Текст книги "Неизвестный сталкер (ЛП)"

Автор книги: Далия Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 23

Скайлар

Когда я просыпаюсь, солнце уже кажется высоким в небе. Я расширяю глаза и вскакиваю, бросив взгляд на время на телефоне: полдень.

Чёрт.

Я не слышала будильника и, скорее всего, пропустила утреннее занятие.

Оглядываюсь вокруг: моя маска для сна лежит на подушке, а… место, которое он занимал прошлой ночью, пусто.

Воздух резко вырывается из моих лёгких, когда я осознаю, что допустила прошлой ночью. Это похоже на пробуждение после запоя: непонимание и чувство вины – первые эмоции, сжимающие горло. Сожаление о том, что я дала ему больше, чтобы завоевать и присвоить. И замешательство из-за того, что усталость повлияла на мои решения.

Все эти прерывающиеся ночи с кошмарами в конце концов взяли своё.

Тем не менее я не могу отрицать того, что пила из этого источника. Мне понравился его контакт, и я никогда не спала так хорошо, как прошлой ночью, когда он скользнул в мою постель. Казалось, его присутствие само по себе отгоняло дурные сны…

Я устало провожу рукой по лицу, прежде чем набраться смелости выйти из кровати и принять душ. Под горячей струёй воды в памяти всплывают образы прошлой ночи, и изо рта вырывается что-то вроде нервного смешка, когда я чувствую, как тело раскаляется.

Возвращаясь в комнату, я замечаю необычный предмет на полу у изножья той стороны кровати, где он спал.

Его маска.

Я подхожу и беру её. Переворачиваю, чтобы рассмотреть изнутри, будто надеюсь увидеть отпечаток его лица.

Но это всего лишь маска.

Я сжимаю губы, стыдясь снова интересоваться им и испытывать разочарование, когда нет ничего, что можно «схватить» взглядом или прикосновением.

Я небрежно бросаю маску на кровать и в спешке одеваюсь.

***

На кампусе кажется, что смерть Нейта уже в прошлом. Коридорные разговоры сменили объект обсуждения, а памятные плакаты были заменены всевозможными объявлениями.

Ходят слухи, что вечеринки Pi Epsilon иногда заходят слишком далеко, и нередко некоторые студенты не выживают. Хелисс упоминала об этом, но я не верила. Пока не увидела всё своими глазами.

Всегда странно замечать, что кого-то нет или что экзаменационный стол останется пустым, но драмы настолько обычны среди братств, что смерти быстро забываются через несколько дней.

Я узнала, что даже минута молчания, организованная университетом, была исключительной и не проводилась для всех студентов, трагически исчезнувших. Нейт Купер был капитаном команды по плаванию и возглавлял братство Pi Epsilon, поэтому ему досталось особое внимание, которого он не заслуживал.

Я вздыхаю, отчасти облегчённая, что эта история не вызвала больше шума.

Когда я прихожу на занятие мистера Миллера, уже три часа дня, я успеваю ровно к началу.

Я присоединяюсь к Саре и Хелисс на наших обычных местах, и они, наверное, сердито смотрят на меня за моё отсутствие этим утром. Я пожимаю плечами, на лице застыло виноватое улыбка.

Перед тем как начать урок, мистер Миллер напоминает нам о сроке сдачи наших проектов, спрашивает о прогрессе и отвечает на вопросы. Потом я его больше не слушаю. Я снова оказываюсь в своей постели, в его руках, в изгибе его рук, погружённая в его тепло и запах. И у меня на губах только его имя, которое я повторяю про себя снова и снова.

Делко. Делко. Делко.

Я представляю, как шепчу это ему на ухо, пока он меня трогает, как прошлой ночью, до того момента, когда я забываю всё, кроме его имени.

Чувствуя, как мои щеки горят, я опускаю голову, делая вид, что записываю что-то. На самом деле, теперь, когда у меня есть имя, чтобы сопоставить его с номером телефона, я трачу время на сохранение контакта: Делко.

Я сжимаю губы, нахмуриваюсь.

Слишком обычное.

Стираю и пробую снова: Дел.

Слишком интимное.

Д .

Я улыбаюсь, довольная.

Для остальных он будет лишь буквой в моём списке контактов. Имя, которое я не хочу никому раскрывать. Как секрет.

Я даже ввела его имя в поисковик Google. Должно быть немного таких людей в мире, и я думала, что быстро найду Facebook, Instagram или LinkedIn.

Но ничего.

Я немного разочарована, но не удивлена. Мне сложно представить такого человека, как он – загадочного, одинокого и скрытного – сидящим в социальных сетях.

Рядом Сара похлопывает меня по руке, выводя из мечтаний.

– Пойдём в библиотеку после занятий?

Хелисс тоже ждёт ответа. Я киваю. Я не могу гарантировать, что буду полностью сосредоточена, но не скажу им этого.

***

После занятий мы провели вечер в библиотеке, работая над нашим проектом. Завтра выходные, так что мы позволили себе остаться немного дольше.

Мне даже удалось на время убрать Делко из головы, глубоко зарывшись в угол своего сознания. Ну, до того момента, пока персонал не объявил по громкой связи о скором закрытии библиотеки.

– Думаю, мы сможем закончить это к декабрю, – сказала Хелисс, закрывая ноутбук. – Я сдам работу вовремя и до конца семестра, наконец-то!

– Это потому что ты слишком много думаешь и у тебя нет организации! – Сара показывает ей язык, а я тихо позволяю им поругаться, доставая телефон. Мои пальцы сами находят контакт Делко. Я не должна, и, наверное, снова пожалею об этом, но не могу удержаться и пишу ему сообщение:

«Ты придёшь сегодня вечером?»

Я кусаю внутреннюю сторону щеки, нажимая «отправить».

Удивительно, но ответ приходит почти мгновенно. Улыбка, которую я не могу сдержать, озаряет моё лицо:

«Ты хочешь этого?»

На этот раз я отвечаю без колебаний:

«Да»

«Тогда я буду там.»

Когда я поднимаю глаза от телефона, девушки смотрят на меня с подозрением. Я открываю рот и снова его закрываю.

– Что?

– Это снова твоя мама? – шутит Хелисс.

Я искренне смеюсь. Мне стоит перестать так постоянно использовать маму как оправдание. Сара наклоняется ко мне и шепчет:

– Это тот парень?

Я киваю, щеки пылают.

Я понимаю, что в прошлый раз, когда они его видели, он был совсем не в почёте. И мне интересно, как мы дошли до этого момента? Моё восприятие его изменилось с того раза…

Я начинаю собирать свои вещи, не объясняясь, и подмигиванием даю понять, что больше ничего не скажу. Я хочу только одного: домой.

Слышу, как они хихикают, когда я отхожу.

– Хорошо проведите время!

Я бросаю им почти гневный взгляд и выхожу из библиотеки. На часах около семи вечера, когда я, наконец, переступаю порог дома.

Восемь часов.

Девять часов.

Десять часов.

Я жду, ворочаясь в постели, но его всё нет, хотя я прислушиваюсь к любому звуку двери или замка.

Я не осмелилась написать ему снова, боясь побеспокоить. Он, должно быть, занят.

Но в животе закрутилась комок, и я не хочу снова проводить ночь в кошмарах в одиночестве. Не после того, как попробовала его присутствие. Прошло несколько недель, как я так хорошо не спала, и я хочу, чтобы это повторилось.

В конце концов, после долгих часов бдения в темноте, веки становятся тяжёлыми, и я засыпаю, не забывая о его утешающем присутствии прошлой ночью.

***

Я открываю глаза.

На улице всё ещё кромешная тьма.

Я всё ещё одна.

Я знаю это, потому что если бы он был рядом, я бы не проснулась. Я устало бросаю взгляд на будильник.

Час ночи.

Потом смотрю на телефон.

Ни одного сообщения.

В горле завязывается узел, и он душит меня изнутри. Я чувствую, как слёзы поднимаются и жгут глаза. Это абсурдно. Я пытаюсь их проглотить, включая свет, решаю приготовить тёплое молоко с мёдом, как мама делала, когда я была маленькой, больной или плохо спала.

Молоко кипящее, я нагрела его несколько минут в микроволновке, добавляю несколько ложек мёда. Когда подношу кружку к губам, чтобы сделать первый глоток, слышу щелчок защёлки замка, и моё сердце подпрыгивает вместе с ним.

Я оборачиваюсь.

Он замирает, увидев меня стоящей за кухонным островом с дымящейся кружкой в руках.

Я дрожу, когда сквозняк пробирается через входную дверь, и понимаю, что не надела пижамные штаны. Я в трусиках, наполовину голая на кухне. Он наконец делает шаг вперёд, закрывая за собой дверь.

– Где ты был? – тихо спрашиваю я.

Слышится, будто это ревнивая девушка, которая ждала всю ночь возвращения парня. Но он обещал, что будет здесь сегодня вечером, так что я имею право знать.

Я вижу, как он достаёт маленький блокнот и пишет:

«Внизу».

Я поднимаю на него взгляд.

– Всё это время?

Он не отвечает. Я не могу разглядеть выражение глаз. Он оставил маску здесь, так что надел шлем от мотоцикла.

– Почему ты не поднялся?

«Я следил у окна. Думал, ты уже спишь. Свет был выключен».

Мой взгляд смягчается, и я киваю. Он ждал, пока я проснусь, чтобы подняться.

Я должна была написать ему сообщение…

Я делаю ещё один глоток напитка.

– Хочешь? – показываю кружку. Он качает головой в отказ.

Очевидно.

Ему пришлось бы обнажиться. Я провожу языком по губам, принимая отказ, и между нами воцаряется тишина. Только свет вытяжки освещает нас.

– Это тёплое молоко с мёдом, – говорю я, постукивая пальцами по кружке. – Помогает уснуть.

Он молчит. Я опускаю взгляд на напиток, смотря на волны на молочной поверхности. Они завораживают меня, и я на мгновение теряюсь в мыслях, слегка сбитая с толку тем, как быстро развиваются наши отношения за последние дни.

Он тоже это понимает?

Я делаю тихий вдох.

– Ты был первым, кто преследовал мои ночи, – говорю я.

Не решаясь поднять глаза в его сторону, чтобы угадать реакцию на моё признание, я ощущаю, как воздух вокруг холодеет.

– А потом ты стал мечтой, и…

Тепло мягко растекается по моей коже от моего признания, и я делаю ещё один глоток, чтобы смочить пересохшие губы, взгляд уводя в сторону.

– А теперь это он, в моих кошмарах. Нэйт, – уточняю я. – Он всё ещё может меня поймать.

В горле возникает болезненный ком, и конец моей фразы превращается в шепот, скрывающий дрожь, угрожающую завладеть моим голосом. Глаза жгут, слегка затуманенные. Моя кружка превращается в размытую белую кляксу.

Я не знаю, почему говорю ему всё это. И не знаю, чего от него жду, делясь этим. Но я проглатываю слёзы, чтобы они не потекли, и поднимаю голову, глядя на своё отражение на затемнённом визоре его шлема. Я вижу, как он идёт ко мне, шаги тяжёлые, и я больше не пытаюсь убежать.

Он уверял, что теперь со мной ничего не случится.

Нэйт мёртв, и больше нет ничего, что могло бы угрожать моей безопасности. Так почему же мне так нужно, чтобы он был рядом? Хотя раньше я бы отдала всё, лишь бы удалить его из своей жизни.

Он спас меня.

Я позволяю ему подойти молча, его взгляд на мне, пока я снова подношу кружку ко рту. Я чувствую, что он наблюдает за мной. Его присутствие успокаивает меня без единого слова. И тишина между нами не кажется неловкой, словно существование другого человека само по себе достаточно.

Моя кружка почти пуста, я закрываю глаза и вздыхаю, ощущая тепло молока в животе, которое растекается по груди.

Увидев, что мой «коктейль» начинает действовать, Делко протягивает руку через остров и забирает кружку, ставя её в раковину. Он отступает и терпеливо ждёт, молча подталкивая меня к направлению в мою комнату. Я обхожу остров, чтобы к нему подойти, и, дразнясь, ставлю руки за спину, пряча ягодицы, когда мы покидаем гостиную и идём через коридор. Я слышу, как он тихо посмеивается и подшучивает над моим движением в шлеме, и я едва заметно улыбаюсь.

Я сажусь на кровать, хватая свою маску для сна – единственный компромисс, если хочу, чтобы он был рядом со мной – и наблюдаю за ним, пока он движется по комнате. Кажется, он что-то ищет. Я догадываюсь, что именно. Он останавливается, когда его взгляд падает на мою прикроватную тумбочку.

Его маска.

Я затаиваю дыхание, видя, как он подходит к ней, немного стесняясь того, что собираюсь сказать.

– Я бы хотела её оставить…

Делко замирает и поворачивается ко мне. Я почти ожидаю категорического отказа, но он, похоже, размышляет. Он не отвергает мою просьбу, но и не соглашается сразу. Вместо этого он жестом подсказывает мне надеть маску для сна, чтобы устроиться поудобнее. Я ложусь под одеяло и без колебаний надеваю чёрную атласную маску на глаза – если это поможет ему согласиться.

Я догадываюсь, что он снимает шлем и ставит его на стол. Он избавляется от футболки и тяжёлых мотоциклетных ботинок, а затем я слышу, как он подходит к кровати, и одна его рука ложится мне на бедро, когда он устраивается за мной. Матрас прогибается под его весом, и я инстинктивно прижимаюсь к нему, к его теплу. Как и вчера вечером, я ощущаю его руку на животе и его руку под шеей. Его большой палец снова ласкает мой пирсинг в пупке.

Кажется, ему это нравится…

Я краснею, и сердце начинает биться быстрее, мышцы напрягаются. Его пальцы прекращают играть с пирсингом и мягко начинают писать на моей коже. Я улыбаюсь, чувствуя кончик его указательного пальца, рисующего букву за буквой. Мне внезапно вспоминается игра из начальной школы: угадывать фигуры или слова, рисуя их на спине товарища.

Это была моя любимая игра. Наверное, потому что она не была такой сложной, как казалось.

– Ты напряжен.

Я вдруг это осознаю и делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Немного помогает. Не сильно.

– Из-за меня?

Я тихо смеюсь. Как сказать «да», не произнося этого вслух?

– Ты немного меня нервируешь…

Говорить намного проще, когда ничего не видишь.

Я слышу, как он смеётся в моих волосах, а его дыхание вызывает новую волну дрожи. Затем его ладонь начинает ласкать кожу живота, рисуя круги вокруг моего пупка. Каждый раз, когда его рука оказывается прямо над моими трусиками, я не могу не представить, как его пальцы скользят внутрь. Но, кроме того, чтобы слегка напрячь меня, он ничего не делает, не предпринимает попыток.

В отличие от вчерашнего вечера, я поворачиваюсь к нему лицом. Я ощущаю его дыхание на лбу.

Я хочу его коснуться, хотя мне лучше было бы спать.

Не имея возможности гладить живот, его рука медленно скользит вдоль моей позвоночника. Дрожь пробегает по спине, волоски на шее встают дыбом, а кончики моих сосков твердеют.

На ощупь я касаюсь его груди и натыкаюсь на военную пластину. Я чувствую, как его грудные мышцы напрягаются под моим прикосновением. Его кожа горячая и мягкая. На груди нет ни единого волоска.

Сколько ему лет?

Бреется ли он?

Я не знаю, могу ли, и разрешит ли он мне, но я поднимаю руку к его массивной шее, там, где чувствую, как яблоко Адама поднимается и опускается под моим большим пальцем. На ощупь я достигаю его челюсти, один мышца подергивается. Она квадратная. Угловатая. Мощная. Гладкая и безволосая.

– Сколько тебе лет? – шепчу я.

Он ещё несколько секунд проводит рукой вдоль моей спины. Затем на моей талии он рисует изгибы:

«28».

Двадцать восемь лет. Мужчина, а не мальчик; почти тридцать. Между нами всего четыре года разницы, но вдруг я чувствую себя подростком рядом с ним.

Я тихо кусаю губу, чтобы скрыть смущённую улыбку. Поскольку он позволяет мне это, я продолжаю исследовать.

Я позволяю себе угадать его лицо. Большой палец следует по линии его высоких скул, поднимается к виску, затем к густой брови. Спускается вдоль контура его длинного прямого носа и очерчивает губы. Я чувствую, как он улыбается; улыбка плохого мальчика заставляет меня тоже улыбнуться.

Игриво я вставляю указательный палец между его полными губами. Наталкиваюсь на зубы и провожу по их поверхности, считая их.

Я слышу его смех; низкий, глубокий, прямо из груди.

Мой живот сжимается, сердце бьётся быстрее. Я никогда не слышала его голос – впервые получаю его представление.

Я ощущаю, как он двигается и достаёт что-то из-под подушки. Я слышу, как он стучит по сенсорному экрану, затем раздаётся роботизированный голос:

– Проверяешь, все ли у меня зубы?

Я вздрагиваю, удивлённая.

Я смеюсь, понимая, что он использовал приложение, чтобы говорить со мной. Я слышу его тихий смех вместе со мной.

– Да, признаю, стыдно.

Я всё ещё улыбаюсь, лаская его нижнюю губу. Полная. Мягкая. Нежная. Я представляю, что почувствую, если положу свои губы прямо здесь, на его.

Рассеянно я очерчиваю контур, и когда почти достигаю левого края, его рука покидает мою спину, хватает запястье и отводит его от себя. Он не даёт мне дотронуться до него, хотя я так хочу:

– Поцелуй меня.

Я ощущаю, как он напрягается рядом со мной и перестаю слышать его дыхание.

Мои мышцы тоже напрягаются. Я не могу поверить, что только что попросила его об этом. Но… я этого хочу.

Несколько секунд проходят, ничего не происходит, а я с дрожащими губами жду, когда он наконец решит прикоснуться ко мне. Моё запястье всё ещё в его руке, он держит меня подальше от любого контакта.

– Зачем?

– Поцелуй меня, Делко, – шепчу я.

Он наконец отпускает меня. Моя рука тяжело падает на его грудь, а его пальцы вновь начинают ласкать мою спину. Я читаю на своей коже:

«Спи».

– Не сейчас, – отвечаю я.

Я кусаю губу, услышав его приглушённый смех в моих волосах. Чувствую, как он достаёт телефон и что-то печатает. На этот раз меня не удивляет роботизированный голос:

– Если я поцелую тебя сейчас, не гарантирую, что ты сможешь спокойно поспать этой ночью.

Я не сдерживаю нервный смешок, почувствовав, как лицо и грудь начинают раскраснеться. Дрожащая, молча молюсь, чтобы он ничего не заметил в темноте моей комнаты.

– На перемену… – шепчу я.

Ещё одна ночь на ногах – что в этом такого?

Его губы касаются моего лба, тёплые и влажные. Я нетерпеливо поднимаю голову; его рот едва касается кончика моего носа. И когда я чувствую его дыхание на губах, лицо прижато к моему, ожидая, что он наконец поцелует меня, его губы смещаются к уголку моих губ.

Из моих уст вырывается вздох разочарования, и я чувствую, как он улыбается у моей раскалённой щеки, игриво. Он целует её с чувственностью, оставляя несколько маленьких поцелуев вдоль линии челюсти. Его губы касаются меня, словно лаская кожу, пылающую от желания, затем движутся к моей шее. Я слышу его медленное дыхание, его голова устроилась у меня на плече, а пальцы проникают под мою футболку, чтобы написать на моей коже:

«Спи».

Возможно, он прав: если бы он зашёл дальше, я бы точно не уснула. Я вздыхаю с разочарованием и ещё плотнее прижимаюсь к теплу его голой груди. Его пальцы вновь начинают гладить мою спину.

Проходит несколько минут, в течение которых я дремлю, и бормочу:

– Я когда-нибудь увижу твоё лицо?

Моя просьба невинна, законна, однако его пальцы замедляют свои ласки по моей спине, и я погружаюсь в сон.

***

Когда я просыпаюсь, за окном уже светает. И я снова одна; он снова ушёл ещё до того, как я проснулась.

Я бросаю взгляд на свой будильник.

Десять часов.

Я потягиваюсь, довольная и счастливая, что так долго спала. Поднимаюсь с кровати, и глаза цепляются за маску, оставленную на моём столе.

Он её оставил.

Я улыбаюсь от удовольствия и беру её, возвращаясь в кровать. Любуюсь ею со всех сторон, теперь, когда она окончательно моя.

Большим пальцем провожу по твёрдым белым губам маски и вспоминаю ощущение, когда я их целовала, и то, как это отразилось на нём.

Я замечаю, как сжимаю бедра друг о друга, чувствуя, как меня волнует это воспоминание. Я вижу его под душем, возбужденного из-за меня. Вспоминаю его руки на себе.

Что со мной происходит?

Он провёл ночь в моей кровати вчера. Дважды. И всё же с того момента, как это произошло на кухне, он ничего больше не пытался.

Чего он действительно хочет от меня, если не этого? Что он ищет?

Почему я?

И, похоже, достаточно одной маски, чтобы мои ощущения вернулись с новой силой. Как будто роли поменялись местами, и теперь это то, чего я жду от него. Чтобы он меня трогал. Чтобы он больше никогда не уходил.

Не отрывая глаз от маски, я скользну рукой по животу, повторяя его вчерашние движения. Я ограничиваюсь лишь несколькими ласками в качестве прелюдии, и также просовываю руку в трусики, так, как хотела бы, чтобы он сделал прошлой ночью.

Я вхожу и выхожу из себя с удивительной лёгкостью, так готова к нему. Прикосновение вызывает приятное жжение, и я тихо стону, закрыв глаза. Чувствую, как сердце колотится в груди, а бёдра сами собой начинают двигаться против моей руки.

Когда я вновь открываю глаза и смотрю на маску, в голову приходит непристойная мысль.

Я вытаскиваю руку из трусиков, чтобы убрать маску, раздвигаю бедра, задыхаясь, и засовываю маску между ног. Прикосновение к пластиковому носу и рту заставляет бёдра машинально двигаться, и я натираюсь о лицо маски, представляя его, воображая, что он всё ещё здесь.

Мне нужно, чтобы он был рядом.

Я действую решительнее, доставая телефон. Листаю сообщения и перечитываю всё, что он мне уже написал, что возбуждало меня сильнее, чем мне хотелось бы признать:

«Он больш ой ?»

Бёдра ускоряют движения, я действую интенсивнее.

«Он толстый ?»

Издаю стон.

«Он мог бы заполнить тебя лучше, чем я?»

Я закрываю глаза, сжимая телефон пальцами, чувствуя, как меня накрывает оргазм. Вся моя концентрация направлена между бедер и на рельеф маски, который меня стимулирует. Стоны превращаются в схлипы, дыхание становится прерывистым и частым.

Мои бёдра замерли, тело напряглось. Дыхание замирает в горле, и оргазм проходит через меня, заставляя дрожать мышцы.

Запыхавшись, я открываю глаза.

Когда пелена удовольствия рассеивается и я снова вижу, я застываю. Смотрю на секунды, бегущие на экране телефона, в ступоре. Стыд накатывает, как разрушительное цунами.

В спешке я сбрасываю вызов.