Текст книги "Подвиг одного завода"

Автор книги: Борис Хазанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Я больше занимался организационными вопросами и мобилизацией коллектива на решение поставленной задачи. Игорь Федорович Дмитриев и Анатолий Степанович Бутаков начали подготовку производства. Вместе с бригадой технологов они разрабатывали технологический процесс, проектировали оснастку. В частности, для производства основных деталей были созданы замкнутые технологические линии. Прежде чем приступить к работе, составлялись графики по каждому цеху с указанием количества и сроков изготовления той или иной продукции и ответственных исполнителей. За выпуск каждой детали, будь то ствольная коробка, затвор или пусковой механизм, отвечал технолог из группы. И. Ф. Дмитриев, А. С. Бутаков и прибывший из Тулы главный инженер П. С. Батов осуществляли постоянный контроль за технологическим процессом и качеством деталей.

Вскоре на сборку стали поступать первые детали и узлы. С. Г. Симонов, представитель ГАУ А. Д. Евстратов постоянно находились в цехах и решали на месте возникающие конструктивные и технологические вопросы. В это же время оборудовался заводской тир для отстрела ружей.

Возникали трудности со снабжением завода необходимыми материалами. В первые дни было много брака. Каждый такой случай тщательно анализировался, оперативно принимались меры для повышения качества продукции.

Вскоре противотанковые ружья пошли на фронт и сыграли большую роль в борьбе с танками противника. Их производство увеличивалось из месяца в месяц. За создание противотанкового ружья С. Г. Симонов в 1942 году удостоился Государственной премии I степени.

Хочется отметить большую работу, проделанную моими товарищами по наркомату И. Ф. Дмитриевым и А. С. Бутаковым. Игорь Федорович прошел замечательную школу на тульских оружейных заводах. С началом Великой Отечественной войны он стал работать в Наркомате вооружения, был одним из активных участников организации серийного производства стрелкового и авиационного оружия. Простой, доступный, отзывчивый, Дмитриев был готов в любую минуту прийти на помощь товарищу. Эти слова не простая декларация. Они действительно отражают характер человека, в чем не один раз я имел возможность убедиться. В послевоенное время Игорь Федорович долгие годы возглавлял крупное конструкторское бюро, был заведующим отделом ЦК КПСС, избирался депутатом Верховного Совета СССР.

Анатолий Степанович Бутаков много труда вложил в создание опытных образцов стрелкового оружия и его серийного производства. На протяжении ряда послевоенных лет мы работали в одной организации с этим уважаемым всеми человеком, очень порядочным, душевным и принципиальным.

Совместная работа на приволжском заводе связала нас большой дружбой. Мы втроем жили в одной комнате. И горести, и радости делили поровну. Одни чувства, одни мысли, одна великая цель заполняла наши сердца – в срок выполнить поставленную задачу по производству оружия, так необходимого фронту.

Самолет резко тряхнуло, видимо, попал он в воздушную яму. И этот толчок оборвал мои воспоминания. Мысли неслись вперед, в город, куда мы летели, получив новое ответственное задание. Так складывалась обстановка (и я это особенно осознал после разговора с Д. Ф. Устиновым), что мне, начальнику Главного управления по вопросам морской артиллерии и артиллерии крупного калибра, в последнее время приходилось заниматься вопросами, не входящими в круг прямых обязанностей. Вот снова командировка на завод, который подчинен совсем другому главку. Конечно, война внесла свои коррективы в работу наркомата, и руководству виднее, как распоряжаться кадрами. Что же касается меня, то все задания, которые получал, я воспринимал как большое доверие и старался их выполнить во что бы то ни стало. Но каждый раз волновался: хватит ли знаний, опыта, ведь по образованию я морской инженер. Правда, каждый раз (пусть читатель не посчитает это нескромностью) оказывалось, что волнения и переживания были напрасными. Видимо, знания, полученные в институте, академии, да и вся жизнь подготовили меня для такой работы.

Стараясь отвлечься от набежавших мыслей, я взглянул в иллюминатор. Внизу угадывалась покрытая льдом полоска какой-то речушки. А мне показалось, что это Десна, река моего детства. Именно на Десне, в древнем Новгороде-Северском, который скоро будет праздновать свое тысячелетие, я родился. До сих пор помню старый заброшенный замок, в древние времена считавшийся крепостью города. Мы, мальчишки, часто забирались туда и, стараясь подражать древнерусскому князю Игорю, готовили «свое войско» в поход.

Семья у нас была большая – восемь душ. Отец слыл в округе искусным медником-котельщиком. Трудолюбивый, крепкого здоровья человек вместе с такими же, как и он, умельцами строил в Новгород-Северском уезде и в других соседних уездах Черниговщины винокуренные и сахарные заводы. Эти заводы возводились тогда без чертежей, проектов и инженерного персонала. Руководил всем отец, считавшийся бригадиром. Работали от темна до темна. Прокормить большую семью было трудно. Поэтому, когда старшему брату исполнилось 13 лет, он поступил учеником в бригаду.

Мне удалось закончить три класса церковно-приходской школы. И хотя учитель отмечал мои способности, да и тяга к знаниям была большая, в тринадцать лет я пошел по стопам брата. Помню, за 20 копеек на попутной подводе, которая развозила на продажу уголь, добрался до поселка Узруй, где работала бригада отца. Так началась моя трудовая жизнь.

Вставал, как и все, на рассвете и трудился наравне со взрослыми в жару и в холод под открытым небом. Мы клепали котлы, гнули заполненные канифолью медные трубы, делали змеевики, все это оборудование монтировали и устанавливали в заводском здании. Я сначала грел заклепки и подавал их мастерам. Потом меня использовали на других работах. На мне лежала также обязанность чистить картошку.

Рабочие относились ко мне хорошо. Только значительно позже я понял, что после коротких перерывов они специально давали такие поручения, выполнение которых продлевало мой отдых.

В стране назревали революционные события. Не обошли они и наш небольшой коллектив. Я помню, с какой страстью обличали существующие порядки рабочие С. Загускин[3]3
  3 К сожалению, инициалы Загускина, как и некоторых других товарищей, которые упоминаются в книге, память не сохранила.


[Закрыть] и И. Е. Мейтин (в 1917 году они вступили в партию большевиков). По их предложению члены бригады вернулись в Новгород-Северский, чтобы примкнуть к рабочим, выступавшим против царизма.

Я не располагаю данными об участии в революционной борьбе нашей бригады. Скажу только, что отец был революционно настроенным человеком. Старший брат после революции вступил в партию большевиков, погиб, защищая Советскую власть. С. Загускин в 1918 году был расстрелян немецкими оккупантами. И. Е. Мейтин активно участвовал в установлении Советской власти в Новгороде-Северском. Позже он руководил механическими мастерскими, куда я поступил на работу. Кстати, Мейтин партизанил в этих местах в Великую Отечественную войну, участвовал в освобождении Новгорода-Северского от немецко-фашистских оккупантов.

Но вернемся в двадцатые годы. Я вступил в комсомол, вскоре был избран членом уездного комитета комсомола и продолжал работать в механических мастерских. Но не покидала меня мысль об учебе. Она еще больше окрепла после ознакомления с речью В. И. Ленина на III съезде РКСМ. А тут при встрече И. Е. Мейтин завел речь о рабфаке. С тех пор я потерял покой. Тревожила слабая подготовка. Обратился к двоюродной сестре, она закончила гимназию. Бела Захаровна Бунина не один вечер просидела со мной. (Сестра впоследствии закончила Харьковский медицинский институт, стала доктором медицинских наук, профессором, ученым с мировым именем.) После ее уроков я почувствовал себя увереннее. Успешно выдержал экзамены, и комиссия при Черниговском губкоме партии направила меня в 1923 году на рабфак Киевского политехнического института.

Я расставался с Новгородом-Северским. Но связи с родным городом не терял. Впоследствии часто приезжал сюда, встречался с И. Е. Мейтиным, руководителями уездного ревкома и уездной партийной организации С. В. Ромченко, М. Г. Салаем и другими товарищами. Был не раз здесь и в послевоенное время. С гордостью ношу звание почетного гражданина родного города.

Носили мы утвержденную рабфаковскую форму, нас обеспечивали бесплатным питанием. Но на другие скромные нужды денег не хватало. Не удивительно, что многие из нас в вечерние и ночные часы работали грузчиками, сторожами магазинов.

Через три года я стал студентом механического факультета Киевского политехнического института.

На рабфаке в 1925 году я был принят кандидатом в члены ВКП(б), а в институте в феврале 1927 года стал членом партии Ленина. Горжусь тем, что уже более шестидесяти лет ношу это высокое и ответственное звание.

Закончен теоретический курс. Производственную практику проходил на ленинградских заводах. Успешно прошла защита диплома. И вот я – инженер-механик по механической обработке металлов. Душа радовалась. Руки тянулись к работе. С нетерпением ожидал распределения. Однако учебу пришлось продолжать. В числе других выпускников института по специальному отбору комиссии ЦК ВКП(б) я был направлен слушателем Военно-морской академии им. К. Е. Ворошилова на факультет военно-морского оружия военно-промышленного отделения. Так связал я свою жизнь с оборонной промышленностью, с Военно-Морским Флотом.

Летели больше двух часов. И хотя по расчетам мы еще должны находиться в воздухе солидное время, я снова стал посматривать в иллюминатор в напрасной надежде увидеть контуры далекого города. После разговора с Д. Ф. Устиновым я попытался навести справки о заводе, куда меня назначили уполномоченным ГКО. Конечно, из-за нехватки времени сведения получил скудные. И лишь позже удалось установить полную картину развернувшейся работы по выпуску вооружения и боеприпасов для фронта.

В годы первых пятилеток в одном из городов Восточной Сибири вступил в строй завод, изготовлявший оборудование для золотодобывающей и угольной промышленности. Буквально накануне войны это предприятие было передано в подчинение Наркомата вооружения и его стали ориентировать на выпуск зениток, глубинных морских мин и авиабомб ФАБ-100, ФАБ-250, ФАБ-500. Численность рабочих составляла 2100 человек. Однако, когда гитлеровские захватчики напали на нашу страну, полторы тысячи мужчин ушло на фронт.

Производственная база была более чем скромная: несколько цехов – ремонтно-механический, чугунолитейный, деревообрабатывающий. Около 300 станков. Металлургические цеха находились в зачаточном состоянии, термического хозяйства и штамповочных молотов не было. И вот на этой базе в первые месяцы войны формировался новый завод. По существу, он представлял собой, как сейчас принято называть, производственное объединение. Сюда в ноябре – декабре 1941 года из Коломны, Ленинграда, Калуги, Сталинграда и других городов стекались эшелоны с людьми, технологическим оборудованием, материалами. Поскольку основным профилем завода должен был стать выпуск 37-мм автоматических зенитных пушек, я кратко расскажу об истории их создания и производства на коломенском заводе им. К. Е. Ворошилова, который в 1941 году стал одним из основных заводов «Сибирского объединения».

Сконструировала эту пушку в 1939 году группа конструкторов во главе с М. Н. Логиновым. Она была оснащена автоматическим прицелом, способным вырабатывать вертикальные и боковые упреждения, имела хорошую скорострельность – 160–180 выстрелов в минуту – и довольно высокую начальную скорость снаряда – 900 м/сек. Максимальная дальность стрельбы составляла (по вертикали) 6700 метров.

После испытания опытных образцов зенитка была принята на вооружение и передана для серийного производства на коломенский завод. Наркомат выделил заводу специальные металлорежущие станки, металлургическое оборудование. Были намечены и заводы – поставщики комплектующих деталей и узлов. Так, один из самых трудоемких узлов – ходовую часть зениток (платформы-повозки) решено было изготовлять на киевском заводе «Арсенал», поковки и литье – на других артиллерийских заводах.

С началом Великой Отечественной войны план заводу был значительно увеличен. Однако из Киева перестали поступать платформы-повозки: «Арсенал» готовился к эвакуации. Было принято решение – поручить изготовление платформ-повозок Коломенскому паровозостроительному заводу. Его директор Е. Э. Рубинчик об этом рассказывает так:

«Дело это было для нас совершенно новое. Кроме врученной нам в наркомате документации для производства платформ завод ничего не имел. Стали думать, что предпринять. Мы знали, что под Киевом идут тяжелые бои, что положение столицы Украины весьма серьезно. Но не может быть, чтобы на «Арсенале» не осталось каких-то деталей и материалов для орудийных платформ, оснастки, инструмента, приспособлений. Как бы все это нам пригодилось, сократило время освоения нового производства!

Вместе с секретарем парткома Л. Т. Калининым, руководителями служб обсудили возможности рискованной поездки на «Арсенал». И сошлись на одном: лучше Приезжева (работник отдела снабжения. – Б. X.) с этим заданием никто не справится… Наши надежды оправдались: при поддержке киевских партийных, советских, военных организаций Д. В. Приезжев отправил в Москву 20 вагонов и 10 грузовых самолетов с материалами, деталями, оснасткой»[4]4
  4 Война. Народ. Победа. Кн. 1-я. С. 143–144.


[Закрыть].

Через некоторое время Коломенский паровозостроительный завод поставил партию платформ-повозок.

В начале октября 1941 года завод им. К. Е. Ворошилова начал готовиться к эвакуации в Сибирь. Интересны в этом плане воспоминания бывшего начальника планово-распределительного бюро цеха, где изготовлялись прицелы, К. В. Лебзина:

«В октябре началась погрузка. В вагоны грузили все, что можно было снять, вплоть до электропроводки. Станки, разное технологическое оборудование, ящики с инструментом, оснасткой, небольшой задел – собранные узлы и механизмы будущих зениток – все это было тщательно упаковано и пронумеровано, составлены соответствующие описи.

Вместе с оборудованием на восток уезжали и рабочие со своими семьями. С собой разрешали брать только самые необходимые вещи из одежды, белья и посуды. Начальник цеха Кочнев сказал: «Берите с собой картошку, она там не растет». Теперь это кажется смешным, а тогда мы никакого представления о Сибири не имели и, конечно, нагрузились картошкой… Город нас встретил тридцатиградусными морозами. Кинулись к картошке – она вся померзла. Ничего, потом мы ее все-таки съели.

Сразу приступили к работе. Высланная раньше группа поработала хорошо. Нам удалось без промедления, прямо «с колес» установить оборудование на запроектированные места и разместить рабочих и их семьи в бараки. В кратчайший срок пустили в работу привезенное из Коломны незавершенное производство и уже через месяц наш цех сдал на сборку пушек первые 20 прицелов».

Константин Владимирович сердцем прикипел к заводу, к городу. Он остался жить там и после войны. Да и не только он. Многие рабочие пустили глубокие корни на сибирской земле.

В этот сибирский город выехала группа инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих, а также было эвакуировано несколько цехов с оборудованием, оснасткой, инструментом, материалами Коломенского паровозостроительного завода, который освоил платформы-повозки для автоматических зенитных пушек. Туда эвакуировался и Калужский машиностроительный завод – один из старейших в стране. С 1939 года, то есть со времени передачи в Наркомат вооружения, основным его профилем стало производство фугасных бомб, ротных минометов, снарядов. Кроме того, на предприятии изготовляли отдельные детали для 37-мм зенитных пушек. Часть оборудования именно для этих видов вооружений, техническая документация, приборы химико-физической лаборатории, материалы тремя эшелонами были вывезены в Сибирь.

В то же самое время технологическое оборудование, специалистов (всего 650 человек), техническую документацию на 120-мм миномет, подготовленные для сборки полуфабрикаты этого оружия сюда направил ленинградский завод «Арсенал». На небольшую станцию в Сибири прибыли также коллективы цехов, отдельных служб ленинградского завода «Большевик» и сталинградского завода «Баррикады».

Таким образом, на небольшую таежную станцию в ноябре – декабре 1941 года прибыло более девяти с половиной тысяч рабочих и членов их семей, 537 вагонов со станками и 627 вагонов с материалами. Надо было в срочном порядке разместить людей, сгрузить и привести в порядок оборудование. Но главная задача заключалась в том, что уже к концу декабря теперь уже объединенный завод, которому было присвоено имя К. Е. Ворошилова, должен был наладить выпуск вооружения и боеприпасов для фронта.

Часть оборудования монтировалась прямо на открытых площадках, а потом уже возводились стены и крыши. Быстро организовывалась единая технологическая цепочка, координировались действия, налаживалось материально-техническое обеспечение. Вся эта работа шла под девизом: «В трехдневный срок смонтировать станок, на четвертый день – давать продукцию для фронта!»

Сказать, что люди старались, значит сказать неточно. Люди делали все, что было в человеческих силах, чтобы выполнить эту задачу. И как результат уже на 1 января 1942 года на предприятии было установлено почти 2000 металлорежущих станков, кузнечно-прессовое оборудование, подъемно-транспортные машины.

Трудно было и с жильем, но без крова не остался никто. Сибиряки радушно встречали прибывающих, делились с ними чем могли, устраивали в своих квартирах. В конце 1941 года срочно были сооружены приспособленные для жилья землянки, засыпные бараки общей площадью около 13 тысяч квадратных метров. Пожалуй, больше в тот момент невозможно было сделать. И рабочие хорошо понимали это, на бытовое неустройство никто не жаловался. У всех в мыслях было одно – быстрее наладить производство военной техники, боеприпасов.

Чтобы не быть голословным, приведу воспоминания об этом периоде в то время молодого рабочего Н. М. Лобашова:

«…В декабре 1941 года я окончил школу ФЗО (тогда мне было 15 лет) и был направлен в механосборочный цех помощником наладчика многорезцовых станков, а потом встал за револьверный станок – обрабатывал довольно крупные детали. Очень этим гордился, хотя работа была не из легких.

Сейчас вспоминаю те годы и удивляюсь – как мы, несовершеннолетние парни и девчата, могли все это выдержать. Ведь работали по 12 часов, получая в сутки один обед и 700 граммов хлеба при одном выходном дне в месяц. А ведь давали по полторы-две, а иногда и по три нормы.

Жили мы тогда в бараке. В одном помещении нас разместилось 120 человек. Спали на двухэтажных нарах, матрацы и подушки набивали деревянными стружками. В центре помещения у нас была сооружена из железной бочки печь, возле нее и собирались в минуты отдыха: пели, шутили, слушали радио».

Я уже говорил о гостеприимстве сибиряков, об их готовности прийти на помощь. Письмо инженера-технолога А. Б. Големенцевой – еще одно тому доказательство:

«Нас, рабочих и служащих, эвакуированных из подмосковной Коломны, разместили в домах местных жителей. Подселяли на уплотнение. Часто бывало так, что в одной комнате жили две-три семьи. В нашей квартире (3 комнаты) проживало двадцать два человека, среди них были четыре бабушки и семеро детей. И все из разных мест. Было трудно, очень трудно, но никто не жаловался и виду даже не подавал, что чем-нибудь недоволен. Каждый помогал другому чем мог. С нашими соседями Беляковыми до сих пор переписываемся, хотя уже более тридцати лет как разъехались. Они – в Калугу, мы – в Свердловск.

Одно из ярких воспоминаний того периода – баня, сооруженная недалеко от завода. Работала она круглосуточно. Каждый день приходили эшелоны, и людям после долгой изнурительной дороги предоставлялась возможность попариться, помыться, что было несказанным наслаждением».

В условиях наступившей сибирской зимы пришлось решать целый ряд сложных проблем, связанных с размещением прибывающих предприятий и организацией производства. В первую очередь был определен состав руководителей производств, цехов, отделов, служб, которым поручалось комплектование соответствующих заводских подразделений. Сюда прибыли опытные организаторы и специалисты – инициативные, энергичные, способные самостоятельно мыслить, принимать смелые решения люди. Благодаря их усилиям на заводе было образовано несколько отдельных производств по выпуску зениток 61-К для сухопутных войск, зениток 70-К для Военно-Морского Флота, полковых 120-мм минометов, глубинных бомб. Помимо этого, имелись еще два самостоятельных производства – металлургическое и инструментальное.

Работа по строительству и реконструкции завода еще только развернулась, а вооружение уже начали отправлять на фронт. В первом квартале 1942 года было изготовлено 546 зенитных пушек и 300 минометов. И все-таки план поставок оружия фронту завод в начале сорок второго систематически не выполнял.

…Многое из приведенного здесь я узнал значительно позже. А тогда, направляясь на сибирский завод, располагал более скромной информацией. Указания же были четкими, конкретными. Слова наркома не выходили из головы:

– Готовьтесь к серьезной работе. Понимаем, что производственные задания крайне напряженные, но любые рассуждения об уменьшении плана просто непозволительны. Особенно нужны зенитные пушки. Фашисты бомбят наши города, у нас еще мало истребительной авиации. И как бы здесь выручили зенитки. Принимайте любые меры, вас поддержим. С первых дней думайте, как увеличить производственные мощности, ищите резервы повышения эффективности труда. План может быть увеличен.

Самолет мягко коснулся заснеженной полосы аэродрома. Вскоре мы были на заводе. Нас встретил директор завода Яков Абрамович Шифрин – высокий, стройный, внушительной внешности человек. Я его знал хорошо, по крайней мере в последние десять лет приходилось встречаться не раз. Он окончил Военно-механический институт, трудовую деятельность начал начальником отделения механического цеха завода «Большевик» и за сравнительно короткое время дошел до должности главного инженера этого предприятия. Добрый по своей натуре, чуткий и отзывчивый, Яков Абрамович имел ровный, но твердый характер, хорошо разбирался во всех технических вопросах, конструкторско-технологических и производственных делах. На «Большевике» он пользовался большим авторитетом. Директором Коломенского завода им. К. Е. Ворошилова Шифрин был назначен перед самой войной.

Рядом стоял главный инженер Алексей Сергеевич Спиридонов. В довоенные годы знал я его по ленинградскому «Арсеналу». На этом предприятии он возглавлял цеха, производства, затем был назначен главным инженером Брянского завода. Алексей Сергеевич – человек энергичный, эрудированный, доброжелательно относящийся к людям. Впоследствии, когда на завод прибыл главный инженер «Арсенала» Р. А. Турков, Спиридонова перевели главным инженером эвакуированного Брянского завода, туда, где он раньше и работал.

Ну а с парторгом ЦК ВКП(б) Иваном Андреевичем Ломакиным, тоже находившимся здесь, читатель уже знаком по рассказу о работе сталинградского завода «Баррикады». До перехода на партийную работу Иван Андреевич был мастером, начальником производства. Простой, доступный, он всегда находился среди рабочих. Тянуло его к ним, словно магнитом. Он хорошо знал душу трудового человека, ее струны, тронув которые, можно получить ответное звучание.

Я. А. Шифрин, А. С. Спиридонов и И. А. Ломакин сразу же в общем плане познакомили с состоянием производства вооружения, рассказали об основной беде – диспропорции между механическими и металлургическими цехами. Дело в том, что металлообрабатывающих станков было достаточно, а заготовок, литых, кованых и штампованных деталей не хватало. Да и откуда им взяться: на заводе действовала лишь одна небольшая мартеновская печь. Не было штамповочных прессов и молотов, термического хозяйства. Значит, важнейшая проблема – создание мощной металлургической базы. Важнейшая, но не единственная. Трудное положение на заводе сложилось и с энергетикой. Предстояла реконструкция существующих цехов и строительство новых промышленных площадей, возведение целого ряда подсобных помещений. Следовало создать жилищный фонд, ведь временное жилье никого не могло удовлетворить.

Именно эти вопросы нам с Г. М. Хаютиным показались главными. На них следовало обратить особое внимание. В этом мы утвердились после беседы с руководством завода, обхода всех цехов и участков, знакомства с людьми.

Целый день мы провели на предприятии. Вечером состоялось совещание с руководителями цехов, отделов, служб. Я. А. Шифрин представил меня и Г. М. Хаютина коллективу. В своем выступлении я говорил о том, как ждут вооружение и боеприпасы на фронте, какие надежды возлагает наркомат на завод. Поделился своими впечатлениями, просил высказаться открыто и честно по всем вопросам и особенно по одному, главному – что необходимо сделать, чтобы выполнить план. Присутствовавшие проявили высокую активность. Разговор был долгий, серьезный, по-партийному принципиальный. За давностью лет его детали выветрились из памяти. Помню только, о чем бы ни шла речь, выступавшие обязательно касались металлургической и энергетической базы, необходимости расширения газового хозяйства.

Практически каждый, кто брал слово, говорил не только о том, что необходимо сделать, но и как добиться поставленной цели. Это радовало. Я внимательно записывал предложения выступавших. Потом эти предложения легли в основу плана мероприятий по увеличению производства вооружения, включающего неотложные меры, дающие немедленную отдачу, и меры перспективного характера.

В частности, в течение 1942 года предполагалось ввести в действие металлургический корпус с фасонолитейным, листоштамповочным цехами и цехом ковкого чугуна. Планировалось построить новый кузнечный и термические цеха. Чтобы увеличить мощность заводской центральной электростанции, намечалось начать монтаж двух паровых котлов по 30 тонн пара в час, новой турбины, а также произвести капитально-восстановительный ремонт первой турбины и довести ее мощность до 6000 киловатт.

Большое внимание уделялось строительству и реконструкции механических цехов.

Предусматривались увеличение мощности газсстанции, изготовление своими силами новых газогенераторов, а также прокладка газопроводов от газостанции до строящихся цехов. И конечно же, не снималась с повестки дня жилищная проблема.

Хотя мы стремились включить в план только главные вопросы, не обременять его мелочами и второстепенными деталями, он получился очень объемным. Проблем – серьезных и острых – накопилось много.

Определение основного направления, как говорят в военных кругах, главного удара – немало значит для успешного решения задания. Но это только часть работы, вернее ее начало. Успех дела всегда обеспечивают люди – непосредственные исполнители.

Я подчеркивал, что производства, отделы и цеха завода возглавляли опытные организаторы и специалисты. А квалифицированных рабочих не хватало. Эвакуированные предприятия располагали рабочей силой только на 30–35 процентов при двухсменной работе. Встала проблема укомплектования объединенного завода кадрами. Как решить ее? В первую очередь, конечно, путем приема на работу местных жителей.

В этом существенную помощь заводу оказали местные партийные, комсомольские и советские органы. Конкретный пример. Бюро горкома ВЛКСМ 30 января 1942 года приняло постановление «О мобилизации комсомольцев и молодежи на завод им. К. Е. Ворошилова». Согласно этому постановлению городские комсомольские организации должны были направить на предприятие 1000 комсомольцев и 1300 человек из числа несоюзной молодежи.

Всего же на завод в 1942 году принято 12 166 человек, из них 7274 – женщины. Эти люди в подавляющем большинстве не имели специальностей. На повестку дня встал вопрос технического обучения рабочих. Острота его не была снята и к моменту нашего прибытия на предприятие. Совместно с руководством, партийным, профсоюзным и комсомольским комитетами мы наметили подробный план подготовки кадров. В основу его положено индивидуально-производственное обучение вновь принятых рабочих. Кроме того, создавались стахановские школы, кружки техминимума.

Индивидуальное производственное обучение было организовано путем закрепления новичков за кадровыми рабочими и мастерами. Старшие товарищи терпеливо обучали прибывших, охотно передавали им секреты своего мастерства. Более того, в большинстве случаев они стали мудрыми наставниками молодежи, проявляли о них отцовскую заботу. Путем индивидуального производственного обучения только за одиннадцать месяцев 1942 года было подготовлено около 70 процентов специалистов.

Уже в первые дни пребывания на заводе мы убедились, что в целом рабочий коллектив крепкий и сплоченный. Однако не сказать о нарушениях трудовой дисциплины, текучести кадров – значит погрешить против истины. К сожалению, такие случаи были в основном из-за тяжелых бытовых условий и плохого питания.

Партийный комитет принял постановление по укреплению трудовой дисциплины. Он обсудил вопросы о борьбе партийных организаций за повышение производительности труда, за выполнение производственных планов. Особое внимание уделялось повышению личной ответственности коммунистов и их роли на производстве. На 16 января 1942 года, когда проводилась первая общезаводская партийная конференция, заводская парторганизация насчитывала 1084 члена и кандидата в члены ВКП(б). Сила, как видим, немалая. И ее следовало привести в действие, нацелить на решение стоящих перед коллективом задач. Это было первостепенной заботой партийного комитета, возглавляемого И. А. Ломакиным.

Принимались меры по активизации политико-массовой работы. Формы и методы здесь применялись различные, испытанные и проверенные практикой: беседы, доклады, информации, выпуск боевых листков и т. д. Но жизнь выдвигала и новые – оперативное доведение сводок Совинформбюро, коллективная читка писем с фронта. Эти мероприятия никого не оставляли равнодушными, оказывали большое мобилизующее воздействие.

Активизировалось социалистическое соревнование. Было сделано все для того, чтобы каждый рабочий и служащий взял индивидуальное обязательство, чтобы дух состязательности, здорового соперничества царил в бригадах, в цехах и на участках.

После уяснения целей и задач началась каждодневная, кропотливая работа по воплощению задуманного в жизнь. Не сразу появились ее результаты. Медленно, но уверенно производство набирало заданный ритм. Г. М. Хаютин, начальник металлургического производства П. И. Солнцев, начальники цехов провели большую подготовительную работу, чтобы вместо цветного литья и стальных отливок сложных конструкций начать освоение технологического процесса ковкого чугуна по небольшой номенклатуре, который в небольших артиллерийских системах раньше не применялся. Расширилась номенклатура стальных отливок для артиллерийских систем 61-К, 70-К, 52-М, осваивалось производство цельнолитого корпуса фугасных авиабомб, кокильное литье АО-25, снижался брак стального литья. Стали также применять силуминовое литье на отходах. Налаживался процесс производства деталей методом холодной и горячей штамповки. Начали организовывать термическое хозяйство.