Текст книги "Сказание о Юэ Фэе. Том 1"
Автор книги: Цай Цянь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Глава восемнадцатая
Ли Жо-шуй осыпает бранью цзиньского правителя и гибнет от мечей. Цуй Сяо передает одежду пленным императорам и получает написанный кровью указ.
Два сына Неба в лагере врагов
Подвергнуты жестоким униженьям!
Захлебываясь кровью, обличал
Сановник повелителя чжурчжэней.
Погиб герой, исполнив долг святой, —
Не он один пожертвовал собой.
Бессмертны имена таких людей,
Которые спасали край родной!
Итак, Учжу не отпустил Цинь Гуя, велел ему похоронить Чжао-вана, а сам спросил у Чжан Бан-чана:
– От Чжао-вана мы избавились. Что делать теперь?
– При дворе остался еще Кан-ван Чжао Гоу. Я поеду обратно и потребую, чтобы его к вам прислали.
Изменник явился ко двору и, проливая перед императором крокодиловы слезы, сказал:
– Чжао-ван упал с коня и убился. Теперь Учжу требует в заложники другого вана. Он грозит ворваться в столицу, если вы не исполните его требование.
Убитому горем императору пришлось послать за Кан-ваном. Когда Цинь-цзун сообщил ему требование Учжу и рассказал, как погиб Чжао-ван, юноша твердо сказал:
– Не жалейте меня, отправляйте в цзиньский лагерь! Сейчас главное – спасти государство от гибели!
– Кто согласен сопровождать вана? – обратился император к сановникам.
– Разрешите мне выполнить ваше повеление, государь! – вызвался чиновник Ли Жо-шуй из ведомства чинов.
Кан-ван попрощался с отцом и дедом и покинул город. У ворот цзиньского лагеря Чжан Бан-чан его остановил, а сам отправился к Учжу и доложил:
– Я привез вам Кан-вана, при дворе больше не осталось наследников.
Опасаясь, как бы и с этим ваном чего-либо не случилось, Учжу приказал военному наставнику лично его встретить.
А Ли Жо-шуй украдкой наставлял Кан-вана:
– Государь, запомните одно мудрое правило: «Умный нигде не пропадет, а глупому храбрость не поможет». Когда предстанем пред Учжу, действуйте осторожно и ни в коем случае не падайте духом.
– Знаю, – ответил Кан-ван.
Хамичи пригласил обоих в шатер Учжу. Величественная внешность и благородные манеры юного вана привели в восторг цзиньского полководца:
– Какой красавец!.. Если бы он согласился признать меня отцом, я обязательно отдал бы ему трон, как только Поднебесная будет в моих руках!
Кан-ван сперва не хотел соглашаться, но слова «отдам трон» подействовали на него магически, и он сказал:
– Я готов отныне называть вас отцом!
Учжу не мог скрыть своей радости. Он приказал поставить для Кан-вана в лагере отдельный шатер.
Когда Кан-вана проводили в шатер, Ли Жо-шуй смело последовал за господином.
– Ты кто такой? – грозно спросил его Учжу.
– А тебе какое дело? – грубо ответил тот и, отвернувшись, направился прочь.
– Кто этот странный человек? – спросил Учжу военного наставника.
– Это Ли Жо-шуй, один из честнейших чиновников, какие сейчас есть при сунском дворе!
– Пусть останется в лагере и будет наставником Кан-вана, – сказал Учжу. – И прикажите, чтобы его не обижали! Жаль, что я не оказал ему должного уважения!
На следующий день, едва приступив к делам, Учжу первым долгом спросил Чжан Бан-чана:
– Ну? Что будем делать дальше?
– Теперь я, как и обещал, доставлю вам обоих императоров.
– Каким образом?
Вот так… – Чжан Бан-чан наклонился к уху Учжу и что-то зашептал. – Ручаюсь, они будут в ваших руках.
Чжан Бан-чан опять явился во дворец и сказал императорам:
– Вчера мы прибыли в цзиньский лагерь только вечером, и поэтому я там заночевал. А сегодня утром Учжу заявил, что Кан-вана ему мало, и если императоры хотят, чтобы он увел войска, пусть пришлют ему таблички своих предков, начиная со времен Пяти династий. Мне думается, надо уступить! А как только подойдут войска и мы разгромим варваров, таблички вернутся на свое место.
Императоры горестно запричитали:
– Непочтительны мы были к отцам и дедам! Иначе за что свалилось на нас такое несчастье? Нет покоя ни нам, ни предкам!
Но все-таки они отдали таблички Чжан Бан-чану.
– Государи, надо, чтобы вы отвезли их сами! – воскликнул Чжан Бан-чан. – Ведь ехать недалеко!
Императоры уступили изменнику и собрались в путь. Но едва они переехали городской мост, как их схватили чжурчжэни.
Когда царственных пленников привезли в лагерь цзиньцев, Учжу распорядился немедленно отправить их под охраной сотни воинов на север.
Как только это стало известно Ли Жо-шую, он оставил Цинь Гуя охранять Кан-вана, а сам выбежал из шатра и стал кричать на весь лагерь, что он не оставит императоров в беде и поедет с ними.
«Если Ли Жо-шуй попадется на глаза моему отцу, тот беспременно его казнит!» – подумал Учжу, и сказал военному наставнику:
– У этого человека слишком гордый характер, прикажите за ним хорошенько присматривать!
– Это правильно, – одобрил Хамичи. – Но и вам, повелитель, надо как можно скорее уходить, иначе подойдут сунские войска и отрежут все пути отступления! Мой вам совет: возвращайтесь на родину, а весной предпримете новый поход и завоюете Сунскую империю!
Учжу согласился с ним, приказал Чжан Бан-чану охранять Кайфын, забрал с собой Цинь Гуя и его семью и снялся с лагеря.
Ли Жо-шуй охранял колесницы, в которых везли плененных императоров. У ворот Хэцзяня их встретил Чжан Шу-е.
– Зачем ты сюда явился, предатель? – не сдерживая гнева, выкрикнул Ли Жо-шуй.
– Неужели вы не понимаете?! – вскричал Чжан Шу-е. – Я покорился, чтобы спасти государя и отрезать врагам дорогу назад, когда их разгромят! Кто же мог знать, что Хуанхэ замерзнет, а Ли Гана и Цзун Цзэ разжалуют? Как унизили сунских императоров!.. Нет, больше не могу, пользы от меня никакой не будет! – вскричал он, выхватил меч и вонзил себе в грудь.
Узнав о гибели верного подданного, расстроились императоры.
– Вот что значит слушаться изменников!
Выполняя просьбу Ли Жо-шуя, Хамичи приказал воинам похоронить самоубийцу со всеми почестями, а сам продолжал путь.
Но Ли Жо-шуй всю дорогу донимал его вопросами:
– Сколько нам еще ехать?
– Уже немного. Господин Ли, прошу вас, когда приедем, будьте осторожны с нашим старым повелителем. У него крутой нрав, он не терпит, когда ему возражают.
– Мне до этого дела нет! Я еду на смерть! – отрезал Ли Жо-шуй.
Добрались до Хуанлунфу. Жители города высыпали из домов, чтобы поглядеть на пленных императоров.
У ворот дворца процессия остановилась, и Хамичи послал чиновника доложить старому правителю о своем прибытии.
– Пусть войдет, – приказал Агуда.
Хамичи вошел в зал, приветствовал повелителя, рассказал ему, как проходил поход на Срединную равнину, и под конец спросил:
– Государь, прикажете ввести сунских императоров, чтобы они выслушали вашу волю?
– А где сейчас мой четвертый сын? – спросил старый правитель.
– Хотя Срединное царство осталось без императоров, но войска в провинциях еще не покорились, и поэтому вашему сыну пришлось немного задержаться. Будущей весной он окончательно завоюет Сунскую империю, и вы сможете вступить на императорский трон.
Агуда приказал устроить пир в честь прибытия военного наставника и привести пленных.
Скоро Хуэй-цзун и Цинь-цзун предстали перед старым правителем, они приветствовали его, но на колени не опустились.
– Вы теперь мои пленники! – грозно сказал Агуда. – На колени! Вы погубили немало моих воинов и военачальников и теперь за это поплатитесь! Пусть раскалят пол в Серебряном зале! – крикнул он приближенным. – А на этих наденьте лохмотья, привесьте сзади по собачьему хвосту, на пояс – бубенцы, на голову напяльте колпаки. Руки свяжите за спиной и снимите с них туфли.
Вскоре земляной пол в Серебряном зале раскалился чуть не докрасна, и стражники втолкнули на него императоров. От невыносимой боли несчастные не могли стоять на месте и забегали по раскаленной земле. Зазвенели бубенцы. Агуда смотрел на них и смеялся.
Так расплачивались императоры за то, что доверялись предателям и изгоняли людей честных и верных!
Глумление над сынами Неба вызвало бурю гнева в груди Ли Жо-шуя. Он вбежал в зал и поднял обоих с раскаленного пола.
– Кто это? – с удивлением спросил Агуда у военного наставника.
– Сунский подданный Ли Жо-шуй, человек величайшей честности, – отвечал Хамичи. – Ваш четвертый сын очень им дорожит, велел мне хорошенько за ним следить, чтобы он чего не натворил и чтоб его не казнили. Проявите милость, государь! Если вы убьете Ли Жо-шуя, ваш сын потом спросит с меня!
– Хорошо, не буду его трогать, – смилостивился Агуда.
Между тем Ли Жо-шуй не унимался. Он подбежал к Агуде и, тыча в него пальцем, закричал:
– Варвар вонючий, ты не знаешь законов! Так опозорить сыновей Неба! Погоди, придут наши войска, сровняют с землей ваш Хуанлунфу и истребят вас всех до единого!
Ли Жо-шуй бранился все яростнее. Агуда наконец потерял терпение и позвал телохранителей.
– Отрежьте ему палец!
Телохранители тут же исполнили приказание. Но Ли Жо-шуй стал тыкать другим пальцем.
– Варвар! За кого ты меня принимаешь? Можешь резать мне все пальцы, все равно я буду тебя проклинать!
– Отрежьте второй палец! – приказал Агуда.
Так повторялось несколько раз, пока на левой руке Ли Жо-шуя не осталось ни одного пальца. Но он стал тыкать пальцем правой руки и все-таки продолжал браниться. Агуда потерял терпение и приказал отрезать пальцы и на второй руке.
Но Ли Жо-шуй не умолкал.
– Отрежьте ему язык! – распорядился Агуда.
Язык отрезали, изо рта текла кровь, а Ли Жо-шуй продолжал бегать и выкрикивать ругательства. Только теперь он не мог отчетливо выговаривать слова – изо рта его вырывались невнятные звуки.
– Потеха! – смеялись цзиньские сановники, попивая вино.
Но тут случилось нечто неожиданное – Ли Жо-шуй подскочил к Агуде, навалился на него и зубами вцепился в ухо. Сановники набросились на Ли Жо-шуя, пытаясь оттащить его прочь, и ухо старого правителя оторвалось. Подскочили вооруженные стражники и изрубили Ли Жо-шуя мечами.
Поистине:
Растерзан благородный муж.
Он пал, чжурчжэней обличая.
И ни конца, ни края нет
Великой скорби и печали!
Презрев высокие чины,
Он долг и веру не нарушил, —
Потомки будут свято чтить
Его возвышенную душу!
* * *
Пусть погиб высокой чести муж, —
До конца остался долгу верен,
Сколь постыдно поступили с ним
Эти полулюди-полузвери!
На звезде Цивэй [65]65
Звезда Цивэй находится рядом с созвездием Стрельца и Скорпиона. Считалось, что души благородных людей после их смерти улетают на этой звезде в рай.
[Закрыть]взлетел герой
И нашел на небесах забвенье,
Но его нетленный дух живет,
Вдохновляя сунов на сраженья.
Пока сановники выражали сочувствие Агуде, военный наставник приказал подобрать останки Ли Жо-шуя и тайно похоронить.
Когда лекарь смазал старому правителю рану целебной мазью, Агуда отдал повеление:
– Отправить Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна в Угочэн и посадить в яму! Пусть не видят ничего, кроме клочка неба над головой!
Прошло двадцать дней. Огромная армия чжурчжэней возвратилась на родину, и Учжу предстал перед старым правителем:
– Государь, первый поход на Срединную равнину закончен успешно. Наше войско без труда сокрушало врагов!
Агуда рассказал сыну, как Ли Жо-шуй откусил ему ухо. Взволнованный Учжу просил у отца прощения.
Затем Агуда разослал чиновников во все концы своего государства собирать войска для второго похода на Срединную равнину. Но об этом речь пойдет ниже.
А сейчас расскажем о Цуй Сяо, который командовал войсками на заставе Яньмыньгуань в округе Дайчжоу и попал в плен к чжурчжэням. Он провел у них почти восемнадцать лет. В плену ему жилось сносно, так как он умел лечить коней, ладил с воинами и военачальниками чжурчжэней, и ему разрешали беспрепятственно ходить по их лагерям.
Когда Цуй Сяо узнал, что сунских императоров посадили в яму в Угочэне, он украдкой раздобыл две овечьи шубы, насушил с десяток цзиней бараньего и воловьего мяса, запасся несколькими кожаными ремнями и отправился в Угочэн. Тамошним стражникам он сказал:
– Я слышал, что здесь томятся в заточении мои бывшие повелители. Если у вас есть хоть капля человеческих чувств, позвольте мне с ними повидаться!
– Другому мы не разрешили бы, но тебя, так и быть, пустим, потому что ты нам всегда помогаешь! – сказали стражники. – Только поскорее возвращайся!
– Я мигом! – пообещал Цуй Сяо.
Стражники открыли ворота и впустили Цуй Сяо. Он шел и громко звал:
– Государи, где вы? Государи, где вы?
Никто не отзывался. «Тут столько ям! Где же искать?» – горевал Цуй Сяо. От долгой ходьбы у старика заныла поясница. Он присел отдохнуть и задремал. Вдруг до него донеслось:
– Сын мой!
– Я здесь, батюшка… – последовал ответ.
– Ага! Они здесь! – обрадовался Цуй Сяо и опять позвал: – Государи! Я ваш подданный Цуй Сяо, когда-то командовал войсками на заставе Яньмыньгуань. Мне нечего вам преподнести, возьмите хоть две шубы и немного сушеного мяса!
Цуй Сяо завернул провизию в шубы и на ремнях спустил в яму.
– Спасибо, что не забыл нас! – воскликнули растроганные императоры.
– У вас кто-нибудь остался на Срединной равнине? – спрашивал Цуй Сяо.
– Никого не осталось! Изменник Чжан Бан-чан уговорил нас отослать Чжао-вана заложником в цзиньский лагерь, а Чжао-ван сорвался с коня и убился. Был еще Кан-ван, но и его забрали…
– Государи, напишите указ. Если Кан-ван здесь и мне удастся его увидеть, я передам ему вашу волю и уговорю его бежать на родину. Он непременно поднимет войска и спасет вас.
– На чем писать? У нас ведь нет ни бумаги, ни кисти.
– Я заслуживаю смертной казни за худой совет, но, государи, вы можете написать указ кровью!
Едва услышав эти слова, оба императора горько разрыдались. Но другого выхода не было. Один оторвал кусок от рубашки, другой прокусил палец и своей кровью написал указ, повелевающий Кан-вану бежать на родину, занять престол, навести порядок в империи и продолжить жертвоприношения предкам правящего дома.
Указ привязали к ремню, Цуй Сяо поднял его наверх и спрятал под одеждой. Поплакав еще немного над ямой, старик стал прощаться.
– Мы попали на чужбину, и нет возле нас никого из близких! – горестно жаловались императоры. – У нас на душе стало легче, когда мы поговорили с вами! Как больно, что приходится так быстро расставаться!
– Государи, берегите себя, а я, как могу, буду заботиться о вас! – пообещал Цуй Сяо.
Когда он появился у ворот, на него накинулся начальник стражи:
– Нечего сказать, хорошими ты делами занимаешься, Цуй Сяо! – И приказал воинам: – Связать его и отрубить голову!
Цуй Сяо перепугался.
На макушке в этот страшный миг
Мужество совсем оцепенело.
В пятках притаились, онемев,
Семь стихий души его и тела! [66]66
Семью стихиями души и телав даосизме называют семь злых начал, заложенных в человеке, каждому из которых дано свое название: «собачье туловище», «затаившаяся стрела», «воробьиная тень», «яд лжи» и т. д. Считалось, что состояние испуга объясняется тем, что добрые и злые начала замирают (добрые – в голове, злые – в пятках), и тело лишается духа.
[Закрыть]
Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Цуй Сяо, то прочтите следующую главу.
Глава девятнадцатая
Чудесная птица уводит правителя из цзиньского лагеря. Глиняный конь переправляет Кан-вана через бурную реку.
Чжурчжэньские на юг несутся кони,
Великой скорбью сунский двор объят,
В дворцовых залах песни отгремели,
Весна поблекла – близится закат!
Нефритовых красавиц [67]67
Нефритовые красавицы– императорские наложницы.
[Закрыть]нет в гаремах,
И в чашах нет игристого вина,
Угнали на чужбину государей —
Пропеты песни – всюду тишина…
Кто б мог помыслить, что Китай цветущий
Вдруг станет царством скорби и тоски?
Вступая в схватки, тигры и драконы [68]68
Имеются в виду императорские сановники.
[Закрыть]
Не на врагов оскалили клыки!
* * *
Взметнулись ввысь столичные знамена,
Раздался дружный барабанный бой.
Увы! Стихия правит государством,
А полководцы не стремятся в бой.
Хотя и слышат верные вельможи
Несчастных жен упреки и мольбы,
Им не вернуть в столицу государей,
Подверженных превратностям судьбы.
…Повсюду пыль: седыми стали травы,
Коричневыми стали облака,
Дорога от заставы пограничной
До стен столицы слишком далека!
* * *
…И все же государей повеленье
Дошло до слуха их надежных слуг.
В нем говорилось, что бразды правленья
Возьмет Кан-ван, вернувшийся на юг.
Что нужно в руки брать мечи и копья —
Пусть возвратятся солнце и луна!
Терпимо ль, чтоб Срединная равнина
Чжурчжэнями была покорена?
Ведь не развеян ратный дух Цзиньлина,
Еще надежны наши рубежи,
И пусть, отчизну защищая грудью,
Идут на подвиг храбрые мужи!
* * *
Глубокой ночью переплыл стремнину
Священный конь, ниспосланный судьбой.
В какие дали он потом умчался
И где теперь наездник молодой?
Шумит, шумит листва у храма Цуя,
Беглец надежный отыскал приют,
Он крепко спал, не ведая, что люди
О нем услышат и к нему придут.
Давно мечтают о спокойной жизни,
О добрых песнях золотых времен.
Но все мечты, стремления, надежды
Несбыточный – хотя и сладкий – сон…
Когда начальник стражи приказал воинам отрубить Цуй Сяо голову, тот вскричал:
– Я ни в чем не виновен!
– Ты лечишь наших коней, я и впустил тебя из благодарности. А ты ушел и пропал! Если бы наш правитель узнал, не сносить нам головы!
– Тут очень много ям, и я никак не мог найти своих государей! К тому же я стар, ходить быстро не умею. Смилуйтесь, почтенный начальник!
– Ладно, на сей раз пощажу! Но больше сюда не являйся!
– Не явлюсь, не явлюсь! – заверил Цуй Сяо и со всех ног бросился бежать.
С этих пор он стал каждый день ходить по лагерям и искать встречи с Кан-ваном.
Снова наступила весна, и в середине второго месяца Учжу вместе с братьями двинул пятисоттысячную армию в поход против Сунской империи.
Грозными и могучими выглядели воины чжурчжэней. Казалось, будто:
В середине четвертого месяца чжурчжэни вступили в Луаньчжоу.
Поход затянулся потому, что в пути Учжу несколько раз останавливался и устраивал учения.
В Луаньчжоу Учжу рассказал своим братьям о честности Лу Дэна, и все чжурчжэньские ваны прониклись благоговением к памяти отважного сунского военачальника.
Потом вступили в Лянлангуань, и Учжу поведал братьям о сражении, которое произошло здесь год назад.
Когда достигли Хэцзяня, Учжу запретил войскам заходить в город, чтобы не тревожить населения. Этим он выражал свое уважение к памяти Чжан Шу-е.
Еще через день подошли к Хуанхэ. Наступила середина шестого месяца, погода стояла знойная.
Учжу отдал приказ:
– Расположиться вдоль берега реки и, как только спадет жара, начать переправу.
Пятнадцатого числа седьмого месяца Учжу распорядился приготовить тростниковые циновки, зарезать свиней, баранов, уток, наловить рыбы и устроить моление душам предков.
Когда все приготовления были сделаны и сыновья цзиньского правителя собрались в ожидании торжественной церемонии, появился Учжу. Его сопровождал юный ван в темно-красном шелковом боевом халате, плотно облегавшем тело. Мягкий, украшенный золотом пояс стягивал тонкую талию. На левом боку у юноши висел лук, на правом – колчан со стрелами и небольшой меч. На голове красовалась шитая золотом шапочка с двумя длинными фазаньими перьями, ниспадавшими вправо и влево. Резвый конь огненно-рыжей масти так и плясал под седоком.
Цуй Сяо пробрался вперед поглядеть, что это за красавец юноша, и ему сказали, что это Кан-ван.
Вдруг конь Кан-вана споткнулся и припал на передние ноги. Но юноша не растерялся, резко натянул поводья и заставил коня подняться.
– О, мой сын неплохо ездит верхом! – одобрительно заметил Учжу.
Случилось так, что, когда конь споткнулся, у Кан-вана из чехла выпал лук. Цуй Сяо проворно подбежал, поднял лук и подал со словами:
– Примите, пожалуйста, светлейший ван.
– Ты кто такой? – спросил Учжу, услышав китайскую речь.
Цуй Сяо опустился на колени перед его конем:
– Меня зовут Цуй Сяо, родом я со Срединной равнины. Девятнадцать лет назад попал в плен, с тех пор живу в ваших землях, лечу коней.
– Вижу я, ты честный и преданный слуга своего государя, – обрадовался Учжу. – Будешь прислуживать светлейшему вану, а как только я завоюю Сунскую империю, получишь высокую должность.
Цуй Сяо поблагодарил и последовал за конем Кан-вана.
Они подъехали к навесу, под которым должны были состояться жертвоприношения. Кан-ван сошел с коня и поклонился братьям своего названого отца.
Учжу обратился лицом к северу, совершил жертвоприношения и отбил требуемое ритуалом число поклонов.
Скоро все возвратились в лагерь, и началось пиршество.
Кан-ван присел на дальнем конце циновки. Недовольные ваны косились на него:
«У нас самих полно детей и племянников! Зачем брату Учжу понадобился этот чужеземец?»
Они не замечали, что Кан-ван сидит с низко опущенной головой и из глаз его капают слезы.
«Даже у варваров есть предки, – с горечью думал юный ван, – а наши императоры до того унижены, что даже храм их предков разрушен! Видно, Небо совсем от нас отвернулось».
Учжу обратил внимание, что среди веселого пира Кан-ван сидит печальный, ничего не ест и не пьет.
– Что с тобой, сын мой? – спросил он.
Цуй Сяо тотчас же опустился на колени и доложил:
– После недавнего испуга светлейший ван не совсем хорошо себя чувствует.
– Отведи его в шатер, пусть отдохнет, полечится, если нужно, – распорядился Учжу.
Цуй Сяо взял Кан-вана под руку и увел с пира.
Юноша вошел в шатер и горестно зарыдал. Цуй Сяо обернулся к сопровождавшим их воинам:
– Останьтесь снаружи и ждите. Светлейшему вану нездоровится, не надо его тревожить.
Воины повиновались. Они были очень довольны, что им представилась возможность самим поразвлечься.
– Светлейший ван, встаньте на колени и примите указ двух императоров! – торжественно объявил Цуй Сяо.
Удивленный Кан-ван опустился на колени.
Цуй Сяо вытащил из-за пазухи написанный кровью указ и протянул юноше. Тот прочитал его и еще больше расстроился.
– Светлейший ван, наш могущественный повелитель пришел вас навестить! – крикнул у входа воин.
Кан-ван торопливо спрятал указ под одежду и поднялся навстречу Учжу.
– Тебе лучше, сын мой? – осведомился Учжу, входя в шатер.
– Немного лучше, батюшка, – поблагодарил юноша. – Спасибо вам за заботу.
Внезапно откуда-то с вышины на крышу стоявшего напротив шатра опустилась пестрая птица, похожая на курицу, и пронзительно прокричала:
– Чжао Гоу! Чжао Гоу! Беги, беги! Чего еще ждешь?
Цуй Сяо был поражен.
– Что кричит эта птица? – спросил Учжу. – Никогда не встречал птиц с голосом, похожим на китайскую речь!
– О, это удивительная птица! – воскликнул Кан-ван. – Она водится на Срединной равнине, ее называют фениксом-сюньи. Встреча с нею сулит несчастье! А она еще вас ругает, батюшка!
– Как она меня ругает?
– Не смею повторять!
– Тебя это не касается! Можешь говорить смело!
– Она кричит: «Перерву тебе горло, снесу голову, вшивый пес!»
– Ну, погоди, мерзкая птица! – рассердился Учжу и схватился за лук.
– Батюшка, позвольте мне ее застрелить! – попросил Кан-ван.
– Хорошо! Я заодно погляжу, как ты стреляешь.
Кан-ван наложил на лук стрелу и мысленно помолился: «Чудесная птица! Если Небо не хочет гибели династии Сун и ты явилась, чтобы освободить меня, пусть стрела моя попадет в цель!»
Юноша выстрелил. А птица раскрыла клюв, поймала стрелу и взмыла в воздух.
– Светлейший ван, не упускайте птицу! – вскричал Цуй Сяо и подвел Кан-вану коня. – Скачите вслед за ней!
Кан-ван лихо взлетел на коня и помчался по лагерю, топча людей и опрокидывая шатры. Цуй Сяо бежал позади. Он задыхался от быстрого бега, но никак не мог нагнать Кан-вана.
«Глупый мальчик! Ну, сколько может стоить стрела, чтобы за ней так гоняться?» – подумал Учжу и, проводив Кан-вана взглядом, вернулся пировать с братьями.
Вдруг в большой шатер вбежал воин из охраны и доложил:
– Великий повелитель, ваш сын скачет по лагерю, отпустив поводья! Он уже повалил несколько шатров и потоптал многих воинов!
– Ну и что такого? – рассердился Учжу. – Лезете ко мне со всякими пустяками!
Воин замолчал и поспешил удалиться. Такое расположение Учжу к Кан-вану явно не понравилось другим сыновьям цзиньского правителя.
– Чанпинский ван, – сказали они. – Конечно, повалить шатер или сбить воина – мелочь, но ваш сын молод, еще не привык к верховой езде, может сорваться с коня и убиться!
– Вы правы, братья, – согласился Учжу, – сейчас я его остановлю.
Он велел привести своего быстроногого скакуна и спросил воинов:
– Куда уехал молодой ван?
Выехал из ворот лагеря и поскакал прямо, а куда – не знаем.
Учжу хлестнул коня плетью и бросился догонять. В голову его закралось подозрение: «А вдруг этот старик Цуй Сяо что-нибудь затеял? Не может быть! Кан-ван понимает, что Поднебесная принадлежит мне, и ему никуда не скрыться!»
– Сын мой! Куда ты? Вернись! – взывал Учжу.
Перепуганный Кан-ван не сбавлял хода.
«Мальчишка совсем потерял голову, придется стрелять!»
Учжу поднял лук и выстрелил. Стрела угодила в заднюю ногу коня. Он взвился на дыбы, сбросил с себя седока и унесся прочь.
– Ага! Испугался-таки! – засмеялся Учжу.
Кан-вана охватило отчаяние. Но тут из лесу вышел старец в даосском одеянии. Одной рукой он держал за повод коня, а другой поигрывал плетью.
– Вот вам конь, государь! Садитесь скорее! – сказал он.
Кан-ван схватил плеть, одним прыжком вскочил в седло и что есть духу помчался вперед.
– Ну погоди, мерзкий варвар! Я с тобой разделаюсь! – в ярости пригрозил Учжу старцу.
Между тем Кан-ван достиг берега – впереди бурлила и клокотала широко разлившаяся река. А позади – Учжу. Еще мгновение – и догонит.
– Видно, Небо решило меня погубить! – в отчаянии вскричал Кан-ван.
И тут свершилось чудо – конь взвился на дыбы и вместе с Кан-ваном прыгнул в реку. Учжу испустил горестный вопль.
Когда он подъехал к берегу, Кан-вана нигде не было видно. Повернул к лесу, надеясь разыскать старца, но того и след простыл. Проехал несколько шагов и наткнулся на лежавшего у края дороги мертвого Цуй Сяо.
Расстроенный Учжу вернулся в лагерь. Братья бросились к нему с расспросами:
– Где ваш сын? Догнали вы его?
С трудом сдерживая слезы, Учжу рассказал, как юный ван бросился в реку и утонул.
– Жаль, жаль! – сетовали ваны. – Должно быть, несчастливая у него была судьба! Не надо так о нем скорбеть, брат!
Они наперебой утешали Учжу, но сейчас не об этом речь.
Продолжим теперь рассказ о Кан-ване. Когда конь прыгнул, юноша в страхе закрыл глаза. Он не видел, что творилось кругом, и только чувствовал, что конь плывет, слышал всплески и шум воды.
Почему же его не увидел Учжу? А потому, что духи, которые покровительствовали Кан-вану, затмили чжурчжэньскому вану зрение!
Конь переплыл реку, выбрался на берег и поскакал к видневшемуся вдали лесу. На опушке он сбросил Кан-вана на землю и скрылся в чаще.
– Добрый конь! – взывал юноша. – Провез бы меня еще хоть немного! Зачем ты меня здесь оставил?
Оглядевшись по сторонам, Кан-ван заметил, что солнце уже клонится к закату, и медленно побрел туда, куда убежал конь.
Неожиданно взору юноши открылся древний храм. На его воротах виднелась доска с полустертой, но все же различимой надписью: «Храм правителя области Цуя».
Кан-ван вошел в ворота. Во дворе стоял глиняный конь, в точности такой же, как тот, на котором он только что переплывал реку. И странно, глиняный конь был мокрый!
«Неужели меня переправил через реку этот конь? – подумал пораженный Кан-ван. – Нет, не может быть! Иначе он размок бы от воды!»
Но почти в тот же миг конь зашатался, рухнул и превратился в бесформенную кучу глины.
Кан-ван вступил под своды храма и, воздев руки к небу, вознес благодарственную молитву духу-покровителю:
– О великий дух, я, Чжао Гоу, бесконечно благодарен тебе за мое спасение! Если мне удастся вновь обрести Сунскую империю, я отстрою тебе новый храм и прикажу отлить твою статую из чистого золота!
С этими словами Кан-ван вышел во двор, закрыл ворота и припер их камнем.
Потом зашел в храмовую кухню и прилег отдохнуть.
Поистине:
Северным звездам —
Опорой Полярная служит [70]70
В древние времена Полярная звезда считалась в Китае покровительницей императоров.
[Закрыть],
К южным светилам —
Здесь мир тяготеет земной [71]71
Под южными светилами автор подразумевает Южносунскую империю, куда возвратился Кан-ван.
[Закрыть].
Людям на помощь
Святые спускаются души!
Глиняный конь
Перебрался на берег родной.
Если вы не знаете, кто явился в храм, чтобы спасти Кан-вана, то прочтите следующую главу.
