сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 93 страниц)
Так что же нам врут, что «жизнь произошла в воде», когда 70 процентов видов ее проявления на Земле имеют сугубо сухопутное происхождение. А в остальные 30 процентов входят кроме млекопитающих на земле и в воде (киты, дельфины) сумасшедшее количество морской фауны. Нет, я не буду спорить, что совершенно незначительная часть жизни произошла в воде. Только это имеет примерно такое же значение для жизни на Земле как для проигравшей футбольной команды счет 3 : 7.
Плюсы и минусы воды
Неоспоримый факт, что значительно более древние холоднокровные насекомые, хотя и достигли огромного прогресса, но все же уступили пальму первенства теплокровным млекопитающим, которые первыми представили на рассмотрение Богу человека. И это тоже – неоспоримый факт, из которого, не сильно затрудняя интеллект, можно сказать, что теплокровные – победители. Однако, динозавры – тоже победили несколько десятков миллионов лет назад, заполонив всю Землю, а потом, раз – и – вымерли. Все до единого, а ведь и их отряд насчитывал столько видов, что я даже не намерен их тут считать.
К тому же, надо иметь в виду, что насекомые настолько адаптировались и прекрасно живут от Антарктиды до берегов Ледовитого океана, практически победив всех своих врагов, что последние миллионы лет живут как бы в хорошем санатории, занимаясь исключительно искусством. А вот человек – вершина творения, хотя и растет по численности, до динозаврового взрыва ему так же далеко, как до Солнца. При этом у человека то и дело возникают планетарные проблемы в области здоровья, загрязнения окружающей среды вплоть до изменения климата в планетарном масштабе, и то и дело оказывается на краю пропасти, на дне которой – полное забвение и пища для палеонтологов. Конечно, человек сам во всем виноват, но и динозавры не безвинно вымерли. Именно поэтому результат сравнения, упомянутый выше, нельзя считать слишком уж обоснованным. Ибо пока что палеография и живая зоология показывают, что насекомые пережили птеродактилей, археоптерисов, бронтозавров и мамонтов и явно и небезуспешно намереваются нас пережить.
Итак, какие возможности дает дополнительная, обильная вода в организме?
Во–первых, лучшую среду для биохимических реакций, ибо такие реакции лучше организовать в пробирке, нежели, например, в булыжнике, в вяленой вобле или в полене дров. В таких условиях можно до бесконечности искать и применять все новые и новые катализаторы, водорастворимые витамины, разрывать и соединять аминокислоты и производить прочие чудеса органической химии на благо самому себе. Но рядом с этим преимуществом лежит и недостаток чисто электрический. Мы же знаем, что для хорошего управления всеми этими химическими чудесами надо много проводов, даже больше чем на электростанции. И все они постоянно находятся в воде. Например можно сравнить сложность и цену трансатлантического кабеля с деревенскими проводами на столбах. Мало того, наш мозг, а это сложнейший компьютер, должен тоже функционировать в воде, а вы же сами знаете, сколько раз, почти на каждой странице инструкции, производители электрических мясорубок предупреждают: «не мойте под струей воды! протирайте сухой тряпочкой». А струю воды не сравнить с речкой, на дне которой должна работать электромясорубка, называемая мозгом. Именно поэтому каждый наш нейрон в голове покоится в жире, примерно как обмотки электрического трансформатора в минеральном масле. Но обмоток в трансформаторе – три штуки, а нейронов в голове – миллиарды. Поэтому «сухие» насекомые здорово выигрывают и на изоляции, и на простоте изготовления своих проводов.
Во–вторых, обилие воды дает возможность использовать водяное отопление организма, совершенно такое же, как в наших домах. Причем точно так же как и в домах, половина тепловой энергии тратится на обогревание улицы. Разумеется, требуется и бойлер, чтоб воду нагревать, а бойлер надо топить чем–то. В целом же, когда имеется такая система отопления, то волей или неволей организм приучается не экономить топливо, так что коэффициент его использования получается как у паровоза, 5 процентов. Именно поэтому мы готовы есть день и ночь, и вдобавок всегда запасаем жир, так, на всякий случай. То есть система становится сверх расточительной. Ибо я еще не сказал ничего о сердце, которое гоняет по трубам горячую воду, нагреваемую в печени.
У насекомых же ничего этого нет, поэтому у них очень хорошая тепловая изоляция, а когда им становится слишком холодно зимой, они разогреваются просто движением, примерно как мы, выйдя в тулупе на мороз и ожидая трамвай, притопываем, приплясываем и прихлопываем рукавицами. Поэтому их потрясающей экономии можно позавидовать, и не только потому, что они раз в десять меньше нашего едят, но и потому, что любая интенсивно работающая машина во столько же раз быстрее изнашивается. И нам в своем организме то и дело приходится менять в своем организме детали. Но так как мы этого не замечаем и называем регенерацией тканей и клеток, которые все до единой заменяются через сколько–то там суток, то я вам вынужден напомнить, что хорошо поработавший автомобиль техники рекомендуют не ремонтировать, а менять. Так дешевле, но разве вы согласитесь менять себя на кого–то другого?
Насекомые же ничего в своем организме от рождения до смерти не меняют и не ремонтируют, хотя и трансформируют в стадии куколки одни детали в другие, притом не покупая даже новой смазки, не говоря уже о новых гайках и болтах. То есть, при полном сохранении первоначального веса системы из червячка получается муха как из паровоза – электовоз. Мало того, они на эту трансформацию даже не тратят собственной энергии, они дожидаются лета и за счет солнца перерабатывают всю собственную конструкцию на совершенно новую. Притом, чем больше солнца, тем у них быстрее идет работа: «При повышении температуры на 10 градусов скорость развития личинки удваивается, а порог развития 6–10 градусов», примерно как у капусты и картошки.
Разве может такой системе собственного жизнеобеспечения помешать какой–нибудь вселенский катаклизм? И я ведь еще не сказал вам, что по собственному желанию куколка «иногда при благоприятных температурах останавливает свое развитие осенью, ожидая весны (диапауза), тогда как раннелетние куколки этого не делают. Сигнал к диапаузе – долгота дня. У саранчи диапауза в стадии яйца, у долгоносика – в стадии личинки, у совки – в стадии куколки. У колорадского жука – взрослая стадия».
То есть, на улице стоит осенняя жара, но куколка знает, что это обманчивая жара, скоро все равно снег выпадет, и поэтому она сама себе говорит: «Подожду весны. Вот долгота дня станет увеличиваться, тогда примусь за работу». Да, не мамонты. Хотя медведи зимой тоже спят, что роднит их не с морскими амебами, а все–таки с насекомыми.
В третьих, если уж так много воды в организме и сердце гоняет ее для простого его обогрева как в батареях центрального отопления, то вполне возможно использовать этот «бесплатный» поток, например, для «калгона» или «антикипина» и прочих полезных веществ, что и делают на теплоэлектороцентралях, попросту ТЭЦ. И уж, если энергетики об этом догадались, то природа не могла упустить такой шанс.
Но так как воды слишком много, вода загрязняется всякими присадками и добавками типа излишних водорастворимых витаминов, то, естественно, потребовался фильтр, примерно как масляный фильтр в системе промывки двигателя автомобиля – возникли почки. И опять же из принципа «чего жалеть дешевое?» теплокровными было решено: выбрасывать в окружающую среду слишком уж грязную воду. И отказаться от выше упомянутых мальпигиевых сосудов, которые, как вы помните, могли в ряде случаев работать на оборотном цикле воды, примерно как водяная система охлаждения двигателя с радиатором во главе.
Вы, конечно, понимаете, что пример с радиатором – только принцип действия оборота, а не физико–химический принцип действия более совершенных мальпигиевых сосудов. В общем, возникло мочеиспускание наряду с традиционным испусканием твердой фазы отбросов, в просторечии – испражнений, каковыми обходятся насекомые из–за недостатка воды. Правда, еще птицы, но им для полета «аппарата тяжелее воздуха» надо экономить в весе, поэтому они и отказались от отдельной мочеиспускной системы.
Но и после этого воды еще много оставалось. И теплокровные решили, что нечего путать кровеносную систему с лимфатической. У них задачи – несколько различные и в одном объеме (пробирке) якобы трудно совместимые. И создали лимфатическую систему практически автономную. Что все это, уже перечисленное – почти преступная расточительность, я уже не говорю, я лучше остановлюсь на насекомых.
У насекомых – гемолимфа, в переводе с тарабарского на русский – кровелимфа. «Крове» она потому, что в ней есть эритроциты, а «лимфа» потому, что состоит из того, что требуется в лимфе теплокровных – поток гормонов. Другими словами, эти две системы из–за экономии воды объединены в одну систему.
Более того, эритроциты используются, например, муравьями не как средство постоянной доставки к клеткам кислорода, а как банк кислорода, куда муравей его откладывает как трудовое сбережение. Вы чувствуете разницу между деньгами на повседневные покупки, которые тратите, не слишком задумываясь, и деньгами в банке? Про деньги, я думаю, чувствуете, только у млекопитающих такого запаса нет: сколько прибывает кислорода, столько и используется. То есть у теплокровных ни копейки в банке нет.
Теперь надо представить, что вы, например, в одиночку тащите на себе железнодорожный рельс, эдак под тонну весом. Оно, конечно, вы его и с места не сдвинете, но представить–то можно. Как у вас заколотится сердце, снабжая ваши мышцы кислородом, как вы часто задышите! Примерно в таких же попытках на этих днях умер студент, до этого по 16 часов в сутки сидевший за столом, и направленный безмозглым майором бежать кросс под страхом наказания. А муравей, нимало не смущаясь, берет на плечо этот самый рельс, только уменьшенный пропорционально собственному весу, и спокойно несет его примерно как из Петербурга в Москву, дополнительно к трахеям подпитываясь запасенным кислородом из эритроцитов. Принесет, подышит, опять запасет кислород, а потом идет за другим рельсом.
Когда ресурсов много и даются они почти даром, примерно как в России, велик соблазн что–нибудь «усовершенствовать», невзирая на закон природы, открытый в эру телевизоров и компьютеров: надежность системы из не резервируемых элементов равна произведению надежностей каждого элемента. Допустим у теплокровных десять элементов (фактически их неизмеримо больше) с надежностью каждого 0,9 (фактически она выше). Общая надежность системы составит 0,9 10 и, если я не ошибся в десятикратном умножении, то это будет 0,3. То есть из 10 часов требуемой работы система будет работать всего 3 часа, хотя каждый из элементов и способен проработать без поломок 9 часов из 10, а семь часов из десяти система будет сломана и слесаря (врачи, ветеринары) будут ее ремонтировать. Если, конечно, она поддается ремонту, что, скорее исключение из правила, нежели правило. И по упомянутому студенту это видно.
Таким образом, бесплатные ресурсы – разврат сознания, недостаток их – его прогресс, а для слишком «безграмотных» – исхитрение по типу: исхитрился и сделал. Да, насекомые едят друг друга, включая и нас с вами, но ведь и теплокровные не отказываются от жареных собратьев. Или мы «венец творения» потому, что написали Красную книгу? Так это же глупость несусветная! Может быть, и у динозавров была Красная книга, только сильно ли это им помогло? Животные вымирают не от отсутствия Красной книги, а от слишком большого выпендрежа, по научному – снобизма, не желающего замечать того, что я только что написал.
Обилие воды – не благо, а вред в смысле устойчивости теплокровных в суровой окружающей среде. Так может быть дело тут в интеллекте в общеупотребительном смысле этого слова, каковой мы присвоили исключительно себе на основе самопровозглашения венцами творения? Действительно, мы решаем на бумажке биквадратные уравнения, а весь остальной животный мир этого не делает. Так может быть, они решают те же самые уравнения вообще без бумажки, как у нас принято говорить, в уме? Но на эти вопросы пока рано отвечать. Надо кое–что добавить.
Блуждание во тьме
Самый мощный поток гемолимфы у насекомых идет через аорту в голову, в мозг, о котором мы вообще ничего не знаем, он представляется нам как сгусток нервов (нервных клеток), исходящих из всех более или менее известных нам точек. Но сам по себе «мощный поток» говорит о важности этого «сгустка». В гемолимфе у насекомых есть фагоциты для противодействия микроорганизмам и более крупным многоклеточным паразитам. Точно как у нас, только у нас они – в кровеносной системе. Про лимфатическую систему я не знаю, да, вероятно, и ученые не слишком–то в этом вопросе разбираются. Другими словами, у нас с насекомыми есть точки соприкосновения сверх упомянутых уже эритроцитов.
Впрочем, заглянем в энциклопедию насчет «сгустка»: «Головной мозг – скопление нервных клеток, переходящий в брюшную нервную цепочку. Головной мозг состоит из «первичного» мозга, связанного с органами зрения, «вторичного», связанного с усиками, и «третичного», имеющего ветви к верхней губе и передней части кишечника. Ассоциативные клетки мозга связаны нервами с органами чувств. Вес головного мозга к телу у пчелы составляет 1/173, у жука–плавуна 1/420. На распознавание геометрических фигур пчел можно выдрессировать». Из других источников добавлю, что каждая из трех пара ног имеет свой собственный мозг без номера, но и жало должно иметь мозг как и прочие отдаленные и специфические части тела, связанные с «брюшной нервной цепочкой».Из какой–то газеты узнал дополнительно: «В нейроне человека находится одно ядро, в нейроне муравья – тридцать».
Все это выглядит по «ЖЖ» примерно как описание автомобиля некоторыми женщинами. У них тоже автомобиль делится на три части: первичная , там где мотор, вторичная – салон и третичная – багажник. С такими знаниями насекомых, конечно, далеко не уйдешь в смысле обнаружения у них интеллекта. Но вот 30 ядер в нейроне – это, по–моему, очень важная штука, позволяющая муравьям по меньшей мере в тридцать раз больше запомнить по сравнению с нашим нейроном. А по большей мере, если учесть еще и связи между ядрами в нейроне, которые ученые когда–нибудь откроют, то вместо одного нейрона нам надо иметь их в 30 раз больше, и это только часть экономии. Вторая часть – каждый нейрон у муравьев должен быть маленьким компьютером, не затрудняющим работу остальных нейронов бесконечными обращениями, а выдающим только обработанную, конечную и во много раз сокращенную информацию. Примерно как «кэш» в железном компьютере, даже – лучше. О трудностях прокладки кабелей под водой я уже говорил.
Из всего того, что в «ЖЖ» сказано о пищеварении у насекомых, мне особенно понравилось следующее. О том, что пищеварительная система, как и мозг «состоит из передней, средней и задней кишок» я умолчу, чтобы не рассмеяться. Очень важно, что у насекомых есть внешнее пищеварение . То есть, муравей отрыгивает например на кусок деревяшки что–то там изнутри себя и ждет, пока деревяшка сварится как в кастрюльке, но значительно меньше времени, за которые мы варим, например, щи. А потом употребляет «горяченькое» как мы любим, например, с барбекю. Чтоб русским было понятнее, это очень похоже на шашлык, за исключением дров, разумеется, тут без дров обходятся. Экономия значительная. К тому же известно, что ферменты у муравьев тоже имеются, только они лучше по качеству, чем у нас, так как «лучше перерабатывают клетчатку», из которой деревяшки в основном и состоят. Как и у нас, в кишках муравьев есть специальные бактерии и простейшие, помогающие жить, например, вырабатывать витамины.
Но самое важное то, что, например, «тли (думаю, не они одни) усваивают азот из воздуха с помощью азотофиксирующих бактерий, так как питаются соками, в которых нет белков». Оно и взрослые муравьи, и пчелы, и осы тоже питаются соками, а тех же самых тлей исключительно используют для кормления своих личинок (все–таки протеин), не позволяя себе ими лакомиться. Поэтому азота им тоже взять негде. Но мы с вами со школы знаем, что насекомые чуть ли не на сто процентов состоят из хитина, поэтому я им и заинтересовался.
