Текст книги "Никогда Никогда (ЛП)"

Автор книги: Брианна Р. Шрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Биббл вздохнул, посмотрел на Джеймса и отложил палочку.

– Не думаю. Ты взрослеешь благодаря опыту. После смерти Флоббинса... Я переживал из-за неё сильнее, чем другие, ведь в какой-то мере это была моя вина – именно я создал этого ужасного Грапа. Эти переживания заставили меня повзрослеть больше, чем других. Но Бобблу не нравилось, что я стал старше него, и мы тоже захотели повернуть время вспять. Мы проводили всё свободное время с феями, плескались с русалками, совершали глупости, как и в первые дни в Нетландии. Но это не сработало.

Джеймс молчал. Он закрыл глаза, мечтая, что если он не будет видеть Нетландию, она исчезнет, как и Питер, и вся эта проблема.

– Прости, Джеймс. Я хотел бы, чтоб у тебя всё получилось.

– Как и я, – прошептал Джеймс, скорее для себя, чем для своего друга.

– Идём, вернёмся в лагерь. Скоро будет ужин.

Биббл протянул Джеймсу руку, помогая подняться. Джеймс старался не обращать внимания, что Биббл напрягся, стараясь удержать его вес. Они направились обратно в лагерь, и Джеймс даже не съел ничего из того, что принёс Питер.

* * *

В течение нескольких последующих дней в Нетландии (а они могли быть как длиной с месяц, так и проноситься, как несколько часов) все вели себя как обычно – провоцируя индейцев на стычку, плавая с русалками, убивая одинокого пирата (хотя в этом конкретном походе Джеймс всегда старался незаметно улизнуть) и танцевали на полянке с феями.

Но однажды вечером, когда Питер был в особенно плохом настроении, что было уже обычным делом – в последнее время всё его общение с Джеймсом было наполнено враждебностью – дружелюбие и вежливость подошли к концу.

Ночь была тёмной, и Потерянные мальчики резвились со стайкой фей рядом с ревущими языками пламени, потрескивающими и разбрасывающими пепел вокруг себя. Огонь отбрасывал странные тени и полутени на землю и деревья, и Джеймс ими наслаждался, пока не заметил, как они играют на лице Питера. Тот сидел, полностью погрузившись в свои мысли, что обычно происходило только наедине с Джеймсом, а когда Питер оказывался в компании других мальчиков (которых он до сих пор любил), его легко было увлечь какой-нибудь игрой. Но сегодня присутствие Джеймса (а Джеймс не сомневался, что именно он служил катализатором) было настолько неприятно для Питера, что от него явно исходили волны злости, даже несмотря на присутствие других.

Питер становился всё мрачнее и мрачнее, и вскоре все феи благоразумно улетели прочь, а в воздухе запахло чем-то похожим на дым и серу. Джеймсу стало неуютно, и он не мог больше сидеть сложа руки и наслаждаться бликами костра. Он тихонько поднялся со своего места.

– Куда ты собрался? – спросил Питер невыразительным голосом.

– Ещё не решил.

–Тогда сядь обратно, – снова произнёс он, обнажая зубы в жалком подобии улыбки.

– Не хочу.

– Почему?

Джеймс сжал зубы, его начало колотить от страха и гнева.

– А я должен обо всём тебе докладывать, Питер?

Питер помолчал, снова и снова перебрасывая кинжал из руки в руку и глядя на лижущие поленья языки пламени. Он глянул на танцующих мальчишек, и одного взгляда хватило, чтобы веселье прекратилось.

– Сегодня ночью, мальчики, нас ждёт кое-что особенное.

Никто не ответил, не проронил ни звука, было слышно лишь потрескивание огня и нежное дуновение ветерка. Молчание затянулось, пока Шалун не пискнул:

– И что это, Питер?

– Сегодня, – ответил тот, – мы займёмся Прореживанием.

Глава 8

Джеймс вскинул брови.

– Прореживанием?

– Да.

Потерянные мальчики тоже стояли в замешательстве. Чуточка почесал живот, а Биббл поджал губы, выглядя более обеспокоенным, чем остальные.

Симпкинс уточнил:

– Питер, а что такое «Прореживание»?

Чуточка важно выпятил грудь и закатил глаза после фразы Чуточки:

– Не могу поверить, что ты не знаешь, что такое «Прореживание»!

Но добавлять ничего не стал.

Джеймс усмехнулся. Чуточка всегда считал, что знает всё, что возможно знать, что, естественно, не было правдой.

Питер вновь уставился на свой кинжал. Огонь отбрасывал зловещие отблески на лезвии и на лице Питера, тени плясали на телах мальчиков, неотрывно смотрящих на Питера. Тот медленно поднялся со своего бревна около костра, вновь перебрасывая нож из одной руки в другую.

– Джеймс. Надо поговорить.

–Так что насчёт прореживания? – повторил Джеймс напряжённо.

– Именно об этом нам и надо поговорить.

Питер кивнул в сторону тёмного леса, где листья меняли цвета с тёмно-зелёного на серебристый и чёрный. В воздухе появился металлический привкус. Джеймс дёрнулся было в сторону зарослей, но потом откинулся обратно на стволе, бросая Питеру вызов. Часть его – та, что желала одобрения Питера – хотела пойти за ним в лес, но другая – большая часть, очень боялась того, что могло там с ним произойти. И к тому же, по мнению Джеймса, Питер слишком нежно разглядывал свой кинжал.

–Тогда говори, – произнёс Джеймс.

–Ты мной командуешь?

Джеймс впился ногтями в ладони, понимая, что если ещё хоть чуть-чуть усилит давление, прорвёт кожу до крови.

– Я никуда не пойду.

По лицу Питера пробежала тень, и он скривил губы, одинокая фея снова появилась рядом с ним.

– Ты снова бросаешь мне вызов.

–Питер, будь благоразумен.

Биббл кашлянул за его спиной, а Чуточка пискнул.

Питер взлетел над землёй, будучи чистым сгустком ярости. В небе мелькнула молния.

– Я привёл тебя сюда, Джеймс Крюк. Я избавил тебя от тоскливой лондонской жизни и показал это место – место, где ты никогда не вырастешь. Ты мог бы навсегда остаться мальчиком, но что сделал ты? Ты плюнул мне в лицо!

Джеймс тоже повысил голос в ответ.

– Избавил меня? От чего именно?

– Я думал, что от взросления. Но посмотри на себя. Ты всё разрушил, ты – мужчина.

Последнее слово он произнёс с такой злобой, что Джеймс отшатнулся.

– Ты предал меня. Ты вырос.

У Джеймса перехватило дыхание.

– Нет.

Питер поднялся выше в воздух.

– Подлети ко мне, Джеймс.

Джеймс уставился на него, было слышно, как сердце острова всё сильнее грохотало сквозь землю. Джеймсу уже давно не приходилось летать.

– Если ты не мужчина, тогда поднимайся ко мне, – с издёвкой крикнул Питер.

Фея Питера трепыхалась и подпрыгивала рядом, и Джеймс мог на чём-то сфокусироваться, пока Питер не отправил одним щелбаном фею обратно в лес. Джеймс на долю мгновения встревожился за жизнь этого маленького создания. Но у него не было времени на сочувствие.

Потерянные мальчики переводили взгляд с Питера на Джеймса. Лицо Биббла было самым побледневшим и встревоженным. Биббл схватил Джеймса за руку и прошептал:

– Джеймс, просто лети к нему. Мы можем со всем покончить.

Боббл повторил за братом, вскоре не осталось ни одного мальчика, кто бы не убеждал Джеймса взлететь. Джеймс сглотнул, внимательно глядя на парящего вверху мальчика, приглашавшего к нему присоединиться. Джеймс решил, что проблема смехотворна, и если это убедит Питера, он взлетит.

Джеймс представил самое счастливое воспоминание, одно из тех, что он вытаскивал из памяти каждый раз, когда надо было взлететь. Это была картинка, немного размытая, где его отец, беременная мать и он завтракают, ещё в то время, когда он был простым мальчиком. Джеймс тряхнул головой, отрицая, что его детство осталось в прошлом. Он всё ещё был мальчиком, и докажет это, взлетев вверх. Он сосредоточился на счастливой мысли, чувствуя, как от неё согревается всё внутри. А когда открыл глаза, сильно встревожился. Он всё ещё стоял на земле, а не поднялся в воздух.

Пэн крикнул:

– Лети ко мне, Крюк!

Джеймс собрал все силы, стараясь оторваться от земли, но ничего не получалось. Волны паники накатывали одна за другой, каждый мускул, каждая клеточка, каждая волосинка начали дрожать. Он широко открытыми глазами уставился на Биббла, и у того отвисла челюсть.

– Ну, что случилось, Крюк? – снова закричал Питер.

– Не можешь взлететь?

– Я, ну... Я...

А что тут можно было сказать?

– Не могу.

Питер победил его. В Нетландии только мальчики могут летать. Взрослые – нет. Нельзя больше отрицать очевидное. Джеймс Крюк больше не был мальчиком.

Питер спустился на землю.

– Пооостроиться!

Джеймс по привычке побежал строиться, но Пэн остановил его взмахом руки.

– Нет. Тебя нельзя. Тут строятся только Потерянные мальчики.

Джеймс удручённо отошёл назад.

– Назовитесь!

Биббл заколебался, бросая испуганные взгляды на Джеймса, но всё же крикнул:

– Биббл!

– Боббл!

– Чуточка!

– Симпкинс!

– Шалун!

Джеймс почувствовал пустоту внутри, а Питер ещё сильнее надавил на больной мозоль, окидывая Джеймса взглядом с ног до головы.

– Теперь ты, Джеймс. Что же нам с тобой делать?

Мёртвая тишина, от которой кожа покрывается мурашками и в ушах начинает звенеть.

– Мне уйти? – голос Джеймса сорвался.

– Не раньше, чем мы проведем Прореживание, – ухмыльнулся Питер.

–Так что же это за Прореживание, о котором ты столько говоришь?

Джеймс лихорадочно сжимал и разжимал кулаки, пока это движение не превратилось в безумие.

– Понимаешь, Джеймс... Я недавно понял, что не каждый Потерянный мальчик заслуживает здесь находиться.

Улыбка Питера стала шире, ноздри затрепетали, и на глазах ниоткуда расцвело счастливое выражение лица.

– Когда Потерянный мальчик начинает взрослеть, приходит мой черёд содержать Нетландию чистой, свободной, такой, какая она должна быть. Такой, какой я задумывал её с самого начала. Когда Потерянные мальчики начинают расти, на меня падает огромная ответственность – я должен их проредить.

Паника скрутила внутренности Джеймса тугим узлом, а мысли бешено завертелись, стараясь придумать любое другое объяснение словам Питера. Похоже, никто из остальных мальчишек ещё ничего не понял.

–Ты имеешь в виду...

Джеймс остановился, делая глубокий вдох.

– Ты должен проредить меня?

Глаза Питера сделались дикими, и он пошёл на Джеймса, вытянув вперёд кинжал. На Джеймса накатила волна паники, но он действовал на адреналине. Он уклонился от удара и обхватил Питера со спины, радуясь впервые за последнее время своим более развитым мышцам, и воспользовавшись маленьким ростом противника, бросил его в грязь. Питер вскочил, размахивая клинком – дикий, агрессивный, жаждущий крови.

Биббл издал неразборчивый то ли вскрик, то ли всхлип, глядя, как мальчик и юноша кружили друг напротив друга, ожидая, кто же первый допустит промах. Внезапно Питер поднялся в воздух и полетел прямо на Джеймса.

–У тебя дурные манеры, Питер! – прокричал Джеймс, недовольный тем, что Питер хотел использовать против него своё преимущество. Питер по-прежнему приближался, и Джеймс выставил колено, ударяя им Питера в живот. Но летящий на скорости Питер всё равно врезался в Джеймса и опрокинул его на землю.

Эти двое какое-то время ещё возились в грязи, разбавляя тишину глухими ударами и ворчанием. Джеймс вскочил с земли, бросился на Питера, заставив его вздрогнуть и закричать. Питер вывернулся с такой скоростью, что Джеймс почти не заметил этого. И после этого всё было кончено. Питер оказался сверху, упираясь коленом Джеймсу в грудь так, что тот почти не мог вдохнуть. Может, у него сломаны рёбра и одно из них проткнуло лёгкое?

Питер приставил лезвие к горлу Джеймса. Джеймс чувствовал, всё в нём яростно сопротивляется смерти, листья царапают спину, а толстая ветка впилась в плечо. Он уставился на Питера, не желая даже в мыслях признавать то, о чём говорило его тело – через минуту он будет мёртв.

– Питер, – сказал он, делая последнее отчаянное усилие.

– Да?

– Кажется дурным тоном убивать меня ножом.

Питер заколебался. Он был очень озабочен вопросами справедливости, Джеймс это знал.

– Что заставляет тебя так говорить?

Джеймс хрипло вдохнул драгоценный воздух, царапая лезвием кожу.

– Мы оба прекрасно знаем, что ты можешь убить меня одной рукой.

– Правда? – ухмыльнулся Питер.

Краем глаза Джеймс видел лица близнецов; они стояли с открытыми ртами и выпученными глазами.

– Ну конечно, – ответил Джеймс, задыхаясь. – Тебе не нужно оружие. Ты умеешь летать, ты гораздо умнее меня, и ты можешь убить меня голыми руками. Так что не совсем честно убивать меня кинжалом.

Питер ослабил хватку, и Джеймс жадно и глубоко вдохнул.

– Кажется, это и вправду нечестно, да? Я ведь довольно умён и довольно добр.

– Конечно. Так и есть.

Питер на мгновение отвёл взгляд от лица Джеймса и вгляделся в темноту, ещё больше ослабляя давление лезвия. И Джеймс воспользовался своей единственной возможностью: он оттолкнулся от земли и отбросил Питера в сторону, затем вскочил на ноги и подобрал впивавшуюся в плечо палку. А когда Питер ринулся на него, замахнулся изо всех сил. И вряд ли неразвитая мускулатура Питера могла с ней тягаться – раздался глухой удар, и Питер упал на землю.

Джеймс рванул прочь, не оглядываясь. Он понятия не имел, куда идёт, преследует ли его Питер, и как он будет дальше жить, но бежал вперёд. Ветви били его по плечам, резали руки, и казалось, весь лес сжимался вокруг беглеца. Во рту снова появился металлический привкус, а ветер колол иглами голую кожу. Он не слышал за спиной погони, но всё равно продолжал бежать. И вдруг остановился, перед ним бежала и шумела река. А за ней обитали индейцы. Джеймс колебался. Он догадывался, что на той стороне реки ничего хорошего его не ждало. Но и на этом берегу оставаться было опасно. Джеймс застыл, понятия не имея, что делать.

За спиной раздался крик вороны, но его скорее издал человек, а не птица, и Джеймс больше не раздумывая бросился в воду. Впереди виднелся небольшой костёр, от которого вверх тянулся почти белый на фоне тёмного неба дым. Юноша подбирался всё ближе и ближе к лагерю, пока не разглядел слоняющихся туда-сюда людей. Вскоре он смог даже рассмотреть их лица. Он не собирался входить в поселение, но тут из ниоткуда появился огромный мужчина, в котором Джеймс узнал Вождя, и преградил ему дорогу.

– Джеймс Крюк.

Он медленно посмотрел в глаза мужчины.

– Вождь.

– Мы устали от твоих провокаций.

Вождь был такого же роста, как и всегда, таким образом, Джеймс на мгновение задумался, мог ли он сам уменьшиться. Он, конечно, чувствовал себя маленьким под жестким взглядом другого мужчины.

Джеймс отступил.

– Я, правда, сожалею об этом, Вождь. Прошу, давайте не будем ссориться сегодня вечером.

– Тогда чего же ты просишь?

– Убежища.

Вождь какое-то время на него смотрел, темными хитрыми глазами.

– Убежища от кого?

– От Пэна.

– Неожиданно, – просто ответил он.

Слезы навернулись на глаза Джеймса, и он заморгал, чтобы предотвратить их.

– Для нас обоих, сэр.

Джеймс уставил на землю, прекрасно зная, что он не сделал за эти годы ничего заслуживающего каких-то особых милостей от Вождя. Конечно, они не всегда боролись; иногда у них были великие торжества и охотничьи вечеринки и танцы. Однако чаще Джеймс предпринимал попытки, по приказу Пэна, спровоцировать их на войну.

– Посмотри мне в глаза, Крюк.

Джеймс так и сделал.

– Так Пэн решил поохотиться на своих мальчиков? – Вождь скрестил руки на груди, его мышцы выглядели как каменные глыбы, жесткие и выпуклые.

– Только на меня. Кажется, я расту.

Вождь оглядел его сверху до низу, гусиные лапки появились у его прищуренных глаз.

– Это действительно так.

– Он преследует меня даже сейчас. Я прошу, хотя знаю, что это незаслуженно, чтобы вы позволили мне вступить в ваши ряды.

Вождь покачал головой.– Ты не один из нас.

– Я больше не один ни из кого.

Он положил широкую ладонь на плечо Джеймса и посмотрел на его лицо.

– Ты другой вид мальчика... мужчины, Крюк. Я бы хотел тебе поверить. Но не могу рисковать безопасностью своего племени. Если я вступлюсь за тебя, а потом выяснится, что это было другой из ваших уловок, и ты хотел заманивать нас в засаду, некого будет винить, кроме меня.

Джеймс медленно закрывал глаза и открывал их снова.

– Куда мне теперь идти?

– Ты найдешь ответ.

Вождь сильно хлопнул его по плечу и пошёл обратно в лагерь. Джеймс ссутулился и вздохнул, выражая весь свой страх и злость, и глухую тоску. А потом развернулся спиной к лагерю индейцев и поплёлся в никуда.

– Подожди, – услышал он милый голос. Он остановился.

– Джеймс Крюк.

– Тигровая Лилия.

Он едва мог её разглядеть в темноте. Привкус металла во рту становился всё сильнее, листья на деревьях превратились из серебристых в практически чёрные, а на небо будто выплеснули банку чернил, такое оно было тёмное.

Когда она подошла ближе, у Джеймса перехватило дыхание. Индейцы и Потерянные мальчики иногда встречались за пределами битвы, но, как он и говорил Бибблу,Джеймс нарочно избегал встреч с Тигровой Лилией с тех пор, как заметил, что она начала взрослеть. Время от времени она сталкивалась с Питером, и Джеймс видел размытую фигуру вдали, но на этом было всё. Ради собственного спокойствия Джеймс никогда не сталкивался с ней, с той ночи много-много лет назад, о которой он старался больше не вспоминать, с той ночи, когда он понял, что уже никогда не вернётся домой. И хоть с тех пор, как они виделись в последний раз, Джеймс вырос на пять лет, Тигровая Лилия повзрослела, казалось, лет на десять, и теперь выглядела всего на год-два младше Джеймса.

Ее волосы были длиннее, чем он помнил, и ниспадали черными волнами до талии, которая была слегка изогнута, что невозможно было отвести взгляд. Она была нежной, но сильной, как и ее тезка. Она пахла дождем. Она слегка прочистила горло, и Джеймс понял, что он забылся.

– Ты знаешь меня, – сказал он.

– Конечно, знаю. Я видела тебя с Питером. И я никогда не забуду ту ночь, когда я была просто маленькой девочкой. Я никогда не видела, чтобы мальчик так плакал.

Джеймс был рад, что было темно. Темнота скрывала его пунцовое лицо. Он кашлянул.

– Да. Хорошо. Не мой звездный час.

Тигровая Лилия шагнула немного ближе, и Джеймс подумал, что у него перехватило дыхание, пока он вообще не мог дышать. Он решил, что избегать ее все эти годы было мудрым решением.

– У тебя кровь.

– Да? – Затем Джеймс почувствовал боль на горле, где нож, по всей видимости, порезал его кожу.

– Жди здесь, – приказала она, вытягивая руку. Как будто он мог сделать что-нибудь еще. Когда она вернулась, то держала в руке что-то мокрое. Она показала на черную землю, и Джеймс присел рядом с ней. Затем она прижала к его горлу что-то, как ему показалось, какую-то ткань. Он зашипел от колющей боли, и Тигровая Лилия закатила глаза и коснулась его обнаженной кожи свободной рукой. Джеймс сглотнул, гул волнения затопил его, от ее прикосновения к его горлу, от того, что ее грудь слегка двигалась вверх и вниз меньше чем в дюйме от него.

– Откуда это у тебя? – спросила она.

– По милости Питера Пэна.

Он увидел какую-то странную вспышку в ее глазах, и на мгновение она отвела взгляд. Затем взяла себя в руки.

– Так вот... почему ты бежишь посреди ночи?

– Да.

– Мне очень жаль.

Он не знал, почему она должна извиняться, но не давил на нее.

– Я просто... хотел бы я знать, что делать.

Тигровая Лилия прикусила губу.

– Я ничего не могу предложить тебе. Как только мой отец принял решение, оно окончательное. Прости. Она заколебалась на мгновение, чтобы пересмотреть решение, как он надеялся. Но потом снова она начала прижимать ткань к его шее, глотая то, что было похоже на вину.

Он поймал ее руку, когда она смыла кровь с его горла, и она посмотрела на него.

– Никогда не извиняйся передо мной, – сказал он, его голос был хриплым и уставшим. Старше. – Спасибо за твою доброту. Сейчас и несколько лет назад.

Она пристально посмотрела на него, и он почувствовал, как у него участился пульс. Затем он позволил ей уйти, услышав вороний крик где-то вдалеке, в направлении лагеря Потерянных Мальчиков, но, скорее всего, ближе. Тигровая Лилия тоже его услышала.

– Позаботься о себе, Джеймс Крюк.

Затем Тигровая Лилия исчезла, и он остался один с открытым ртом, глупо потеющий, но не от бега. Но он отбросил мысли о ее лице, и заставил себя сосредоточиться на непосредственной угрозе, которая, вероятно, направлялась к нему. Он посмотрел на звезды и глубоко вдохнул, боясь.

Предчувствие.

С Потерянными Мальчиками и Пэном, обратившимися против него, и индейцами, отказавшими ему в помощи, было только одно место, куда он мог пойти.

Глава 9

Джеймс не слышал ничего, кроме собственных шагов и шума прибоя, пока пробирался к берегу. Он уже начал сомневаться в своём решении. Кто он: взрослый умный мужчина или импульсивный мальчишка? Было ли разумным искать прибежища среди разбойников? Разбойников, знающих, что он в течение нескольких лет водился с Пэном и Потерянными мальчиками.

«Может, будет лучше постараться жить самому?»

Джеймс мрачно усмехнулся своим мыслям. Нетландия была не тем местом, где можно выжить в одиночку с её тёмными уголками и лишь призрачным светом. Поэтому, несмотря на свои опасения, Джеймс продолжал идти вперёд.

Соленый запах океана пробрался в его нос, пробуждая ужасные, болезненные воспоминания события многолетней давности. Это до сих пор преследует его, лицо того пирата, до того, как Пэн перерезал ему горло. Первое убийство, частью которого он когда-либо был. И лицо того пирата было причиной того, почему он оказался здесь сейчас, в ярдах от Испанского Мэйна.

Как чудище, он возник на побережье, лунный свет повсюду разливал огромную, но изящную тень корабля. Древесина была прекрасной, темной и крепкой, линии вырезаны рукой мастера, и, по какой-то неведомой причине, Джеймс был так поражен, что не мог оторвать глаз. Глубоко в душе он знал, что мастером был он сам, в то время, когда был мальчиком, и мир все еще казался простым. В то время, когда ему нечего было бояться, пока он спал и ночами мечтал быть капитаном Испанского Мэйна, геройствовать и плыть по морю.

С корабля до него доносилась слабая музыка, мелодия переливалась за край и становилась всё громче и громче, пока почти не оглушила подбирающегося поближе Джеймса. Хотя, по сути, это была не музыка, а просто шум. Сиплые выкрики и пение выпивших пиратов, выводивших какой-то мотивчик. Но почему-то этот гвалт не пугал. Он завораживал.

Решив повторить то, что проделал несколько лет назад, Джеймс начал взбираться по боку корабля, конечно, не так легко, как это делал тогда Питер, но главное – залез. Пока он долез до верхнего края, руки уже горели огнём, и он приподнял голову, чтобы рассмотреть, что твориться на корабле.

В воздухе сильно пахло виски и давно немытыми телами. Но всё это было приправлено грубым, безудержным весельем, которое не делало этот запах таким уж ужасным. На корабле было по-меньшей мере тридцать человек, может больше, в разной степени трезвости. Кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то валялся без сознания, а кто-то уже почти отключился, но не выпускал из рук бутылку. Это была ночь шумной попойки.

Джеймс пару раз глубоко вдохнул и перепрыгнул через борт, приземлившись с громким стуком на палубные доски. Всё веселье мгновенно стихло.

Несколько мгновений пираты молча смотрели на него. Было слышно лишь, как волны плещутся за бортом. Джеймс прирос к палубе, испуганный, но старающийся казаться уверенным. А потом мужчина, которого он встретил много лет назад на берегу, выступил вперёд. От глаз разбежались лучики морщинок, пират улыбался. Он подошёл ближе, протянул Джеймсу руку и склонил голову, а затем прижал шляпу к сердцу.

– Капитан, – произнёс он.

Джеймс помнил их последнюю встречу. Эта сцена проносилась с тех пор в его голове каждый вечер перед сном. Но то, что произошло потом, раньше не случалось. Остальные мужчины по очереди становились на колени, следуя за первым пиратом, и шептали:

– Капитан. Капитан.

Джеймс онемел. Все стояли и смотрели на него.

– Я, я... – он заикался.

– Да, – произнёс главарь с улыбающимися карими глазами и золотым зубом.

– Вы – Капитан Джеймс Крюк.

Капитан. Значит, сработало. Ему снилось в Лондоне каждую ночь, что он капитан. Что плавает именно на этом корабле, именно с этой командой, руководит, грабит и разоряет вражеские суда. Он воображал себя Капитаном Джеймсом Крюком – и вот он здесь.

– Да, – ответил Джеймс, но мысли путались.– И я вас знаю. Но, простите... Никак не могу вспомнить ваши имена.

Джеймс почувствовал, как к щекам прилила кровь, но прошло слишком много времени с тех пор, как они ему снились. Прошло слишком много времени с тех пор, как ему вообще что-то снилось. После того, как покинул Лондон, он не видел снов. Поэтому имена его товарищей оказались похоронены в пыльном уголке памяти, и сейчас он просто стоял и краснел от смущения.

– Старки, Капитан, – ответил пират, не удивляясь вопросу. – А это будет Билл Джукс. – Джукс вышел вперед и протянул мускулистую и в большой степени татуированную руку. Джеймс широко улыбнулся, пожав ее. Теперь все чувствовалось более реальным, чем когда-то в его мечтах, крупная рука мужчины сжималась вокруг руки Джеймса, будто он мог сломать ее, если бы пожелал, лунный свет танцевал у него на лысине. – И Сми. – Полный маленький рыжеволосый человек в очках, слишком маленьких для его лица, вышел из-за команды и грандиозно поклонился, снимая шляпу. Он подошел, улыбаясь, светло и тепло. Джеймс был уверен, что ему понравился этот парень.

Потом Старки представил каждого пирата по имени. Джеймса удивило, что дикая банда пиратов была более культурна, чем Потерянные Мальчики.

– Мы ждали вас, Капитан, – сказал Старки.

Покалывающая теплота распространялась по телу Джеймса от макушки до кончиков пальцев ног. Чувство, которое испытывал, когда последний раз был дома.

– Ждали?

– С тех самых пор, как мы себя помним.

По лицу Джеймса расплылась улыбка. Он ещё раз глянул на Старки, теперь замечая незнакомый глубокий шрам от левого уха наискосок через щеку к подбородку. Но взгляд, приподнятые уголки глаз и весь его вид – уверенный, знающий – были знакомы из сна. Джеймс пока не мог таким похвастаться, поэтому решил оставить все эмоции на потом, и ещё немного поиграть в капитана. Он выпятил грудь:

– И где каюта капитана?

Джеймс не мог точно сказать, насколько корабль соответствует его снам, но если он взят оттуда полностью, то его каюта должна быть где-то поблизости. Юноша пошёл за Старки из юта к маленькой комнатке, отгороженной от остальных кают. Но когда Старки толкнул дверь, Джеймс понял, что комната совсем и не маленькая. Напротив, она огромная, совсем как в его снах, даже такие же гобелены на стенах.

Это была огромная каюта, заполненная роскошью, и в ней было на несколько градусов теплее, чем на палубе. Большая кровать в углу комнаты, драпированная тяжелой темно-красной тканью, одеяло, такое огромное, что в него можно было с лёгкостью закутаться, и дубовый стол, на котором стояли кубки – золотые, как он и мечтал, кажется, вечность назад – заполненный напитком, который уж теперь-то он сможет выпить, если захочет. Из груди Джеймса вырвался довольный смех. Сама комната была в красных и золотых тонах – большие и совершенно безвкусные занавески, богатая темная древесина на полу, шикарные красные коврики перед кроватью и под окном. Он зарылся пальцами ног в мягкий ворс, задыхаясь от восторга. Как давно он не стоял голыми ногами на чём-то, что не хотело его расцарапать или пощекотать. В углу висела длинная красная куртка и экстравагантная широкополая шляпа, которая ему отлично подходила. А шляпа была точно такой, как в его детских мечтах.

Джеймс подошел к углу и взял куртку, висевшую на крючке, а затем перебросил ее через плечо. Он нахлобучил шляпу на голову, совсем не замечая ничего вокруг себя. Затем он подошел к зеркалу на другой стороне комнаты и посмотрел на себя.

Его волосы стали длинными и волнистыми, гораздо длиннее, чем мать позволяла ему отрастить в Лондоне. Он уже стал выше, чем был часами ранее. Он дотронулся до своего лица. Появились маленькие усики и настоящая щетина там, где раньше ее никогда не было. Несмотря на то, что он провел на Испанском Мэйне очень мало времени, от него уже пахло морем.

Его глубоко поразило то, что он смотрел на зеркальное отражение своего отца. Джеймс подавил глубокий всхлип и, затаив дыхание, отвернулся от него. Парень стоял так минуту, грызя зажатую в кулак руку, чтобы подавить эмоции, затем повернулся и снова взглянул на лицо в зеркале.

Он был похож на своего отца. Но он также был и капитаном и верил в это до глубины души.

– Старки, – сказал он.

– Да, Капитан? – Старки заглянул в комнату, на глазах у толпы пиратов. Казалось, он был восхищен этой простой фразой.

– Что мы делаем на борту Испанского Мэйна?

– Грабим, сэр. Мародерствуем и идем по ветру. – Он громко рыгнул, а затем прикрыл рукой рот. Казалось странным, что он смутился. – И пьем, сэр.

– Что вы грабите и где мародерствуете? – спросил Джеймс, снова бросая взгляд на зеркало и поправляя шляпу на голове.

– Я, э, честно не знаю. – Старки нахмурился, щеки пошли пятнами, но это было так незаметно, что никто, кроме мальчика, который знал его всю жизнь, и не заметил бы. – Мне кажется, что мы планировали грабить или мародерствовать или что-то еще уже довольно давно. Но, чаще всего, мы в конечном итоге просто ждем.

Краем глаза Джеймс увидел, как Джукс начал смеяться, а Сми нервно переминался с ноги на ногу.

– Это нужно исправить, – сказал Джеймс, вздергивая подбородок.

– Да! – сказал Старки, его глаза снова засветились, а морщины разгладились.

Команда позади него повторила грозовое «Да!».

После этого все дружно осушили кубки с вином. Пираты медленно разбрелись по палубе, будто ничего особенного этой ночью и не произошло. А, может, так оно и было. Возможно то, что Джеймс стоял в каюте капитана в костюме пирата, было самым естественным и обыденным событием с тех пор, как он попал в Нетландию.

Джеймс присел на свою кровать – и как он рад был, наконец, видеть кровать! – и сбросил рваные башмаки. Он были похожи больше на сшитые вместе листья, чем на туфли, и грозили развалиться при каждом шаге. Юноша откинулся на кровать, наслаждаясь мягкостью перины.

До этого момента он и не осознавал, насколько вымотан. Азарт от адреналина проходила, оставляя мальчику – мужчине – лишь усталость. Эта усталость проникала вглубь до самых костей – та усталость, что приходит не от долгого бега, а от нескольких лет лишений и испытаний.

Джеймс снова дотронулся до лица, стараясь привыкнуть к странной щетине на лице. Над верхней губой, по углу нижней челюсти. Ещё сегодня утром этой щетины не было. Он уже в который раз за сегодня задался вопросом: насколько он стал старше с восхода солнца? Сложно сказать. Может, на год. Может, больше. Мальчик тяжело сглотнул от страха, нахлынувшего на него от осознания этой неопровержимой истины: он взрослеет. Принятие правды не успокоило его; напротив, лишь ужасало и угнетало. Там, в Англии, все вместе старились и приближались к смерти. Но здесь, в Нетландии, казалось, он мчался к смерти гораздо быстрее остальных, и было в этом что-то пугающее и жутко одинокое. Джеймс зажмурился.