Текст книги "Трепет. Его девочка (СИ)"

Автор книги: Чарли Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

19 глава

Я стою в нескольких метрах от могилы матери. Такси все еще ждет меня – я не отпускала. Думала, что смогу. Купила цветы утром, а вечером поехала сюда, чтобы сломать внутри себя последнюю границу, которую, как оказалось, сломать тяжелее всего. Вина, что я все это время упорно подавляла, сейчас ощущается очень остро. И дело не только в том, что я отдалась Рустаму и живу с ним, но и в том, что я становлюсь с ним счастливее. Влюбленность в этого человека делает меня такой живой, какой я наверное никогда не была. Мне сложно сделать шаг, подойти к могиле мамы, взглянуть на ее фотографию, положить цветы. Я делала это много раз после ее смерти, но никогда мне не было так тяжело, даже после самых ее похорон, когда боль от потери ощущалась максимально остро. Сегодня я хотела попросить прощения и рассказать о том, что я счастлива. Она меня не услышит, но мне бы хотелось верить, что да. И что где-то там она простит и порадуется за меня. И может тогда и мне удастся себя простить.

Я не просто так выбрала именно этот день – день моего рождения. Рустам запланировал на вечер небольшое торжество. Я была против, но он настоял – "этот день нужно отметить", сказал он. Вечером в ресторане будут все те, с кем мне удалось подружиться за это время – Ляйсан, Нимб, Анна с Сашкой, конечно же, сам Рустам и я.

Мамы не будет. Это мой первый день рождения без нее, который я буду отмечать с ее бывшим мужем. Мужчиной, в которого я влюбляюсь. Я не могла не приехать на кладбище. Я должна была это сделать. И вот сейчас трушу. Стою и не могу перейти последнюю черту.

Тучи собираются над головой – погода сегодня не очень хорошая. Через несколько секунд на щеку падает первая капля дождя. Скоро дождь разойдется, поэтому нужно быстрее принимать решение, а я все медлю. Смотрю на могилу издалека, сжимаю стебли цветов пальцами.

"Хочу, чтобы ты мной гордилась. Так много есть того, что я хотела бы рассказать тебе. У меня хорошая работа. Я получила первую зарплату – достойную. Готовлю важную выставку. Тебя не хватает, и мне безумно стыдно, мам, за те чувства, которых быть не должно. Прости меня. Как бы мне хотелось, чтобы ты могла быть рядом, могла успокоить меня. Я бы со всем справилась, будь ты со мной".

Звонит телефон, прервав мой мысленный покоянный монолог. Рустам.

– Ты где, Ян? Почему не с Валерием?

Потому что не хотела, чтобы Рустам знал, куда я поехала. Наверняка он бы захотел поехать со мной, или начал бы разговор об этом, а я не хочу этот разговор начинать. Мне трудно говорить с ним о маме хотя бы потому, что он ничего плохого в нас не видит и считает, что мне нечем стыдиться перед мамой, но я с ним не совсем согласна. Может, наши отношения и не грязь, но я все же не считаю их полностью правильными, и не думаю, что мама приняла бы их до конца, будь она жива. Это гложит меня.

– Привет. Мне кое-куда нужно было заехать. Я на такси. Ты уже в ресторане?

– Да, – отвечает Рустам после секундной паузы. Я благодарна ему, что он не задает уточняющих вопросов относительно того, где я. Просто говорит, что ждет, и что Анна с Сашкой тоже уже приехали.

Я сообщаю, что скоро буду, после чего сбрасываю вызов. Подойти к могиле мамы я так и не решаюсь.

Прости, мам. Не могу я, мам.

Цветы оставляю у подножия большого дуба, затем бегу к машине, потому что дождь превращается в настоящий ливень.

Когда я прибываю в ресторан, все уже в сборе. Зайдя в роскошное помещение, поправляю блузку и приглаживаю слегка намокшие от дождя волосы. Первое, что меня удивляет – за столом сидят Ника из кафе и Катя – моя бывшая соседка. Я не ожидала увидеть девушек, потому что я их не приглашала. Очевидно, это сделал Рустам.

– Моя Яна! С днем рождения! – Сашка замечает меня первым. Братишка вскакивает со стула и бежит ко мне, держа в руках подарок, завернутый в блестящую упаковку, и цветы.

– Спасибо, родной, – я прижимаю к себе худенькое тельце мальчишки и целую его в макушку. Как же хорошо, что он у меня есть.

– Это тебе, – Сашка гордо вручает мне подарок и цветы. На лице его отражается нетерпение. Думаю, он был бы не против, если бы я прямо сейчас его открыла и высказала свое одобрение. Сашка искренний и просто чудесный. Он еще не понимает, что мне будет приятно все, что бы он ни подарил. Потому что дело вовсе не в подарках, а в нем самом. В том, что мы есть друг у друга.

Все остальные начинают по очереди поздравлять меня, когда мы с Сашкой подходим к столу. Рустама я среди присутствующих не вижу, но точно знаю, что он здесь. Во-первых, он мне звонил. Во-вторых, я видела его машину на улице.

– Ты вообще никогда не наряжаешься? – спрашивает Нимб, чмокнув меня в щеку. В ее словах нет осуждения, поэтому мне не обидно. Но ее слова заставляют задуматься, что да, я действительно мало внимания уделяю внешнему виду. Вот и сегодня на мне блузка и брюки, укладки нет, косметики минимум. Другая бы на моем месте пол дня потратила на сборы. – Ты точно художник? – смеется подруга, после чего вручает мне конверт с приклееным к нему красным бантиком. – Это абонемент в салон на месяц. Я там постоянный клиент. Хочу приобщить тебя к любимой женской деятельности – наведению красоты и уходу за собой. Исключительно из любви, коза, так что не смей обижаться.

Я смеюсь и благодарно обнимаю Нимб.

– Я еще подумаю, обижаться или нет, коза.

– Ян, ну ты мой-то подарок собираешься открывать? Мы с мамой вместе выбирали, – тянет меня за руку Сашка. В этот момент я ощущаю тяжелое давление на пояснице и горячее дыхание, коснувшееся шеи.

Рустам.

– С днем рождения, малыш.

Он уже поздравлял меня утром. А если честно, то он с середины ночи начал меня поздравлять. От собственных воспоминаний я краснею. Ужас, о чем я думаю вообще...

– Это ты Нику и Катю пригласил?

– Ты против?

– Вовсе нет.

Я поворачиваюсь к нему. Огромный букет из белых роз тут же ложится мне в руки. Приятный запах касается ноздрей. Даже не знаю, что приятнее – аромат цветов или духов Рустама.

– Спасибо.

Вздрагиваю, когда он наклоняется и целует меня в губы, но уже не отстраняюсь. Здесь все знают, кем Рустам мне приходится. Это по-прежнему трудно – не убегать, не скрываться, не прятаться, но иначе уже бессмысленно. Я стараюсь игнорировать заинтересованные взгляды Ники и Кати. Чтобы переключить внимание с нас, Рустам подхватывает Сашу и вместе с ним усаживается на стул, чтобы открыть подарок, который братишка для меня выбрал. В груди теплеет, как и каждый раз, когда я за ними наблюдаю. Самые дорогие для меня люди. Сегодня они все здесь. Моя семья, мои друзья. Еще буквально недавно я вообще не хотела праздновать, а сейчас благодарна Рустаму, что он уговорил меня сделать это.

У меня не получается сдержать слезы, когда тост произносит Ляйсан, назвав меня одним из талантливейших людей, которых она встречала в жизни, когда Анна благодарит за все, что я сделала для них с Сашкой, хотя по сути сделал Рустам. Я смотрю на него в этот миг. Он перехватывает мой взгляд и улыбается в своей обычной манере – словно ничего особенного он и не делал. Но мы оба знаем, что это не так.

Напряжение за столом из-за того, что никто здесь друг с другом незнаком, царит недолго. Обстановка разряжается в основном благодаря Сашкиным непринужденным детским выпадам, вызывающим смех. Спустя час мы с Рустамом выходим на террасу перед рестораном. Он закуривает, облокотившись на перила, и медленно выпускает струйки дыма изо рта. На улице пахнет дождем и мокрым асфальтом. Я наблюдаю за мужчиной, изо всех сил пытаясь понять, о чем он думает – у него же как-то получается читать мои мысли, пора бы и мне учиться читать его.

– Где была, не расскажешь? – его вопрос застает меня врасплох. Мне казалось, он не будет спрашивать. Рустам видимо замечает мое замешательство, поэтому сразу добавляет:

– Можешь не говорить, если не хочешь.

Знаю, что он не станет меня заставлять, наверное именно по этой причине все же решаю поделиться.

– Я на кладбище ездила... Хотела цветы маме положить... И попросить прощения. Но так и не смогла...

Рустам молча смотрит на меня, в очередной раз затягиваясь. Его взгляд спокойный и твердый. В нем нет осуждения или недовольства – это почему-то тревожит меня.

– Я трусиха. И слабачка.

– Это не так, малыш.

– Именно так. Не нужно убеждать меня в обратном, чтобы не обидеть. Я прекрасно осознаю свои недостатки.

– Я говорю так, как думаю, Яна. Слабые люди не помогают другим, не достигают высот и не стремятся к ним. А страх все мы иногда испытываем. Нет ничего постыдного в том, чтобы чего-то бояться. Важно – преодолеть свой страх. Ты многое преодолела. И с этим тоже справишься, малыш.

– Ты вот ничего не боишься, – усмехаюсь на его речь и потираю плечи, когда их касается прохладный ветер.

– Ошибаешься, Ян. Если я не говоою о своих страхах, это не значит, что их нет.

Я почему-то сразу понимаю, что если у Рустама и есть страхи, то они как-то связаны со мной. Что-то в его взгляде указывает на это, но я не спрашиваю, потому что знаю – он все равно не ответит.

– Я тебе еще не подарил подарок, – мужчина выбрасывает окурок в урну, предворительно затушив его, после чего достает из внутреннего кармана пиджака продолговатый лист, похожий на билет, и протягивает мне.

– Ничего не нужно было. Ты ведь и так много сделал, – я опускаю взгляд на лист, чувствуя, как сердцебиение учащается, а затем вовсе прекращается.

– Что это? – выдыхаю спустя минуту. Я сама прекрасно понимаю, ЧТО, но поверить не могу. Нужно, чтобы он сказал.

– Ты говорила, что хотела бы пройти курсы по профессии. Я нашел для тебя подходящие. Будешь учиться у одного из лучших художников мира.

Внутри все обрывается. В висках начинает болезненно стучать.

– Но ведь... это курсы в Америке. На целых полгода.

20 глава

Медленно вывожу линии карандашом на холсте, изо всех сил стараясь сосредоточиться, что сделать невероятно трудно. Спину жжет, словно позади находится нечто очень горячее вроде батареи или костра, хотя на самом деле там только мой рабочий стол, в ящике которого лежит информация о курсах. Тех самых, что подарил мне Рустам на день рождения. Прошло уже несколько дней, а я все никак не могу перестать об этом думать.

Курсы в Америке. Не на неделю, и не на две, а на целых шесть месяцев. Америка – это же как другой мир. А полгода – как вечность. Несмотря на то, что Рустам не пытался настаивать на прохождении этих курсов, я все равно ощущаю это тошнотворное скручивание в животе, словно от меня хотят избавиться. У нас ведь все стало налаживаться, я только начала смиряться с тем, что влюбляюсь в него, а он, видимо, хочет, чтобы я уехала. Даже после того, как он заявил, что курсы – великолепная возможность развиться в моей профессиональной сфере и подняться по карьерной лестнице, тошнотворное чувство не пропало.

Откладываю карандаш, окончательно смирившись с тем, что сегодня художник из меня никакой и нужно прекратить себя мучить. Лучше продолжить работу утром, иначе все равно переделывать придется, потому что результат практически со стопроцентной вероятностью меня не устроит. Поднимаюсь со стула и тянусь к сумке, лежащей на столе. Время еще не слишком позднее, но официальный рабочий день закончился, поэтому я смело могу позвонить Нимб или Лясе и пригласить их куда-нибудь. Девчонки помогают мне переключаться с проблем и различных неприятных мыслей одной своей болтовней. А что касается Нимб, так у нее проблем в разы больше чем у меня – она о них до утра говорить могла бы.

Разблокировав телефон плавным движением пальцев, я утыкаюсь взглядом в заставку, которую поставила после дня рождения. На ней я, Рустам и Сашка. Это идея брата. Он попросил Анну нас сфотографировать на фоне подарков и цветов, что она и сделала, а потом Сашка нас с Рустамом вдвоем щелкул. Правда, я об этом не знала, пока вечером не заглянула в папку с файлами и не нашла там украдкой сделанные снимки. На них мы с Рустамом совсем другие. Не такие, как на старых и детских фото. Здесь мы действительно смотримся как пара. Не знаю, как в реальности, но на фотографиях наша разница в возрасте и наше прошлое не бросаются в глаза. Если бы я смотрела на нас, будто на незнакомцев, я бы никогда не подумала, что это отец и дочь, или отчим и падчерица. У меня бы даже мысли такой не возникло.

Зачем он подарил мне эти курсы? Зачем снова дал повод сомневаться?

– Привет, рабочая пташка. Снова одна из последних?

Еще до того, как я успеваю позвонить кому-нибудь из девочек, в кабинет заглядывает Рома – один из членов нашей команды. Рома отвечает за все технические моменты во время проведения выставок, благотворительных вечеров и банкетов. Можно сказать, что он свет и музыка нашего коллектива. Я поворачиваю голову к нему и не могу не ответить на дружелюбную и теплую улыбку парня. Вообще-то он довольно симпатичный и по возрасту мне больше подходит – ему двадцать пять. Наверняка он бы понравился мне, если бы не Рустам.

– Привет. Да, я как обычно. Тебя сегодня не видела, кстати. Ты отгул брал?

– Нет, в Парадайз ездил. Меньше, чем через две недели выставка. Мне нужно было еще раз оценить помещение и уточнить насчет оборудования. Мы же обсуждали это с тобой позавчера.

В памяти действительно всплывает разговор с Ромой. Я машинально краснею из-за того, что совсем забыла об этом. Моя тревога относительно курсов, подаренных Рустамом, заполнила все мое существо. Даже рабочие вопросы из головы стали вылетать.

– Прости, Ром. Я в последнее время до неприличия рассеянная.

– Ничего. Переживаешь просто. Это ведь твоя первая выставка.

– Дальше будет легче? – я благодарно улыбаюсь парню за то, что он так галантно меня оправдал, затем кидаю смартфон в сумку и надеваю пиджак.

– Неа. К сожалению, будешь всегда нервничать. Это порой надоедает. Зато чувство удовлетворения в конце не надоест никогда. После выставки поймешь, о чем я говорю.

Мы вместе выходим из кабинета, я выключаю свет и прикрываю за собой дверь. Ромка почему-то ждет меня, хотя я думала, что ко мне он лишь из вежливости заглянул, но, как оказалось, не совсем.

– Слушай, Ян, – откашливается парень и смущенно проводит пятерней по светло-русым волосам. От него исходит приятный запах туалетной воды. Меня удивляет, что я замечаю это. – После выставки ты же с нами в кафе пойдешь? У нас традиция такая. Мы все вместе собираемся и обмываем, так сказать, очередной успешный проект, который закрыли. А ты теперь вроде как одна из нас.

Да, Ляся мне говорила про эту их традицию. Но я не ожидала, что Рома будет меня приглашать. Кроме Ляйсан еще никто о кафе не обмолвился.

– Наверное. Я еще пока не думала, но мне приятно, Ром, что ты считаешь меня одной из вас и хочешь, чтобы я пошла.

– Да все уже к тебе начали привыкать. Времени, конечно, больше нужно. Но... ты неплохая девушка, а художник вообще замечательный, так что... мы будем рады, если ты с нами надолго останешься. Я точно буду рад.

Меня немного смущает его красноречивый взгляд, брошенный в мою сторону. Нет, Рома не смотрит похотливо или дерзко. Скорее с теплом, нежностью и явным интересом. Но этого хватает, чтобы смутиться.

– Спасибо тебе, Ром.

Мы спускаемся на лифте вниз, и все это время я чувствую, что Рома не сводит с меня глаз. Он стоит не слишком близко, но ощущение, будто касается меня плечом. Ничего ведь нет плохого в мужском внимании? Рустаму женщины все время улыбаются, флиртуют с ним. Вовсе не ужасно, что и я буду нравится мужчинам. Не шарахаться же мне от них.

– Пиши, звони, если что. Я парень свободный. Всегда найду время пообщаться с красивой девушкой.

Рома улыбается на прощание и выходит из здания чуть раньше меня. Я невольно смотрю ему вслед и тоже улыбаюсь. Приятно осознавать, что ты кому-то нравишься, и что в этом нет ничего ненормального, безумного и неправильного. Просто парень. Просто я. Просто нравлюсь.

*******************

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы попробовать с кем-то другим? В смысле, отношения? – мы с Нимб сидим в кафе и потягиваем вино, болтая об отстраненных и некасающихся наших жизней вещах. Я рада, что она согласилась встретиться со мной. Рустам позвонил и сказал, что сегодня ему придется задержаться, а мне совсем не хочется сидеть дома в одиночестве. Я не сразу решаюсь задать вопрос, который переведет нашу беседу в довольно деликатную плоскость. У меня нет цели ранить Нимб обсуждениями ее чувств к Кариму, но есть цель разобраться в собственных ощущениях, а кроме как с Нимб, мне больше не с кем это обсудить.

– Хочешь знать, был ли у меня кто-то, несмотря на влюбленность в Карима?

Я киваю, быстро отхлебнув немного вина из фужера.

– Был, конечно. И не один, – усмехается подруга, пожав плечами.

– И как?

– Да тут и говорить особо нечего. Я много раз пыталась заставить себя забыть его, переключить внимание на другого, но не вышло. Я все время сравнивала их с ним, и они всегда проигрывали. И за время отношений особого трепета ни к одному из парней я так и не начала испытывать. Даже если был секс. И он мне тоже казался фальшивкой, потому что не их я хотела... Я хотела Карима. И до сих пор хочу... А почему ты спрашиваешь? Надеешься заменить свои чувства к Рустаму, чувствами к другому парню? – Нимб сощуривает взгляд, будто пытается угадать мои мысли. Но я, в принципе, и не собираюсь их скрывать. Раз уж она честна со мной, то и я должна быть честна с ней.

– Никак не могу избавиться от чувства вины и ощущения неправильности происходящего между мной и отчимом...

– Воу-воу, детка, постой. Отчим – это в прошлом. Вы уже давно не существуете, как отчим и падчерица. Ты же мне сказала, что с твоей матерью Рустам развелся до ее смерти. И если бы не болезнь, они бы и не жили вместе. Просто так сложились обстоятельства – он не мог оставить вас в такой период жизни. Не мог оставить тебя. Так за что тебе ощущать вину? Ты же не под носом у мамы к нему в постель полезла. Ты ей не лгала. Ваши отношения начались уже после ее смерти. Знаю, это все равно кажется тебе странным, хотя бы потому, что ты привыкла много лет к нему относиться не как к мужчине в прямом смысле этого слова, а как к мужу твоей матери. И тем не менее, Ян, я не понимаю, в чем именно ты себя обвиняешь?

Я тяжело сглатываю и прикусываю нижнюю губу, опустив взгляд на свои пальцы, сжимающие ножку фужера. Копаться в собственных чувствах, это как упасть в глубокую яму с жижой и искать там спасательную веревку – нужны крепкие легкие, чтобы не утонуть, а мои, кажется, не очень-то и крепкие.

– Ну, ты бы смогла простить свою дочь, если бы она стала жить с твоим бывшим мужем?

– Малыш, прости, что мне придется тебе это сказать, но... твоей мамы больше нет. И чтобы я тебе сейчас не ответила, ты не можешь знать, был бы ее ответ такой же. Возможно, она бы не стала тебя обвинять. Возможно, стала. Ты этого не узнаешь никогда. Не понимаю, с какой целью ты завела разговор о попытках избавиться от чувств к одному мужчине через общение с другими, но определенно точно могу тебе сказать, что предавать свои чувства из-за предполагаемого осуждения своей матери – вот это не очень хорошо. Это даже ненормально. Я так думаю. Если бы она была жива и сказала бы тебе, что не может принять ваших отношений – это другой разговор. Но ее нет рядом. И насколько мне удалось заметить, Рустам тебе небезразличен. И ты ему тоже. Может, тебе пора уже позволить своим чувствам и желаниям занять первостепенную позицию? Я, конечно, не гуру жизни, – горько усмехается Нимб, откинувшись на спинку стула, – вообще не гуру. Но... если бы у меня был шанс удержать рядом любимого человека и попробовать построить с ним жизнь, я бы не разменивалась по мелочам и не заморачивалась по поводу прошлого. У тебя такой шанс есть. У меня пока нет. Подумай об этом. Если Рустам для тебя много значит, может, пора уже принять свою неправильную любовь и ослабить тиски вины, которыми ты себя сковала?

– А что, если это не то самое? Что, если это ошибка? "Мы" – ошибка? – я невольно вспоминаю про подарок Рустама, отчего кожа мгновенно покрывается мурашками. Он хочет, чтобы я уехала... Хочет?

– Ошибкой может быть все, что угодно. А может не быть. Вдруг ошибкой будет именно отказ от ваших с ним чувств?

– Я боюсь, что если "мы" окажемся ошибкой – это меня уничтожит.

– Так ты боли боишься, Ян? – Нимб бросает на меня пристальный взгляд и склоняет голову набок. – Дело не только в чувстве вины? Ты боишься его любить, потому что боишься потерять? Как потеряла маму?

Я не отвечаю. Потому что ответа нет. Точнее, он есть, но мне он не нравится.

*************

Перед тем как ехать домой, прошу Валерия завезти меня в магазин. Кое-что покупаю из продуктов, чтобы приготовить ужин. Я редко готовлю сейчас – из-за работы в основном. Еду мы с Рустамом либо заказываем на дом, либо едем в ресторан и ужинаем там. Сегодня мне хочется самой приготовить ужин. Во-первых, потому что делать все равно больше нечего. Во-вторых, это вроде как знак внимания Рустаму. Ему нравится, как я готовлю, и он всегда с наслаждением ел домашнюю еду. Разговор с Нимб подвел меня к мысли, что страх боли действительно живет во мне. Именно его я ощутила, когда Рустам подарил мне курсы. Именно он царапает внутренности, когда на Рустама обращают внимание другие женщины, а я чувствую себя такой посредственной на фоне их роскошности и сексуальности. И именно страх толкнул меня на мысли о других парнях, когда Рома продемонстрировал свой интерес ко мне – к Роме ведь у меня нет чувств, а значит, с ним быть безопаснее, ведь его нестрашно потерять. И всех тех, к кому у меня нет чувств, потерять нестрашно. А Рустама страшно. И потерять его любовь ко мне тоже.

Дома быстро переодеваюсь в домашний халат. Очень красивой одежды у меня по-прежнему нет, но я собираюсь ее приобрести. Хотя бы для таких случаев, как сегодняшний вечер, чтобы выглядеть привлекательно и быть уверенней в себе. Достаю из шкафа шелковый халатик, он в общем-то смотрится на мне неплохо, после чего иду в кухню и приступаю к приготовлению ужина. Запеку мясо в вине с итальянскими травами. Благодаря постоянным обедам в отличных ресторанах, я прониклась уважением и любовью к изысканной еде. Мне хочется научиться готовить не только блинчики и куриные супы.

Ближе к одиннадцати начинаю сомневаться, не зря ли я это все затеяла – вдруг Рустам будет вообще поздно ночью? Поэтому прежде чем накрывать на стол, набираю ему сообщение "Ты скоро будешь? Я ужин приготовила. Хотела уточнить, ждать ли тебя?"

Спустя пять минут ответа все еще нет, и я успеваю расстроиться. Видимо придется ложиться спать одной. Выключив духовку, кладу вино, с которым хотела подать мясо, в холодильник. Хлопок входной двери и шум в прихожей раздается в тот миг, когда я убираю со стола еще незаженные свечи.

– Привет. Думал, спишь уже, – Рустам заходит в кухню, стягивая пиджак с плеч. Его взгляд падает на свечи в моих руках, скользит по вырезу халата, и наконец поднимается к глазам.

– Я же писала, что приготовила ужин. Спрашивала, ждать тебя или нет, – я не делаю это специально, но мой голос все равно звучит немного обиженно. Он ведь даже мое сообщение не удосужился прочитать.

– Телефон в офисе забыл, Ян. Заработался сегодня и устал. Но от ужина не откажусь, если ты еще не передумала. Пахнет очень вкусно.

Тут же мысленно даю себе по лбу за излишнюю подозрительность. Рустам просто забыл телефон, а я сразу думаю о нем плохо. Словно хочу найти в нем недостатки.

– Нет, не передумала. Мой руки и садись.

Вернув свечи обратно на стол, я их зажигаю – это лишняя романтика, но теплый свет свечей меня успокаивает. Пока Рустам моет руки в ванной, быстро достаю мясо из духовки и раскалдываю по тарелкам. Вино открываю штопором и разливаю по фужерам. Суетливо и придирчиво оглядываю стол – ничего ли не забыла? Чего еще нет? Салфетки, вилки, ножи на месте. Вроде все как надо.

– Все идеально, Ян, – теплые ладони сжимают мою талию, к спине прижимается крепкая грудь, а шеи касаются слегка шершавые губы.