Текст книги "Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)"

Автор книги: Бруно Травен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Пооч взял оба листка и, подколов к ним фотографию под номером 914, положил в папку.

– Итак, – сказал он, – Геза Халас больше не существует.

– Однако вместо него есть другой, – сказал лейтенант Кепеш.

Следователи посмотрели друг на друга и сказали в один голос:

– Берталан Керекеш.

Глава одиннадцатая

1

Берци, погрузившись в свои мысли, сидел за письменным столом. Когда зазвонил телефон, он испуганно вздрогнул.

– Слушаю, – сказал он и отодвинул лежавшие перед ним каталоги различных фирм. Берци очень гордился, что тщательно следит за всеми новинками.

– Это вы, Керекеш? – услышал он голос начальника. – Зайдите на минутку ко мне. Цеху требуются ножницы для резки металла с более высокой производительностью. Мастер говорит, что у наших соседей уже есть.

– Ножницы для резки металла? – бессмысленно повторил Берци, чувствуя, что слова не доходят до его сознания.

– Те, что вы привезли на прошлой неделе, им не подходят. – В голосе начальника звучал упрек. – Они просят последнюю модель. Может быть, вы о ней не знаете? Вы меня удивляете, Керекеш… Как это вы упустили? Ладно, зайдите ко мне, поговорим. Эти ножницы английские. Надо их достать, сколько бы они ни стоили. Возможно, вам придется за ними поездить… Что с вами?

У Берци вырвался какой-то странный хрип.

– Ничего, – с трудом проговорил он.

– Вам плохо? Алло!

– Нет, нет. Просто я пытаюсь вспомнить… – Комната поплыла у него перед глазами. – Об этой новой модели я еще не слышал. Но это неважно, проверим. Через минуту я буду у вас… Маника… почему вы перестали печатать? Я не слышу… не слышу… вот, интересно… мне показалось, что стук прекратился… да… я сейчас приду.

Керекеш встал, собираясь уйти, и пошатнулся.

– Ой, Берци! – вскакивая, вскрикнула Маника. На этот раз она действительно перестала печатать. – Что с вами? Вы такой бледный! Вам плохо?

– А, ничего, – отмахнулся Берци. – Просто голова закружилась.

– Вам надо больше отдыхать. – Девушка заботливо поддерживала за локоть едва стоявшего на ногах Берци.

– Да что вы, вчера я весь день ничего не делал, был на пляже.

– Наверное, у вас солнечный удар!

Берци провел рукой по лбу, в висках у него стучало.

– Возможно… Ужасно болит голова…

– Вас не тошнит?

– А это бывает при солнечном ударе?

– Кажется, бывает.

– Сейчас нет. Но утром тошнило. Так что, возможно…

На лице девушки отразилось сильное беспокойство.

– Вам надо немедленно пойти к нашему врачу. Я предупрежу начальника.

На лице Берци сквозь загар проступила бледность.

– О-о… – застонал он и упал на пол.

– Умер! Какой ужас! – испуганно закричала Маника. – Он умер! – заголосила она.

В это время дверь открылась, и в комнату заглянул начальник.

– Ну где же Керекеш? – нетерпеливо спросил он.

– Вон там… он умер!

– Что?! – Начальник взглянул на лежавшего на полу Берци. – Умер?.. Может, просто потерял сознание. Сейчас я посмотрю… – Он наклонился над Берци и проверил, дышит ли тот: грудь его поднималась и опускалась. – Вызовите врача! Скорее!

Маника с перепугу не могла набрать номер. Мужчина смерил ее уничтожающим взглядом и сам взялся за телефон.

– Господин доктор? Будьте добры, поднимитесь к нам, – сказал он, не сводя глаз с Керекеша. Казалось, он надеялся, что тот придет в себя сам. – Берталану Керекешу плохо. Это мой агент по снабжению. Что с ним? Не знаю. Потерял сознание. Третий этаж, триста тридцать первая комната.

Дрожащая от страха Маника стояла у начальника за спиной.

– Откройте окно, – приказал он девушке. – Встаньте возле двери, чтобы никто не входил. Кроме врача, никого не впускайте.

Девушка с удовольствием рассказала бы ему, насколько она беспокоится о Берци, который вчера стал ее женихом, но момент был не совсем подходящий. Она вышла из комнаты и, увидев, что по коридору идет врач, срывающимся голосом закричала:

– Ой, скорее! Скорее!

– Что с ним?

– Он вдруг упал. Побледнел, сказал, что не слышит стук машинки, еще что-то пробормотал и упал…

– Сейчас посмотрим, – сказал врач и вошел в комнату.

Берталан Керекеш неподвижно лежал на полу. Глаза его были закрыты, лицо и шея покрыты потом, он тяжело дышал. Врач наклонился, расстегнул ему ворот рубашки и приставил стетоскоп к груди.

Маника осталась за дверью, готовая в любую минуту дать отпор всякому, кто захочет войти в комнату. Но никто, видимо, еще не знал о случившемся. Спустя некоторое время в коридоре появился незнакомый мужчина, коренастый и широкоплечий, и направился прямо к триста тридцать первой комнате.

– Сюда нельзя, – остановила его девушка.

– Почему? – удивился мужчина. – Что там происходит?

– Моему коллеге стало плохо. Любопытным там делать нечего, – неприветливо сказала Маника. – Там сейчас врач. Лучше не мешать.

– Мне нужен Берталан Керекеш, – сказал незнакомец.

– Это как раз ему стало плохо.

– Тогда тем более я должен войти. – Решительно отстранив девушку, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Врач, склонившийся над лежащим на полу человеком, поднял голову.

– Что вы хотите? – неприязненно спросил он.

– Я из милиции, – сказал капитан Пооч. – Мне нужен Берталан Керекеш.

– Это он.

– Что с ним?

– Вероятно, пищевое отравление. Возможно, надо сделать промывание желудка. Я должен отправить его в больницу. Но, может быть, я смогу помочь ему сам. – Он открыл свой чемоданчик, наполнил шприц белой жидкостью и, засучив Керекешу рукав рубашки, нашел вену.

Керекеш дернулся. Врач медленно сделал инъекцию.

– Глюкоза, – сказал он. – Я вижу, что не ошибся. У него на предплечье свежий след от укола. Лучше бы он утром зашел ко мне и рассказал, что с ним случилось. И не было бы этой неожиданности. Если, конечно, для него это неожиданность. Просто не понимаю… Ведь я же знаю каждого на нашем предприятии, но я и не подозревал, что Керекеш…

– Он нуждается в вашей помощи? – спросил Пооч.

– Нет, – сказал врач. – Смотрите, я был прав! Ему уже лучше.

Постепенно к Керекешу вернулся здоровый цвет лица. Веки его дрогнули, затем приоткрылись. Взгляд прояснился. Он без всяких усилий сел и огляделся.

– Я в больнице? – спросил он.

– Почему вы так думаете? – в свою очередь, спросил его врач.

Берци помедлил с ответом.

– Ведь мне стало плохо, да? Я помню, что потерял сознание. Я думал, у меня что-то серьезное… и я уже в больнице.

– Легкое недомогание. Все уже позади, – сказал врач. – Ваше счастье, что я понял, в чем дело, и сразу принял меры. А то могло быть еще хуже. Вы диабетик?

Керекеш медленно поднялся и сел за свой письменный стол.

– Нет, я не диабетик. – сказал он, щурясь, точно ему больно было смотреть на свет.

– Что вы сейчас чувствуете? – спросил врач.

– Даже не знаю, – сказал Берталан. – В общем, у меня ничего не болит. Вот только… какая-то странная дрожь.

– Я считаю, что госпитализация не нужна, – сказал врач.

– Я тоже так думаю, – помедлив, согласился Берци. – Хотя…

Врач защелкнул свой чемоданчик и убрал в карман очки.

– Если вы хотите…

Пооч подошел ближе.

– Вы Берталан Керекеш, не так ли?

– Да, это я.

– Как вы себя чувствуете?

– Мне уже лучше, – неохотно проговорил Керекеш.

– Вы можете отвечать на вопросы?

– Почему же нет, – вмешался врач. – Конечно, может.

– Вы были осуждены за хищение сроком на год и четыре месяца и пять месяцев назад вышли из заключения.

– Да, – подтвердил Керекеш и с видом оскорбленного достоинства откинулся на спинку стула. – До каких пор меня будут этим попрекать?

Пропустив мимо ушей замечание Керекеша, Пооч строго спросил:

– В тюрьме вы находились в одной камере с человеком по имени Геза Халас, верно?

– Да… А почему вас это интересует? – спросил Керекеш уже не столь самоуверенным тоном.

– Меня интересует ваш приятель. Насколько мне известно, в тюрьме вы подружились. Вы еще дружите?

– Уже нет.

– Когда прервалась ваша дружба?

– Когда я вышел из тюрьмы. Моя жена была против.

– Ваша жена с вами развелась, пока вы отбывали наказание.

Керекеш выдвинул ящик, достал из коробки два куска сахара и сунул их в рот. Через секунду он снова полез за сахаром.

– Я никогда с этим не смирюсь! – воскликнул он и театральным жестом прижал руку к груди. – Я все равно ее люблю! И хотя мы в разводе, я всегда говорю, что она моя жена. Для меня не существует других женщин! И не может существовать! Так вот, моя жена возражала против нашей дружбы, и я ее послушался. Я сказал Халасу, что между нами все кончено.

– Когда вы виделись с ним последний раз?

Керекеш непрерывно ел сахар, один кусок за другим.

– Я уже вам сказал, сразу после того, как вышел из тюрьмы.

– И больше вы не виделись?

– Нет, – отрезал Берци.

– А как вы с ним разговаривали, если больше не виделись?

– Ну… по телефону. Он несколько раз звонил мне на работу. И написал письмо.

– Как Халас отнесся к тому, что вы не хотите с ним дружить?

– Да так… спокойно.

– Он не обиделся?

– Да что вы! Мне показалось, он даже обрадовался. Думаю, он нашел себе друзей без судимости.

– Возможно, – кивнул Пооч. Он вынул из портфеля фотографию под номером 914 и положил ее перед Керекешем. – Взгляните-ка. Вы его узнаете?

– Конечно, – сказал он, внимательно разглядывая фотографию. – Никаких сомнений, это он.

– А это кто? – спросил Пооч и положил перед ним другую фотографию.

Керекеш взглянул на снимок и улыбнулся.

– Зачем вы спрашиваете? Вы же видите, что это я!

– Между вами удивительное сходство.

– Да что вы! – небрежно отмахнулся Берци. – Я же русый, а Халас шатен.

– Темно-русый и светлый шатен – разница небольшая.

– Все равно не спутаешь! А похожи мы только на фотографиях. Если бы вы видели нас вместе, наверняка бы не спутали! Халас гораздо ниже меня ростом и худее, а голос у него тонкий. В тюрьме нас дразнили, что мы похожи, и тогда я, бывало, выпрямлюсь, а Халас сгорбится – так он был мне по плечо, и говорим, смотрите, мол, как мы похожи, точно два яйца.

– А где теперь Геза Халас? – спросил Пооч.

– Откуда я знаю? Я же сказал… – Он снова положил в рот кусок сахара.

– Долго вы еще будете есть сахар? – спросил капитан.

Керекеш густо покраснел и покосился на врача.

– Извините. Это у меня дурная привычка, – сказал он и задвинул ящик.

– Я покажу вам еще одну фотографию, – сказал Пооч, кладя перед ним снимок Жофии Бакони, сделанный милицией.

Берталан Керекеш взглянул на фотоснимок и побледнел.

– Черт возьми… кто это?

– Не узнаете?

Берци пытался скрыть свое беспокойство.

– Какой ужас… она мертвая! Зачем вы мне это показываете?

– А вдруг вы ее узнаете.

– Я?.. Почему я?.. Кто эта женщина?

– Жофия Бакони.

– И… и… она повесилась? Но… но почему?

– Жофия Бакони была невестой Гезы Халаса. Ее убили.

Керекеш судорожно вцепился в край стола.

– Нет, это невозможно, – проговорил он, не спуская глаз с фотографии. – Наверное, это самоубийство.

– Почему вы считаете, что это самоубийство?

– Такая красивая женщина… такую красивую женщину… нельзя убить! Нет, это невозможно… – проговорил он, тяжело дыша.

– Вы ее знали?

– Нет, что вы, нет! Никогда не видел. Но эта фотография… эта ужасная фотография… так на меня подействовала. Я не могу этого видеть!..

Пооч убрал все три фотографии.

– Да, страшное зрелище, – согласился он. – Я вас понимаю. Значит, вы ее не знали?

– Нет.

– Ну тогда у меня к вам другой вопрос. Кто-нибудь навещал Халаса в тюрьме?

– Мне он об этом не рассказывал.

– Сестра к нему не приходила?

– Сестра?.. Откуда мне знать?

– Он не говорил, что получил письмо от своей сестры?

– Не помню, – сказал Керекеш, не глядя следователю в глаза. – Может и говорил.

– О чем ему писала сестра?

– Да откуда же я знаю?

– Ведь вы были друзьями!

– Ну и что? Разве он обязан был мне во всем отчитываться?

– А зачем ему было это скрывать?

– Я ничего не знаю! – хрипло сказал Керекеш. – Может, у него и была сестра, может, она ему писала, может, она его навещала… я ничего не знаю! Он мне не говорил! Понимаете? Не говорил… ни тогда, ни после…

– После чего?

– После того, как вышел из тюрьмы.

– Так вы же больше не виделись!

– Ну разумеется! Раз он нашел родню, ему уже не нужен был старый друг!

– До этого вы говорили, что сами с ним порвали!

– Мы оба порвали.

Пооч сухо спросил:

– Вы уже хорошо себя чувствуете?

– У меня есть одно предположение, – вмешался врач. – Едва ли я ошибаюсь. Мы имеем дело с особым случаем. Не правда ли, Керекеш?

Берци испуганно взглянул на врача и тут же отвернулся.

– Со мной это уже бывало. Мне очень неудобно, ведь это не к лицу здоровому мужчине. Чаще всего я заранее чувствую и принимаю меры. Дело в том, что у меня… повышенная чувствительность к некоторым лекарствам.

– Значит, все дело в лекарстве, да?

– Ну да. Я был приглашен на ужин, и там была слишком жирная пища. Я могу сказать, где я был: у своей невесты…

– У которой? – спросил Пооч.

– У меня только одна невеста!

– Значит, ваша жена все-таки не единственная женщина?

– Единственная, но…

– И что же с этим жирным ужином? – спросил врач.

– Мне пришлось выпить вина… целую бутылку, и когда я пришел домой, чувствую, все плывет перед глазами. У меня есть одно лекарство, как-то один приятель посоветовал, помогает.

– Инсулин, да? – с возмущением сказал врач.

– Я знаю, что это запрещено, – Керекеш подыскивал нужные слова, – и опасно… Я даже мог попасть в больницу, если бы не вы. Но сегодня мне обязательно нужно было быть на работе… важное совещание… А в таком состоянии, понимаете… Я был совершенно пьян… И вот вчера вечером я сделал укол…

Доктор встал.

– Господин следователь, – сказал он, – этот человек врет! Инсулин действует сразу. Он ввел себе инсулин не вчера вечером, а сегодня утром! Минут за двадцать до того, как ему стало плохо! Он рассчитывал, что я не разберусь и отправлю его в больницу. Он наверняка знал, что за ним явится милиция, и хотел выиграть время. Этот человек… – От возмущения он не мог продолжать.

– Встаньте, Керекеш, – приказал Пооч. – Следуйте за мной.

2

Лейтенант Кепеш проснулся очень рано и больше не смог заснуть. В шесть утра он уже сидел на работе, склонившись над картой, с красным фломастером в руках. Ему не давала покоя одна мысль.

– Здесь дом отдыха, – пробормотал он и начертил на карте четырехугольник. – Здесь дом, в котором жила Жофия Бакони. До него они ехали по пятьдесят седьмому шоссе. Выехали в шесть утра… двадцать минут езды на машине… может, конечно, и больше. Смотря как ехать. Останавливались… заглох мотор… вышли немного прогуляться… полюбовались природой… Если не ошибаюсь, в семь они прибыли вот сюда. Здесь вокзал. Если отсюда свернуть налево, минут через десять-пятнадцать – дом Жофии Бакони… а направо – десять минут пешком… живет жена Керекеша.

С Поочем они договорились, что с утра капитан отправится на работу к Берталану Керекешу, взяв с собой ордер на арест. А Кепешу в это время придется дежурить в кабинете.

Лейтенант нетерпеливо постукивал фломастером по карте. Если он будет здесь сидеть, то все прозевает… Он снова и снова прослеживал отмеченный маршрут, и взгляд его всякий раз останавливался на квадратике, обозначавшем вокзал. Десять минут пешком… Он изумленно поднял брови и схватил телефонную трубку.

– Господин Сивош, – задыхаясь от волнения, заговорил он, – сейчас же поднимитесь ко мне! Хорошо, что вы уже на месте. Что?.. А… вы всю ночь были здесь? Сочувствую. Ну торопитесь.

Когда Сивош вошел в комнату. Кепеш ждал его в дверях.

– Примите дежурство! – распорядился он и выскочил из комнаты.

– Скорее! – закричал он шоферу, подбегая к стоявшей во дворе милицейской машине. – К вокзалу!

Шофер нажал на газ. Прошло десять минут, Кепеш не дал водителю ни одного указания. Закусив нижнюю губу, он смотрел на часы, иногда нажимая на кнопку секундомера, и считал, считал…

Машина остановилась у здания вокзала. Часы показывали 6.20.

– Спасибо. Можете возвращаться, – сказал Кепеш, выходя из машины.

Водитель развернулся и уехал. Кепеш пошел к вокзалу.

– Вы можете сказать, господин следователь, что все это значит? – спросил Керекеш, откинувшись на заднем сиденье. Он старался не потерять самообладания.

– Скоро узнаете, – ответил Пооч.

– Лучше бы вы мне прямо сказали, чего вы от меня хотите?

– Хочу устроить вам очную ставку с доктором Хинчем.

– Кто это? – спросил Керекеш.

– Вы не знаете?

– Нет.

– Ну что ж, скоро узнаем, так ли это.

– Я его не знаю.

– Между прочим, девичья фамилия Евы Борошш – Халас. А вы сидели в одной камере с неким Гезой Халасом, который доводится погибшей родным братом. Халас вышел из заключения, а спустя четыре месяца его богатую сестру кто-то вытолкнул из окна. Как вы думаете, кто это сделал?

Керекеш молчал.

– Мы думаем, – сказал Пооч, – что это сделал ее брат, Геза Халас. Только он пропал куда-то. Сразу, как вышел из тюрьмы. Куда он, по-вашему, девался?

– Сбежал за границу, – без колебаний ответил Берци. – В тюрьме он клялся, что будет пытаться до тех пор, пока у него не получится.

– Вы можете объяснить, как человек, сбежавший за границу четыре месяца назад, мог в прошлую пятницу совершить в Будапеште убийство?

– Не знаю, – судорожно сглотнув, сказал Керекеш. – Почему я должен это знать?

Пооч молча достал сигару и закурил.

– Есть один человек, – помедлив, заговорил он, – который довольно хорошо знал Гезу Халаса. Вернее – того, кто никуда не сбежал, а все время находился в Будапеште и посещал сбою сестру. Этот человек точно описал нам внешность Халаса. Мы принялись его разыскивать. И знаете, кого мы нашли? Вас, Керекеш!

– Это случайность.

– А может, не такая уж это случайность?

Керекеш нервно барабанил пальцами по спинке сиденья.

– Вы сказали, доктор Хинч?.. Кажется, я где-то слышал это имя.

– Вот видите!

– А, вспомнил. Это гинеколог моей жены. Только какое я имею к нему отношение?

– В последнее время в доме доктора творятся странные дела. И, как мне кажется, не без вашего участия.

Керекеш лихорадочно искал выход. Вдруг он улыбнулся.

– Что вы обо мне думаете, господин следователь! – с упреком сказал он. – Ведь мелкий жулик, как меня когда-то назвали, не будет ввязываться… в серьезное дело! Уж настолько-то вы должны разбираться в людях!

– Откуда вы знаете, что это дело серьезное?

– Я читал в газете, – нашелся он.

– О чем?

– Известие о смерти Евы Борошш. На это обратила мое внимание жена, она сказала, что это самоубийство.

– Это убийство, – поправил его капитан. – Вы ее знали?

– Я?.. Что вы! Откуда я мог ее знать?

– А вдруг.

– Поверьте, – заговорил Берци жалобным тоном, – я не знаю доктора Хинча. А значит, и он меня не знает! Здесь какое-то недоразумение… доктор подтвердит… увидите, он меня не узнает!

Машина резко затормозила у двадцатиэтажного дома на площади Роз.

– Выходите, – сказал Пооч.

В доме было тихо, в вестибюле и на лестничных площадках – ни души.

Пооч позвонил в квартиру доктора Хинча. За дверью не было слышно никаких шорохов. На лице Керекеша промелькнула улыбка.

– Никого нет дома.

– Не радуйтесь раньше времени. – Капитан нажал на ручку, и дверь открылась. – Идите вперед, – приказал он.

Дверь кабинета была только прикрыта. Пооч распахнул ее настежь.

Доктор Хинч сидел в кресле. Голова его неподвижно лежала на руках, скрещенных на крышке письменного стола. Очки сползли набок, широко раскрытые глаза смотрели прямо на вошедших.

Пооч замер на пороге.

Доктор Хинч был пригвожден к столу ножом для разрезания бумаги. Он был мертв уже несколько часов.

Лейтенант Кепеш промчался по огромному вестибюлю вокзала. От волнения он кинулся не в ту сторону. Спохватившись, побежал обратно, прямо по железнодорожным путям, спотыкаясь и беспорядочно жестикулируя. У него перехватило дыхание.

– Спокойно, – пробормотал он и остановился. – Не хватает только перед финишем свернуть себе шею!

Обратный путь Кепеш проделал спокойным, размеренным шагом. Он вошел в стеклянное помещение, где находились автоматические камеры хранения. Войти в него можно было с двух противоположных сторон. С одной стороны видно было перрон, с другой – улицу и парк.

Кепеш обошел массивные, облицованные плиткой колонны в центре вестибюля. Остановившись возле одной из них, нажал на кнопку секундомера и медленным шагом вышел из здания вокзала. Перейдя улицу, он направился к парку.

3

– Что вы на это скажете? – спросил капитан Пооч.

Керекеш стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на мертвого Хинча.

– Идите вперед и встаньте около стола, – приказал Пооч. Вслед за Керекешем он вошел в комнату и положил сигару в огромную медную пепельницу, стоявшую на письменном столе.

Не смея взглянуть ни на капитана, ни на убитого, Керекеш мучительно соображал, как он выкрутится из этого, казалось, безнадежного положения.

– Я вас спрашиваю еще раз, – сказал капитан, – вы знали этого человека?

– Да, знал, – тихо сказал Керекеш.

– Чистая работа. Это единственный способ избежать очной ставки. Где вы находились сегодня рано утром? Сам черт не подтвердит теперь ваше алиби!

– Почему же?.. Моя квартирная хозяйка, Штефлер! Она знает, что я был дома.

– Штефлер подтвердит все, что угодно. Я уже имел счастье с ней познакомиться. Других свидетелей у вас нет?

– Откуда же им быть?

– А ваша бывшая жена? Если понадобится, она тоже подтвердит, что эту ночь вы провели у нее. И ее соседка, Берта Микич, всегда готова немного соврать.

– Нет! Господин следователь… – Керекеша трясло как в лихорадке.

– В чем дело?

– Прошу вас, не вмешивайте в это мою жену… она… ни в чем не виновата.

– Знаете что, Керекеш, – Пооч снова взял сигару, – вы, конечно, человек скверный. Сначала мелкий жулик. Потом вор.

Мошенник, аферист, а теперь уже и грабитель. Но вот убийца!.. Что-то не верится.

– Я никого не убивал! – взвизгнул Керекеш.

– Это уже третье убийство, и к каждому вы имеете отношение. – Пооч снял трубку и набрал номер. Узнав, что Кепеш ушел, он недовольно нахмурился.

– Господин Сивош, это вы?

– Так точно.

– Соберите оперативную группу и приезжайте сюда, площадь Роз, дом восемь, девятнадцатый этаж. Квартира доктора Хинча. А где Кепеш?

– Не знаю.

– Торопитесь.

Через четверть часа дверь распахнулась, и в комнату впереди оперативной группы ввалился Сивош.

– Товарищ капитан… – начал было он, но, увидев мертвого Хинча, осекся.

– Принимайтесь за работу! Идемте, Керекеш.

По дороге в отделение Пооч начал догадываться, что за срочное дело появилось у лейтенанта.

4

На углу улицы Кепеш купил газету. В нескольких шагах от подъезда он встал в нишу перед витриной мясного магазина и, развернув газету, уткнулся в нее.

На часах было 6.40.

Скоро пройдет 48 часов. Вот-вот появится. А может, уже вчера?.. Нет, едва ли. Будет ждать до последней минуты. А может, сегодня рано утром?.. Нет, это тоже маловероятно. Ранний посетитель в камере хранения может привлечь внимание.

Если он не ошибся, то как раз сейчас наступают последние минуты, когда надо отправляться в путь. Но нигде никого. Кепеш в нетерпении переминался с ноги на ногу. Нервы его были напряжены: он ждал. Мясной магазин откроется только в десять, из окон дома его нельзя было заметить, а от прохожих скрывала ниша. Пока еще никто не обратил на него внимания.

Он как раз собирался перевернуть страницу, как вдруг услышал шаги. Лейтенант не видел, кому они принадлежат, но слышал, что человек вышел из подъезда и сразу остановился, вероятно, для того, чтобы оглядеться. Если шаги будут удаляться, значит идет к вокзалу.

Отсюда до вокзала десять минут пешком.

Шаги послышались снова, Кепеш затаил дыхание. Нет, не сюда. В другую сторону. Через десять секунд он выглянул из ниши и увидел женщину, которая в этот момент сворачивала в переулок. «Она идет в обход», – подумал лейтенант и направился за ней. Женщина то и дело останавливалась и оглядывалась по сторонам. Только выйдя на главную улицу, она почувствовала себя в безопасности и прибавила шагу.

Кепеш подозвал такси, стоявшее на противоположной стороне улицы. Шофер развернулся. Лейтенант вскочил на переднее сиденье.

– Давай, приятель, жми что есть силы на вокзал! – сказал он водителю.

Машина рванула с места. Покрышки визжали на поворотах. Кепеш с трудом удерживал равновесие.

– Прибыли.

Кепеш обеими руками уперся в щиток приборов.

– Выиграли пять минут, – пробормотал он. – Ждите меня здесь. Возможно, я появлюсь только через полчаса!

– Ладно, работа есть работа! – сказал сидевший за рулем парень. – Подождем.

– Не советую смываться! Я записал номер машины. Я из милиции.

– Да я уж понял. Идите спокойно. Я вас дождусь.

Лейтенант быстро пересек мостовую, вошел в камеру хранения и, заняв место у заранее облюбованной им колонны, снова достал газету.

На часах было 6.55.

«Спокойно…» – повторял он себе. Но сердце его бешено колотилось. А вдруг он ошибся!..

Но он не ошибся.

Вскоре со стороны парка появилась женщина. Остановившись на противоположной стороне улицы, она открыла сумочку, достала сигареты и, щелкнув зажигалкой, закурила. Держалась она спокойно и естественно. Вслед за пожилой парой женщина перешла улицу. В руке она держала ридикюль и пустую хозяйственную сумку. Одета она была в скромное ситцевое платье и белые босоножки.

Остановившись на тротуаре, она еще раз затянулась сигаретой, бросила ее на землю и тщательно затоптала. Войдя в стеклянную дверь камеры хранения, она медленно направилась вдоль металлических секций, отыскивая свой номер.

На часах было ровно 7.

Оставаясь незамеченным, Кепеш отлично видел каждое движение женщины. Он видел, как она останавливается, лезет в карман и что-то достает. Это ключ! Она вставляет его в замочную скважину, и дверца открывается. Женщина стоит неподвижно, затем наклоняется, и на губах ее мелькает улыбка. Медленно поднимает руку, шарит в шкафчике, потом закрывает дверцу, снова лезет в карман и опускает в щель автомата монету. Кепешу кажется, что он слышит, как звякнула монетка. Вынув ключ из замка, она кладет его в карман и идет обратно тем же спокойным и уверенным шагом. На противоположной стороне улицы она останавливается и снова закуривает. Затем, свернув на дорожку парка, исчезает за деревьями.

Кепеш ждал. Хотя она давно уже скрылась из виду, рисковать он не хотел и выждал десять минут. Вдруг она вздумает вернуться? Но она не вернулась.

Через десять минут он покинул свой наблюдательный пункт и подошел к служащему камеры хранения.

– Что вам угодно? – спросил тот, с недоумением глядя на Кепеша, в руках у которого не было вещей.

– Мне нужно осмотреть одну ячейку.

– Вы потеряли ключ?

– Нет, я из милиции, – сказал Кепеш, показывая удостоверение.

– Хорошо. Я сейчас позвоню. – Он подошел к висевшему на стене телефонному аппарату, снял трубку и нажал на кнопку. – Алло! Говорит дядя Миклош из камеры хранения. Здесь пришли из милиции. Нужно осмотреть одну ячейку. Пришлите охранника. – Он повернулся к Кепешу. – Подождите немного, сейчас придет.

Лейтенант медленно прогуливался между рядами металлических ячеек. Теперь можно было не торопиться. Еще несколько минут и…

– Это вы из милиции? – Возле него стоял плотный мужчина. – В чем дело?

– Нужно открыть одну ячейку.

– Какую?

Когда Кепеш показал нужную ому ячейку, у него дрогнула рука. Есть ли в ней то, на что он рассчитывает? А если он ошибся? Нет, он не мог ошибиться!

– Разрешите ваше удостоверение.

– Пожалуйста.

– Все в порядке. – Охранник вернул удостоверение. – Идемте, дядюшка Миклош.

Старик звякнул ключами.

Ячейка под номером 38 открылась.