Текст книги "Забывая Августа (ЛП)"
Автор книги: Д. Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Стоянка была дерьмовой, как это было в большинстве мест в Сан-Франциско, поэтому я оказался в нескольких кварталах отсюда и должен был прийти в кафе пешком. К счастью, туман в основном очистился, и солнце пыталось выглянуть сквозь облака, принося с собой обещание теплой погоды. Легкая куртка, которую я надел, больше не понадобится позже в этот день. Жители Сан-Франциско, я узнал, любили солнце. Они больше не будут жить в другом месте. Этот туманный, облачный город был единственным местом в их глазах, но когда солнце пробилось сквозь серое небо, это было похоже на проклятое чудо. Люди стекались в парки, билеты на байки были распроданы, и все выбежали на улицу, чтобы насладиться великолепным видом.
Когда тепло от лучей солнечного света согрело мое охлажденное лицо, я не обвинял моих товарищей по городу.
Ничуть.
Как только я добрался до небольшого кафе, мой телефон начал гудеть в кармане. Сгорая от любопытства, я полез, чтобы схватить его, задаваясь вопросом, кто может позвонить мне.
Я очень редко получал звонки. Я был в больнице более двух лет и не имел ни одного посетителя, поэтому считал себя не совсем популярным.
Имя «Трент» вспыхнуло на экране, тоже имя, о котором недавно говорил мой адвокат. Хотя вид имени вызвал у меня интерес, я серьезно задавался вопросом, не будет ли этот звонок не таким, как все остальные. Это был не первый случайный телефонный звонок или взрыв из моего прошлого, как я любил их называть. Вначале я был наивным и ответил на несколько, но обнаружил, что мой адвокат был довольно разговорчивым, и так вышло, что я чудесным образом «воскрес из мертвых». Многие мои бывшие знакомые позвонили, сказав, что они хотели проверить мой прогресс сейчас, когда я был вне больницы. Когда я спросил, почему они не потрудились проверить меня раньше, я получил несколько ярких ответов, в том числе один от мистера Паркера, который сказал, что знает меня по «клубу», и он не хотел беспокоить меня в моем деликатном состоянии.
Я был в коме.
Два года.
Я быстро поумнел к мучительным мудакам и перестал отвечать на телефон. Моя прежняя жизнь была наполнена фальшивыми людьми и их причудливым дерьмом. С меня было достаточно. Я засунул телефон обратно в карман и потянулся к двери кафе.
Эверли однажды сказала, что ей нравится работать в кафе не только за бесконечный кофе, но и потому что каждый день был разным. Потому что она и ее коллеги всегда делят обязанности, сегодня она может работать здесь, а завтра – баристой. Это держало ее в постоянном движении.
Когда я шел в тот день, ее улыбающееся лицо было не первое, что я увидел, что означало, что она была в сумасшедшем кофеиновом ритме. Когда я услышал, как она крикнула о двойном взбитом с какими-то сумасшедшими добавками, я начал понимать, почему она брала себе простой и черный кофе.
Я понятия не имел, что кофе может быть таким чертовски запутанным.
– Могу я вам помочь? – спросила веселая молодая блондинка из-за стойки.
– Да, – ответил я, слегка улыбнувшись.
– Что я могу сделать, красавчик? – подмигнула она.
– Вообще-то, я ищу Эверли. Хотел узнать, есть ли у нее планы на обед.
Она осмотрела меня сверху вниз. Ее карамельно-карие глаза оценили меня, прежде чем девушка повернулась и крикнула, перекрикивая шум.
– Эверли, у тебя посетитель!
– Хорошо! – закричала она, и я увидел пучок ее рыжих волос, выглядывающих поверх верхушек кофеварок.
– И кто ты такой? – спросила блондинка, положив руки на прилавок, как будто имела все время в мире. Я посмотрел позади себя и понял, что я действительно единственный человек в очереди, и усмехнулся.
– Я…
– Друг, – Эверли бросилась вперед и прервала меня. – Старый друг, – снова подчеркнула она.
– Ну... у твоего горячего друга есть имя? – спросила блондинка, теперь оглядывая мне сверху вниз, как будто я был большим куском стейка, а она была заключенной в тюрьму львицей, просто ожидающей вонзить зубы в меня.
– Август, – ответил я, протягивая ей руку, хотя мои глаза никогда не покидали Эверли.
– Ну, не стесняйся чаще посещать нас, Август. Гораздо чаще, – промурлыкала она
– Хорошо. И я сожалею, – сказал я, обращая мое внимание к ней. – Я не уловил твоего имени.
– Труди, – ответила она, покраснев.
– Приятно познакомиться,– я подмигнул ей, прежде чем Эверли оттащила меня.
– Я собираюсь пообедать. Вернусь через час, – сказала она, когда мы направились к двери.
– Хорошо, милая. Наслаждайся!
Мы вышли на свежий воздух и пошли куда глаза глядят. Просто бессмысленная, неспешная ходьба.
– Значит, ты думаешь, что сможешь достать мне номер телефона Труди? – наконец спросил я, с горечью в голосе.
– Остановись.
Я застыл на углу, излучая гнев в моих венах.
– Ты злишься на меня? – спросил я, видя ее взвинченное состояние.
– Да! Почему ты не позвонил или не сказал мне, что собираешься зайти? – закричала она.
– Это было бы лучше, Эверли? Это даст тебе время, чтобы придумать лучшую историю о том, кто я такой, или почему какой-то парень, кроме Райана, приезжает, чтобы отвезти тебя на обед? Не так ли? Ты не сказала им?
– Это не их дело, – тихо сказала она.
– Это не их дело, или не стоит никому рассказывать? Потому что я помню, как ты говорила мне, что ты и твои коллеги близки, поэтому, если ты не можешь признать, что происходит между нами, как ты можешь это сказать кому-то? Ты сказала хоть кому-нибудь?
Затем последовала тишина, сказавшая мне, что я хотел знать.
– Это для тебя шутка?
– Что? – ее глаза расширились. – Нет, Август. Боже, нет.
– Тогда почему я сейчас чувствую себя самым большим идиотом в мире, Эверли?
Ее руки обвились вокруг меня, и, как бы я не был смущен, погрузился в ее тепло.
– Мне очень жаль. Это еще все в новинку. Я все еще работаю над тем, что сказать… что сказать всем. Никто не знает об этой части моего прошлого. Я не знаю, как объяснить… тебя.
– Тогда не надо. Миру не нужно знать каждую деталь. Но, я хочу существовать в твоем мире. Я хочу иметь возможность прийти на твою работу и быть признанным как твой парень, а не какой-то парень, которого может подцепить твоя коллега.
– Я не уверена, что обновление статуса изменит мнение Труди об этом, – Эверли нерешительно рассмеялась, ее глаза были полны страха.
– Я хочу быть значимым в твоей жизни, – сказал я.
– Ты значим, – настаивала она, оборачивая руки вокруг меня. – Я просто не знаю, готова ли я сказать каждому.
Я отодвинулся в отчаянии, моя рука пробежала по лбу.
– Ты имеешь в виду, что не знаешь, готова ли рассказать им обо мне?
– Август, пожалуйста, попытайтесь понять. Я была несвободна две недели назад. Я...
Сделав шаг назад, не желая слышать ее оправдания, я поднял руки, чтобы остановить ее.
– Я понял.
– Август! Пожалуйста, не уходи!
Но я не мог остановить свои ноги от бегства.
«Может быть, пришло время, чтобы она увидела, как я иду дальше?»
Глава 25
Эверли
Я нервно подёргивала ногой, пока в одиночестве сидела в маленькой комнате ожидания. Солнце давно перевалило за полдень, и я знала, что это её последняя встреча на сегодня. Обычно Табита не принимала пациентов после четырёх, и стоило часам показать четыре, как дверь её офиса отворилась, и она выпроводила своего последнего клиента.
Женщина сделала для меня исключение, продлила свой рабочий день, потому что знала, что я могу струсить и сбежать, если не получится сегодня.
И она была права.
Проклятая женщина всегда была права.
Я достигла мастерства в классической схеме избегания.
То, что я называла бегством или тенденцией к исчезновению, Табита называла избеганием. Когда в моей жизни случался конфликт, я решала его, избегая саму ситуацию.
Мы с Райаном спорили о моих планах на будущую работу? Мне сразу же нужно было прогуляться или прокатиться.
Август впал в долгосрочную кому? Я годами избегала этой ситуации и вела себя так, словно ничего не произошло, пока оно не взорвалось у меня перед носом гигантской атомной бомбой.
«Да уж».
«Избегание звучало вполне подходяще».
Наконец Табита попрощалась и, подождав, пока дверь закроется, подошла поздороваться. Она всегда работала одна: ни помощника, ни администратора. Каждую встречу она устраивала сама, вот почему у неё был такой маленький список пациентов. Даже в комнате ожидания не было ничего, кроме пары стульев и россыпи журналов.
– Ты готова? – спросила она, поворачиваясь ко мне, чтобы сосредоточиться на мне в течение следующего часа.
– Сегодня и всегда, – ответила я с глубоким вздохом.
– После тебя, – она пропустила меня вперёд. Внутри маленького кабинета, в привычной обстановке я нахожу свой любимый уголок – старый, обтянутый бархатом диван с разномастными цветастыми подушками, которые я постоянно тискала в руках. Табита никогда не комментировала эту мою привычку, но я уверена, что у неё и без этого сделано достаточно терапевтических заметок обо мне.
Я свернулась в уголке дивана, схватив свою любимую подушку и скрестив ноги. Я слишком далеко зашла и слишком долго избегала это место. Находиться здесь всегда казалось мне правильным, даже тогда, когда я не хотела этого признавать. Табита помогла мне найти опору. Она вытаскивала наружу чувства и эмоции, которые я закапывала слишком глубоко, не желая иметь с ними дела.
Иногда было трудно признать, что мне нужно быть здесь. Никому не нравится признаваться, что он нуждается в помощи, но я всегда была признательна судьбе за то, что встретила кого-то столь терпеливого, как Табита. Не думаю, что любой терапевт или куратор так бы поддерживал меня несмотря ни на что.
Я была той ещё занозой в заднице.
И всё же она продолжала встречи.
И всё так же смотрела на меня, словно я попала в переделку.
– Давно я тебя не видела, – заметила она, просматривая свои заметки, словно ей нужно было подтверждение тому, сколько мы не виделись. Мы и без этого обе знали, что это было давно. Я струсила, отменив встречу днём, когда она точно была с пациентами, просто чтобы избежать объяснений. А её голосовая почта всегда такая понимающая.
Причина, по которой я избегала это священное место? Если бы я пришла, всё, что произошло за последние несколько недель, стало бы чересчур реальным. И вплоть до сегодняшнего дня я была счастлива в своём пузыре, существуя в нём отдельно от остального мира.
– Моя жизнь превратилась в бардак, – с тяжёлым вздохом констатировала я.
Табита тепло улыбнулась.
– Любая жизнь похожа на бардак, Эверли. То, что мы с этим бардаком делаем – вот, что важно.
– Мы с Райаном расстались, – сказала я, стискивая подушку руками.
– Я знаю, – с кивком ответила она.
– Откуда?
И прежде, чем успела подумать, спросила:
– Сара?
Женщина пожала плечами и указала на мою левую руку.
– Ты не носишь обручальное кольцо. Впервые за несколько месяцев я не вижу его на твоём пальце.
Я покачала головой, отказываясь верить, что она догадалась вот так просто.
– И как дела у Сары? – дожала я.
– Ты знаешь, что я не могу ответить, – сказала она, не желая нарушать конфиденциальность её пациента.
– Знаю, просто я скучаю по ней, – ответила я.
– Тогда ты знаешь, что делать.
Я кивнула.
– Но тогда мне придётся рассказать об Августе. Что если она не захочет разговаривать со мной после этого?
– Почему бы тебе для начала не рассказать об Августе мне? А потом будем думать дальше.
– Ладно, – согласилась я.
Следующие полчаса я рассказывала ей историю обо мне и Августе. Я призналась в горечи от ухода Райана и злости, что я чувствовала, обвиняя во всём Августа. Как мой гнев превратился во что-то совершенно другое, и в разгар этих непонятных чувств я вдруг поняла, что всё ещё хочу его.
И это не приключение на одну ночь и даже не просто увлечение.
– Но что насчёт твоего прошлого? – спросила она, зная, через что мне пришлось пройти с ним в первый раз.
– Это то, с чем мне приходится бороться. Но становится легче. Чем больше времени мы проводим вместе, тем меньше он походит на того, кого я оставила в больнице два года назад.
– И кого же ты видишь вместо него? Прежнего Августа? Того, в кого ты была влюблена несколько лет назад? – спросила Табита.
– В каких-то мелочах, да, – ответила я. – Но при этом он отличается. Он совершенно другой, но нравится мне так же сильно. Узнавать о нём что-то новое... я и не думала, что это возможно, но это почти как начать заново. Теперь он любит чёрный кофе, а ещё ванильное мороженое.
– Ты кажешься счастливой, – заметила женщина.
– Так и есть... наверное.
– С чего тогда Сара должна ненавидеть тебя за то, что ты счастлива? – поинтересовалась Табита.
Я встряхнула головой.
– Последние несколько лет я расписывала этого мужчину, как самого ужасного злодея на планете. И пусть я не вдавалась в подробности, она мой друг и она всё ещё его ненавидит. Не знаю, сможет ли она когда-нибудь доверять ему.
– А ты доверяешь?
Я кивнула.
– Я начинаю доверять.
– Тогда и она научится.
– Почему ты поддерживаешь все мои решения? Неужели тебе никогда не хотелось встряхнуть меня и хорошенько наорать за все мои глупости?
Она засмеялась, и улыбка осветила её бледное лицо. Для женщины за сорок Табита выглядела сногсшибательно. Золотистые волосы и стройная фигура, сохранившаяся за годы занятий йогой, несомненно, заставляли не одну голову поворачиваться ей вслед.
– Иногда, – честно призналась она. – Но это твоя жизнь, а не моя. И это твои решения. Я здесь, чтобы помогать тебе, направлять и поддерживать. Но решения? Они целиком на твоей совести.
– Проклятье... Было бы гораздо проще, если бы кто-то мог принять их вместо меня.
– Это верно для всех нас, милая, – вздохнула она. – Но тогда мы не сможем наслаждаться хаосом, что сами же творим. Теперь твоя очередь наслаждаться хаосом.
***
После нашей прилюдной ссоры на улице у кафе я понятия не имела, какая атмосфера царит у нас дома. За эти годы мне пришлось жить с двумя разными Августами.
Август без денег и Август с деньгами.
Еще можно назвать это хорошими и плохими временами, хотя первое время, когда у нас только появились деньги, тоже можно назвать хорошим. Только когда деньги поселились в его голове, жизнь стала действительно невыносимой.
Август стал невыносимым.
В те годы мы не ругались. Я пыталась вначале, но быстро поняла, что споры с ним заканчиваются запиранием в спальне со щелчком замка. Честно говоря, спустя какое-то время нам, так или иначе, не о чем было больше спорить. Я не понимала, почему мне нельзя покидать дом, а он бы не стал объяснять. Так было решено и никаких ответов я не получила, бессмысленно и пытаться. Я надеялась, что став более добросердечной, какой я была прежде, я смогу смягчить его, но это не сработало. В действительности, чем дальше, тем более одержимым он становился.
– Я не могу перенести мысль о том, что ты уходишь отсюда, Эверли, – сказал он в приступе паники. – Пожалуйста, просто делай, как я говорю, и оставайся в комнате, пока я не вернусь. Мне нужно, чтобы ты осталась.
Его руки тряслись, пока он пытался пригладить волосы, глядя в зеркало, и поправить галстук.
– Хорошо, – прошептала я, в который раз чувствуя себя побеждённой. – Я останусь.
И я осталась.
Всегда оставалась.
Не знаю, почему я не уходила. Я могла. Это было просто.
Нет ничего сложного в том, чтобы взломать замок или выломать дверь. Бог знает, что ещё можно найти в интернете. Если бы у меня действительно была необходимость... нужда в этом, я бы что-нибудь придумала. Я могла уехать... если бы хотела. Я всегда говорила Райану и Табите... даже самому Августу, что он держал меня взаперти в той комнате. Но, знаете что? Единственным, кто держал меня взаперти, была я.
Даже если я сама того не осознавала, это был мой выбор – остаться. Я выбрала своё место рядом с человеком, до тех пор, пока ненависть к нему не начала выкипать через край.
С тех пор я научилась тому, что лучше сражаться, чем сдерживаться.
Из попыток засунуть всё поглубже не выходит ничего хорошего. Но стоило мне повернуть ручку и войти в дом, как я почувствовала оживающую внутри меня тревогу.
«Какой Август встретит меня сейчас?»
Будет ли он тем, кого я оставила в прошлом? Жесткий и устрашающий, не желающий уступить ни дюйма. Или он будет тем, кто наравне со мной справлялся с проблемами – партнёр, а не главнокомандующий?
Я от всей души надеялась на последнее, потому что больше не была беззащитной пешкой в чужой игре.
– Август? – позвала я, оглядывая холл на признаки присутствия Августа.
«Что если его здесь нет?»
– Здесь, – ответил он. Я пошла на звук голоса в гостиную, где обнаружила его, зажигающего свечи по всей комнате. Всё пространство было залито мягким светом, отблески огоньков плясали на стенках и потолке. Это было красиво и романтично – полная противоположность тому, что я ожидала, входя внутрь.
Мы встретились глазами, и я увидела в них раскаяние раньше, чем услышала его в голосе.
– Я больше никогда не оставлю тебя в середине ссоры, – пообещал он, подходя ближе. – Мне так жаль.
Я покачала головой.
– Это я должна извиняться. Ты заслужил объяснение, а то, что вышло у меня сегодня, было просто ужасным.
– Нет, – Август остановил меня, – я понимаю, что превратил твою жизнь в хаос. И знаю, что нужно какое-то время, чтобы ко всему привыкнуть.
– Да, – улыбнулась я, – ты превратил мою жизнь в хаос. Но мне напомнили, что иногда хаос – это то, что нужно в жизни. С того момента, как я оставила тебя в больнице, я просто помешалась на том, чтобы моя жизнь стала максимально простой и безопасной. Думаю, поэтому меня так тянуло к Райану. У него был мягкий характер, и я знала, что он не навредит мне. Но любовь – это нечто большее, и, к несчастью, он понял это раньше меня.
– Думаешь, ты смогла бы осознать это рано или поздно? – спросил он.
Я с шумом выпустила воздух из легких.
– Не знаю. За мной есть привычка избегать очевидное, если ты ещё не заметил.
Август фыркнул с усмешкой.
– Нет, никогда не замечал ничего подобного.
Я ткнула его в плечо, пока он убирал с моего лица выбившуюся прядь волос.
– Даже если ты самая упрямая женщина на планете, я рад, что ты моя. К тому же, я совсем не против время от времени вцеловывать в тебя здравый смысл, – сказал он с кривой ухмылкой.
– Это нечестно, и ты это знаешь.
– В любви и на войне всё честно, детка, – со смешком сказал Август. – И в тот момент я не мог противостоять тебе ни секунды. Ты была так зла, так полна огня и страсти. Убийственное сочетание.
– Я почти уверена, что сейчас покусаю тебя, – недобро улыбнулась я, припоминая нашу первую ночь. – И может, прольётся кровь. Хей, это что пахнет картошкой фри? – спросила я, улавливая неожиданный аромат жареной еды.
Август расхохотался и поцеловал меня в лоб.
– Еда никогда не проходит мимо тебя, верно?
– Точно не картошка фри.
– Я надеялся, что к твоему приходу всё будет готово, но ты меня опередила, поэтому я не успел разобрать пакеты, – объяснил он, поворачиваясь и указывая на несколько пакетов, стоящих на кофейном столике.
– О, здорово, что ты не готовил, – сказала я, в шутку смахивая пот с лица. Он закатил глаза, мы подошли к коричневым пакетам, и я окинула взглядом содержимое.
– Нет. Я не готовил. В конце концов, ты нужна мне живой.
Погладив Августа по спине, я пожалела его задетое самолюбие.
– Не волнуйся. Позже я научу тебя готовить... хоть что-нибудь, я надеюсь.
– Спасибо. Может сыр-гриль?
– Ну, я не знаю. Там нужно использовать плиту. Уверен, что готов к этому?
– Вот задница. Почему бы тебе не взять что-нибудь из еды? Я знаю, это твоя любимая. По крайней мере, мне так кажется.
Я уставилась на него с удивлением, а потом любопытный взгляд метнулся к кофейному столику.
– Картошка и чизбургеры? Это одни из моих любимых блюд. Как ты узнал?
Он показал на картонную коробку у телевизора, пока, набрав еды, мы устраивались на диване.
– Когда я вернулся домой, я был очень зол, – сказал Август. Я виновато закусила губу. – Я не понимал, почему ты хочешь держать нас – меня – в секрете. Но чем больше я об этом думал, тем яснее осознавал, что с тех пор, как вышел из больницы, я так сильно хотел, чтобы кто-то, хоть кто-нибудь, смог понять, каково это – быть мной. Хоть один день побыл бы в моей шкуре и понял, каково это, когда у тебя отобраны все твои воспоминания. Я хочу сказать… чёрт... да я даже не помню, как потерял девственность. Совсем ничего не помню.
– Шарла Ньюман. И тебе было шестнадцать, – с насмешкой прервала его я.
Он запнулся и цыкнул на меня.
– Не в этом смысл, но спасибо. Нужно будет поискать её на Фейсбуке.
Я фыркнула, откусывая бургер, а Август продолжал.
– В общем, как я сказал... я не раз хотел, чтобы кто-то был рядом. Но пытался ли я подумать и понять кого-то другого? Я был так зол на тебя, но пробовал ли я задуматься, почему ты не пустила происходящее в твои отношения с сослуживцами? Я сидел себе, и всё во мне кричало, чтобы хоть кто-нибудь понял меня, но черта с два я хотел сделать это сам.
– И ты прошерстил коробку с фотографиями?
– Да, – ответил он, – Брик вернул их мне, и я задумался, что если хочу лучше понимать тебя, неплохо было бы начать с этого.
Я улыбнулась, поглядывая на коробку.
– И что ты обнаружил?
– Тебе нравится красное дерево. И гамбургеры. Все фотографии с дней рождения за несколько лет сделаны в одной и той же бургерной. Я просидел несколько часов, пытаясь разобрать, что это за место, но не смог.
– Она закрылась несколько лет назад, – грустно ответила я. – Мы перестали ходить туда, когда ты... прежний ты... решил, что дни рождения нужно отмечать более экстравагантно.
Парень молчал и разглядывал жирный бургер в своих руках.
– Ну, больше его нет, так что мы будем создавать новые воспоминания.
– Мне это нравится, – я широко улыбнулась, вспоминая свои дни рождения, проведённые с картошкой фри и молочными коктейлями, а не шампанским и икрой.
– Только есть одна проблема, – сказал он.
– Какая?
– Я не знаю, когда у тебя день рождения, – улыбнулся Август.
Я громко расхохоталась, стиснув его плечо и укладывая на него свою голову, чтобы перевести дыхание.
– Пятнадцатое июня, – выдавила я между вдохами.
– Пятнадцатое июня, – повторил он. – Принято к сведению.
– И что ещё ты узнал обо мне из этой коробки? – спросила я, вытаскивая из бургера кусочки огурца, пока он наблюдал.
– Очевидно, недостаточно, – ухмыльнулся он. – Не любишь огурчики?
– Только не в моём бургере.
– Вовремя узнал.
– Да ладно! Расскажи мне ещё, хватит увиливать! – потребовала я, пока он подбирал кусочки огурчиков с бумажной упаковки моего бургера и отправлял их в рот.
– Ну... – начал он, – я заметил, что ты невероятно фотогеничная. Просмотрев целую коробку с твоими фотографиями, у меня зудит от желания навести на тебя объектив.
Закончив с едой, я выбросила в мусор коричневый пакет и наклонилась к Августу, придвинувшись ближе.
– Звучит эротично, – сказала я, пробегая пальцами по пуговицам его рубашки.
Он встретился со мной взглядом, и я заметила, как уголок его рта дёрнулся, сдерживая ухмылку.
– Возможно.
– Ты бы снял это? – спросила я, медленно расстёгивая четыре верхние пуговицы своей блузки, пока не показался кружевной край белья.
– Да, – ответил парень срывающимся голосом.
– А что насчёт этого? – пальцы спустились к кромке джинсов.
– Подожди. Секундочку. Я возьму камеру, – нетерпеливо сказал Август, выскакивая из комнаты. Он вернулся обратно в рекордный срок со старой чёрно-белой камерой в руках. Кроме того, на нём не было рубашки, и передо мной открывался отличный вид на его пресс и мускулистые руки.
– Снимай штаны. Хочу снять тебя только в трусиках и рубашке, – его голос дрожал, словно он вернулся с пробежки. Взглянув на него, мне захотелось в нетерпении сжать ноги.
Казалось, одна только мысль о том, чтобы снять меня, сводила его с ума. Я выскользнула из джинсов и легла на диван, свесив ноги с краю в призывной позе, что должно было добить его.
– Ты делала это прежде? Черт, не отвечай, – ответил себе же Август и защёлкал камерой.
Я засмеялась, отворачивая голову, когда он навис надо мной.
– Нет, я просто знаю, что тебе нравится.
– О, ты знаешь.
– Может, что-то вроде этого? – спросила я, полностью расстёгивая блузку и позволяя ей соскользнуть с плеча. Она упала на пол изящным ворохом. Приподнявшись на локтях, я опалила Августа взглядом, а моя грудь приподнялась выше благодаря смене положения.
– Ты так прекрасна, – выдавил он, опускаясь на колени, чтобы изменить угол. – Подожди, я только открою окно, чтобы лучше осветить твою кожу.
Я наблюдала, как он подходит к большому окну, выходящему на скалы, раздвигает шторы, затеняющие чересчур яркое солнце в полдень. Сейчас солнце почти закатилось, и его последние лучи уступали место вечерним звёздам.
– Идеально, – голос прозвучал ближе, когда парень подошёл к дивану. – Теперь, пожалуй, тебе пора раздеться.
Я согласилась, протягивая руки назад к застёжке. Лифчик легко расстегнулся и мягко упал с плеч, и камера защёлкала чуть дальше. Приподняв руку, я позволила ей опуститься на пол под прожигающий даже сквозь объектив взгляд Августа.
Я хотела, чтобы он наслаждался шоу, и медленно встала, раздвигая ноги и проскальзывая пальцами за тонкий край трусиков. Август отошёл назад, меняя угол камеры, чтобы поймать новое положение, не переставая щёлкать затвором. C чувственной грацией, о которой я прежде и не догадывалась, я мягко потянула последний предмет одежды со своего тела, пока он не оказался на полу.
Я слышала, как Август со стуком поставил камеру на стекло кофейного столика. Мы встретились взглядом, у парня тряслись руки. Тёмный, пожирающий взгляд был сосредоточен, сосредоточен на мне. Ремень и джинсы оказались на полу, и я смотрела, как Август подходит ближе – медленно, словно хищник. Мои бёдра напряглись, а дыхание сбилось, пока он, обнажённый, приближался ко мне.
Словно два магнита: он притягивал, а я в ответ двигалась к нему, не задумываясь.
Не оправдываясь.
Моё тело принадлежало ему, было создано для него.
Я всегда буду принадлежать Августу. И всегда принадлежала.
Стоило ему коснуться меня пальцами, как моя кожа от предвкушения покрылась мурашками. Не важно, сколько раз его ладони скользили по моей коже, мне всегда было мало.
Теперь я понимала, почему никогда не уходила от него. Даже когда всё было плохо. Даже когда я думала, что дальше будет ещё хуже.
Где-то в глубине души, я всё так же была влюблена в монстра, каким он стал. В глубине души, я всегда лелеяла надежду, что каким-то образом... однажды он вернётся ко мне.
И он вернулся.
Это был новый, не похожий на себя, но всё-таки Август.
И он был моим.
Парень легко поднял меня, а я обхватила руками его шею и обвила ногами его талию.
– Ты так хороша, – прошептал он, падая на диван вместе со мной, неуловимо касаясь руками моих бёдер. Опершись на колени, я прижалась к его губам, увлекая в глубокий поцелуй, стискиваемая в крепких объятиях. Пальцами Август впился в мою округлую задницу, пока я медленно опускалась, принимая его член на всю длину.
– Блядь, – прошипел он.
Откинувшись назад, я схватила с кофейного столика камеру и протянула ему.
– Думаю, ты ещё не закончил.
Он взял камеру, не отрывая от меня глаз, пока я медленно двигалась на нём. Август развернул камеру и начал снимать со стороны, как мы занимаемся любовью.
Это было эротично, а я чувствовала себя достаточно смелой и абсолютно бесстыжей перед объективом. Я запрокидывала голову, встречая каждый жесткий толчок.
– Мне всегда будет мало. Мало тебя, – сказал Август, в голосе прозвучало отчаяние.
Я горела, а его слова лишь подкидывали дров в огонь, разжигая и распаляя меня ещё больше.
И когда Август больше не мог сдерживаться, камера упала на диван, а его руки прошлись по моим волосам, спускаясь по спине, чтобы сжаться на бёдрах, толкая себя глубже внутрь меня. Мы одновременно застонали и полностью потерялись друг в друге, пока не упали истощённые и бездыханные.
И когда он отнёс меня наверх позже вечером, тогда, когда солнце уступило место луне и звёздам, я не смогла не вспомнить то, как он относил меня в кровать в то время, когда мы жили в крошечном доме на другом конце городе.
– Однажды, я дам тебе всё, что ты захочешь, – прошептал он.
– Мне нужен только ты, – отозвалась я.
– Но ты заслуживаешь большего.
Наша жизнь начиналась так просто. Всего лишь пара влюблённых. Но потом Август решил, что должен подарить мне луну и звезды, и всё, что под ними... хотя мне был нужен только он.
И пока он пытался, я потеряла и его.
После того, как всё рухнуло, я сбежала в отчаянии, в происках той незамысловатой жизни, но опять сделала всё неправильно.
Райан был прав. Любовь должна быть простой.
Жизнь может быть сложной, но любить кого-то... правильно это или нет, но это должно быть просто.
И любить Августа всегда было просто, как дышать.
Глава 26
Август
– Уйди, женщина, – пробормотал я в подушку, скрывая ухмылку на лице. – Я сплю.
– Нет, нет. Ты определенно бодрствуешь, – сказала она, забираясь поверх меня, чтобы доказать свою точку зрения. Некоторая часть моего тела приветственно приподнялась, чтобы сказать ей доброе утро, когда она хихикнула.
– Ты безжалостна, – засмеялся я, сняв подушку с головы, чтобы увидеть ее сияющую улыбку надо мной, пока я удобно лежал под ней в постели.
– Уже утро! Вставай! Время кофе! – воскликнула Эверли.
Я засмеялся, покачав головой, когда крошечные завитки ее волос пощекотали мою обнаженную грудь.
– Разве большинство людей не зомбировано следуют на кухню в поисках кофе? Я никогда не видел, чтобы кто-то выпрыгивал из постели, практически поющим в ожидании кофе.
– У меня просто хорошее настроение.
Я внимательно посмотрел на нее.
– Ты чего-то хочешь, – заметил я, не вслушиваясь в ее разговор о подушках.
Притворившись невинной, Эверли набросилась на меня, пытаясь подавить смех, закипающий в ней, как старая печь собирающаяся взорваться.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь!
Схватив девушку за талию, я бросил ее на кровать и оседлал, расположив свои ноги поверх ее бедер.
– Признавайся, Адамс. Что за позитив с утра? Я знаю, что хорош в постели, но, как правило, только кофеин может вызывать такой уровень радости утром.
Я остановился на секунду, а затем посмотрел на то, что на ней было одето. Леггинсы и футболка.
– Дай мне почувствовать запах твоего дыхания, – потребовал я, пока она извивалась подо мной.
– Какого черта? Нет! – она визжала, смех, который Эверли держала внутри, прорывался. Я притянул ее к себе, быстро почувствовав запах кофе в дыхании, я знал, что обнаружу именно это.
«Предательница».
– Ты уже проснулась!
– Кофе придает мне мужества! – она засмеялась, когда я начал наказывать ее, нещадно щекоча пальцами. Девушка визжала и хихикала, звук наполнял меня миром и спокойствием, которое я думал, что никогда не почувствую. Это было как сладкий звук ангелов в моих ушах, и теперь, когда я слышал его, чувствовал его в глубине души, я знал, что никогда не буду прежним.
