Текст книги "Заклятие"

Автор книги: Цай Цзюнь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Бай Би сильно встревожилась, поскольку почувствовала, что внезапное падение принцессы в исполнении Сяо Сэ странно: она инстинктивно чувствовала, что в спектакле такого эпизода не должно быть. Она поднялась, напряженно всматриваясь в двух женщин, неподвижно лежавших на сцене.

В это время на сцене вдруг появился молодой мужчина в современном костюме – режиссер Ло Чжоу. В зале все были изумлены, некоторые подняли крик. Ло Чжоу выскочил на сцену и подбежал к Сяо Сэ. От страха он чуть не подпрыгнул и стал так судорожно искать ее пульс, что в панике и растерянности сам упал.

Тогда Е Сяо встал со своего места и громко прокричал:

– Случилась беда, скорей помогите, я полицейский!

Он бегом ринулся на сцену и схватил Ло Чжоу за руку:

– В чем дело?

От испуга Ло Чжоу перестал соображать и глядел на Е Сяо выпученными глазами, потом указал рукой на упавшую Сяо Сэ и с трудом выговорил:

– Она… Она… умерла.

Когда на сцене Е Сяо щупал пульс у Сяо Сэ, Бай Би из зала видела, как за их спиной вдруг встала на ноги Лань Юэ. Она оставила лежать на сцене ужасную человеческую голову, «кровь» уже стекла с нее, так что она вся была перепачкана, и даже лицо было перемазано, как будто она только что убила человека. С мертвенно-бледным лицом она бесстрастно смотрела на Ло Чжоу и Е Сяо и на лежавшую Сяо Сэ. Но перепуганный Ло Чжоу и возившийся с трупом Е Сяо не замечали, что Лань Юэ уже поднялась. Бай Би со своего места, увидев стоящую на сцене Лань Юэ, ужаснулась: рот у Лань Юэ скривился и принял странное выражение, она обернулась лицом к залу, и Бай Би ощутила, что она смотрит на нее, да, она смотрит именно на нее. Взгляд Лань Юэ пробежал несколько десятков рядов, пока не встретился со взглядом Бай Би. После этого Лань Юэ неторопливо покинула сцену, уйдя за кулисы и скрывшись с глаз публики долой.

Е Сяо почувствовал какое-то движение у себя за спиной, обернулся и обнаружил, что лежавшей на сцене Лань Юэ больше нет. А вот у лежащей с ним рядом Сяо Сэ, девушки в одеянии лоуланьской принцессы, сердце больше не бьется.

Сяо Сэ умерла.

Е Сяо был ошеломлен происшедшим, позабыл про упавшего на сцене, дрожащего от страха Ло Чжоу и поднялся, сокрушенно качая головой. Он нашел взглядом в зале Бай Би и так печально поглядел на нее, что она поняла: Сяо Сэ умерла. В глубокой скорби Бай Би бессильно опустилась на стул и, уронив голову на руки, в отчаянии разрыдалась.

По сцене медленно покатился муляж отсеченной человеческой головы.

3

– Спаси меня, Е Сяо, спаси меня, – плаксиво умолял Ло Чжоу, судорожно пытаясь поймать глазами взгляд, словно боялся, что Е Сяо способен исчезнуть внезапно и бесследно с глаз долой. В квартире было очень душно, стоял какой-то скверный запах, а он уже целый день не выходил и дверь не открывал: все окна и двери были плотно, намертво захлопнуты. С раннего утра и по сию пору всю еду готовили из быстрозамороженных концентратов. На лицо Ло Чжоу было неприятно смотреть, от всклокоченных и неопрятных волос чем-то воняло, словно он только что вылез из мусорного бака.

– Не бойся, – утешал его Е Сяо.

Ло Чжоу встал и принялся кругами ходить по комнате, опасливо и осторожно. Он кружил, приговаривая:

– Уже больше двадцати часов прошло, а от Лань Юэ по-прежнему никаких вестей нет, одному небу ведомо, куда она девалась.

– Ты сам ее пригласил на работу. Нет ли у тебя здесь ее адреса и каких-нибудь материалов о ней?

Ло Чжоу не скрывал своего раскаяния:

– Нет адреса, нет никаких материалов и даже нет автобиографии, есть только номер ее мобильника. Несколько дней назад можно было дозвониться, но вчера, после несчастья, ее мобильник перестал работать. Дозвониться никак невозможно. Вот какой я глупый!

– Тогда я все внимание отдал упавшей Сяо Сэ: щупал ей пульс, делал искусственное дыхание, надеялся, что смогу спасти ее. И совсем не обращал внимания на Лань Юэ. Зрители сказали, что Лань Юэ без посторонней помощи поднялась на ноги, совершенно бесстрастно посмотрела на нас, а потом ушла за кулисы, не сказав ни слова.

– Зрители говорили, что Лань Юэ тогда выглядела очень странно. Они полагают, что Лань Юэ так вошла в роль, что еще не вышла из нее, и потому к смерти Сяо Сэ, наряженной в одежды лоуланьской принцессы, не проявила ни сочувствия, ни заботы.

– Лань Юэ по-прежнему участвует в спектакле?

– Кто знает. Эту пьесу мы репетировали много раз, до премьеры все шло нормально, не было никаких неожиданностей.

Ло Чжоу продолжал вышагивать кругами по комнате. Е Сяо смотрел, как Ло Чжоу ходит перед ним. У него самого закружилась голова, и он прикрикнул:

– Перестань кружиться, посиди спокойно, Ло Чжоу. Ты перенапрягся, а в этом нет необходимости. Сегодня утром уже поступил рапорт о вскрытии трупа Сяо Сэ. Причиной смерти является нарушение сердечной деятельности, вызванное тромбозом артериального клапана сердца.

– В таком случае скажи, является ли смерть Сяо Сэ полной неожиданностью? – спросил Ло Чжоу.

Е Сяо долго молчал, потом ответил:

– Хотелось бы, чтобы так было. Кое-что я не могу рассказать тебе.

Ло Чжоу наконец уселся и взволнованно заговорил:

– Я сейчас очень боюсь. Боюсь того, что Лань Юэ явится передо мною так же внезапно, как внезапно исчезла. Вчера вечером за кулисами говорили, что видели, как она сошла со сцены. Все подумали, что исполнение завершилось нормально, что уже опустился занавес, а ею не очень-то интересовались и позволили пройти в гримерную комнату одной. Когда же о ней вспомнили, в гримерной давно уже никого не было. Да никто и не видел, куда она ушла. Может быть, она и вовсе не заходила в гримерную, а сразу ушла из театра через заднюю дверь.

– В таком случае ты считаешь, что Лань Юэ имеет касательство к смерти Сяо Сэ?

– Только демоны знают об этом.

Ло Чжоу тяжело вздохнул:

– Извини, не хочу больше об этом думать. Лань Юэ на сцене все исполнила правильно, ее исполнение было выдающимся. Сяо Сэ тоже играла недурно, во всяком случае по сравнению с моим первым впечатлением гораздо лучше. Однако по сюжету пьесы лоуланьская принцесса на сцене отнюдь не умирает, а продолжает жить и дальше, вплоть до гибели Лоуланя от нехватки воды. Тогда она покидает родной дворец и приходит на кладбище. Только там все разъясняется.

– Что разъясняется?

– Принцесса и Ланьна на самом деле – единоутробные сестры.

– Значит, надо было искать двух очень похожих актрис.

– Нет, по сюжету пьесы они выросли непохожими. В жизни таких не сходных внешне единоутробных близнецов очень много. А бывают внешне очень похожие люди, между которыми нет никакого кровного родства.

Сердце Е Сяо дрогнуло, он подумал о Цзян Хэ и о себе: разве это не то, о чем говорит режиссер? Об этом больше думать не хотелось, и он сказал:

– Действительно, по сюжету пьесы на сцене Ланьна произносит заклятие принцессе. А принцесса в тот же миг на сцене умирает от ее заклятия. Лань Юэ тогда упоминала всевышнее божество Мунуна. Что это означает?

– Ну это имя божества-хранителя, ведающего в древнем Лоулане жизнью и смертью. По преданию, стоит лишь прозвучать имени Мунун, как заклинатель снимает злосчастье.

– Кто рассказал тебе об этом?

– Лань Юэ. Она сказала, что разыскала это в библиотеке.

– Она тоже принимала участие в работе над пьесой? – удивился Е Сяо.

Смущенный Ло Чжоу потупился и признался:

– Я могу рассказать только правду. Скажу тебе, идея написать эту пьесу идет на самом деле от Лань Юэ. Это она очертила сюжетные рамки всей истории, заставила меня перелопатить прежнюю пьесу и использовать ее проект. Знаешь, она очень умная женщина, необыкновенно умная! Должен признать, что ее способности много выше моих.

– Она говорила о своей жизни в прошлом?

– Никогда. Меня не интересует прошлое и личная жизнь других людей.

Е Сяо вздохнул и помотал головой.

– Неизвестно ее прошлое, неизвестно, куда она поедет в будущем. Она что, блуждающий дух?

– Не надо, не говори так, я не вынесу. – Лицо Ло Чжоу приняло страдальческое выражение.

Е Сяо видел паническое состояние Ло Чжоу, но ему надо было высказаться самому.

– Ло Чжоу, когда я в прошлый раз пришел к тебе, я виделся с Лань Юэ…

Но тот перебил его:

– Хватит, она говорила, что я буду раскаиваться, а теперь я и на самом деле раскаиваюсь. Е Сяо, прошу тебя поверить мне, я бескорыстен. Ты не думай, что если у меня с ней была связь, то я с ней заодно. У меня с ней была одна та ночь, только и всего, а более никаких отношений. Да и это было неожиданно, поверь мне.

– Во-первых, Ло Чжоу, я не говорил, что Лань Юэ непременно причастна к смерти Сяо Сэ. У нас же нет доказательств, подтверждающих, что Сяо Сэ при жизни имела с Лань Юэ конфликт из-за роли. Не было открытой ссоры на людях, а Лань Юэ постоянно во всем шла на уступки Сяо Сэ. Очень возможно, только смерть Сяо Сэ ее напугала, и она побоялась оставаться в вашей труппе, а укатила куда-нибудь далеко-далеко. Во-вторых, даже если Лань Юэ причастна к смерти Сяо Сэ, то при чем здесь ты? Сейчас единственно, что можно утверждать, – что ты режиссер и драматург этой постановки. Только одно это, и ничего более. Понятно? Тебе не о чем беспокоиться.

– Хотелось бы, чтоб так оно и было.

– Ло Чжоу, а перед премьерой или во время репетиций не случалось ли чего-нибудь необычного или особенного? – вспомнил Е Сяо.

– Чего-нибудь особенного? Кажется, нет.

– В таком случае, когда Лань Юэ произносила свои последние слова, звук в театре усилился до пугающей мощи, так что все зрители в зале перепугались. В чем тут дело? Это ты сделал намеренно во время постановки? – В ушах Е Сяо продолжал звучать оглушающий голос Лань Юэ, которым она произносила свое заклятие, в особенности ее «Мунун господь!».

– Нет-нет, звук должен был быть нормальным, а не таким громким. Потом я спрашивал звукооператора. По его словам, в тот момент контролирующая звук аппаратура внезапно дала сбой, и, как ни старались, не смогли ее наладить. Звук сразу был оглушающе громким, и не было средства его отрегулировать. Но только, как ни странно об этом говорить, по окончании спектакля, когда он снова взялся за аппаратуру, нормальное звучание восстановилось. Причину сбоя до сих пор так и не выяснили.

– Ничего не разберешь, – пробормотал Е Сяо.

– Е Сяо, я провалился, окончательно провалился. Сегодня инвесторы позвонили мне и объявили, что труппа уже официально распушена. Они более не могут доверять мне. Они вовсе не сомневаются в моем даровании и сказали, что впечатление от спектакля наилучшее, но они распускают труппу, потому что опасаются дурного влияния нашей судьбы на них самих. Правду сказать, если человек умирает перед полным залом на глазах у зрителей прямо на премьере, то ничего не возразишь. Такое несчастье любого напугает. Начиная с сегодняшнего дня мне нельзя снова появляться в кругу этих людей, так что они меня, можно сказать, приговорили к смертной казни. – Ло Чжоу прерывал свою речь тяжелыми вздохами.

Е Сяо выслушал его, хотя сегодня слышал эти стенания далеко не в первый раз. Покачал головой. По часам уже была глубокая ночь, и он поднялся:

– Ло Чжоу, я не могу быть при тебе все время, мне еще надо расследовать свои дела. Ты сам позаботься о себе. Открой окно, проветри комнату и не бойся, а то ты сам себя удушишь насмерть.

– Спасибо тебе, Е Сяо, – отвечал тот.

– Хорошо, я пойду, до свидания.

Е Сяо вышел и в одиночестве сел в лифт.

Ло Чжоу остался один в квартире. Он медленно подошел к окну, оглядел ночной пейзаж, руки у него тряслись. Он колебался, открывать окно или нет. В конце концов раскрыл окно, и осенний ветер ворвался в комнату, свежим холодом пробирая до костей.

4

С землистым лицом Е Сяо неподвижно сидел в канцелярии перед компьютером. Вошла сотрудница с посылкой в руке.

– Е Сяо, только что почта прислала для вас посылку экспрессом.

– Мне? Кто отправитель?

Лицо Е Сяо выражало полное недоумение.

– Отправитель не указан. Адрес отпечатан принтером.

– Ну значит, анонимная посылка.

Потом Е Сяо осторожно надорвал упаковку и извлек оттуда видеокассету. Посмотрел на нее в глубоком раздумье.

5

Е Сяо направился в небольшую комнату с телевизором и видеомагнитофоном. Он вставил видеокассету и нажал на кнопку пульта. На экране телевизора начала проступать картинка.

На экране возник пейзаж пустыни: желтая земля и желтая пыль до самого неба, все одинаково до самого горизонта. Видимо, все это было снято с автомобиля, с переднего места рядом с водителем. Качество картинки было самое обычное, с небольшим общим покраснением, звук очень громкий, вероятно, из-за шума автомобильного двигателя. Потом на дальнем горизонте возникла зеленая полоса. Затем картинка немедленно сменилась горной долиной белого цвета.

Очевидно, начало съемки было вырезано, потом пошли кадры, снятые из бокового окна автомобиля, и в них стали попадаться могилы. Чем дальше ехала машина, тем больше по сторонам дороги было могил, тем печальнее становился пейзаж, и все нагляднее следы редакционной резки. Машина остановилась перед высоким земляным холмом.

Видеокамеру сняли с автомобиля, в кадре стали появляться люди: Вэнь Хаогу, Сюй Аньдо, Чжан Кай, Линь Цзысу. Но были и еще люди, которых Е Сяо не знал. Носил видеокамеру, видимо, Цзян Хэ. То-то его в кадре не было.

Сбоку от земляного холма появилась большая яма, и можно было разглядеть, что эта яма образована взрывом.

Вдруг на экране появились кадры ссоры между Вэнь Хаогу и Сюй Аньдо. Сюй громко кричал:

– Директор Вэнь, такое крупное погребение мы не имеем права раскапывать частным образом. По-моему, мы должны немедленно связаться с руководящими ведомствами музейного дела, получить официальное добро и тогда уж браться за раскопки. Поэтому я считаю, что сейчас нам надо отступиться и вернуться.

– Что ты говоришь? Отступиться и вернуться? – заорал разъяренный Вэнь Хаогу. – Этого случая я прождал больше двадцати лет. Год за годом, месяц за месяцем, и так целых двадцать лет, понял? Благодаря такому важному открытию наши имена будут занесены на скрижали истории, Институт археологии получит громадное финансирование, а труды всей моей жизни получат признание у современников.

Сюй Аньдо не унимался, но Вэнь Хаогу прервал его распоряжением:

– Всем подготовиться к спуску вниз по грабительскому лазу. Проверить, проникли грабители в погребальную камеру или нет.

Потом Линь Цзысу сам вызвался спускаться в грабительский лаз первым, держа впереди специальную лампу, а за ним пошел Цзян Хэ с видеокамерой.

Затем на пленке пошли темные кадры, почти совершенно темные, так что на вытянутой руке не было видно пальцев. Е Сяо даже подумал, что телевизор неисправен, но прислушался к звуку и все понял. Кто-то включил свет – и пространство перед камерой осветилось. Это был длинный туннель, где хватало света на освещение нескольких ближайших метров, а за ними по-прежнему стояла полная темнота. Видимо, Цзян Хэ с видеокамерой пошел впереди всех. Он стремился уловить в кадр дальний план, так что картинка качалась и прыгала, а у Е Сяо заболела голова.

Иногда в кадр попадали туннельный свод и стены, и тогда в слабом свете можно было разглядеть росписи, но очень бледные. При более яркой подсветке появлялись блики, из-за которых вообще ничего нельзя было разглядеть. Так они шли и шли, пока впереди не возникла стена, на которой высветились живописная картина и надпись. Далее весь кадр заняла спина Вэнь Хаогу, который прижался к стене вплотную, чтобы тщательно ее осмотреть, пока не прочитал громким голосом надпись:

«Кто проникнет в эту гробницу, того погубит вечное заклятие».

Звучание вдруг необыкновенно улучшилось, и Е Сяо ясно услышал голос Вэнь Хаогу.

Далее часть записи была вырезана, и сразу показалась стена с уже проделанным лазом. Опять донесся голос Вэнь Хаогу.

– Такая надпись обычно делается хозяином могилы, чтобы предотвратить ее разграбление потомками, вот почему объявляется грозное предостережение. Я полагаю, что все понимают это, и бояться нечего. Ну входите следом за мной.

– Директор Вэнь, я войду. – Это опять был Линь Цзысу, который первым пролез в лаз. Видеокамера Цзян Хэ и спина Вэнь Хаогу вплотную проследовали за ним. После нескольких толчков и прыжков, когда камера не выпускала из кадра спины Линь Цзысу и Вэнь Хаогу, раздался испуганный возглас Линь Цзысу:

– О, небо!

– Словно вошли в гробницу Тутанхамона, – сказал кто-то неизвестный.

– Заткнись, не каркай. – Кто-то вставил эту фразу, вероятно, со страху, что могут повториться беды и несчастья, которыми сопровождалось открытие гробницы Тутанхамона.

Вэнь Хаогу сказал прямо в кадре:

– Настоящее чудо, сохранилась в целости, грабители гробниц здесь не побывали. По моей оценке, этой гробнице более тысячи шестисот лет.

В это время перед камерой других людей не было. В кадре был показан Сюй Аньдо с лампой в руке и сняты все предметы в гробнице. В центре ее стоял гроб по форме удивительный и необычный, похожий на корабль. Объектив был нацелен на этот гроб, постепенно переходя на крупный план, так что можно было разглядеть полихромную роспись гроба, больше похожего на произведение изобразительного искусства.

– Глядите, крышка гроба неплотно закрыта, – вздохнул Сюй Аньдо.

– Директор Вэнь, поскольку он не запечатан, давайте откроем и посмотрим, – появился в кадре Линь Цзысу.

Ответа директора не было слышно, но Сюй Аньдо и Линь Цзысу принялись за работу. Чжан Кай установил лампу и взялся делать рабочие записи, словесно описывая все происходящее.

Сюй Аньдо и остальные надели перчатки и осторожно подняли крышку гроба. Вдруг из раскрытого гроба вырвалось облачко тумана и рассеялось. Сюй Аньдо и Линь Цзысу отвернулись, зажав носы, даже камера в руках Цзян Хэ несколько раз дернулась, и кадр подпрыгнул.

– Воняет? – Сюй Аньдо, зажимая нос одной рукой, стал размахивать другой, разгоняя вырвавшееся зловоние.

– Не бойтесь, так бывает часто, – сказал Вэнь Хаогу.

Затем свет лампы осветил внутренность гроба.

Прежде всего в кадр попал шерстяной ковер. Он занимал все пространство внутри и был плотно скатан.

– Труп завернут в ковер. Сначала надо его вытащить и снять. – Это был голос Вэнь Хаогу.

Сюй Аньдо и Линь Цзысу заколебались, но потом все-таки вытащили наружу свернутый ковер и то, что находилось в нем. Они начали бережно и осторожно разворачивать ковер; потребовлось очень много времени, прежде чем в кадре появилось тело. Это был иссохший труп, или мумия, лицо его было накрыто золотой маской.

Е Сяо помнил эту маску, потому что Линь Цзысу скончался, увозя ее.

– Тутанхамон! – вскричал кто-то.

– Глупости, во многих древних могилах Синьцзяна находят останки людей в масках. – Это опять Вэнь Хаогу старался развеять страхи своей экспедиции.

В кадре появилась рука Вэнь Хаогу в перчатке. Он дотронулся до маски на лице мумии, тихонечко потянул ее вбок и осторожно снял с лица.

Труп женщины сохранился неплохо, все пять органов чувств можно было опознать, глазницы тоже не провалились, и Е Сяо мог даже по кадрам видеокамеры разглядеть на иссохших губах женщины затаившуюся в углах рта улыбку.

Волосы у женщины были распушены, на ней была надета холщевая юбка, а грудь повязана отрезом шелка.

Снова раздался голос Вэнь Хаогу:

– Ладно, не будем ее больше трогать, не то испортим. Подождите, мы отвезем ее к себе для детального исследования. Сейчас надо беречь время, чтобы до наступления темноты закончить все работы. По местным преданиям, с темнотой никто не должен выходить из этой долины. Хотя я сам не верю таким басням, но не хочу рисковать. Все меня поняли? Линь Цзысу и Чжан Кай рисуют и чертят неважно. Сюй Аньдо вместе со мной опишет предметы материальной культуры.

Потом были кадры с людьми, работающими на поверхности земли. Они раскладывали вещи и множество древних книг и свитков сутр. Видеосъемка продолжалась долгое время, но снимали все ту же работу, только кое-что из нее было вырезано. В конце концов они покинули древнюю гробницу, унося найденные вещи и иссохший труп.

Последние несколько минут на видеопленке были отданы съемке сумерек в пустыне. Е Сяо было непонятно, почему Цзян Хэ не снимал ничего другого, а, выбравшись из гробницы, стал снимать сумеречные пейзажи пустыни. Сумерки в пустыне среди белесой горной долины кладбища внушали ужас, однако в кадре наконец показался огромный, величественный диск заходящего солнца. Диск испускал золотое сияние, которое заполнило весь экран.

Просмотрев видеопленку, Е Сяо остался сидеть неподвижно с бесстрастным, ничего не выражающим лицом.

В голове у него все время крутились слова надписи, которые громким голосом прочел Вэнь Хаогу: «Кто проникнет в эту гробницу, того погубит вечное заклятие».