Текст книги "Подвиг 1988 № 06 (Приложение к журналу «Сельская молодежь»)"

Автор книги: Бруно Травен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Действительно, странно.

– Вы тоже так думаете? – Женщина взглянула на мертвую и тут же отвернулась.

– Может быть, несчастный случай? – предположил Пооч. – Мыла окна…

– В таком красивом платье?.. И здесь… очень высокие парапеты на окнах… Нет, скорее всего она покончила с собой. Хотя из-за семидесятилетнего старика… Что-то не верится! Конечно, Борошш очень хорошо к ней относился, и все же… Нельзя же так сокрушаться! Просто не знаю, что и подумать. Если я могу вам чем-нибудь помочь… Я живу на третьем этаже. Моя фамилия Надь.

Кепеш взял у женщины паспорт, списал данные, и она ушла, вытирая на ходу слезы.

Пооч подозвал шофера.

– Ждите нас здесь. Идемте, Кепеш, поднимемся в квартиру.

На двадцатом этаже было две квартиры. Одна принадлежала Борошшам, в другую они позвонили, но никто не открыл.

– Наверное, никого нет, – сказал Кепеш.

– Вероятно, – согласился Пооч. – Надо будет заглянуть этажом ниже. Только сначала осмотрим квартиру Борошшей. – Он нажал на кнопку звонка, но, как и следовало ожидать, дверь никто не открыл. Нагнувшись, Пооч осмотрел замок. – Английский. Теперь почти у всех такие. Доставайте, Кепеш, вашу связку. – Он взялся за ручку, и дверь внезапно поддалась. – Открыто! И ключ не нужен. А ведь самоубийцы, как правило, запираются, – в раздумье произнес он, и на лбу у него обозначились две глубокие морщины.

– Возможно, это и не самоубийство. – Лейтенант выразил вслух мысли своего начальника.

В прихожую из комнаты сквозь рифленое стекло двустворчатой двери проникали лучи солнца. Пооч распахнул дверь.

– Вот так-так! – воскликнул он и остановился на пороге: распахнутое настежь окно, наполовину сорванная занавеска, застрявшая под батареей белая дамская туфля, опрокинутая рюмка, на паркете темная лужица. – Так-так! – повторил капитан.

В комнате был разгром: дверцы шкафов раскрыты, вещи разбросаны на полу, одно кресло опрокинуто, стеклянный абажур разбит. На журнальном столике валялась бутылка коньяка, рядом стояла наполненная до краев рюмка.

Взгляд Пооча остановился на застрявшей в батарее туфле.

– Возникает новая версия, – заключил он. – Убийство. Лейтенант Кепеш, вызывайте оперативную группу.

3

Доктор Хинч видел, как следователи вошли в дом. Видел, как подъехала специальная машина, тело положили на носилки и поместили в фургон. Зеваки разошлись. «Скорая помощь» уехала, только милицейская машина по-прежнему стояла у тротуара.

Доктор закрыл окно, тщательно задернул шторы, сел за письменный стол и, склонив голову набок, стал прислушиваться к звукам, доносившимся сверху. Слышались шаги двух мужчин. Он представлял, как следователи ходят по квартире, точно сам был там. Он прекрасно ориентировался в той квартире: уже не первый год он вот так прислушивается. Вначале он делал это бессознательно, а потом со все возрастающим интересом; сверху слышалось постукивание каблучков Евы Борошш – из ванной комнаты в спальню, оттуда в гостиную, расположенную как раз над его кабинетом; ощущение близкого присутствия молодой женщины волновало его все больше и больше, пока не завладело всем его существом. Он и не заметил, как влюбился, и был страшно поражен, когда осознал это. И потом, когда Михай Борошш умер, он решился открыть Еве свое чувство. Но Ева его высмеяла. Назвала старой обезьяной.

Это воспоминание заставило доктора Хинча густо покраснеть. Сняв очки, он собрался их протереть, но рука замерла в воздухе, – в дверь внезапно позвонили. Послышались шаркающие шаги – Луиза пошла открывать дверь. Из прихожей донесся незнакомый мужской голос:

– Кто-нибудь еще есть в квартире?

Луиза взорвалась от возмущения:

– Кто вы такой? Что вам нужно? Доктор Хинч – врач-гинеколог, сейчас у него как раз прием, и мужчинам в это время здесь делать нечего! Приходите позже.

Низкий голос ворчливо повторил свой вопрос:

– Кто-нибудь есть в квартире?

Наступила пауза, и вдруг голос Луизы сделался кротким и услужливым:

– Я и господин доктор. Я – приходящая домработница, Луиза Келемен. Бываю здесь только в приемные дни, с семи утра до семи вечера. Что?.. A-а, господин доктор… да, он живет один. Нет, не женат. Разведен. Жена его оставила. Нет. В квартире больше никто не живет, только господин доктор. Один. Как раз сейчас у него нет пациенток. Поговорить с ним? Думаю, можно. Сейчас спрошу.

Шаги послышались возле кабинета, Луиза постучала.

– Войдите, – откликнулся Хинч и не узнал собственного голоса.

– Пришел один господин… то есть, милиционер. – Луиза заглянула в кабинет. – Что-то случилось на улице, он спрашивает, можно ли поговорить с господином доктором?

– Разумеется. Пригласите. А что там случилось?

– Он не сказал. Наверное, несчастный случай. Может, машины столкнулись, – ответила она и с досадой прибавила: – Я ничего не знаю, я была на кухне, оттуда не видно, что делается на улице. И ничего не слышно… Но я сейчас сбегаю и посмотрю. – И она принялась снимать фартук.

– Оставайтесь-ка здесь, сударыня, на улице хватает народу. – Плотный, широкоплечий мужчина протиснулся в кабинет, одним движением выдворил Луизу и захлопнул дверь. Хмуря густые брови, он огляделся, потом остановил взгляд на докторе: – Здравствуйте. Я из милиции. Капитан Пооч.

Хинч достал платок и вытер лоб.

– Чем могу служить?

– Вы знаете, что произошло? – Капитан посмотрел на окно, затем перевел взгляд на потолок.

– Нет, не знаю, – ответил доктор. – А что?

– В течение последнего часа вы находились в этой комнате?

– Да. У меня была пациентка.

– Не отлучались ни на минуту?

– Нет…

– Где ваша пациентка?

– Ушла.

– Кто ее проводил?

– Я.

– Значит, вы все-таки выходили из кабинета, – заметил следователь.

Доктор Хинч покраснел.

– Если вы имеете в виду это… – произнес он.

– Да, это.

– Тогда выходил. А почему это так важно? Я только проводил ее до двери и тут же вернулся.

– Через эту дверь? – Следователь показал на дверь, в которую вошел сам. – Или со стороны приемной?

– Для чего мне проходить через приемную? – удивился Хинч.

– Для того, чтобы пригласить следующую пациентку.

– Нет, я не входил в приемную. И у меня не было больше посетителей.

– Откуда вы это знаете?

Хинч вдруг вспомнил, что слышал шаги. Если бы он прошел через приемную, то увидел бы посетителя. Но он вошел через другую дверь.

– Позже я заглядывал в приемную, там никого не было.

– Но ведь тогда вы еще не могли этого знать!

Доктор пожал плечами.

– Действительно. Но я всегда так делаю. Когда уходит больная, я сначала записываю в журнал ее данные и результаты осмотра, и только после этого вызываю следующую пациентку.

– В этот раз вы тоже записали?

– Разумеется.

– Как фамилия вашей последней пациентки?

– Последней?.. – Хинч задумался, затем перелистал свой журнал. Внезапно он вспомнил, что так ничего и не записал. Как же звали эту женщину? Называла ли она свое имя? Нет, не называла. Так что же теперь делать? Ведь он должен назвать какое-нибудь имя! Он провел пальцем по странице и остановился на последней записи. – Вот, Петерди Дьюлане, 36 лет, подозрение на миому. Я рекомендовал ей стационарное обследование. – Он захлопнул журнал и положил на него руку. – Вы скажете наконец, что произошло?

Следователь пристально посмотрел на доктора.

– Из окна квартиры, расположенной прямо над вами, упала женщина. Молодая женщина. Ее опознали: это Ева Борошш. Вы ее знали?

– Ева Борошш?.. – едва слышно пролепетал Хинч. – Она… она умерла?

– Умерла, – коротко ответил следователь.

– Я ее знал.

Пооч снова взглянул на закрытое окно.

– Разумеется, вы ничего не видели, ведь шторы задернуты.

– Как обычно, в часы приема. Хотя сюда никто не может заглянуть, но, знаете, женщины…

– Понятно. Вы, конечно, стояли к окну спиной, и только ваша пациентка могла что-то видеть, и то едва ли… на окне шторы. И все произошло в одно мгновение. Падающее тело только промелькнуло… но, может быть, вы что-нибудь слышали? Если над вами шумят или кричат, вы обязательно должны слышать. В современных домах плохая звукоизоляция.

– Этот дом построен двадцать лет назад.

Пооч поднял голову и прислушался. Было тихо.

– Так как же? Что вы слышали?

Доктор откашлялся.

– Что я должен был слышать?

– Что-нибудь.

– Нет, я ничего не слышал, – уверенно заявил Хинч. – Я был занят с больной.

– Жаль.

– Может быть, Луиза что-нибудь слышала, – предположил доктор.

– Это та женщина, которая открыла мне дверь?

– Да, это моя домработница.

– Ей можно доверять?

Хинч неприязненно посмотрел на следователя.

– Почему бы нет? Знаете, в наше время вообще трудно найти домработницу.

Пооч достал сигару.

– Вы позволите?

– Пожалуйста.

– Нет ли у вас под руками чего-нибудь острого, чем бы я мог обрезать кончик? – спросил капитан, кивнув на сигару.

– Минутку. – Доктор выдвинул ящик письменного стола и довольно долго в нем рылся. Наконец он достал нож для разрезания бумаги с необычайно длинным лезвием и серебряной ручкой. – Это подойдет?

– Острый?

– Проверьте, – сказал Хинч, протягивая нож.

Нож был острый.

– Спасибо. – Пооч вертел в руках нож, внимательно разглядывая. – Красивая вещь, – заметил он. – Подарок?

– Угадали. Мне подарил его Михай Борошш, муж той женщины, с которой произошло несчастье. Когда-то мы с ним были друзьями, но потом наша дружба прервалась. А за несколько дней до своей смерти он принес мне этот нож и сказал: «У этого кинжала очень ценная ручка и острое лезвие. В случае чего он тебе пригодится». Я был удивлен и растроган – он как бы просил прощения за то, что когда-то порвал со мной. Тогда, конечно, я и не подозревал, что он скоро умрет. Все хотел спросить, что означают его слова, но не успел.

– А какие у вас были отношения с женой вашего друга, погибшей Евой Борошш? – спросил Пооч, возвращая нож.

– Никаких, – быстро ответил доктор.

– Как же это возможно?

– Я уже говорил, наша дружба прервалась. Борошш, когда женился, отказал мне от дома. Он очень ревновал свою жену. Я был знаком с ней не больше, чем с другими соседями по дому. Мы только здоровались. Ради своего друга я, разумеется, и не стремился к более близким отношениям.

– Михай Борошш был богат?

– О да!

– И все оставил своей жене, не так ли?

Хинч потупился.

– Вероятно.

– Значит, Ева Борошш была богата?

– По-видимому.

– Много друзей было у супругов Борошш?

– Нет. Михай был человек замкнутый, нелюдимый. И от жены всех отвадил.

– И тем не менее вы говорите, что раньше были с ним в дружеских отношениях.

– Борошш любил играть в шахматы. Я тоже, – сказал Хинч.

– Шахматы сближают, – согласился Пооч.

– После того как от меня ушла жена, – сказал Хинч, сцедив пальцы рук, – шахматы – моя единственная радость. Но, к сожалению, и от этого пришлось отказаться.

– У вас не нашлось другого партнера?

– Я трудно схожусь с людьми.

– Кому же теперь достанется состояние? – спросил капитан.

– Кому? – Хинч недоуменно уставился на Пооча. – Как кому?.. Ах, да!.. Это пока еще вопрос. Но думаю, скоро объявится какой-нибудь родственник или жених, – предположил он. – Ева Борошш после смерти мужа стала свободной женщиной. Почему же у нее не мог появиться жених?

– Вам известно, что у нее был жених?

– Мне это неизвестно!

– А что за люди бывали у Евы Борошш в последнее время? – Капитан вопросительно посмотрел на Хинча. Но тот не отрывал взгляда от сложенных на столе рук.

– Вам лучше спросить об этом Луизу. Мою домработницу. У нее один глаз и одно ухо всегда на лестнице. Ужасно любопытная особа.

Пооч погасил сигару.

– Хорошо. Когда вы в последний раз встречались с Евой Борошш? Я хочу сказать, когда вы ее в последний раз видели?

Доктор Хинч не замедлил с ответом:

– Сегодня днем. Около двенадцати. Мы вместе поднимались в лифте.

– Вы не заметили ничего… гм… необычного?

– Необычного?.. Нет. Она выглядела веселой. Наверное, ждала гостей, с трудом тащила две полные сумки. В одной я заметил две бутылки шампанского, в другой – хлеб и много мелких свертков. Думаю, всякие закуски для холодного ужина.

– Кого она могла ждать на ужин?

Доктор пожал плечами.

– Не знаю. Но на ней было красивое платье. Красное. Оно так шло к ее светлым волосам. Хотя было только двенадцать, она была тщательно подкрашена, даже искусственные ресницы наклеены. Раньше, пока Михай Борошш был жив, она никогда не красилась. Но потом совершенно преобразилась, думаю, под влиянием своей подруги.

– Подруги?.. Вот как!

Доктор по-прежнему разглядывал свои пальцы.

– Ну… да. У нее была подруга, рыжая, лет тридцати, очень красивая женщина. Я часто видел их вместе. В лифте и на улице.

– Что вам еще о ней известно?

– Ничего.

– Кроме этой рыжей, может быть, вы еще кого-нибудь видели?

– Пожалуй… – Доктор снял очки и принялся их протирать. – Мужчину. И одного молодого человека. Собственно, поэтому я и решил, что у нее есть жених.

– Вы бы узнали этих людей?

– Может быть. – Он снова надел очки, внимательно посмотрел на следователя. – А это важно?

– Может быть.

– Вы сказали, – хрипло произнес Хинч, – что Ева Борошш упала из окна. Или это не так?

– Может, и не так, – сказал Пооч.

– Кажется, вы считаете меня дураком? – прищурившись, сказал Хинч.

– А вы меня?

– Я сказал вам все, что мне было известно. – Доктор резко подался вперед.

– Или почти все, – усмехнулся Пооч.

– Что вы хотите этим сказать?

– Наверху была драка. Просто невероятно, чтобы вы ничего не слышали!

Хинча передернуло.

– Значит, убийство. Это другое дело. Я попробую вспомнить, как выглядели знакомые Евы Борошш.

– Если не возражаете, – вставая, сказал капитан, – я поговорю с вашей домработницей. Прямо сейчас. И я бы хотел… – Он немного помедлил, посмотрел на окно, потом снова на доктора, – я бы хотел поговорить с ней с глазу на глаз.

Хинч скривил рот.

– Разумеется, – сказал он. – Напрасно вы меня подозреваете.

– Так что же вы все-таки слышали? – вдруг снова спросил Пооч.

– Я уже вам сказал, – невозмутимым тоном ответил Хинч, – я ничего не слышал.

Глава вторая

1

На пляже бурлила жизнь: раздавались голоса отдыхающих, визг детей, из транзисторов доносилась музыка, и, точно соревнуясь в громкости, звучали сразу несколько магнитофонов. Шум долетал даже на террасу дома отдыха, где, спасаясь от жаркого послеобеденного солнца, расположились две подруги, Манци и Трети.

– Одна лицевая, одна изнаночная, а теперь будем прибавлять… Трети, ты слышишь? – В руках у Манци было вязанье, а рядом – два розовых пушистых клубка.

– А… да, конечно, слышу. Ты только взгляни!

В дверях террасы показалась рыжеволосая женщина и ленивым сонным взглядом обвела помещение. На ней было зеленое платье, перехваченное в талии узким золотым пояском, на ногах – зеленые босоножки на высоких каблуках. Золотисто-рыжие волосы свободно падали на плечи, белую кожу покрывали мелкие веснушки. В доме отдыха она появилась только вчера и тут же привлекла внимание Трети, вечно занятой поисками таинственного.

– Видишь?

– Нет, – раздраженно ответила Манци.

– Смотри! Рыжая!

– Ну и что?

– Какая красавица! – воскликнула Трети. – Мужчины с ума по таким женщинам сходят. Пожалуй, ей и тридцати нет. И какая элегантная! Видимо, богатая. Как ты думаешь, она здесь одна?

Лениво потянувшись, женщина оглянулась. На террасу вошел молодой мужчина и обнял ее за плечи. На его загорелом лице светились веселые голубые глаза. Густые каштановые волосы в беспорядке падали на лоб. Прямой греческий нос, мягко очерченный подбородок. Приятное, красивое лицо. Одет он был в серый костюм и темно-синюю рубашку с отложным воротничком. Наклонившись, он что-то сказал женщине, та, подняв ресницы, посмотрела в сторону Трети и Манци зелеными глазами и, улыбнувшись, взяла под руку своего спутника. Проходя мимо двух женщин, она приветливо кивнула в их сторону:

– Какая чудесная сегодня погода, правда?

По бетонированной дорожке они направились к пляжу.

– Как видишь, она не одна, – сказала Манци.

– Мужчина только навещает ее. – Трети посмотрела им вслед. – Вчера вечером они сидели за столиком для гостей. Завтракала она одна и весь день пробыла одна. Он только что появился. Вчера он ее сюда привез, а сегодня уже прикатил проведать. Наверняка это ее любовник. – На лице Трети отразилось недовольство.

Манци опустила вязанье и с интересом посмотрела на подругу.

– Почему тебя так занимает эта рыжая?

Трети нахмурилась. Откинувшись на спинку шезлонга, она надела темные очки.

– Я уже где-то видела этого мужчину.

– Ну и что?

– Что-то мне в нем не нравится!

Манци укоризненно покачала головой.

– В тебе погиб великий сыщик!

– Не издевайся!

– А ты не вынюхивай! – взорвалась подруга. – Тысячу раз я тебе говорила, не суй нос в чужие дела! Ты несносная, любопытная старая дева!

Трети обиделась и, демонстративно вскинув голову, удалилась. Она отправилась именно в ту сторону, куда только что ушли рыжеволосая и ее спутник. Но когда она спустилась с террасы, они уже скрылись из виду. Значит, пошли не на пляж, а свернули к главному корпусу. Трети прибавила шагу и как раз застала сцену прощания: мужчина, поцеловав свою спутницу, сел в стоявшую у ворот кофейного цвета «шкоду» и уехал. Женщина помахала ему рукой. Повернувшись, она столкнулась с Трети.

– Ах… Добрый день, – нехотя сказала она.

– Добрый день, дорогая…

– Меня зовут Жофия, – представилась рыжая и протянула руку.

– А меня Трети. Вернее, Эржебет Кёкень, но все зовут меня просто Трети. И вы можете меня так называть, дорогая Жофия. А этот молодой человек, который сейчас уехал, он ваш жених?

– Да.

– А вы, наверное, разведенная?

– Угадали.

– Не сердитесь, милочка, на мои слова, – возбужденно тараторила Трети, – вы такая красивая женщина! Просто красавица! Но вы очень легкомысленны. По-моему, ваш жених совсем не тот человек, за кого вы его принимаете. Я на вашем месте была бы более осмотрительной.

Жофия смотрела на нее испуганным взглядом.

– Что с вами? Вам плохо? – спросила Трети, смущенно краснея. – Нет, нет, я прекрасно понимаю, что с моей стороны это бестактно, но я очень за вас беспокоюсь. Я уже где-то видела вашего жениха… Его лицо сразу показалось мне знакомым. Только вот никак не могу вспомнить где. Но я уверена, что тогда ваш жених был блондином. А теперь он шатен. Берегитесь его, это нечестный человек. Я… вы… – лепетала Трети, все больше смущаясь, – я чувствую, вам грозит опасность!.. Я желаю вам добра… Не хотите к нам присоединиться? Идемте, я познакомлю вас со своей подругой, – трещала Трети, увлекая Жофию к террасе.

Она надеялась, что Манци там уже нет. Трети хотелось побыть с Жофией вдвоем. Но Манци все еще была там, она вязала и делала вид, что не замечает их.

– Разреши, я познакомлю тебя с Жофией, – заговорила Трети самым кротким голосом, на который только была способна, потому что Манци не любила заводить новые знакомства. – Я так рада, втроем нам, конечно, будет веселее. Присаживайтесь, дорогая. – И Трети торопливо придвинула еще один шезлонг.

Жофия села.

– Здесь очень мило, – сказала она, улыбнувшись не столько приветливо, сколько вежливо. – Вы ведь уже давно здесь? А я только вчера приехала и пробуду здесь неделю. Это мой жених устроил меня сюда. – Она жеманно потянулась, точно ленивая кошечка, и вытянула вперед ноги. – Я, собственно, не хотела ехать, но Геза настоял. Он уверяет, что я плохо выгляжу, хочет, чтобы к нашей свадьбе я была красивая. Мы скоро поженимся.

Спицы мелькали в руках у Манци. Трети не сразу нашлась что сказать; говорить о том, что больше всего ее волновало, она не решалась. Молчать долго тоже было нельзя, Жофии это могло скоро наскучить.

– Моя подруга прекрасно вяжет, – наконец произнесла она. – У меня, к сожалению, нет способностей к рукоделию. Я больше люблю читать.

– Почему ж ты тогда не взяла с собой ни одной книги? – не удержалась Манци.

– Потому что у меня здесь нет на это времени. И очки я дома забыла, – Трети виновато опустила глаза, – так что я все равно не могу читать. А вы читать любите? – обратилась она к Жофии. – Разумеется, любите. Вообще-то, мне здесь очень скучно, купаться я не слишком люблю, поэтому я очень рада, что познакомилась с вами. Уверена, что в вашем обществе мне будет веселее.

Жофия посмотрела в сторону пляжа.

Ослепительное солнце высвечивало воду и песок.

– Еще нет и пяти часов, – сказала Манци. – К вечеру я довяжу перед.

– Сейчас половина шестого, – сказала Жофия, взглянув на часы.

Манци отложила вязанье и достала из пляжной сумки будильник.

– Половина пятого, – безапелляционным тоном заявила она.

– Половина шестого, – повторила Жофия.

– Да что вы! – Манци убрала часы. – Трети, пойди в столовую и посмотри на больших часах, который час.

– Половина пятого, – вернувшись, объявила Трети.

Жофия сняла часы и поднесла к уху.

– Идут.

– Может, вы плохо посмотрели? – Трети взяла у нее часы. – Золотые?! – воскликнула она. – Ведь они очень дорогие!

– Подарок моего жениха.

– Никуда не годные, – заявила Манци. – Ни за что не променяла бы на них свои. Хоть они самые обыкновенные, зато надежные. Как купила, идут с точностью до минуты.

Жофия надела часики на руку.

– До сих пор еще ни разу не ломались, – сказала она. – Наверное, когда я их заводила, случайно сдвинула стрелку.

– А может, уронили.

– Да… возможно.

– Значит, половина пятого, – снова повторила Манци и взялась за вязанье.

– Ну ничего, – отозвалась Жофия и снова поглядела на пляж. – Зато у меня есть время искупаться. Вы пойдете со мной?

– А вода не слишком холодная? – кисло спросила Трети.

– В пять часов полдник, – предупредила Манци.

– К тому времени я проголодаюсь. – Жофия сняла платье, на ней был зеленый купальник. – Пока! – бросила она на ходу и убежала.

– Какая великолепная фигура! – проговорила Трети, задумчиво глядя вслед Жофии. И вдруг воскликнула: – Вспомнила! Я вспомнила, где видела этого мужчину!

– Где же?

– В милиции! Три года назад, когда обменивала паспорт. Ну конечно, тогда я его и видела! В сопровождении двух милиционеров. Я должна поскорее предупредить об этом Жофию… Но только… тогда он был блондином. А теперь шатен.

– Ты в этом уверена? – покосилась на нее подруга.

– Уверена!

– И чем ты можешь это объяснить?

Трети заколебалась.

– Наверное, перекрасился.

– Ох, Трети, берегись! – ядовито сказала Манци.

– Почему?

– Тот, кто сует нос в чужие дела, рискует головой! Дай, пожалуйста, мой клубок, он у тебя под ногами.

Трети наклонилась и, подняв клубок, протянула его подруге.

2

Жофия плыла вдоль берега, пока за деревьями не скрылось здание дома отдыха. Здесь ее уже никто не увидит. Она вышла из воды и окольным путем пустилась обратно. Никого не касается, как она проводит время. А эта Трети даже скрыть не может своего любопытства.

Жофия терпеть не могла, когда совали нос в ее личную жизнь.

И Геза тоже.

Стоя перед зеркалом, она принялась торопливо переодеваться, и как раз закончила свой туалет, когда вернулся Геза.

– Открыто, – отозвалась Жофия на тихий стук в дверь.

– Привет, дорогая! – сказал Геза, входя в комнату. – Видишь, как я быстро вернулся?

– Вовремя, – ответила Жофия, ни слова не сказав о том, что ее часы спешат на целый час.

– Ты не в духе?

– Ну что ты! – сказала она непринужденным тоном. – У тебя что, сломалась машина?

Геза подозрительно покосился на нее.

– С чего ты взяла?

– Да это я так. Ты поговорил с ней?

Мужчина подошел к окну и посмотрел на реку. В воде мелькала красная купальная шапочка.

– Нет.

Жофия вспыхнула.

– Ты же обещал, что поговоришь!

– Обещал. Но потом я решил, что лучше мне в это не впутываться, – ответил Геза, не сводя глаз с красной купальной шапочки.

– Негодяй! – воскликнула Жофия со злостью. Немного погодя она спросила тихим, растерянным голосом: – Как ты думаешь, будет скандал?

– Трудно сказать.

– Разве я виновата, что у меня ничего не вышло со сверхурочной работой? Все мои деньги уйдут на этот дом отдыха. Даже часть долга не могу ей отдать, ни одного филлера! Ужасно неудобно!

– Ева поймет, – сказал мужчина без всякой уверенности.

– Может, продадим магнитофон? – осторожно спросила Жофия.

– Еще чего! – буркнул Геза. – Я его только что купил.

– Ах, да. А что, если продать кое-что… из этих?..

– Нет, – твердо сказал Геза.

– Ну хорошо! Тогда я не знаю, что делать! Прошу тебя, поговори с ней!

Геза отвернулся от окна. Он был зол.

– А почему я? Сама поговори. Ведь это ты у нее занимала. Я тебя предупреждал, что покупать к свадьбе шубу за двадцать тысяч форинтов – это просто пижонство! Но ты точно помешалась! Что теперь делать?

– Это ты меня надоумил занять у Евы!

– Я только сказал, что у нее есть деньги. Но я не говорил, чтобы ты у нее занимала!

– Ну тогда, – Жофия беспомощно пожала плечами, – давай отложим наш завтрашний визит.

– Можно, конечно, и отложить, – недовольно проворчал Геза. – Это тоже выход. Но на днях нам все равно придется к ней заехать. Сегодня у нее день рождения. Ева обидится, если ты ее не поздравишь. Так что лучше не откладывать.

– Ты бы мог быть ко мне подобрее! – Жофия пустила в ход последний козырь. – Наконец, есть вещи, к которым я тоже… ну которые мы вместе…

Геза бросил на нее уничтожающий взгляд, и она тут же прикусила язык.

– Я ждал, что ты заговоришь об этом, – сказал он сдавленным от злости голосом. – Это совершенно разные вещи, и ты их не путай!

Жофия поняла, что лучше не выводить его из себя.

– Не будем ссориться, дорогой, – сказала она, обнимая Гезу. – Пойдем прогуляемся.

Манци сложила вязанье.

– Пора идти на полдник.

Трети недовольно скривила рот.

– Что-то не хочется.

– Что с тобой?

– У меня болит желудок.

– Наверное, на нервной почве, из-за этой рыжей!

Трети обиженно вскинула голову.

– Ты бываешь иногда просто невыносима! В обед было слишком жирное мясо.

– Да что ты? Неужели? Ну тогда оставайся! – Манци повесила на руку сумку. – Если не возражаешь, я съем твой полдник.

– На здоровье, – буркнула Трети, украдкой взглянув на пляж. Желудок у нее не болел. Просто она решила дождаться Жофию, чтобы сказать ей, где она видела ее жениха, и еще раз предупредить, чтобы та была осторожнее. Она нетерпеливо крутила головой, из-под темных очков жадно разглядывая берег. Но Жофия не появлялась, и Трети сидела одна. Наконец она стала клевать носом. Проснулась, когда на нее упала чья-то тень. Трети вздрогнула.

– Что, уже не следишь? – Перед ней возвышалась Манци. – Так в сыщиков не играют!

– А?.. Что? – испугалась Трети. – Неужели я заснула? И, как назло, сейчас, когда это совершенно недопустимо! – с несчастным видом лепетала она. – Наверняка все прозевала!

– Что же?

– Жофию.

– Вероятно, она все еще купается, – успокоила ее Манци. – Ведь платье ее здесь.

– Ой, правда! А я и не заметила!

Манци достала свое вязанье.

– Сейчас я буду прибавлять петли. Ты собираешься учиться?

Трети с разочарованием отметила про себя, что берег опустел.

Вечерело. Сегодня пятница, и отдыхающие пораньше собрались в курзале, где скоро должен был начаться вечер знакомства.

– Который час? – спросила она упавшим голосом.

– Семь.

Пойдем в дом. Мне холодно, – сказала Трети, вставая. Но тут же села обратно.

На берегу появилась двое, они медленно шли со стороны деревни. Их фигуры резко выделялись на фоне ярко-красного солнца. Это были Жофия и ее жених.

– Ты видишь? – сдавленным голосом сказала Трети своей подруге.

– Что? – спросила Манци.

– Появилась!

– Куда ж ей деться?

– До чего же ты глупа! – взорвалась Трети. – Разве не видишь, что она нарочно идет другой дорогой, чтобы с нами не встречаться! Уверяю тебя, не зря я чувствую, что с этой женщиной связана какая-то тайна!

Манци не отрывалась от вязанья.

– Какое счастье, – невозмутимо заметила она, – что я уже привыкла к твоим страшным историям. Мне кажется, в этом доме отдыха тебя так и тянет на всякие ужасы. Помнишь, что случилось в прошлом году с той девочкой, когда ты предсказала, что мачеха собирается ее утопить? Помнишь?

Послышался тихий виноватый вздох.

– Помню.

– Тогда говори!

– Она научилась плавать.

– Вот видишь. На будущий год нам лучше поехать отдыхать в другое место.

Жофия преданно ловила взглядом каждое движение своего спутника. Он энергично жестикулировал, видимо, что-то доказывая. Но когда они подошли ближе, она улыбалась, а мужчина нежно обнимал ее за плечи.

Трети сделала вид, что не замечает их, но они остановились рядом.

– Разрешите представить вам моего жениха.

– А… добрый вечер, – растерянно произнесла Трети и протянула руку, мужчина нагнулся, точно собираясь поцеловать ей руку, но только пожал ее.

– Геза Халас, – представился он, приветливо улыбаясь. – Моя невеста сказала мне, будто вы меня уже где-то видели. Вы случайно не вспомнили, где?

Трети смутилась.

– Моя подруга вспомнила, что видела вас в милиции, – злорадно объявила Манци. – И она уверяет, что тогда вы были блондином, – добавила она.

– Я?! Блондином?! – засмеялся Геза. – Я уже в младенческом возрасте был шатеном. Если вы не против, я как-нибудь покажу вам свои детские фотографии.

– Значит, на вас тогда был парик, – потупившись, тихо сказала Трети.

– Как?! Парик?! В милиции?! У вас, сударыня, очень богатое воображение! Вот, пожалуйста, можете сами убедиться, ношу ли я парик. – И он нагнулся к Трети. Та смущенно хмыкнула. Геза отвернулся от нее и улыбнулся Манци. – Вы прекрасно вяжете. Я немного в этом разбираюсь, моя мать хорошо вязала. Вы тоже считаете, что я ношу парик?

Покраснев, Трети пыталась оправдаться:

– Я… я, видимо, ошиблась… Мне показалось… Теперь вижу, что это не так! Никакого парика на вас нет и не было. Это ваши настоящие волосы. И тогда, конечно, это были не вы. Извините, я плохо вижу без очков… мне очень жаль…

Мужчина ничуть не обиделся, а, наоборот, казалось, его даже развеселило смущение Трети. Зато Жофия была раздражена.

– Идем, милый, идем, – тянула она его, – мне еще надо переодеться.

– Одна лицевая, одна изнаночная, – бормотала Манци. – Не нравится мне этот Геза. Слышишь, Трети? Слишком самоуверенно держится. Одна лицевая… и высокомерен… одна изнаночная… Такие мужчины мне никогда не нравились. Чересчур раскован. На этот раз ты, наверное, права.

Трети изумленно подняла голову.

– Что ты сказала?

– Этот мужчина кажется мне чересчур самоуверенным.

– Как раз наоборот, – запротестовала Трети, – он выглядел таким смущенным. Он показался мне большим ребенком, и я сразу почувствовала к нему симпатию. А ты как раз сейчас считаешь меня правой, хотя я только что убедилась, что на этот раз ошиблась! Думаю, они прекрасная пара. И только. Просто не понимаю, почему мне показалось, что с Жофией связана какая-то тайна? Разве что оба выглядят необыкновенно богатыми.

– Ну будь они так богаты, то не сюда приехали бы отдыхать, а куда-нибудь на берег моря, например, в Югославию. Ты так не считаешь? Кажется, я испортила рисунок… Что же дальше? Лицевая или изнаночная?

3

Луиза стояла у мойки, спиной к двери, и гремела посудой. Ее терзало любопытство. Милиционер не мог пожаловать сюда без особой причины, и если ему понадобилось только навести справки, он бы не застрял так надолго. Что-то случилось на улице. Но что? И какое отношение к этому имеет доктор?