Текст книги "Трепет. Его девочка (СИ)"
Автор книги: Чарли Маар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
12 глава
Я сижу на кровати, закутавшись в халат и укрывшись одеялом по самую макушку. Не укрытыми оставляю лишь глаза, под остальной частью теплой мягкой ткани я прячу свои красные от смущения щеки и ноющее от пережитых оргазмов тело. То, что только что произошло здесь, на постели, а потом в ванной, сводит меня с ума, заставляет сердце усиленно качать кровь до боли в грудной клетке.
Я слышу звук льющейся воды. Рустам все еще в душе. Он отнес меня на кровать, затем поспешно скрылся за дверью в ванной, хотя я думала, что он останется и продолжит ласки, учитывая то, каким взглядом мужчина смотрел на меня, кончив от моей руки. Мне сквозь землю провалиться хочется. Я от себя такой смелости и бесстыдства не ожидала. Но отдать должное Рустаму, он, очевидно, решил не настаивать на продолжении, чтобы действительно дать мне возможность передохнуть. Еще не знаю, хорошо это или плохо, потому что он так и не сказал, останется на всю ночь или все-таки уедет. Глупо это или наивно, но тем не менее факт остается фактом – я испытываю почти жизненную необходимость в близости с ним. Мне нужно, чтобы он был рядом. Страх за его жизнь был вытеснен страстью, но сейчас, когда эмоции и желания постепенно остывают, страх возвращается назад.
Дверь в глубине коридора щелкает, раздаются глухие шаги – Рустам выходит из ванной. Он с кем-то говорит по телефону, отдает короткие приказы, что-то объясняет. Пытаюсь вслушаться, чтобы понять дальнейшие намерения мужчины относительно сегодняшней ночи, но так ничего и не понимаю. Спустя минуту он входит в комнату и присаживается на край кровати, с легкой усмешкой разглядывает мое укутанное в одеяло тело. На нем брюки и рубашка. Они слегка помяты, но это только придает ему шарма и какой-то обыденности, простоты, делает его более доступным и реальным для меня.
– В порядке?
– Вроде, – отвечаю хрипло и опускаю взгляд.
Он все еще он. А я все еще я. Несмотря на то, что между нами случилось, этого никогда не изменишь. Но убиваться я не собираюсь больше, потому что просто смысла не вижу. Я сама его удержала, сама попросила остаться, призналась, что хочу, глупо будет после этого закатывать истерику или в чем-либо его обвинять. Теперь я виновна ровно настолько, насколько виновен и сам Рустам. И все же чувствовать стыд и смущение я имею право. Он не чужой мне человек, не парень, в которого я влюбилась и решилась отдаться спустя несколько месяцев ванильного общения. Он – Рустам Багримов. Мой отчим. И мое безумие.
– Мне придется уехать, малыш, – выдыхает мужчина. – Есть вопросы, которые без меня не решатся.
Я закусываю губу и поджимаю пальцы на ногах, спрятанные под одеялом. Все же уезжает. Будет ли честно, если я попрошу его остаться? Будет ли в этом смысл?
– Я постараюсь побыстрее вернуться, – говорит мужчина до того, как я успеваю задать вопрос. – Тебе сейчас будет неплохо поспать. Хотя бы пару часов.
– Я не смогу спать, не зная, что с тобой все нормально.
– Со мной все будет хорошо, Ян. Не думай ни о чем.
– Тебе легко говорить...
– Малыш, – он протягивает руку, отводит край одеяла, открыв мой нос и губы, после чего большим пальцем касается губ и немного сминает, – постарайся верить мне.
Конечно, Рустам не собирается спрашивать у меня разрешения. Он все равно сделает так, как считает нужным. Уверена, что даже вскачи я сейчас и затопай ногами, Рустам уедет. Он не из тех, кого возможно привязать к себе веревками.
– У тебя телефон был недоступен. Сейчас все в порядке? В случае чего, я смогу тебе позвонить?
Он кивает и слегка хмурится, затем еще раз проводит пальцем по моим губам и убирает руку.
– В случае чего у тебя есть номер Валерия, если я не отвечу. Снаружи дежурит Георгий. Он тоже может помочь. Сейчас я буду действительно занят, малыш. Так что просто отдыхай.
Наверное не стоит спрашивать, чем именно он будет занят, потому что вряд ли он расскажет, так что я просто молча киваю. По крайней мере телефон у него работает...
– Ян, пообещай, что не станешь придумывать себе всякую ерунду и заниматься самоедством по поводу того, что между нами произошло, – Рустам поднимается с постели, не отрывая от меня взгляда.
Вполне логичный вопрос с его стороны, учитывая то, сколько раз я называла нашу возможную связь ужасной и отвратительной.
– Я ведь сама попросила тебя остаться, – шепчу чуть слышно, пальцем выводя узоры на своем колене под одеялом. – Какой смысл теперь убегать и убиваться?
– Не совсем то, что я хотел бы услышать, но уже лучше, – его губы трогает теплая улыбка, он наклоняется ко мне, поднимает подбородок пальцами и слегка касается щеки губами.
Пахнет очень вкусно. Вместе с его запахом ко мне тут же возвращается страсть и нежность, которые только начали утихать. Я буквально заставляю себя не обхватить его шею руками и не притянуть мужчину к себе. Все. Хватит. Ему идти надо. Он уже сказал. И я не хочу показаться озабоченной, а именно такой я себя и чувствую. В мою кровь будто какой-то наркотик попал, и теперь меня одолевает жажда. Никогда бы не подумала, что люди ощущают нечто подобное после секса. Может, это просто переизбыток гормонов? Сколько я подавляла в себе чувства? Наверное нет ничего удивительного, что вырвавшись, они вышли из-под контроля.
Когда Рустам уходит, и я остаюсь наедине с собой и со всем случившемся сегодня, небольшой приступ вины меня все же накрывает. Перед мамой. Я гоню прочь мысли о ней. От этого тошно. Раньше я ведь никогда не гнала мысли о ней. Когда любимый человек умирает, тебе сначала кажется, что ты никогда не сможешь забыть его облик, но со временем лицо в твоей голове расплывается, становится не таким четким, и ты пытаешься его удержать, но время беспощадно стирает любимые черты. Вот и я пыталась удержать любые воспоминания о маме, а сейчас мне стыдно думать о ней, зная, что мы с Рустамом сделали. Что я сделала. И я могу вновь заняться самоистязанием, вот только реальность от этого не изменится. В моем новом мире мамы больше нет, но в нем есть Рустам, и я уже поняла, что он мне здесь почему-то очень нужен. Мне приходится делать выбор, и в эту минуту я выбираю его, чтобы жить дальше и не сойти с ума. Мне кажется, я что-то в себе ломаю, потому что я не совсем готова, но ведь со временем я стану готова, так ведь? Я, возможно, даже смогу простить себя однажды. А сейчас я буду просто жить дальше. Вместе с ним. Вот такой вот неправильной жизнью.
Поднимаюсь с кровати и плетусь к столу. Спать совсем не хочется. Рустам сказал, что мне нужно поспать, но сна ни в одном глазу, поэтому я открываю ящик стола и достаю оттуда карандаш и ручку, включаю настольную лампу и сажусь рисовать. Образ его тела – самое свежее воспоминание, а еще тот взгляд – горящий, живой, глубокий. Я делаю первые штрихи на чистом листе и сама не замечаю, как полностью погружаюсь в работу.
****************
– В обед мы будем, – сообщаю Анне Сергеевне по телефону, плечом прижимая гаджет к уху и одновременно с этим пытаясь натянуть на себя джинсы. – Поедем за собакой. Только Сашке не говорите. Хочу, чтобы это было сюрпризом.
Как и обещал Рустам на выходных мы собираемся ехать за щенком для Саши. После той ночи, когда мы впервые занимались сексом, прошло несколько дней. В основном я была занята работой. Месячные пришли на следующее утро, так что таблетку пить не пришлось, чему я очень рада. Остается только выписать противозачаточные у врача, чтобы не дергаться каждый раз, когда между нами случится близость.
Близость. Я еще не привыкла к этому. Не привыкла к мысли, что между мной и Рустамом отныне все настолько интимно. Конечно, нужно больше времени, но еще виной этого непривчного состояние служит то, что после того раза он ко мне больше не прикасался. Понятно по какой причине. Мне пока нельзя. Но я думала, что он будет хотеть ласк... руками, например, как в душе, но Рустам и этого не просит. Уехав той ночью, он вернулся под утро. Я так и не ложилась спать. Все время рисовала, потом просто лежала на кровати, разглядывая ночной, а затем предрассветный город в окно. Он приехал и лег рядом, обнял, и мы молча лежали, не говоря ни слова друг другу. Я не спрашивала насчет Зверга, решил ли Рустам проблему, и нет ли больше опасности для его жизни – не хотела портить момент. Потом он отвез меня на работу, которую я, честно говоря, думала, что уже потеряла. Но Ахметов не стал меня увольнять, даже с проекта не снял, и до выходных передал свои обязанности заму, так что мы с Каримом Гаясовичем особо и не пересекались больше.
Рустам тоже с утра до вечера где-то пропадал. Работа и проблема со Звергом забирали практически все его время. Вечером он заезжал за мной в галерею, мы ехали домой, обмениваясь парой фраз. Его уставшее и почти всегда тревожное лицо останавливало меня задавать вопросы, хоть я и чувствовала сильный дискомфорт из-за его необщительности. Но ответы, скорее всего, больше напугали лы бы меня, чем успокоили. Я уже не ждала, что он вспомнит про обещание съездить за щенком для Сашки, но Рустам, как оказалось, о нем и не забывал.
– Яна только давайте не будем покупать пса, который потом вырастет и превратится в здоровенного волка или медведя, – лепечет Анна Сергеевна в трубку. – Я не уверена, что справлюсь.
– Вчера Рустам показал мне щенков, которых продают его знакомые. Мне понравился Кинг Чарльз Спаниель. Он небольшой. Думаю, Саше тоже понравится. Да ему наверное любая собака понравится.
– Можешь не сомневаться. Он меня уже замучил с вопросами о котенке. Еще несколько дней и я бы сдалась, рассказав ему про то, что скоро у него появится щенок.
Улыбаюсь, представляя неугомонного Сашку, допытывающего мать просьбами завести котенка.
– Думаю, сегодня он будет невероятно счастлив.
Попрощавшись с Анной Сергеевной, сбрасываю вызов и кидаю телефон на кровать. Из шкафа достаю майку и, прежде чем надеть, смотрю на себя в зеркало. Сейчас на мне джинсы и лифчик, косметику я не наносила. Последние дни я чувствую все больший дискофорт от скудности своего гардероба. Мне хочется выглядеть хорошо, потому что мне кажется, что выгляжу я чересчур просто и как-то по-детски. Без макияжа мне и моих почти девятнадцати лет не дашь.
И все же, почему он захотел меня? Я когда-нибудь найду на это ответ?
Откладываю майку и снимаю лифчик. Грудь у меня красивая, круглая и аккуратная, хоть и небольшая. Рустаму нравится моя грудь, он то и дело касается ее, даже когда мы просто лежим в постели перед сном, он гладит ее через ткань пижамы. Мне нравятся эти ощущения. Они на грани страсти и нежности.
Слышу, как в коридоре щелкает входная дверь. Рустам вернулся. Утром он уезжал. Были срочные дела. И вот вернулся. Я быстро натягиваю на себя майку, забыв про лифчик.
– Привет, – он входит в комнату и приваливается плечом к стене. – Готова?
Его взгляд проходится по моему телу, задерживается на груди и даже издалека видно, как глаза темнеют. Темнота отдается тянущим ощущением между ног.
За эти несколько дней, что мы ночуем вместе, один вопрос никак не дает мне покоя – как люди умудряются спать вместе и не хотеть все время заниматься любовью? Я постоянно ощущаю напряжение, любое прикосновение Рустама вызывает дрожь в теле, в голове сразу рождаются откровенные картинки, от которых потом невероятно трудно избавиться.
– Да... Почти. Анна с Сашкой жду нас, – отвечаю мужчине и отворачиваюсь. Делаю вид, что что-то ищу в шкафу, но на самом деле мне по-прежнему стыдно показывать ему свою реакцию на его близость. Я от него убегала, называла безумцем, а теперь чуть что у меня сводит жаром живот. – Анна Сергеевна просила, чтобы собака была небольшой. Я согласна с ней. Они же в квартире живут, да и как вообще она потом будет гулять с огромным псом и Сашей одновременно... Так что остановимся на том спаниеле, я думаю...
В отражении в зеркале замечаю, как Рустам начинает двигаться в мою сторону. В груди бухает, а соски под майкой напрягаются, оттопыривая ткань. На нем сегодня футболка и джинсы. Белая ткань не скрывает крепкую грудь и мышцы на руках. В который раз поражаюсь, какой он красивый, и вовсе не выглядит на почти сорок лет. Удивительно, насколько мы разные. У него целая жизнь за плечами, у меня целая жизнь впереди. Разве так бывает, что люди с разных временных планет притягиваются друг к другу?
Рустам останавливается позади меня и кладет ладонь мне на живот.
Горячая. Я вздрагиваю и машинально прижимаюсь ягодицами к его паху.
– Говорил тебе, чтобы ты не ходила без белья, – хрипит мне на ухо и тянет майку вверх, пока не оголяется грудь.
Я отсчитываю секунды то того мгновения, когда его рука накрывает обнаженную грудь, пальцы сжимают твердую вершинку. Вторая рука поглаживает ключицу, затем ложится на шею, слегка сдавливает. Мой хриплый стон застревает где-то в горле. Я невольно откидываюсь на плечо мужчины и закрываю глаза, позволяя себе на несколько минут отдаться приятным ощущениям. Удивительно, что Рустам управляется с моим телом так, словно давно его знает. Он точно угадывает чувствительные места, четко улавливает по моей рекции, что нужно продолжать делать, а что нет. Разве такое бывает после одного единственного раза? У меня вот вряд ли получится быть настолько умелой, хотя у нас разница в возрасте и опыте, и можно все свалить на это, но все же...
– Я просто не успела, – выдыхаю наконец, когда Рустам убирает руку с моей груди. На миг мне кажется, что сейчас он остановится и отстранится, но вместо этого мужчина разворачивает меня лицом к себе, наклоняется и втягивает сосок в рот, начинает неторопливо посасывать. – Я не успела надеть. Ты неожиданно вернулся. Я ждала тебя чуть позже...
– Удалось разобраться с делами побыстрее, – отвечает Рустам, подняв голову ко мне и поцеловав в уголок рта.
Побыстрее, значит, что у нас появилось лишнее время? Внутренне я радуюсь, но вида не подаю. Во-первых, это жуть как стыдно, показывать, что ты счастлива по этому поводу. Во-вторых, лишнее время означает, что вот прям сейчас, перед поездкой к Саше все снова случится? Это немного пугает. Время хоть и появилось, но не так много. И как все будет? Как? Наспех, без прилюдии?
Видимо какая-то степень испуга отражается на моем лице, потому что Рустам все же отстраняется и внимательно смотрит на меня, проводит пальцем по щеке, отчего дрожь неминуемо пробегает по телу. Уголок его губ ползет вверх, на щеке появляется ямочка. У него красивая улыбка. Она мне всегда нравилась, а после того, как между нами стало все настолько интимно, она стала нравится мне еще больше. Я позволяю себе коснуться ямочки пальцами, немного потереться о темную щетину и дальше положить руку на его губы. Мужчина тут же приоткрывает рот. Я чувствую мокрое и горячее на подушечках пальцев – это его язык.
Мое дыхание становится шумным и поверхностным, легкие горят, будто воздух между нами раскаляется и вдыхать его становится невероятно трудно. А потом это ощущение резко пропадает. Язык больше не лижет мои пальцы, а руки Рустама возвращают майку на место.
– Ехать нужно, малыш, – он прочищает горло и делает несколько шагов назад. Я не сразу соображаю, что мне дальше делать, стою, как примерзшая к полу и анализирую разочарование, разливающееся тугой волной в груди. То есть продолжения все-таки не будет?
– Да... конечно... Ты прав, – трясу головой, чтобы немного прийти в себя и перестать стоять истуканом. Не набрасываться же мне на него. К тому же, я сама не хотела, чтобы все вот так по-быстрому случилось... Но одно дело мои чувства, а другое – чувства и поступки Рустама. Почему-то когда он сам отстраняется, я сразу начинаю ощущать дискомфорт. Я не понимаю, почему.
– Белье не забудь надеть, – приказным тоном говорит мужчина, затем идет к холодильнику, достает бутылку минералки и плескает немного в стакан.
Конечно, теперь я с ним. Я решила быть с ним. И он уверен, что все все-равно будет, наверное, поэтому ему проще держаться и не показывать свою страсть, как раньше, но мне это не нравится. Наверное, я сейчас себе признаюсь в какой-то ужасной вещи, но его безумие мне нравилось. И я не хочу, чтобы оно остыло, поэтому, не подумав хорошенько, а действуя, скорее, на эмоциях и под выбросом адреналина, я снимаю майку и надеваю более открытй топик на тонких лямках (без лифчика, разумеется) затем беру легкую юбку-разлетайку до колен и в ванной переодеваю джинсы. Немного посомневавшись, стягиваю трусики и отбрасываю в корзину с бельем.
Нехарактерно смело для меня, но именно так я сейчас хочу.
Выйдя из ванны, кидаю телефон в сумку, забрасываю ее на плечо. На Рустама не смотрю вполне сознательно. Жуть ведь как страшно и заводит. От адреналина в крови буквально коленки трясутся. Я точно определяю момент, когда его взгляд упирается в меня, горячими касаниями ложится на шею, грудь, спину.
– Ну что, идем? – зову Рустама и направляюсь к двери, не оборачиваясь.
– Яна, – звучит предпуредительный рык.
Я продолжаю идти, как ни в чем не бывало, при этом чувствую удовлетворение от его эмоций и, разумеется, сладкое напряжение между ног. Улыбаюсь, как ненормальная, когда прохожу мимо охранника к лифту.
Вот так вот, Рустам. Мне не нравится, когда ты владеешь собой. Можешь считать меня сумасшедшей.
Захожу в лифт и нажимаю кнопку первого этажа до того, как Рустам успевает зайти внутрь. Двери закрываются, я лишь успеваю заметить его раздраженный взгляд, когда он появляется перед лифтом.
Что я себе позволяю?! Может и глупо поступаю, но так радуюсь своей смелости, что скулы начинает сводить от улыбки, которая никак не хочет сходить с лица.
На улице жду Рустама у машины. Мы сегодня едем без водителя. Машина у него теперь новая, о старой я не хочу думать, потому что мысли сразу же перетекут к событиям того ужасного дня, когда мне казалось, что Рустама я больше не увижу.
– Ну и что ты вытовряешь, дурочка? – недовольно и хрипло спрашивает мужчина, выйдя из подъезда и поравнявшись со мной.
Я? Не знаю. Живу, наверное.
13 глава
Какая глупость – не надеть белье, но надеть юбку разлетайку и открытый топик. Это я понимаю позже, когда мы приезжаем уже в третий дом, чтобы посмотреть щенка для Сашки. Во-первых, все эти люди – знакомые Рустама, и мне ужасно неудобно быть в таком виде, хотя я понимаю, что об отсутствии трусиков знать никто не может, даже сам Рустам, а вот то, что я без лифчика вполне очевидно. Хорошо, что никто не пялится, а то я бы вообще со стыда сгорела. Ну и во-вторых, Сашка на радостях постоянно носится, щенков берет на руки, обнимает и просит меня погладить. Мне приходится присаживаться и наклоняться, я без конца нервничаю, что кто-то может увидеть мой голый зад, поэтому придерживаю юбку и все время краснею.
В следующий раз нужно не забыть мысленно настучать себе по щекам, прежде чем решиться на подобную глупость...
– Больше всего мне понравилась эта... как ее... акита! – выпаливает Сашка, когда мы выходим из машины возле следующего места назначения. – Она чем-то на медведя похожа.
– Только не акита, – бурчит Анна Сергеевна. Я перевожу на женщину взгляд и в который раз за сегодня замечаю, что выглядеть она стала еще лучше. На ней новая одежда. Видно, что не очень дорогая, но тем не менее смотрится достойно. Она даже легкий макияж нанесла на лицо, чего раньше я никогда за ней не замечала. Спокойная жизнь и работа на новом месте благотворно влияют на нее, и она действительно пользуется этим шансом, который предоставил ей Рустам. Не каждый оценит, ведь многим сколько не дай, они так и будут превращать свою жизнь в помойку, но, слава богу, это не про Анну. Сашке очень нужна мама, и я счастлива, что женщина пытается исправить все свои ошибки и двигаться дальше.
– Давай насчет акиты подумаем потом, приятель, – отвечает Сашке Рустам. – Я хотел показать тебе как можно больше пород, но все же для квартиры акита не подойдет. Они вырастают слишком крупными. Вы с мамой не справитесь.
Я наблюдаю, как брат доверительно вкладывает свою ладошку в широкую ладонь Рустама, и они вместе идут к воротам дома. Так странно. У меня не впервые в голове проскальзывает мысль, что Рустам умеет общаться с детьми. Я имею в виду, да он появился в нашей с мамой жизни, когда мне было десять, и тогда он, исходя из моих детских воспоминаний, был примерным отчимом, и это учитывая то, что я была старше Саши, а братишка ведь еще совсем мелкий. Откуда у Рустама столько навыков общения с детьми? Я ни разу не слышала от него или от мамы, что у Рустама есть или были младшие братья, сестры, получается, он от природы такой? Разве может в человеке одновременно сливаться столько несовместимого? Опасность и стремление защищать, заботливость и агрессивность, отстраненность и теплота...
– Ты наверное прав, дядя Рус, – вздыхает Сашка.
Мне все еще непривычно слышать такое обращение к Рустаму, но звучит и выглядит это довольно мило. Я невольно представляю себе наше с ним возможное будущее, в которое страшно заглядывать, и все же иногда я позволяю себе это. Там, через много лет, может быть, он захочет ребенка, может быть, и я захочу, как мы будем смотреться настоящей семьей? Смогу ли я так? Это ведь не просто решение отдаться...
– Яна, – Анна Сергеевна осторожно касается моего плеча, после того, как Рустам представляет нас своим друзьям, которые тут же приглашают нас войти в дом и посмотреть на щенков. Когда мы ехали в первый дом, я боялась, вдруг эти люди окажутся их общими с мамой знакомыми? Вдруг они узнают меня? Что они подумают? Поймут ли что-нибудь о нас с Рустамом? Но, видимо, он предусмотрел, чтобы общих знакомых среди них не было, поэтому сейчас я чувствую себя уже вполне расслабленно. По крайней мере, не дергаюсь хотя бы насчет этого.
Сашка с Рустамом уходят вперед, мы с Анной задерживаемся в прихожей. Я вопросительно смотрю на женщину. Взгляд у нее обеспокоенный и смущенный. Она заламывает пальцы, словно ей трудно и неловко говорить со мной.
– Что такое?
– Яна, у тебя... у вас... все нормально? Я... меня по-прежнему беспокоит тот факт, что ты и Рустам помогаете нам. Точно ли не происходит ничего... плохого?
Я слегка улыбаюсь. Что бы ни просиходило, она все равно не сможет на это никак повлиять.
– Не переживайте за меня, Анна. У меня все хорошо.
– Это радует, – кривит губы женщина.
Не верит.
Но если быть до конца честной, то на самом деле ведь все хорошо. Если не позволять мыслям о том, кем мне приходится Рустам, всплывать со дна подсознания на поверхность слишком часто, мне не на что жаловаться.
– Ты уж приезжай почаще. Сашка скучает очень. И надеется, что ты проводишь его в первый класс.
– Обязательно. Это событие я точно не пропущу, – подбадривающе сжимаю плечо женщины. Кажется, ей стало спокойнее. Я неожиданно задумываюсь, что ей ведь тоже может быть одиноко. Как и мне было. Это сейчас я общаюсь с Ляйсан, познакомилась еще с некоторыми коллегами, Нимб мне звонит иногда, правда, мы пока не виделись после встречи в кафе, но полепетать ни о чем по телефону она любит. Что если Анна тоже совсем одна? И после жизни с таким мудаком, как мой отец, ей просто трудно заводить знакомства?
– Ян! Посмотри какой хорошенький! – радостный возглас Сашки привлекает наше с Анной внимание, и сбивает меня с мысли. Мы заходим в гостиную, где на ковре перед камином сидит Саша с щенком спаниеля на руках. – И ему нравится моя машинка-бульдозер. Видишь, как облизывает? Думаю, я так и назову его, Бульдозер.
– Бульдозер? – усмехаюсь, потому что кличка для спаниеля не совсем подходящая, да и вообще необычная. Но это же Сашка.
– Ага. Дома можно будет звать его Буль.
Мне нравится видеть, каким счастливым стал мой братишка, и каждая новая порция счастья, будь то игрушка, или его ночовка у меня, или вот теперь собака, добавляет света его глазам.
Пока я любуюсь Сашей, происходит то, чего я никак не ожидаю. Рустам подходит ко мне со спины и кладет руки на талию, сжимает и притягивает к себе. Он не делает ничего плохого. Только обнимает и легко проводит губами по щеке, но на меня это производит такое же впечатление, как от взрыва атомной бомбы. Он впервые вот так прилюдно демонстрирует свое отношение ко мне. При своих знакомых, при Анне, и при Саше. Понятное же дело, что это не родственные объятия.
Я испуганно шарю взглядом по лицам присутствующих, страшась обнаружить на них недоумение или осуждение, но к собственному удивлению не вижу ничего. Они даже не смотрят на нас. Их вроде как не волнует, что Рустам меня обнял и поцеловал, словно это самая естественная вещь на свете.
*************
– Ты довольна? – в машине тихо. Сашка уснул, Бульдозер свернулся у него на коленях и тоже посапывает. Анна Сергеевна молча смотрит в окно – это я замечаю в зеркале заднего вида. Сегодняшний день прошел довольно насыщенно. Я думала, что после покупки щенка Рустам отвезет нас домой к Анне, а сам поедет по делам, но вместо этого мы отправились в парк, где неплохо провели время. Конечно, Рустам по большей части постоянно с кем-то говорил по телефону, решал рабочие моменты, а может быть и вопросы связанные со Звергом, но все равно мне было очень хорошо сегодня, и если уж отвечать на его вопрос, то я более чем довольна, поэтому повернув голову в сторону мужчины, киваю и благодарно улыбаюсь. Он улыбается в ответ, но мне кажется, что моего кивка и улыбки недостаточно.
– Спасибо тебе, – произношу тихо, но стараюсь вложить в интонацию все, что чувствую, а я по-настоящему ценю то, что он делает для меня, для Саши и Анны. Это заслуживает благодарности и уважения, даже несмотря на то, как все начиналось между нами, и каким было и есть его главное условие.
– Пожалуйста, Ян. Я хотел вечером заехать куда-нибудь поужинать вдвоем, но мне показалось, что ты какая-то взвинченная сегодня.
Я сглатываю и прикусываю губу. Ему не показалось. Моя нервозность связана аж с двумя обстоятельствами: отсутствием белья и открытым проявлением чувств со стороны Рустама. Сегодня он то и дело стремился касаться меня, обнимать и целовать. Несколько раз я замечала взгляды прохожих в парке. Эти люди мне не знакомы, но я все равно дергалась и отстранялась. От внимания Рустама это, разумеется, не укрылось. Он не настаивал, но зубы стискивал, и взгляд его утяжелялся. Ну а чего он от меня хочет? Чтобы я так быстро стала демонстрировать нашу с ним связь? Не думаю, что я готова. Кроме того, его близость рождает во мне слишком приятные ощущения. А когда на тебе нет лифчика и трусов, то любое возбуждение может иметь свои видимые последствия...
– Я бы хотела поехать домой, – отвечаю мужчине, не вдаваясь в подробности. Мне действительно хочется домой. Там мы с Рустамом кажемся безопаснее и правильнее. И там я смогу наконец переодеться. Точнее одеться.
Рустам молча едет к дому Анны, там на руках несет Сашку до квартиры, сразу укладывает в кровать. Я несу Бульдозера, а Анна различные принадлежности для собак, которые мы накупили после парка. Женщина весь день ведет себя очень скромно и тихо, мне даже кажется она в какой-то степени побаивается Рустама, все время настороженно косится в его сторону, вздрагивает, когда он к ней обращается. Наверное она чувствует себя зависимым от него, как и я, только немного иначе.
Поцеловав братишку в щечку и подоткнув одеяло, я выхожу из его комнаты и бесшумно закрываю дверь. Еще раз про себя поражаюсь умению Рустама обращаться с детьми. Ему ведь и говорить не пришлось "донеси, пожалуйста, Сашу до квартиры, чтобы не будить", он сам все сделал. Не понимаю, почему я замечаю эти мелочи, потому что мысленно примеряю на него образ отца? Удивительно, что почему-то меня больше не ранит тот факт, что он и мне был как отец, хотя раньше от этого передергивало, но сейчас я словно отдаляюсь от этого факта. Отчасти сознательно, отчасти интуитивно.
– Тебе идет быть отцом, – осторожно замечаю, когда мы спускаемся на лифте вниз. Думаю, это должно ему польстить, ведь это комплимент, но он отчего-то хмурится, желваки начинают ходить на скулах, поэтому я поспешно добавляю:
– Я имею в виду, что с Сашкой ты так здорово смотришься. Я вовсе не пыталась напомнить, что ты мой отчим, то есть был моим отчимом... В общем, я не об этом. Мне лишь показалось, что ты умеешь обращаться с детьми, вот и все. И я не планировала просить тебя о ребенке. Я согласна, что рано, да и в принципе я не думала об этом... вот...
– Я понял, Ян, – выдыхает мужчина как-то с горечью. – Рад, что ты считаешь меня хорошим отцом.
Ответ слишком сухой, так что я решаю не развивать эту тему.
Мы выходим на улицу и направляемся к машине. Вроде ничего такого я ему не сказала, но у меня создается впечатление, что я что-то испортила, что-то важное упустила из виду. Его так сложно понять. Рустам хоть и заботливый, все же слишком закрытый. Мне всегда было трудно с ним говорить. Учитывая то, что я сама не особо общительная, мы как два закупоренных сосуда, прячущих друг от друга свое содержимое.
Неожиданно в груди рождается страх, что сейчас он не останется со мной. Отвезет домой, молча уедет снова по делам, оставит одну, ведь он и так провел весь день с нами. Его безумие не коснется меня, не выплеснется на волю, и мне останется просто это принять. Может я идиотка, но мои собственные права в наших с ним отношениях мне по-прежнему не ясны. Мы ведь толком не говорили об этом. Наверное, пора это сделать.
– Стой, – хватаю его за руку и тяну на себя, когда мы равняемся с машиной. Рустам поворачивается ко мне и окидывает непонимающим взглядом. Еще бы я себя понимала...
– Хочу... кое-что попробовать...
Я машинально оглядываюсь, смотрю, много ли людей вокруг, но так как сейчас поздний вечер, а мы находимся в довольно тихом и отдаленном от нашего прежнего дома районе, если рядом и есть прохожие, то они вряд ли знают меня или Рустама, поэтому спустя несколько секунд я поднимаю глаза на мужчину, встаю на цыпочки и тянусь к его губам. Он не помогает. То есть не наклоняется и не тянется в ответ. Просто стоит и смотрит, лишь слегка потемневшие глаза и складка между бровями говорят о его напряжении. Мне хочется залезть к нему в голову и прочитать мысли. Что он сейчас думает обо мне? Он хочет, чтобы я его сама поцеловала? Он понимает, что для меня это большой шаг – вот так на улице тянуться к его губам, хоть рядом почти никого нет, но все же это непросто?
Чтобы удержать равновесие, я сначала цепляюсь за его плечи, затем скольжу ладонями к шее, обхватываю лицо, пальцами провожу по щетине на щеках. Прохладный вечерний воздух касается моих обнаженных бедер, которые спасает только тоненькая ткань юбки. В противовес ему густой жар расползается в промежности, напоминая, на что способно мое тело, когда над ним властвует Рустам.
