Текст книги "Хемлок Гроув (ЛП)"

Автор книги: Брайан МакГриви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Хемлоук Гроув

или, Мудрый Волк

Брайан МакГриви

Слишком много животного деформирует цивилизованного человека, слишком много цивилизации делает больными животных.

– Карл Юнг

Рост болиголова часто сопровождается «черным потоком». Этот необычайно темный по цвету поток, является результатом медленного распада игл и другого растительного материала болиголова. Периодически высокая вода их смывает, и процесс потемнения начинается заново.

– Департамент Охраны Природы Пенсильвании

ЧАСТЬ I

НАБРОСОК

Что-то Произошло

Одинокий волк воет, чтобы воссоединиться со стаей, от которой был отделен. Но зачем воет стая, когда ни один из ее волков не потерян?

Разве это не очевидно?

Потому что нет других способов сказать об этом.

***

В ночь, после Осенней Луны, было обнаружено тело. Приближался Октябрь, и солнце было все еще теплым, но листья теперь падали более интенсивно, а ночи стано– вились холоднее. Питер шел домой с автобусной остановки, когда увидел мерцающие огни пожарной машины впереди в Килдерри Парке. Он подумал, не произошел ли там несчастный случай. Питер, которому было семнадцать на момент, когда я писал это, любил несчастные случаи: современные времена чертовски структурированы. В до– бавок к огням пожарной машины, он увидел несколько полицейских машин и скорую, но никаких признаков аварии. Проходя мимо, он повернул голову в их сторону, но там не было ничего выходящего за норму, на что можно было бы посмотреть. Двое копов прочесывали местность в знакомой ему манере; они останавливали его пару раз в обя– зательном для копов порядке так что, по опыту Питера, любая униформа была уни– формой СС. Скорее всего у какого-то наркомана случился передоз или что-то похожее.

Был тут один лентяй, болтавшийся в округе – старый чернокожий парень с желтыми и черными зубами и одним омертвевшим глазом, похожим на грязный мрамор, кото-

рый мог быть не таким уж старым на самом деле. Однажды Питер дал ему прикурить, но никаких денег. Лучше он расплатится ими за собственные наркотики. Его интерес упал. Проблемы старого черного наркомана новость не интереснее, чем вероятность завтрашнего дождя. Затем, он услышал это – одно предложение: «Никаких следов ору– жия, Шериф». Питер взглянул снова, но не заметил ничего, кроме разрозненной груп– пы униформ возле линии деревьев и, засунув руки в карманы, пошел дальше.

У него было плохое предчувствие.

Николай всегда говорил ему: он родился с необычайно восприимчивой Свад– хистана чакрой и, что под поверхностью материи, иллюзией иллюзии, лежит секрет, священные частоты вселенной и, что Свадхистана – канал, через который она будет тебе петь. И Свадхистана располагается прямо за яйцами, потому он всегда-всегда должен верить своим яйцам. Питер не знал, что это было, но что-то в сцене в Килдерри парке привело его яйца в состояние возбуждения.

Придя домой, он сказал своей матери:

–Что-то произошло.

–Хмм? – ответила она. Она курила и одновременно смотрела викторину. Трейлер был теплым и пах сладостями, горошком и печеными яблоками.

Колибри! – крикнула она вдруг, в ответ на вопрос: «Как зовут единственную птицу, способную лететь назад?».

Он рассказал ей, что видел. Поведал о плохом предчувствии.

Из-за чего? – спросила она.

Не знаю, оно просто есть, – ответил он.

Она задумалась.

Чтож, это все чушь, – произнесла она.

Он отправился на кухню. Она спросила, был ли он в городе.

Да, – ответил он.

Пока она опустошала его рюкзак от вещей настолько маленьких и скромных на вид, что это вряд ли можно считать за кражу, Питер выскребал ложкой остатки сахара и старался подавить свое предчувствие. Предчувствие, что чтобы ни произошло в Кил– дерри парке, это было не хорошо. И не в каком-то великом экзистенциальном смысле, но «не хорошо» с его именем на нем. На полке стояла кофейная банка с персонажем комиксных стрипов Кэти на ней и маленький зажим, в виде акульего зуба, который держал теряющуюся мелочь. Он опустил свою руку в банку и, вернувшись к двери, разбросал горсть монет на каменной плите снаружи трейлера.

Зачем ты это сделал? – спросила Линда.

Питер пожал плечами. Он сделал это потому, что хотел услышать нечто диссони– рующее и красивое.

Ты довольно странный, знаешь об этом? – произнесла Линда.

–Ага, – ответил ей Питер.

В Этом Нет Ничего Странного

И помни: Плоть настолько же священна, насколько нечестива. Я забыл это.

Упс.

***

Зеленоглазый парень сидел в одиночестве во дворике ресторана, трогая пальца– ми иглу в своем кармане. Шприц был пустой и не использованный, он не пользовался шприцами. Он пользовался иглами. Зеленоглазый парень – его звали Роман, но пер– вое, что вы замечали, так это его глаза – одетый в эксклюзивную миланскую спортив– ную куртку, с одной рукой в кармане, и голубых джинсах. Он был бледен, худ и очень красив, и в его вопиющем стиле и снобизме чувствовался безнадежный контраст с ресторанным двориком пригородного торгового центра, в котором он сидел и рассея– но смотрел перед собой, возясь с иглой в своем кармане. А затем он увидел девушку. Блондинку в мини-юбке, наклонившуюся в ней так, словно она не смела поступить иначе, или будто дразня некими мистическими откровениями своей недоступности.

Так же, как он заметил, в одиночестве.

Роман встал, застегнул верхнюю пуговицу на своей куртке и ждал, пока она закончит заказывать свое клубничное мороженое, и, когда она справилась, он после– довал за ней. Сохраняя безопасную дистанцию, он прошел за ней через главный зал и остановился у магазина женской одежды, куда она вошла, наблюдая через витрину, как она выбирает белье и наконец-то заканчивает с рожком мороженого. Она оглянулась

по сторонам и, засунув в сумку белье, вышла из магазина. Ее язык выглянул наружу, чтобы собрать оставшиеся крошки с ее губ. Он продолжал следовать за ней до парков– ки. Она вошла в лифт, и, не увидев в нем других пассажиров, он крикнул «Подождите, пожалуйста», и забежал внутрь. Она спросила его, какой ему нужен этаж, и он отве– тил, что самый последний, ей должно быть туда же, поскольку это была единственная кнопка, которую она нажала. Они ехали вверх, и стоя позади и вдыхая аромат ее пар– фюма и думая о кружевном белье в ее сумочке, он бесшумно протолкнул иглу через ткань куртки.

– Ты когда-нибудь закрывала глаза и старалась обмануть свой мозг, что на самом деле едешь вниз? – сказал Роман.

Девушка не ответила, и, когда дверь открылась, тут же вышла наружу, словно он был какой-то маньяк, хотя он просто попытался завести дружелюбную беседу. Но она всегда так. Игра, вечно в движении.

Он достал шприц и зажал его в ладони, когда выходил из лифта, и, опережая цо– канье ее каблучков, сократил между ними дистанцию. Сейчас она была уже убеждена в своих сомнениях о преследовании им, хотя не оглянулась и даже не предприняла по– пыток побежать, когда он подошел к ней вплотную и ткнул иглой, через ее юбку, тру– сики прямо в плоть ее ягодицы, и так же быстро, как она вскрикнула, пробежал мимо

нее прямо к своей машине.

Положив шприц в другой карман, он сел на переднее сиденье, все равно тут же вернув его на место. Он расстегнул свои джинсы, высвобождая эрекцию, и сцепил руки в замок за головой. Он ждал. Через пару мгновений открылась пассажирская дверь, девушка забралась на сиденье, а он закрыл глаза, в то время как ее голова опу– стилась к его коленям.

Несколькими минутами позже она открыла дверь, наклонилась к земле и сплюнула. Пальцы Романа расцепились и его руки опустились вниз и так же есте– ственно, как они легли на нижнюю часть е спины, так же естественно и погладили ее. В этом нет ничего странного, равно как и в мыслях об этом, ты гладишь спину девуш– ки, потому что она тут. Но от ощущения его прикосновений она резко выпрямилась и отшатнулась. Роман смутился.

Тебе это не нравится? – спросил он.

О, нет, милый, – ответила она. – Это очень приятно.

Но она лгала, и лгала, заметил он, с самого начала, и об игле и сосании его чле– на, и о том, о чем он спросил ее в лифте, и, о ее ненависти к человеческим прикоснове– ниям в конце. Внезапно его захватила депрессия и подавленность от незащищенности жизни перед этой лживой шлюхой, он хотел, чтобы сейчас она ушла, чтобы наконец-то покинуть этот ебаный торговый центр.

Мне понадобится насос, чтобы выкачать этот пролетарский запах из моих ноздрей, – произнес он.

Бедный малыш, – сказала она, даже не зная и не стараясь понять, что он имел в

виду.

Он залез рукой в куртку и, достав пачку наличных, протянул ей. Пачка выглядела

неправильной, и она пересчитала купюры. В ней было на 500 долларов больше огово– ренной суммы. Она взглянула на него.

–Знаешь мое имя? – спросил он.

– Да – ответила она. Было бессмысленно говорить иначе, все знали его имя. Он посмотрел на нее:

–Нет, не знаешь.

Болезненное любопытство

Подробности появились на следующий день. Покойной оказалась Брук Блюбелл, девушка из Пенроуз, соседнего городка. То есть, найденная ее часть. Подкожные раны и укусы соответствовали следам от нападений диких животных, но судмедэксперт не мог определить каких именно – койотов, медведей, горных львов. Убийство не рассма– тривалось, но слухи не были столь однозначными. Изнасилование, сатанинский обряд, и ряд других, таких же безумных… Во время урока физкультуры, Алекс Финстер, зная, что Питер в радиусе слышимости, сказал, что слышал, якобы это были цыгане, ебаные цыганские каннибалы, для которых она была как курица по вкусу.

–Вообще-то, человеческое мясо больше похоже на бекон, – сказал Питер.

Эшли Валентайн посмотрела на него с отвращением.

–То есть, так говорят, – добавил Питер.

В главном корпусе Питер столкнулся с проректором Спирсом, выходящим из уборной факультета. Проректору Спирсу никогда не было что сказать Питеру. Он был счастлив претворяться, что Питера и вовсе не существует, пока Питер не давал ему ни– каких оснований для обратного. Ни один из них не был против этого соглашения. Но этим утром, он многозначительно посмотрел на Питера и сказал:

Это просто ужасно, не так ли? Питер кивнул:

Просто ужасно.

В такой день и в таком возрасте. Питер покачал головой:

Такой день. Такой возраст.

–Подобные вещи заставляют задуматься, – сказал проректор Спирс.

Скорее всего, это был медведь, – ответил Питер. – Бьюсь об заклад, это мед-

ведь.

Идя дальше по коридору, Питер чувствовал глаза мужчины меж своих лопаток,

словно это были уколы булавкой.

Он подошел к своему шкафчику. На другой стороне секций было некое подобие разговора. Он остановился, словно не мог сопротивляться, быть вовлеченным не в свое дело, и прислушался.

Ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их, и водить их на живые источники вод… –

Он продолжил свой путь, пройдя мимо двух девушек и миссис МакКоллум, сто– явших со склоненными головами. Глаза миссис МакКоллум были открыты, готовые к преследованию за это смешение церкви и государства, и направлены на Питера, полы– хая возмущением. Смутившись, Питер поднял большой палец вверх. Миссис МакКол– лум закрыла свои глаза, раздраженная предполагаемым Сатанинским благословением подростка.

… и отрет Бог всякую слезу с очей их.

За три недели, предшествовавшие обнаружению останков Брук Блюбелл из Пен– роуз, Питер так и не завел друзей, умудрившись потерять одного.

Питер и Линда Руманчек переехали в Хемлок Гроув в середине лета. Двоюрод– ный брат Линды, Винс, погиб от алкогольного отравления и оставил свой трейлер на отшибе города другой двоюродной сестре, Руби. Но, Руби только вышла замуж за вла– дельца ломбарда, который посещала, и не нуждалась в использовании настолько пле– бейского жилья. Итак, она передала его Линде в обмен ан пол пачки сигарет и массаж. Руманчеки предпочитают благотворительность торговле, к тому же Линда мастерски делает массаж. Время было достаточно благоприятным. Линда и Питер жили в малю– сенькой квартирке в городе около двух лет и уже устали от этого. Два года, неестест– венно долгий срок – находиться на одном месте – для Руманчеков; это дает косность мышления.

Хемлок Гроув, на момент написания этого, был меняющимся городом. Его про– шлое: Замок Годфри, долгое время это было разговорным названием среди металлур– гов, для располагающегося на берегу реки, забитого ставнями и полуразрушенного завода в поле, испещренном золотыми и белыми Анютиными глазками. Сталелитейная Компания Годфри, основанная в 1873 году Джейкобом Годфри, в свой расцвет рас– полагала нарядами на сталь, охватывающими 640 акров и требующими найма 10,000 рабочих для усилий по постройке страны в двух осях – вертикальной, в Манхэттане

и Чикаго, с высококачественной сталью из мартеновских печей, и горизонтальной, на западе с его железной дорогой из Бессемерских преобразователей: мембраной, об– разовавшейся между небом и землей, окутавшей солнце в облака черной пыли, что заставляла жен сталеваров развешивать белое белье внутри дома и покрывала зубы скота стальными опилками на многие мили вперед. Но теперь это старое, мертвое здание, мешающее расти цветам. Его будущее: здравоохранение и биотехнологии, два крупнейших работодателя в Долине Пасхи теперь – Больница Хемлок, ведущее пси– хиатрическое учреждение региональной системы университетов, и следующее – част– ный Институт Медико-биологических Технологий, управляемый Годфри. Последнее

– ублюдок сталелитейного искусства, 480 футов несоответствия из стали и стекла, чей пик, самая высокая точка в округе. В разговорах его зовут Белой Башней, поскольку за двадцать лет своей работы он ни разу не потемнел. Итак, спустя столетнее наследие промышленного города, большинство в Хэмлок Гроув превратились в безупречных представителей среднего класса. Но, в то время как кровь индустрии могла высохнуть, шелуха, как Замок Годфри, стояла по-прежнему. Сортировочные станции, шахты и выброшенные на берег угольные баржи: все демонстрировали степень заброшенности и распада, с прожилками слез ржавчины, они контрастировали с лесопосадками, де– ревьями и реками и холмами, день ото дня выделяясь на фоне гниющего экзоскелета империи Годфри, трухлявых церквей, ушедших тем же путем, что и сгинувший рабо– чий класс.

Так почему бы и нет? Смена обстановки. Трейлер Винса Руманчека располагал– ся в лесистом тупике в конце Киммел Лэйн, вниз по холму от Килдерри парка и прямо за дорогой – традиционным разделителем между служащими и управляющими, по сей день говорящим о социально-экономическом статусе. Но, тем не менее, все же лучше выбраться из города и дать своим мыслям некий простор. Ближайшими соседями была пожилая пала, Вендаллы, живущие полумилей выше в доме над прудом, в котором Пи– тер иногда плавал голым поздно ночью. Вендаллы были довольно любезными. Прино-

сили приветственные бисквиты и осыпали Винса эвфемистической похвалой – чуть ли не присвистывая – и скрывали свой дискомфорт от татуировок Руманчеков. По край– ней мере, тех, что они видели. Они оставались спокойны даже к толерантности Линды, касательно семантических диспутов ее сына с определением Содружества здравоох– ранения Пенсильвании о «незначительном» количестве алкоголя – он выражался в количестве Будвайзеров, приконченных им за время их короткого визита – и к тому, как мало провокационной лености Питера, было достаточно ей, чтобы начать осыпать его проклятиями на старинном языке, или к удушающе близким объятиям, которыми она наградила каждого из них перед их отъездом. (Впервые, когда я ощутил на себе объя– тия Линды, мне на ум пришло чувство, словно она пытается выдавить остатки зубной пасты через колпачок моей головы.)

Несколькими днями позже их навестила внучка Вендаллов, Кристина. Кристине было тринадцать, но она выглядела младше своего возраста. Девочка с облезлым лаком на ногтях и худыми коленками и черными, как гнездо ворона волосами, обрамляю– щими ее лицо, словно бледное яйцо. Кристина была одновременно молода и взросла для своих годов; она никогда не проявляла, перехватывающего дыхания, любопытства ребенка, свойственного всем, кто познает вселенную – Что это? Откуда это взялось?

Почему это похоже на то и ни на что другое и как это работает с другими вещами? Почему? Почему? Почему? – и единственная личность ее собственного возраста, кото– рая знала, что хочет быть никем другим, кроме как Русским романистом. Естественно, она считала необходимым испытать эти непостижимости из первых рук, и не разоча– ровалась. Какие странные и захватывающие, эти Руманчеки! Ее собственные родители были аналитиками службы поддержки в городской фирме, и что этот образ жизни сво– боды и пантеистической непочтительности существовал и был, в какой-то мере, допу– стим, сбивал ее с ног. Особенно она удивлялась Питеру, настоящему цыгану примерно ее возраста.

Полукровка, – поправил он ее. Николай, его дед, был чистокровным румын– ским Калдерашем с Карпатских гор, но после эмиграции женился на женщине гаджо.

Что все это значит? – спросила Кристина.

Значит, что нашему роду вечно суждено скакать по земле на двух лошадях с одной задницей, – ответил Питер.

Это задало тон их отношений: ее конфуз от того, о чем он говорит и нескрыва– емое удовольствие, что он от этого получал. Половину времени она не понимала, о чем он говорит, а другая половина, просто сбивала ее с толку. Например, связка сухого

чертополоха и золототысячника, висевшая над дверью, как он сказал ей, служила сред– ством от Злого Глаза. «Но – чьего?»

Это как пристегиваться ремнем безопасности, – объяснил он. – Никогда не зна– ешь, когда пригодится.

Или его заявление, что ее прибытие к их дверям было предвещено сажей на фи– тиле свечи, или сложная пентаграмма, которую Питер вырезал на стволе дерева. (– Не потому что Сатанисты, – сказал он ей, – но поскольку каждая сторона означает элемент и часть души, и потому что это выглядит охуенно круто.)

Хватит! Она потребовала от Питера признаться, сколько из сказанного им было правдой.

Он пожал плечами:

Это должно быть довольно чистоплотно.

Чтож, это, скорее всего, лучшая в мире вещь, к твоему сведению, – сказал он. – Так и тут.

–Правда? – спросила она.

Очевидно.

Она затихла, но ее разум все еще крутился. И мысли, как яблоки, падали с ветвей ее мозга! Но из тысячи и одного актуального вопроса, который она могла задать, ее рот выпалил этот:

А я могу стать оборотнем?

Теоретически, – уклончиво ответил Питер.

Он встряхнул руку, несколько раз щелкнул пальцами, и Фетчит вернулся и обли– зал обратную сторону его ладони.

Мелкая колючка, – сказал Питер.

Ты укусишь меня? – спросила Кристина.

Не будь дурой, – ответил Питер.

Да ладно. – Она подняла ногу так, что внутренняя часть ее бедра стала на од– ном уровне с ним. – Смотри какая юная и чувствительная.

Убери эту тощую, жалкую палку от моего лица, – сказал Питер. – Из этого все равно не выйдет ничего хорошего. У тебя больше шансов получить столбняк и уме– реть, чем обратиться.

Ага, точно. Я думаю, ты просто эгоист. Он задумался.

Чтож… может быть и другой способ. Ей не терпелось:

Какой?

Дать мне пива и перестать меня изводить.

После начала учебного года, Кристина прекратила проводить дни на лужайке их дома и Питер видел ее только в коридорах школы, но это было показателем их отноше– ний, как в первый день, она подошла к нему, чтобы обняться на виду у своих друзей, идентичных близняшек Алексы и Алисы Сворн, таких же красивых и коварных, как тигры альбиносы, которые были так потрясены, словно она не могла иметь ничего общего с этой ходящей фабрикой по производству герпеса, к которому нельзя прикос– нуться, не использовав после чистящих средств. Хотя Питер не принял ее последую– щую отстраненность на свой счет, ведь это не праздник быть девушкой ее возраста.

Но днем позже, когда большая часть девушки из Пенроуза была найдена в Кил– дерри парке, Питер и впрямь пожалел, что сказал Кристине, будто он оборотень.

***

Питер заставлял людей нервничать, а они даже не знали, что раз в месяц он сбра– сывает свое человеческое одеяние и блуждает в компетенции тайных и непокорных богов, чтобы чувствовать это: он не один из них. Питер не возражал. У него была своя семья и внутренний путь, и он не мечтал ни о чем больше, и если это было его платой за сохранение этого, чтож. Было столь многое чему поучиться у каждого места. Или,

по меньшей мере, нечто, на что стоит посмотреть. Кто был влюблен в парня своей лучшей подруги или девушку друга, кто резал себя, кто голодал, кто запирался в туале-

те, чтобы подрочить или поплакать, кто был зависимым, а кто был кем-то изнасилован

– это было повсюду, удивительный мир тьмы и желания прямо под ревущими трибу– нами, если у ваши глаза на месте. Но в коридорах Старшей Школы Хемлок Гроув, на сегодняшний день, величайшая концентрация любопытства и интриги принадлежала двум студентам, брату и систре: Роману и Шелли Годфри.

Роман также был старшим, что включало в себя больше привилегий и популяр– ности. Имя Годфри было настолько же суверенным, как Дюпон или Рамзес, и он не предпринимал никаких попыток скрыть это, начиная с его волос, он, не задумываясь проводил половину учебного дня в городе, чтобы уложить и обесцветить их (цвет его кожи подразумевал естественную темноту, не говоря уже об общем недомогании, что– бы играть на улице), или маленьких, но впечатляющих медикаментов, что он держал

в коробочке от мятных леденцов. И самое очевидное – машина. Желание быть обре– мененным имуществом, было одним из тех, от которых в первую очередь скрывался Питер, но как подросток с кровью путешественника, он не имел ничего против двига– теля внутреннего сгорания и факта того, что автомобиль был полностью из железа. Но Роман, с другой стороны имел мало общего с другими богатыми детьми, экспонируя практически абсолютное отсутствие уважения к социальным ожиданиям. Его поведе– ние, не слишком бунтарское, чтобы выражаться в немотивированном протесте против каждого несоответствия момента с его переменчивым настроением, а чувство права такое же фенотипическое, как и его зеленые глаза. Эта характеристика его династии берет свое начало от первого предка, его трижды пра-прадеда, легендарного стального барона, Джейкоба Годфри. (Зеленый, само собой, это цвет денег.) Они отображали его хватку.

Но ни что из этого не было тем, что Питер нашел столь притягательным в Рома– не Годфри.

В моей школе учится упырь, – сказал Линде Питер в первую неделю своей уче– бы. Его Свадхистана делала его чувствительным к подобным вещам.

Святой Боже, – отреагировала она, спросив, – И какой он?

Не знаю. Выглядит нормально.

Но Питер не старался завести с Романом любого рода знакомство. Упыри были странной породой. Николай рассказывал ему истории, по большому счету неправдопо– добные даже для старых цыган и доверчивых детей, о невидимых тенях, проходящих сквозь туман, но Питер прежде встречался с ними лично лишь однажды, когда они с Линдой жили на севере штата. Он бродил по берегу озера, на собственности находив– шейся глубоко в лесу Озера Эйри, той Снежной Луной. Снег был плотным, и стволы деревьев выглядели как черные нити, натянутые под белоснежным бельем, и там были трое из них, один мужчина и две женщины. Они пили вино в патио и говорили на французском, обнаженные, кроме одной женщины, статной мулатки, на которой был колпак Санты. Питер тут же понял, что-то странное было в этих людях. Помимо оче– видного.

Оборотень, – воскликнула мулатка, увидев выходящего из деревьев Питера, и они начали звать его к себе с большим воодушевлением. Он поднялся по ступенькам, и они с восторгом начали подлизываться к нему, похлопывая и поглаживая, водрузили колпак ему на голову. Сделали его душой вечеринки, и он был рад, найдя таких счаст– ливых друзей. Но затем, прямо за патио, в темноте, раздался странный, низкий хныка– ющий звук, и белая девушка, издав симпатичное «о-оу», словно услышала голодного

младенца, взяла кусок сыра с подноса на столе и протянула его фигуре, свисавшей с ветви дерева, что вплотную приближалось к дому. Питер пододвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть. Его живот сжался в комок. Фигура оказалась лисой, с задней ла– пой, попавшей в петлю. Лапа была сломана, и по ее жалкому истощенному виду было ясно, что она висит тут уже какое-то время. Женщина почесала лису за ухом и поднес– ла сыр на дюйм или около того ниже досягаемости животного. Морда лисы тщетно пыталась его достать, и тогда она подняла руку позволив зверю достать до куска толь– ко вытянутым языком, затем, с нарочито неуклюжим видом она бросила сыр на землю. Мужчина улыбнулся Питеру – разве не веселая игра? – и протянул ему кусок сыра. Пи– тер был парализован. Множество раз после, он проигрывал этот сценарий, где обладал силой духа и мужеством, чтобы облегчить участь лисы, сломав ей шею, но в жизненно важный момент, он не обладал ни единым качеством. Это было живым существом с сиянием, застывшим в его глазах и он дал бы что угодно, за смелость лишить их этого блеска. Трясущимися руками он аккуратно вернул сыр на поднос, и спустившись по ступеням, вернулся назад к полосе леса, не встречаясь с ними взглядом. «Как вульгар– но!», услышал он голос белой женщины позади себя и почувствовал легкий удар на своей спине. Питер обернулся, убедиться, что не находится в опасности от каких-ни– будь их снарядов, но это был просто кусок сыра, который она бросила в него. Муж– чина выкрикивал оскорбления и, размахивая своей задницей, решительно хлопал ее ладонью, на что мулатка смотрела с прохладной отрадой. Питер быстро кинулся в лес, колпак мягко упал в снег позади него.

Несколько дней он никак не мог прекратить плакать, но после того, как Линда наконец-то заставила его поведать об инциденте, она просто покачала головой и выпа– лила:

Французы.

Питер не мог сказать, насколько похожим на тех личностей, был его однокласс– ник; тем не менее, проявлять осторожность рядом с Романом Годфри, не казалось ему такой уж плохой идеей.

Но эта политика не оградила Питера от проявления особого внимания к состоя– нию упыря в день, когда появились новости о девушке из Пенроуз.

Между вторым и третьим уроком Роман купил амбициозно большое количество кокаина у местного дилера, с которым длительное время вел решительный спор, кто победит в схватке между Бэтменом и Росомахой, а затем прогулял четвертый урок, дремля в своем автомобиле, Ягуаре 1971 года выпуска, с багажником, похожим на телегу, крепящуюся позади машины. Во время ланча он бросил печеный картофель прямо между грудей Эшли Валентайн, и остаток перерыва провел сидя на столике для пикника, общаясь с Летой Годфри, старшей и первой кузиной Романа, не разделяв– шей большинство его выделяющихся качеств, кроме, что было очевидно, зеленых глаз Годфри. На уроке Английского, миссис Писарро, которая относила особое поведение Романа к проявлению схоластике, вызвала его прочесть отрывок из поэмы «Базар Гоб– линов»:

Кивнула им, дрожа. И – распустила косы.

Приметив взмах ножа, Едва сдержала слёзы.

К удивлению Писарро, как и для большинства в классе, его чтение было спокойным и почтительным, а слова мертвого языка, как и все остальное, наполнены достоинства.

По-детски торопясь, Припала к кружке с соком.

Напиться не могла Им, купленным за локон, –

Прозрачным, как вода, Хмельней вина любого.

В тот миг была отдать И голову готова!

В классе царила тишина. Эшли Валентайн закрыла свои глаза. Писарро была взволно– вана. Хотя, технически он делал то, зачем она его вызвала, за всем этим чувствовалась какая-то дьявольская подоплека.

Сок лился, как река,

И всё не шёл на убыль… Она пила, пока

Не заломило зубы…

Бедная девочка, – сказал Алекс Финстер.

Дункан Фритц тут же заявил, что прочел бы и лучше. Роман устало обвел их взглядом:

Гордитесь собой, ебаные филистеры?

–Мистер Годфри!

Простите, миссис П., – произнес он искренне. – Мне кажется, мы все немного испу– ганы происшествием в Килдерри парк.

Уши Питера оживились.

А после школы Роман подвез свою сестру домой.

Если Роман Годфри был загадочным, Шелли являлась эпическим прелюбодеянием тай– ны и загадки – на протяжении всех своих разнообразных путешествий, Питер не встре– чал такой вид. Шелли не была упырем, и Питер откровенно был в замешательстве,

кем во имя всех святых, ее вообще можно назвать; она была белым пятном для Свад– хистаны. Хоть она и училась в первом классе Старшей Школы и анатомически была девушкой, рост Шелли достигал семи с половиной футов, голова и плечи, огромные и сгорбленные, а кожа так же сера, как небо в конце Ноября. Паралич уже и без того деформированной половины ее лица не позволял произносить хоть какие-то связные слоги. Но второй, странной в ней вещью, были ее «ботинки», за неимением лучшего

определения. Она носила на своих ногах два герметично спаянных пластиковых куба, напоминавших размером ящики из-под молока.

Самым необычным было свечение.

Шелли забралась в машину, брат сел за руль и они поехали, Роман повернул свою голову и посмотрел прямо на Питера, встретившись с ним взглядом. Лицо маль– чика откровенное и бесстрастное, не оставляло никаких сомнений – он знает, что за ним следят. Роман постучал пальцем по носу: «Держи его чистым». Автомобиль раз-

вернулся, и Шелли помахала ему своей огромной ладонью. Питер ответил тем же. Он создал прецедент доброжелательности к этому существу, проходя мимо, подмигивал или коротко кивал, один раз остановил его и своей ногой избавил от клока туалетной бумаги, прилипшего к подошве одного из ее кубов. Годфри скрылись из виду.

Питер повернул голову к своему автобусу и обнаружил, что не единственный играет в Сегодня я шпион: из-за флагштока за ним наблюдала Кристина; обнаруженная она встрепенулась и скрылась в потоке учеников. Питер залез в автобус и сел, вытянул руку перед собой, изучая симметричные указательный и средний пальцы вместе, он сделал вид, словно проверяет маникюр. Его яйца были возбуждены.

***

Этой ночью Питер отправился в парк. Не было никаких следов девушки, кро– ме предупреждения от полиции, заявлявшей, что любой пойманный за вторжение на территорию в нерабочее время окажется под замком. Он вошел, перебирая кончиками пальцев решетки на заборе, и принюхался, пока не обнаружил это. Слова, что тут не осталось никаких следов – преувеличение, земля всегда хранит память подобных ве– щей. Это было за кустом, возможно в десяти шагах от периметра леса. Меньше, вы бежали. Место. Он лег там, где Брук Блюбелл была убита и, сцепив руки за головой, смотрел вверх на звезды и деревья на холме и несколькими милями далее на верхушку Белой Башни. Свет в ней никогда не гас.

Ее образы возникали в его голове. Не то чтобы он чувствовал любое родство с нею, кроме болезненного любопытства, но видел то, чем овладели все информацион– ные агентства, коллективно пожелали, ее Фото. Знаете, одними из тех, где она в форме болельщицы и улыбается кому-то мимо камеры, возможно, своей сестре или лучшему другу, или парню, или любому другому из бесчисленного количества людей, привлек– ших ее внимание, когда ее снимали. Фото, порнография вкупе с трагедией.