Текст книги "Одержимость"

Автор книги: Брэм Стокер

Соавторы: Амброз Бирс,Розмари Тимперли,Джоанна Ватцек,Рамона Стюарт,Уильям Темпл,Дэннис Этчисон,Эйдан Чамберс,Монтегю Джеймс,Уильям Нолан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Что мне делать? – спросила я. – Это, наверное, проверка связи телефонной компании.

– Ответь, – приказал он. Я поднялась, а он подвинул стул, чтобы наблюдать за мной.

Я взяла трубку.

– Нора?! С тобой все в порядке? – раздался крик Тэда.

Звук был необычайно громким.

«Интересно, – подумала я, слышен ли он у кухонного стола?» Я обернулась и поняла, что слышен. В руке Джоэла снова появился нож. Я с трудом поборола желание закричать. Джоэл улыбнулся в какой-то новой для него снисходительной манере, как бы спрашивая, зачем я нарываюсь на неприятности.

Я старалась говорить спокойно.

– Со мной все в порядке, – сказала я. – Сторож только что ушел.

– Я несколько раз звонил, но никто не ответил.

– Мы выходили на пляж.

Молчание.

– Кто это «мы» – спросил наконец Тэд.

– Кэрри и Питер, – сказала я и поглядела на Джоэла.

Джоэл кивнул, чтобы я включила в этот список и его, а затем указал на что-то, лежащее возле стула Питера. Питер нагнулся и, подняв с пола пойманную на пляже рыбку, отдал ее Джоэлу.

– И Джоэл, – добавила я. – Мы приехали сюда все вместе.

– Когда это было?

– Вчера вечером.

– Во сколько?

Наш разговор становился несколько необычным. Тэд говорил как полицейский, и в ином положении, я бы заартачилась. Может, своей покорностью я дам ему знать, что происходит что-то необычное? Тэд хорошо соображал, он мог бы догадаться.

– Мы выехали в 9:49, – ответила я. – Опоздали на катер и провели ночь в Бей Шоур.

– Все вместе?

– Все.

Я взглянула на Джоэла и у меня перехватило дыхание: у рыбки, которую принес Питер, была отрезана голова, вспорото брюшко, а внутренности были аккуратно положены на блюдце для масла.

Джоэл ходил на рыбалку лишь один раз в жизни, тогда это кончилось тем, что он загнал себе рыболовный крючок под ноготь. Ему было тогда восемь лет. Сейчас же он освежевал рыбу с ловкостью профессионала. Тут в моем сознании как-будто что-то переключилось. Я представила себе пуэрториканского мальчишку в мясной лавке, представила рыбный отдел и туши океанских рыб, разложенные на леднике…

На лице Джоэла опять появилась улыбка. У меня возникло подозрение, что он каким-то образом угадал мои мысли и дает мне понять, что я не ошибаюсь. Но если так, то он открыл для меня больше, чем намеревался. Никакие вторичные личности не могли научить Джоэла освежевать рыбу… Эти мысли лишили меня слов.

– Ты меня слушаешь, Нора? – требовательно спросил Тэд.

– Да, да, – тихо ответила я, – видимо, что-то со связью.

– Ты слышала про Эрику? – спросил он.

– Я не знаю, – сказала я, промедлив, – в радиоприемнике сели батарейки. Но мистер Ольсен упоминал о чем-то, правда, не указывая имен…

– Теперь это Эрика. С ней случилось то же самое, что с девушками в парке или Шерри Тэлбот.

Я попыталась представить подставку для цветов в квартире Эрики. Я мысленно представила себе ковры, знамена с магическими знаками, поднялась по лестнице в кабинет с мебелью из тикового дерева, но так и не нашла подходящего места.

– Это произошло вчера вечером, – продолжал Тэд. – Она не пришла в госпиталь на утренний прием.

Она должна была принять Джоэла. Я облокотилась о стену.

– Ее секретарь пошла к ней домой, где и нашла ее, – сказал Тэд. – Значит, вы уехали в этот вечер на Файр Айленд?

– Да, на поезде в 9:49.

Наступило молчание – он взвешивал свои подозрения.

– Интересно, почему он выбрал Эрику?

– Не знаю, – спокойно ответила я.

– Может, из-за статьи в газете? Той, в которой она давала психологический портрет преступника. Может это оскорбило его самолюбие?

Тут он явно перемудрствовал. Мне хотелось кричать в трубку, но я лишь сказала:

– Может.

– Психиатры не должны писать статьи в газеты. Ну, хорошо, теперь я знаю, где вы. Отдыхайте, – сказал он добродушно и повесил трубку.

Я стояла с телефонной трубкой в руках, и последние надежды покидали меня. Мистер Ольсен ушел, не заметив ничего подозрительного, и даже Тэд направился по ложному следу.

– Повесь трубку, – сказал Джоэл. Но голос был совершенно не похож на голос Джоэла. Точнее, тембр был похож, но интонация была совершенно другой: в ней чувствовался некий задор и самолюбование. Тем не менее, где-то под слоями болезненного комплекса вины, под выкристаллизовавшейся в мозгу второй личностью, скрывался мой брат. Психиатрам в госпитале потребовались бы месяцы, чтобы, используя пентотал и сеансы гипноза, добраться до него. Теперь, не имея в своем распоряжении ничего, кроме отчаяния, мне необходимо было попробовать добиться этого самой.

– Джоэл, – твердо сказала я, положив трубку, – тебе не удастся сбить их со следа.

– Удастся, – спокойно сказал он.

– Но теперь, после Эрики, они будут подозревать именно тебя, – сказала я, стараясь, чтобы в голосе не было осуждения.

Не знаю, что поняли дети из моего разговора с Тэдом, но если они не догадывались о том, что произошло с Эрикой, теперь им стало это известно. Для них это было страшным потрясением, но они мужественно перенесли его. Их ребячьи лица стали не по-детски серьезными, они сидели молча и старались не шевелиться.

Джоэл кивком головы указал Питеру на лежащую на столу рыбку.

– Убери ее в холодильник, – приказал он.

Питер вышел из-за стола, взял блюдце с тушкой рыбки и понес его к холодильнику.

– Сперва заверни ее. Всему тебя надо учить.

Мы молча наблюдали за тем, как Питер пошел к буфету, вынул из него рулон алюминиевой фольги, оторвал кусок и завернул рыбу. Когда он закрыл холодильник, Джоэл сказал:

– Садись, – и Питер снова сел на место.

– Полиция будет продолжать искать «Мясника», а это не я, – спокойно сказал Джоэл. – Они знают, что когда это все началось, я был в Марокко.

– «Мясником» был Тоньо Перес – сказала я.

– Вот пускай и ищут его, – улыбнулся он.

– Джоэл, но мне известно, что Тоньо умер – заметила я.

Улыбка стала еще шире. То, что я знала о существовании Тоньо, ничуть не беспокоило его, но мне казалось, что опасность увеличилась, поскольку мы достигли уровня его навязчивой идеи, его веры в то, что он одержим. Если мне удастся убедить его, что марокканское алиби ненадежно, то, возможно, он сдастся без боя, конечно, если будет уверен, что избежит наказания.

– Слишком многие знают, что Тоньо мертв, – продолжала я. – Об этом знает пол Эль-Баррио. Даже, если они и не очень любят беседовать с полицией, то теперь об этом знает и доктор Рейхман.

Джоэлу не стоило знать о том, что он улетел в Перу.

Но я ошиблась, если думала, что это произведет на него сильное впечатление. Он разглядывал меня с ленивым любопытством.

– Пускай потребуют убедить в этом суд. Эрика и Шерри кончились точно так же, как и все остальные. Об этом кричат все газеты.

Мне не нравился этот поворот в нашем разговоре. Мы подошли слишком близко к тому, что висело на подставке для цветов, к ножам, ужасу и крови. Разговор о суде был к тому же неуместен. Из-за его болезни его не будут судить. Хотя теперь, после смерти Эрики, его ждет публичное расследование, одиночная палата в Бельвью, а затем – Метьюван.

– Забудь Метьюван, – нарушил он молчание. – Я не поеду туда.

Я не поверила своим ушам. Может, я говорила вслух, когда думала? Я не могла поверить в то, что наши мысли совпали как по времени, так и по содержанию. Альтернативой была лишь способность читать мысли.

Он внимательно глядел на меня. Сходство с фотографиям и Тоньо было ошеломляющим. Черты Джоэла, казалось, растворились под действием более энергичного, сильного характера.

– Тебе страшно, а? – спросил он. – Страшнее, чем у Дона Педро?

По мере развития ситуации я отчаянно пыталась подобрать объяснения. Эрике я рассказывала только о том, что встретилась с миссис Перес. Может, доктор Рейхман рассказал ей о Доне Педро, а она перед смертью передала все это ему… Меня охватил ужас.

– Ты так глупо выглядела в их идиотском хороводе. – Он захохотал. – А этот старый «брухо» – как он ползал, подбирая свечи. Жалко, что я не сжег его грязную лавку.

Все мои психиатрические теории испарились. Кристаллизация компульсивных процессов, раздвоение личности, комплекс вины – всю эту современную шелуху унесло как дым. Я глядела в лицо своего мучителя и была уверена, что передо мной не брат, а дух, которым он одержим. Моим оппонентом был мертвый мальчишка, убитый прошлой осенью.

Пятнадцать.

Люди привыкают ко всему. Ночные страхи кажутся слишком ужасными даже для того, чтобы проверить оправданы они или нет – правда ли, что это шаги влезших в квартиру грабителей, правда ли что эта боль в груди – что-то серьезное… Мозг останавливает эти мысли, будто поднимает иглу с проигрывателя. Но если немыслимое все-таки случается, если шумят действительно воры, если анализы в больнице дали положительный результат, то, как только происходит шок, мы начинаем исследовать нашу новую комнату ужасов, как бы стараясь устроиться в ней покомфортабельнее.

Первый час, проведенный нами в качестве заложников, был самым страшным: блестящее лезвие ножа, приход и уход мистера Ольсена, сознание того, что Тэд так ничего и не заподозрил… Затем мы постепенно начали привыкать к нашему положению. Мы съели бутерброды с маслом и похлебку из консервов. Потом Тоньо предложил мне сигарету, я взяла ее и закурила. Я даже подумала, что его приказ – убрать в холодильник рыбу, подавал некоторые надежды. Он, наверно, хотел, чтобы мы приготовили ее позже.

Выдержка детей казалась просто поразительной. Ведь я провела целый день в обществе Дона Педро и доктора Сингха, а они до того, как мы вошли на кухню и увидели Джоэла с открытым ножом в руках, знали лишь о том, что он принимал наркотики. Несмотря на все это, они стали вести себя почти как обычно. Кэрри даже отважилась спросить, покормил ли он Вальтера.

– Вальтера? А – кота. Думаю, да, – ответил он.

– Ты хочешь сказать, что не помнишь? – спросила она, не поняв ответа.

– Не зарывайся, – предупредил он ее.

– В доме есть дверь для кота, Кэрри, – сказал быстро Питер. – С ним будет все в порядке, когда мы вернемся.

Мне показалось, что она подумала, что мы можем и не вернуться. Затем она вдруг сказала:

– Вы захватили тело дяди Джоэла?

– Кэрри! – строго сказала я, но он сделал знак рукой, чтобы я замолчала.

– Вы, наверное, прилетели из космоса? – предположила она.

– Я не из космоса, – сказал он.

Я с удивлением обнаружила, что он заинтригован. Я тотчас вспомнила, что Тоньо всего на пять лет старше Кэрри. Они ходили в кино на одни и те же фильмы, смотрели одни и те же телепередачи о НЛО и о космических пришельцах. Он полностью отбросил маску Джоэла. Видимо, обращаясь к нему, как ко взрослому человеку, я, просто не осознавая того, играла на его детском самолюбии.

– Значит, ты мертвый? – спросила она.

– Больше, чем мертвый, – сказал он, наслаждаясь произведенным эффектом. – Хочешь сказать, что не понимаешь? Такая богатая и умная девочка, и не понимаешь?

Эта насмешка обеспокоила меня, но тут послышался звук приближающегося автомобиля. Мы затихли.

– Может это мистер Ольсен? – предположила я. – Он, наверное, забыл что-нибудь.

– Да? – сказал Джоэл, вынимая нож. – А ну-ка, выгляни в окно.

Стараясь двигаться осторожно, я поднялась со стула и последовала его инструкциям. Страх и надежда пронзили меня одновременно – это был бело-голубой автомобиль местного отделения полиции. Машина остановилась возле нашего дома.

– Копы? – мрачно спросил он.

Я кивнула.

Из машины вышел шеф местной полиции, а следом за ним наши старые знакомые из четвертого подразделения: Брейди и помощник главного инспектора, Рассел. Я узнала их, когда они шли мимо окна к входной двери. Барон бешено залаял.

Может, им позвонил Тэд, думала я, или они были рядом с ним во время нашего телефонного разговора. Даже если они поверили в алиби Джоэла, они могли захотеть задать ему несколько вопросов. Вероятнее всего, они вылетели на полицейском вертолете и подобрали шефа в Оушен Бич.

Я повернулась и принялась уговаривать Джоэла, чтобы тот позволил впустить их.

– Мы будем действовать так, как ты нам скажешь, – сказала я. – Мы скажем им то, что говорили мистеру Ольсену, что мы приехали сюда вместе. Мы сели на поезд в 9:49 на Бей Шоур. Все четверо.

– Так я тебе и поверил, – усмехнулся он.

Он был прав. Как только они поймают его, мне придется выложить всю правду. И все же я снова попыталась обмануть его.

– Я обещаю, – сказала я. – Мы все обещаем.

Мое предложение он нашел почти смешным. Тут я вспомнила о том, как он угадал мои мысли, когда я думала о том, что его отправят в Метьюван. Я почувствовала, что он способен читать мои мысли, как-будто они написаны у меня на лбу. Когда в дверь постучали, мне стало страшно за Кэрри.

– Тоньо, даже если ты не веришь мне, ты можешь использовать нас как прикрытие.

– Ты думаешь обо мне, – спросил он, – или о теле Джоэла?

Он говорил о нем, как о пальто, взятом напрокат. Я вспомнила своего брата младенцем, затем подростком, вспомнила его маленькие шалости, страх высоты, его ненормальную любовь к мармеладу… Он был человеком, а не предметом, который можно взять напрокат. Печаль, смешанная со злобой, поглотила мои мысли.

Когда стук стал громче, он нахмурился.

– Успокой этого пса, – сказал он, – а не то я перережу ему глотку.

– Спокойно, Барон! – приказала я.

Вероятно, он наконец почувствовал, что с нами что-то неладное, поэтому единственный раз в жизни он подчинился.

– Мне надо подумать, – сказал Тоньо. – Скажи им, чтобы они убирались.

Когда я промедлила, он поднялся, схватил Кэрри за волосы и закричал:

– Прогони их! Я пойду с тобой и посмотрю.

Мы спустились в гостиную. Питер и я шли впереди, а Тоньо с Кэрри – сзади. Он посадил ее на софу, а сам встал за ее спиной.

– Поторапливайся, пока они не вышибли дверь.

Видя, что я медлю, он нажал на кнопку и из ножа выпрыгнуло длинное острое лезвие.

– Инспектор Рассел! – закричала я.

Стук прекратился.

– Я не могу вас впустить, – сказала я. – Он…

Я взглянула на Тоньо – он кивнул и я продолжила:

– У него нож. Он говорит, что если вы войдете, то он убьет Кэрри.

Наступило молчание, а затем необычно спокойный голос Рассела:

– Кто это «он», миссис Бенсон?

Он как-будто заказывал себе завтрак по телефону.

Я поняла, что объяснения сейчас неуместны.

– Это Джоэл, – сказала я.

Я никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной.

– Ваш брат? – сказал ровный, взвешенный голос.

– Мой брат, – подтвердила я.

– Теперь скажи, чтобы они убирались, – сказал Тоньо.

Конечно же, они не ушли. Они окружили наш коттедж и вызвали подкрепление. Когда бы я не подходила к окну, я видела, что их количество постоянно растет. Через час появились фотографы и репортеры. Перед тем как Тоньо велел разжечь камин, я увидела комментатора из программы новостей, который брал интервью у полицейского в гражданской одежде. Вскоре после того как камин разгорелся, суету вокруг нашего дома скрыл туман и сумерки.

За окном время от времени раздавались лишь приглушенные звуки прибывающих грузовиков и автомобилей, смешанные с шумом прибоя. Оставалось только удивляться, откуда они взялись на острове в таком количестве. Иногда был слышен шум вертолета, который пытался приземлиться на пляже возле коттеджа. Чтобы сохранить жизнь Барона, я заперла его в одной из спален наверху, и было слышно как он бегает взад и вперед по комнате.

Суматоха возле дома, казалось, не только не расстраивала Тоньо, а, наоборот, доставляла ему удовольствие. Как-будто он устраивал вечеринку, а количество приглашенных гостей показывало его популярность. Он даже спросил меня, есть ли в доме что-нибудь спиртное – собирался передать выпивку людям, которые мерзли в тумане. Но у меня ничего такого не было.

Тем не менее, я чувствовала, что за детской непосредственностью Тоньо скрывался жестокий и безжалостный убийца. Тоньо был человеком настроения. Когда он смеялся, я чувствовала облегчение, когда его взгляд мутнел, я едва дышала от страха. Дети чувствовали примерно то же самое. Страх за свою жизнь, казалось, придал нашей жизни новое измерение. Иногда, когда он проявлял к нам какие-нибудь, пусть даже незначительные, знаки внимания, я ощущала к нему что-то вроде нежности. Мы жили в замкнутом пространстве коттеджа, и мир снаружи для нас не существовал. Порой гостиная казалась просто идиллическим местом со своими индейскими коврами, плетеными пляжными креслами и камином, отсветы пламени из которого играли на сосновых досках стен. Мы казались счастливой семьей, проводящей на пляже свой отпуск: мать, дети и симпатичный, улыбчивый молодой человек.

Неожиданно зажглись телевизионные прожекторы. Увидев за окнами яркий белый свет, Тоньо приказал:

– Скажи им, чтобы немедленно погасили!

Настроение в комнате тут же изменилось. Я подошла к окну и потребовала, чтобы выключили свет. Но телевизионщики были упрямы – потребовался приказ инспектора Рассела, чтобы прожекторы в конце концов погасили. Развязка была неотвратима. Я понимала, что мы лишь оттягиваем ее и решилась на новый отчаянный шаг.

– Они так просто не уйдут, – сказала я, – тебе придется сдаться. Даже если ты убьешь нас, у тебя не будет другого выбора.

– Заткнись, – сказал он. – Я не собираюсь в Метьюван.

– Тебе и не придется, – сказала я. – Ты просто уйдешь.

Он выглядел испуганным.

– Ты только отпусти Джоэла, – осторожно попросила я.

– Но что будет со мной?

– Разве ты не можешь вернуться туда, откуда пришел?

Он испуганно смотрел на меня – я поняла, что он вспоминает о чем-то ужасном.

– Я был в темной коробке, – сказал он. – Там нечем дышать, и у меня болела голова.

Я не поняла.

– Я кричал, но никто не ответил. Коробка лишь раскачивалась вперед и назад.

У меня возникло подозрение, что он рассказывает о путешествии мистера Переса к реке с ящиком на тележке. Он рассказал жене, что Тоньо к этому времени был уже мертв. Может, он и сам так думал, до того как услышал крики и возню мальчишки, который пытался выбраться из ящика.

Возможно, тогда, толкая тележку, он и принял свое решение: мальчишка был злым, плохим, прямо-таки – монстром, а может, и похуже – ведь он жил у «брухи». Если он отпустит его – кто знает, что может случиться?

– Я падал. Все ниже, ниже… Коробка стала наполняться водой… Я не мог дышать. Моя грудь разрывалась… Плохая смерть… – он поглядел на руки, видимо, ожидая увидеть на них ссадины и порезы от попыток выбраться из прочного деревянного ящика. Но это были руки Джоэла. Его собственные руки были давно съедены сомами и раками на дне реки.

– А что потом, когда ты… умер? – спросила я.

– Туман и вода. Ничего больше. Туман и вода. Моя «бруха» говорила, что там будут души людей, мои покойные родственники, друзья, которые любили меня.

Он замолчал.

Я чувствовала его боль и разочарование, когда он оказался обманутым, загнанным в какое-то странное место между жизнью и смертью – беспредельную страну тумана и воды. Он долго бродил по этой стране, крича и плача.

– Затем я нашел, как мне вернуться обратно, – сказал он. Не знаю как. Может из-за того, что я был очень зол на Переса. За то, что он бросил меня в реку. Каким-то образом я вновь очутился на Второй улице. Я увидел Переса, увидел мать. Я пытался дать им о себе знать. Я даже перевернул свою фотографию. Я мог кое-что, но у меня было слишком мало сил. Все это страшно напугало мою мать, и она купила благовония. Конечно же, на меня это никак не подействовало. Но мне надоело быть для них невидимым. Я хотел убить Переса, но у меня не было тела, через которое я мог бы действовать. Затем я решил вернуться в свою квартиру. Уже наступила зима, Перес убрал из квартиры все мои вещи и сделал небольшой ремонт – в квартире появился новый жилец.

– Джоэл, – добавила я.

– Некоторое время я приглядывался к нему. Было очень интересно наблюдать за «Англо». Он много читал, экспериментировал с наркотиками… Сначала был этот «кайф», который он привез из Марокко, потом один или два раза ЛСД. Это мне и помогло. Как-то раз он лежал на полу, и его мозг был настежь открыт. Я просто проскользнул внутрь и огляделся вокруг. Я попытался смотреть через его глаза, слушать музыку из его транзистора, заставил его пошевелить рукой… Это – как угнать автомобиль. Когда ЛСД прекратил свое действие, я уже полностью захватил это тело. Когда ты позвонила в ту ночь, я уже вторые сутки держал контроль над ним.

Помню, что мне тогда показалось странным, что Джоэл принял ЛСД перед тем, как идти к нам на обед. Оказывается, он пролежал на полу почти двадцать четыре часа, пока Тоньо экспериментировал над его безвольным телом. Мне стало больно за Джоэла.

Тоньо, по всей видимости, отчаялся, когда его повезли в Бельвью. Это было хуже, чем хижина «брухи», хуже, чем Ла-Эсмиральда. Все это получилось из-за того, что он скрывал свою личность.

Попав ко мне домой, он первым делом выбрался из окна по ветвям винограда, чтобы отомстить мистеру Пересу. Потом он спокойно позволил Джоэлу посещать сеансы у Эрики и вечеринки у Шерри. Его поразили изысканные компании артистов и художников, их шикарные наряды, светские разговоры и сигареты в хрустальных пепельницах.

Наконец ему захотелось не только видеть все это, но и участвовать, поэтому на дне рождения Джоэла он захватил над ним контроль. Когда Шерри ушла, в нем проснулся застарелый гнев. Злость, которую он испытывал к оставившей его у старухи матери, он перенес на ушедшую от него Шерри.

– Я положил тебе в кофе снотворное, – сказал он, – а затем пошел на квартиру Шерри. В полночь их привратник ушел, и я нажал на кнопку звонка. Конечно же, кто-то меня впустил – это действует почти наверняка. Дверь в квартиру Шерри оказалась незапертой. Я вошел, а когда она обернулась и увидела меня, я схватил ее.

– Тут есть один маленький секрет, – рассказывал он. – Я беру их за волосы и тяну вниз. С ней же было так: я посадил ее на стул, а сам встал сзади. Понятно, что кровь при этом на меня не попадет. Через пять минут все было кончено. Потом можно было делать все, что угодно.

Я поняла, что он имел в виду обезглавливание. Он даже гордился мастерством, с которым все это проделывал:

– Когда я жил у «брухи», я убивал свиней и кур.

– А с ножом было так, – говорил он с гордостью. – Я знал, что полиция будет искать его, поэтому, перед тем как идти домой, я закапывал его в парке и отмечал это место, чтобы снова за ним вернуться.

У меня все это не умещалось в голове. Джоэл, разгуливающий как лунатик по городу и не подозревающий, что именно его руки резали, рубили и вешали эту ужасную вещь на подставку для цветов. Затем прогулка к Центральному Парку, чтобы избавиться от ножа и заметить место… Потом, наверное, ему надо было вымыть руки.

– Она была нехорошей, – продолжал Тоньо. – Она думала только о мужчинах. Все эти ее вечеринки…

Он бросил взгляд на Кэрри.

– Я с ней ничего не сделал. Даже в ту ночь… Я никогда и ни с одной ничего не сделал.

Он строил некую систему самооправдания, которая отрицала любые половые отношения, но оправдывала убийство. При этом, в присутствии Кэрри, он старался избегать излишних подробностей.

– Те остальные в парке, они тоже все время думали о мужчинах. Иначе, как бы я уговорил их пойти со мной в парк? – сказал он.

Причиной всего этого была его мать, которая меняла мужчин одного за другим. Ведь это только для меня она казалась испуганной и пожилой. Для него же она была единственной близкой ему женщиной, самой красивой, любимой и ненавистной одновременно. Ее похоть казалась ему отвратительной. Он до сих пор наказывал ее предательство.

Когда он замолчал, я вначале не обратила внимания на то, что происходит что-то необычное. Но увидев, что Питер внимательно рассматривает его лицо, я заметила, что глаза у Тоньо закатились и он начал падать навзничь.

– Он уснул или еще что-то – сказал Питер. – Надо взять у него нож!

Стряхнув с себя оцепенение, я потянулась, к ножу… Но тут рука дернулась. Он вздрогнул, как будто по телу прошел электрический ток, и в руке вновь блеснуло длинное тонкое лезвие.

Наш шанс был упущен. Где бы Тоньо ни был в этот момент, он вернулся.

Шестнадцать.

Он стоял передо мной, тяжело дыша, как-будто только что пробежал изрядную дистанцию. На лбу у него выступил пот. Глаза пылали гневом. Впервые за сегодняшний день он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Эта скотина… – сказал он. – Почему он суется в это дело?

Может, Дон Педро решил провести еще один сеанс? Или миссис Перес где-то раздобыла денег, чтобы заплатить ему? Он, наверное, вызвал Тоньо так же, как и в прошлый раз, когда разбилась статуэтка Сан-Маркоса.

– У этого нет никаких причин, – сказал Тоньо. – Я даже не знаю его. Какой-то худой старик в голубом тюрбане.

– Доктор Сингх! – воскликнула я. Мне стоило быть осторожнее, но этот тюрбан вывел меня из равновесия. Эта реплика сместила на меня весь гнев Тоньо.

– Ты слишком хитра, леди. Ты купила себе «брухо»!

От напряжения и гнева нож в его руке задрожал. Я яростно запротестовала.

– Я никого не покупала, а доктор Сингх не «брухо», а преподаватель ботаники.

Это удивило его. Нож в его руке перестал дрожать.

– Я встретилась с ним только вчера. Он приехал читать лекции о тропических растениях.

Я вновь вспомнила видавшую виды комнату отеля, запах жаркого и шум Бродвея за окнами, как доктор Сингх насмехался над ящерицами и собачьими зубами Дона Педро. Я вспомнила, как мне тогда показалось, что он сам занимается «брухерией».

Как можно быстрее я попыталась избавиться от этих мыслей, чтобы Тоньо не заподозрил меня во лжи. Но тут он вновь начал терять контроль над телом. Я лихорадочно размышляла. Я представила, как отберу у него нож, как в дом ворвется полиция… Но тут он снова пришел в себя.

– Он хорош, – сказал Тоньо. – Очень хорош. Но я лучше.

Все же эта борьба не прошла для него бесследно. Он с удивлением огляделся вокруг: посмотрел на дверь, на окна, на Питера и Кэрри.

– Пора убираться отсюда, – сказал он.

Мы молча смотрели на него.

– Мы на острове, – напомнила я.

– Здесь есть лодки.

Вероятно, он видел множество вытащенных на берег лодок, когда проходил по пляжу, но я сомневалась, что он может добраться туда через окружение.

Я вдруг почувствовала огромное облегчение. Я решила, что если он уйдет, то мы будем свободны. Правда, он заберет с собой Джоэла… Я попыталась убедить его не делать этого.

– Но ведь ты не сможешь выбраться отсюда. Они вооружены и будут стрелять…

– Не будут, – возразил он. – Я возьму с собой Кэрри.

Я пыталась протестовать. Я умоляла и кричала на него, но ему это было неинтересно. Он любовался собой. Вокруг будут репортеры, прожекторы и телекамеры будут направлены на него. Супермальчик в куртке победит их всех. Это гораздо эффектнее, чем покорно идти в Метьюван.

Доктор Сингх был уже напрочь забыт и Тоньо занимался подготовкой побега.

– Нам нужны будут теплые вещи и деньги. Поторапливайся!

Кэрри попыталась встать, но он усадил ее.

– Сиди. Ты моя заложница.

Мы начали спешные приготовления. Я нашла свой старый теплый плащ и отдала ему свой кошелек.

– Прошу тебя, – вновь сказала я. Дай мне поговорить с инспектором Расселом, тебе же лучше будет.

– Ага, а в это время твой «брухо» опять набросится на меня, – злорадно улыбнулся он. – Не дождешься.

Значит, доктор Сингх только усугубил наше положение. Тоньо понимал, что близилась ночь и рано или поздно он уйдет и атаки доктора Сингха станут значительно опаснее. Чтобы бороться с ним наравне, Тоньо необходимо было вырваться из полицейского кольца до начала следующей атаки.

Он приказал Кэрри одеться, натянул мой плащ и свободной рукой застегнулся. Затем он встал у Кэрри за спиной.

– Скажи им, – скомандовал он мне, – чтобы никто к нам не подходил, а не то Кэрри получит свое. Пусть освободят дорогу. Мы уходим через кухню.

Кухня была ближе к пляжу. Он решил взять одну из лодок.

Я не могла себе представить, что это может произойти в действительности. Его план казался абсолютно безнадежным, но он с легкостью следовал ему.

Когда я промедлила, он схватил Кэрри за волосы и, запрокинув ей голову, легко провел лезвием по ее шее. Она вздрогнула и закричала. Я в шоке смотрела на тонкую красную полоску на шее дочери.

– Скажи им, – в его глазах блестел металл, – и помни, что произошло с остальными.

Как в кошмарном сне, я пошла к двери.

Как только я очутилась на улице, зажглись прожекторы. Я стояла, ослепленная светом, пытаясь разобрать крики людей вокруг. Был прилив. Полоса прибоя была ближе к дому, и его грохот заглушал шум винтов парящего над домом вертолета. Барон на втором этаже опять залаял.

– Прошу вас! – закричала я. Свет погас, а рядом со мной появился инспектор Рассел.

– Ну что, он готов? – закричал он сквозь шум.

– Он хочет уходить и взял с собой Кэрри заложницей.

Вертолет наконец сел, и шум мотора затих. Под гул прибоя я передала ему инструкции Тоньо. Он спокойно выслушал мой монолог, возразив лишь однажды.

– Не злите его, – сказала я. – Он уже порезал ее.

У него тоже были дети. Он кивнул и спросил:

– Куда он направляется?

– Не знаю, – сказала я. – Ему надо добыть лодку. Он выходит из кухни, потому что оттуда ближе до пляжа.

– Скажите ему, что его инструкции будут выполнены, – сказал он. – Пусть лишь даст нам немного времени, чтобы передать приказ.

Я вернулась в дом к Тоньо.

– Все в порядке? – спросил он.

– Он отдает приказ, – сказала я.

Он внимательно посмотрел на меня. Я была рада, что выполнила его инструкции в точности. Его черные глаза моментально распознали бы любой обман.

– Как ты делаешь это? Скажи, о чем я думаю? – спросила я.

– Я только частично в этой скорлупе, а частично – снаружи. Я двигаюсь быстрее, чем вы, и поэтому могу различать… картинки.

Он посмотрел на часы – время подошло.

– Если они будут играть честно, – сказал он. – С ней будет все в порядке.

Это как-то не успокаивало. У них было слишком мало причин играть с ним честно.

Дальнейшее я помню смутно. Кровь в моих жилах как-будто превратилась в жидкий свинец – каждое биение сердца больно отдавалось в затылке и висках.

Он провел Кэрри через кухню, затем через маленькую веранду, отпер дверь, открыл ее и подтолкнул девочку вперед. Он стоял к ней так близко, что снайпер не смог бы попасть в него, не задев заложницу.

Полиции не было видно. Сквозь открытую дверь я видела лишь лежащие на земле кабели, беспорядочно разбросанные на площадке перед домом автомобили и грузовики, а дальше – рваные клочья тумана. Медленно, толкая Кэрри перед собой, он продвигался вперед.

Вдруг он поднял руки и вцепился в нее.

Они остановились. Я изо всех сил всматривалась в темноту, но кроме двух силуэтов ничего не могла разобрать. Мне показалось, что более высокий силуэт закачался и оперся на более низкий.

Я решила, что доктор Сингх возобновил свои атаки, вызывая дух Тоньо в комнате дешевого отеля. Это могло означать, что Джоэл придет в себя, стоя посреди этого странного пейзажа радом с Кэрри. Он даже не будет подозревать о своей вооруженной аудитории…