Текст книги "Сёши (СИ)"

Автор книги: Christian Bergensen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

   – Да-да. Мудрец не сумел воплотить свои мечты о мире и незадолго до смерти передал заветы Ниншу своим сыновьям. Старшему сыны – основателю семьи Учиха достались глаза мудреца, его дух и чакра. Младший сын, давший начало семье Сенджу, унаследовал его телесные способности и волю...

   Вот интересная мысль!

   – Сенсей!

   – Что теперь?

   – Если старшему сыну мудрец оставил глаза, дух и чакру, а младшему тело и волю, то кому из них он оставил свой ум? Может у него ещё дочка была?

   Бедный Камизуки аж поперхнулся от такой версии.

   – Сёши-чан, очень хорошо, что ты осмысляешь прочитанное, но сердцем тебя прошу, не вздумай ляпнуть Учиха, что им в своё время не додали мозгов! Как твоему учителю, мне будет очень жалко потраченного труда. Продолжай читать, пожалуйста!

   Хы! Как его разобрало.

   – Уже читаю! Именно младшему сыну мудрец передал долг служения и шесть Великих Сокровищ. Такое решение привело к расколу и долгой вражде между сыновьями и их потомками...

   Это уж как водится – дети великих мудрецов и полководцев всегда грызутся.

   – Изображение скипетра Рикудо стало родовым знаком семьи Сенджу, а знаком Учиха стал веер учива...

   Ага, картиночки.

   Ну, веер он и есть веер. А вот знак семьи Сенджу...

   Хм-м... Я определенно видел эту штуковину раньше. Причём не где-нибудь, а в магазинах дешевых индийских сувениров. Это ж ваджра. Довольно известный символ. Помнится, в ведах говорилось, что оригинал ваджры принадлежал богу Индре. Это было оружие наподобие булавы, которым Стогневный Громовержец лупил асуров. Там ещё какая-то смешная история приключилась, связанная с его созданием... А может, я что-то путаю?

   В конце урока сенсей задумчиво поворошил свою причёску, окончательно превратив её в воронье гнездо.

   – Сёши-чан, я думаю, на этом мы закончим наши занятия. Ты уже достаточно знаешь, чтобы у тебя не возникло никаких сложностей с поступлением в школу. Главное, побольше читать и писать.

   – ???

   Делая вид, что не замечает моего удивления, Тация серьёзно продолжал:

   – Я научил тебя правильной речи и поведению, необходимым умениям и...

   Это что? Конец зубрёжке?

   – Йу-ху! Камизуки-сенсей – вы лучший!

   Учебники и тетради птичками взлетели к потолку.

   – Поганец, не кидайся книгами!!

   Я уже давно прибрался, а Тация всё ещё продолжал возмущенно бубнить:

   – Вот за то, что ты расстраиваешь своего наставника, я не отдам подарок, который оставил для тебя Хатаке-сан. Пусть он сам решает, что с ним делать.

   Да ну?! Подарок? Решил замылить МОЙ подарок?!

   – Но, сенсей...

   – Никаких "сенсей"! – чунин постарался придать голосу твердость.

   Ага-ага. Суровый и неприступный. Ну, посмотрим, насколько тебя хватит!

   – Ой, как жаль!.. А я думал, вы порадуетесь за меня... и мы вместе отметим окончание обучения... хотел сделать праздничный ужин... У меня ведь и уголь есть, и курочка, и сок ваш любимый... – потупив очи долу, я шмыгал носом после каждой фразы.

   – А-аа!.. Ладно, вымогатель!

   Ха-ха! Знал, что он сдастся. Всё-таки Тацию рано подпускать к детям – жутко избалует. Прекрасно понимает, что я придуриваюсь, но не хочет огорчать даже в такой малости.

   – Вот, – он открыл шкаф и с верхней полки достал большую коробку, завёрнутую в подарочную бумагу. – Держи. Поздравляю с окончанием обучения!

   – Спасибо огромное, Камизуки-сенсей! – сразу смотреть подарок было неприлично, но мне не терпелось. – Чего? Ну чего там?!

   Ва-а!! Набор для рисования. Я давно на него облизывался, но попросить стеснялся. Просто куча всего! Кисти, металлические перья, карандаши, палочки, брусочки туши, тушечницы-растиралки, краски, жидкие чернила, ластики, промокашки, ножичек и много-много других нужных мелочей. А главное, инкан – личная печать с моим именем.

   Ништяк!

   Сёши и испорченное утро

   Как же здорово жить в тропиках! На календаре конец Фудзуки (по-нашему, где-то между августом и сентябрём), а тут все растёт и плодоносит. Жарко и солнечно. Красота!

   Я на цыпочках пробежал по коридору (вернувшийся ночью Хатаке отсыпался) и спрыгнул во внутренний садик с одной единственной сосной и разлапистым фонарём-торо. Делать разминку.

   Длинной утренней зарядкой я был обязан незабвенным маньякам из подземной лаборатории. Угай-сенсей объяснил, что форма одного из моих потоков чакры далека от идеальной. По словам ирьёнина, подобный выверт считается неопасной патологией, вроде неправильно прикуса, которую, тем не менее, стоит исправить. Для этого медик показал мне несколько простеньких упражнений и завещал трудиться.

   В цигун этот поток называли меридиан Связывающий Ян. Начинаясь на лодыжке, он проходил через всё тело и заканчивался в точке за ухом. После визита врача мы с Какаши дружно поскрипели мозгами, объединили два наших арсенала, отобрали самые перспективные упражнения, собрали их в один комплекс и определили необходимое количество подходов.

   Хатаке восхищался вниманием, которое уделялось проработке потоков в известных мне школах, а я не спешил объяснять ему причину такой скрупулёзности. Другой мир – другие расклады. Это здесь чакры хоть залейся, а у нас приходилось годами по капельке собирать и то не у каждого получалось...

   Разминка шла своим чередом. Закрывающие движения сменялись открывающими, но лёгкое головокружение прервало меня на полувзмахе.

   Странно... Может, сахар в крови упал?

   Я начал заново и едва не навернулся, – такое ощущение, что подо мной не земля, а зыбкий моховой ковёр, скрывающий воду. Попытавшись восстановить равновесие, я крайне неудачно провалился в собственное движение, беспорядочно переступил ногами и чудом разминулся с фонарём.

   Ой! Пойду-ка внутрь.

   Почва качающаяся, как гидроматрас, здорово мешала перемещаться. Мотыляясь замысловатым противолодочным зигзагом, я кое-как дополз до энгавы и свалился на пол. А через секунду воздух разорвал Шуншин.

   Распластанную медузу перевернули. Хатаке.

   Ой-ой-ой! Только не трясите!

   Поздно. Желудок сделал лихой кульбит. Пяум-м!

   – Что с тобой? – Какаши осторожно сжал мои плечи.

   – В-в... в...

   – Отчётливей!

   – В... ванную неси! Ум-м...

   Твёрдые пальцы пробежались по моим вискам и жёстко нажали над ушами. По голове растекся неестественный холодок. Брррр!

   – А так? – поинтересовался Хатаке.

   – Да нормально я себя чувствую. Правда-правда!

   – Ну ладно... Всё равно полежи ещё немного. Если голова снова закружится, вызову ирьёнина.

   Папулю мои слова не убеждали, а я действительно чувствовал себя преотлично! От недавнего недомогания не осталось ни следа. Наоборот, хотелось бегать, прыгать и кувыркаться, а не пролёживать футон в затенённой комнате с мокрой тряпкой на лбу.

   – Скучно лежать.

   – Ма-а... ну, почитай что-нибудь весёлое.

   – Ича-Ича?! – я радостно распахнул "доверчивые" глазки.

   Какаши привычно вздохнул и припечатал мне рожу подушкой.

   Подкалывать его на тему "Флирта" было сплошным удовольствием, но оранжевые книжки считались запретными, и прятали их старательнее, чем свитки с киндзютсу. А мне всего лишь хотелось узнать, действительно ли Джирайя такой хороший писатель или там обычная похабень. Какаши – жадина! Украду!!

   – Чего-нибудь принести тебе?

   Отпихнув подушку, я задумался.

   – Чаю... и немножечко вишни... и копчёного угря. А если по правде... есть хочется!

   – Хорошо-хорошо, сейчас сделаю. Только лежи, не вставай. Иначе вечером никуда не пойдём!

   Хатаке Какаши и испорченный вечер

   На праздник мы всё-таки пошли. Сёши убедил меня, что утреннее недомогание прошло, а мацури фонарей как нарочно предназначался для детей. И мы отправились смотреть на сражающихся золотых львов, слушать музыку и запускать фейерверки... Поднялись даже в храм на гору – мелкому хотелось поглазеть на священные танцы. Шествием с фонарями мы любовались с замка Кикьё. Надеюсь, прошлые поколения Сенджу не рассердятся, если их случайный потомок немного посидит на крыше дома.

   Раньше на подобных сборищах я занимался обеспечением безопасности важных персон. Сквозь прорези маски веселящаяся толпа выглядела не слишком интересно, но сегодня Сёши последовательно протащил меня по всем мало-мальски заметным развлечениям. По мнению мелкого, побывать на празднике и ограничить себя ролью наблюдателя мог только слабоумный дурачок.

   Охранять одного-единственного ребёнка было совсем несложно, вот только меня поминутно дёргали знакомые и их супруги. Первое, что они с умилением сообщали – до чего же сынок похож на меня.

   Да, в этом смысле у Сёши настоящий талант! Крашеные волосы и вызывающая причёска – полдела. Мелкий с точностью необычайной повторил мою походку, осанку, жесты и прочее... Послушать это его раздумчивое "ма-аа" и никакого Хенге не надо – похож до дрожи. Из любопытства я попробовал натянуть на него свою детскую маску, посмотреть, что получится. Так он и дался! Бегал и вопил, что ужасная тряпка не даст ему дышать.

   Кроме приятелей, меня одолевали совершенно незнакомые девушки. Сроду не думал, что в Конохе такой повышенный спрос на одиноких папаш с ребёнком, но присутствие рядом со мной весёлого малыша заметно придавало нашим недотрогам храбрости. Пока Сёши участвовал в детском состязании каллиграфии, я обсуждал дерзкий и предельно нескромный план сегодняшнего вечера с маленькой симпатичной шатенкой в фиолетовом кимоно. Девушка выглядела очень мило, а главное – совсем не напоминала куноичи.

   Мы почти перешли от слов к реализации задуманного, но тут вмешался злой рок в лице конченого ублюдка Яманака Санты. Подленько улыбаясь и бормоча какие-то вежливости, хвостатый гад "напомнил" мне о важной встрече, про которую я "совсем забыл". Пришлось извиняться перед разочарованной девицей, оставлять своего двойника сторожить мелкого и плестись в забегаловку.

   За столиком в дальней комнате торчали Яманака Иноичи и Акимичи Чоза. Не хватало только Шикаку, но я видел, как жена таскала его за собой, не отпуская ни на минуту. Вот причина, почему следует всячески избегать куноичи! Сначала женишься на чунине, а потом тебя учат обедать и засыпать по команде.

   Да не дай бог!

   На столе стояло сакэ и немудрящая закуска, а уважаемые семпаи были уже тёпленькими. Иноичи вопросительно подержал кувшинчик над третьей плошкой, но я попросил чаю. Хотелось запить сладкие гадости, которыми коварно делился Сёши. По-моему, мелкий прохвост хотел посмотреть, как очередной леденец прилипнет к моей маске.

   – Давно не виделись, Яманака-сан, Акимичи-сан. Как ваше здоровье?

   – Не жалуемся. Как сам? Как сынишка твой?

   – Спасибо, неплохо.

   Прежде ничего общего с троицей Ино-Шика-Чо я не имел но теперь задолжал Яманака непустячную услугу. Весь вопрос в том, что за неё потребуют?

   Прощупывая почву и настроение, положенное время мы говорили о пустяках. Наконец, Яманака открыл карты. Их интересовал ближайший совет джонинов, который я честно собирался пропустить. Трём союзникам было необходимо получить большинство по ряду вопросов, чтобы давить решениями совета на старейшин и каге. От меня они хотели не просто голос, а открытую поддержку во время обсуждения.

   Я пробежал глазами подсунутый список вопросов и пожалел, что не выпил.

   Пункт первый – ерунда. Снятие запретного грифа с некоторых видов дзютсу. Скорее всего, это желание Нара. Я посмотрел коротенький перечень: ничего особенного. Часть даже знаю. Можно легко и убедительно сделать вид, что меня интересуют вот эти гендзютсу.

   А вот следующий пункт...

   Проект переноса и реконструкции квартала мастерских. Явная инициатива Акимичи. Этот клан последние лет десять бессменно управляет строительством и ремонтом всех зданий, коммуникаций и защитных сооружений, находящихся в собственности деревни.

   С планом переноса они носятся не первый год и, как я слышал, все согласны. Мастера, которые спят и видят, как переедут в новые мастерские и перестанут сидеть друг у друга на головах, жители окрестных домов, мечтающие избавиться от шумных и вонючих соседей, и сами Акимичи, готовые вложиться в расширение производства.

   – А в чём загвоздка?

   Чоза объяснил. Вопрос, как всегда, упирался в деньги. Треть средств собрали Акимичи, треть мелкие частники, дело оставалось за деревней. Хокаге четвёртый год обещал выделить недостающую сумму, и постоянно находил более важные траты. В этот раз им предстояло поспорить за деньги с полицией.

   Третий пункт – вообще какая-то невнятная чепуха. Пересмотр налога, взимаемого с вознаграждения за миссии начального ранга. Уменьшить ставку вдвое?.. Это ж сущие сэны. Кроме генинов никто и не заметит.

   Вот только поддержать Яманака с таким набором требований значило персонально насолить Хокаге и обратить на себя внимание сторонников Учиха. Прямо сейчас, когда мне больше всего хочется сидеть потише и подальше от нашей внутренней грызни.

   Ма-а... Нет слов. Во всяком случае, приличных. И выбора тоже нет. Можно только сделать вид, что всю жизнь мечтал влезть в это дерьмо двумя ногами.

   Сёши и удивительная встреча

   Я гулял по деревне один. Впервые!

   Раньше выходить за ворота разрешалось только под конвоем Хусанаки или Камизуки, но сегодня утром Какаши выдал мне отпечатанную карту деревни, отсыпал мелочи на карман, рассказал, что делать в случае неприятностей, и выпустил на волю.

   Весь инструктаж свёлся к простому правилу. При любом затруднении или критической непонятке не тупить, а немедленно обратиться к шиноби-полицейскому, с приметным значком на рукаве – веер Учиха на фоне чёрного сюрикена. Если полицейского рядом нет – дёрнуть любого шиноби в форме. На карте Какаши особо отметил места нежелательные для малолеток. Прежде чем куда-то пойти, надлежало убедиться, что мне туда можно.

   В свой первый день официальной свободы я собирался навестить Наруто. Давно уже обещал, но обучение сжирало свободное время, как голодный лангольер. Приют находился внутри дозволенной границы посещения, а дорогу туда я изучил ещё вместе с Камизуки.

   Оказалось, зря тащился – Наруто не повидал.

   Приютская братва по секрету сообщила, что в ночь полнолуния бабуля Сатоми уводит Узумаки в секретное место, а потом он весь день сидит у себя в комнате, и к нему никого не пускают. Жуткое дело!

   Пф-ф! Спорю на что угодно – загадочные отлучки джинчурики связаны с Лисом! Непонятно только, причём здесь лунные фазы? Намёк на то, что его запечатали в полнолуние? Сомневаюсь. Если вспомнить мульт, то Гаару и бывшего джинчурики из Кумо тоже изрядно чудесило в такие ночи... Возможно, это из-за тела Джуби? В старой книжке про Рикудо писали, что тело легендарного десятихвостого существа валяется на луне. Или Мадара его уже оттуда забрал?..

   Сплошные вопросы.

   А виновата в них моя манера внимательно следить за приключениями главных героев и мотаться на кухню за попкорном во время "несущественных" подробностей, к которым (увы-увы!) относились именно планы злодеев. Даже не знаю, почему Мадара затеял всю эту канитель по захвату мира – то ли на Хашираму обиделся, то ли на свою семью...

   Да и пофиг! Сейчас интереснее увидеть Наруто и расспросить его насчёт луны!

   Я попытался протыриться в комнату Узумаки через окно, но был перехвачен бдительным Ошируко. Пришлось делать вид, что хотел всего лишь оставить гостинцы. Толстый хмырь согласился передать коробку и приветы, но внутрь заглянуть не позволил.

   Слегка огорчённый неудачей, я немного поболтал с местным народом. Хитрые семилетки предлагали помочь им в огороде, но квест "Собери десять корзинок укропа и получи горб от работы" меня не вдохновил. Раз уж не получилось подурачиться с Наруто, лучше просто погуляю.

   Болтаясь по улицам, я не просто глазел по сторонам, а занимался осмысленным делом – собирал статистику. Считал, сколько на каждую сотню встреченных людей приходится взрослых и сколько из них носят форму. Социологическое исследование осложнялось тем, что многие шиноби носились, как укушенные, и часто не получалось разглядеть не то что одежду и возраст, но даже мужчина это пробежал или женщина.

   Пока выходило, что шиноби в Конохе примерно втрое меньше чем мирных жителей: детей, стариков и просто гражданских. Конечно, картина непоказательная – время день-деньской: взрослые на работе, дети учатся, а немалая часть шиноби вообще пашет вне деревни...

   И как мне их посчитать? Похоже, проще будет у Какаши спросить.

   Вывернув на перекрёсток, я оказался лицом к Скале Хокаге. В аниме этих ребят, как только не изображали, но здесь памятник производил впечатление. И совсем не размерами каменных лиц. Ощущением.

   Отчасти похожие чувства я испытал подростком, когда родители привели меня на Мамаев курган к памятнику "Стоявших насмерть". Разбирая криво выбитые на постаменте строки – Ни шагу назад! За Волгой для нас земли нет - я смотрел на скульптуру с лицом советского маршала и видел решимость. Несокрушимую уверенность в своём праве отдать жизнь за других. Желание защитить новые поколения любой ценой.

   Здесь трое из четырёх каге погибли ради будущего своих потомков. Один жив, но сумеет ли он избежать уготованной судьбы? Возможно, и пробовать не станет. Просто шагнёт навстречу врагу, как и остальные до него.

   Если нарисованная история повторится – мне будет примерно пятнадцать, когда долбанутый Пейн снесёт тут всё от стены до стены. Разобьёт фамильные чашки в нашем шкафу, сломает столетнюю глицинию в саду, убьёт моего названого отца...

   В сериале Узумаки спас деревню предельным напряжением сил и чудесным стечением обстоятельств. Каждый раз, глядя в каменные лица, я не мог отделаться от мысли, что не хочу рассчитывать на чудо и одного мальчишку.

   Стряхнув оцепенение, я спрыгнул с невысокого парапета и едва не навернулся. Мир гадостно мотнулся вбок. Мне удалось поймать равновесие, но, кажется, ненадолго. Мостовая под ногами стремительно истончалась, натягиваясь упругим полотнищем. Любое неосторожное движение грозило нарушить шаткое равновесие и расплескать землю волнами.

   Не паниковать!

   Я попытался замереть и не шевелить даже ресницами. Окружающее прекратило тянуться через пару минут, но с меня за это время семь потов сошло. Футболку хоть выжимай. На заплетающихся ногах я уполз с площади на какую-то боковую улицу, прислонился к забору и отрубился.

   В себя пришёл от того, что в морду прыснули водой.

   Сверху нависли двое. Не шиноби. Румяная женщина средних лет, в светлом платье и фартуке со следами муки. Круглолицый мужчина с проседью в волосах – тяжёлый и широкоплечий, одетый в простецкий джинбей. Парочка то ли супругов, то ли родственников. Наверное, это они перенесли меня под крышу.

   Заметив, что найденный доходяга очухался, женщина всплеснула руками и принялась утирать меня салфеткой.

   – Ох ты, бедняжка! Как себя чувствуешь?

   – Что, малыш, на солнце перегрелся? – не отставал мужик.

   – Конечно на солнце! Видишь, какой бледненький.

   – Давай-ка, устроим его полежать.

   Я окинул взглядом тесноватую комнату. Столы-прилавки, окна-витрины – похоже на магазинчик. Судя по запаху и плетёным подносам с лепёшками, торгуют тут жареными сембэй.

   Парочка всё не унималась.

   – Надо ему полотенце мокрое на голову сделать.

   – Ну, что ты говоришь, какое ещё полотенце? Нужно послать за врачом!

   – Ты прав, дорогой!

   От их энтузиазма я слегка потерялся. Зачем так переживать и суетиться? Подумаешь, на минутку отъехал.

   – Это... я хорошо себя чувствую... спасибо. Не надо полотенцем... вообще ничего не надо. Извините за беспокойство!

   – Ну тогда, попей.

   Продавец повернулся, чтобы плеснуть в чашку водички, и я самым дурацким образом вылупился на его спину. На мой взгляд, красно-белый веер, вышитый на рубахе торговца выпечкой, выглядел также же нереально, как шапка Мономаха на соседском гопнике Васе.

   Женщина продолжала хлопотать.

   – А может, ты кушать хочешь? Возьми печенье. Свежее не бывает.

   – Спасибо вам, тётечка, я не голодный.

   Сдуреть можно! Учиха торгуют печеньками. Когнитивный диссонанс во всей красе.

   Поахав, добрая тётенька изрекла провокационное заявление:

   – Нельзя такому маленькому мальчику гулять одному. Мы пошлём кого-нибудь за твоими родителями.

   Упс! Плохая-плохая идея. Какаши, конечно, не рассердится, но и рад не будет. По-любому запрёт меня дома и вызовет эскулапа. А я только-только почувствовал вкус свободы. Надо их притормозить...

   – Простите, пожалуйста! Не стоит вам беспокоиться. Мне уже лучше. Я сам доберусь. Мы тут живём неподалёку. Спасибо большое! – одарив продавцов отрепетированной сияющей улыбкой, которая всегда безотказно действовала на Камизуки, я поклонился и попытался слинять.

   Фиг-то там! Похоже, с возрастом даже Учиха умнеют и начинают разбираться в детских штучках.

   – Нет-нет! Так нельзя... – запротестовала женщина, ловко сцапав меня за пояс штанов. – О! Шисуи-кун! Ты не мог бы нам помочь?

   Вошедший парень куда больше напоминал шиноби, чем пожилая полноватая парочка – поджарый, светлокожий и темноглазый. Из неприступного образа Учиха выбивалось только выражение лица: заинтересованное и немного детское.

   Значит, вот ты какой – Шисуи. Пожалуй, тебя я запомню.

   – Конечно, тётя. Что случилось?

   – Этот мальчик плохо себя чувствует. Будь так добр, отведи его домой.

   – Хорошо, – парень согласно кивнул и протянул мне руку. – Идём?

   Ну, вот откуда эти шиноби всё знают? Шисуи даже в ворота не зашёл, а Какаши уже вымелся навстречу. Ох, чую, отругают меня. Или нет?

   Отец так и сяк повертел мою рожу, и видимо, заметил что-то подозрительное, потому что выдал ценное указание:

   – Завтра придёт Угай-сенсей, посмотрит тебя. Меня несколько дней не будет дома. Веди себя осторожнее.

   Хатаке Какаши, Сёши и книги

   Отложив кисть, я размял усталые пальцы и плечи.

   Не знаю, что было в тех свитках из убежища Орочимару, да и наплевать. Потому что теперь я могу с уверенностью сказать: настоящий приз достался мне! Кто бы мог подумать, что шебутной ребёнок окажется ходячей библиотекой потрясающих чужеземных знаний?

   Поначалу обмен сведениями не ладился – Сёши толком не знал язык, а принятая у них теория чакры заметно отличалась от нашей. Учение о потоках совпадало практически полностью, но мелкий настаивал на том, что очагов чакры должно быть аж целых три! Только после нескольких лекций с примерами, рисунками и демонстрациями мы договорились о терминах и работа двинулась. Свитки заполнялись один за другим. А из того, что мелкий вспомнил по школе Водяного Кулака, вместе с моими дополнениями получился полноценный четырёхтомник.

   Невероятное тайдзютсу! Малополезное для новичков, основанное не столько на гимнастике и приемах, сколько на разнообразных способах медитации и сложнейшей работе с чакрой. Готов поспорить, Гай бы согласился сломать руку в восьми местах, только бы одним глазом взглянуть на описания – к Гокен-тайдзютсу эта школа подходила просто идеально.

   Основа стиля состояла из шестидесяти шести групп движений, сочетания которых позволяли создать несколько сотен тактических вариантов атаки и защиты. Первая часть содержала мягкие, внешне податливые блоки, в которых, тем не менее, увязал практически любой удар. Вторая часть своим плавным ходом ладоней напоминала Джукен Хьюга, но вращение заменял интересный круговой шаг. Третья часть позволяла использовать насыщенные чакрой удары. В последнем разделе три направления сливались в одно: движения приобретали особую текучесть и боец окутывался сферой энергии.

   За счёт чередования движений на сжатие тела, собирающих чакру, и движений выпрямления, испускающих её, достигался естественный пульс силы. В таком ритме шиноби мог сражаться часами без особого утомления. В книге Сёши это называлось методом Возвращения Силы – использование правила Волны путем непрерывности, изменения и чередования. Уникальность стиля заключалась в отличной защите при многократном увеличении силы удара. Определённо – эту школу создал человек, досконально разбирающийся в тайдзютсу, и с очень слабым очагом.

   Кроме основ, Сёши перечислил восемь методов и внутренних принципов школы, но раскрыть их до конца так и не сумел. Мелкий дуралей прилежно заучил упражнения и связки движений, а вот духовную подготовку бегло пролистал. В ответ на мои упрёки, шалопай заявил, что никогда не учился сражаться, книгу же купил по случаю, из-за красивых картинок...

   Не знаю, какое у меня при этом было выражение лица, но полагаю, что глупое. Я безнадёжно пытался представить страну, в которой книги по боевым искусствам покупают ради рисунков. Надо сказать, восстановленные страницы действительно получились красивыми. Мелкий неплохо рисовал в стиле Грубой Кисти, хотя сам кривился, утверждая, что исходные рисунки были "Ва-а!", и его мазне до них, как до Луны...

   Но даже новое тайдзютсу – мелочь по сравнению со всем остальным. Настоящим сокровищем я считал практики предельно отточенной работы с кейраку-кей. Упражнения, увеличивающие количество духовной и телесной энергии, скрупулёзную шлифующие переплетение, а главное, обновляющие разрушенные потоки!

   Извечный бич шиноби – предел восстановления, после которого начиналось необратимое разрушение кейраку-кей. Каждое серьёзное ранение или истощение чакры приближали его распад и, как следствие, старость. Сейчас передо мной лежали итоги чьей-то кропотливой работы, столетия накопленного опыта – практики, позволяющие отодвинуть этот предел.

   Три месяца осторожных упражнений почти избавили мои потоки от рубцов, оставленных затяжными сражениями. Исчерченная шрамами шкура разглаживалась. Я чувствовал себя отточенно новым и восхитительно невесомым.

   Медики в госпитале водили хороводы, выясняя, какое средство дало такой эффект, но я не спешил их просвещать. Шутя-играя, Сёши сделал для меня то, что оказалось не под силу мастерам-ирьёнинам.

   Мелкий уверял, что в его стране работа с чакрой используется именно для оздоровления тела и продления жизни. Если учесть, что для действующего бойца сорок лет – это почтенный возраст, пятьдесят – старость, а до семидесяти дотягивают лишь обладатели невероятных запасов чакры, было понятно, почему мне постоянно хотелось взять мелкого, сунуть его в сундук, а сундук запрятать поглубже в погреб.

   Кстати, что-то долго его нет. Пора бы уже нагуляться.

   Я почти собрался вызвать кого-нибудь из псов, когда почуял чакру сына у ворот.

   А почему с ним Учиха Шисуи?

   Ясно. Ступает неуверенно, словно боится поскользнуться. Опять голова кружится.

   Завтра же вызову врача! Акимото уверял, что перекрученный четвёртый поток постепенно выправляется, но бывают болезни и не связанные с кейраку-кей. Лишняя проверка не помешает.

   – Идём-ка! Нужно обсудить один вопрос.

   Так уж вышло, что зал для тренировок оказался самым закрытым помещением в доме, не считая подземных комнат. Припомнив уроки сенсея по фуин и кеккайдзютсу, я соорудил защиту от наблюдения, и старался проверять её почаще.

   На стол перед мелким легли шесть свитков, пять толстых тетрадей и стопка ещё не переплетённых листов. Никогда прежде мне не приходилось столько писать, как в последние месяцы! Я усаживался за работу вместе с двойником, и всё равно написался до одури.

   – О! Вы закончили! – загребущие детские ручонки немедленно потянулись к бумаге.

   – Подожди, Сёши. Хочу, чтобы ты послушал.

   Мальчишка временно унял любопытство, сцепил пальцы и уставился на меня.

   – Всё, что тут лежит – твоё. По меркам любой семьи шиноби – это большое богатство, которое можно с легкостью превратить в деньги, влияние или сохранить, как хидзютсу. Подумай, как бы ты хотел им распорядиться?

   Раздумчиво покатав свиток по столу, мелкий пожал плечами:

   – Сейчас я не готов принимать важные решения. Просто не знаю, что лучше, – Сёши немного помедлил, – но сунуть в шкаф и ждать тоже неправильно. Какаши-сан, если вам не трудно, поступите так, как считаете нужным.

   Да, он точно не был шиноби. Любой из нас от жадности удавился бы за такие книги. Тут не какое-нибудь дзютсу, пусть даже высокого ранга – этого хватит, чтобы основать новый клан шиноби, если не новое скрытое селение. А мелкий даже минуты не думал. Ох, чувствую, придётся мне отучать его от такой княжеской щедрости.

   Начну прямо сейчас!

   – Хорошо. С этой минуты я запрещаю передавать эти знания кому-нибудь не из нашей семьи. В случае угрозы твоей жизни разрешаю откупаться ими или тянуть время. Это понятно?

   – Да, вполне.

   Сёши и большие деревья

   Визит врача оставил меня в растерянности.

   Его послушать: всё замечательно! А то, что меня тащит и плющит, это так – деталь пейзажа. Угай-сенсей уверял, что во время роста потоков чакры подобное случается у детей сплошь и рядом. Я просто слишком рано начал заниматься и поэтому всё так серьёзно обернулось. Организм не готов.

   Список симптомов, названных приемлемыми, удручал. Мне грозили: непривычное ощущение легкости или тяжести тела, внутренняя вибрация и гул, внезапные обострения слуха или обоняния, вспышки света перед глазами, непродолжительные болевые ощущения в суставах и переносице, головокружение, короткие обмороки и проходящая тошнота. Угай-сенсей сказал, что всё это связано с фантомными сигналами от органов чувств, которые должны скоро (через несколько месяцев!) пройти. Во всех остальных случаях следовало немедленно бежать к нему.

   Пообещал. Куда деваться?

   Лекарств мне никаких не выдали. Велели терпеть и привычные занятия не прерывать, потому что рост потоков идет так как надо и даже очень хорошо. Побыстрей бы всё прекратилось! Где это видано, чтобы от иллюзий тошнило и в обморок кидало?!

   Медик посоветовал выполнять упражнения в другом ритме – я честно попробовал, но голову немедленно повело. Привычный комплекс я добил, а вот позавтракать уже не рискнул. Телу казалось, что земля под ним превратилась в батут, и желудок плохо реагировал на качку.

   Что бы такого придумать?

   Неприкаянно пошатавшись по саду, залез на глицинию. С широченных веток я мог не слезать часами – шершавая кора приятно холодила затылок, унимала головокружение и не пыталась растягиваться. Хорошо, когда в саду есть такое большое дерево. Посмотреть бы на него весной! Глицинию не зря называют "цветочным ливнем". Небось, половина Конохи сбежится полюбоваться...

   Стоп! Какая-то важная мысль только что мелькнула.

   Коноха... ливень... весна... цветы... сад... дерево... Вспомнил! Дерево!! А ещё точнее "Большое дерево". Простейшее упражнение для набора энергии и гармонизации меридианов. Физкульт-привет из Шаолиня. Древний, как я не знаю что!