Текст книги "Забывая Августа (ЛП)"

Автор книги: Д. Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Прямо здесь? – спросил Август, толкая меня к дереву.

– Да, – ответила я, громко сглатывая, когда мы встретились взглядом.

– Как-то так? – он приподнял мой подбородок и медленно провёл губами по моим губам. Жар от его дыхания скользнул по моей щеке, и по моей спине пробежала дрожь.

– С днем рождения, Эверли, – прошептал он, захватывая в плен мой рот. В моём животе порхали бабочки, а я вцепилась в него, желая оказаться подальше от посторонних глаз. Единственное, что я хотела на свой день рождения – его. И только его.

Сейчас же.

Когда он отстранился, от его улыбки останавливалось сердце. Я видела несколько молодых туристок в юбках сзади нас, и смущение на их лицах было очевидным. Я посмотрела на Августа, распахнув глаза от смущения. А он лишь рассмеялся и схватился за камеру, показывая фотографии, что он сделал без моего ведома.

«Дьявол, с губами этого парня на моих, сквозь лес мог проломиться танк, а я бы и не заметила».

– Я хотел заснять этот новый поцелуй на память, – объяснил Август, пока я разглядывала эту весьма нескромную картину.

– Бедные ребятишки должно быть напуганы до смерти, – заметила я.

– Эти бедные детишки скорей всего делали что-то и похлеще, – уточнил он.

– Скорей всего так. Когда я была в их возрасте...

– Стоп! Не хочу ничего знать, – он поднял руки в знак протеста, пока мы пробирались обратно к администрации.

– Что значит «не хочу ничего знать»? Я-то всё знаю о твоих похождениях.

– Да, но я не хочу. И, честно говоря, об этой стороне своей жизни я тоже знать не хочу. Теперь у меня есть ты, и это всё, что имеет значение.

– И для меня так же?

Он кивнул.

– Да. Раз уж речь обо мне, считай, что у тебя тоже амнезия, и ты забыла всех, кроме меня, так что мы равны.

– Ты же понимаешь, что это глупо.

– Такой вот я дурак, – пожал плечами Август, – за это ты меня и любишь.

Мы оба застыли и всё вокруг замерло.

Удивлённое выражение на его лице дало мне понять, что он не собирался этого говорить. Но сказал.

Слово на букву «л».

Я повернулась к нему с колотящимся сердцем и ответила.

– Да, люблю.

***

– Следующий пункт программы я не могу отнести на свой счёт. По крайней мере, не полностью, – быстро проговорил Август, когда мы оказались на тёмном перекрёстке.

– Ладно, – ответила я, оглядываясь в поисках подсказки. – Ты собираешься купить мне кокаин? Отвести в клуб или набить мне татуировку? – я оглядела сомнительного вида здания вокруг.

На самом деле, мне не было страшно, я когда-то жила в подобном месте. Правда, я тогда была пожёстче, но почти уверена, что если бы дошло до дела, я бы не побоялась пустить в ход кулаки. Или спрятаться за Августа и оказывать ему моральную поддержку.

«Да, этот вариант мне нравится больше».

– Это, несомненно, сделало бы этот день незабываемым, но нет. Не сегодня. Извини. Мы просто собираемся перекусить.

– Правда, не стоило, – засмеялась я, удивляясь, где, чёрт возьми, мы собираемся здесь перекусить. Я не видела ни одного ресторана, если не считать небольшого круглосуточного магазина на улице.

Я не требовала тратить на себя кучу денег, но не испытывала тяги к пищевым отравлениям или тем гадким хот-догам из забегаловки, которые выглядели так, словно лежали там со времен руководства Буша.

Старшего.

– Да ладно, не ставь на мне крест, – сказал Август, открывая дверцу машины с такой усмешкой, что я сразу ощутила себя трусихой. Сделав глубокий вдох, я открыла дверцу и грациозно ступила наружу с высоко поднятой головой. Мы встретились на обочине.

– Куда? – спросила я, выдавая больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. Мы переместились из моего самого счастливого места на земле в самое настоящее гетто, и я пыталась сообразить, как это должно сделать этот день самым лучшим.

Но я лишь приняла его руку и последовала за ним. Потому что доверяла ему. Полностью.

Мы прошли небольшой многоквартирный дом. Он напомнил мне о той каморке, которую я снимала до знакомства с Августом. Той, которую так боялась ему показать. Той, по которой парень никогда не судил обо мне.

То место, где я влюбилась в него.

Здесь не было занавесок. Только решётки. Многие ряды решёток. Это было похоже на самую настоящую тюрьму, и я гадала, чувствовали ли это те, кто живёт здесь. Тюрьма – не единственная форма заключения. Иногда сама жизнь может казаться холодной и бесконечной, как эти холодные железные прутья.

Я вспомнила, как стояла у грязных занавесок, тогда, размышляя, найду ли когда-нибудь свой дом, место, где мне захочется остаться. У меня была бесперспективная работа, и всё, что я видела перед собой – преграды и закрытые двери. Август показал мне, что жизнь может быть чем-то большим, чем череда отказов. Он научил меня, что в глазах других людей может быть доброта, и если я захочу большего, то смогу этого добиться.

Даже если это всего лишь должность баристы в кофейне.

Август всегда радовался тому, какой я была... пока деньги не заставили его жаждать большего. Большего от жизни и от меня. Теперь он изменился, и я видела лишь кусочки прежнего Августа, складывающиеся в прежний образ, когда жизнь состояла лишь из него и меня. И ничего больше.

Это давало мне надежду на будущее.

На наше будущее.

Я держала его за руку, пока мы поднимались на третий этаж. Здесь не было лифта, и я удивлялась, как они умудрились избежать ответственности за эту отжившую свой век рухлядь. Но разглядывая протекающий потолок и истёршийся ковёр, я вспомнила, каково это, жить в таком месте.

Заброшенном месте.

Никого не волновало, работает ли у тебя водопровод и не бегают ли по ночам тараканы по полу. Здесь жили бедняки, забытые системой и брошенные на произвол судьбы.

Я хорошо помнила это.

И у меня сердце кровью обливалось.

Четыре двери по коридору и, наконец, Август остановился. Моя ладонь стала влажной в его руке, и я вытащила её, пытаясь обтереть о джинсы. Я ждала, что он постучит в дверь, тихо стоя за его спиной немного в стороне, словно это что-то изменило бы в моём чувстве собственного достоинства.

Не изменило бы.

Я практически съёжилась от страха.

Бывшая уличная крыса. Забившаяся в угол.

Как далеко я ушла от этого.

Дверь открыл высокий пожилой мужчина. Седые волосы и длинные подкрученные усы показались мне знакомыми. Пока я стояла, уставившись в тёмные карие глаза, пытаясь припомнить, где видела его раньше, я услышала грубоватый бруклинский акцент.

– Это вы Август?

– Да, сэр, – ответил Август.

– Заходите, – ответил старик, пропуская нас мимо ужасного вида двери. Стоило мне ступить за порог, а моему носу вступить в контакт с царящими в квартирке запахами, как я немедленно вспомнила, где видела его прежде.

Я впилась взглядом в Августа.

– Как? – выдавила я, оборачиваясь к пожилому повару, который когда-то был хозяином моей любимой бургерной.

Она закрылась несколько лет назад, и больше о ней ничего не было известно.

– Сара, – сказал Август. – В тот день, на обеде, я показал ей несколько твоих фотографий у бургерной, и она её узнала. Только в отличие от тебя, она знала имя владельца. А только у меня появилось имя, несложно стало найти и его самого.

– Это был самый странный звонок в моей жизни, – заметил старик, покачав головой и перевернув бургер на большой электрической сковороде.

– Меня зовут Эверли, – я подошла и протянула руку. Он сделал так же, вытирая жир с рук краем полотенца, свисающего с его плеча.

– Джоуи, – ответил старик. – Я тебя помню. Маленькая рыжеволосая девчонка, объявлявшаяся раз в месяц. Дважды, когда выпадал день рождения, – он усмехнулся. – Вместе с мистером Денежный Мешок. Не забывай о нашем уговоре, – предупредил он, смягчая угрозу улыбкой на обветренном лице.

– Не забуду, сэр, – ответил Август, – я намерен выплатить всё до последнего цента.

– В этом я не сомневаюсь. А теперь, что вы хотите увидеть в своих бургерах? – спросил Джоуи, а на моём лице расплылась глупая улыбка.

– Вы будете готовить для нас? – спросила я.

– А зачем ещё вы здесь, дорогуша? Ты думала, вы забрались в эту часть города, чтобы осмотреть окрестности? Твой парень сказал, что ты хотела попробовать моих бургеров на свой день рождения. Я буду готовить, а он отвалит мне за это кругленькую сумму.

– Ты чокнутый, – засмеялась я, шагая к Августу, чтобы положить ладони на его шею.

– Может быть, немного, – подмигнул он, – а теперь, сделай свой заказ!

– Ладно, ладно! – ответила я, с воодушевлением перечисляя всё, что хотела увидеть в своём эпическом именинном бургере. Джоуи лишь кивнул и улыбнулся, не пытаясь записывать заказ. Он никогда и не записывал. Ни один из официантов в его ресторанчике не возвращал рукописный листочек с заказом, когда я была там. Все проговаривалось вслух и исполнялось в абсолютной точности.

– Эм, Джоуи... а почему вы закрыли свой ресторан? – спросила я.

Он долго сверлил взглядом бургеры, молча переворачивая их, словно перед его уставшими глазами пробегали прожитые годы.

– Я не хотел закрываться. Просто так получилось, как это часто бывает. В город пришла крупная сеть, покупатель ушёл, и впервые за долгое время я не смог выплатить аренду. Ресторанный бизнес не так прост. Всегда есть кто-то крупнее и привлекательнее, готовый отобрать твой хлеб. Это место было моими душой и сердцем. С тех пор, я не смог встать на ноги, – он сделал глубокий вдох, несколько раз моргнув, и поднял взгляд. – Но приятно знать, что кто-то скучал по мне.

– Ещё как, – ответила я, – не было другого такого места, как ваше.

– Это была неплохая забегаловка, – согласился Джоуи. – Я частенько проезжаю мимо того места, теперь там продают дурацкий замороженный йогурт. Выглядит так, словно кого-то стошнило радугой.

Я не смогла сдержать смешок. Август позади меня хрюкнул от смеха, пока Джоуи заворачивал наши бургеры и картофель фри. Мы поблагодарили его за еду, и Август вручил ему пачку банкнот. Джоуи не стал пересчитывать их, что означало, что либо он нам доверял, либо его это не волновало. И я знала, что это было первое. Каким-то образом старик, который жил в доме больше похожем на тюрьму, почувствовал к нам доверие за те минуты, что мы узнали друг друга.

– Джоуи, я хочу, чтобы у вас было это, – сказала я, потянувшись к часам на моём запястье. Он посмотрел, как я отстегнула их и протянула в своей маленькой руке.

– Немного великоваты, да? – спросил он, посмотрев на большие серебряные часы.

– Да, это был подарок, и я не думаю, что они мне идут. Я решила, что может вам они понравятся, а если нет, то вы сможете вложить их в свой бургерный фонд.

– Бургерный фонд? С чего ты взяла, что я хочу вернуться в дело? – спросил он, переведя на меня взгляд, пробегаясь пальцами по сверкающему металлу Ролекса.

– Вы бы не выглядели таким счастливым, когда готовили, если бы это не было вашей страстью, – ответила я.

Он сглотнул, словно сдерживал рвущиеся наружу эмоции.

– Спасибо тебе, Эверли... Август. Спасибо вам большое.

– Удачи, Джоуи, – ответил Август.

Я помахала на прощанье, и, держа бургеры и картошку, мы вышли их квартиры, а когда я обернулась, ободранные полы и грязные стены больше не казались мне пугающими.

Если Джоуи и я смогли здесь выжить, для всех остальных тоже оставалась надежда.

До тех пор, пока мы помним об этом.

***

– Может ты присмотрел местечко и для того, чтобы съесть их? – спросила я, шаря рукой в пакете, пока аромат заполнял салон машины. У меня уже текли слюнки, и потряхивало от голода, когда я пыталась удержаться от того, чтобы отщипнуть картошки и засунуть её в рот целиком.

Я не могла поверить, что Август разыскал Джоуи и уговорил его приготовить для нас бургеры и картошку.

В его доме.

На электрической сковороде и крохотной плите, которую любой мог купить в Уолмарте (прим.: крупная торговая сеть). Я задумалась, что же делало его бургеры такими потрясающими, в то время как мои получались просто вкусными, хотя я готовила их на своей кухне точно так же.

– Вообще-то нет... я думал о нескольких местах у воды, но если у тебя есть вариант получше, дай знать.

– Поверни здесь, – скомандовала я, и он сделал крутой поворот с автострады.

Через несколько поворотов мы въезжали на нужное место – тайное место, куда я приезжала, чтобы побыть в одиночестве. От всего и ничего одновременно. Сюда я приезжала, когда Райан перебарщивал с разговорами о школе и карьере... когда мы с Сарой ругались, или если работа была слишком напряжённой.

Даже бариста может чувствовать переутомление время от времени.

Это всегда было только моим местом. До Августа. Только его я приглашала сюда. И сейчас я снова хотела это сделать.

Август выключил зажигание, взглянул на огромный массив моста на заднем плане.

– У меня есть наша фотография в этом месте, – сказал он, доставая бумажник из заднего кармана. Он вытащил старую потёртую фотографию, которая истрепалась от постоянной носки в бумажнике, но я сразу её узнала.

– Эта старая, – сказала я, улыбаясь, когда на моё лицо упали волосы. Я наклонилась ниже, присматриваясь, чтобы разглядеть надпись, которую сделала когда-то давно. – Мы были совсем детьми, – засмеялась я, увидев дату.

– Ты расскажешь мне об этом дне? – спросил он, когда мы принялись за еду, не давая ей шанса остыть.

– Кажется, мы встречались уже пару месяцев, может дольше. Мы были по уши влюблены. Так было с нашей первой встречи, – призналась я, со стоном откусывая от бургера первый кусок.

Август усмехнулся, с изумлением наблюдая за тем, как я с энтузиазмом поедаю восхитительную еду.

– Я приезжала сюда с тех пор, как была ребёнком. До того, как смогла приезжать сюда сама, я ездила на автобусе и пересаживалась в БАРТ (прим. BART – система метрополитена в городах Сан-Франциско и Окленд), чтобы попасть на место.

– Почему сюда?

– Не знаю. Я была в машине с одним из приёмных родителей в тот момент, и я помню, как мы проезжали мимо. Конечно, я сотни раз видела мост Золотые Ворота прежде, раз я выросла в этом городе, но с этой стороны он выглядел грандиозно – огромный, словно мог перемахнуть через весь океан, словно из другого мира. В тот момент моей жизни, мне нужно было что-то волшебное, выходящее за грань реальности.

– И оно стало таким? – спросил Август.

– Для моего восьмилетнего воображения – да. Стало.

Парень поднял взгляд на мост, на сверкающие красные тросы, протянутые от одного конца бухты к другому.

– Понимаю.

Я спрятала смущённую улыбку и продолжила.

– Так что, после того, как мы начали встречаться, я решила, что ты достаточно классный, чтобы привезти тебя сюда.

– Полагаю, сейчас я снова достаточно классный? – мягко спросил он, встречаясь со мной взглядом.

– Весьма, – ответила я, забыв про еду.

– И что же делают классные парни в местах вроде этого? – спросил Август.

Я провела пальцами по рельефу его груди и закусила губу.

– Творят магию, – ответила я, подталкивая его назад, чтобы показать, сколько волшебства может быть в обычном мосте.

Глава 28

Август

Я больше не скучаю по воспоминаниям.

Жизнь с Эверли заполнила меня.

Заполнила мое существование.

Впервые с тех пор, как я проснулся один в больничной койке, я не искал то, что было потеряно для меня.

С ней я нашел все.

Все встало на свои места. Я мог видеть наше будущее, чувствовать его... схватить его кончиками пальцев. Жизнь двигалась вперед, и у меня наконец-то было все, что я искал.

Пока все это не ускользнуло так быстро, что я не мог ничего сделать, кроме как смотреть, как все вокруг рушится, как песок.

***

Рассматривая гигантские десерты в местной пекарне, я попытался принять быстрое решение и потерпел неудачу.

После недели полнейшего блаженства с Эверли, я до сих пор понятия не имел, какой ее любимый десерт.

Думаю, я мог бы добавить это в кучу вещей, которые осталось обнаружить. Это вдруг стало моим любимым развлечением.

– Могу я вам помочь? – спросил пожилой человек за прилавком. У него были добрые глаза и кусочки муки на его обветренном лице. Основываясь на недостатке сотрудников и размере места, я предположил, что он был владельцем.

Когда мужчина отступил, выпрямив свое уставшее, старое тело, я снова посмотрел на большой прилавок десертов, задумываясь, сколько времени требуется ему, чтобы сделать каждый из них вручную. И так каждый день.

– Что бы вы порекомендовали для любителя кофе? – спросил я с усмешкой, пока исследовал работу его жизни. Каждый десерт был как произведение искусства, и я мог видеть гордый блеск в его глазах, когда он заговорил.

– О, хорошо, вы не ошибетесь в шоколаде, – ответил он, указывая на несколько разных пирожных, печенье и брауни, которые были особенно хороши.

– Я возьму их все, – сказал я. Его глаза загорелись от восторга.

– Да, сэр! – ответил он с жаром и занялся упаковыванием половины магазина, потому что это почти все, что я заказал.

Но мне было все равно, потому что сегодня мы с Эверли праздновали. После того, как я отправил свою работу в несколько галерей по всему городу и ничего не слышал в течение нескольких недель, я потерял надежду. Я был новым талантом – никто обо мне не слышал и на самом деле, почему кто-то хочет меня принять? Это был рискованно, но после того, как я сидел дома целыми месяцами без каких-либо других навыков трудоустройства, это было то, что мне нужно было взять.

Наконец, я получил телефонный звонок, который ждал. Небольшая, местная галерея хотела показать несколько моих фотографий – на пробной основе – но если их купят, это может сработать, чтобы стать чем-то более постоянным.

Это было началом, началом чего-то реального, и я не мог дождаться, чтобы поделиться этим с Эверли.

С моими покупками в руках, я оставил очень счастливого владельца пекарни позади и направился домой. Эверли скоро закончит свою смену, и я хотел, чтобы все было просто идеально, прежде чем она доберется домой.

Лето прибыло без особых фанфар в Сан-Франциско. Погода немного прогрелась, туман стал толще, но кроме роста туризма, ничего не изменилось. Именно это сделало Калифорнию такой желанной – полное отсутствие сезонов. Не надо было чистить снег, собирать листья, и когда лето пришло в бухту, люди продолжали носить футболки и джинсы до августа, как будто ничего не изменилось.

Тем не менее, здесь меня удерживал вид – бесконечный вид на побережье. Я бы с легкостью отказался от каждого пенни, которые имел, если бы не панорама береговой линии, которая приветствовала меня каждый раз, когда я заходил в свою входную дверь. Возможно, я был гигантской задницей в тот день, но мне удалось добиться одного, и это был этот дом.

Удерживая пакеты и коробки с пирожными, я пробрался через входную дверь и поставил все на кухне. Зная, что у меня осталось время, прежде чем Эверли вернется с работы, я схватил пиво и вышел на крыльцо, выходящее на Тихий океан.

Волны бились о камни внизу, и соленые брызги океана заполнили мои легкие ощущением покоя, которое, как я думал, никогда не найду. Этот дом действительно стал для меня домом. Наконец-то мне показалось, что это принадлежало мне, а не незнакомцу.

Прогуливаясь здесь впервые, все эти месяцы назад были похожими на то, что я не хотел. Как я мог проснуться с тем же именем и все же быть совершенно другим?

Я знал, с первого момента, как увидел ее в больничной палате. Я не хотел быть Августом Кинкейдом, которого она помнила, но я понятия не имел, кем хочу стать, поэтому решил остановиться где-то посередине. Я был еще в процессе самопознания и до сих пор разгребал проблемы, которые обнаружил в разгаре всего этого.

– Помнишь, когда я помог тебе переехать сюда, и мы стояли здесь, как гребаные короли на башне замка? – незнакомый голос пробился сквозь грохот волн.

«Черт, мне действительно нужно научиться запирать чертову дверь».

Я резко поднял голову, чтобы встретить моего нарушителя лицом к лицу. Он был высокий, хорошо сложенный, с блестящими карими глазами и угрожающей усмешкой, которая могла бы показаться улыбкой. Его волнистые черные волосы идеально соответствовали его костюму. От него веяло деньгами и властью. Скорее всего, на данный момент он носил больше денег в одежде на своем теле, чем большинство людей заработали бы за год.

Я ничего не сказал, просто не сводил с него глаз. Не нужно сразу показывать все мои карты.

– Не поприветствуешь? Никаких приветственных слов для твоего старого приятеля и партнера Трента?

Так это был парень, который взрывал мой телефон последние несколько недель. Нарушитель спокойствия, о котором говорил мой адвокат. Он был упорным маленьким дерьмом.

– Ты звонил несколько раз, – рассеянно сказал я, приманивая его на дополнительную информацию.

– Ну а что, черт возьми, я должен был сделать, Август? Ты вышел из больницы и не удосужился позвонить? Месяцы? Я должен выяснять от нашего гребаного адвоката, что ты встаешь и гуляешь. Ты знаешь, как это заставляет меня выглядеть? Как это будет выглядеть?

– Я не могу себе представить.

Потому что, действительно, я честно не мог. Но было приятно, что он навещал меня в больнице. Ой, подождите...

– Что, черт возьми, с тобой не так? – взревел он, вступая в мое пространство, его голос был наполнен ядом и гневом. – Ты думаешь, это какая-то больная шутка? Кажется, ты думал, что мир вращается вокруг тебя, не так ли? Хорошо, позволь мне рассказать тебе кое-что, мудак – это не так. Пока ты принимал длительную сиесту, остальные из нас рвали наши гребаные задницы, и пришло время платить по счетам.

«Счетам?» Вдруг что-то щелкнуло на место, воспоминания и разговоры выровнялись. Эверли однажды сказала, что я уволился из-за старого друга, хотя она никогда не упоминала его имени. Она сказала, что после того, как я пошел работать на него, я изменился.

«Нет слов приветствия для твоего старого приятеля и партнера Трента?»

«Черт».

Независимо от того, как далеко я дошел, казалось, что вопиющая правда моего прошлого всегда найдет меня, независимо от того, что я сделал с моей новой жизнью.

– Смотри, Трент, не так ли? – сказал я, начиная со вступительной речи, которую произносил снова и снова элитной толпе юристов и бизнесменов, с которыми я связывался так давно. После того, как они обнаружили, что старый Август был мертв и похоронен под слоями амнезии, они обычно понимали все быстро. Новый Август, который говорил о фотографиях, а не о фондовых портфелях, и кто предпочел поход вместо участия в гала-приеме, был уже не интересен им, и хотя у меня были деньги, я не был достоин их времени.

И меня устраивало это.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – набросился Трент, его слова были как когти, направленные исключительно на меня.

– Я не знаю, кто вы, но если вы позволите мне объяснить, это может прояснить некоторые вещи, – сказал я спокойно, прежде чем продолжить. Я рассказал ему все.

Ну, в основном все. Я рассказал ему сокращенную версию, в том числе ограбление, мою кому и в результате потерю памяти.

– Значит, ты ничего не помнишь? – спросил он, почти ошеломленный новостями. Почти.

– Ничего до этой ночи, нет.

– Прости, мужик, – его поникшая голова дрожала, как будто он жалел меня.

– Все нормально. Ты не... – я остановился, наблюдая, как его плечи начинают дрожать. Мой разум не мог обработать то, что видели мои глаза, пока его взгляд не встретился с моим, и я услышал это.

«Смех».

Он смеялся. От боли, от страданий и от всех потерь, которые я перенес.

– Ты неправильно понял, приятель. Я не извинялся за твое несчастье. Я приносил извинения, потому что все обстоит намного хуже.

Мое раздражение усилилось, когда мои кулаки сжались.

– Как это, приятель? – спросил я, бросая его же слова в лицо.

– Видишь ли, у нас с тобой партнерство. Это одна из тех вещей, которая работает как брак, пока «смерть не разлучит нас», не то, что я пробовал эту особенную вещь – слишком много рыбы в море и все такое. Но я слышал, что они работают одинаково. И хорошо, вот что: ты не умер.

Я приблизился к его лицу, достаточно близко, чтобы увидеть белые зубы, когда его холодная, злобная улыбка появилась на лице.

– Если вы не слушаете, позвольте мне дать вам сокращенную версию, чтобы ваш маленький мозг мог ее понять. Я не помню ничего о моей прежней жизни, включая, но не ограничиваясь, так называемым, партнерством с вами. Так что простите меня, если я не буду вникать в эту идею, но думаю, я откажусь.

– Иисус, ты на самом деле пустой лист, не так ли? – сказал он, откидываясь назад, с широко раскрытыми глазами. – Удивительно. На секунду я подумал, что ты просто играешь со мной, но от тебя ничего не осталось. Ничего.

– Теперь вы понимаете? – спросил я, глядя на него.

– Да. Я прекрасно понимаю, – широко улыбнулся он, потирая руки. – Пришло время работать.

– Я не работаю на тебя! – взревел я. Слова вырвались изо рта, как пушка. – А теперь убирайся!

Он не сдвинулся с места. Негодяй не сдвинулся ни на дюйм, его руки медленно скользнули в карман костюма за тысячу долларов, и он начал расхаживать по крыльцу. Я смотрел, как он взял пиво, которое я открыл, прежде чем выйти сюда, и медленно поднес его к своим губам.

– Ты будешь работать на меня, и вот почему, – небрежно сказал он, поставив пиво на перила. Его голос был жутко спокойным, в огромном контрасте с грохотом ниже. – До твоего маленького инцидента получается, что ты задолжал мне деньги. На самом деле много денег.

– Я выпишу вам чек, – вмешался я, на что он только засмеялся.

– Не думаю, что ты вполне понимаешь концепцию. Так что позволь мне сделать это для тебя. Ты можешь думать, что ты на вершине, потому что у тебя есть несколько миллионов, спрятанных в банке. Это всего лишь мелочь, которую мы делали за день. Ты когда-нибудь задумывался, почему ты можешь позволить себе такое место?

Вообще-то у меня были мысли об этом, но, как и все о прошлом, я просто отпустил это.

Очевидно, это была большая ошибка.

– Причина, по которой мы могли позволить себе такое дерьмо, как этот дом, в котором ты стоишь, и сумасшедшая огромная яхта, которой я владею, потому что мы никогда не держим все в одном месте. Мы держим наши деньги скрытыми от посторонних глаз Большого Брата. Это работает. Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не решил потеряться на два года, оставив после себя огромный долг и никого, кроме меня, чтобы убрать после тебя. А я ненавижу беспорядок.

– Сколько? – я стиснул зубы.

– Пять миллионов долларов.

Я старался не выдавать свои эмоции, заморозить свое выражение, усмирить свой темперамент.

«Какого черта я ввязался в это?»

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду? – спросил я.

– Видишь ли, это сложная часть амнезии, не так ли? Но думаю, я всегда мог бы пойти к твоей прекрасной девушке и спросить. Она была и тогда, не так ли? Как ее звали? Эверли? Она была горячей штучкой, если я правильно помню.

Он, очевидно, не звонил. Он смотрел – ждал подходящей возможности огорошить меня этой информацией – и теперь знал, что нажал нужную кнопку, чтобы заставить меня вздрогнуть. Правильный нерв, который может привести меня к обрушению. Я понятия не имел, кто этот человек и на что он способен, но исходя из того, как Эверли кричала при одном упоминании его имени и его маниакального смеха, я не рисковал.

– Что ты хочешь? – спросил я, зная, что он получил меня. Зная, что я сделаю все, чтобы держать Эверли в безопасности, даже если это означало отказ от всего.

– Ты всегда был немного чувствительным, когда дело доходило до нее, – сказал он с озорной усмешкой на лице. – Ты вернешься на работу, как хороший маленький мальчик, и мы больше не будем говорить об этой амнезии. Никто никогда не должен об этом слышать. Что касается твоих клиентов, ты отправился в длительный отпуск после очень травмированного пребывания в больнице, и теперь хорошо отдохнул и готов сделать как можно больше гребаных денег.

– И когда они узнают, что у меня нет навыков брокера, и потеряют каждый собственный пенни? – спросил я, каждое слово отрывисто выходило как темный звук, погружая меня глубже в ад.

– Они не могут отличить свою голову от своей собственной задницы, поэтому я буду тянуть все струны. Как только они обнаружат, что их любимый Август Кинкейд, наконец, вернулся, твои любимые клиенты рванут к нам с распростертыми объятиями, и мы будем наводнены таким долгим бизнесом, что не будем знать, что делать.

– Значит, я всего лишь твоя марионетка? – спросил я, и мои глаза потемнели, когда он облегченно засмеялся.

– Да. Видишь ли, ты всегда была лицом, а я – мозгами. Люди меня не очень любят, поэтому я и привел тебя на борт. Ты, с хорошим внешним видом и полезными идеями. Ты был именно тем, что мне было нужно. Люди поверили тебе, когда ты сказал им, что заработаешь им деньги, даже когда мы слепо их ограбили. И удивительная часть... они просто продолжали возвращаться.

Его хладнокровное спокойствие, когда он говорил об ограблении людей и их жизненных сбережений, было жутким. И то, что я однажды помогал ему сделать это, с такой же улыбкой на лице, заставило меня почувствовать тошноту.

– Ты знаешь, что входная дверь открыта? – голос Эверли пронзил напряжение, когда мои глаза широко распахнулись от паники. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее шаг во внутренний дворик, ее лицо было улыбающимся, пока она не встретила глазами Трента, а затем все, казалось, исчезло из нее, как вода, вытекающая из сита.

– Что он здесь делает? – буркнула она, ее слова были едва слышны из-за стиснутых зубов.

– Ничего, – сказал я, застыв на месте, наблюдая, как она смотрит на него с другого конца комнаты. – Он просто пришел в гости.

– Он пришел в гости? – повторила она, в ужасе обращаясь ко мне. – И ты позволил ему войти?

– Эверли, так рад тебя видеть, —Трент улыбнулся злорадно, заставив мои кулаки сжиматься.

«Я еще не проверил, нравится ли мне бить кого-то в морду, но думаю, Трент казался хорошим кандидатом, чтобы попробовать это».

– Почему бы тебе не пойти наверх и не подождать, пока я попрощаюсь со своим старым другом, – сказал я спокойно, даже когда ярость и паника скрутили и перевернули кишечник, заставляя меня чувствовать беспокойство.

Она застыла, когда мое предложение пронзило каждый ее нерв. Все, что я хотел, чтобы она была как можно дальше от Трента. Я просто хотел, чтобы она была в безопасности. Я всегда хотел, чтобы она была в безопасности.

Увидев, как она стоит так близко к этому мужчине, окутанная страхом, заставило меня задуматься. В спешке, чтобы защитить ее – ее реакция сказала мне, что я произнес одну вещь, которая заставила ее почувствовать себя не в своей тарелке.

– Что ты только что сказал? – прошептала Эверли, одинокая слеза скатилась по щеке. Я видел, как ее доверие рассеивается, отступая, когда она сделала несколько шагов назад.

Мой взгляд устремился к Тренту, который наблюдал за всем нашим разговором с выражением развлечения, нарисованным на его гребаном лице. Затем он сосредоточился исключительно на Эверли, как она попятилась от нас, его взгляд медленно бродил по ее телу, и я взбесился.