Текст книги "Неизвестный сталкер (ЛП)"

Автор книги: Далия Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 28

Скайлар

Я слышала немало историй о привлекательных преступниках – от заключённого Джереми Микса, который в одночасье стал моделью, до знаменитого Теда Банди, который сводил с ума и возбуждал немало юных женщин в своё время.

Но если бы мне сказали, что один из таких редких экземпляров – при условии, что злость делает человека некрасивым – окажется в моей постели одним ноябрьским утром во время моей учебной поездки в США, я бы ни за что не поверила. Я бы просто насмешливо рассмеялась и, наверняка, попыталась бы поставить под сомнение ваше психическое здоровье, как это сделала бы любая студентка психологии.

И всё же это происходит прямо сейчас. И я больше не могу оторвать взгляд от этого скандально привлекательного лица, которое он так долго скрывал от меня. Его мускулистое телосложение и пресс, словно высеченный из мрамора, уже намекали на его сексуальность, но я и представить не могла, что черты лица могут быть настолько впечатляющими. И, что ещё лучше – это вишенка на милкшейке, который сопровождает огромный банановый сплит.

И какой же огромный банановый сплит…

Увидев это множество раз, я точно знаю, о чём говорю.

Я всматриваюсь в глубокий шрам, который тянется через всю левую часть его лица – от виска до уголка губ – и не могу не думать, что он делает его ещё более красивым. Ещё более притягательным. Ещё более опасным. Ещё более… всего.

Я уже видела этот шрам, но не осознавала всю его широту.

Чёрт, почему я так долго отвергала его домогательства? Разве нам не хватало желания – ни ему, ни мне? Разве его мышцы и «сюрприз в штанах» были недостаточно убедительны, честно говоря?

Нет. Я слишком строга к себе.

Это был вопрос принципа: минимум приличия перед тем, как лечь с незнакомцем, – знать его имя и видеть его лицо.

Имя у меня было. Лица – нет.

Я ещё несколько секунд застываю, врезая его черты в память. Провожу глазами по контуром его лица, выточенного словно ножом – квадратные и мощные челюсти, длинный и орлиный нос…

Он… чёрт возьми… чертовски сексуален!

И при этом со всеми этими красивыми девушками на улице он всё это время бегал за мной? Чёрт возьми…

Я прикусываю губу, украдкой разглядывая его полные, мило надутые губы во сне.

Он хмурит брови, и моё сердце пропускает удар. Я спешно поправляю маску для сна, в панике, почти жалея, что не полюбовалась им ещё несколько миллисекунд, и делаю вид, что сплю, хотя сердце колотится. Я чувствую, как он ворочается, дышит глубже, но не просыпается.

Он, должно быть, видит сны.

Я вздыхаю с облегчением и переворачиваюсь на бок, ожидая, когда он проснётся и уйдёт, прежде чем я встану. Но понимаю, что это не скоро произойдёт, когда его рука обвивает мою талию и прижимает меня к себе, переплетая ноги с моими.

Я вздрагиваю и напрягаюсь от паники, несмотря на тысячи бабочек, порхающих в животе.

Он заметил, что я смотрела на него?

Я заставляю мышцы расслабиться, понимая, что любое сопротивление только выдаст меня.

Я позволяю ему спать и кусаю губу, сдерживая истерический смех, поднимающийся в горле, вспоминая все те моменты, когда мы оставались одни: на кухне, в кафе, под душем, в университете… Я прокручиваю все сцены одну за другой, меняя в воображении его маску на лицо: черты, преображённые желанием, губы, которые так и просятся быть съеденными, шрам, делающий его ещё более хищным…

Я задаюсь вопросом, что с ним произошло.

Это было во время службы в армии? Это был несчастный случай или нападение?

Я нахмуриваюсь.

Какой человек мог так поступить с другим человеком?!

Неужели это причина, почему он носит маску? Он надевает её всегда или только со мной? Чтобы скрыться? Чтобы не напугать меня?

Это глупо, это всего лишь шрам… И при этом чертовски сексуальный.

В голове роятся вопросы и давят на меня. Я заставляю себя очистить разум и сосредоточиться на нём здесь и сейчас, на силе его руки, обвившей меня, на весе его тела на матрасе и тепле, окутывающем меня и усыпляющем ещё на несколько минут…

***

Я успела как раз к своему послеобеденному занятию. Я присоединилась к Саре и Хелисс, которые устроились в ряду посередине, и открыла ноутбук, чтобы показать им, что я успела сделать.

Я нашла свою сумку в гостиной после того, как Делко ушёл.

Я уже жалею об этом…

Я косо смотрю на последнюю фразу своего аргумента, которую не успела закончить вчера, когда внезапно погас свет в аудитории. Я стёрла её, покраснев. Девушки не заметили моей поспешной корректировки и были довольно довольны тем, что я сделала. Когда наш преподаватель занял место, наше внимание переключилось на начало занятия.

Моя концентрация равна нулю. Я всё думаю о Делко, не могу выбросить его из головы. А так как от Алекса больше не поступало сообщений, он постепенно исчез из моего сознания.

И это, пожалуй, к лучшему.

Я ерзаю на своём месте, чувствуя, как у меня всё течёт. Я перебираю взглядом всех студентов своего курса, краснея от смущения. Я всё ещё убеждена, что хотя бы один человек в комнате способен читать мысли. Просто мы его ещё не обнаружили.

Когда острая боль, похожая на жжение, охватывает мой низ живота, я нахмуриваюсь. Эту боль я знаю досконально.

О нет…

Судорога охватывает меня и почти согнула пополам, блокируя дыхание. Я должна заставить себя не показывать это наружу.

Когда я прихожу в себя, извиняюсь перед подругами и тихо бросаюсь в туалет.

Головокружение усиливается, когда я запираюсь в кабинке, а тошнота выворачивает живот.

Я это терпеть не могу.

Я несколько секунд держусь за ручку двери, прежде чем спустить джинсы и увидеть, что происходит. Я злюсь на красное пятно, словно это одновременно моя худшая и лучшая подруга. Вздыхаю, беря тампон.

Голова снова кружится, когда я заправляю джинсы. Сажусь на пол на пару секунд, опираясь спиной на стенку кабинки, прячу голову между колен, чтобы успокоиться.

Мне одновременно жарко и холодно. Горло пересохло, я глотаю скудную слюну, чтобы не вырвать. Капли пота стекают по шее и спине. Нужно вернуться домой. Хочу забраться в кровать под кучу одеял с грелкой и горячим чаем, смотря мультфильм.

Я слышу, как кто-то входит, слышатся шаги к моей кабинке. Кто-то стучит в дверь, под которой виднеются платформенные Dr. Martens Хелисс.

– Скайлар, всё в порядке?

Кто-то другой заходит менее аккуратно, хлопнув дверью кабинки о стену. На несколько секунд наступает тишина.

– Ой…

Это Сара. Я сдерживаю смех от её неловкости, чтобы не стошнило на колени.

Я отпираю дверь, и обе выглядят обеспокоенными, увидев меня на полу. Должно быть, я выгляжу ужасно, наверное, белая как простыня.

– У меня месячные… – стону я, почти шёпотом, настолько пересохло во рту.

Хелисс приседает передо мной. За ней Сара держит мой ноутбук и наши вещи. Занятие, вероятно, только что закончилось.

– Ты можешь ходить? Мы отвезём тебя домой.

Я киваю; я не способна водить.

Снова начинается судорога, я закрываю глаза, ожидая, пока пройдёт. Они помогают мне встать, и мы покидаем учебное заведение в моём темпе.

Моя первая мысль – о Делко: если он где-то рядом, наблюдает за мной, я должна показать ему ужасное зрелище. У меня даже нет сил смущаться. Я садусь на переднее сиденье машины Хелисс, чтобы не усиливать тошноту во время пути – какой бы короткий он ни был – и мы отправляемся.

Они сопровождают меня до квартиры. В своей комнате я раздеваюсь и полностью переодеваюсь: надеваю чистое бельё и тёплый толстый свитшот, борясь с головокружением.

Когда я лягу, станет легче.

Я ныряю под одеяла и прижимаю к животу грелку, которую приносит мне Сара. Мои две добрые импровизированные медсестры сидят на кровати, проверяя, чтобы мне было удобно. Обычно в эти моменты рядом со мной моя мама. Мне повезло, что в этом году это они.

– Хочешь, чтобы мы остались?

Я качаю головой. Не хочу больше их отвлекать. Они сделали всё необходимое.

– Всё хорошо, спасибо. Я просто немного посплю. Пройдёт.

Они кивают, и Сара целует меня в щёку перед уходом. В квартире воцаряется тишина, когда дверь хлопает. Я с трудом сажусь, чтобы достать ноутбук из сумки, которую Сара оставила в конце кровати, и включаю любой мультфильм Disney.

Я уютно устраиваюсь под одеялами, грелка отдаёт тепло животу, обжигая, но я вздыхаю с облегчением. Я уже начинаю засыпать, когда Симба представлен толпе животных.

***

Я уже почти дремлю, когда звук захлопнувшейся двери заставляет меня вздрогнуть.

Тимон и Пумба только что наткнулись на Симбу в пустыне.

По крайней мере, я пропустила травмирующую смерть Муфасы.

Я поднимаю голову, щурясь от яркости экрана ноутбука. Вход в комнату – вижу Делко у порога. Новое чувство вины охватывает меня: я видела… без его согласия. Щёки горят, и я не знаю, от смущения это или от состояния лихорадки.

Я хочу спросить, что он здесь делает, но это был бы полный абсурд.

Смотрю на часы на радиобудильнике.

Пятнадцать часов.

Он подходит и садится рядом со мной на край кровати. Его рука запутывается в моих волосах, а я рассматриваю своё усталое лицо в визоре его шлема. Я отвожу взгляд, стыдясь, что выгляжу не так, как хотелось бы, теперь, когда знаю, как он выглядит. Он достаёт из кармана блокнот и карандаш, чтобы написать мне:

«Ты больна?»

Я тихо фыркнула и сжала губы.

– Немного…

«Хочешь, чтобы я ушёл?»

Я приподняла бровь. Немного удивлена, но довольна, что он даёт мне выбор – на этот раз. Хелисс и Сара задали мне такой же вопрос немного раньше. Я отказалась, предпочтя быть одной в такие моменты.

Но это же Делко…

Несколько недель назад я бы без колебаний согласилась с вариантом «никогда не возвращайся». А сегодня всё иначе. Я привязалась к нему невольно. Я привыкла к его постоянному и навязчивому присутствию, к его способу общаться, к его прикосновениям, будто я всегда принадлежала ему.

Я качаю головой.

Он тоже мой, и я хочу, чтобы он остался. Я хочу его рядом. Чтобы он был плечом, на которое можно опереться, чтобы разделить своё недомогание.

– Можешь остаться.

Я приподнимаюсь, чтобы освободить место. Он встаёт, показывая спину, и меняет шлем на маску, которую подарил мне.

Впервые этот предмет меня раздражает, потому что ему он совсем не нужен.

Ему это больше не нужно.

Я не буду убегать. Я не стану его выдавать. Я не буду критиковать. Не буду судить.

Но как ему это сказать?

Я позволяю ему устроиться рядом, перед фильмом, опершись спиной о спинку кровати, а сама кладу щёку ему на колени и продолжаю смотреть.

Симба взрослый.

Его рука вновь запутывается в моих волосах.

Я не могу сосредоточиться на фильме, и дело не в его пальцах, ласкающих мою кожу головы. Я думаю, что, возможно, совершила глупость этим утром, посмотрев на него тайком. Я чувствую вину; в животе сидит комок, и это не связано на этот раз с месячными. Слёзы жгут глаза, я тайком их вытираю.

Это гормоны.

Он не должен узнать, что я видела, если я сама не скажу. Я понимаю, что ему может понадобиться время, но я раздражена и обижена, что после всего этого времени он всё ещё прячется от меня.

Разве он мне не доверяет?

Я прикусываю губу.

Возможно, он прав…

Я чувствую себя ещё более ничтожной.

Но мне хотя бы хочется понять:

– Делко?

Его рука застывает в моих волосах, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

– Почему ты носишь маску?

Я чувствую, как он напрягается подо мной. Я объясняюсь:

– Ты… носишь её только когда со мной?

Может показаться высокомерным предполагать, что моя реакция имеет значение для кого-то вроде него. Но я сомневаюсь, что он скрывается перед семьёй или близкими.

Разве я не в их числе? Ещё нет…

Проходит несколько секунд, кажущихся бесконечными, прежде чем он кивает. Я нахмуриваюсь, прикусываю губу, раненая. Сажусь, морщу лицо, чувствуя, как новая судорога начинает заявлять о себе.

– Что тебя пугает?

Я знаю, что всегда страшно открыться кому-то. Как когда заводишь дружбу в соцсетях, а перед встречей начинаешь нервничать. Думаешь о своей внешности и о том, соответствуют ли фото действительности, волнуешься, не разочаруешь ли другого человека, оправдаешь ли его ожидания.

Как сказать, что бояться нечего, не признаваясь, что я знаю? Нужно подобрать правильные слова.

– Знаешь, я… я видела, что у тебя шрам на брови.

Он не шевелится и продолжает смотреть на кадры из «Короля Льва», которые мелькают на экране. Я оцепенела от страха расстроить его, неправильно выразиться и задеть. Я нервно играю пальцами, ощущая дискомфорт.

– Ты… боишься моей реакции на это?

Я прикусываю губу, ожидая ответа, который задерживается. Когда он поворачивает голову ко мне и кивает, весь воздух вырывается из моих лёгких.

Почему?

Почему он думает, что я могу как-то отреагировать на это? Почему считает, что я могу потенциально отвергнуть его из-за шрама? Он когда-нибудь сталкивался с такой ситуацией?

Возможно, это объясняет его страхи.

Или это просто то, как он сам бы отреагировал? Разве он ожидает от меня того же поведения, потому что сам на такое способен?

Вопросы кружат в моей голове и рвутся наружу. Мне нужно понять. Мне нужно его узнать. Он больше не тень моих кошмаров. Он больше не просто незнакомец, который следит за мной и нарушает моё личное пространство.

Он стал моей фантазией… И с тех пор, как вытащил меня из худших ситуаций. С тех пор, как я согласилась дать ему место в своей постели. И с тех пор, как я начала отвечать на его ласки…

Вчера я отказалась идти дальше. Но сейчас мне нужно, чтобы он был кем-то. Кем-то настоящим. Кем-то, с кем я готова быть интимной, а не просто незнакомцем для случайной связи.

Я хочу, чтобы он был кем-то.

Нервный смех вырывается из меня, я раздражена и обижена, что он может думать, будто я такая узкомыслящая. Отвергнуть кого-то из-за внешности…

И что ещё?

Я привязалась к человеку без лица. Разве этого недостаточно, достаточно сумасшедше, чтобы доказать, что я не смогла бы так поступить?

– Тебя когда-нибудь отвергали из-за этого? Из-за шрама?

Он не отвечает. Но я вижу, как его кулаки сжимаются на бёдрах.

– Ты думаешь, я на такое способна?

Его дыхание учащается и отзывается эхом в маске.

– А ты бы так сделал? Отверг бы меня только потому, что шрам исцарапал мне лицо и обезобразил…

Я резко замолкаю, яростно прикусывая губы. Сердце стучит в груди, кровь пульсирует в ушах. Я закрываю глаза, осознавая свою глупость.

Это были не те слова.

Его тёмные глаза смотрят на меня, брови нахмурены. Взгляд наполнен яростью. Мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, какой гнев сейчас бурлит в нём. Достаточно глаз. Он замыкается в себе, и хотя он рядом, я чувствую, как он отдаляется.

Я отвожу взгляд от его обвиняющего взгляда, стыдясь.

Какая же я дура…

Он знает, что я знаю. Я втягиваю голову в плечи и сжимаюсь, чувствуя вину.

– Прости… – шепчу я.

Я чувствую, как глаза жжет, они наполняются слезами. Но я прогоняю их так же быстро, как они появляются. Плакать бесполезно. Виновата только я и мое неуместное любопытство.

Он вскакивает, отбрасывая одеяло. Моя грелка падает на пол, прежде чем я успеваю её схватить, а он так сильно открывает дверь моей комнаты, что она чуть не вышла из петель.

– Пог…

Он с грохотом выбегает из моей квартиры, заставляя дрожать стены и моё тело целиком.

ГЛАВА 29

Делко

Я даже не понимаю, когда это могло случиться и как давно она об этом знает – и не хочу этого знать.

Я никогда не был так зол.

С каких пор эта сука мне врет? Считает меня уродом, прямо в глаза?

Я ей доверял. Я доверял ей.

Я хожу взад-вперёд по пустой гостиной, пытаясь понять, в какой, черт возьми, момент. Как? Где?

В душе?

Возможно – наверняка – я был слишком самоуверен.

Вот в чём моя ошибка?

Этот вопрос уже не имеет значения. Я обходился без её компании, как обходился без всех остальных.

Она больше ничего не будет значить через несколько дней. Я в этом уверен…

Тогда почему у меня сжимается горло при мысли, что я больше не увижу её, не прикоснусь, не почувствую…

Грудь горит, и мне так, будто таскаю в животе тяжёлый шар.

Не так это должно было быть.

Мне хочется закричать.

Сорвать с лица этого чудовища отражение, которое смотрит на меня из телевизора глазами, покрасневшими от гнева и разочарования.

Я отвожу взгляд и бегу в душ, чтобы попытаться облегчить напряжённые, болящие мышцы.

***

Сила горячей струи расслабляет мышцы и унимает боль. Но я всё ещё не успокаиваюсь. Вкус предательства всё ещё сидит у меня в горле – кислый и горький. Тошнотворный вкус.

Не помню, сколько я стоял под душем, но достаточно долго, чтобы струи воды стали болезненными на коже, чтобы пальцы сморщились, а ванная полностью запотела.

Я выключаю воду и выхожу из кабины. Смывать конденсат с зеркала над раковиной бесполезно – я никогда этого не делаю по очевидной причине: чем меньше я себя вижу, тем легче мне.

Вытираюсь полотенцем и забрасываю его на бёдра. Чищу зубы, думая, что сегодня ночью буду спать в своей кровати один – впервые за долгое время.

На улице уже темно. Квартира едва подсвечена городскими огнями и мигающими окнами домов за моими окнами. Я смотрю на экран телефона: двадцать два часа.

У меня несколько пропущенных вызовов от «Котёнка».

Сжимаю зубы от этой дурацкой клички.

И несколько сообщений тоже:

«Прости…»

«Дай мне объяснить хотя бы!»

«Вернись, чёрт возьми! Нам нужно поговорить.»

«Ты не можешь так просто уйти!»

Лицо скривляется в ещё более злом выражении, чем обычно.

Есть ещё одно сообщение, пришедшее, когда я всё ещё был в душе:

«Ты придёшь сегодня?»

Я собираюсь всё удалить, когда останавливаюсь на последнем сообщении. Горло сжимается от мысли оставить её одну, но я беру себя в руки и нажимаю на иконку корзины.

Подтвердить.

Есть не хочется. Живот слишком крутит, чтобы проглотить хоть что-нибудь. Беру банку пива из холодильника и иду в комнату.

Надев боксёры и спортивные штаны, сажусь за письменный стол, включаю лампу и разглядываю папку в коричневом крафтовом картоне.

«U.S. ARMY» чёрным напечатано на обложке, красным – штамп «дубликат». Это последний экземпляр, который я сумел раздобыть, когда служил. Ушло немало времени, чтобы его найти – слишком много времени – но я добился этого.

Я почти у цели.

Открываю папку, и взгляд падает на его фото в карточке. С подбородком, поднятым с гордостью, и этой самодовольной улыбкой. Однажды я оторву её от его лица, и останутся у него только глаза, чтобы плакать. Имя в его деле – словно рвота, размазанная по бумаге:

Алекс Гарсия.

Адрес, указанный в деле, – Чикаго, но он уже не актуален. Я сидел у этого адреса днями и месяцами в надежде, что он появится. Это никогда не случилось.

Найти его не представлялось возможным.

Но спас меня номер его жены.

Бывшей жены.

Изабель Симон.

Она жила во Франции. Развелись в 2002 году, через два года после того как он ушёл из армии.

Скайлар было четыре года.

Я продолжил копать про Изабель. Её было найти в соцсетях легче, чем этого «никчёмного» мужа, и я узнал, что у них есть дочь.

И что она здесь.

В Америке, в Чикаго, по той же программе обмена, что и её мать. Как ангел, спустившийся с небес.

Ангел слишком любопытный…

Она неизбежно приехала навестить отца. Мне оставалось лишь наблюдать за её фанатскими фотками города в Instagram, чтобы понять, где она бывает и какие места посещает. Я начал за ней следить, но она никогда не была с отцом и не ходила к кому-то в гости – она просто была с мамой, ходила по магазинам, в рестораны и обустраивала свою маленькую студенческую квартиру.

Терпение.

Приближались каникулы благодарения – время, когда каждая американская семья собирается вместе. Вот повод для встречи с отцом.

И я буду там.

Вырвался из мыслей, когда телефон в кармане завибрировал. Снова она:

«Ты придёшь?»

Я вздыхаю и удаляю сообщение.

Выключаю свет и иду спать. Ночь будет тяжела не только для неё.

Я это знаю.

Но я больше не хочу её видеть, чёрт возьми. Она лишь приведёт меня к отцу.

Как и было задумано.

ГЛАВА 30

ГЛАВА 30

Скайлар

Я больше не сплю.

Я просто не сплю. Снова и снова лежу без сна – и каждый раз я одна.

Каждый раз пишу ему, как мне жаль, что всё не так, как он думает, что он должен дать мне шанс объясниться.

Я больше не вижу снов.

Теперь моя жизнь – это сплошные кошмары: когда мне кажется, что слышу, как хлопает входная дверь, или чувствую, будто кто-то ложится рядом под одеяло… а потом открываю глаза – и понимаю, что это снова только я.

Реальность настигает. И я заливаю подушку слезами вины.

Я никогда так сильно не ненавидела себя за то, что вмешалась в чужие проблемы.

Он ушёл, забрав с собой ту маску, что сам же мне подарил…

Его шлем всё ещё здесь. И я надеюсь, что он придёт за ним. Что я его снова увижу.

Но прошло уже больше недели…

Учёба меня больше не интересует.

Сара и Хелисс заметили, как я хожу разбитая, и на гормоны уже не спишешь.

Они не дуры.

Так что я рассказала им всё про Делко: как мы познакомились, ту ночь, как он меня пугал, следуя повсюду, куда бы я ни пошла, как я в итоге привязалась к нему – и как предала, нарушив наш негласный договор.

– Ну, слушай, – вспыхивает Хелисс. – Он ведь тоже не особо уважал твою личную жизнь! Тебе вообще нечего себе выговаривать! Естественно, ты хотела узнать, как выглядит человек, который тебя сталкерит и ночует в твоей кровати.

Кажется, она его теперь совсем не переваривает – после всего, что я рассказала.

А если бы я призналась ещё и в том, к чему всё это привело – к убийствам?

Она всё равно заставила меня чуть-чуть улыбнуться.

Девчонки принесли мне конспекты за неделю, и мне стыдно, что я им всё это свалила.

– Если сообщения не помогают, – предлагает Сара. – Может, просто сходишь к нему и объяснишься лично?

Я нахмурилась.

Пойти к нему? Сама?

И что – притащить его обратно за шкирку?

– Ты шутишь?! – возмущается Хелисс. – Этот психованный сталкер манипулирует ею, обращается как с мусором, игнорируя, и ты хочешь, чтобы она снова к нему полезла?

Сара напрягается, щеки у неё мгновенно краснеют. Кажется, я даже вижу, как у неё из ушей пар идёт.

– Может, он болен, ты об этом подумала? – возражает она. – То, что он ненормальный, не значит, что нужно нарушать его границы.

Хороший аргумент.

За её будущих пациентов я точно спокойна.

Хелисс закатывает глаза и поворачивается ко мне:

– Девочка, ты избавилась от психа – радуйся и не оглядывайся.

Больно это признавать, но она права.

Делко следил за мной. Он умеет быть жестоким и опасным.

Я должна радоваться, что наконец-то избавилась от него, как столько раз хотела.

Но… почему-то не рада.

Я привязалась к нему. К его присутствию. К его прикосновениям.

И теперь его отсутствие причиняет мне боль, в которой я не хочу себе признаваться.

Я не знаю, что заставило Делко начать за мной следить – и, наверное, никогда не узнаю.

Но одно я знаю точно: мне нужно всё объяснить.

Он не злой. Неловкий, резкий, пугающе молчаливый – да.

Но не злой.

Он человек, со своей болью и прошлым.

Его шрам говорит сам за себя.

Иногда одной искры достаточно, чтобы всё взорвалось.

Я встаю с кровати и начинаю собираться. Девчонки смотрят на меня с недоумением.

– Э-э… ты прямо сейчас к нему? – спрашивает Сара.

Я вытираю глаза, распухшие от постоянных слёз.

– Да.

Натягиваю джинсы, свитер, толстовку.

На улице холодно.

Или просто потому, что теперь рядом со мной нет того, кто согревал мои простыни по ночам?..

– Что?!

– Хочешь, мы с тобой пойдём?

Их голоса звучат одновременно – смесь ужаса и тревоги.

Я задумываюсь.

Эта история – только между мной и Делко.

Он, возможно, воспримет плохо, если я приду с кем-то.

Но идти одной…

У меня нет сил выносить ещё один отказ.

А вдруг он меня уже забыл? Перешёл к другой?

Я буду выглядеть жалкой. Глупой.

Бегу за парнем, с которым даже не спала…

И что я тогда скажу?

Я уже завязываю кеды, когда замираю. Поднимаю взгляд на Сару.

– А если он вообще не захочет слушать? Если просто захлопнет дверь?

– Вполне в его духе, – фыркает Хелисс.

Я бросаю на неё косой взгляд. Сара же нахмурилась, прикусила губу, потом тяжело вздохнула и посмотрела мне прямо в глаза.

– Тебе нечего терять, Скайлар.

Я хмурюсь.

– Как это нечего? Мою гордость!

Хелисс расхохоталась и захлопала в ладоши:

– Вот именно! Забей на него.

Сара сложила руки на груди, укоризненно глядя на нас обеих.

– Когда ты кого-то ранила и хочешь извиниться – гордость оставляешь за дверью.

Мне стало ещё стыднее.

Всё ведь из-за меня. Это я всё испортила.

И теперь ещё делаю из себя жертву.

Он имел право на свою тайну. А я его лишила этого.

Я бы тоже злилась.

Я – чудовище.

Сара явно испугалась, когда увидела, как у меня снова наворачиваются слёзы.

Хелисс моментально перестала смеяться и подошла обнять.

– Прости, я не хотела быть грубой… – пробормотала Сара, переминаясь с ноги на ногу.

Я всхлипываю у Хелисс на плече.

Бедная.

Потом выпрямляюсь и стираю глупые слёзы.

– Нет, всё в порядке. Это мне и нужно было услышать.

Я улыбаюсь – тихо, благодарно.

Хелисс подмигивает и плюхается на кровать, а я иду в ванную, чтобы закончить сборы.

В зеркале – ужас: бледная кожа, синяки под глазами до колен, опухшее лицо.

От этого хочется снова расплакаться…

Но я беру себя в руки, умываюсь ледяной водой.

Накраситься или нет?

Понравиться ему? Или просто быть собой?

А вдруг он посмеётся?

Нет. Просто аккуратно – и всё.

Когда возвращаюсь в комнату, Хелисс ухмыляется:

– Вот и наша звезда!

Я прыскаю со смеху. Сара тут же вскакивает с моего стула:

– Ну что, идём?

***

Мы стоим перед его домом уже почти полчаса. Это глупо, но мне страшно выйти из машины.

Если я выйду – значит, решусь идти до конца.

Сара подбадривает меня. Хелисс по-прежнему уверена, что этот «ублюдок» не достоин моего внимания, и если я решу уехать, она тут же поддержит.

Она его явно не переваривает.

Но я не собираюсь слушать её в этот раз.

Всё это время я не перестаю искать его мотоцикл глазами.

Может, его просто нет дома. Или он припарковался где-то дальше.

Я не хочу проверять – от одной мысли об этом у меня всё сжимается внутри.

И вдруг – будто под напором внезапной смелости – я открываю дверь.

Сара вздыхает с облегчением:

– Слава Богу!

Я хихикаю, но смех быстро сходит на нет, когда поднимаю глаза к дому, где находится его квартира. Сердце грохочет в груди, стук в ушах становится всё громче по мере того, как я приближаюсь.

Ноги сами несут меня вперёд, и даже если бы я захотела повернуть обратно – не смогла бы.

Я поднимаюсь по лестнице на его этаж, как будто делала это уже тысячу раз.

Ком подступает к горлу, когда я останавливаюсь у его двери. Поднимаю руку, чтобы постучать.

Медлю. Несколько секунд держу кулак в воздухе… и всё же стучу.

Я даже не осознала, что перестала дышать, пока дверь не открылась… но не передо мной – а слева.

Соседка смотрит на меня с подозрением, будто я постучала к ней.

Она оценивающе оглядывает меня с головы до ног, лениво наматывая жвачку на палец, прежде чем вернуть её в рот.

– Его нет.

Я прикусываю губу.

Ага.

Стоило догадаться: его мотоцикла ведь нигде не было.

– Он съехал.

Что?

На этот раз моё лицо просто каменеет.

Она захлопывает дверь прямо передо мной, бросив напоследок фальшиво-сочувствующий взгляд.

Съехал? Куда? Когда? Почему? Из-за меня? Почему ничего не сказал?

Глаза снова начинают жечь, я стискиваю зубы от злости и отчаяния.

Хочется закричать – потому что всё, абсолютно всё будто сговорилось, чтобы мы больше не встретились.

Я сдерживаю порыв постучать к соседке и выспросить у неё хоть что-нибудь.

Сдерживаю рыдания и почти бегом спускаюсь по лестнице, будто за мной гонится сам дьявол.

Едва добегаю до машины – и уже плачу.

Слёзы текут по щекам, окончательно разрушая весь мой макияж.

Я открываю дверцу, садусь обратно и обессиленно падаю лбом на руль, забыв, что я не одна.

Рука Хелисс нерешительно ложится мне на спину – вроде как, чтобы утешить.

Но это только раздражает.

Она ведь просто свидетель моего позора, моего провала.

Я резко отстраняюсь.

Не хочу, чтобы меня трогали.

– Скай?.. – зовёт Сара.

Я молчу.

Не хочу, чтобы со мной говорили.

– Ты… любишь его?

***

Люблю ли я его?

Уже несколько дней я без конца гоняю этот вопрос в голове. Дни напролёт пытаюсь найти ответ.

В каком-то смысле – да, я его люблю. Сильно.

Но… люблю ли я по-настоящему?

Ответ пугает меня. Я бы предпочла вообще об этом не думать. Не сейчас. Не сегодня.

Единственное, чего я хочу – извиниться. Чтобы он был рядом. Пусть даже снова начнёт следить, если нужно. Главное – чтобы я знала, что он где-то здесь, поблизости. Невидимый. Но рядом.

Глупо – безумно – но у меня ощущение, будто я всё потеряла.

С тех пор как я приехала в эту страну, вся моя жизнь крутилась вокруг него.

Он был постоянно где-то в уголке моего сознания – в мыслях, в снах, в кошмарах.

Он был рядом, чтобы лечить, чтобы оберегать. А теперь, когда его нет, я словно пустая оболочка.

И всё это – моя вина.

Я задела друга там, где у него была самая болезненная рана.

Я скучаю по нему.

Закрываю глаза – веки тяжёлые, глаза жгёт – наверное, от телевизора, который я всё ещё смотрю почти в три часа ночи. Я перестала писать ему, когда поняла, что это бесполезно. Что выхода нет. Он слишком хорошо умеет молчать.

Потом я вспоминаю… Алекса.

А если бы… Нет.

Я трясу головой, пытаясь отогнать эти мысли.

Он…

Он мне не нужен.

Мне нужно взять себя в руки – самой.

Вернуться на учёбу, погрузиться в работу, гулять с девчонками, чаще звонить маме.

Я уже сто лет не находила на это времени – только писала ей пару сообщений, притворяясь, будто занята учёбой.

Ага, конечно.

На самом деле я просто боялась, что вдруг сама собой заговорю о её бывшем муже.

Тем более что теперь от него – никаких вестей.

Я выключаю телевизор и потираю уставшие, горящие глаза.

Прошло уже несколько дней.

Наверное, Делко давно забыл обо мне.

Я же уже поняла, какой он – злопамятный.

У меня был всего один шанс.

Если бы я знала…

Он ведь даже не рассердился, когда я отказалась отдаться ему и заставила показать своё лицо.

А вместо этого – я его спугнула.

Сама себя лишила его поцелуев, его прикосновений, его страсти…

Может быть, даже его любви.

И теперь, скорее всего, он всё это отдаёт другой.

От этой мысли у меня всё сжимается внутри – больно, колко.

И я понимаю, что это такое.

Ревность.

Я ревную.

Печаль внезапно исчезает, уступая место злости.

Я решительно иду в спальню – глаза сухие, уверенные.

Я уже достаточно наплакала за эти дни.

Извинений будет мало, я знаю.

Но если представится шанс – я повторю их снова и снова.

Главное, чтобы он когда-нибудь захотел меня услышать.

Я ложусь в кровать с какой-то новой уверенностью – в себе, в том, что смогу пережить это.

И закрываю глаза.

Впервые за долгое время я, наконец, засыпаю.

***

Когда я открываю глаза на следующее утро, не могу поверить. Я спала. Целую вечность я не могла уснуть одна. И в каком-то смысле это меня радует.

Я бросаю взгляд на будильник. Восемь часов. Я расширяю глаза. Занятия начинаются через тридцать минут.