Текст книги "Никогда Никогда (ЛП)"

Автор книги: Брианна Р. Шрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Большинство ночей после этой прогулки, а точнее четыре, Джеймсу удавалось встретиться с Питером в Кенсингтонских садах. Он научился избегать всех скрипучих половиц, пока быстро спускался вниз, и всегда умудрялся вернуться прежде, чем его мама узнает, что он не ночевал дома. Беременные женщины вообще склонны ничего не замечать.

Одной особенно тёмной ночью в конце недели, Джеймс лежал на траве рядом с Питером. Крона дерева скрывала их от посторонних глаз, а вокруг летали феи. Тогда Питер задал ему вопрос, который никогда не задавал прежде.

– Сколько тебе лет, Джеймс?

Питер рассеянно провёл руками по длинной, отсвечивающей синевой траве. Джеймс повернул голову и взглянул на собеседника.

– Завтра мне будет тринадцать.

Питер повернулся к Джеймсу и нахмурил брови.

– Будет?

– Да. Завтра у меня день рождения.

– Какой ужас, – произнёс со страданием в голосе Питер.

Джеймс сел на траве и нахмурился.

– Что значит «ужас»?

Кровь прилила к щекам, и он был рад, что вокруг было темно.

– Ужас, что ты растёшь, конечно, – ответил Питер, садясь рядом с Джеймсом и покачав головой, будто был чем-то очень расстроен.

Джеймс нахмурил брови. Он всегда боялся, что слишком мал для того, чтобы водиться с более взрослым и более интересным мальчиком, как Питер. Конечно, когда он был мал, он был слишком мал, но теперь, когда он был старше, он был слишком старше.

– Я не понимаю, – произнёс он. Взросление – это то, что происходит с каждым, желает того Питер или нет.

– Взрослеть – это ужасно. Ужасно становиться мужчиной.

Питер передёрнулся, произнеся последнее слово, и уставился на звёзды, а феи летали вокруг него, разгоняя тьму.

– Не понимаю, почему ты так говоришь. Вот я, например, очень этого жду.

Питер резко вскочил на ноги и с ужасом посмотрел на Джеймса.

– Ты сошёл с ума? Кто вообще в здравом уме захочет повзрослеть?!

Джеймс отшатнулся, его уши покраснели. Он никогда не задавался этим вопросом. Взросление было его мечтой столько, сколько он себя помнил, и он никогда не спрашивал себя, почему. Он просто этого хотел.

– Ну, хм, я думаю, стать взрослым – это замечательно. У меня будет жена и собственные дети. Я смогу познавать мир и покорять моря.

Питер смотрел на него так, будто впервые увидел. Длинная тень упала на лесок, и Джеймс поплотнее закутался в куртку.

– Чепуха. Когда ты вырастешь, то навечно попадёшь в ловушку. Вот я никогда не стану взрослым. Я хочу всегда оставаться маленьким и веселиться.

Он решительно кивнул, и прядь волос упала ему на глаза.

Джеймс засмеялся и поднялся с покрытой росой травы, заставив взлететь нескольких фей.

– Ну, это, конечно, всё хорошо и чудесно, но однажды тебе придётся вырасти, Питер. Все вырастают.

– Не правда.

– Правда. Вот посмотри на себя. Ты уже на половину взрослый. Ты, по меньшей мере, на дюйм выше меня, и твой голос скоро изменится и погрубеет. А сколько тебе вообще лет?

– Точно не скажу, – Питер взмахнул рукой и закатил глаза.

Джеймс покачал головой, удивляясь необычности и своеобразности Питера.

– В любом случае, – продолжил Питер, сложив руки на коленях, – вряд ли я «на половину взрослый». Я мальчик, и всегда им останусь.

Джеймс хмыкнул и начал наблюдать за летающими над головой феями, освещающими листья деревьев.

– Думаешь, я шучу?

Джеймс засмеялся и дотронулся до фиолетового цветка на одной из ближайших клумб.

– Думаю, ты чокнутый.

Питер прищурился и уставился на Джеймса с полуулыбкой.

– Знаешь, я могу это доказать.

– Доказать?

– Да, я отведу тебя туда. В место, где ты никогда не вырастешь.

– Звучит заманчиво, – саркастически заметил Джеймс.

Питер отвёл руки в стороны, громко прочистил горло, а затем его ноги оторвались от земли и он завис в воздухе приблизительно на уровне трёх футов от земли. Джеймс подскочил, громко выдохнул и отступил назад.

– Что... Что ты... Как это?..

– А, это? – спросил Питер, положив подбородок на толстую ветвь дерева. Он ухмыльнулся, страшно довольный собой. – Я постоянно так развлекаюсь в Нетландии.

– Этого не может быть.

Не может. Джеймс моргнул раз, второй, третий. И каждый раз, открывая глаза, он видел ухмыляющегося, зависшего в воздухе Питера. Джеймс уже всерьёз задумался о том, что он сходит с ума. И придётся ему свой тринадцатый день рождения отмечать в психушке, что его не очень радовало.

– Может-может, – ответил Питер.

Над его головой кружились феи, а Джеймс просто стоял на траве, уставившись на мальчика, и прохладный ветер трепал его кучерявые волосы.

И когда Джеймс начал осознавать, что всё происходящее реально, внутри него начал разрастатьсястрах. У него спёрло дыхание от того, что, что мальчишка напротив продолжал летать над землёй. Конечно, это было не так странно, как существование настоящих фей. Но для того, чтобы смириться с присутствием этих крохотных существ, Джеймсу понадобилось несколько дней. Сколько же теперь он будет привыкать к летающему мальчику?

Джеймс присел на траву, ноги вдруг перестали его держать.

Через несколько минут, в течение которых Джеймс сидел без движения, а Питер делал сальто, летал зигзагами или вытворял другие акробатические трюки (ведь просто висеть в воздухе – не интересно, по его разумению), Джеймс пошевелился.

– Ты сказал «Нетландия»? – прошептал он.

– Да, Нетландия. Там, где ты никогда, никогда не вырастешь.

– И где она? – спросил Питер, одновременно чувствуя себя и глупо, и заинтересованно.

Питер указал на сверкающее звёздами небо, на что-то, что Джеймс не смог рассмотреть. Интересно, это из-за облаков, густо сплетённых ветвей деревьев или он просто не знает, на что смотреть?

– Направо – второй поворот, и прямо, пока не настанет рассвет.

Джеймс вскинул голову к звёздам, сбитый с толку, губы приоткрылись в немом вопросе.

–Это хорошее место? – поинтересовался он, всё ещё ничего не замечая в тёмном небе. И какая же из этих звёзд та самая «вторая направо»?

– Я имею в виду, это место, где хотел бы жить любой мальчишка? Или, по крайней мере, съездить на время?

– Ну конечно! – заявил Питер.

– Это место полно фей и русалок, приключений и пиратов!

– Пираты? – воскликнул Джеймс, подняв глаза, чтобы встретиться взглядом с Питером. Этой последней фразой Питер его зацепил. В конце концов, мальчик мечтал о пиратах всё своё детство.

– Конечно. Наш Испанский Мэйн полон неуклюжих, тупых, взрослых пиратов. Я лично убил их не меньше десятка.

– Испанский Мэйн? – произнёс Джеймс, запрокинув голову. Эти слова казались ему очень знакомыми, больше, чем должны были. А ещё он почувствовал скользкого, извивающегося червя беспокойства внутри, но не мог ронять, почему. Будто причины были серыми и размытыми, и он никак не мог их ухватить.

– Да-а, – протянул Питер, и Джеймс постарался не обращать внимание на беспокойство, потому что Питер и так смотрел на него с неодобрением.

– Да, конечно. Я просто решил, что ослышался.

Джеймс помялся в нерешительности, заламывая руки.

– Ты говорил, что убил их? – Джеймс озабоченно нахмурился.

Питер закатил глаза.

– Это пираты, Джеймс Крюк. Это не то же самое, что убить обычного человека.

Джеймс закусил губу и задумался. Питер был значительно старше него, и он явно знал много о вещах, в которых Джеймс абсолютно не разбирался. Возможно, убийство пиратов было одним из них.

– Но, убийство? Не думаю, что смог бы убить человека, даже если бы он был пиратом.

«Особенно, если бы он был пиратом», – подумал Джеймс, но решил, что вслух это произносить не разумно.

– Ну, я бы в любом случае не доверил тебе убийство пирата. В тебе всё ещё слишком много лондонского.

Джеймс отпрянул, не уверенный, что имел в виду Питер, но чувствуя,что это было что-то оскорбительное.

– Я не думаю...

– Нравится тебе или нет, мы постоянно так поступаем.

Питер махнул рукой и прислонился к ближайшему дереву, разогнав всех фей вокруг.

Джеймс нахмурился, изо всех сил стараясь сфокусироваться на правилах поведения. Он знал, что люди, учащиеся в Итоне, придерживаются определённого кодекса относительно убийств. Но каждый раз, когда он запрещал себе думать о том, чтобы решиться на авантюру, его взгляд натыкался на парящего ухмыляющегося Питера и фей.

– Из этого места можно вернуться обратно? – спросил Джеймс.

– Конечно. Я и сам родился в Лондоне. А сейчас путешествую туда-обратно, когда пожелаю.

Джеймс поднял удивлённо брови и шагнул к Питеру.

– Ты родился здесь? В Лондоне?

Питер посмотрел на пруд поверх плеча Джеймса.

– Я рос прямо тут, в Кенсингтонских садах, с феями. Пока однажды не решил, что больше не хочу.

«Пока однажды не решил, что больше не хочу».

Джеймс закусил губу. Интересно, а действительно ли можно просто «не захотеть»? Впервые в жизни Джеймс задался вопросом, а правда ли он хочет стать взрослым.

– И тогда появилась мечта о Нетландии. И с тех пор я могу летать туда и сюда, когда захочу.

Джеймс начал считать, что предложение этого мальчишки, и его обещания, и пираты, и приключения – всё это детские фантазии. Но уже через минуту он задавал следующий вопрос:

– И ты можешь взять меня с собой? В Нетландию?

Питер внимательно на него посмотрел, пощипывая подбородок и разглядывая своими завораживающими зелёными глазами.

– Возможно.

Начинало светлеть, и Джеймс поднялся на ноги, понимая, что они будто приросли к земле. Он разрывался между тем, чтобы остаться в Кенсингтонских садах, чего страстно желал, и тем, чтобы пойти домой, как и должен был.

– Мне пора идти, Питер.

– Ну, тогда иди. Но завтра я уже улетаю домой. Найдёшь меня, если захочешь.

Сказав это, Питер упорхнул прочь, а Джеймс поплёлся домой с полной головой глупых фантазий. Его мысли были в полном беспорядке, а внимание настолько рассеянно, что он даже не заметил, как зашёл в спальню и забрался под одеяло. Находясь где-то между сном и бодрствованием, он не мог думать ни о чём, кроме таинственного волшебного места, где мальчики всегда остаются мальчиками, сражаются с пиратами, резвятся с феями и плавают с русалками.

Но, наконец, сон сморил его.

 * * *

Его последней мыслью перед пробуждением, как и всегда, была мысль о его пиратском корабле, полном головорезов. Там был и мужчина с золотым зубом, и толстяк с мягкой улыбкой, и ещё один с рыжими волосами, и великан с татуировками. И огромная каюта, полная золотых кубков, наполненных чем-то, что ему определённо нельзя было пить.

А вот первая мысль после пробуждения была совсем иного рода. Он проснулся, задаваясь вопросом, а не сменить ли ему его чёрные кудряшки на ярко-рыжие прямые волосы. Это было глупо, поэтому мальчик сразу решил об этом забыть. И вторая мысль была тоже не о Питере. Каждый уголок в доме заполнял запах пирога, что было пусть и неожиданно, но очень приятно. Джеймс спустился по лестнице на кухню как был, в пижаме,где его мама доделывала последние штрихи на торте. Мальчик поверить не мог, что она его испекла. Мама просияла, когда увидела сына.

– С днём рождения, Джеймс!

Мать поставила восхитительный торт прямо перед ним.

Связанное с тортом счастливое настроение улетучилось.

Что... как? Ужасно? Прекрасно? Джеймс и сам не мог понять, что он чувствует. Но его мать, казалось, не заметила появившееся несчастное выражение на его лице.

Настроение чуть-чуть поднялось, когда мальчик осознал, что в честь дня рождения мама разрешит съесть на завтрак кусок торта. Это определённо было удачей. Поэтому Джеймс нашёл повод улыбнуться, съесть праздничный пирог и притвориться, что не имело значения то, что он стал на год старше, на год ближе к зрелому возрасту. Раньше бы он сказал, что это замечательно, но сейчас Питер заставил его думать, что не будет с ним разговаривать, если Джеймс перестанет быть ребёнком.

Весь остаток дня Джеймса терзали сомнения и противоречия. С одной стороны, Нетландия выглядела потрясающим местом, а Питер уверил мальчика, что навсегда остаться ребёнком – лучшее, что может произойти. С другой стороны, Джеймс действительно хотел вырасти, стать мужчиной и совершать поступки, свойственные взрослому человеку. Эх, если бы ему не надо было принимать решение сегодня вечером!

Он поплёлся в свою комнату и рухнул на кровать, положив голову на брюхо Мэгги. Если он уйдёт, то будет очень скучать по Мэгги и по маме с папой. Джеймс был уверен, что они тоже будут по нему скучать. Вечность – ужасно долго, чтобы по кому-то скучать.

И вдруг его осенило. Питер ведь никогда прямо не упоминал, что переселение в Нетландию – это навсегда. В конце концов, Питер Пэн перемещался туда-обратно. Может, он сможет поехать туда просто на каникулы, пока не начнётся семестр в Итоне. Ведь это разумно? Конечно, у мамы будет истерика, но она вскоре всё забудет. Если честно, неделя или две домашнего ареста стоили ожидавших его громадных приключений, если он, конечно, согласится на предложение Питера. Джеймс вскочил, заставив Мэгги залаять, и бросился к окну, ожидая, когда же наступит ночь, сильнее, чем всегда, желая поскорей попасть в Кенсингтонские сады.

* * *

Когда он добрался туда, то довольно быстро нашёл Питера, направившись туда, где они проводили каждую ночь, к Лесу Фей.

Питер, Питер, я здесь! – прокричал он, вдыхая запах сырой земли в Садах.

– Вижу, – кивнул Питер, больше никак не реагируя на его появление.

– Ты сегодня уходишь?

– Да. Уже скоро.

Феи крутились и мелькали вокруг Питера, резвясь в тумане, на его волосах, разгоняя окружающую тьму. Джеймс вновь, как и раньше, захотел, чтобы феи уделяли ему больше внимания.

– Думаю, я хочу с тобой, – произнёс Джеймс, повернув голову и широко улыбаясь маленькой одинокой фее, примостившейся на его плече.

Питер повернул голову в его сторону.

– Уверен?

Джеймс потёр руками плечи в поношенной рубашке, пытаясь унять холод. Он возбуждённо ходил взад и вперёд, избегая смотреть на Питера.

– Ну, я подумал, что могу отправиться туда просто на выходные. Ненадолго. Если ты не против.

Питер минуту молчал, пощипывая подбородок большим и указательными пальцами, и отогнал фею, мельтешащую у него перед лицом и мешающую думать. Джеймс нервно переминался с ноги на ногу.

– Не против. Ну что ж, тогда вперёд, в Нетландию!

Джеймсу показалось, что он сейчас грохнется в обморок от волнения.

– А как мы туда попадём? – внезапно перестав дышать, спросил он.

Питер запрокинул голову и захохотал.

– Ну, конечно, мы полетим.

Джеймс скривился, не понимая, шутит Питер или нет.

Питер перестал смеяться и поднял брови.

– Ты ведь умеешь летать, разве нет?

Джеймсу вдруг стало стыдно без всякой объективной причины.

– Я... Не думаю, что умею...

– Все умеют летать, Джеймс!

Питер скрестил руки на груди и облокотился на сплетённые ветви дерева.

– Но я не умею!

Питер покачал головой и возвёл глаза к небу.

– Вы – Потерянные мальчики – ничего не можете сделать сами. Никакой сообразительности, ни у одного.

Джеймс хотел сказать, что он не Потерянный мальчик, но решил, что лучше промолчать. Он был слишком занят, наблюдая за Питером, чтобы ввязываться в спор. А Питер тем временем подлетел к верхушке ближайшего дерева и что-то прошептал в ветви. Из них вылетел маленький огонёк и полетел к Джеймсу, который просто стоял, потому что не знал, что ещё делать. Этот огонёк, конечно же, оказался феей, которая подпрыгивала над Джеймсом в воздухе, и с её крыльев на голову мальчика упало немного волшебной пыли. Джеймс чихнул.

«Интересно, а может ли быть аллергия на волшебную пыль? Нет, дурацкий вопрос».

Джеймс решил не произносить его вслух.

– И что теперь? – спросил Джеймс, стоя по стойке «смирно». – Теперь подумай о самом счастливом событии в твоей жизни. Затем разбегись и просто взлети в небо.

– И всё?

– И всё. Любой на такое способен.

Джеймс скривился и оперся подбородком о скрещенные руки, из всех сил стараясь найти в мыслях счастливое воспоминание. И не просто счастливое, а самое счастливое. Он ни в коем случае не хотел разочаровывать Питера. И тут в памяти всплыло лицо. Лицо отца, вернувшегося из плавания. Усталое, заросшее щетиной, но улыбающееся, с расходящимися от уголков глаз морщинками. Низкий баритон, рассказывающий о приключениях на море, убаюкивал Джеймса. А затем, как само собой разумеющееся, Джеймс осознал, что висит прямо напротив верхушки дерева.

Джеймс просиял:

– Мне даже не пришлось брать разбег!

– Действительно, не пришлось.

Питер поджал губы и пожал плечами:

– Как и мне, конечно же.

Джеймс вздёрнул бровь, но в итоге решил проигнорировать это довольноглупое уточнение. Он был слишком рад своему новообретённому умению.

– А теперь – за мной! – прокричал Питер, с треском вырываясь вверх через ветви деревьев.

Джеймс быстро и довольно неумело полетел за ним. Его не надо было подгонять. Он жутко боялся отстать где-нибудь посреди Атлантики или любого другого океана волшебной страны, над которыми они будут пролетать, поэтому неотрывно следовал за Питером, уверенный, что хоть так ему не грозит потеряться.

Джеймс был тенью, следовавшей прямо за Питером. Он улыбался, несмотря на страх, наслаждаясь волнующим ощущением обволакивающего его тело воздуха и невесомости, влекущей его вверх, к небу.

Казалось, полёт занял вечность, а может, так оно и было. Как маленькие пташки, они летели сперва над Лондоном, а затем над местами, которые Джеймс не мог опознать. Местами, наполненными цветами и всполохами света, местами, заставляющими его то чувствовать, что он вот-вот упадёт, то ощущать, будто пробирается сквозь мокрые пески. А вот Питеру это всё было не в новинку. Он нырял и выныривал из облаков, огибал вершины гор и бог знает чего ещё, будто постоянно только это и делал. Скорей всего, так оно и было.

Время от времени Джеймс начинал уставать, но в эти моменты либо его обволакивало облако, либо Питер тряс его за плечо, и он становился бодрее. Его лёгкие горели, а руки и ноги, казалось, отвалятся, хотя он ими и не сильно махал, когда Питер вдруг остановился и издал радостный возглас.

Джеймс остановился прямо позади Питера, ведь это было единственным, что он мог сделать, и кинул взгляд вниз. От удивления у него открылся рот, а глаза вылезли на лоб. Там, в сотнях футов под ним, простирались огромные джунгли, в которых кипела жизнь, и то тут, то там виднелись оазисы. На краю леса бал залив, переходящий в бирюзовое море, а на его волнах качался большой, устрашающего вида пиратский корабль. С такой высоты Джеймс еле мог его разглядеть, но при одном взгляде на корабль что-то защемило в груди.

– Это... Это... Это она?!

– Да, Джеймс. Это она. Это Нетландия.

Глава 3

Джеймсу пришло на ум, что приземление при ночных полётах ещё не было тем, в чём преуспел, поэтому он прицепился к Питеру во время снижения. Его руки и ноги дрожали, когда они спускались на землю, это странное ощущение головокружения заставляло его желудок кувыркаться от ужаса и волнения одновременно. Спустя минуту, ребята легко приземлились на почву гигантского, мерцающего леса Нетландии.

Джеймс пытался скрыть свои широко открытые глаза и неистовое мотание головой, но понял, что хочет смотреть всюду сразу. На деревья, чьи листья были всеми видами постоянно меняющихся оттенков фиолетового, розового и синего. На небо, настолько глубокое и темное, что тысячи звезд выделялись ярким блеском. На луны, три из которых он мог различить. Воздух здесь был настолько лёгким, что ему казалось, будто его тело могло воспарить вверх, если бы он отвлёкся, и мог поклясться, что чувствовал вкус воздуха на своём языке. Слабый оттенок ванили и веянье имбирного печенья. Он с любопытством облизал губы.

– Я думаю, Потерявшиеся Мальчики появятся с минуты на минуту, – сказал Питер.

Джеймс встал прямо и отряхнулся, демонстрируя манеры, которыми гордилась бы его мать, не обращая больше внимания на воздух вокруг него.

Питер странно посмотрел на Джеймса и сложил руки рупором у рта, имитируя крик ворона, который эхом отозвался среди деревьев. Казалось, будто в этот самый момент вся Нетландия оживилась. Треск и грохот доносились от стволов деревьев, а завывания и чириканье сменили тишину ночи. Листья трепетали и шелестели, неистово меняя цвет с пурпурного на золотой, зелёный, розовый, будто бы были настолько взволнованны, что не могли решить, каким сезоном хотят быть, и всё вокруг них засияло, когда феи спустились с верхушек деревьев, чтобы порхать вокруг Питера. Джеймс подумал, что никогда не видел ничего прекраснее в своей жизни.

Одна фея, особенно радостно летала вокруг головы Питера, приземляясь на него, и взволнованно болтала, что для Джеймса звучало просто как бешеный звон колокольчиков. Он не говорил на фейском языке, но сейчас очень хотел бы этого.

– Джеймс, это моя фея.

Она скользнула к нему, остановившись перед его лицом и осматривая его беглым взглядом, а Джеймс широко улыбнулся, отчаянно желая, чтобы она осталась. Но она поспешно вернулась дальше беспокоиться о Питере, который, казалось, очень наслаждался всем этим вниманием. Он лучезарно улыбнулся, и его волшебные создания засияли так, какими их Джеймс ещё никогда не видел.

Затем между деревьями раздался грохот. Джеймс инстинктивно отпрянул назад, не привыкший к темноте, волшебным деревьям, и вещам, грохочущими в них по кругу. Питер снова сымитировал крик ворона и взмыл высоко в воздух прямо за своей феей, затем снова опустился вниз, как раз тогда, когда группа мальчишек выстроилась перед ними.

– Питер! – воскликнули они одновременно. – Ты вернулся!

– Точно.

Они были очень неуклюжи и просто толпились вокруг, каждый пытаясь дотянуться до Питера первым. Питер улыбнулся одним уголком рта, но очень быстро чрезвычайно посерьёзнел, принимая в воздухе стойку сержанта:

– Мальчишки! Пооостроились!

Ребята встали в линию перед Питером, все стояли совершенно неподвижно. Джеймс прикусил губу, неловко стоя там, и не совсем уверен, что делать с самим собой. Питер заложил руки за спину и прохаживался взад и вперед перед строем, внимательно осматривая каждого мальчика. Джеймс не имел ни малейшего представления зачем. Он подозревал, что ни Питер, ни кто-либо из мальчишек тоже не знали этого.

– Потерявшиеся Мальчишки, у нас есть новобранец. Это Джеймс Крюк, Потерявшийся Мальчик, которого я нашел в Кенсингтоне.

Услышав титул, Джеймс нахмурился. Он думал, что совершенно ясно дал понять, что он был больше «Мальчишкой на Выходных», чем «Потерявшимся», но он решил не напоминать об этом.

– Он старый! – крикнул самый маленький мальчик.

Питер обернулся к нему и посмотрел в лицо. Этого было достаточно, чтобы почти тотчас же заставить его замолчать:

– Теперь кричите!

Первый на очереди был высокий, застенчивый, немногим на дюйм выше Питера.

– Биббл! – крикнул он.

Следующий, он мог бы быть близнецом Биббла, но казался короче его, потому что горбился, крикнул:

– Боббл!

Следующий:

– Чуточка!

Джеймс подумал, что имя этого мальчика было ироничным, поскольку в нём не было ничего небольшого.

Следующий, весь покрытый огромным количеством веснушек, закричал:

– Симпкинс!

И последний, тот малыш, сделавший замечание по поводу возраста Джеймса:

– Шалун!

Джеймс стоял там, моргая, и не имея ни малейшего понятия о том, что сейчас произошло. Это звучало для него так, как будто мальчишки просто выкрикнули первые попавшиеся бредовые слова, которые пришли им в голову.

– Ну? – сказал Питер, повернувшись к Джеймсу и сложив руки на груди.

– Что ну?

– Что значит «что»? – Питер сузил глаза.

Джеймс протянул руки в воздух:

– Что я должен делать?

Питер покачал головой и уставился в землю:

– Как я уже говорил, вы Потерянные Мальчики... Маловато мозгов у многих из вас. Встань в ряд к остальным. Когда я скажу – «Кричи!», ты крикнешь.

Джеймс сделал так, как было велено, но это очень смущало, потому что у него не было ни малейшего понятия о том, что он должен был сказать, когда прозвучит «Кричи». Это смущение усилилось, когда он понял, что ему придется стоять впереди всех, поскольку был выше Потерянных Мальчишек (хотя догадывался, что Биббл был немного старше, но все же). Он занял свое место, и Питер крикнул:

– Кричи!

Джеймс заёрзал и посмотрел на мальчишек, а затем снова на Питера и сказал первый бессмысленный наборов слогов, который пришёл ему в голову:

– Буфин!

Всю компанию распирал приступ смеха, но они тут же прекратили, завидев гневный взгляд на лице Питера. Он очень близко подошёл к Джеймсу и состроил такую гримасу, что стал похож на собственную карикатуру.

– Что ты сказал, Джеймс Крюк? – прошипел он.

Джеймс моргнул и отшатнулся. Он никогда не видел Питера таким, с малиновым лицом и настолько сильно суженными глазами. Он никогда не видел Питера в каком-либо другом состоянии, кроме радостного.

Питер медленно приближался к нему, и от этого на затылке волосы становились дыбом.

– Я не был уверен, что должен был сказать. – Джеймс смотрел на землю, сосредоточившись на дыхании, и запрещая сердцу останавливаться.

Питер закатил глаза:

– Дураки все вы! Когда я говорю: «Кричи», ты скажешь своё имя. Никакой чепухи вроде «Буфин» в моих рядах.

Джеймс сделал глубокий вдох и ощутил привкус ванили на языке. Он старался казаться выше и ровнее перед ходящим взад и вперёд Питером. Затем тот повернулся в сторону мальчишек:

– Кричи!

– Джеймс!

– Биббл!

– Боббл!

– Чуточка!

– Симпкинс!

– Шалун!

Питер улыбнулся:

– А теперь, Джеймс, если ты хочешь быть одним из Потерянных Мальчишек, тебе надо следовать нескольким правилам.

Джеймс кивнул, прогоняя из головы смущающую мысль о том, что Питер продолжал обращаться к нему, как к Потерявшемуся Мальчишке в более долгосрочном понимании этого слова, чем то, о чём они изначально договаривались.

– Номер один, тебе запрещено знать вещи, которых не знаю я.

Джеймс нахмурился, неуверенный, как именно он должен был выполнять это правило. Он готовился поступить в Итон, но даже только поступающие знали очень много вещей, о которых, он был совершенно уверен, не знал Питер. Он всё равно кивнул, желая казаться подходящим.

– Номер два, – сказал Питер, расхаживая туда-сюда и тыча пальцем в воздух, – тебе запрещено быть выше меня.

Это казалось справедливым правилом. Поскольку он планировал оставаться тут неделю, максимум две, то не планировал становиться выше, пока был тут.

– Последнее и самое важное, – Питер понизил голос и заговорил скороговоркой так, что Джеймсу пришлось прислушиваться, чтобы услышать, о чём тот говорил, – ни в коем случае не расти.

Потерявшиеся мальчики зашумели, выражая своё восторженное согласие. Джеймс серьёзно кивнул, думая, что и это правило было не так уж сложно соблюсти, так как рост не входил в его планы на этой неделе.

– Можешь ли ты следовать всем этим правилам, Джеймс Крюк?

– Могу.

– Ты торжественно клянешься не расти любой ценой? – спросил Питер, приблизившись к Джеймсу на волосок от его носа.

– Я торжественно клянусь. – Джеймс очень надеялся, что Питер не заметит, как дрожат его руки, или какая-то другая часть тела.

– Тогда, – сказал Питер, широко улыбаясь, – добро пожаловать в наши ряды!

Джеймс расплылся в большой улыбке, почти превосходящую улыбку Питера, при этом сообщении. Остальные, как он заметил, ничего подобного не сделали, каждый из них, кроме Биббла, демонстрировал холодное безразличие, скрестив руки, глядя вниз, и только кончики их носов, даже самого младшего, были направлены на него. Биббл, по крайней мере, повернулся к нему и протянул руку. Джеймс пожал ее и подумал, что хоть что-то здесь было прилично.

– Итак, – беспечно спросил он, полный решимости насладится всеми возможными приключениями, которые только можно было успеть до конца недели, – чем займёмся для начала?

– Первым делом... – Питер торжественно остановился.

Джеймс подумал, что, возможно, это потому, что у Питера не было ни малейших идей, чем заняться, но промолчал, не желая уже нарушить первое правило.

– Первым делом будет следующее: как много бродящих хулиганов, морских собак и пиратов вы видели в последнее время, ребята?

– Слишком много! – ответили мальчишки хором.

– А что мы ненавидим больше, чем их?

– Ничего!

– Тогда, мальчики, сегодня ночью мы убьём пирата.

Джеймс с трудом сглотнул, сердце уверяло его, что это было преувеличением, а желудок шептал, что сердце врёт.

Было неописуемо дико и тревожно видеть мальчишек лет пяти, раскрашивающих себя, готовясь к бою. Джеймс чувствовал себя нехорошо при мысли об этом, и у него всё ещё была тень сомнения, что, быть может, они лишь притворяются, но, тем не менее, позволил раскрасить себя. Они дали ему небольшой кинжал и размазали глину на его лице в виде волнистых линий и узоров. Можно только представить себе, что бы сказала его мать, если увидела бы его.

– Пошли, войско. Пришло время навестить Испанский Мэйн.

Джеймс почувствовал крошечный толчок искры осознания в груди, но она была расплывчатой и быстрой, исчезнув до того, как он мог полностью сосредоточиться на ней.

Они подкрадывались прямой и молчаливой линией сквозь листву, все кроме Биббла и Боббла, которые ползли друг с другом рядом. Некоторые из мальчишек держали ножи во ртах, а у других были привязаны луки за спинами.

Джеймс заворчал, чувствуя теперь щекотание кроваво-красных листьев на своей спине, а когда он увидел их внезапный цвет и резкость, его волосы встали дыбом. Маленькие феи вились вокруг компании, метались то туда, то сюда, учтиво освещая им путь. Тёмный воздух по сторонам становился всё плотнее и плотнее по мере их приближения к морю, и сильнее чувствовался запах солёной воды, всё ещё смешанный с ванилью. Джеймс закашлялся и закрыл глаза, пытаясь очистить голову от слишком многих ощущений за раз.

Вся группа медленно остановилась, как только они достигли массивного корабля, и челюсть Джеймса отвисла. Он был громадным и светящимся, вырезанным из самого красивого дерева, покрытого блестящим и насыщенным коричневым цветом и завитками. На нём был огромный череп со скрещенными костями, вырезанный на передней части корабля и злобно смотрящий на Джеймса, от одного взгляда на который захватывало дух.

Он отвернулся от него и повернулся обратно к мальчишкам, почувствовав, что они снова начали двигаться дальше. В глазах Пэна виднелась жажда крови, когда он обернулся к ним и жестом указал всем забраться на борт. Джеймс чувствовал большое беспокойство, частично состоящее из вины и частично из того, чего он не мог объяснить. Что-то шептало ему, что всё это было не правильно, что это было, по непонятным причинам, предательством... или чем-то тесно связанным с ним. Он пробрался по земле к Питеру, прежде чем старший мальчик мог забраться на борт, и прошептал ему на ухо:

– Почему мы идём убивать пирата сегодня ночью, Питер?

Питер посмотрел на него, как на слабоумного, будто даже подумать задать такой вопрос было большой глупостью.

– Потому что он пират, Крюк.