакомиться со мной. У меня создаётся впечатление, что я первая посторонняя, которую она встречает в своей семье. Кажется, что она женщина домашняя, мало знает о встречах с подругами.

А ведь должна. Она ещё молода и очень красива.

Я улыбаюсь этой маленькой идеальной семье.

Семья, которую он выбрал.

Эта непрошенная мысль внезапно приходит ко мне, и моя улыбка постепенно исчезает. Хотя моя горечь к нему растворилась, оставив лишь равнодушие, остаётся факт: меня лишили самого элементарного – полноценной семьи.

И на мгновение я задаюсь вопросом, что я делаю здесь, притворяясь своей, наблюдая то, какой могла бы быть моя жизнь, если бы он остался.

Он умеет быть рядом. Просто слишком поздно.

А я – как незнакомка, вброшенная в жизнь людей, которых толком не знаю. Он – прежде всего.

Двадцать лет – достаточно, чтобы сделать его чужим.

Но я здесь не для того, чтобы наверстывать упущенное время. Я здесь ради его новой семьи и чтобы окончательно принять мысль, что мне не суждено быть её частью.

Когда Кристен предлагает остаться на десерт, я отказываюсь. Я понимаю, что меня пригласили в последний момент, и это усиливает ощущение, что я лишняя. Я не хочу задерживаться дольше. Уже за два часа дня, и мне нужно встретиться с Хелисс в университетском бассейне.

Алекс провожает меня к двери после того, как я попрощалась со всеми.

– Спасибо за приглашение. У вас красивая семья.

Алекс смущённо улыбается.

– Правда? Я боялся, что тебе будет неловко видеть, как твой старый отец строит новую жизнь.

Я дергаюсь при слове «отец» и посмеиваюсь, стараясь ничего не показать.

– Правда. Но честно говоря, мне было неловко за них… Я привыкла жить без отца, знаешь ли, – говорю с юмором.

Но когда его лицо вдруг сжимается, я понимаю, что, возможно, была немного жестокой. Я сжимаю губы, но не собираюсь извиняться.

Когда я собираюсь уходить, оборачиваюсь.

– Кстати, я говорила о тебе с мамой. Я сказала ей, что…

Он перебивает:

– Ты говорила обо мне с маме?

– Да…