Текст книги "Забывая Августа (ЛП)"

Автор книги: Д. Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

После нескольких гудков ответил секретарь «Джонсон, Дойл и Платт». Имена звучали знакомо, и я быстро представился. И тут, словно по волшебству, меня отключили и перевели в режим ожидания.

– Август Кинкейд, это Джефф Дойл. Это и правда ты? – раздался в трубке резкий голос.

– Да, это действительно я, сэр, – ответил я.

– Что ж, будь я проклят, но я думал, что ты умер, – хмыкнул он. Странная реакция, учитывая сказанное.

– Нет, всего лишь был в коме. Пару лет, – невыразительно ответил я.

– Оу, и правда, – он прочистил горло, видимо, не зная, что сказать. – Что я могу для тебя сделать, сынок? Уже вляпался в неприятности? – и снова этот высокомерный смешок.

– Небольшое ДТП. Мне нужен представитель в суде.

– Не проблема. Я уж было решил, что это связано с тобой и Трентом, и, должен признаться, ты заставил меня побеспокоиться.

Я понятия не имел, о чём он говорит, так что просто уклонился от ответа. Меня уже тошнило от рассказов о своей печальной истории, достало видеть их ободряющий взгляд, слышать соболезнования. Он, очевидно, вспомнил, что я был в коме, пока мы разговаривали по телефону, но не знал, что у неё были последствия. Для него я был Августом Кинкейдом, что бы это не значило.

Пока всё шло неплохо.

Скоро он всё равно обо всём догадается. Но сейчас я был просто Августом, а он – моим юристом. Никаких слезливых глаз, никаких тоскливых комментариев.

Мы назначили встречу на этой неделе, чтобы всё обсудить, и он переключил меня на секретаря, чтобы уладить детали. Через несколько минут с разговорами было покончено, и я вернулся в тишину тёмной пустой комнаты.

Я посмотрел на мобильник всё ещё зажатый в руке и начал просматривать контакты в поисках одного конкретного имени.

Трент.

Вот и он. Никаких инициалов, профессии. Просто Трент.

«Кто ты такой и какой детали мне недостает для завершения головоломки из моего прошлого?»

Глава 15

Эверли

Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы наша с Райаном жизнь вернулась на круги своя, стала какой она была до этого треклятого телефонного звонка.

Август ворвался в неё как мой личный полтергейст, и с тех пор всё изменилось. Мы постоянно спорили, ругались из-за мелочей, и между нами возникло напряжение, которого прежде не было. И сколько бы ни было ночных кино-марафонов или страстных объятий, мы не могли найти способ вернуть всё на свои места. Что-то изменилось, и мы не знали что именно.

Я сказала «прощай», я приняла решение. Я сказала «нет» Августу. Никаких одолжений или ночных визитов в неотложку. С меня хватит. Но, кажется, спрятанное в груди сердце было со мной не согласно.

Разве не иронично?

То самое сердце, что выбрало Райана, прокричало «да», когда он подарил мне кольцо, что сейчас красуется на моей левой руке, и тянулось к нему ночью.

Каждую ночь без исключения.

И почему это сердце, столь искренне влюблённое в этого мужчину, в то же самое время отталкивало меня от него?

Когда я спросила доктора Лоуренса, как это вообще возможно, что Август помнит, как завязывать шнурки, но не может вспомнить собственное имя, он просто ответил: «Разум – это уникальная и могущественная сила».

Наверное, сердце тоже такое.

Я открыла входную дверь, возвращаясь с очередной смены на работе, оглядела пустую квартиру и задумалась, что же могло подсказывать моё сердце, и чего я сама не замечала.

Куча одеял на полу осталась после нашего полуночного теле-марафона. На столике рядом стояла пара пустых кружек, и я вспомнила тепло Райана, когда мы, прислонившись друг к другу с кружками кофе без кофеина, смотрели последнюю серию любимого шоу. Я прятала голову за его плечо на особо кровавых моментах и смеялась, когда показывали что-то смешное, и ни разу за всё это время не вспомнила об Августе или запутанных чувствах, связанных с его возвращением.

Были только мы с Райаном и наша тихая совместная жизнь.

И это всё, что мне – и моему сердцу – было нужно

Из приятных размышлений о чашке кофе после восьмичасовой смены меня выдернул стук в дверь. Я неспроста работала в кофейне, причиной была серьёзная зависимость от этого темного варева.

Отодвинув мысли о кофе на потом, я подскочила к двери. Снаружи оказался мужчина, которого я прежде не видела.

Чёрт, мне следовало бы посмотреть кто там, прежде чем открывать дверь.

Пожалуйста, пусть он окажется не грабителем.

Или насильником.

Или одним из тех ребят, раздающих брошюрки.

– Привет. Эверли Адамс? – спросил он приятным спокойным голосом, совсем не похожим на голос серийного убийцы.

А может, он хочет, чтобы я так думала?

– Возможно. А кто вы? – спросила я нерешительно.

– Извините, я не хотел вас напугать, – он сделал шаг назад. – Меня зовут Брик Абрамс. Я психотерапевт.

Ещё лучше.

– Вы что, ходите по домам? – я смутилась.

Он засмеялся, и вокруг его уставших тёмных глаз побежали морщинки.

– Нет, обычно нет. Хотя, в последнее время входит в привычку. Я здесь по просьбе друга.

Тут я заметила коробки у его ног.

– Не возражаете, я хотел кое-что показать вам? Если не хотите, то можете не впускать меня, – добавил Брик, склоняясь над одной из коробок.

Любопытство победило. Хотя мне следовало бы больше беспокоиться о собственной безопасности и возможном содержимом коробок, я чувствовала родственную душу, словно знала этого человека всю жизнь. Не знаю почему, но он казался мне другом, который у меня был, но которого я не знала.

К счастью, ничего страшного или извращенного внутри не оказалось. Только пачка фотографий. Но стоило присмотреться к ним, и я обнаружила, что они превосходят все мои худшие опасения.

Теперь мои худшие опасения помещались в эти коробки.

– Как, вы говорите, зовут вашего друга, мистер Абрамс? – спросила я, отрывая взгляд от фотографий.

– Я не говорил, но уверен, что вы и сами догадались.

Сглотнув образовавшийся в горле ком, я кивнула.

– Да, но не думаю, что могу помочь вам, мистер Абрамс.

Я медленно отступила. Он поднял на меня свои грустные глаза, когда я начала закрывать дверь.

– Что если он может помочь вам?

– Он сделал уже достаточно, вы не думаете? – спросила я, чувствуя разбегающуюся по жилам злость.

– Честно говоря, я не знаю. И он не знает. В этом вся проблема, – начал он.

Я медленно потянула дверь обратно и позволила этому чокнутому собрать свои коробки и войти. Если бы кто-нибудь спросил, я бы свалила вину за свой поступок на недостаток кофеина, но на самом деле, мне просто стало интересно.

Мне был интересен этот человек, так похожий на друга.

Он сел за небольшой обеденный стол, а я поставила вариться кофе. Будь мы друзьями, как казалось сейчас, я бы просто предположила, что он не против. Среди моих знакомых – тех, кому я доверяла – не было таких, кто не пил кофе.

– Значит, вы психотерапевт Августа? – я бросила на него взгляд через плечо, хлопоча на кухне.

– Что-то вроде. Я психотерапевт, и я знаю Августа. Давайте сойдёмся на том, что я просто хочу ему помочь.

– Допустим, – ответила я. Он уходил от ответов ловчее политика накануне выборов.

– Август ничего не помнит о своём прошлом, не понимает, кто он и как стал тем, кто он есть. Он барахтается на поверхности. Вы ненавидите того, кого даже не существует.

Я уставилась на кофейник, поджидая кофе, пропуская сквозь себя эту мысль и собираясь с ответом.

– То, что он ничего не помнит, ещё не значит, что я должна простить его.

– Нет, но неужели вы не можете, по крайней мере, дать ему шанс двигаться дальше и жить новой жизнью?

– С чего бы? Мою он разрушил, – проронила я.

– Разве? – Брик огляделся, отдавая должное нашей маленькой квартирке с подержанной мебелью, которую я с любовью подбирала, когда выдавался свободный день. Я сама подбирала обивку, так чтобы всё подходило друг другу. Обстановка напоминала сельский домик – полная противоположность тому месту, что я обставляла прежде, но всё же это был дом.

– Если вы так представляете себе свою жизнь, то, мне кажется, она стоит всех трудностей, через которые вы прошли.

Я открыла было рот, но не нашла, что ответить. Никогда прежде мне не приходило в голову взглянуть на нашу жизнь с Августом, как на долгую дорогу, что привела меня к Райану. Я всегда делила всё на «мою жизнь с Августом» и «сейчас». Два совершенно разных, не связанных друг с другом, мира.

– Я просто хочу жить дальше, – вздохнула я, разливая кофе и расставляя чашки, усевшись рядом.

– Так и он хочет. Что если вы сделаете это, оба?

– Я почти врезала ему, когда видела его в прошлый раз, – призналась я. – А ведь он был ранен.

C губ Брика сорвалась усмешка.

– Ему просто нужны ответы. Возможно дав их ему, вы сможете сами оставить всё позади и двигаться дальше.

– Так вы хотите, чтобы я просто поговорила с ним?

Он кивнул, делая глоток кофе.

– И всё?

– Это всё, что ему нужно, Эверли. В чём он отчаянно нуждается, так это заполнить пробелы.

– И вы думаете, что это и мне поможет забыть про подавленную злость и боль? – с сомнением спросила я.

– Разговор поможет залечить множество ран, – ответил Брик.

Я смогла только хмыкнуть.

Но даже после того, как мы попрощались, и даже после того, как остыла моя вторая чашка кофе... Я всё время возвращалась к этой фразе и гадала, а не был ли он прав.

«Что если рана всё ещё не зажила? И если так, то могу ли я излечиться, чтобы жить дальше без человека, причинившего мне столько боли?»

***

– Ты издеваешься, Эверли? – Райан поднял на меня глаза.

– Знаю, это звучит дико...

– Дико? Это сумасшествие. Нет, ты не можешь предлагать это всерьёз.

Видимо, моё молчание было достаточно красноречивым. Парень встал с дивана, его глаза были расширены, а сам он готов бежать. Райан любил мерить комнату шагами. А я сбегать. Наша стандартная реакция на ссору. Он мог вышагать любой разговор до тех пор, пока всё не выйдет наружу и не будет разложено по полкам – высокоэффективная личность. А я? Мне просто нужно немного пространства. Пройдя через терапию и пожив с Райаном, я знала, что обычно пары обсуждают свои обиды друг с другом, но практическая часть всё ещё давалась мне с трудом.

Когда Август злился, или психовал, или даже просто хотел сходить куда-нибудь вечером, всё заканчивалось запиранием меня в спальне.

Я знала, что Райан был другим. Я понимала, что они совершенно разные, но необходимость сбегать никуда не делать. Даже не смотря на то, что он никогда не повышал голос и не набрасывался на меня в гневе с кулаками, я чувствовала, как разочарование клубится в воздухе, как удушающий дым, который сдавливает мне горло.

Я встала, чтобы открыть окно. Свежий воздух успокоил мои раздражённые нервы.

– Во-первых, нет, – призналась я. – Я, как и ты, подумала, что идея бредовая. Но затем я поговорила с Табитой.

Райан недоверчиво покачал головой, непослушная прядь волос упала на его глаза, пряча от меня их выражение.

– Она хочет, чтобы ты это сделала? – мягко спросил он, отворачиваясь от меня и снова меряя комнату шагами.

– Она не высказала своё мнение более или менее определённо. Она просто помогла мне разобраться в ситуации.

– И в чём именно заключается ситуация? – спросил он, нервно растирая лицо руками.

– С тех пор, как Август вернулся, всё изменилось, Райан. Для меня, для тебя. Стало другим. И не важно, как сильно мы стараемся, невозможно всё вернуть на свои места.

– На это просто требуется время, – заявил он, хватаясь за несуществующую соломинку.

– Нет, я не думаю, что время сможет всё исправить, – сказала я. – Игнорируя проблему, мы не сможем её решить.

– Тогда мы переедем, – просто сказал он. – Я могу найти работу в другом месте, а уж кофеен по всей Америке полно. Чёрт, да одних «Старбаксов» натыкано на каждом углу. Всё равно здесь дорогая квартплата.

Райан начал нести чушь. Он был напуган.

Переступая через разделявшую нас пропасть, я взяла его за руку.

– Я не хочу переезжать, Райан. И ты не хочешь. Здесь Джайантс, и у тебя потрясающая карьера. Ты любишь этот город, не отрицай.

Он встретился со мной глазами.

– Тебя я люблю больше.

– Я знаю.

Когда его губы коснулись моих, я чувствовала его отчаянье, жажду в каждом поцелуе, пока он нёс меня в спальню. Райану было страшно, так страшно потерять меня. Мы занимались любовью неспешно, словно наши тела хотели запомнить каждый дюйм друг друга. Несколько часов спустя, он всё ещё баюкал меня в объятьях, и мы гладили друг друга. Никто не проронил ни слова, боясь разрушить умиротворяющую магию, окутывающую нас с того момента, как наши тела встретились.

Но волшебству свойственно рассеиваться, а реальность всегда выходит на первый план в наших мыслях.

– Я знаю, что не похож на большинство мужчин, – наконец произнёс Райан, разрывая молчание. Освещенная лишь луной, я повернулась к нему.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Я вижу разницу между мной и Августом, даже сейчас. Я робкий и осторожный. Любовник, а не воин, иначе говоря. Я всегда знал, что я такой. У моих родителей был робкий характер, и они воспитали меня таким же.

– Райан...

– Нет, позволь мне закончить. Благодаря этому я стал привлекательным для тебя: резкий контраст между мной и ним. Я заботился о тебе так, как никогда не заботился он. Но пожалуйста, не думай, что если когда-нибудь дойдёт до...

Я провела пальцами по его взволнованному лицу, пока он пытался подобрать слова.

– Я буду бороться за тебя, Эверли. Делай, что считаешь нужным, если это поможет тебе обрести покой, но знай, что если придётся, я переверну землю и небеса ради тебя. Я не отступлюсь.

Я нежно коснулась губами его губ.

– Я знаю, поверь мне. Я знаю.

Когда я вернулась в его объятья, вкус поцелуя был единственным, что занимало мой разум той ночью.

Он был моим будущим. И скоро моё прошлое станет лишь забытым воспоминанием.

Глава 16

Август

Прошло пятнадцать минут, а я все еще с трепетом смотрел на дисплей телефона.

Она позвонила мне. По собственному желанию.

Когда ее имя появилось на экране телефона, я подумал, что это жестокая шутка.

Для чего бы – особенно после того, как она ушла той ночью, ясно дав понять, что это последний раз, когда я видел ее, – ей вообще пытаться снова наладить со мной контакт?

Все просто – Брик.

Возможно, ужесточая каждое правило, в каком бы то ни было этическом кодексе, который он пытался соблюдать, Брик сошел со своего пути, чтобы убедиться, что он нарушил все чертовы обещания, которые дал мне, в поисках Эверли, и выполнил все мои указания в точности до наоборот.

Я просто хотел, чтобы у нее была жизнь, которую она заслуживает, и вот она здесь – в той самой точке, с которой начала.

Однако она сказала Брику, что это приведет нас к логическому завершению – имея в виду разговор о прошлом, как способ разделить наше будущее на ее и мое. Я не был уверен, что согласен с этим. Каждый путь, который я видел, вел меня к ней, и именно поэтому я хотел, чтобы она держалась подальше.

Но я был эгоистом слишком долгое время... и иногда мне казалось, что некоторые из этих черт остались во мне и после пробуждения. Я всегда буду убегать от нее, если она захочет увидеть меня.

***

Я выяснил, что мы встречаемся выпить чашечку кофе, может пообедать или сделать что-нибудь традиционное и публичное. У меня не было ложных надежд о том, что она хочет быть где-либо со мной, но я искренне сомневался, что это будет где-то далеко.

И вот, я понятия не имел, почему я встретился с ней в этой скверной части города, где единственной формой искусства были газеты, парящие от порывов ветра, и случайные граффити, нарисованные на фронтоне магазинов (Прим. Фронто́н – завершение (обычно треугольное, реже –полуциркульное) фасада здания, портика, колоннады, ограниченное двумя скатами крыши по бокам и карнизом у основания).

Может она надеялась, что я измажусь в грязи по дороге сюда. Наивысшее возмездие?

Парень очнулся после двухгодичной комы и измазался в грязи. Снова.

После того как та безумно выглядящая спортивная машина, которую я купил поддавшись порыву, была отремонтирована, я решил продать ее, чтобы купить что-нибудь более разумное после той досадной аварии. Довольно весело на одну ночь, но, как и многое другое, что я выяснил, скорость не была в моем стиле. Поэтому я пересел на домашний внедорожник. Он был намного меньше подвержен деформации и потреблял бензин не в таких больших количествах.

Также наверху на нем была решетка, чтобы крепить снаряжение для кэмпинга, и даже мысль об этом делала меня счастливым в какой-то мере, когда я пытался представить старого Августа в его открахмаленном костюме, выехавшим в лес и устанавливающем палатку.

Стук в окно почти заставил меня свалиться с сиденья.

Почти – я все еще сохранял спокойствие.

Эверли пыталась спрятать ухмылку, появившуюся на лице, потому что ей удалось застать меня врасплох, когда я открыл дверь и выскочил из машины.

– Еще одна новая машина? – спросила девушка, пристально посмотрев на блестящую красную краску.

– Ага, ту продал.

Она кивнула, но ничего не сказала, пока не заметила то, что было у меня в руке.

– Что у тебя там?

– О, я нашел это, убирая кладовку. Подумал, что выглядит интересно, – сказал я, показывая однообъективную зеркальную камеру. Она была спрятана на самой высокой полке в главной кладовке. Я провел расследование касательно данной конкретной модели, и она стоила целое состояние – преимущественно новые модели, или, возможно, так было несколько лет назад.

Я решил продать ее или пожертвовать местной старшей школе, но как только я коснулся ее, то понял, что она моя.

– Ты раньше любил делать фотографии. Поэтому собралось так много коробок с ними, – сказала она, поддавшись чувствам и посмотрев вниз на камеру.

– Почему я перестал?

– Почему ты перестал любить так много всего? – спросила она, уходя.

Я быстро последовал за ней вниз по улице.

– Не ты один ходишь к психиатру, Август, – сообщила она. – И когда я разговаривала со своим, она посоветовала мне это.

– Завести меня в гетто и надеяться, что я не найду обратный путь?

И снова она попыталась скрыть усмешку, что рвалась наружу через подергивающиеся уголки её рта. Тот факт, что она не желала делить со мной радость, уязвлял, но был вполне понятен.

Я всё ещё был врагом.

Она уже сделала достаточно для меня, учитывая как мало я понимал о сути наших отношений, и это многое говорило о её сердце. Надеюсь, какую бы пользу она не хотела извлечь из этого маленького эксперимента, он сработает.

– Нет, – продолжила Эверли. – Она сказала, что мне стоит начать с начала. Если мы хотим поставить, наконец, точку, возможно у нас получится сделать это в процессе.

Я кивнул, оглядывая незнакомую местность.

– Итак, наша история начинается здесь?

– Да, но десять лет назад всё выглядело иначе. Полагаю, как и мы сами.

– Я видел твои фотографии десятилетней давности. Ты почти не изменилась, – сказал я, припоминая ту, что нашёл в своём бумажнике.

Те же медно-рыжие волосы, те же ярко-голубые глаза. И если бы сейчас она улыбнулась, уверен, что увидел бы перед собой ту же красивую девушку.

Но она бы не улыбнулась. Не для меня.

Больше нет.

– В 2005 здесь была клубная зона. Полагаю, что и сейчас остались несколько ночных клубов, но вряд ли те же самые. А тогда, это было отличное место, чтобы зависнуть, и я каждые выходные пробиралась с друзьями в лучше клубы.

– И я? – спросил я, вопросительно посмотрев на неё.

– Ты с коллегами любил приходить сюда после работы выпустить пар. Думаю, тебе просто нравилось быть частью команды, потому что громкий шум и танцы тебя никогда особо не интересовали.

– Но они привели меня к тебе, – она вздрогнула. – Прости, – извинился я, осознавая сказанное.

– Всё нормально. Брик напомнил мне, что если бы я не встретила тебя, я бы не встретила Райана. А Райан – всё для меня, – наконец вымолвила Эверли, и каждое её слово резало по живому.

– Точно, – наконец смог выдавить я.

Эверли резко остановилась, и я почти врезался в неё. Она стояла и смотрела на небольшой жилой дом слева.

– Здесь я жила, – она указала на надстройку на втором этаже, где на ветру колыхался старый картон, служивший временной занавесью. Вдоль дороги валялся мусор, а оставшаяся на здании потрескавшаяся краска осыпалась хлопьями. Такой вид обычно открывался, если вы случайно сворачивали не туда с трассы, и, стараясь не пялиться по сторонам, нетерпеливо ждали, когда GPS перенастроит маршрут в безопасное место. Осознание того, что она жила здесь, причиняло мне душевную боль: на грани нужды и по соседству с опасностью.

– И долго? – мягко спросил я.

– С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, и я перестала приносить выгоду приёмным родителям.

Я не знал, что она была приёмным ребёнком. Полагаю, было ещё много того, чего я о ней не знал.

– А школа? Работа?

Она потрясла головой.

– Эту парочку заботили только деньги. Они выгнали меня и в тот же день заменили кем-то помоложе. Конечно, есть люди, которые делают это не ради денег, но система далека от совершенства.

– Эверли...

– Пожалуйста, не надо, – попросила она, – я помню, как стыдилась привести тебя сюда. Первые несколько недель, что мы встречались, ты спрашивал, где я живу, а я всегда находила дурацкие оправдания, типа того, что моя соседка привела парня или у меня не было времени на уборку. Но, в конце концов, ты всё выяснил. Подсмотрел в моих правах адрес и вместо того, чтобы пойти к тебе, мы оказались здесь.

Она сделала глубокий вдох, и я видел, как воспоминание отпускает её, словно отыгранное в словах.

– Я была в ужасе. Думала, что ты уйдёшь сразу, как увидишь это место. Ты был старше на четыре года. Для восемнадцатилетки, прошедшей через систему усыновления, ты казался сказочным принцем.

– Что произошло? – спросил я, разворачиваясь к ней, разглядывающей колышущиеся листы картона в окне надстройки.

– Ты взял меня за руку, подвёл к дверям квартиры и, не отпуская руку…

– Твою руку?

– Да, ты взялся за неё своими и потряс, а затем сделал самую сумасшедшую вещь на свете.

***

– Привет, я – Август Кинкейд.

– Эверли Адамс.

– Отлично. Мы прекрасно провели этот день, а теперь, не пригласишь ли ты меня в свой чудесный дом?

***

– Сначала я подумала, что ты чокнутый, но один лишь этот жест доброты дал мне смелость открыть дверь и позволить тебе войти – и буквально, и эмоционально. Мы всю ночь болтали: о жизни, прошлом и настоящем, и о том, какими видим себя через десять лет.

– И какой же ты видела себя через десять лет? – спросил я. Внезапно она отвела глаза от здания.

– Сейчас это уже не важно, – отрезала она. – Планы меняются, хорошо это или плохо. Мы приспосабливаемся. И всё, что имеет значение, это то, что мы видим перед собой.

– И у тебя это Райан, – подытожил я.

– Да.

Дальше по улице мимо старых клубов и тусклых витрин мы шли в молчании.

– Почему ты так сильно хочешь узнать своё... наше прошлое? – выпалила она, когда мы дошли до моей машины. Я повернул голову и увидел на её лице пятна гневного румянца. Прежде чем ответить, я пару секунд собирался с мыслями

– Ты когда-нибудь смотрела мистику или триллер?

– Что?

– Ну, типа «Начала» или «Исчезнувшей»? Там, где ты нихрена не понимаешь до самого конца.

– Я поняла, о каких фильмах идёт речь. И нет, не смотрела, если хочешь знать. Я не любитель мистики – всегда знаю, чем всё закончится ещё в начале. Чего я не понимаю, так это при чём здесь фильмы? – разозлилась она.

– Я пытаюсь объяснить. Можешь дать мне минуту, – резко ответил я.

Она скрестила руки перед грудью, а я пытался не обращать внимания на то, как при этом ткань блузки обтянула её грудь. Я решил смотреть на знак «стоп» на другой стороне улицы.

Так было безопаснее.

– В общем, как я сказал... В последнее время я смотрел много фильмов, чтобы как-то изучить нового себя. И я решил, что ненавижу триллеры и мистику. Тяжелое чувство постоянного незнания, больное головокружительное ощущение того, что ты что-то потерял, но что – неизвестно. Ненавижу его от всей души. В этом вся моя жизнь, минута за минутой. Осознание, что где-то есть подсказки и воспоминания – только руку протяни, но я понятия не имею, как добраться до них.

– Почему тебе так это важно? То есть, неужели ты просто не можешь начать с начала? – мягко спросила Эверли.

– Я пытался. Я пытаюсь, но раз за разом меня засасывает в пустоту. Мне нужно заполнить эти пробелы. Я хочу быть уверен, что я не...

– «Ты не» что? – настояла она.

– Что я не стану снова таким, – признался я, разворачиваясь к ней. Я встретился с её неуверенным взглядом, и она кивнула.

– Тогда продолжим. Одно воспоминание за раз.

Ни ободряющей улыбки, ни доброжелательного «до свидания» – она просто развернулась к своей машине. Но я получил обещание большего.

Больше времени с ней рядом.

Больше воспоминаний о нас, и больше шансов изменить её мнение.

Возможно, она не полюбит меня снова, но быть может она сможет найти в себе силы простить человека, которым я пытаюсь стать.

Глава 17

Эверли

– Мне это совсем не нравится, Табита, – я потрясла головой, копируя Райана, посреди её тесного офиса и вышагивая туда-сюда, страстно желая, чтобы здесь было окно, которое я могла бы открыть.

Или дверь.

– Ты уверена, что тебя это волнует именно поэтому? – спокойно спросила она. Сейчас я ненавидела спокойствие.

Спокойствие могло поцеловать меня в зад.

Прошло два часа после встречи с Августом, а я всё ещё была перевозбуждена от кофе, ярости и ещё десятка-другого различных эмоций, которые не могла разобрать. И последнее, о чём мне нужно было напоминать,– это спокойствие.

– Почему? Потому что это была худшая идея на свете? Свести кого-то вроде нас двоих вместе? Дерьмо, это всё равно, что поместить атомную бомбу и детонатор в одном месте и сидеть ждать, что же произойдет. Нереально тупая идея.

Она дала мне снять ещё один слой покрытия с ковра, прежде чем ответила.

– Почему ты думаешь, что это настолько плохая идея? Из-за твоего прошлого? Из-за того, через что вы уже прошли вместе? Или ты боишься того, что может произойти, если вы станете ближе?

– Мы никогда не сойдемся снова. Никогда, – я ответила так уверенно, как могла, чтобы оборвать этот вариант развития событий.

Но Табиту не отпугнула ни я, ни уверенность в моём голосе, у неё был талант докапываться до того, чего я старалась избегать больше всего. Меня чертовски бесила эта черта её характера.

– Почему? – надавил она.

– Потому что я... Я... – оборвала себя я, понимая, что скорее отмахиваюсь, чем пытаюсь думать. Почему я не хотела сближаться с ним? Он был совсем другим человеком, даже близко не похожим на того Августа, которого я оставила в больнице два года назад. – Он слишком опасен, – наконец призналась я.

Женщина кивнула, соглашаясь с этим. Прежний Август был опасен из-за того ущерба, что он мог причинить мне как личности. Новый Август был опасен по совершенно другой причине, и я не уверена, что моё сердце сможет принять её.

– Значит, ты сдаёшься? Сбегаешь? – спросила она. Мне казалось, что когда она спрашивала, то уже знала ответ.

– Нет, – ответила я. – Я согласна с мистером Абрамсом, завершение возможно для нас, если мы сможем отпустить прошлое. У Августа не осталось воспоминаний о себе самом, поэтому я поделюсь своими. Большего не требуется.

– А Райан согласен? – спросила она, наблюдая, как я наконец-то опустилась на ближайший стул.

– В достаточной степени. Ему не нравится, что я буду рядом с Августом, как и мне, но учитывая наши отношения, он согласен принести эту жертву. Раньше мы не сталкивались с трудностями в совместной жизни. Самой большой проблемой был выбора цвета полотенец для ванной и спор о том, сочетается ли жёлтый с голубым. Когда мы сошлись, он знал, что я пострадала, но не думаю, что он до определенного момента представлял насколько сильно и случится ли этот момент вообще. Никто не представлял. Мы жили в безмятежном уединении от Августа, и вдруг оно лопнуло, как мыльный пузырь.

– Никто не может подготовиться к такому, Эверли – трагедия это или что-то ещё, что переворачивает твою жизнь с ног на голову. Те, кто считает, что готов ко всему, никогда не представляют, с какого рода трудностями им придётся столкнуться: с переживаниями, здоровьем или самочувствием. Это нормально – видеть всё немного драматично. И да, ваша ситуация уникальна, но это не делает её менее значимой. Ты стала жертвой насилия.

– Вербальное насилие не попадает в заголовки газет, но всё равно причиняет боль. От него не остаются шрамы, напоминания на теле, но ты всё равно ранен. У тебя остаются воспоминания, и день за днем ты будешь пытаться облегчить боль. И даже если твой обидчик исчезает, лицо того, кого ты когда-то любила, – оно по-прежнему перед тобой. C этим тяжело справиться. Ты ему доверяешь? Или нет? Тебе решать. Если бы он смог вернуть прежнего Августа, со всеми его воспоминаниями, мы бы сейчас говорили о другом, но он не смог. И поэтому твоя борьба продолжается.

Борьба началась в тот момент, когда я увидела его входящим в кофейню, потерянного и одинокого. Именно в тот момент, я осознала, что Августа больше нет.

– Но вдруг он вернётся, настоящий Август? – спросила я.

– Ох, ну а что если нет?

Вот это был вопрос из вопросов, тот, что я боялась задать сама себе.

Что если это и был настоящий Август?

Могла ли я ненавидеть человека, который не помнил ничего из своих тёмных делишек? Если убрать из уравнения боль и страдания, что я пережила из-за него, то что останется?

***

– Ты вроде говорил, что тебе понравилось, где я живу, что тебя не волновало... это, – сказала я с осуждением, шутливым широким жестом окидывая крошечное пространство моей квартиры.

– Боже, женщина... Ты вообще слушаешь, что я говорю, – выругался Август. – Меня это не смущает и не волнует.

– Значит, ты хочешь спасти меня, в этом всё дело, – я топнула ногой, раздраженная, отворачиваясь от него. И это после всего, чем я с ним поделилась, рассказав о своём детстве...

– Бога ради... – его руки обхватили меня за талию и развернули к себе. – Я знаю, что тебя не нужно спасать. Я просто хочу быть рядом, постоянно. Я пытаюсь сказать, что люблю тебя, Эверли!

Его поцелуй был напряженным и до боли жестким, наши губы касались снова и снова. Он предложил мне съехаться, а я, в своей привычной манере, вспылила.

В моей жизни не случалось ничего хорошего.

До него.

Когда вспышка страсти затихла, он запустил пальцы в мои волосы.

– Переезжай. Пожалуйста. Грей мою постель, живи в моих объятьях... и никогда не уходи.

– Хорошо, – ответила я, наконец-то понимая, каково это, когда о тебе заботятся.

Когда тебя любят.

***

– Ещё один осмотр недвижимости на сегодня? – голос Августа пробился через затянувшееся воспоминание, возвращая меня к реальности. Я пару раз моргнула, окидывая взглядом улицу, на которой стоял наш первый дом.

Дом, который мы арендовали, когда я, наконец, согласилась жить с ним вместе.