Текст книги "Обманутый"

Автор книги: Бретт Баттлз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 04

Квин понимал, что должен забыть об умершем и похороненном в пустыне друге. Что не нужно искать Дженни и сообщать ей о смерти Маркоффа. Она может и дальше оставаться в неведении. Со временем сама сообразит, что с ее приятелем что-то случилось. Нет необходимости становиться вестником несчастья.

Так легко. Так просто.

Но невозможно.

– Мы всего лишь часть плана, – часто повторял его старый наставник Дьюри, когда они вместе работали над тем или иным заказом. – Маленькая часть. Нам не суждено увидеть целого. Мы никогда не узнаем всего. И так даже лучше. Когда все сделано – уходи и забудь. Иначе ты недолго продержишься.

Голос Дьюри настойчиво звучал у него в голове. Этот сукин сын хорошо обучил Квина своему ремеслу. Он передал ему знания, позволившие Квину начать собственное дело, и неудивительно, что даже после стольких лет ученик помнит его заветы.

Однако у самого Дьюри была куча проблем, заведших его в тупик, откуда он не смог выбраться. Все закончилось конфронтацией с бывшим учеником, и прошлой зимой Квину пришлось убить наставника в Берлине. Голос Дьюри, звучавший у него в голове, на время смолк. Но его советы, хорошие и плохие, не забылись, и это, как ни странно, успокаивало Квина.

Этот совет попадал в категорию плохих. По крайней мере, относительно нынешних затруднений Квина.

Он слишком многим был обязан Маркоффу.

Финляндия. Десять лет назад

– Вы нас слышите, мистер Квин?

Голос Андрея Кранца – холодный, равнодушный, с сильным акцентом. Ходили слухи, что он родился в Варшаве, но Квину казалось, что акцент у него немецкий, а не польский.

Квин открыл глаза и посмотрел на своего мучителя. Кранц наклонился над ним, его лицо находилось прямо перед лицом самого Квина. Подобие улыбки искривило тонкие губы Кранца.

– Хорошо, – сказал он и похлопал Квина по щеке. – Доброй ночи. Увидимся утром.

Кранц выпрямился и рассмеялся. Два типа, стоявшие у него за спиной, как едва различимые тени, тоже засмеялись.

Через минуту Квин остался один.

Он еще некоторое время слышал, как они уходят через лес. Их шаги постепенно стихли, остался лишь шум ветра среди деревьев: он то набрасывался на ветки в лютой ярости, то уносился прочь.

Уже миновала полночь, и воздух был холодным. Если температура опустится еще на несколько градусов, у Квина онемеет тело. Впрочем, это хорошо.

Ночное небо, просвечивающее сквозь деревья, было чистым и безоблачным. Здесь, вдали от цивилизации, звездам как будто не хватало места, и они сбивались в стайки. Глядя на них, Квин вспомнил небо своей юности, где миллионы звезд озаряли северную ночь Миннесоты. Оглядевшись по сторонам, он понял, что те места очень похожи на Финляндию, где ему, судя по всему, предстоит умереть.

Ближайший большой город – Хельсинки – находился примерно в ста километрах отсюда. Но даже будь до него тысяча километров или тысяча миль, это не имело для Квина никакого значения: он знал, что помощь оттуда не придет. Он старался гнать эти предательские мысли, но понимал, что помощь к нему вообще не придет. Ниоткуда.

Чтобы увериться в этом, достаточно было взглянуть на безжизненное тело Пита Параса – Два-П, как его звали друзья. Впрочем, Два-П уже не отзовется на свое прозвище. Его голова лежала на песке, а под ней растекалась лужа крови из раны на шее.

Кранц позаботился о том, чтобы Квин видел, как он собственными руками перерезает Парасу горло. В это время один из головорезов удерживал Квина, а другой не давал закрыть глаза.

– Я делаю это не потому, что мне хочется, – сказал Кранц, схватив потерявшего сознание Параса за волосы. – Мне не нравятся такие вещи. – Он провел ножом по коже, почти не касаясь ее, словно прикидывал, как лучше перерезать жертве горло. – Понимаешь, я совсем не стремлюсь к подобным развлечениям. Но порой этого требует моя работа.

И Кранц резким движением полоснул по горлу Параса. Ему пришлось отскочить в сторону, чтобы на него не попала кровь, но рука с ножом все равно оказалась испачканной. Он подошел к Квину и вытер руку о его футболку.

Квин понял, что́ Кранц хотел этим сказать. Если Квин не заговорит, ему тоже перережут горло. Но он не знал ответов на вопросы Кранца: его наняли для выполнения заказа, сообщив лишь самое необходимое. К несчастью, поляк этому не поверил. Первый допрос ничего не дал, и Кранц решил, что Квину надо побыть одному.

Они поставили его на колени на голую землю, в футболке и трусах. Его запястья связали за спиной короткой веревкой, обмотанной вокруг лодыжек. Таким образом, руки были вытянуты назад, а пальцы почти касались пяток. Если бы он мог сесть, ему бы удалось немного уменьшить давление на руки, но две дополнительные веревки на предплечьях были закреплены на ветках дерева в десяти футах у него над головой, и он не мог отклониться назад. Веревки были такой длины, что земли Квин касался только коленями. Будь путы чуть-чуть короче, он повис бы в воздухе.

Квина не убили, но он знал, что рано или поздно это произойдет. Кранц и его люди вернутся утром. Если пленник будет еще жив, они проверят, не сделала ли его сговорчивее холодная ночь. Но когда они не сумеют ничего добиться, Квин присоединится к Два-П, лежащему на земле.

Время шло, и Квин отчаянно старался подавить озноб. Всякий раз, когда его начинала колотить дрожь, веревки натягивались, и ему казалось, что руки вот-вот оторвутся от плеч.

Он пытался придумать способ высвободиться, но не мог сосредоточиться, туман в его голове сгущался. Может быть, всему виной холод. По крайней мере, так он себе говорил, объясняя свое поражение.

В сознании время от времени возникали образы того, что он сделает с Кранцем, если сумеет освободиться, и эти мысли дарили короткое утешение в безнадежном положении. Он решил, что не повторит ошибку, которую совершил Кранц, а просто подойдет к нему и прикончит одним выстрелом в голову, с близкого расстояния. Расправится на месте. Не важно, что ему не доводилось делать ничего подобного раньше, а сейчас шансов осуществить задуманное нет. В эти мгновения он чувствовал себя счастливым.

Он слышал самые разные ночные звуки: шум ветра, шорох какого-то маленького зверька на дереве, машины, изредка проезжавшие по шоссе где-то вдалеке. И голос Дьюри. Наставник говорил с ним так тихо, что Квин не различал слов, но значение их не оставляло сомнений.

Разочарование. Неудовольствие. Отвращение.

Самое худшее произошло за два часа до рассвета. Он услышал приближающиеся шаги. Это могло означать только одно: Кранц и его люди возвращаются. Его ждет смерть.

Шаги приближались, и он вдруг понял, что идет только один человек. Возможно, Кранц решил, что выпытать у Квина ничего не удастся, и послал палача, чтобы покончить с ним. Квин был измучен и крепко связан, так что справиться с ним мог бы трехлетний ребенок, вооруженный пластмассовой вешалкой. Одного здорового мужчины вполне хватит.

Когда Квин увидел, кто пришел, его догадка подтвердилась. Это был один из головорезов Кранца – тот самый, кто держал его голову, пока убивали Параса. Белый, лет на десять старше Квина, ростом шесть футов без пары дюймов, с копной темных кудрявых волос, прикрывавших уши, защищая их от холода.

Он опустился на колени перед Квином и заглянул ему в глаза, затем кивнул на тело Параса.

– Ты знал, что твой дружок был настоящий сукин сын? – сказал он с чистейшим американским произношением.

Квин попытался плюнуть ему в лицо, но во рту у него пересохло.

– Отвали, – с трудом прошептал он.

Мужчина улыбнулся.

– Ненависть, – сказал он. – Хороший знак.

Он поднялся на ноги и раскрыл большой складной нож.

Квин приготовился к худшему, не сомневаясь, что его голова скоро будет лежать в луже крови. Но мужчина не стал перерезать ему горло – он обошел пленника и исчез из поля зрения Квина.

Квин ждал, когда нож вонзится в его тело. Возможно, палач хотел добраться до артерии или вогнать лезвие под ребра. Если он садист, он может начать с позвоночника, сделать Квина инвалидом и только потом убить.

Проходили мгновения, Квин все больше напрягался и почти желал, чтобы нож наконец добрался до него. Как вдруг он оказался на земле, а давление на запястья и плечи исчезло. Веревки, удерживавшие жертву в течение нескольких часов, упали к его ногам.

– Ты можешь идти? – спросил мужчина.

Квин открыл глаза и увидел, что человек наклонился к нему.

Это все еще могло быть обманом, игрой, затеянной головорезом Кранца. Квин не хотел рисковать и попытался лягнуть мужчину в голень. Но его мышцы не слушались – нога поднялась всего на фут и остановилась в воздухе.

– Если ты действительно хочешь мне врезать, – сказал мужчина, – побереги силы и подожди, пока мы отсюда выберемся. Я предоставлю тебе возможность, когда будем в безопасности.

Квин почти ничего не помнил из следующих нескольких часов. В какой-то момент мужчина поставил его на ноги. Ему казалось, что он бесконечно долго тащится босиком по холодной каменистой тропе. Он помнил, что пробормотал какой-то вопрос, но не мог вспомнить, какой именно и что ему ответили.

Потом он осознал, что уже никуда не идет, а сидит на пассажирском месте в машине. Мужчина крутил руль, глядя прямо перед собой. Квин посмотрел в окно, и ему показалось, что их со всех сторон окружают деревья, освещенные фарами мчавшейся по дороге машины.

Он хотел спросить, кто посадил эти деревья и почему так темно. Перед тем как тело окончательно перестало ему подчиняться, он хотел узнать, куда они едут. Но сумел задать единственный вопрос:

– Как тебя зовут?

Мужчина весело рассмеялся и ответил:

– Стивен.

Так Квин впервые встретился с Маркоффом.

Агент ЦРУ работал под прикрытием в организации Андрея Кранца, занимавшегося переправкой советского оружия – обычного, биологического и, как он утверждал, ядерного – на Запад любому, кто хотел его купить. Два-П был одним из дилеров, но пожелал стать главным боссом. Квин, сам того не подозревая, оказался втянут в разборки внутри банды.

Почему Маркофф решил его спасти, так и осталось для Квина загадкой. Маркофф сказал, что свою работу он уже сделал, поэтому ему не составило труда помочь. Однако Квин ему не поверил. По всем сведениям, Кранцу удалось сбежать. А если бы Маркофф завершил дело, Кранц должен был умереть.

Так или иначе, Квин знал тогда и помнил сейчас, что он на вечные времена должник Маркоффа, спасшего ему жизнь.

– Я нашел два адреса, – сообщил голос из телефонной трубки.

Звонил один из агентов Квина – Штайнер, работавший в экспедиторской и курьерской компании, расположенной на Венис-Бич. Квин позвонил ему пару часов назад и попросил отыскать адрес Дженни.

Коньком Штайнера был не поиск информации – он занимался документами. Мог сделать паспорта и удостоверения личности, которые выдерживали любую проверку. Благодаря его талантам у него имелось огромное множество контактов, а посему знакомство с ним было весьма полезным, когда требовалось кого-нибудь срочно найти.

– Слушаю, – сказал Квин.

– Тот, что в Вашингтоне, – самый новый.

Штайнер назвал адрес в Джорджтауне и номер квартиры. Значит, это не дом, где живет одна семья.

– А другой?

– В Хьюстоне. Информация не совсем свежая, но, по моим сведениям, вполне надежная.

Он сообщил адрес в Техасе.

– Спасибо, – сказал Квин и отключился.

Задняя стена его гостиной представляла собой сплошное окно от потолка до пола. Квин стоял перед ним, глядя вдаль. Сегодня выдался жаркий день, окутанный дымкой, какие бывают в начале сентября. Квин терпеть не мог такую погоду. Он почти ничего не видел дальше Беверли-Хиллз.

Он предпочитал осень, когда воздух становится прохладнее, а ветер разгоняет дымку. Или даже зиму, когда сразу после ливня небо бывает ясным и чистым, а город сияет по ночам, как рождественская гирлянда. Впрочем, он бы с радостью согласился и на окутанный дымкой жаркий день, если бы кто-нибудь исполнил его желание и перенес его куда-нибудь далеко за пределы страны в тот момент, когда ему позвонил Албина и попросил избавиться от трупа, прибывшего в порт.

Нужно было сказать «нет».

Но он не сказал.

Квин глубоко вздохнул, прошел через гостиную в прихожую и открыл переднюю дверь. Нейт лежал на капоте своего десятилетнего «аккорда», читал учебник по управлению самолетами и наслаждался солнышком.

– Не слишком-то расслабляйся, – сказал Квин.

– У нас есть работа? – подняв голову, спросил Нейт.

– Возможно.

– Такая, за которую нам никто не заплатит?

– Просто выведи мою машину из гаража и будь готов ехать через десять минут.

– И куда мы поедем? – спросил Нейт.

Он спустил ноги на землю и встал.

– Ты отвезешь меня в аэропорт, – ответил Квин.

Глава 05

Человек, выходивший из терминала международного аэропорта имени Джорджа Буша в Хьюстоне, как будто налетал на стену из желатина. Воздух здесь был таким густым от влажности, что у Квина возникло ощущение, будто его толкают назад, проверяя, хватит ли у него смелости сделать еще один шаг.

Он посмотрел на часы: четверть четвертого. Но это в Лос-Анджелесе, а здесь, в Техасе, на два часа больше, то есть четверть шестого. Конец рабочего дня. По крайней мере, для некоторых людей.

Квин решил, что вполне разумно начать поиски Дженни с Хьюстона – родного города конгрессмена Гуэрреро и ее самой. Если она уехала в отпуск по семейным обстоятельствам, она могла отправиться домой.

Квин взял в агентстве проката автомобилей седан «лексус» и двинулся в сторону города. Добрался до развязки 610, покатил на запад, а затем на юг по длинной петле шоссе, охватывавшей территорию столицы. Он свернул у Мемориального парка и снова направился на запад, на сей раз по Вудвэй-драйв.

Перед тем как покинуть Лос-Анджелес, он внимательно изучил имеющуюся в компьютере карту и распечатал маршрут, который приведет его к дому, названному Штайнером.

Недалеко от автострады он повернул направо и оказался в фешенебельном районе. Здесь явно жили представители высшего класса и очень богатые люди. Вне всякого сомнения, эти дома стоили гораздо больше, чем мог себе позволить простой государственный служащий. Разумеется, это Техас, а не Лос-Анджелес, здесь все дешевле. И, как многие любят говорить, больше. Дома ну просто громадные и в основном в несколько этажей. На подъездах к ним стояли «БМВ», «мерседесы» и огромные внедорожники.

Здесь явно жили преуспевающие люди, будущие президенты компаний и члены советов директоров. Вскоре они переберутся в еще более просторные и роскошные особняки с громадными участками и гостевыми домиками. Некоторые умрут от сердечных приступов, прежде чем им исполнится шестьдесят, другие станут чужими в собственных семьях, потому что все больше времени будут проводить на работе, если уже не угодили в эту ловушку.

Квин нашел нужный адрес в конце района, где названия улиц напоминали названия старых блюзов: переулок Ленивой Реки, дорога Старый Ручей, улица Сладкого Жасмина. Дом, который он искал, находился в переулке Белой Магнолии – большое одноэтажное строение. Как и соседние дома, он был кирпичный, с белыми деревянными дверями и оконными рамами.

Асфальтовая дорожка, извиваясь, вела к дому и через семьдесят футов снова выходила на дорогу. Тротуаров не было, поэтому Квин въехал на заросшую травой обочину и остановился. Он выбрался наружу и услышал жужжание целой армии насекомых. Казалось, они сейчас на него набросятся, но они держались на расстоянии.

Шагая по дорожке к дому, он понял: если Дженни когда-то здесь и жила, это осталось в прошлом. В траве валялись велосипеды – детские, даже не подростковые. Над площадкой около гаража на щите висело баскетбольное кольцо. Квин не видел Дженни восемь месяцев, но у нее точно не было детей. В качестве окончательного доказательства того, что здесь живет семья, на подъездной дорожке стояла машина – темно-зеленый минивэн, в прекрасном состоянии. Семейная машина, которой много пользовались.

Он увидел в окне гостиной маленькую девочку, смотревшую на приближавшегося к двери незнакомца. Ей было лет восемь; светлые волосы убраны в хвостик, лиловые джинсы и футболка со смешным зайчонком на груди. Она недолго разглядывала его, затем отвернулась и убежала.

Когда Квин подошел к крыльцу, дверь открылась. На пороге стояла женщина: не больше сорока, вежливая улыбка, такие же светлые волосы, как у девочки. Только мама не завязывала их в хвостик, они были распущены и доходили почти до плеч.

– Что вам угодно? – спросила она, и Квин услышал в ее голосе подозрительность.

– Ничего особенного, – ответил Квин и смущенно улыбнулся, пытаясь ее немного успокоить. – Вообще-то я ищу женщину, которая жила здесь. Очевидно, я либо перепутал адрес, либо она переехала.

Женщина бесстрастно смотрела на него секунду, потом немного расслабилась.

– Вы, наверное, перепутали. Мы живем здесь больше десяти лет.

«Неправильный ответ».

Штайнер сказал, что адрес, возможно, устарел, но не настолько.

– Именно этого я и боялся, – кивнул Квин.

– А как ее зовут? – спросила женщина. – Может быть, она живет по соседству?

– Трейси, – придумал он на ходу, послушавшись своего инстинкта, – Трейси Дженнингс. Знаете ее?

Глаза женщины едва заметно расширились от удивления, но Квин это заметил. Она ожидала другого имени. Но быстро взяла себя в руки.

– Извините, но я ее не знаю.

– Все в порядке. Не стоило вас беспокоить. Спасибо, что уделили мне время.

– Никакого беспокойства.

Квин повернулся и зашагал назад, к своей машине. Удаляясь по дорожке, он обернулся и посмотрел на дом. Девочка у окна махала ему рукой, а у нее за спиной, в тени, стояла мать. Женщина наблюдала за ним. Он помахал девочке и отвернулся.

Квин сел в машину, завел двигатель и вернулся на дорогу. Примерно через полквартала он заметил, что сзади от обочины отъехал седан. Новая модель «вольво» серебристого цвета. Два человека впереди, один сзади.

Когда Квин приехал сюда, машины не было, он знал это совершенно точно. И он не видел, чтобы кто-нибудь шел к ней, когда он садился в свой «лексус». Значит, мужчины уже сидели в автомобиле, будто чего-то ждали.

Квин поглядывал в зеркало заднего вида, пока выбирался на главную дорогу. «Вольво» ехал за ним. Само по себе это было нормально. Квин находился на основной дороге, ведущей из квартала на автостраду. Но он не верил, что это совпадение.

Он повернул на Вудвэй-драйв, в сторону центра города. «Вольво» проделал тот же маневр, затем чуть сбросил скорость, чтобы между ними оказалось несколько машин.

Трое мужчин в машине, которая едет на пару миль медленнее предельной скорости, – о каком совпадении может идти речь?

Целых пятнадцать минут Квин ехал спокойно, время от времени делая повороты с таким видом, словно он никуда не спешил и знал, что делает. И всякий раз «вольво» повторял его маневры. Если у Квина и оставались последние сомнения, теперь они исчезли. За ним следили.

На светофоре зажегся желтый свет, но Квин не остановился, а промчался через перекресток. Не слишком быстро, но так, чтобы успеть. «Вольво» застрял в паре машин у него за спиной. Даже получив преимущество, Квин не стал прибавлять скорость. Он ехал так, словно не подозревал о слежке.

Через две улицы он свернул направо. Как только «вольво» скрылся из виду, он вдавил ногой акселератор, а на следующей большой улице повернул налево, потом направо, снова налево, стараясь оторваться от хвоста.

Через пять минут он увидел заправочную станцию «Мобил», заехал на нее и остановился около насосов. Бак его машины был почти полон, но он засунул шланг в отверстие, не включая насос. Затем Квин подошел к задней части машины и открыл багажник. Из бокового отделения дорожной сумки он достал пластмассовое устройство, которое любой другой человек принял бы за аккумулятор для батареек. Только это был не аккумулятор, а компактная версия детектора, который он использовал накануне, когда проверял грузовик Албины.

На сей раз приборчик тихо просигналил, когда Квин обходил машину. Жучок обнаружился со стороны пассажира, рядом с задним крылом. Квин опустился на колени, словно проверял колесо, засунул руку под крыло, а когда вытащил ее, у него на ладони лежал маленький металлический диск.

– Ловко, – тихо проговорил Квин, восхищаясь мастерством тех, кто установил жучок.

Ведь он оставил машину всего на пару минут, пока разговаривал с женщиной около дома.

Квин положил жучок на насос и снова обошел машину. Прибор молчал, никаких сигналов.

Он вернулся к насосу и прислонился спиной к «лексусу», как будто ждал, когда заполнится бак. Примерно через полторы минуты мимо проехал «вольво».

Квин не шевелился, наблюдая за преследователями краем глаза. Машина свернула на углу направо, затем покатила дальше и вскоре скрылась из виду.

Как только она исчезла, Квин вынул шланг и закрыл бак. Затем схватил жучок и прикрепил его рядом с носиком шланга – так его будет нелегко найти.

Не теряя времени, Квин быстро забрался в машину и включил двигатель. Но не поехал вперед, а дал задний ход, чтобы у «вольво» не было ни одного шанса его заметить. Выехав со станции, он помчался по встречной полосе и вскоре свернул налево.

Но не стал уезжать далеко.

Примерно через квартал он нашел многолюдный торговый центр, въехал на стоянку и припарковался перед парикмахерской, подальше от улицы. Уже темнело. Квин вылез из машины и шагнул на тротуар перед магазинами. Отсюда отлично просматривались вся улица и дорога. На заправке царила обычная суета. Кто-то остановился около насоса, возле которого стоял Квин. Он посмотрел на часы. Прошло пять минут с того момента, как «вольво» заметил его на станции. Они наверняка думают, что он уже заправился, и пытаются понять, почему он застрял. Скоро они поедут проверять, там ли он. По прикидкам Квина, они должны были появиться через семь минут.

Прошло восемь минут.

На таком расстоянии Квин не мог разглядеть тех, кто сидел в машине, но он не сомневался, что они удивятся, не найдя на заправке «лексуса». Ведь их жучок показывал, что машина не сдвинулась с места.

Они быстро свернули на станцию и подъехали к тому самому насосу, но с другой стороны. Водитель остался за рулем, его спутники вылезли из машины. Они изо всех сил старались вести себя естественно, один даже взялся за насос, но движения и жесты выдавали их напряжение.

Им потребовалось чуть больше минуты, чтобы обнаружить передатчик, и вид у них сделался совсем не радостный. Один достал телефон, нажал на несколько кнопок и поднес трубку к уху. Другой быстро вернул на место шланг и вернулся в машину.

Квин тут же сел в «лексус» и тронулся с места, но не стал сразу уезжать со стоянки. Через несколько минут мужчина с телефоном забрался в «вольво», и преследователи помчались в противоположном направлении от торгового центра.

Квину потребовалось совсем немного времени, чтобы их догнать.

Темнота была ему на руку. Большой город – это дороги, забитые машинами, и мигание множества фар в потоке. Спрятаться среди них и остаться незамеченным не составило никакого труда.

Через некоторое время Квин понял, что «вольво» возвращается назад, в переулок Белой Магнолии. Когда они уже подъезжали к микрорайону, Квин свернул на одну из боковых улиц. Он уже знал, куда они направляются, и прекрасно понимал: ночь скрывала его на оживленной автостраде, но здесь, на пустынных улицах, они непременно его заметят.

К сожалению, этот район был застроен вне всяких законов логики, и найти объездную дорогу оказалось труднее, чем Квин рассчитывал. Улицы извивались и сворачивали, петляли или заканчивались тупиками. Повсюду, где не было домов, виднелись густые заросли зелени. Не девственная природа, но и не уголок цивилизации. Здесь не было предусмотрено удобных путей между улицами.

Квин выругался, когда дважды свернул не туда, прежде чем отыскать дорогу к переулку Белой Магнолии. Он подъехал с противоположной стороны и остановился примерно в квартале от интересовавшего его дома. Из сумки, лежавшей в багажнике, он достал пару тонких кожаных перчаток и фонарик, на мгновение пожалев, что не взял пистолет. Он никогда не летал с оружием, а если возникала необходимость, обзаводился им на месте назначения. Но в Хьюстоне события разворачивались с такой скоростью, что не хватило времени этим заняться.

Он подобрался к дому пешком, прячась за припаркованными машинами. Как он и предполагал, «вольво» уже стоял около гаража.

Квина удивило, что в доме и снаружи горел свет, словно хозяева решили включить полную иллюминацию, в том числе два прожектора, установленные над дверями гаража.

Минивэн по-прежнему стоял перед домом, только все его дверцы были распахнуты. Квин заметил на заднем сиденье несколько чемоданов. Велосипеды, лежавшие на лужайке, были сложены на крыше и привязаны к багажнику.

На глазах у Квина какой-то мужчина вышел из дома с большой картонной коробкой в руках. За ним шагала женщина, с которой разговаривал Квин. Она несла чемодан. Появились двое детей – девочка, наблюдавшая за Квином из окна, и мальчик на пару лет постарше. Муж, жена и дети? Похоже на то.

Квин достал мобильник и включил фотоаппарат. Камера была не из тех, что имеются в обычных телефонах. Эта модель появилась всего несколько месяцев назад, и, чтобы ее заполучить, требовались связи и серьезные деньги. Но дело того стоило: шесть мегапикселей и увеличение, дающее исключительно четкое изображение.

Пока он снимал мужчину и женщину, укладывавших вещи в заднюю часть минивэна, женщина что-то сказала детям. Квин не слышал слов, но уловил интонацию: в ее голосе звучало нетерпение, словно они очень торопились.

Дети медлили, и мужчина рявкнул:

– Побыстрее!

В этот момент из дома появился один из тех, кто преследовал Квина в «вольво», и решительным шагом направился к минивэну.

Квин снова навел свой фотоаппарат и снял этого человека, когда тот схватил мужчину за руку и развернул лицом к себе. Что-то быстро сказал, отпустил мужчину и вернулся в дом.

Мужчина постоял немного, глядя на дверь в дом, словно рассчитывал, что оттуда еще кто-нибудь выйдет. Затем он сел в машину вместе с семьей и завел двигатель.

Они отъехали от дома и помчались по улице мимо того места, где прятался Квин. Квин заметил, что девочка смотрит в окно, и на мгновение у него возникло ощущение, что она его увидела. Если и так, ее внимание тут же отвлекло что-то другое.

Когда минивэн уехал, Квин подобрался поближе к дому, обнаружив подходящее местечко прямо напротив, рядом с джипом «чероки».

Сначала ничего особенного не происходило, и Квин решил, что мужчины чем-то заняты внутри. Он переводил взгляд с одного окна на другое, но все они были закрыты занавесками, кроме окна гостиной. Впрочем, и это продолжалось недолго – вскоре один из преследователей подошел к окну сбоку, и занавески полностью закрыли обзор.

Однако Квин продолжал наблюдение. Прошло двадцать минут, тридцать, сорок…

Примерно через час в доме погас свет. Теперь горели только фонарь над крыльцом и прожекторы у гаража.

Из передней двери вышли два человека и направились к «вольво». Квин навел на них фотоаппарат и сделал несколько снимков. Ему удалось сфотографировать их с близкого расстояния, и он узнал того, что пониже ростом: именно этот мужчина искал его на заправке. Насчет второго уверенности не было, но когда человек сел на водительское место, Квин решил, что тот сидел за рулем, когда они за ним следили.

Погас свет у гаража, а через несколько секунд и фонарь над крыльцом. Квин едва сумел рассмотреть переднюю дверь, когда она открылась и на пороге появились еще две тени. Один был из команды преследователей, а вот последнего Квин не узнал. У него были светлые волосы, и он держался так, что сразу становилось ясно, кто здесь главный. Как и его приятели, он был в костюме.

Когда двери «вольво» открылись, внутри включился свет, и Квин рассмотрел этих двоих.

Он успел сделать два снимка, прежде чем они закрыли дверь и свет погас. Оба мужчины были, на его взгляд, спокойными и уверенными, в прекрасной физической форме.

Бывшие военные. Возможно, из элитных подразделений.

От таких следовало ждать серьезных неприятностей.

Квин хотел снова ехать за «вольво», но решил, что дом важнее.

Что происходило внутри? А семья – при чем тут они? Ситуация более чем странная.

Квин послал фотографии по электронной почте Нейту и еще час оставался на месте, наблюдая за домом. Он хотел убедиться, что никто не остался внутри. Вокруг царила глубокая тишина. Свет в ближайших домах погас, хотя снаружи горели самые разные фонари. За все время, что Квин там находился, мимо проехали только две машины. Водители его не заметили.

«Идти или нет?» – думал Квин.

И он снова услышал голос Дьюри: «Убирайся отсюда ко всем чертям. Пройди по улице, сядь в машину и поезжай в аэропорт. Тебе вообще не нужно было сюда тащиться».

На последний рейс он уже опоздал, но мог сесть на самый ранний самолет и прилететь в Лос-Анджелес утром. Завтра он попытался бы отыскать Дженни по другим каналам. Тем не менее он не сдвинулся с места.

Квин подозревал, что Штайнер не ошибся и дом принадлежал Дженни. Но здесь происходило что-то очень странное.

Он оглядел безмолвный переулок Белой Магнолии.

Квин выскользнул из-за джипа и перешел на другую сторону улицы так, чтобы не попасть в свет фонаря. У начала подъездной дорожки он остановился, желая убедиться, что его никто не видел. На мгновение ему показалось, что он уловил чье-то присутствие, но это ощущение тут же исчезло. Наверное, мимо пробежало какое-то животное. Может, опоссум вышел на ночную охоту. Для верности Квин подождал пару секунд, прежде чем идти дальше.

Добравшись до входной двери, он приложил ухо к деревянной поверхности, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Как он и ожидал, в доме было тихо. Квин достал из заднего кармана кожаные перчатки, надел их и подергал ручку. Дверь не открылась. Он тихонько выругался, потому что забыл набор отмычек в сумке, лежавшей в багажнике. Поразмыслив, не сходить ли за ними, Квин решил, что это слишком рискованно.

Возможно, есть другой способ попасть внутрь.

Квин спустился с крыльца и начал обходить дом, внимательно изучая окна. Он рассчитывал, что хотя бы одно будет открыто, но все были надежно заперты.

Когда он добрался до угла дома, перед ним вырос деревянный забор высотой в шесть футов. Ворот нигде не было видно. Квин положил на забор руки, подпрыгнул, оперся локтями и повис, заглядывая внутрь.

Как и во дворе перед домом, здесь все заросло травой. Квин забросил наверх правую ногу, зацепился ступней за верхнюю часть забора, легко подтянулся и спрыгнул внутрь.

Он видел только часть заднего двора, но не было сомнений, что он очень большой и зеленый. Прямо впереди вдоль бокового забора стоял старый деревянный сарай для садовых инструментов. Поскольку деревья и кусты выглядели аккуратно и ухоженно, Квин решил, что этот сарай часто открывают.