Текст книги "Хемлок Гроув (ЛП)"

Автор книги: Брайан МакГриви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Вот они, проблемы. Ее внутреннее предположение, что Роман болтается с дру– гим мальчиком не только для того чтобы позлить свою мать, но и ради других идиот– ских и потенциально опасных ситуаций, не стало сюрпризом.

Что вы оба задумали? – спросила она.

То, что нам очень нужно, – сказал Роман.

Мы хотим поймать адского пса, – вставил Питер.

Роман посмотрел на него в зеркало. Питер пожал плечами. Открытое заявление об их миссии, конечно, сделало ее менее зажигательной, чем очевидный тон заговора.

– Вы не посмеете – сказала Лета, менее противоречиво, чем желала.

Нам кажется, у нас есть смягчающие обстоятельства, – сказал Роман.

Она дала ему взгляд, означающий Разве?

Адский пес, настоящий человек, – произнес Роман.

Ты что пьяный? – спросила Лета.

Лета, этот парень ранит людей, – ответил Роман.

Лета загибала пальцы:

(А) это не человек, это оно; (Б) скажем, у вас есть достаточно хорошая причина ду– мать, что это человек, но вы же не думаете, что справитесь лучше, чем специально об– ученные профессионалы, выслеживающие его; и (В) помимо А и Б, что, как вы думае– те, душевно больной пациент может вам рассказать?

Роман молчал.

(Г), – сказала она, – допустим это человек, и вы его нашли: Что вы собираетесь с ним делать?

А как ты думаешь, дорогая? – спросил Роман. – Избавимся от него.

Лета повернулась назад к очевидным мозгам (если для этого есть слово) опера– ции со взглядом сердитой матери, с которым рождаются все женщины.

Думаешь, из этого выйдет что-то хорошее?

Он встретил ее взгляд с лицом, выказывающим большую редкость: ни намека на необходимость самооправдания.

Нет, – сказал он.

Они остановились на красный рядом с мусоровозом, и она изучала его, и боро– лась с конфликтующими порывами титанических усилий сохранить Романа от самого себя, и в ее новом, полном веры состоянии, сказать «да» на что угодно, о чем бы этот чудаковатый идиот не попросил ее, пока ее уши были полны звуков перемалывающе– гося соседского мусора.

***

Роман высадил Питера, после Леты, и сказал, что подберет его около полуночи. Он добавил, что будет лучше, если Питер больше не будет приходить к нему домой – быть замешанным в раскрытии серии ужасных убийств, есть именно то, что его мать, рассматривает как появление на званном обеде без бутылки вина: плохой вкус. Питер не расстроился. Он не был убежден, как и большинство его предков, что Дурной Глаз может убить, хоть и не поставил бы на это семейную ферму.

На кухне, Линда смотрела в окно, наблюдая, как больной гигант подпрыгивал в машине, пока та по кочкам уезжала за холм. Она скосила глаза, и пепел с ее сигареты упал в кстрюлю.

– Будь я проклята, – сказала она.

***

Близняшки пришли проведать Кристину. Они принесли ей домашнее задание и коробку печенья, которую они смогут вытошнить позже, и сборник песен «поправляй– ся». Алиса сказала, что у нее теперь убийственная репутация и Кристина ответила, что это мило. Алекса спросила ее, давали ли ей крутые транквилизаторы, и Кристина отве– тила, что давали. Алиса спросила, в состоянии ли она поговорить об этом.

Тут не о чем особо говорить, – сказал Кристина. – Я нашла половину человека.

Близняшки молчали.

Кроме того, я дурачилась с ней, – продолжила Кристина.

Близняшки молчали.

Знаете, я думала, это подделка, – продолжила она. – Как чья-то шутка. И я поцелова– ла ее. Я думала, это будет очень смешно.

Близняшки переглянулись. А затем, одновременно, начали безудержно хохотать.

Лесби! – крикнула Алиса.

Кристина не поддержала общее настроение. Не то чтобы она была расстроена, но звук их смеха, впервые заставил ее почувствовать себя живой с того момента, как она нашла останки жертвы оборотня, и она была слишком занята, пытаясь сохранить эти воспоминания, побыть с ними еще немного дольше.

Тон Алексы снова стал осторожным, и она спросила Кристину, видела ли та газе-

ты.

Кристина, теребя застежку на пижамных штанах:

Ага. Мама пыталась спрятать их от меня, но я слышала кое-что по радио и видела в сети.

Ты все еще… думаешь это тот парень? – спросила Алиса.

Это он, – ответила Кристина.

Алекса открыла привод для компакт-дисков. Она резко встала и сказала:

Я собираюсь поставить это. О, Боже, это так шикарно. Все некрофилы были бы в вос– торге.

Она вставила компакт-диск. Алиса села на край постели, рядом с Кристиной и позвала ее к себе, и Кристина положила свою голову на руки другой девочки и закры– ла свои глаза, когда трек начал играть, а Алиса гладить ее волосы. Первой песней шла популярная два лета назад композиция, которую на протяжении нескольких месяцев, они втроем пели множество раз на своих ночевках и в бассейне и в торговом центре и на заднем сиденье несчастной машины шерифа, пока не наступила осень, и они цере– мониально не расплавили альбом в микроволновой печи с коллективным отвращением к вещи, еще недавно так заветно любимую. Кристина лежала здесь с этими пальцами, пробегающими через ее волосы, и беззвучно шептала текст. Со стороны это выглядело, как непроизвольное дыхание, поскольку, когда ты бодрствуешь, ты можешь сам решать дышать или нет. Затем рука Алисы остановилась без предупреждения и Кристина от– крыла глаза, чтобы увидеть склоненное над ней сверху перекошенное лицо девочки.

Что это? – спросила Алиса.

Кристина не поняла.

Что «что»? – вмешалась Алекса. Она опустилась рядом и склонила лицо рядом с Кри– стининым.

Алиса просеяла волосы Кристины и отделила прядь, вытащив ее наверх для исследования, и глаза Кристины порхали от одной девочки к другой, изучающих ее с пристальным вниманием. Близняшки взволнованно переглянулись. Лицо Кристины покраснело, ее дыхание участилось, и она недоумевала от того, что могло стать пред– метом столь взволнованного изучения, когда эффектным движением запястья Алиса вытянула прядь дальше, позволив ее владелице увидеть самой: прядь волос стала бе– лой, такой же белой, как луна.

***

В 00:40 Питер и Роман перебросили пару лопат и сумок через стальные прутья забора, окружающего Кладбище «Святейшего Сердца» и перебрались сами. Они шли через ряды в сторону свежей могилы, зарытой после спектакля горя, который они про– пустили. Ночь была ясной и холодной, и они начали копать. Металл вгрызался в зем– лю, в воздухе висел пар их дыханий. Влажный запах падали в земле, смерти и отсут– ствия жизни.

Ты знал, что люди раньше считали, что мертвые возвращаются, превратившись в кровососов, потому что их внутренние органы разбухали, заставляя извергаться всякие жидкости из легких? – спросил Роман.

Ужасно, – ответил Питер.

Единственная причина, по которой мы начали хоронить своих мертвецов, чтобы не позволить хищникам вкусить аромата человеческой плоти – продолжил Роман.

Ты это узнал в летнем лагере для серийных маньяков? Роман замолчал. Они копали дальше.

На скольких похоронах ты был? – снова начал Роман, после того как промолчал столько, сколько мог сдерживаться.

Питер задумался, с трудом подсчитывая число:

Руманчеки часто подыхают из-за своего позитивного образа жизни, – ответил он.

И на что похожи похороны у таких, как вы? – продолжил Роман.

Питер, многозначительно:

Церемонии, – наконец сказал он. – Тебе нельзя есть, Зеркала завешивают, а вещи по– койного сжигают.

Зачем?

Потому что Руманчеки не должны запоминаться в этом мире за свое барахло.

Бля-я, – сказал Роман.

Бля-я, – повторил Питер. Они копали.

Как умер Николай? – спросил Роман.

Рак кишки, – ответил Питер. Он был задумчив. – Мне было тринадцать и я только начал превращаться в тот год. – В ласковых воспоминаниях он покачал головой. – Чу– вак, Николай это нечто. Глядя на него, ты мог поклясться на Библии, что его ноги не дотрагиваются до земли.

Питер облокотился на черенок, вынул бумажник, и показал Роману старую, потертую фотографию. Это было изображение худого белого волка, бегущего между стволами деревьев и можно поклясться на Библии, его ноги не трогают землю. Линда сделала снимок, когда они уже знали, ему осталось не долго. Оглядываясь назад, Пи– тер никогда не уставал восхищаться старым, терпеливым белым волком. Не возражав– шим против мешающегося под ногами молодого щенка. Быстрейшим существом на четырех лапах, никогда особо не спешившего. Это до сих пор находилось за пределами понимания Питера: нестареющая мудрость, позволяющая тебе ждать других, чтобы поймать. Что за ум.

Роман вернул фотографию, и они продолжили копать.

Но в последний раз, в превращении Николая, что-то было не так. Той ночью белый волк смылся, оставив Питеру никаких шансов догнать его или следов, чтобы последовать. Питер искал его всю ночь, но без надежды на успех: Николай имел дела,

в которых Питеру не было места. Питер высказал свое одиночество, слушающим ушам ночи и пошел назад к дому и царапал заднюю дверь и лег к ногам матери в ее постели. Они не обсуждали это; Питер должен был понять такое самостоятельно. Старик умер еще до рождения новой луны.

Они разрешили мне сделать это, – сказал Питер. – На похоронах Ника.

Сделать что? – спросил Роман.

Отрезать его голову. Если этого не сделать, после смерти с нами происходят всякие вещи.

Они копали.

Так… какие вещи? – не удержался Роман.

Плохие вещи, – ответил Питер.

За холмами был слышен слабый шум летящего вертолета. Они копали.

Со временем, не смотря на холод воздуха, их лица начали сиять от пота на их коже, и Роман поднял свои глаза и взглянул в ночь, где кольцо облаков закручивалось на ветру. Он поставил свою ногу на кучу земли и скрестил руки на черенке, отдыхая.

Я был на двух похоронах, – начал он. – Одни были моего отца, в 99-ом. Только фраг– менты. Я помню услышал выстрел и спустился по лестнице. То, как мама сидела на диване, ее взгляд, словно она забыла, зачем вошла в комнату, ну, знаешь. Он был на полу. Пахло ее любимыми духами, он облил себя ими. Помню, я еще подумал, сколько

же у него будет проблем за то, что потратил их.

Он задумался, другие фрагменты проявлялись в его разуме. Его дядя пришел позже той же ночью. Он был единственным, кого она позвала, именно тогда Роман узнал о них. Он был слишком мал, чтобы понять, что он знает, но тем не менее. Его мама сидела с ним каждое утро и громко читала вслух, что писалось в газетах. Если он хотел это услышать, он хотел услышать это от нее самой. Доктор Прайс нянчился с Шелли – глядя на нее, как отец никогда не смотрел. Словно на что-то свое.

Люди любят болтать, что это была мама, но это не так, – сказал Роман. – Она никогда бы не сделала это на том ковре.

А чьими были вторые похороны? – спросил Питер.

Шелли.

***

Было ближе к рассвету, и нити тумана размотались вокруг надгробий, словно их клубком поиграли котята, когда они наткнулись на крышку гроба. Роман выбрался на поверхность и потянул свои ладони, чтобы размять затекшие пальцы, и ночной воздух приятно обдувал мозоли на его руках. Питер уперся одной ногой в край могилы, всу– нул лопату в паз гроба и нажал на черенок. Лиза Уиллоуби была облачена в сатиновую блузку, наглухо застегнутую на все пуговицы, и окружена кучей ее игрушек; каждая обладала болезненной не идеальностью, свойственной самодельным поделкам. Ниж– няя половина гробы уложена мешками с песком, начинавшимися там, где заканчива– лась Лиза Уиллоуби. Питер наклонился к ней, расстегнул пуговицы на блузке и попро– сил Романа подать ему сумку, но не получил ответа.

Роман уставился на что-то рядом с ее головой: плюшевый кардинал, давший обитель луне в своих черных глазах. Роман смотрел в эти черные глаза, почти потерян– но, обретая забытые воспоминания детства, одни из ранних. Третьи похороны, почти избежавшие его. Он был в постели и резко проснулся одним утром после позднего зимнего снега от фигурки, ударившейся об окно. Он поднялся и открыл его, высунув голову наружу. Внизу, на земле лежал кардинал. Был поздний февраль, и он лежал там, в снегу, крылья растопырены. Он спустился вниз по лестнице и наклонился над ним, загипнотизированный удивительной красотой и деликатностью птицы. Ее черные глаза дрожали, и он ждал, что они выкатятся вниз, как слезы. Он смотрел, не замечая холода, не зная как долго просидел. Пока не прекратилась дрожь. Он почувствовал руку, опу– стившуюся на его шею, и взглянул вверх на маму.

Куда оно попадет? – спросил он ее.

Она указала на небо, и он постарался проследить за ее пальцем, но пришлось отвернуться из-за яркости солнца.

Земля вызывает мудака, – сказал Питер.

Прости, – отозвался Роман и подал ему сумку.

***

Когда шериф забрал Алексу и Алису тремя часами позже, обе сказали «Дробо– вик», но, как говорил их отец, Алиса была прытковолосой, и он указал на нее пальцем, как на победителя этого соревнования. Алекса расстроенно забралась на заднее сиде-

нье и их отец , сказав им держаться, дал Алисе стакан кофе из «Dunkin’ Donuts». Он начал отъезжать и спросил, как держится Крисси.

Мы же сказали тебе, больше не называть ее Крисси, это так инфантильно, – сказала Алекса.

Она все еще уверяет, что адский пес – Питер Руманчек, – подхватила Алиса. Они нае– хали на камень, и часть кофе пролился ей на руку. – Ой, горячий кофе, – сказала она.

Она сказала, это случится снова. Следующим полнолунием, – продолжила за сестру Алекса.

Он взял кружку и многозначительно отхлебнул. Кипяток обжег небо, прежде чем отправиться дальше в желудок.

Неужели, – сказал он.

Шаг за Шагом

Этим полднем у Питера была за ланчем компания. Это было необычно. Какое-то время он сидел за столиком с парнями, носящими собачьи ошейники и не правильно цитировавших экзистенциалистов, но потом они стали сидеть в другом месте, даже де– вушка по прозвищу Чесотка, Питер был уверен, это она оставила ему анонимное голо– совое сообщение, в котором лишь пару раз простонала. Он не последовал; лучше есть одному, чем гоняться за девушкой по имени Чесотка. Но сегодня коричневая сумка опустилась на место напротив него и он взглянул поверх своего журнала о мотоциклах и сиськах, чтобы увидеть, как Лета Годфри присоединилась к нему. Она открыла кон– тейнер с фруктовым салатом с преувеличенной небрежностью и сказала:

Ходят слухи, что ты оборотень.

Питер глотнул своей апельсиновой содовой. И подавился от ее слов.

Так ты он? – спросила она.

Он посмотрел на нее. А как ты думаешь?

Знаешь, ты действительно пугаешь людей, – продолжила она.

Он пожал плечами. Он был темнее и беднее ее и имел свой заметный стиль.

Людям не нужно находить своих маленьких девочек, разорванных на кусочки, чтобы ненавидеть таких как он.

Что ты делал с моим братом? – спросила она.

То, что было необходимо, – ответил он.

Ты же знаешь, что мы в кафетерии, а не в фильме Клинта Иствуда?

Когда ты идешь в банк ты просишь деньги двадцатками или тачками? – отреагировал он.

Глупо! – сказала она. – Деньги не делают тебя тупой.

Питер не противоречил – они просто заставляют людей считаться с тем, что вы думаете.

Вам нужна моя помощь или нет? – спросила она.

Если вещи продолжатся в том же ключе, кто-то очень важный мне, скорее всего, мо– жет пострадать.

Кто?

Я, – ответил он.

Она была раздражена, обнаружив, что не может проследить логику; она уже решила, что с ними в деле, словно ее исключение было выбором, но решила заставить его поработать усерднее ради ответов.

Чтож, в любом случае я рада, что вы друзья, – сказала она. – У романа их не так уж и много. То есть, среди таких людей. Она мотнула головой в сторону обеденного столи– ка Романа. – Но все, о чем они заботятся это имя. Никто на самом деле его не знает. И меньше всего, сам Роман.

Она склонилась к нему с конфиденциальным видом и пристально посмотрела на него, и теперь Питер ясно видел. Свет ее души, большеглазый мистицизм, отлича-

ющий ее от всех остальных засранцев. Верно. Роман не знал этого, но он был в этом ради, Ордена Дракона. Хорошо знать, хоть это и не так.

Пообещай мне кое-что, – сказала она. – Обещай, ты не позволишь всему зайти слиш– ком далеко. Обещай, что не дашь ему совершить какую-нибудь глупость.

Питер сделал непроницаемое лицо и улыбнулся про себя: он наслаждался це– ремонией и впечатлением от давания обещаний, независимо от того собирался ли их выполнять.

Обещаю, я не позволю этому случиться, – сказал он.

Они молчали посреди галдежа кафетерии. Она закинула под столом одну ногу

на другую, намеренно задев его голень, за что она лживо извинилась, но он не обратил внимания, заставив ее желать пнуть его. Затем она обнаружила, что это оказалась нож– ка стола, которую она задела, и на ее лице спроецировалось выражение обратное тому, что она чувствовала внутри.

Можно спросить? – начал Питер. Она кивнула.

Что ты можешь сказать о маме Романа?

Тети Оливии? А что?

Любопытство.

Еще бы, уверенно решила она.

А что ты хочешь знать?

Что ты знаешь о ней?

Она задумалась и пожала плечами. По правде, ничего. Никто не знал. В 80-х Джей Ар не видел возможности конкурировать с китайцами и решил перейти от про– мышленности к биотехнологиям. Он отправился на изучение некоторых предприятий и вернулся обратно помолвленным с самой красивой и презираемой женщиной в исто– рии города.

Где они познакомились? – спросил Питер.

В Англии, я думаю.

Она оттуда родом?

Она не была уверена.

А что с ее родней?

Она пожала плечами.

Как думаешь, есть шанс, что твой папа знает больше про эту историю?

Может. Он был ее наживкой.

Выражение лица Питера не изменилось, но появился вдохновленный нескрывае– мый коварный лик.

Не думал, что ты можешь рыбачить в округе, ища чем заполнить некоторые дыры, – сказал он.

Смешанная метафора! – ответила она.

Он взглянул на нее так, что каким-то образом заставил почувствовать ее глупой, хотя это именно она была той, кто использовал смешанную метафору. Что за парень!

Чтож, я не думаю, что жизнь стала достаточно интересной, – сказала он.

Жизнь всегда интересна, – отозвался он.

Ты украл это с постера какого-то фильма? Он открыл коробку «Крекеры Джека».

О, можно я найду приз? – попросила она.

Он протянул коробку, расширив отверстие своей хваткой, и она, с закрытыми глазами, залезла туда рукой, достав пластиковый пакетик.

Питер смотрел на приз и молчал. Она, открыв глаза:

Хм, странно.

Она держала розовое полупрозрачное пластиковое колечко, немного утолщен– ное в середине, как схема планеты на орбите. Змея – змея, пожирающая собственный хвост.

Питер протянул руку, она отдала ему кольцо. Он открыл его:

Надень его. Оно на счастье, – сказал он.

На другом конце комнаты, Роман наблюдал как Лета протянула свою руку и Пи– тер надел что-то на ее палец.

***

В тот же полдень доктор Чоссер в атриуме Института Биомедицинских Техноло– гий Годфри ждала разговора с его директором. На стойке в приемной стоял маленький человек в розовой, в стиле вестерна, рубашке, с хрустальными пистолетами на плечах, поддерживая развлекательные журналы со светскими сплетнями. На мраморном полу возле входа была выгравирована горизонтальная линия, за ней знак омеги, а за ним еще одна горизонтальная линия:

***

Она спросила, имеет ли этот рисунок какое-то значение. Человек за стойкой по– жал плечами. Он облизал палец и перевернул страницу журнала.

За ее спиной раздался звук шагов, доносящийся со стороны лифтов, и она обер– нулась, увидеть мужчину, выглядевшего не старше сорока, хотя был старше на десять лет. Его черные волосы уже содержали седину, что отражало его настоящий возраст, а на лице лежала печать полиэтнической смеси. Необычайно плотная мускулатура про– глядывалась через его костюм. Он протянул руку. Его руки были маленькие, по сравне– нию с его размерами, и почти по-женски слабыми, без мозолей, что любопытно, свой– ственных всем культуристам.

Доктор Йоханн Прайс, – представился он и чувствовалась чрезмерная гладкость в нем, а его улыбка тут же напомнила ей растекающуюся радугу в луже нефти.

Доктор Клементина Чоссер – ответила она.

Служащий за стойкой, пивший диетическую Колу, неожиданно подавился и вы– плюнул ее обратно в бутылку. Они взглянули на него. Он, ткнув в свой таблоид:

Он женился на этой шлюхе!

Прайс спросил Чоссер, не возражает ли она провести разговор за ланчем. Чоссер ответила, что не против, и Прайс проводил ее наружу, за здание. На пе-

редней лужайке, был огороженный закуток, окруженный аккуратно ухоженным садом камней, завивающийся спиралью, как раковина улитки. Она проследовала за ним к белому фургону на стоянке, с тем же символом омеги на двери.

Иероглиф, он для красоты, – ответил Прайс, предупредив на долю секунды заданный ею вопрос. – Адаптированный из кодекса самураев: неважно насколько долог путь, он

должен осуществляться шаг за шагом, как ползущий червь.

Она взглянула снова и увидела, что это было буквальной визуализацией описы– ваемого процесса:

***

Он вынул связку ключей и, нажав кнопку, открыл фургон.

По правде говоря, этот перерыв на ланч, самое большее из отдыха, который я получу на этой неделе, – сказал он.

Она посмотрела на Белую Башню.

Это не сводит вас немного с ума?

Имя Ноа Дреснер вам о чем-нибудь говорит?

Не говорило.

Он был архитектором института, который стал работой всей его жизни. Дреснер был сродни Ахаву сакральной геометрии: последовательность Фибоначчи, геомагнитные выравнивания, все эти фокусы-покусы. Его целью было выстроить свое наследие, гра– ничащим с осью мира: соединительной точкой между землей и небом. По завершении своего детища, он хотел подняться на лифте на высший уровень, но ему это не удалось

умер на пятом этаже от кровоизлияния в мозг.

Чоссер догадывалась, что это не совсем ответ на ее вопрос.

Прайс постукивал по боку фургона своим кулаком. Шаг за Шагом.

Они переместились в первоклассный азиатский ресторан рядом с торговым цен-

тром.

Говорят их суши шеф очень хорош, – сказал Прайс, садясь. – Сам не знаю. Если вы скажете, что соус тартар поверх пенопласта – объедение, скорее всего, я вам поверю. Для меня это все лишь глюкоза. Кстати, я не азиат.

Вы германо-бразилец, – сказала Чоссер. – Родились на три месяца преждевременно, но после высвобождения или же побега из вашего собственного инкубатора, вам было диагностировано состояние миотонической гипертрофии. Суперсила, если простым языком. И у вас аллергия на арахис.

Вы читали воскресный «Times», – ответил Прайс, ссылаясь на статью в Нью– Йоркском журнале «Times» прошлой зимой, озаглавленную «Человек и Сверхчеловек» темой которой был он сам, некоего рода кремовая прослойка между коржами торта, сфокусированная на сенсационных аспектах его биографии, которым он порой под– чинялся, чтобы прятаться на виду, отвлекать внимание от возникающих проявлений необычайной чувствительности.

На самом деле, у меня нескрываемо сильная привязанность к кроссвордам, – сказала она. Но, давайте продолжим.

Его рот улыбнулся раньше глаз.

Вы будете записывать наш разговор? – спросил он.

–Я не собиралась, доктор Прайс.

Йоханн. И чтобы вы знали, я собираюсь. Что, кстати говоря, я делал все это время. Просто чтобы вы знали. Вы понимаете.

Она не отреагировала.

Так, чем вы на самом деле занимаетесь, Йоханн?

Притворяетесь, что не знаете?

Мы незнакомцы в поезде.

Он улыбнулся неожиданно начавшейся посреди рабочего дня игре.

Я директор Института Биомедицинских Технологий Годфри.

Вау, Нелли, это так «неожиданно». Чем конкретно вы там занимаетесь?

Многим. Проектирование диагностического оборудования, протезов, искусственных органов и так далее, возглавляем авангард фармацевтических исследований, генетиче– ских манипуляций, и современной нанотехнологии. Мы близки к выпуску серии био– синтетических масок для жертв ожогов, способных передавать выражение лица нося– щего, по принципу зеркала.

Это мне объясняли у вас в приемной?

Сначала он был сконфужен, пока не понял, что это ее очередная попытка пошу– тить, и снова постарался показаться понимающим суть сарказма.

Нет, мы не несем ответственности за слова Цезаря. На самом деле, если хотите ком– мерческую тайну, весь ненаучный персонал, нанимается в основном на основе снижен– ного чувства природного любопытства.

Не хотите, чтобы кто-то задавал вопросы?

Определенно, не хотим.

Какими видами генетических экспериментов вы занимаетесь?

В принципе, генной терапией, – ответил он. – Джей Ар Годфри предвидел, и правиль– но, что в то время как пластичность материальных свойств было определением важ– нейших достояний девятнадцатого века, пластичность самой жизни то, что определяет двадцать первый. Таким образом, его мандатом стало, что его имя должно ассоцииро– ваться с тем, что теперь лечит спины, которые раньше оно же и ломало, что соответ– ствует и моим собственным убеждениям. Я не могу, на самом деле, обсуждать многое из этого, но, скорее всего, вам, по долгу службы, станет любопытно лечение стеноза у взрослых собак.

Вы проводите тесты на животных?

Я уважаю ваше усердное любопытство, но мне, правда, нужно на это отвечать?

Как именно вы получили эту работу?

Получил, поскольку в моей рабочей сфере нет никого соответствующего уровня.

Но ваша собственная зона специализации является очень спорной, – сказала она. – Экзобиология, высоко обсуждаемая сфера урегулирования возможных неземных си– стем жизни. Если честно, я испытала трудности с предпосылками, после вашей первой публикации и других бумаг. Я не нашла нехватки… интерпретаций, так что, не могли бы вы просветить меня?

Прайс кивнул.

Вы имеете в виду публикацию под названием «Реинкарнация через химию», конечно. Теоретически, если взять существующую, но неодушевленную основанную на углеро– де структуру…

Труп, – вставила она.

… который еще находится в более-менее лабильном состоянии…

Детский труп.

… то, можно воткать в существующую структуру элемент фосфора, который спо– собен формировать цепь молекул достаточной длины и сложности для поддержания жизни, новой жизни. Но один только фосфор опасно нестабилен. Однако – в теории

стабильная связь может получиться в комбинации с азотом. Не тем, что получается

из деревьев: молекула азота очень инертна и трудно превращается в энергию – необ– ходимость организма, состоящего из частей. Но, более лучшее решение может быть найдено в мире бобовых. Бобовые содержат в своих корнях бактерии, что исправляют основу азота в обмен на ресурсы хозяина. Так, субъект, как описано, может выжить, содержа эти бактерии в, скажем, только ради аргумента, ногах, требующих просто со– держания их в свежей почве. В теории.

Теория, дискредитировавшая вас в глазах ваших коллег, еще до того как началась ваша карьера. Вы были, если я могу говорить откровенно, самым провокационным выбором для самой компетентной должности в вашей области.

Самым страстным! – поправил Пирс. – Ох, в один день они будут кусать локти. Но, как Вестингхаус покровительствовал будущее переменного тока, Джей Ар был чело– веком, чьи руки тянулись больше к невиданным горизонтам, нежели хватались за жир– ную сиську ортодоксальности. Он не был, если говорить простым языком, узколобым идиотом. Что нельзя сказать о многих моих современниках.

Она отметила, что он не использовал слово сверстники.

Не возражаете, – сказала Чоссер, – если я задам вам личный вопрос?

Поскольку мы говорим о моей работе, все ваши вопросы были таковыми.

Она кивнула, как понимающий человек.

Что привлекло вас в такую противоречивую дисциплину?

Его выражение лица замерло и немного притупилось, словно анимирующая энергия начала абсорбироваться на какую-то внутреннюю работу, и изучение этой пустоты, навело ее на мысль, что она в первый раз видит его настоящий, естественный характер. И, как некто, кто уникально владеет способностью скрывать свои эмоции, она увидела, что этот субъект противоположно ей владеет техникой заставлять свое лицо выражать чувства, не свойственные ему вовсе.

Если кратко, в свои восемь лет я впервые прочитал самую важную книгу из когда-ли– бо написанных, «Происхождение видов путем естественного отбора», – сказал Пирс.

Чоссер кивнула, подтверждая, что она и впрямь превосходная.

Я был в восторге, – продолжил он, – и в то же время обеспокоен чем-то, что не мог распознать, пока не взялся и не произвел простые вычисления. – Он указал на нее, для примера. – Существует экспоненциальный рост сложности систем через восходящий прогресс уровней организации. Итак, я подсчитал статистическую вероятность систе– мы настолько сложную, как человеческое существо, вытекающее из случайных мута– ций геологического взросления Земли. И я пришел к выводу, что это не так. Вероятно. Или, если хотите, возможно. Путем случайной мутации. Выводы делайте сами.

На данный момент, у нее их была уже масса.

А теперь, не возражаете, если я сам задам вопрос? – спросил доктор Пирс.

Она сделала жест рукой: Давайте.

Вы защитили докторскую по этологии хищников в Университете Техаса в 2004, – ска– зал он.

Она не ответила. Это был не вопрос, и он не выбирал бы эти слова случайно.

Как это относится к вероятным интересам Службы Охраны Рыболовства и Диких Животных США? – продолжил он.

Она посмотрела вниз. Стеклянная столешница пропускала и отражала свет от своей поверхности таким образом, что она видела в ее отражении своего двойника, заглядывающего в ее глаза из освещенного овала. Она капитуляционно подняла глаза

на Пирса.

Подловили, – сказала она. – Не относится, полагаю. Они просто дали мне полномо– чия делать мою работу, а у меня свои методы. Он немного овальный. – Она указала на стол.

Если не ошибаюсь, согласно вашим знаниям в области социобиологии, у вас есть некоторый опыт применения техники опроса Рейда, и вы задаете тангенциальные вопросы для установления взаимопонимания с подозреваемым, а также отслеживаете симптомы проявления правды и лжи, подготавливая к более прямой конфронтации.

Йоханн, есть вероятность, что одно из ваших подопытных животных могло сбежать?

Нет.

А что насчет испытуемых?

–Вы о людях?

Да.

Ни один.

Она оценивала его. И если моментом до этого, вакуум основных человеческих выражений на его лице был моментной слабостью, теперь он задействовался в стра– тегических целях: оно стало настолько пустым, словно он дремлет перед ней с закры– тыми глазами, или вообще скончался. Раньше она никогда не смотрела в глаза другого живого человека, чтобы не найти там неопровержимых доказательств человеческой души. Она не видела ничего более пугающего.

Она щелкнула пальцами.

Крысы. И вот я кажется решила эту проблему. У вас нет никаких своих идей о нашем адском псе?

Все его естество говорило – ты получишь лишь то, что я сам тебе дам – что Прайс страдает от имитации жизни, восстанавливая свои черты.

Я понимаю существо не оставило следов? – сказал он.

Она кивнула.

Как я понимаю псовый помет, обнаруженный в том месте, содержал множество чело– веческих волос, принадлежащих взрослому мужчине, но ни один мужчина не пропал. Также, я понимаю, что анализ помета выявил повышенный уровень надпочечных глю– кокортикоидов, говорящих, что животное не только недавно не выражало агрессию, но и по своей природе не агрессивно.