Текст книги "Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)"

Автор книги: Бруно Травен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Конечно, доктор довольно странный человек. Он всегда был таким, а с тех пор, как от него ушла жена, стал еще хуже. Квартира его точно склеп, хранящий память оставившей его женщины. Хорошо, что она ушла: своими вечными истериками она и ее, Луизу, чуть было не доконала. А доктор ее боялся. И рад был, что она ушла. Тем не менее до сих пор не разрешает переставить ни одной безделушки. Из благоговения? Какое там! На такое чувство доктор не способен. Скорее всего просто память. С тех пор он ненавидит всех женщин. У Луизы никак не укладывалось в голове: как можно ненавидеть женщин и быть врачом-гинекологом; правда, он стал врачом раньше, чем его бросила жена, и еще раньше, чем с ней познакомился. Доктору Хинчу сейчас ни много ни мало – сорок шесть лет, десять лет он был женат и уже десять лет как разведен. Угрюмый молчун, привередливый старый холостяк. Да еще эти подозрительные люди в последнее время…

– Гм, гм… – Пооч дал понять, что ждет в дверях.

Луиза быстро обернулась и, чтобы скрыть смущение, тут же пошла в атаку:

– Я не глухая, слышу, что вы здесь стоите, только жду, когда вы заговорите сами.

– Неужели? А я решил, что вы меня нарочно не замечаете.

– Да что вы? Еще чего! – Она тут же забыла о докторе и с жадным любопытством уставилась на Пооча. – Что случилось?

– Вы ведь хорошо знали эту женщину? – спросил капитан. – Так мне сказал доктор.

Луиза оторопела.

– Я?.. Какую женщину?

– Которая упала из окна.

– Упала из окна? Из какого окна? Кто?

– Ева Борошш, – сказал Пооч.

– Господи! – Луиза всплеснула руками. – Ева?..

– Да.

– И что?..

– Умерла.

– Ах!.. – Луиза ошалело уставилась на следователя, потом перевела взгляд на потолок. – Упала, значит…

– Я думал, вы уже знаете.

– Откуда же?

– Думал, вы подслушивали.

– Я?.. Да что вы! Я не привыкла подслушивать. Вы говорите, она упала из окна? Это невозможно.

– Я тоже так думаю, – согласился Пооч. – Мне кажется, ее вытолкнули.

– Вытолкнули?! Я же говорила… И она умерла? Только что была жива, и часа не прошло, как я с ней разговаривала! Забегала ко мне за томатной пастой, забыла купить, я, конечно, ей дала. Говорит, нужно для сандвичей, к вечеру, мол, ждет гостей, вернее, к пяти часам, и уже не успевает в магазин. Она и раньше, бывало, просила у меня то одно, то другое, и я всегда ей давала. Чего ж не дать, если есть?

– Она ждала гостей? А кого именно, она не говорила?

– Нет, не говорила, но я-то сразу догадалась, что это те самые, больше некому.

– «Те самые»? Кто такие?

– Ну эта ее подруга со своим женихом.

– Вы с ними знакомы?

– Не так, чтобы знакома… – На лице Луизы отразилось неудовольствие, – но видела я их предостаточно. Ну и женщина! Рыжая! Я сразу предупредила Еву, что эта дружба плохо кончится. Все рыжие хитры, точно лисы. Ева сначала только посмеялась. Зато потом наплакалась! Ко мне сюда приходила плакать, будто к матери родной, но никогда не рассказывала, почему плачет. Я ее спрашиваю, а она – ни слова. Я уверена, что во всем виновата эта плутовка Жофия!

– Жофия? А фамилия?

– Не знаю я ее фамилии. Эта невежа даже не соизволила мне представиться! А уж нос задирала! Ни разу не заглянула ко мне на кухню, точно у меня проказа. А если я зайду к Еве и она там, то Ева просит меня прийти в другой раз. А эта Жофия, как увидит меня, сразу отворачивается, нет чтобы поздороваться! Если бы Ева меня послушалась!.. Это она вытолкнула Еву из окна – вот что я вам скажу!

– И вы можете это доказать?

– А что тут доказывать? Пришла сюда в старой, потрепанной курточке, а тут как-то вижу, щеголяет в белоснежной шубе! Ева была очень богатая, покойный муж оставил ей много денег. И дураку ясно, чего ради ходит сюда эта Жофия! Хороша дружба! Деньги ей были нужны. Евины деньги! Ходила, ходила – да и выходила! Эта шуба, поди, тысяч двадцать стоит, а то и больше. А на чьи денежки? На Евины. А уж так влезла к ней в душу, точно она ей сестра родная. Другой раз и на ночь оставалась.

– Ночевать?

– Вот именно.

– Откуда вы знаете?

– Да здесь все слышно, что наверху делается. Я утром убираю квартиру и слышу, сколько человек там ходит, даже голоса различаю. А уж голос Жофии я сразу узнаю, трещит как сорока! Ужас как я на нее зла, что правда, то правда!

Пооч поднял глаза к потолку, затем перевел взгляд на Луизу.

– Сегодня, например, что вы слышали?

Луиза задумалась.

– Ничего. Я все время была здесь, в кухне. Здесь ничего не слышно, только там, в комнатах.

– А туда вы сегодня не заходили?

– Сегодня приемный день.

– Ну и что?

– В приемной – больные, в кабинете – доктор, а мое место на кухне.

– Кто открывает дверь больным?

– Я.

– А кто их провожает?

– Когда как.

– Сегодня сколько было больных?

– Пока что одна, – не задумываясь ответила Луиза.

– Кто ее проводил?

– Господин доктор. Сам лично. Да, я забыла. Один раз я все-таки вошла в приемную, господин доктор меня позвал.

– Зачем?

– Спросил, куда делась больная из приемной.

– Какая больная?

– Я тоже его об этом спросила, потому что, кроме той женщины, больше никто не приходил. А он все равно спрашивает, говорит, слышал шаги.

– Вы тоже слышали?

– Какие-то шаги я тоже слышала, но подумала, что это доктор ходит в приемной. А потом он меня позвал.

– А может, в квартире находился кто-то чужой?

Луиза смутилась.

– Ну что вы… Как он мог войти?

– Например, вы забыли закрыть дверь.

– Забыла закрыть?..

– Или нарочно оставили ее открытой. Думали, может, Ева снова к вам заглянет? Да?

– Да… – со стыдом призналась Луиза. – Я оставила щелочку. Но чтобы сюда зашел кто-то, а я бы не заметила – об этом не может быть и речи!

– Но ведь если вы стоите у мойки, вам не видно, что делается в прихожей.

– Я бы услышала!

– Случалось, что вы и раньше забывали закрыть входную дверь?

– Ну… да. Мне интересно, что происходит на лестнице, ведь здесь, на кухне, я как в тюрьме…

– Знал кто-нибудь, – прервал следователь ее объяснения, – что вы не закрываете входную дверь?

– Да… – Луиза смущалась все больше. – Ева знала и никогда не звонила в дверь, а прямо входила, потому что господину доктору не нравилось, что она сюда ходит…

– А скажите-ка, – Пооч сплел пальцы, – кроме этой рыжей Жофии, кто еще бывал у Евы? Вы говорили, какой-то мужчина. Что вы о нем знаете?

– Я как раз об этом и хотела сказать, – Луиза облегченно вздохнула, радуясь, что следователь переменил тему. – Что правда, то правда, к ней приходил мужчина. Сначала он один ходил, а потом привел с собой эту Жофию и познакомил с Евой. Я было подумала, что он ухаживает за Евой, но… – Она замолчала, вспомнив что-то такое, о чем ей все-таки не хотелось рассказывать, и, чтобы это скрыть, затараторила дальше: – Но как он мог за ней ухаживать, если Жофия была его невестой? Ева его так любила… уж не знаю, кем он ей доводился? Бедняжка была сирота, выросла в воспитательном доме, одна как перст, кроме старого Михая Борошша, у нее никого не было. Она никогда не говорила, кто он ей, этот мужчина, но была к нему очень привязана. И часто плакала. А один раз говорит: «Геза не виноват». А в чем?..

– Фамилию его не называла?

– Нет, просто Геза.

– А еще кто бывал у Евы?

Луиза помедлила, потом решительно заявила:

– Никто, больше я и вправду никого не знаю. Хотя, может, к ней и еще кто ходил, – добавила она и снова потупилась.

От внимания капитана не ускользнуло поведение Луизы, на лице которой было написано, что у Евы еще кто-то бывал, но есть причины о нем не говорить. Луиза сжала губы, и капитан отложил выяснение этого вопроса на будущее.

– Зачем было Жофии выталкивать Еву из окна? – спросил Пооч. – Если, как вы говорите, она рассчитывала на ее деньги, то источником дохода была для нее живая подруга, а не мертвая.

– Тут дело нечистое… – со страхом прошептала Луиза.

– То есть?..

– Кто знает? – Луиза подняла глаза к небу. – Может, она с самим чертом дружит. Эта женщина на все способна!

– У вас есть доказательства?

– Есть!

– Какие же?

– То, что она рыжая!

Пооч отступил. Видно было, что Луиза больше ничего полезного не скажет о Жофии и Гезе. А о том, третьем, который бывал у Евы, Луиза говорить не хочет. Ну что ж, уже есть кое-какие сведения.

– В таком случае… – Пооч хотел попрощаться, но его остановил шепот Луизы.

– Есть тут еще кое-что…

– Что же?

– Только я бы не хотела, чтобы господин доктор узнал, что я о нем рассказываю.

Пооч отпустил ручку двери.

– Ну хорошо, – вздохнул он, – не узнает.

Луиза начала с важным видом:

– В последнее время я заметила, что здесь, – она многозначительно кивнула на' дверь приемной, – происходят странные вещи. Господин доктор запретил мне об этом говорить, мол, это мои фантазии и надо мной будут смеяться, а он попадет в неловкое положение. Но я-то знаю, что это не фантазии. Сюда ходят мужчины!

– Ну и что? – удивился Пооч. – Что в этом особенного?

– Уже двадцать лет, как сюда никто не ходит! Никто, кроме пациенток, понимаете? Господин доктор не такой человек. Я хочу сказать, не больно любит водить знакомства. А теперь вдруг стали ходить! И всегда после моего ухода. Как-то я задержалась, выхожу и в дверях сталкиваюсь с одним из них. Только разглядеть я его не успела – он так и кинулся вниз по лестнице. Я, конечно, сказала доктору, а он говорит, мол, я обозналась, наверняка это была женщина. Ну и дела! Что я, дура, что ли? Я тут стала следить. Спряталась в кустах напротив дома, потом прокралась на лестницу. Так и есть: к нему ходят мужчины! А доктор скрывает. Не скрывал бы, так я ничего плохого и не подумала бы.

– А так, значит, подумали?

– Уж больно у них неприятные лица. И ходят-то они украдкой! Точно делают что-то запретное. И господин доктор какой-то странный в последнее время. Раньше, бывало, он даже шкафчик с лекарствами оставит открытым, а теперь и письменный стол запирает. А зачем? Он же прекрасно знает, что я не воровка!

– В самом деле, – согласился Пооч, – зачем?

– То-то и оно! По-моему… мне кажется… эти мужчины имеют отношение к смерти Евы… Ох, бедняжка! Взять да и вытолкнуть! А этот Геза, о котором я говорила, он тоже сюда приходил, – Луиза побледнела, собираясь сообщить что-то очень важное: – Приходил, и не раз! Еще до смерти господина Боронила… А для чего?.. – Она многозначительно замолчала.

– Действительно, для чего?

– Они меня выставляли! – возмущалась Луиза. – Доктор по два раза проверял, заперта ли дверь в приемную. Я, конечно, это заметила: зачем запираться, знает ведь, что я не любопытна. Было, значит, чего стыдиться!

– Чего же?

– А того, что господин доктор и этот Геза… – Луиза залилась краской.

– Говорите, говорите, – ободряюще сказал Пооч. Но Луиза молчала. Капитан понял, что сегодня он уже ничего от нее не добьется. Он вежливо попросил паспорт и списал данные. Затем вырвал из блокнота листок и написал свое имя и номер телефона. – Если решитесь дополнить то, что сообщили сегодня, вы найдете меня по этому телефону. Хочу вас предупредить, что дача ложных показаний, сокрытие фактов, которые могут помочь следствию, карается законом. А пока я вас не вызову… – Пооч не договорил.

Луиза уже не слушала его. Она бессильно упала на стул и невидящим взглядом уставилась в каменный пол.

Глава третья

1

В половине шестого Йожеф Ловаш торопливо вошел в кондитерскую «Фиалка».

– Ева уже ушла? – прямо с порога спросил он официантку.

Девушка расставляла стаканы за стойкой, которая занимала почти всю маленькую кондитерскую, так что рядом умещались всего три столика.

– Она еще не приходила, – сказала официантка.

– Этого не может быть! Мы договорились в пять.

– Ее здесь не было.

– Не было? – Ловаш с досадой оглядел столики. За одним из них сидели и разговаривали две женщины, перед ними стояли тарелочки с пирожными. – Может быть, она приходила, а вы не заметили?

– Я бы заметила.

– Опоздал, – сказал Ловаш. – Мы договорились в пять, но меня задержал директор. Там один счет никак не сходился. Я ей позвоню. – Он подошел к висевшему на стене телефону-автомату и набрал номер. В квартире у Евы никто не снимал трубку. – Два кофе, пожалуйста. – Взяв чашечки, он осторожно поставил их на столик и сел напротив окна, так, чтобы видеть улицу. – Может, она еще придет, – громко сказал он, чтобы было слышно официантке.

Вот уже год, как он познакомился с Евой, и с тех пор каждую пятницу в пять часов вечера они встречаются в этой тихой кондитерской, скромно сидят, держась за руки. Здесь к ним уже привыкли, и официантка с любопытством и даже с завистью наблюдала, как несмело развивается их чувство.

Йожеф Ловаш не отличался слишком привлекательной наружностью: среднего роста, немного полноватый, с неопрятными волосами. Он служил продавцом в магазине скобяных товаров. Здесь он и познакомился с Евой, когда она зашла купить гвоздей, чтобы повесить на них зеркало. Ловаша это сильно развеселило – она собирается повесить тяжелое зеркало на гвоздях! – и он предложил ей свои услуги.

Он был поражен, когда увидел мужа Евы – худощавого старика в кресле-каталке, с клетчатым пледом на коленях.

– Вы, молодой человек, не вздумайте волочиться за моей женой, – тыча в сторону Ловаша узловатым пальцем, заявил он. – Мне не нравится ваша физиономия. Я скоро умру, Еве останется солидное состояние. Мне бы не хотелось, чтобы оно попало в руки такому вот субчику вроде вас.

Ловаш, остолбенев, слушал старика. Он думал, что тот не в своем уме, но очень скоро убедился, что Борошш говорит чистую правду. Его состояние доходило до двух миллионов: наличные деньги, старинные драгоценности, нумизматическая коллекция, антикварные безделушки, картины, ковры и квартира на площади Роз в одном из самых респектабельных высотных домов. И все это наследовала Ева Борошш.

– Чем я вам не угодил? – спрашивал Ловаш.

– Я потому и женился на Еве, чтобы было кому оставить свое состояние. Ева порядочная девушка, и ей недолго осталось ждать. Я люблю Еву, но деньги свои люблю не меньше. Я не хочу, чтобы они попали в плохие руки. Вы, молодой человек, выглядите не слишком толковым. Еве нужен другой муж.

– Я буду стараться…

– Ничего не выйдет.

– Я честный человек.

– Это вы так думаете. Но кто знает, каким вы станете, если доберетесь до моих миллионов!

Старик был непреклонен, хотя Ловаш из кожи лез, чтобы завоевать его доверие. Но ничего не получалось. Сначала он обижался, а затем воспылал ненавистью к Борошшу, и Еве так и не удалось ее загасить.

– Старый хрыч! – злился Ловаш. – Ни капли чуткости! Разве он не видит, что мы любим друг друга. Да не будь у тебя ни гроша, я все равно бы тебя любил!

– Успокойся, Йожи, – уговаривала его Ева. – Михай желает мне только добра. Не надо его раздражать. И не ходи к нам больше. Встречаться будем в другом месте. А когда он умрет…

– Нет, я скажу ему прямо в лицо…

– Имей в виду, он может так составить завещание, что я ничего не получу, если выйду за тебя замуж. Плакали тогда наши денежки!

Это подействовало. Ловаш согласился, что пока они будут встречаться с Евой только по пятницам, и решил подождать смерти Борошша, которого он считал единственным препятствием на пути к счастью и благополучию.

Но он ошибся.

Не прошло и нескольких недель после смерти Борошша, как возникла новая помеха…

Вспомнив об этом, Ловаш побагровел от досады. Это уж слишком! Пусть не считают его дураком! Он не даст себя провести!

Йожеф взглянул на часы, было уже шесть. Он подозвал официантку.

– Получите с меня.

– Ждать больше не будете?

– Нет.

– А что ей сказать, если она все-таки придет?

– Теперь уже не придет, – проворчал молодой человек, убирая сдачу. Чаевых он никогда не давал.

Он решил поехать к Еве, и хотя жаль было денег, взял такси. Разумеется, если бы миллионы были в его руках, можно было бы не считать каждый форинт!

Ловаш остановил такси за квартал до дома Евы и пошел пешком. Он посмотрел на ее окна, затем перешел дорогу и, подойдя к телефону-автомату, набрал номер.

– Слушаю! – ответил мужской голос.

Ловаш обомлел.

– С кем я говорю? – спросил он сдавленным голосом.

– А я?

– Это квартира Борошшей?

– Да.

– Я бы хотел поговорить с Евой, – сдерживая волнение, сказал Ловаш.

– Минутку, – ответили в трубке, и немного погодя тот же голос сказал: – Она сейчас не может подойти к телефону.

Лучше, если вы сами сюда придете. А с кем я все-таки говорю? – настаивали на другом конце провода.

Немного поколебавшись, – вдруг это Геза? – Ловаш решился:

– Я сейчас приду.

Звонить в дверь ему не пришлось – на пороге его ждал милиционер.

– Ваши документы, пожалуйста!

Ловаш без всяких возражений протянул паспорт.

– Входите, – сказал милиционер. Списав данные, он вернул паспорт Ловашу.

– Вы из милиции?

– Как видите.

– Что случилось?

– За разъяснениями обратитесь, пожалуйста, в отделение милиции к товарищу Поочу.

– Дело в том, что мое имя Йожеф Ловаш… вы уже знаете. Я жених Евы Борошш… Я хотел бы с ней поговорить. Может быть, ее нет дома?

– Она ушла, – ответил милиционер.

– Меня совсем не удивляет, что вы здесь. И я знаю зачем…

– Знаете?

– Да, знаю.

– Дайте-ка сюда ваш паспорт, – сказал милиционер. – Идите за мной. – Он прошел в комнату и, подойдя к телефону, набрал номер. – Здравствуйте, товарищ Пооч. Здесь один молодой человек, он говорит, что ему известно, почему мы дежурим в квартире Евы Борошш.

– Сейчас пришлем машину, – ответил Пооч.

– Вас понял.

Ловашу сразу бросилось в глаза, что в комнате все вверх дном.

– Что здесь произошло? – спросил он и тут же догадался: в квартире был обыск. Ловаша это не слишком удивило, но когда он снова спросил: – Что здесь произошло? – голос его дрогнул.

– Посидите здесь, – вместо ответа сказал милиционер. Затем вышел в прихожую, оставив дверь открытой.

2

– Где вас черти носят? – нетерпеливо воскликнул Пооч, когда Кепеш стремительно, но, как всегда, не теряя достоинства, вошел в кабинет.

– Половина седьмого, – сказал Кепеш, посмотрев на часы.

– Три четверти часа на обыск! – Ожидание всегда приводило капитана в бешенство. Он поручил Кепешу оперативную группу, а сам, закончив опрос Хинча и Луизы, вернулся в отделение, чтобы запросить данные в картотеке.

– Мне удалось кое-что выловить, – сказал Кепеш, кладя на стол папку и вытаскивая из нее два листочка бумаги. – Счет и расписка.

– И это все?

– До нас там уже основательно поработали. Взяли все, что могло иметь отношение к личности преступника. Эти две бумажки мы нашли в ящике кухонного стола, и там же лежало триста девяносто пять форинтов. Преступник, видимо, туда не заглянул.

– Вы сказали, что преступник взял «все»? Что вы имели в виду?

– Из альбома вынуто несколько фотографий и из записной книжки вырвано несколько страниц. Кроме того, мы не обнаружили ни золота, ни драгоценностей, ни сберегательных книжек, ни денег – словом, ничего такого, что можно незаметно вынести, а ведь судя по обстановке квартиры, хозяйка была очень богата. И деньги должны были быть в доме, и немалые.

– Почему?

– Потому что как раз сегодня истекает срок оплаты счета на тридцать тысяч форинтов.

– Дальше!

– В квартире была драка.

– Знаю.

– Все шкафы перерыты. Молодая женщина пыталась, видимо, этому помешать.

На столе у капитана затрещал телефон.

– У меня важное сообщение, – сказал врач, проводивший медицинскую экспертизу. – Нами установлено, что Ева Борошш находилась в бессознательном состоянии, когда ее вытолкнули из окна. На затылке у нее обнаружен след от удара тяжелым острым предметом. Возможно, она сама ударилась при падении, например, о край батареи.

– Это убийство, – положив трубку, сказал Пооч. – Ева Борошш, видимо, сопротивлялась, преступник ударил ее и в бессознательном состоянии вытолкнул из окна. Это не самоубийство и не несчастный случай. Это убийство, – повторил он и устало потер лоб. – Продолжайте, товарищ лейтенант.

Кепеш немного помолчал, собираясь с мыслями, и снова заговорил:

– Мы провели в квартире тщательный обыск. Обнаруженные нами отпечатки пальцев, а также бутылка из-под коньяка и две рюмки отданы на экспертизу. Я просмотрел все бумаги покойной и не нашел среди них ни одного письма, открытки или записки частного характера, которые указывали бы на то, что у Евы Борошш были родственники, друзья и даже близкие знакомые.

– А что там, в расписке?

– Некая Жофия пятого числа прошлого месяца взяла в долг у Евы Борошш двадцать тысяч форинтов. Подпись, адрес, номер паспорта разобрать невозможно. Все стерто.

– Может быть, в лаборатории сумеют что-нибудь прочитать. Ну а счет?

– Тот лее самый прием – все данные стерты. Мне удалось разобрать только слово «краснодеревщик». Думаю, речь идет о гарнитуре в стиле рококо из черешневого дерева, который стоит в спальне. Совершенно новый. Уникальная работа, необыкновенно красивый гарнитур.

– Счет тоже отдайте в лабораторию. Что еще?

– Пока все.

– У Евы Борошш была подруга Жофия, очень красивая женщина, рыжеволосая, лет тридцати.

– Я оставил в квартире нашего человека. И телефон мы прослушиваем.

– Если эта Жофия имеет какое-то отношение к убийству, вряд ли она там появится, – сказал капитан, вздохнув. – И то, что нам о ней известно, слишком мало, чтобы ее найти.

Снова зазвонил телефон. Дежурный из квартиры Евы Борошш дсложил о приходе Йожефа Ловаша.

– В квартире первый посетитель, – сказал Пооч, повесив трубку.

– Женщина? – спросил Кепеш.

– Нет. Молодой человек.

– Кто это может быть?

– У Евы Борошш был один знакомый по имени Геза. Возможно, это он.

В дверь постучали.

– А, господин Сивош пожаловал! – улыбнулся Пооч. «Господином» Сивош стал с легкой руки Кепеша, который прозвал его так из уважения к физическому превосходству коллеги: два метра десять сантиметров и сто двадцать килограммов веса – не часто встретишь такого великана! – Что нового?

– Я принес материалы, заказанные вами в картотеке.

– Спасибо. У меня для вас задание.

– Слушаюсь, товарищ капитан.

– Мы разыскиваем одну женщину по имени Жофия. Посмотрите, нет ли такой среди ваших подопечных. Очень красивая, рыжеволосая, лет тридцати. И если она знакома с Евой Борошш, доставьте ее к нам.

– А если она это скроет?

– Полностью полагаюсь на вас. Едва ли найдется женщина, которая посмеет от вас что-то скрыть. Действуйте, господин Сивош.

– Есть. До свидания, товарищ капитан.

Изучив материалы, присланные из картотеки, Пооч передал их Кепешу.

– Не густо, – пробормотал капитан.

Материалы содержали следующее:

«Михай Борошш, владелец антикварного магазина в центре Будапешта, улица Тэвэ, 2. Два года назад прекратил торговлю. Михай Борошш родился в 1910 году в Кишхаймаше, родственников не имел. Воспитывался в приюте, выучился на часовщика. С 1935 года работал часовщиком. В 1950 году открыл свой магазин по продаже старинных вещей: мебели, ковров, картин, украшений. Скоро магазин стал давать большую прибыль, а его владелец прославился как превосходный знаток антиквариата и сделался состоятельным человеком. Впервые вступил в брак в возрасте 71-го года, женился на продавщице из своего магазина по имени Ева Халас. Умер 28 февраля 1983 года от инсульта».

«Ева Борошш, урожденная Ева Халас, вдова Михая Борошша. Предполагаемое время рождения июнь 1962 год, село Даб. В августе того же года ее привезли в Будапешт и как круглую сироту поместили в воспитательный дом, за время пребывания в котором родственники не объявились. Училась кожевенному делу, в 1979 году уехала в Даб и поступила на перчаточную фабрику, где проработала с июня по август. Затем вернулась в Будапешт, снимала комнату (адрес, имя хозяев), устроилась продавщицей в антикварный магазин Михая Борошша. 3 марта 1981 года вышла замуж за Михая Борошша».

– Да, не густо, – сказал лейтенант Кепеш, возвращая бумаги Поочу.

– Не за что зацепиться, – проговорил Пооч.

– Надо проверить, не было ли в последнее время аналогичных ограблений. Возможно, действовал один и тот же преступник, – предположил лейтенант.

Капитан Пооч отрицательно покачал головой.

– По-моему, в этом случае преступник не чужой человек в доме. Осмотр места происшествия показал, что преступник и его жертва, до того, как между ними произошла ссора, сидели п мирно беседовали. Разве стала бы молодая женщина попивать коньяк с ворвавшимся к ней грабителем?! Судя по тому, как ловко преступник заметал следы, можно предположить, что он был свой человек в доме и заранее готовился к преступлению.

Снова зазвонил телефон.

– Молодой человек из квартиры Борошшей доставлен, – доложил дежурный.

– Проводите его ко мне, – сказал Пооч.

– Входите смелее, – сказал Пооч стоявшему в дверях молодому человеку, который, увидев озабоченные лица следователей, сразу насторожился. – Пожалуйста, ваши документы.

Ловаш протянул паспорт пожилому следователю, казавшемуся добрее и приветливее своего молодого коллеги.

– Спасибо, – сказал капитан, возвращая ему паспорт. – Садитесь, пожалуйста. Какое отношение вы имеете к Еве Боронин?

– Я ее жених, – тихо сказал Ловаш.

– Так. Зачем вы звонили своей невесте?

– Мы должны были встретиться с ней в кондитерской «Фиалка» в 5 часов вечера. Но Ева не пришла. В половине шестого я позвонил ей. Я подумал, что Еве что-то помешало и она не может прийти, но никто не подходил к телефону. Тогда я решил, что она уже вышла и придет немного позже. И стал ждать. В шесть часов я понял, что ждать уже не имеет смысла. И так как я начал беспокоиться, то решил пойти к Еве.

– А почему вы начали беспокоиться?

– Но ведь так всегда бывает… – Ловаш смущенно поглядывал на следователей. – Если любимая женщина вдруг не приходит на свидание, сразу начинаешь думать, что с ней что-то случилось. Разве не так?

– Так. А о чем вы подумали? Что Ева попала в аварию?

– Нет, я не об этом подумал.

– А о чем же?

– Мне трудно об этом говорить.

Пооч не торопил молодого человека, давая ему время собраться с мыслями. Насколько тот в действительности беспокоился о своей невесте, сейчас судить было трудно, потому что лицо его выражало только смущение.

– Попробуйте все-таки рассказать, – посоветовал бы Ловашу, прерывая затянувшееся молчание.

– Я подумал, что опять там что-то случилось.

– Что же?

– Что у Евы дома опять что-то пропало, и они из-за этого поссорились, и поэтому…

– Кто это «они»?

– Я не собираюсь говорить о том, что касается лично моей невесты. Спросите у нее сами… Ясно теперь, что она больше не хочет покрывать этого человека…

– Я вас не понимаю, – нетерпеливо перебил его Пооч.

– Перед тем как подняться к Еве, я позвонил ей по телефону. Мне ответил мужчина. Я подумал, что это Геза, хотя и не узнал его голоса, и пошел без всякой, конечно, охоты. А там меня встретил не Геза, а милиционер. Ну я сразу же понял, что у Евы наконец лопнуло терпение. Я ее предупреждал, чтобы она получше запирала свои драгоценности. Я – человек осторожный и всегда запираю свои ящики, хотя и не держу дома таких ценностей. Но она меня не слушала. Давно уже надо было заявить об этом в милицию. Так нет! Ева не хотела.

– О чем надо было заявить? – раздраженно переспросил Пооч.

– О том, – неохотно продолжал Ловаш, – что кое-кто ее обкрадывает. Я, конечно, понимаю, что есть вещи, которые не очень-то приятно разглашать. Поэтому Ева и терпела. Но это перешло всякие границы! Сначала она не была в этом уверена, думала, что сама куда-то их убрала, – я говорю о ее драгоценностях. Но когда нигде не могла их найти, она поняла, что они пропали из дома. Наконец-то она решила заявить на этого типа.

– Вы подумали об этом, когда увидели в квартире милиционера?

– Да.

– А кто этот человек, о котором вы упоминали?

Ловаш выпрямился.

– Это личное дело моей невесты. Пусть она сама вам скажет.

– Молодой человек, – сказал Пооч, – своим молчанием вы только тормозите следствие.

– Это касается только Евы, – упрямо повторил Ловаш.

Пооч глубоко вздохнул.

– Если бы дело касалось только этого, мы бы вообще вас сюда не вызвали. Но речь идет о другом.

– О другом? – растерялся Ловаш. – О чем же?

– Ваша невеста Ева Борошш умерла.

– Умерла?.. – содрогнувшись, повторил Ловаш, точно не понимая смысла сказанного Поочем. – Как умерла? И почему?.. Зачем вы мне говорите? Это неправда. Что вы от меня хотите? Ведь не я же украл!

– Сегодня в начале шестого она упала из окна своей квартиры.

– Упала… – тупо повторил он и замер с открытым ртом.

Кепеш поднялся и подошел к Ловашу.

– Вы понимаете? – сказал он, кладя руку ему на плечо. – Ваша невеста умерла. Это правда. Ева упала из окна.

Выражение лица Ловаша не изменилось. От внимания Пооча не ускользнуло, что молодой человек еще не решил, как себя вести. Верить или нет? А если верить, то как на это реагировать: испугаться, рассердиться или заплакать?

– Ее убили, выбросили из окна, – сказал Кепеш, стараясь помочь Ловашу выйти из оцепенения.

– Ox… – Напряжение спало, лицо его вмиг изменилось, сразу показалось обрюзгшим. – Ведь я же ей говорил, что это добром не кончится… Вы позволите мне закурить? У вас нет сигареты? Вообще-то я не курю. Очень редко. Поэтому у меня нет.

Кепеш вынул из ящика пачку «Романса» и протянул молодому человеку. У Ловаша дрожали руки, когда он прикуривал. Следователи молча наблюдали, как он неумело курил, давясь дымом, и то и дело стряхивая пепел.

– Не знаю даже, что и сказать… – произнес он наконец.

– Теперь вы понимаете, зачем вас сюда вызвали?

– Понимаю. – Ловаш погасил сигарету. – Можно мне воды?

Кепеш налил полный стакан воды, и Ловаш выпил его залпом.

– Посидите пока в коридоре, – сказал ему Пооч. – Я вас вызову.

– Молодому человеку нужно время, чтобы переварить это известие, – сказал Пооч. – Да и нам тоже, потому что я не рассчитывал, что придется иметь дело с двумя преступниками.

– А если это одно и то же лицо?

– Вор, как правило, не убивает, а убийца – не ворует.

– Ограбление с убийством – пока это самая приемлемая версия, – заметил Кепеш.

– Пока! Пока мы не знали о других кражах в квартире Евы. Допустим, что кражи были. Так вот, кое-какие ценные вещи, скажем, драгоценности или монеты и медали из нумизматической коллекции периодически пропадали из дома Евы Борошш. Судя по всему, их похищал кто-то из ее знакомых. А что он с ними делал? Конечно, он старался их сбыть. И как можно скорее. Но как?

– У Михая Борошша была очень ценная нумизматическая коллекция.

– Тогда как же преступник ее сбывал?

– Через скупщиков краденого.

– Коллекцию постараются нелегально вывезти из страны, – сказал Пооч и, помедлив, продолжал: – Скупщики – люди осторожные. Они никогда не вступают в контакты с новыми клиентами. Значит, предложить им коллекцию может человек или уже имеющий судимость за подобное преступление, или с давних пор поддерживающий с ними связь. А если это новый клиент, то они получают краденое через посредника.

Кепеш недовольно покачал головой.

– Ничего конкретного. А кто посредник?

– Доктор Хинч, – сказал Пооч, – хотя конкретизировать нам пока еще рано.