Текст книги "Сёши (СИ)"

Автор книги: Christian Bergensen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

   То, что дверь по-простецки запирается на засов, телу понравилось.

   Хатаке Какаши и Майто Гай

   ...Звёзды.

   Я прошёлся взглядом по очертаниям деревьев. Страна Огня...

   А были в Узу...

   Что там случилось? Как мы здесь оказались?

   Не помню. Голова, как соломой набита. Гендзютсу, замедляющее чакру. Это я сам?..

   Во рту противный металлический привкус. Бывает, если на пустой желудок пережрать лекарств.

   Пахнет моей кровью. И совсем рядом запах Майто.

   Напарник здесь, значит...

   – Гай.

   Друг наклонился надо мной через пару мгновений. Чёрная тень загородила звёзды.

   – Я ранен?

   – Ничего такого, но тебе надо ещё поспать.

   Голос спокойный, даже слишком.

   В ладонь легла таблетка. Гай подержал фляжку, пока я запивал.

   – А?..

   – Это всё твой шаринган. Кровь никак не останавливалась.

   Поднятая рука наткнулась на бинт.

   – А что случилось... в Узушио?

   – Потом расскажу. Спи!

   Ладно. Не буду допытываться. Потом, так потом.

   Что-то плохое случилось... а я не помню...

   Сёши решает проблемы

   Новое моё обиталище сильно походило на колодец – маленький пятачок пола, зажатый между высоких стен. В одном углу валялась куча лохмотьев, в другом имелась дыра – отхожее место. Под потолком желтела лампочка, а путь к свободе перекрывала тяжёлая, оббитая металлическими полосами, дверь.

   Я лежал на чистом камне и занимался важным делом. Точнее пытался. Чуять.

   План побега вчерне сложился. По всему выходило, что линять мне придётся через дверь – корчить из себя Эдмона Дантеса просто нет времени. Но для начала следовало понять, кто есть поблизости, сколько их и где именно они находятся. И я настойчиво пыжился, в попытках ощутить окружающие источники чакры. Снова и снова...

   Блин! Сорвалось. Опять!

   Красноватый песчаник не отвечал. Казалось, что вот-вот, ещё немного и камень под руками станет живым, отзывчивым и тонким, но каждый раз, словно чего-то не хватало. Не силы, а какого-то особого ощущения...

   Я встал и потянулся. Проблема точно не в силе. Улучшенное восприятие ничего не отнимало. Наоборот. Чутьё канчи улавливало энергию, излучаемую живыми существами, как глаза улавливают свет. Всё, что мне обычно требовалось – правильный настрой и секунда сосредоточенности.

   Легчайшей разминкой я медленно прогнал чакру от макушки до стоп и снова растёкся по полу. Или получится, или сдохну!

   Часа через два камень недовольно вздохнул и сморщился под руками.

   Да!

   Разобрать что-то внятное удалось попытки с N-цатой. Всё подземелье я не накрыл, слишком уж большое, но уловил главное – несколько десятков человеческих очагов, вяло тлеющих этажом ниже и полтора десятка источников чакры, бодро мотающихся у меня над головой. На здешнем уровне оказалось только три человека в разных местах. Снова повезло!

   Кроме людей, ниже покоилась огромная штуковина, от которой веяло чакрой похожей на чакру Наруто. У меня не было ни единой догадки о том, что это может быть. Другой источник силы мерно дышал где-то в глубине горы. Раз в несколько секунд оттуда накатывала волна энергии, но сквозь моё тело она проходила без задержки и пользы. Сбоку, на самой границе восприятия, ровным кругом расположилось скопление непонятных, жарко излучающих предметов. Именно предметов – живые существа не могли отдавать чакру так ровно, в них всегда присутствовала пульсация. Я так увлёкся, что едва не пропустил человека у двери.

   Чёрт!!

   Стукнул засов, и жизнерадостный голос Томоки скомандовал:

   – Просыпайся! Просыпайся, глупыш!

   Оказывается, мне притащили жратву. Большую миску жидковатого бульона с овощами и, конечно же, с моим любимым разваренным рисом. Где-то между сельдереем и морковкой мне почудился привкус лекарств, но я наплевал – не тот момент, чтобы перебирать харчами.

   Томоки пихал в меня ложку за ложкой и непрерывно трещал:

   – ...Эх ты, глупая скотинка. Скучно тебе тут?.. А зачем своего братца придушил? А?.. Не думал? Вот и сиди теперь один! – скормив содержимое тарелки, он вытащил из кармана какой-то цветастый предмет. – Смотри, глупыш! Ваша игрушка любимая. Хоп!

   К моим ногам подкатился криво оплетённый мяч-тэмари.

   Игрушка?.. Любимая...

   Мячик выглядел так, словно его долго мусолили и трепали – от исходных красно-белых ромбиков почти ничего не осталось, кое-где торчала тряпичная набивка. Поганец Томоки явно ожидал броска за растрёпанным клубком, и моя вялая реакция его удивила:

   – Что такое? Не нравится?

   Прихватив игрушку, я уполз на подстилку и отвернулся к стене. Мысли о близнецах укололи неожиданно больно. Выламываться на потеху малолетнему уроду, изображая игру, не было никаких сил. Побурчав о неблагодарных животных, Томоки убрался, а я битый час успокаивал издёрганные нервы.

   Итак! Второй вопрос нашей сегодняшней повестки: как маленький ребёнок может незаметно открыть тяжёленную дверь, запертую на засов? Альтернатива незаметности – ломать её на хрен! Уже проверено, собрать достаточно чакры я смогу. Не уверен только, что справлюсь за ночь и не устрою тарарам на всё подземелье.

   Что у меня есть такого, что можно использовать как инструмент? Каменная пыль? Тряпки? Миска с водой?.. Пока самым перспективным инструментом выглядел я сам. Преобразовывать собственное тело меня не учили, но есть немного чакры и некоторые навыки управления. Что-нибудь из этого должно подойти. Память терпеливо шелестела страницами земных мануалов и схемами местных академических учебников.

   Однако самая перспективная идея отыскалась не в поучениях Ируки, и даже не в рассказах Какаши, а среди кадров аниме. Сцена в Лесу Смерти, в которой Саске метает кунай ногой, подхватив его при помощи чакры. Действие выглядело несложным, примерно как хождение по стенам, только наоборот. И всяко проще, чем нити кукловодов. Интересно, получится ли провернуть такой фокус через пятисантиметровую деревянную плаху?

   Стоит попробовать!

   Я решительно прижал ладони в предполагаемом месте нахождения засова. Сжал очаг и попытался прилипнуть. Есть контакт! Ладони, словно намагниченные, притянулись к двери. Поводил руками взад-вперёд. Оп! Показалось, или нет?

   Я прижался ухом к дереву и дёрнул руками вверх.

   – Тук!

   Ещё раз!

   – Тук!

   Зацепил?! Нет, снова уронил. Зато вспотел.

   Блин! А раньше такие штуки вообще не утомляли.

   Нет, я не жаловался. Организм достался хороший! Вот только безбожно новый. И большинство навыков сохранились исключительно в ощущениях и памяти. Чакра собиралась нехотя, через силу. Похоже, неслабая часть привычного кейраку-кей просто отсутствует. А ещё это тело было дико неповоротливым. Именно таким, каким и положено быть малышу, ведущему не слишком подвижный образ жизни.

   Да и наплевать! Не до жиру...

   Я зажал себя в одном исступлённом желании и разогнал очаг, как долбаный реактор. Свалив в кучу мысли, чувства, невеликие ресурсы детского организма и крохи чакры, оставшиеся от лечения Орочимару, клещом вцепился в деревяшку.

   Та-а-ащи-и-им!!

   С-ссс!.. Доска под ладонями встопорщилась острыми занозами – сухие волокна не выдерживали напора силы и лопались. Брусок продвигался крохотными рывками. Внутри всё завывало от натуги...

   На то, чтобы вынуть засов из петли, ушло примерно полчаса. Отдышавшись и обсохнув, я начал действовать. Нефиг откладывать! Ближайшие источники чакры неподвижны и спокойны.

   По миллиметру приоткрыв дверь, узник выскользнул из камеры. И всю ночь искал пути к бегству. Постоянно проверяя местонахождение людей, избегая подозрительных предметов и участков пола, я осматривал бесчисленные лаборатории, огромные залы и крохотные комнатки. Выход явно располагался наверху, но соваться на лестницы было самоубийством – этажом выше не спали.

   Единственной дорогой к свободе выглядел узкий колодец воздуховода. Открытая вентиляция случайно отыскалась в длинном слабоосвещённом зале с каменными резервуарами. Вокруг широких чанов, до краёв залитых непонятным студнем, висел густой дух химикатов, но откуда-то просачивался свежий воздух. Покрутившись, я обнаружил несколько отверстий в стене у самого пола. И самое дальнее из них оказалось открыто! Похоже, у раздолбаев-строителей тупо закончились решётки, и ради одной дырки никто не стал суетиться. Взрослый бы там не протиснулся, а мелкому шкету в самый раз.

   Короткий отрезок вентиляции обрывался в вертикальном колодце. Я вывернул шею – сверху холодно подмигнула звезда. Плюнул вниз – тишина. Немного смущала высота, до края было метров десять, если не больше. Мне может не хватить силы, а измерять глубину собственной задницей как-то не комильфо. Ладно, за неимением лучшего, полезу через дудку, но завтра. Сегодня уже не успевая сделать то, что собирался.

   Вернувшись в камеру, я вежливо прикрыл засов, кое-как затёр занозы тряпкой и рухнул спать.

   Выспавшись, попытался дозваться Какаши. Зря пыхтел.

   То ли не хватало концентрации, то ли мешало незнание направления, но отец не отозвался. Устав высаживать чакру в камень, я распластался кляксой и просто лежал. Неудача не обескуражила. Глупо было думать, что всё сразу получится идеально. И так везёт сверх всякой меры. Чтобы не унывать, перебирал хорошие мысли.

   Всё ещё можно исправить. У меня обязательно получится. Я выберусь. И отыщу отца. Ну, или сам найдусь. Сейчас подкоплю силёнок, и всё получится...

   Когда копошение чужих очагов, наконец, замерло, меня уже колотило от нетерпения! Порывшись в валяющемся тряпье, я нашёл относительно целый мешок. Зубами раздёргал ветхую ткань, проделывая отверстия для рук и головы. Нормуль одёжка, надо только подпоясать. А вот и лохмотья подходящие для такого дела.

   Всё! Пора уже сделать кое-что правильное!

   В зале со змеёй я собрал все свитки, книги, тетрадки на каменном постаменте, добавил пару сосудов, источавших чакру, непонятные металлические прибамбасы и щедро полил получившийся натюрморт маслом из погашенных светильников.

   Знаешь, Орочимару, если подумать, я обязан тебе жизнью и даже благодарен за второй шанс, но путь гениальных учёных тернист. Скучные обыватели и мракобесы-политиканы постоянно норовят наложить запрет на исследования. По "моральным" соображениям. Сомневаюсь, что мой пакостный демарш остановит твои исследования, но буду надеяться, что хотя бы замедлит. А пока, перетопчешься без Фуши Тенсей!

   От толстой свечки, вынутой из глаза змеи, я подпалил краешек свитка и пристроил его на кипу документов. Проследил, как задымилось и вспыхнуло масло. И что есть духу помчался в зал с кисельными чанами!

   Вверх! Вверх! Вверх! Упираясь спиной, затылком и всеми четырьмя лапами в стенки каменной кишки. Вверх! Тут всего-то метров десять. Вверх!! А там ищи меня, свищи меня! Пока продерут глаза, пока учуют и потушат пожар, я уже буду ого-го как далеко. Главное вверх!!

   До края оставалось всего ничего, когда шарахнул первый взрыв!

   Какого хрена?!

   Стенки воздуховода тряхнуло. Я ссыпался на пару метров вниз. Стёсывая шкуру со спины и пяток, затормозил и быстро-быстро полез обратно. Могу ведь, если припрёт!.. И я почти дотянулся до среза колодца, когда внизу рвануло снова. Гораздо сильнее!

   Очнулся от боли. Похоже, я куда-то полз, опираясь при этом на сломанную руку.

   Взрывной волной меня запулило из шахты прямо в ночное небо. Пока летел, в долгой синей вспышке видел, как трескается каменный склон, выворачивая наружу острые сколы. Об них я и хряпнулся так неудачно, а потом потерянно ползал, дебил контуженный, ни черта не видя в темноте и оседающей пыли.

   Ой, блин... чем Змей пропитывал свои бумажонки, что так взорвалось?!..

   И сколько я был в отрубе? Край неба уже светлеет.

   О-оох...

   Всё происходящее казалось каким-то, мать его, дежавю... Снова я весь избитый, в грязи и крови. Снова кругом какая-то адова каша (ну ладно, в этот раз я сам постарался). Снова надо срочно мотать (вернётся Орочимару домой – точно рад не будет). Но в этот раз ещё и сил нет. Рука не пашет, башка разбита (опять), уши ничего кроме звона не слышат, правое кровит.

   Я попытался подняться на ноги.

   Ой, голова-голова!.. Ой, лапка-лапка!.. Ой, бедный-бедный Сёши!!

   Не, тухляк. Прежде чем куда-то тащиться, придётся позаботиться о руке. Острая боль и жуткий звук трущихся костей – запястье раздолбано, к бабке не ходи.

   Стиснув зубы, я осторожно ощупал перелом. Набирающий краски отёк казался огромным, но сустав вроде бы не съехал. Размотав опояску своего рубища, полосками ветхой ткани кое-как перемотал лапу. Ещё немного подумал и оторвал подол. Тряпичную перекинул петлю через шею и вложил туда пострадавшую культяпку, чтобы не болталась.

   Сойдёт пока. Остальное потом.

   Вокруг посветлело. Уже вижу, куда ступать. Пора.

   Блин... штормит, как Гая в лодке. Или, нет... Гая же больше не укачивает. И я так хочу, а то на Пьяного Мастера похож.

   Так, ноги! Отставить мотылять! По прямой, давайте. По прямой! Раз-два, раз-два...

   Ой, голова-голова!..

   Надо найти безопасное место, отлежаться и позвать Какаши. Сам я на таких ходилках далеко не уйду.

   Да даже если бы ушёл! Отец-то думает, что я умер...

   Вот блин! Единственная надежда, что Майто за ним присмотрит. Я своего папулю знаю. Справляться с потерями он не умеет абсолютно. Близкие люди для него – основа вселенной. Выбей её и весь мир в куски!

   Давайте, ноги! По прямой. Раз-два, раз-два...

   Идеально по прямой не получалось. Спуск то и дело перегораживали расселины, торчащие каменные рёбра и заросли путаных кустов. До уровня леса (который вот он, рукой подать) пришлось добираться несколько часов. Единственной радостью в долгой дороге стал ручей (напился, умылся и намочил тряпки на руке). Зато, ступив под шелестящий бамбуковый полог, я сразу почувствовал себя лучше. Вокруг свистела, скреблась и пищала жизнь. Попробуй, найди один слабосильный источник среди сотен других огоньков! На лысоватых скалистых склонах мне постоянно мерещился чужой взгляд, буравящий затылок – в лесу напряжение немного отпустило.

   Я мечтал поставить между собой и подвалами Орочимару леса, моря и горы. Сил хватило, чтобы заползти в низкую щель под кучей камней, нагрести на сломанную руку холодную рыхлую землю и провалиться в темноту.

   Нужная для поиска сосредоточенность далась тяжело. Когда первый неуверенный импульс чакры скользнул по поверхности почвы, я вымок, как под дождём. Второй... третий... десятый... Пусто.

   Несколько часов бесплодных попыток и отваливающаяся голова. Когда хлипкая поисковая ниточка ткнулась в знакомый покров, я сам себе не поверил.

   Папа!!

   Верещал я мысленно, но всё равно громко. До звенящего эха между ушей.

   Вот только отец меня не почувствовал. Его собственная чакра даже не дрогнула. Я захныкал от досады. Он там что, раненый? Или удолбался с горя?..

   Судорожно пережатый очаг мешал оставшиеся капли силы, пальцы цеплялись за землю, но импульсы бессильно бились в покров и таяли незамеченными.

   Ну почему всё так?!.. Ну, пожалуйста, пап!

   Ладно, тихо, тихо... Спокойно. Где Какаши, там и Гай. Я достаточно проехался на плечах у Майто, чтобы запомнить всё что надо. Ещё разок...

   Нашёл! И моё прикосновение он учуял. Чакра ответно плеснулась, и я всей кожей ощутил его изумление. Чтобы Гай поверил, что это не случайный обман чувств, дотронулся ещё раз. А через пару минут снова попробовал достучаться до отца.

   Есть!! Какаши очухался и сразу меня засёк!

   Получилось.

   Теперь будут искать.

   Радоваться я уже не мог, но облегчение присутствовало. Задача упростилась до уровня – "выжить и не попасться врагам". Средняя сложность. Справлюсь.

   Немножечко посплю и сразу за выживание...

   Проснулся никаким.

   Сломанную руку мучительно дёргало. Пока спал, носом шла кровь, да так и засохла... Кое-как продравшись сквозь бредовую дремоту, понял, что не могу пошевелиться. Совсем.

   Хатаке Какаши и Майто Гай

   Мелкий теребил меня, не давая спать. Неугомонный ребёнок, опять ему неймётся. Я протянул руку, пригладить вечно растрёпанную макушку и неожиданно наткнулся на пряжки жилета.

   Гай?.. Меня трясёт Гай?

   – Какаши! Какаши!! Да проснись ты!

   А? Что это было сейчас? Как будто мелкий рядом.

   Показалось, что... безвольное тело на руках, ускользающая чакра, кровь... и разливающийся ужас... Воспоминание? Гендзютсу? Сон?..

   Неважно! Сёши меня ищет!

   – Какаши!! Это срочно!..

   – Заткнись на хрен! – рыкнув, я вывернулся из чужих рук и зарыл ладони в траву.

   Где ты, маленький?! Что с тобой случилось?!

   Напарник не отставал, продолжая хватать меня за плечи.

   – Сёши!! Где-то там! Не знаю, как такое может быть, но... – ошарашенный Майто тыкал куда-то в сторону леса.

   Я ломанулся с места и на втором шаге с размаху грохнулся на колени.

   – !!!

   Чем меня опоил этот отравитель?! Тело, как из теста. Да ещё и гендзютсу повесил!

   – Развейся!

   Преграды, замедляющие чакру, снесло потоком энергии. Наконец-то!

   И снова это ощущение – скользнувший по земле тоненький ручеёк... совсем слабый, с привкусом усталости и боли. Сёши! Мелкий мой. Расстояние, как всегда, не разбери-пойми, но направление есть. То же самое, куда показывал Гай. Северо-запад!

   Потерпи, родной! Я скоро.

   Несомненно, из лучших побуждений, напарник устроил мне полноценную блокаду последних воспоминаний и связанных с этим эмоций. Всё бы ничего, но медикаменты плюс гендзютсу – такая убойная смесь, что надолго превращает мозги в кашу. Кое-как избавившись от последствий дружеской опеки, я торопливо глотал стимуляторы и соображал, как лучше искать мелкого.

   Направление мы определили одинаково, но относительно расстояния никаких соображений не было. С нашей ничтожной чувствительностью к чакре можно неделями прочёсывать горы. Счастье, что мои псы знали запах Сёши. С нинкен мы захватим достаточно широкую полосу поиска.

   Обеспокоенный Майто практически дотащил меня до Конохи. На минуту я даже захотел завернуть домой и прихватить кого-нибудь из Абураме с их кикаичу, но не решился тратить время. Туда-обратно – это минимум полдня, а судя по тающей чакре, у сына уже серьёзные проблемы.

   – Какаши, но как такое может быть? Сёши... он же...

   – Не знаю, Гай. Не сейчас! – я отмахнулся. Объяснения сейчас не важны. Не для меня. – Что думаешь насчёт дальности?

   – Не уверен. По моим ощущениям, прилично.

   – Тогда нечего сидеть!

   Мелкого занесло даже дальше, чем мы думали.

   Вечером он дотянулся до меня ещё один раз. Совсем слабо. Я тогда выверил направление по карте. Точно оценить расстояние опять не получалось, но мы были уже на полпути к Траве.

   Границу Куса прошли на второй день. Собаки, как и мы, почти не отдыхали. И всё равно ночью пришлось остановиться. Зимняя буря с грозой и хлещущим ветром делала поиск невозможным. Мы прятались в тесной расщелине и под бушевание неба Гай рассказывал. Как несколько часов пытался остановить кровь, текущую из моего шарингана. Как добил случайно выжившего туманника. Как запечатал тела в свитки. Как прятал в руинах уже бесполезный ключ от подземелья. Как тащил меня беспамятного в Коноху и радовался, что напарник приходит в себя так редко...

   Сидя спиной к тёплым бокам Ухея и Гуруко, я крутил в руках небольшой синий свиток, закрытый печатью и для верности перевязанный шнурком. Внутри лежало тело моего сына. Свиток вызывал два противоречивых желания: открыть и увидеть, не открывать и выбросить в ночь.

   Странно, но глаз почти не болел. Только тянул, словно шаринган, даже закрытый, требовал чакры.

   Сыроватый бамбуковый лес навевал воспоминания. В точно таком же погиб Обито. Ночной дождь до сих пор стекал с длинных листьев, заполняя округу шорохами и холодом, а склоны горы остро воняли недавним взрывом. Ползущий сверху туман нёс запахи жжёного камня и незнакомой химии. Что-то здесь произошло и совсем недавно.

   Мне было всё равно! Паккун учуял мелкого!!

   Я запрещал себе думать о том, что могу увидеть, и огрызался на любые попытки Гая поговорить. Просто нёс пса на руках, чтобы он не тратил силы, а только указывал путь. Собаки уверенно вывели нас к груде замшелых камней. Сердце дрогнуло, когда они скрылись в узкой тёмной щели... но скоро Уруши выполз, неся на спине... Сёши!!!

   Кто-то сказал: "Живой. Без сознания", а мои руки сами переворачивали, искали прерывистый пульс на шее, поднимали потемневшие веки и разматывали грубую повязку.

   Сломанное правое запястье. Ушибы и ссадины. Рваная рана на голове. Разлившиеся синяки вокруг глаз. Следы кровотечения из носа и правого уха. Похоже на последствия близкого взрыва. Кроме этого, обезвоживание, переохлаждение, затруднённое дыхание ...

   Я по капле лил в мелкого подсоленную воду. Гай накладывал жгут на бесплотную руку, загонял в вену два полных шприца укрепляющих препаратов и крошил в другую фляжку пищевую таблетку. Раны мы поделили. Пока напарник сооружал лубок на запястье, я обрабатывал разбитую голову. Кость не пострадала, но сама рана выглядела скверно. Такой разрыв следовало зашить, но сейчас уже поздно – края разошлись и воспалились. Скорее всего, останется шрам.

   Воздух вздрогнул, выпуская большого красного нинкаме.

   – Что тут у вас? – партнёр Гая вытянул длинную шею и осторожно прикоснулся к малышу.

   Багу владел несколькими ирьёдзютсу, правда, не все они подходили для людей. Он мог передавать чакру и немного латать повреждённые потоки. Впрочем, и это много лучше, чем любые наши таблетки.

   – Очаг почти погас. Малой вычерпал всё, что смог, – повернувшись боком, нинкаме скомандовал: – Бери его и садись! Только закутай. Он совсем застыл.

   Осторожно завернув Сёши в спальник, я опустился на угловатый панцирь.

   Оставаться у подножья горы не стали. Выяснить, что там произошло, и почему ребёнок нашёлся в таком измочаленном виде, можно и позже. Багу лечил прямо на ходу – до вечера мы прилично продвинулись к северу. Теперь, когда Сёши спал у меня на руках, мысли текли ровнее. В голову приходило только одно объяснение его возвращению – копии Нидаймё. Видимо, подземная лаборатория в Водопаде была не единственной.

   Могла ли его душа отыскать себе новое тело? Или между всеми копиями существует связь чакры? Не представляю, как это можно проверить, и сильно сомневаюсь, что путешествие души походит на получение воспоминаний от уничтоженного двойника...

   Багу передавал мелкому чакру, а я рассказывал Гаю о копиях Нидайме и делах Орочимару. Детали друг, как обычно, пропустил мимо ушей, выделив главное.

   – Но ведь это всё равно Сёши-чан?

   – Да. Всё равно.

   Надеюсь, что – да! Я бы всё отдал, только бы это загадочное "путешествие души" прошло хорошо, и мелкий очнулся при памяти. Ведь он же смог нас отыскать, а это требует огромной сосредоточенности. И особых знаний.

   На отдых мы встали в глубокой расселине. Пока напарник готовил ночлег, я сидел, разглядывая замученное детское лицо. Похожее и непохожее одновременно. Непривычно резкие скулы и слишком острый подбородок. Разноцветные синяки и нитка старого шрама через правую щёку. Немного другой рисунок ресниц. Тонкие, совсем бесцветные губы... Но это Сёши!

   Я молча упрашивал. Боже, пожалуйста, пусть это будет он! Мой сынишка.

   Малыш очнулся среди ночи и сразу попытался выпутаться из спальника.

   – Тише-тише, – я придержал его плечи. – Всё хорошо. Не ворошись так сильно. У тебя тут сломана...

   Мелкий растерянно ахнул, вцепляясь в мой рукав.

   – Какаши-сан?!

   Сёши!

   Счастье! До боли и озноба. До темноты перед глазами.

   Мне хотелось схватить сына в охапку, но синяки и повязки останавливали.

   – Пап!

   – Что, малыш? – горло давилось словами.

   – Я же жив?.. Я потерялся. Вы не сердитесь?

   Ох, Сёши...

   Осторожно держа его исхудавшую ручонку, я успокаивал своего потеряшку:

   – Всё хорошо. Не волнуйся. Мы с тобой... Больше никто тебя не тронет...

   Мелкий жмурился и беззвучно вздрагивал. Меня самого трусило, как в лихорадке. Непривычно серьёзный Гай заваривал успокоительное.

   Ох и дорого нам встало наследство Сенджу! Почти неподъёмно.

   Утром Сёши выглядел намного лучше. Даже смог поесть. Ночью он то и дело просыпался, но лицо ожило. Багу небольшими порциями передавал мелкому телесную энергию, а я ладонью следил, как изменяется рисунок его покрова (открывать шаринган не хотелось). Потоки потихоньку наполнялись, кожа теплела. Я задержал пальцы на шее. Тц! Даже мне понятно, что пульс чакры рваный. Ниже...

   Слишком тепло! Кожа между лопаток казалась почти горячей. Ещё немного чакры и стало окончательно понятно, что это. Метка, выжженная в наружных потоках. Цифры. Сорок шесть.

   Долбаный урод, Орочимару!

   Я медленно выдохнул, чтобы не пугать сына. Здесь потребуется лекарь получше, чем черепаха и два боевика. Благо, мне известно, где такого найти.

Глава 10

Иногда жизненно необходимо взглянуть на события с иной точки зрения и выработать альтернативное объяснение происходящего. Вам не обязательно принимать эту точку зрения. Но случается, что обдумывание вопроса с позиций противоположной стороны приводит к решению, которого вы не замечали.

Артур Фриман

   Ужасно сонный Сёши и Хатаке Какаши

   Пол содрогался от взрывов. Вздыбившиеся плиты растопыривались вкривь и вкось.

   Томоки не удержался, покатился вниз... и трещина сомкнулась на его ногах. Я бежал прочь от дикого воя... до тех пор, пока не упал потолок...

   ...Утро.

   Светает, а я так толком и не спал.

   Пытаясь хоть немного остудить влажный лоб, обречённо уткнулся в отцовское плечо. Сердце потихоньку успокаивалось. Заполошная дробь распадалась на отдельные неровные толчки. Жаль, что ненадолго...

   Сны доставали хуже, чем раны и лихорадочный жар. Только вторые сутки, как очнулся, а уже скучаю о времени, проведённом в чёрном беспамятстве под камнями.

   Уловив шевеления, Хатаке остановился.

   – Всё хорошо? – он бережно усадил меня спиной к дереву, достал салфетку и вытер лицо и шею. – Ты немного поспал. Дать попить?

   – Устал.

   – Потерпи, малыш. Скоро уже придём. Там всё будет, как ты захочешь.

   Как я хочу – это значит без снов. Просто поспать. Хотя бы пару часиков.

   Шиноби несли меня осторожней, чем мыльный пузырь, но я все равно чувствовал, что готов развалиться от любого неосторожного движения. Ныли суставы. Сухо пекло в груди. Голову ломало от челюсти и до затылка. Приступы тошноты и липкой трясучки накатывали один за другим, как электрички... И я бы всё это вытерпел, и был бы счастлив, что остался жив. Только бы не кошмары!

   Стоило закрыть глаза, и горная крепость рушилась снова. Я бежал прочь из зала со змеёй, а раздавленный Томоки полз следом, жалобно умоляя остановиться, подождать, не бросать их. Всех тех людей, которых я перемешал с камнями в логове Орочимару. Незнакомцы с других этажей, ни разу не виденные наяву, терпеливо дожидались за границей сна, чтобы плюнуть в лицо ненавистью или упреками.

   Подземелье не выпускало – в кошмарах мне ни разу не удалось добежать даже до зала с чанами. Обстоятельства снов менялись, но заканчивалось всё одинаково. Смертью. Для всех.

   Я просыпался, вскидывался, судорожно цепляясь за Какаши. Шиноби останавливались. Меня утешали и успокаивали, как могли, а через несколько минут всё повторялось. Ночь и день, и вторую ночь... час за часом. Я бы предпочёл вовсе не спать, но отвары, которые наперебой лили в меня отец и Майто, не оставляли выбора. Веки слипались, и темнота обращалась ловушкой...

   По дороге я вывалил на шиноби историю о том, как очухался в крепости Орочимару прямо на лабораторном столе. Какаши и Гай в шоке переглянулись, задали несколько уточняющих вопросов о Саннине и охране крепости, но согласно не стали выяснять подробности – пожалели мои взбаламученные мозги, отложив разговоры до безопасного места. Я думал, мы возвращаемся в Коноху, а оказалось – ничего подобного. Какаши неожиданно признался, что топаем мы к нашим родственникам, живущим в Траве. Семье Хатаке принадлежало маленькое селение на севере страны. Почти, как скрытая деревня, только без шиноби. Туда-то мы и пробирались глухими чащобами и прочими неудобьями. Потеребив отца, я узнал, что со времени разделения семьи минуло уже лет двести.

   Начиналась история невесёло. В долгой войне полегло почти три четверти клана. Отвернулась удача. Предал союзник. Превзошёл противник...

   Может, и вколотили бы остатки светловолосых в землю, но молодой глава рода сумел развернуть судьбу. Собрал уцелевших и просто сказал: "Хватит! Завязываем продавать мечи. Продолжать сражаться, когда на каждого взрослого семеро голодных карапузов – с умом не дружить". После нескольких поражений у клана оставались лишь одни настоящие друзья, и рассудительный шиноби увёл семью подальше от больших дорог. В безлюдные горы рядом с холодной долиной Хайюме – исконным обиталищем мрачноватых говорящих псов.

   Первое время руки, привыкшие к ножу и ниндзютсу, не умели ни дом построить, ни семечко в землю пихнуть, но понемногу привыкли. Занялись охотой, нашли подходящее ремесло... А потом подросли мелкие и оказалось, что не все Хатаке равно пригодны к сидению на одном месте.

   Ссориться и спорить никто не стал. Основательная часть рода осталась жить новым домом, а беспокойная продолжила шататься по миру в поисках пути шиноби. Полвека назад, когда поднимались пять Великих деревень, Хатаке-младшие не вернулись к семье, а принесли свою верность Скрытому Листу. Выбрали союз, созданный Сенджу и Учиха, поверив в мечту Хаширамы. Встречи родичей были не частыми, но друг друга не забывали. Отец рассказал, что приходил сюда трижды и всегда жалел, что не мог остаться подольше.

   Непривычный Какаши отболтал себе весь язык, но мы с Гаем настырно требовали новых и новых подробностей. Майто хотелось лучше представить родню приятеля, а мне семейные предания помогали бороться со сном.

   Чем глубже мы забирались в горы, тем вернее я убеждался: нелюдимость – отличительная черта всех Хатаке. Надо немало постараться, чтобы найти такой медвежий угол. Ныряющая вверх-вниз тропа выглядела нахоженной, но в некоторых местах по ней не прошла бы даже самая маленькая повозка.

   Наконец, заполненная облаками горная седловина осталась позади. Я высунулся из-за плеча Какаши, глянул на сонно раскинувшуюся деревню, понюхал утренний воздух с уютным запахом печного дыма и понял: хочу! Хочу пожить в этом месте. Уж здесь я точно смогу успокоиться. Отлежаться, как зверь в норе. Набраться сил. И забыть проклятые сны.

   В деревне не было ни общей улицы, ни единой ограды. Просторные одноэтажные дома прихотливо рассыпались по склонам. Повсюду петляли дорожки и горбились мостики. На террасах полуоблетевших садов рыжими фонарями светилась несобранная хурма. Дышало туманом длинное озеро. Тихо...