Текст книги "Трепет. Его девочка (СИ)"
Автор книги: Чарли Маар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
21 глава
– Мне следует расценивать этот ужин, как прелюдию к серьезному разговору или тебе просто захотелось для меня приготовить?
Я наблюдаю за тем, как Рустам неторопливо погружает в рот кусочек запеченного мяса и запивает вином. Сама я почему-то не спешу есть, хотя голод испытываю. Наверное дело в том, что я действительно затеяла ужин не просто так. Мне хочется поговорить с Рустамом обо всем: о нас, о будущем, о курсах в Америке. А также хочется побыть с ним рядом наедине, ощутить на себе его безраздельное внимание, и просто сделать приятно тем, что приготовила вкусную пищу.
– Я это блюдо в одном ресторане попробовала. Мы там с Лясей как-то после работы сидели, – говорю вместо ответа на вопрос. – Попыталась воссоздать рецепт на основе своих догадок. Ну и интернет мне помог. Нравится?
Рустам кивает, насаживая на вилку очередной пряный кусочек, не сводя с меня пристального взгляда.
– Да. Вкусно, малыш. Но ты не ответила.
В его поведении я не вижу ничего подозрительного. Он расслаблен и спокоен. Я не замечаю, что он стал холоден ко мне или менее внимателен. Все как обычно. И все же червячок сомнения никак не хочет замолкать во мне, поэтому решаю, что поговорить на самом деле стоит.
– Я хочу кое-что знать, – начинаю осторожно, давая себе время собраться с мыслями.
– Что именно?
– Мы с тобой... дальше... как мы будем жить? То есть, я имею в виду, если я решу, например, поехать в Америку на курсы, проведу там полгода, потом вернусь, что будет дальше?
– Все будет по-прежнему, Ян. Ты и я. Вместе. Мы обсуждали это.
– Нет, ты не понял. Я хочу знать конкретно – кто я тебе? Кем ты меня видишь?
Рустам выгибает бровь и с легким стуком откладывает вилку.
– Вроде я уже озвучивал. Я вижу тебя своей женой. Матерью своих будущих детей. Любимой и единственной женщиной. Расстояние и твое обучение в другой стране этого факта не изменят. Эти курсы – благо для тебя в первую очередь. Мне лично они не нужны. И как я уже говорил – лететь туда я тебя не заставляю. Ты можешь этого не делать, но только не отказывайся из-за своего страха, малыш. Если ты опять придумала себе иллюзорные ожидания, в которых я отправляю тебя подальше, потому что разлюбил, то выбрось их из головы, потому что это невозможно, а если бы и было возможно, то я бы тебе честно об этом сказал. Зачем такие сложности? К тому же Америка – это не другая вселенная. Я смогу к тебе прилетать. Ты ко мне тоже. Саню сможешь туда свозить. Может, в Америке ему больше понравится, чем в России.
Я медленно выдыхаю, чувствуя, как грудную клетку заполняет облегчение, и даже позволяю себе радостную улыбку. Снова он все понял. Мне неловко, что Рустам настолько точно интерпретировал мои подозрения. В который раз будто просканировал. И про Сашку не забыл сказать, что для меня крайне важно.
Так.
Стоп.
Он сказал, что дальше видит меня женой и матерью будущих детей. ДАЛЬШЕ, то есть после Америки, если я туда поеду. Значит, это вроде как "предложение"? Предложение заранее? Намек, что когда я вернусь, он бы хотел, чтобы мы поженились?
– О чем ты теперь думаешь? Твои эмоции так быстро сменяют друг друга, что едва успеваю ухватиться хотя бы за одну из них.
– Я... немного не ожидала слов про женитьбу... – беру фужер и в несколько глотков осушаю его в остром приступе жажды. – Это ведь был ответ на вопрос "что будет дальше?" То есть, ты хочешь, чтобы мы потом поженились?
– Ну а чего ты ожидала? – Рустам сразу подливает вина в мой опустевший стакан, затем подливает себе и ставит бутылку на стол. – Разумеется, я хочу, чтобы ты стала моей женой, и чтобы дети у нас родились в официальном браке. Вполне естественное желание в отношении девушки, к которой у меня серьезные чувства и намерения. Надеюсь на этот раз я тебя окончательно успокоил?
Улыбка расплывается на лице автоматически – я не могу ее удержать.
– Спасибо, что не злишься и не насмехаешься. Мне важно было знать, потому что... потому что мне кажется, – я делаю глубокий вдох и впериваюсь взглядом в лицо мужчины, ловлю его темный взгляд, который не собираюсь отпускать, затем облизываю губы и наконец выдыхаю, – мне кажется я в тебя влюбилась. И... я счастлива с тобой. Если я приму решение быть с тобой официально, быть навсегда, мне бы не хотелось, чтобы это все было из-за "пустышки". Мне бы не хотелось переломить себя, чувство вины перед мамой, чувство страха, ради ошибки. Я должна быть уверена в тебе и в твоих чувствах, как и в своих.
– Ты можешь быть уверена во мне, Ян, – Рустам хрипло выдыхает, затем поднимается из-за стола и протягивает мне руку. – Иди сюда.
Глаза мужчины странно блестят, будто он сейчас услышал нечто важное, хотя мое признание в любви наверно можно расценивать как "важное". Я ведь ему об этом еще ни разу не говорила. Вкладываю свою ладонь в его, он крепко сжимает мои пальцы и тянет на себя. Через секунд я оказываюсь в его объятиях, прижатая к его к груди, нос Рустама зарывается в мои волосы, он вдыхает запах и сильнее обхватывает меня руками.
– Я готов прямо сейчас жениться на тебе, готов был уже тогда, когда ты еще только бросала на меня взгляды и смущенно отводила их. И ждать я тоже готов, потому что с самого начала знал, что просто не будет. Но любое ожидание стоило того, чтобы в этот миг держать тебя в руках и слышать твои признания, малыш.
Его губы накрывают мои, язык проталкивается в рот. Нежный поцелуй втекает в меня сладким трепетом и разливается по телу. Это мой выбор – быть счастливой с ним. По-настоящему быть. Больше не стыдиться. Простить себя. Потому что я делаю это ради чувства, что растет в груди.
Обхватив его шею, я слегка царапаю кожу и неспешно отвечаю на поцелуй Рустама. Он подхватывает меня на руки и несет к кровати. Этой ночью он любит меня нежно, будто пытается закрепить мои слова любви и свои слова о том, что я могу быть в нем уверена. Это особенная ночь. Наши чувства оголены и с его, и с моей стороны. Больше нет преград. Никто и ничего не скрывает. Каждое его касание ощущается более остро, доходит до самого сердца и остается в нем.
Рустам двигается внутри меня медленно, смотрит в мои глаза, наблюдает за реакцией на толчки, я тоже смотрю в черноту, ставшую частью моей души, и не могу сдерживать улыбку. Мне хочется улыбаться, хочется целовать его, гладить, хочется вобрать глубже. Я приподнимаю бедра, позволяя его члену заполнить меня до предела, после чего взрываюсь. Надо мной он, внутри меня он, он рядом со мной, и он часть меня. Я принимаю полностью все, что он хочет мне дать. И сама хочу отдать ему все в эту минуту.
– Я тебя люблю. Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю...
Это Рустам говорит? Или я? Кто-то из нас говорит точно. Может быть, мы оба?
************
– Ну, а если мне не понравится?
– Не понравится – вернешься обратно. Насильно тебя никто там удерживать не будет, Ян.
Мы голые лежим на постели. Моя нога закинута сверху на бедро Рустама. Рукой я вожу по члену, не без удовольствия отмечая, как он тут же твердеет. Рустам красивый. Весь. И член у него тоже красивый. Мне нравится его трогать и смотреть на него, нравится иметь над мужчиной власть, пусть и такую примитивную.
– А что если Карим найдет кого-то на мое место?
– Временно найдет. Я уже говорил с ним об этом. Он сможет отпустить тебя после выставки, хотя ему бы не хотелось, потому что его устраивает, как ты работаешь. Но навстречу он пойти готов.
– Это все благодаря тебе, – я обвожу пальцем головку члена, собираю сверху капельку и размазываю ее. – Если бы не ты, он бы не стал церемониться.
– Ошибаешься, Ян. Если бы ты не была такой талантливой, думаешь, надо было бы ему, даже учитывая наше с ним знакомство, давать какой-то девчонке полгода, чтобы она закончила курсы? Будь ты одной из многих, он бы просто уволил тебя и взял на твою должность любую другую.
– Ты переоцениваешь меня.
– Это ты себя не дооцениваешь. Возможно, Америка в этом тебе поможет. Не факт, что ты сама захочешь возвращаться.
Моя рука замирает. Я слегка приподнимаю голову, чтобы видеть лицо Рустама, и непроизвольно хмурюсь.
– Что ты имеешь в виду? Как это не захочу возвращаться?
– В галерею. Ты можешь захотеть чего-то другого. Большего.
Его спокойный тон и прямой взгляд успокаивают. Он лишь о работе говорит, а я уже начинаю думать, что он сомневается в моих чувствах и в том, что мне захочется к нему вернуться.
– Возможно. Пока рано об этом размышлять. Мне нравится работать у Карима.
– Я рад, что ты нашла себя.
Вновь опускаюсь на его грудь, руку убираю с члена и перемещаю на живот, поглаживаю дорожку волос, поднимаюсь к соскам и обвожу их пальцами.
– Дом я продаю.
Снова шок. Я не ожидала этого услышать. А еще не ожидала, что эта новость меня болезненно кольнет. Нет, я знала, что рано или поздно, это случится, но не думала, что так скоро.
– Купим потом другой. Выберем вместе. Тебе нужно будет забрать вещи, которые нужны, до того, как дом начнут смотреть потенциальные покупатели.
В груди щемит от мысли, что мне придется поехать туда, чтобы разобрать вещи, свои и... мамины, но сделать это необходимо. Необходимо попрощаться с домом, где мы прожили столько лет, с которым связано много светлых воспоминаний о маме.
– Хорошо. Завтра я поеду туда. Ты со мной?
Не вижу, но чувствую, как Рустам качает головой.
– Завтра много работы. Одна справишься?
Наверное даже лучше, если я буду одна. В одиночестве легче выпускать наружу боль, легче сказать "прощай и прости", легче плакать, а можно даже кричать. Это будет как последнее прощание с прошлым. А дальше начнется совсем другая жизнь.
22 глава
Рустам
Я паркую машину недалеко от дома под широкими ветвями деревьев. Через лобовое стекло мне прекрасно виден передний двор, и как Яна сбегает вниз по ступеням крыльца, бросает в металлическую урну еще одну стопку фотографий, после чего какое-то время просто стоит и смотрит на них. Я знаю, что это за фотографии. Из нашего прошлого. Их не так много, как могло бы быть. Большую часть распечатывала Ирина. Я вижу, как Яна достает спички из кармана джинсовки, поджигает одну и бросает в урну. То, что она в этот момент плачет, я просто чувствую.
Мое безумие. Иначе как объяснить, что вместо работы я приехал сюда и как ненормальный не могу оторвать от нее глаз, хотя дел по горло и телефон пришлось отключить, чтобы не обрывали звонками?
Девчонка, которую я полюбил до боли в груди. До Яны в моей жизни настолько сильного чувства к женщине не было ни разу, это я понял позже. Не сразу. Я мог бы продолжать врать себе дальше, как собирался в самом начале, когда только осознал, что мои чувства к ней изменились, стали глубже и сложнее. Я мог бы отказаться от нее, держаться подальше и не мешать ей строить свою жизнь, несвязанную со мной. Так было бы правильнее. Но я не захотел.
Я встретил мать Яны через год после развода с бывшей женой. Встретил в день годовщины смерти нашего сына. Тот год прошел для меня словно в густом тумане. Больница, похороны, плач жены, а потом всего одна фраза, которая поставила точку на нашей дальнейшей с ней жизни "Я не могу с тобой больше быть. Он был так на тебя похож. Я не могу на тебя смотреть, Рустам. Не могу, понимаешь?" Тогда я не понимал. Я был молод и мне тоже было больно. Я любил ее, может, не так, как Яну... иначе... но любил, и сына я любил очень сильно. Я считал, что мы вместе должны справиться с нашей трагедией, что должны быть рядом и поддерживать друг друга, но она посчитала иначе. Она захотела уехать, чтобы больше не видеть меня. Так что со своей трагедией я справлялся в одиночку. Как практически со всем в своей жизни. Тогда мне и повстречалась Ирина. Забота о ней и о ее дочери стала для меня спасением, утешением. И тогда я никак не думал, что девчонка, которую я сажал на плечи, которой покупал мороженое, однажды вырастет и станет моим всем. Сведет меня с ума, превратит в безумца.
Яна винит себя. Ей плохо и больно. Я знаю. Она считает, что Ирина бы осуждала ее. Но если и есть в этой истории кто-то, кого стоило бы судить, то это я сам. Потому что этот тот самый случай, когда мне не стоило давать себе такого права, как любить ее. Если бы, бл*дь, все было так просто. Только в реальности все иначе. И отказаться от Яны оказалось сложнее, чем я думал. В этот раз у меня не хватило сил отпустить.
Сначала мне стало тянуть к ней платонически. Я отвергал это гребаное чувство до последнего. Меня влекло к дочери своей жены. К почти девчонке. Пусть она уже была взрослая, и все же недостаточно, чтобы оправдать себя. Мне под сорок. Она совсем малышка. Я, бл*дь, не должен был позволять себе этого. Никогда из моей памяти не сотрутся слова Ирины и ее взгляд перед смертью, когда я рассказал о своих чувствах к Яне. Она хотела ее защитить от меня, в чем была чертовски права. Будь у меня дочь, я бы тоже ее защищал, посчитав любовь мужика вдвое старше недопустимой.
Сейчас, глядя как она сжигает свои воспоминания, как огонь от сгорающих фотографий освещает ее лицо, я эгостично радуюсь, что, когда будет продан дом, все прошлые границы окончательно сотрутся между нами. Мы наконец сможем начать строить жизнь, не оглядываясь назад. Знаю, что ей нужно больше времени, но надеюсь, что она справится. Я буду рядом, чтобы помочь.
Единственное, о чем я по-настоящему жалею, это то, что использовал ее брата, чтобы удержать Яну. Я лгал ей, говоря, что не буду помогать им. Если бы она не осталась со мной, я бы не стал лишать Сашу и Анны квартиры. Я бы не сделал ничего, что могло бы навредить ей или им, ведь Саня напоминает мне моего сына, которого я потерял.
Эти курсы в Америку – как искупление. Мне хочется, чтобы Яна понимала – со мной она не пленница, чтобы перестала бояться каждый раз, когда меня нет рядом. Это, бл*дь, чертовски сложно, потому что я не хочу ее отпускать. Она словно одержимость. Яд, ставший частью моей крови, против которого мне так и не удалось найти противоядие.
Всех людей, которые что-то значали в моей жизни, я потерял. Родители, сын, жена, вторая жена. О том, чтобы потерять Яну, я не хочу даже думать, но знаю, что если ей будет хреново со мной, мне все-таки придется ее отпустить. Страшнее того, чтобы потерять ее, только видеть, как она несчастна.
Мы сейчас как по грани ходим. Яна призналась, что влюбилась, но я вижу, что она по-прежнему мечется. Я хочу, чтобы ее выбор был свободным, даже если он будет не в мою пользу. Так следовало сделать изначально. Да, следовало, только ни х*я не вышло.
***********
Нажимаю кнопку запуска двигателя и последний раз бросаю взгляд на Яну. Подходить я не собираюсь. Думаю, ей хочется сейчас побыть одной. Машина Валерия стоит в нескольких метрах от меня, поэтому я не переживаю, что Яна останется совсем одна. Когда она будет готова, он отвезет ее домой.
Телефон включаю по пути на работу. Делаю пару дежурных звонков и раздаю указания персоналу, после чего набираю Кариму. Вопрос со Звергом и отцом Яны пока окончательно не решился. Мне удалось прижать Андрея, так как он был должен крупную сумму самому Звергу-старшему, но из-за конфликта с Максимом, Зверг забычился и теперь проблемы с папашей-ублюдком снова всплыли на поверхность. Яна вполне могла видеть именно его тогда у кафе, хотя я постарался ее успокоить, но после аварии, в которой мою машину смяло как консервную банку, я не удивлюсь, если Зверг предпринял и другие попытки добраться до меня. Например через Яну, используя при этом ее отца, который вполне может пойти на все что угодно, чтобы вернуться к привычной для себя жизни – играм и шлюхам.
– Слушаю, Рус, – Карим рявкает в трубку в своей обычной манере.
– Что Калмык? Принял предложение?
– Принял. Куда бы он делся. Снимет он Зверга с должности, под пресс его положит. Все уладим.
– Пусть не перегнет. Достаточно его припугнуть. Звергу есть, что терять. Если поймет, что его обложили и связи не помогут, быстро брыкаться перестанет.
– Все сделаем по высшему разряду. Ты завтра с Яной в "Сивилье" будешь? Мы с Мадиной на вас рассчитываем.
Я выезжаю на шоссе и через пару метров притормаживаю перед светофором. Ужин в "Сивилье" Карим организовал в честь помолвки с Мадиной. Знаю, что ему самому этот ужин особо не нужен, но так как и он, и его невеста из влиятельных и уважаемых семей, на помолвке будут присутствовать вся Московская элита. Еще одна возможность для Карима укрепить имеющиеся связи и приобрести новые через отца Мадины. Яна, разумеется, должна там присутствовать вместе со мной. Хочу постепенно вводить ее в свой круг общения. Ей следует привыкать к тому, что на подобных мероприятиях ей необходимо будет часто появляться в качестве моей невесты, а затем жены. Во всяком случае, так будет, если она не примет решение уйти.
– Мы приедем.
– Отлично. В восемь жду вас.
Слышу на фоне голоса Карима другой – женский и певучий. Сразу узнаю, кому он принадлежит.
– Кристине привет. Я так понимаю, сегодня ты за город собираешься?
– Да. Так что увидемся завтра.
Друг сбрасывает вызов, после чего я кидаю телефон на кресло и возобновляю движение по трассе. Когда приближаюсь к повороту, который ведет в сторону, где расположено кладбище, руки на руле автоматически напрягаются. Прошло много лет со дня смерти сына, а мне по-прежнему тяжело вспоминать и говорить о нем. Я не особо задумываюсь, почему сейчас сворачиваю с трассы, почему еду к нему, ведь на могиле сына мне хреновее всего. Ни в одном другом месте я не ощущаю такую сильную скорбь, как стоя перед памятником. Именно по этой причине я не часто здесь бываю, но иногда возникает почти потребность приехать.
Выйти из машины не решаюсь долго. В бардачке есть машинка – я заранее покупаю игрушки, чтобы отнести тогда, когда буду готов. В последнее время я навещаю могилу сына каждый раз, когда мы едем с Яной на кладбище к Ирине. Так легче. Это, бл*дь, звучит ужасно, но ее боль помогает мне забывать о собственной. Хочется защитить ее, уберечь, поэтому в эти минуты я не думаю о себе.
– Ну, здравствуй, приятель, – ставлю машинку рядом с памятником. Небольшой красный грузовик. Пацаны такие любят. Это уже взрослые мужики начинают задумываться о других автомобилях.
– Ему бы понравилось, – до боли знакомый голос звучит позади настолько неожиданно, что я не сразу соображаю – это реальность или это, бл*дь, мое воображение?
– Ему бы понравилось все, что бы ты ему ни подарил, Рустам.
Наконец нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в глаза своему прошлому, которое уже не ожидал встретить никогда.
– Эдие...
23 глава
Просыпаюсь от того, что между ног разливается влажное тепло, а на поясницу что-то сильно давит. Мне хватает нескольких секунд, чтобы понять – это Рустам вернулся, снова поздно ночью, и сейчас я лежу на животе, прижатая его телом к постели. Его ладонь давит на поясницу, а член упирается между ног, вторая рука ложится мне на рот, мешая вскрикнуть, когда он проникает в меня до упора. Последние несколько дней он всегда занимается сексом именно так – грубо, без прилюдий, и разбудив меня посреди ночи. Мы оба очень устаем на работе, а еще мне кажется его что-то тревожит, но я пытаюсь научиться верить ему и не надоедать расспросами и подозрениями. Ведь Рустам сказал, что я могу быть уверена в его чувствах.
Резкие движения внутри, горячее дыхание по плечам и влажный язык на шее – экстатическая смесь. Я закрываю глаза, позволяя мыслям улететь. Обожаю, когда он такой – агрессивный, с трудом сдерживающий себя. Мне даже стало нравиться слово "трахать", потому что то, что он делает, ощущается именно так, и я позволяю этому быть частью нашей жизни, не примешивая сюда мораль и стыдливость.
Пытаюсь чуть прогнуться и поднять выше ягодицы, но Рустам не разрешает мне этого сделать. Наоборот сильнее придавливает меня к матрасу и мощными ударами вколачивается в мое тело, жадно кусая шею и продолжая зажимать рот. Я мычу и не отказываю себе в удовольствии облизывать его ладонь, отчего он звереет еще больше. Быстрые движения сводят с ума, мышцы внутри напрягаются, Рустам резко выходит, рывком ставит меня на колени и входит снова. Его шершавые пальцы растирают мою влагу между ягодиц, звук шлепков плоти о плоть становятся громче, их частота увеличивается. Мой рот теперь свободен, и я могу позволить себе стонать и кричать – его имя, всякие глупости, умоляющие просьбы продолжать. Оргазм накрывает меня в ту секунду, когда руки мужчины ложатся на мою грудь и сжимают ее. Я кричу и в то же время прислушиваюсь к тугой пульсации внутри себя, рычанию позади и хлюпанью, сообщающему о том, что он все еще двигается. Во мне очень мокро и тепло. Следы моего оргазма растекаются по бедрам.
– Ты сегодня снова поздно, – выдыхаю спустя минуту. Я по-прежнему стою на коленях, на груди ладони Рустама, щекой я лежу на подушке, разглядывая огни ночного города за окном.
– Еще немного потерпеть. Скоро со всем разберусь, малыш.
Он вынимает из меня член. От болезненного наслаждения я прикусываю губу и на миг зажмуриваюсь. Как же приятно. Просто невыносимо хорошо. Он мой рай и ад в одном флаконе.
На Рустама я не смотрю, не в силах пошевелиться, но по звукам понимаю, что он стягивает презерватив, затем идет в ванную. Шум воды, и вот он уже рядом, ложится, прижимая меня к себе и укрывая нас одеялом.
– Готова к выставке? Я сегодня заезжал в Парадайз. Видел твои работы. Они прекрасные, Яна.
– Ты... был в Парадайзе?! – я прижимаюсь к мужчине спиной и попой, кутаясь в его близость и тепло.
– Да. Виделся с Каримом. Нужно было обсудить кое-какие рабочие моменты.
– У вас с ним.. точно все в порядке? – спрашиваю не просто так. Дело в том, что мы должны были идти на вечер в ресторане, который устраивал Карим в честь помолвки с Мадиной, но по неизвестной мне причине мы не пошли. Что-то произошло у Рустама, из-за чего его в тот день не было дома практически до утра. Он сказал, что появились какие-то проблемы. Я посчитала себя обязанной извиниться перед Каримом за наше отсутствие, но Ахметов только отмахнулся. С того дня Рустам еще ни разу не говорил мне, что где-то виделся или общался с ним, и вроде бы они даже не созванивались. По крайней мере я не слышала.
– А что у нас должно быть не в порядке? – в голосе Рустама звучит удивление, поэтому я быстро объясняю причину своего беспокойства.
– Ян, мы с Каримом не девочки-подростки пятнадцати лет. Вряд ли кто-то из нас стал бы обижаться или злиться из-за подобного. Он прекрасно понимает, что у меня могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, и планы могут резко поменяться.
– Ну, ладно. Я просто подумала... может, ему было неприятно. Все-таки свадьба.
– Свадьба через два месяца. А это просто помолвка. На свадьбе мы обязательно с тобой будем. Сейчас лучше думай о выставке. Она уже послезавтра.
– Да. Так скоро... Иногда мне кажется, что я не справлюсь.
– Справишься обязательно.
Может он и прав. Просто нервы. Наверное это нормально – волноваться перед таким важным событием в твоей жизни. За последнюю неделю я многое пересмотрела в себе и в наших с Рустамом отношениях. Прощание с домом, соженные фотографии и летящий в небо пепел, помогли мне максимально абстрагироваться от прошлого. Осталось последнее – сходить на могилу матери. Я планирую это сделать завтра утром, а после вместе с Нимб сходить в салон, в который она мне подарила абонемент. Подруга обещала, что поможет мне с выбором платья на выставку. Я в этом не особо сильна, так что благодарна ей за помощь, а еще за то, что она придет на выставку. Это очень важно. О том, что там будет Рустам я не сомневаюсь, мы и не обсуждали его присутствие – ведь это само сабой разумеющийся факт. А вот желание Нимб поддержать меня приятно до ломоты в пальцах.
– Спасибо за комплимент насчет картин. Знал бы ты, сколько я их переделывала. Скажи, у тебя точно все нормально? Ты стал каким-то замкнутым. Ну, словно тебя сильно тревожит что-то, о чем я не знаю.
Рустам чуть крепче сжимает мои плечи и зарывает носом в волосы, целует и молчит.
– Рустам?
– Все нормально, Ян. Все хорошо у нас с тобой. Это лишь временные трудности.
Решив, что причин не верить ему у меня нет, я успокаиваюсь, желаю спокойной ночи и через пару секунд чувствую, как проваливаюсь в сон. Все у нас хорошо.
*************
– Ну вот и все... – я кладу на могилу мамы цветы и медленно выпрямляюсь, не сводя глаз с ее портрета. – Ты была мне ближе всех. Я очень тебя люблю. Надеюсь, ты знаешь. Но и он мне нужен. Не представляю, что бы ты подумала обо мне... Да если бы ты была жива, я бы никогда не решилась... я бы не смогла. Прости меня. Где бы ты сейчас ни была.
Я думала, будет легче. Но нет, все еще тяжело.
Несмотря на то, что сейчас утро, солнце уже сильно припекает, еще больше раскаляя мой и без того раскаленный мозг. Дышать тяжело то ли из-за жары, то ли из-за обжигающей легкие вины. Я решила отпустить прошлое, но здесь оно возвращается, не спрашивая у меня разрешения. Поэтому так больно. Интересно, смогу ли я однажды прийти сюда с легким сердцем? Не мучиться, не обвинять себя, не испытывать сомнения? Пока рано об этом говорить. Для меня прорыв уже то, что я смогла прийти. Сломала последнюю границу в себе. Да я все внутри себя переломала, чтобы остаться с ним. Такова цена нашего дальнейшего будущего с Рустамом. Нужно жить дальше. Нужно позволить себе любить его.
Обхватываю плечи руками и поворачиваю голову в ту сторону, куда раньше уходил Рустам, когда мы вместе приезжали сюда. Он сказал, его родители погибли в аварии – это их он навещал? В следующий раз мне бы хотелось получить от него все ответы. Стать ему ближе во всех смыслах. Ведь не только я существую в наших отношениях. Есть он, его прошлое, его чувства. Это вдруг стало так много значить для меня, что даже страшно немного.
Еще раз бросаю взгляд на мамин портрет, затем на цветы, которые принесла для нее, мысленно прошу прощения, в надежде, что сама смогу себя простить, после чего поворачиваюсь и начинаю медленно идти к такси, которое ждет меня неподалеку. В сумке пиликает телефон, сообщая о времени принять противозачаточные. Я сразу достаю бутылку воды и запиваю таблетку, чтобы потом не забыть. На днях забыла. Для меня по-прежнему непривычно, что приходится регулярно пить контрацептивы. Раньше об этом думать не приходилось. Врач сказал, что из-за пропуска нужно будет в течение недели использовать другие средства предохранения параллельно с таблетками, иначе вероятность беременности высока. Я сказала об этом Рустаму и даже сейчас помню, как он посмотрел на меня... Это было в ту ночь, когда я забирала вещи из дома.
"– Лучше пока пользоваться презервативами. Прости, я таблетку вчера выпить забыла. Не хочу рисковать. Я тут подумала, что на курсы в Америку все же стоит поехать, но окончательное решение приму только после выставки. Ты прав. Карьера и профессиональное развитие – это очень важно для меня. И дети могут стать помехой. Я в том смысле, что.. у Сашки есть мама. Она о нем заботится. Я люблю брата, но быть сестрой это одно, а быть матерью – совсем другое. Хорошо, что в этом плане ты меня не торопишь... Сначала я должна встать на ноги, я затем уже думать о ребенке..."
Что-то было в его взгляде тогда. Что-то странное, непонятное, и какое-то болезненное, а еще я заметила в глубине любимой черноты растерянность и подавленность. Я этого раньше не видела, но в последнее время я вообще стала больше в нем замечать. Это одновременно пугает и завораживает. Было бы легче, если бы он чаще со мной делился. Но Рустам остается Рустамом, и некоторые ответы из него приходится вытягивать клещами.
Сев в машину, называю таксисту адрес салона, где мы должны встретиться с Нимб. Завтра у меня очень важный день – выставка. Я думала, что перед днем выставки Карим всех выгонит на работу, а он наоборот дал выходной. Ляйсан сказала, что это обычная практика перед мероприятием, так как в день выставки мы будем на ногах с раннего утра до глубокой ночи – последние штрихи подготовки, репетиция, встреча людей, сам вечер, ужин, сбор реквизита... В общем, денек будет насыщенный, так что сегодня я планирую как следует отдохнуть и зарядиться энергией и настроением. А еще я планирую после выставки устроить для Рустама романтический вечер, ну точнее ночь. В знак благодарности. В кафе с ребятами я не пойду. Вместо этого проведу ночь вместе с ним. И тогда уже точно решу, лечу я в Америку или нет.
****************
– Знаешь, кого вчера видела в клубе? – Нимб поворачивает голову ко мне, пока два мастера напротив обильно обмазывают наши руки кремом и маслами. Довольно приятная процедура. Напоминает легкий массаж. Моим рукам не помешает точно – я так много пишу и рисую, что на пальцах появились профессиональные мозоли. Я бы, конечно, и без этого обошлась, но честно говоря, расслабляющая атмосфера в салоне, негромкая приятная музыка и сладкий аромат масел и свечей погружают в эйфорию, так что я невольно задумываюсь о том, почему не позволяла себе подобного раньше. Наверное потому что во всем привыкла быть похожей на маму, а за ней я никогда не замечала склонности к походам по спа-центрам и салонам красоты.
– Кого?
– Карима, – выплевывает Нимб, покосившись на девушек, которые, кажется, даже не слушают, о чем мы говорим. – А знаешь, с кем?
– С Мадиной?
– Не угадала. Ты что! Святая Мадина столь злачные места не посещает. С другой девушкой, разумеется. Вроде он приезжал за ней или что-то типа того. Они там недолго были вместе. Ну, в общем, это определенно была не Мадина.
Я пожимаю плечами, потому что представлений о личной жизни Ахметова имею мало. Почти все, что мне о нем известно, рассказывали либо сама Нимб, либо Ляся. С кем он общается, как проводит свободное от работы время, для меня тайна за семью печатями. Да и не особо интересно, чтобы расспрашивать.
– Сечешь, Ян?
– К чему ты клонишь?
– На лево он от своей Мадины ходит. Что тут непонятного? – хмыкает Нимб и как-то чересчур радостно улыбается. – Не очень-то он ее и любит, значит.
– Откуда ты знаешь? Может, эта какая-нибудь знакомая? Или невеста друга, ну или еще кто-нибудь...
– Ага. Знакомая, которая, увидев его, практически запрыгнула на Карима сверху и засосала в губы. К тому же это была вип-зона. Туда только "особых" посетителей пускают. Пофамильный пропуск, можно сказать. Я с помощью подруги прохожу. Просто так эта "знакомая" туда не попала бы. Трахает он ее, пока Мадина в постельке спит и по утрам расписывает папеньке свадьбу своей мечты с Каримом Ахметовым.
От подобных предположений я невольно ежусь, потому что сразу вспоминаю Регину и слова Рустама о ней, а также слова самой Регины, что она сказала мне в уборной ресторана. Неужели и у Карима есть любовница, с которой он развлекается, пока не получит Мадину? Ляся говорила, что в посторонних связях он замечен не был, но то на работе, а за ее пределами за ним ведь никто не следит. Становится тошно от мысли, что у мужчин все настолько цинично и примитивно. Любит одну, трахает другую. А когда трахает любимую, другую тоже продолжает трахать ради острых ощущений? Трясу головой, чтобы избавиться от наползающих черной тучей мыслей. Сейчас еще напридумываю, что у Рустама с Региной не все закончено, или что он другую нашел, а я ведь решила верить ему. Даже мысленно сомневаться – это уже своего рода предательство. Нет, нет. Рустам – не Карим. Он со мной бы так не стал поступать.
