Текст книги "Усыпальница"

Автор книги: Боб Хостетлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

10

Тель-Авив

Трейси сошла с трапа самолета в международном аэропорту Бен-Гурион в окрестностях Тель-Авива и окунулась в шумную толпу. Вокруг обнимались, что-то кричали. Ее внимание привлекла группа женщин – их лица закрывала вуаль, а говорили они на незнакомом языке, высокими, будто птичьими голосами. Трейси с удивлением обнаружила, что терминалы аэропорта выглядят куда современнее, чем дома, в Чикаго. Надписи на указателях были на нескольких языках – еврейском, арабском, английском и, по-видимому, французском.

В самолете Трейси стало дурно, но не от высоты. С того самого момента, как лайнер оторвался от взлетной полосы международного аэропорта О'Хара в Чикаго, она сжималась от страха. В голову приходили разные мысли, и Трейси уже начала сомневаться, не была ли это плохая идея с самого начала. Она никого не знает в Израиле, кроме отца. А он не знает, что Трейси отправилась к нему. Она не умеет ни говорить, ни читать на иврите. Что, если она потеряется? Или у нее украдут деньги? Как тогда быть?

«Все, ты уже здесь», – строго сказала Трейси самой себе.

Разглядывая указатели, она прошла к терминалу выдачи багажа и таможне.

«Ты сделала это. Ты уже здесь, цела и невредима».

Настроение стало подниматься, и Трейси ловко, но вежливо лавировала между более медлительными пассажирами, чем она.

«Ты сделала это! Ты в Израиле, а это очень далеко от колледжа „Ротан“».

Правда, Трейси до сих пор было не по себе.

«Тебе просто нужно подышать свежим воздухом».

Но перед багажным терминалом сердце у Трейси дрогнуло. Сотни людей столпились у транспортеров, еще больше народу стояло в длинных извивающихся очередях к пунктам паспортного и таможенного контроля. Со свежим воздухом придется подождать.

11

18 год от P. X.

Кесария Палестинская [7]7
  Описания Кесарии основаны на исторических источниках и археологических исследованиях (Комментарий автора).


[Закрыть]

Путешествие было долгое и изнурительное, стояла жара. Вновь назначенный первосвященник в сопровождении двадцати всадников и нескольких чиновников выехал из Иерусалима два дня назад. Миновав Бет-Хорон и двигаясь по главному тракту, который шел с востока на запад, к морю, они преодолевали по двадцать миль в день. [8]8
  Так у автора. Миля – 1,61 км, римская миля («тысяча двойных шагов вооруженного римского легионера») – 1,48 км. Древнееврейская мера длины – дерехиом, «дневной переход» (44,81 км). Следовательно, речь идет о расстоянии примерно 30 км, что значительно меньше «дневного перехода»


[Закрыть]Первый раз переночевали в Лидде, второй – в Аполлонии, двигаясь к столице римской колонии на восточном побережье Средиземного моря.

Город стоял на месте Стратоновой Башни, построенной для сидонского царя. [9]9
  Стратон царствовал в финикийском городе Сидоне в IV веке до н. э. От круглой каменной башни получил название возникший вокруг нее город – Стратонова Башня.


[Закрыть]Восемьдесят один год назад эти земли были завоеваны римским военачальником Помпеем, но не вошли в состав Иудеи. Сорок восемь лет назад император Август подарил их Ироду Великому, который и построил здесь город, назвав его Кесарией в честь Цезаря. Это строительство стало одним из великих деяний Ирода Великого. Работы в иерусалимском Храме продолжались и после его смерти, но Кесария Палестинская сразу заблистала, словно бриллиант среди прочих драгоценных камней – с ними можно было сравнить портовые города Птолемаис на севере и Иоппу на юге.

Сложно было не заметить контраст между многолюдными улицами Иерусалима, на которых остро пахло потом, и просторными, продуваемыми морскими ветрами роскошными кварталами Кесарии.

Кортеж Каиафы подъехал к городу с юга. Вдали виднелось Великое море, а впереди раскинулся великий город. Когда они въехали на Кардо Максимус, широкую улицу, ведущую на восток от морского побережья, копыта лошадей зацокали по гранитным плитам. Украшенные мозаиками тротуары окаймляли ряды мраморных колонн, уходящие вдаль.

Мимо мелькали бесчисленные лавки, дворцы и храмы, и вот наконец показались грандиозные сооружения. Ипподром, амфитеатр и, как это ни унизительно, огромный храм, посвященный Риму и Августу и возведенный по приказу Ирода Великого. Обрамленный большими портиками, он возвышался над бухтой… Если у кого-то из спутников Каиафы и были сомнения в богатстве языческой Кесарии, то перед дворцом префекта они развеялись как дым.

Для Каиафы все великолепие Кесарии было подобно роскошному савану. Сколько ни украшай, запах смерти и разложения все равно не скроешь. На него не производила впечатления красота этого города, построенного на крови и преступлениях, – он знал, что придет день, когда в земле Израиля исполнится слово пророка и она «наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море». А еще Каиафа надеялся, что это произойдет, когда он станет первосвященником. И на сегодняшней аудиенции у префекта будет заложен краеугольный камень того, что он должен совершить.

Каиафа понимал, что желает невозможного. Он знал, что все, к чему прикасается Рим, гниет изнутри. Он видел это в Анне, своем тесте. И знал, что ему придется сотрудничать с Римом, идти на уступки, и не был уверен, что избежит этой порчи, в отличие от первосвященников, что были до него. И все-таки Каиафа был настроен решительно. Он знал, что если во всем Израиле будет восстановлена добродетель, Мессия приидет. А до тех пор пусть Рим спит, а Каиафа будет петь ему колыбельные.

У ворот громадного дворца, построенного на узкой полоске суши, выдающейся в рукотворную гавань Кесарии, делегацию встретил слуга. Приказав другим слугам приглядеть за лошадьми и поклажей гостей, он проводил Каиафу и его спутников на главный двор. Справа был зал для аудиенций, больше похожий на храм, а прямо перед ними – дворец из гранита и мрамора. В тени пальм плескалась вода в бассейне невиданных размеров. Каиафа прикрыл глаза, вдыхая соленый морской воздух и прислушиваясь к шуму волн, плещущих о берег.

– Конечно, он заставит нас подождать, – сказал Гамалиил, внук Хиллела Великого, имея в виду Валерия Грата, префекта Иудеи.

– Конечно, – согласился Каиафа.

И они, а также Измаил, Александр и молодой шурин Каиафы, Ионатан, члены Синедриона, были немало удивлены, когда слуга вернулся, и вернулся очень быстро.

– Префект приветствует вас в Кесарии, – сказал он и сделал приглашающий жест. – Он примет вас прямо сейчас.

Ни Каиафа, ни четверо его спутников не двинулись с места. Иудеи не могли войти в жилище язычника, сколь бы прекрасным оно ни было. Префект, конечно же, знал это. Его приглашение войти было лишь способом поставить вновь избранного первосвященника перед выбором: нарушить законы веры или оскорбить пригласившего его. Но когда Каиафа заговорил, его голос был вкрадчивым и таким же шелковым, как длинные полосы ткани, что развевались в дворцовых покоях и были видны с главного двора.

– Мы не смеем отвлекать его высокопревосходительство от важных дел. Пожалуйста, передай, что мы полюбуемся прекрасным садом, пока его высокопревосходительство не решит прервать свои занятия и отправиться на прогулку.

Слуга бросил на первосвященника внимательный взгляд, коротко кивнул и исчез во дворце.

12

Южный Иерусалим, Тальпиот

Рэнд оборвал разговор с Игалем Хавнером, пообещав перезвонить. К огороженной зоне раскопок подъехали четыре запыленных автомобиля. Из них одновременно вышли мужчины с длинными бородами и в черных шляпах и, что-то крича, двинулись к Рэнду Баллоку и старшему сержанту Шарон.

Шарон командным голосом крикнула что-то этим людям, одетым, несмотря на жару, в длиннополые черные сюртуки. Вновь прибывшие (а их было больше десятка) остановились у желтой ленты, преградившей дорогу к раскопу. Раскрасневшиеся лица и возбужденный тон гостей заставили Рэнда усомниться, что их удастся остановить.

Он медленно подошел к Шарон, не представляя, что они будут делать, если «гости» направятся в их сторону. Шарон встала перед главным из недовольных, как можно было догадаться, и смотрела на него в упор, не двигаясь с места. Тот продолжал что-то выкрикивать ей в лицо. Остальные дружно кивали в такт выкрикам, так что завитые пряди у них на висках болтались туда-сюда.

Когда главный наконец умолк, старший сержант Шарон заговорила, тихо и отчетливо. Рэнд не понял из ее слов ничего, кроме «шалом», но, что бы она ни сказала, это, по-видимому, несколько разрядило ситуацию… до тех пор, пока сержант не повернулась к ним спиной и направилась к патрульной машине.

– Ассур! – воскликнули мужчины хором. – Ассур!

«Запрещено».

Рэнд пошел за Шарон, преследуемый криками.

– Что происходит? – спросил он на ходу.

Он был уверен, что эти люди в любой момент могут ринуться за ограждение, обозначенное желтыми лентами, и просто-напросто смять их.

– Куда вы идете?

– В машину, – ответила Шарон.

Вид у нее был сосредоточенный, а подбородок выдвинулся вперед от напряжения.

– Почему? Зачем? Вы уезжаете?

Вместо ответа Шарон открыла багажник и вынула карабин.

– Эти люди из «Хеврат Кадиша», – объяснила она, захлопывая крышку багажника. – Это религиозное общество, которое следит за соблюдением похоронных обрядов харедим, ультраортодоксальных евреев. Они считают, что мы не должны тревожить мертвых. Как только они узнают, что обнаружена иудейская усыпальница, сразу устраивают акции протеста, добиваясь разрешения совершить обряд погребения и закрыть гробницу.

– Вы шутите, – не поверил Рэнд.

Он слышал об этих людях, но почти ничего не знал о них.

– Нет. Это очень серьезно.

– Но что они могут сделать?

– На самом деле законы Израиля на их стороне, – ответила Шарон, поворачивая обратно. – В соответствии с ними найденные во время земляных работ человеческие останки должны быть переданы Министерству по делам религии для немедленного перезахоронения. [10]10
  Законы Израиля относительно перезахоронения человеческих останков претерпевают изменения и по сей день, поскольку власти пытаются найти приемлемый компромисс между требованиями религии и науки (Комментарий автора).


[Закрыть]

Рэнд схватил ее за руку.

– Что значит немедленного? Насколько немедленного?

Шарон высвободила руку.

– Немедленного.

– Из ваших слов следует, что если в оссуариях есть человеческие кости, я не смогу отправить их в лабораторию для исследования?

– Если в этой гробнице есть хоть какие-то человеческие останки, они должны быть переданы для немедленного перезахоронения.

– Но все-таки – насколько немедленного?

– Кажется, вы уже задавали этот вопрос.

– Это несерьезно, – повторил Рэнд. – Здесь же гробница! Наверняка в ней есть кости, а им, судя по наличию оссуариев, порядка двух тысяч лет! И они могут о многом рассказать. Возможно, о чем-то очень важном. Вы же не думаете, что археолог достанет кости из древней гробницы и запросто отдаст их каким-то чудакам в длинных плащах!

Ответом ему был сочувствующий взгляд темно-карих глаз.

– Вы должны понять, – продолжал Рэнд, – насколько важны эти останки с точки зрения археологии.

– Профессор Баллок, – перебила его Шарон. – Понимаю я это или нет, не имеет никакого значения. Закон есть закон.

– Поверить не могу, – выдохнул Рэнд.

Он провел ладонью по волосам и беспомощно покачал головой.

– Извините, профессор Баллок. Поверьте, я не получаю удовольствия от того, что вам мешают работать.

– Да, конечно. Вы тоже на работе. По крайней мере, могу я осмотреть оссуарии на месте?

– Да, но все человеческие останки должны остаться как есть. Их нельзя трогать.

«Значит, никакого радиоуглеродного анализа и всего остального», – подумал Рэнд.

– Должен быть кто-нибудь, кому я могу позвонить, – сказал он. – Например, это Министерство по делам религии. Может быть, мне удастся поговорить с кем-то из его сотрудников.

Шарон бросила взгляд на харедим, которые что-то выкрикивали и распевали, повернувшись лицом к гробнице.

– Например, вон тому милейшему человеку в черной шляпе.

– Он из этого министерства?

– Министерство по делам религии осуществляет надзор за похоронными сообществами Израиля. Их сотни. И за каждого иудея, перезахороненного в соответствии с законом, они получают деньги от правительства.

– Неслыханно.

– Как я уже говорила, профессор Баллок, – мрачно заметила Шарон, – в Израиле все не так просто.

13

Тель-Авив

– Вы не понимаете, – сказала Трейси человеку за стойкой фирмы «Эвис», одной из многих в аэропорту Бен-Гурион.

После того как она наконец-то пробралась сквозь толпу на терминале выдачи багажа и обошла весь аэропорт, самый современный и самый роскошный из всех, какие когда-либо видела, Трейси словно попала в другой мир. Здесь было больше магазинов, ресторанов и фонтанов, чем в любом мегамолле в Америке.

Человек за стойкой обезоруживающе улыбался.

– Это вы не понимаете, – сказал он по-английски с сильным акцентом. – Арендовать машину можно, если вам исполнилось двадцать пять лет. А вам, – он заглянул в ее водительские права, выданные в Огайо, – девятнадцать?

– Но… может быть, можно арендовать машину на имя моего отца или как-то еще?

– Ваш отец здесь? – спросил служащий с вежливой улыбкой.

Трейси отрицательно покачала головой.

Какой-то идиотизм! Она чувствовала себя самостоятельной с тех пор, как умерла мама. Не считая кредитной карточки, которую ей оформил отец, чтобы оплачивать обучение и покупку учебников, Трейси жила как вполне взрослый человек, поэтому ей даже в голову не пришло, что в Израиле она не сможет взять машину напрокат.

Она наклонилась вперед, поближе к мужчине, который все так же приветливо улыбался.

– Вы можете мне хоть чем-нибудь помочь? Мне нужно сегодня попасть в Мареша.

– Мареша? – переспросил служащий.

«Вроде так, – подумала Трейси. – Место раскопок называется Мареша. Может, он такого не знает?»

Она порылась в рюкзачке.

– Это рядом с… кибуцем, – сказала она, доставая клочок бумаги и показывая его служащему. – Бейт-Гуврин.

За ней уже выстроилась очередь. Люди говорили на идише, а стоявший позади нее мужчина простонал: «Ялла!» Видимо, это означало: «Сколько можно ждать!»

Человек за стойкой развернул карту.

«Она такая потрепанная, что, если судить по ее виду, вполне могла пересечь Красное море вместе с Моисеем», – подумала Трейси.

Посмотрев в карту, служащий ткнул пальцем к юго-западу от Иерусалима.

– Бейт-Гуврин?

– Да, – кивнула Трейси, разглядывая надпись в том месте, куда он показывал. – Как мне туда попасть?

Служащий шумно вздохнул, и улыбка исчезла с его лица. Он пожал плечами.

– На автобусе или на такси.

Вытянув шею, он посмотрел на человека позади Трейси.

– Следующий.

14

Южный Иерусалим, Тальпиот

Рэнд снова стал набирать номер Игаля Хавнера. Первые два раза – безуспешно, хотя шкала показывала устойчивую связь. На третий раз соединение наконец произошло.

– Шалом, – раздался голос в трубке.

– Игаль, – сразу приступил к делу Рэнд, даже не произнеся привычного «шалом». – Мне нужна твоя помощь.

Он повернулся спиной к людям в черных шляпах и старшему сержанту Шарон. Она поставила ноги на ширину плеч, а руки положила на висевший на плече карабин.

– Надеюсь, смогу помочь тебе по мере сил, – ответил Хавнер. – Но, по всей видимости, поехать к тебе прямо сейчас не получится.

– Я понимаю. Но ты можешь кого-нибудь послать?

– Мне самому людей не хватает, Рэндал. Что именно тебе нужно? И что тебе удалось обнаружить?

Вздохнув, Рэнд описал старому другу сложившуюся обстановку, в том числе и появление на раскопках «Хеврат Кадиша».

– Да, хорошего мало. – Хавнер быстро сориентировался в ситуации. – Это просто кошмар, в каких условиях археологам приходится работать в Израиле. И каждый раз, когда мы пытаемся хоть немного изменить положение вещей в лучшую сторону, кнессет [11]11
  Кнессет – израильский парламент.


[Закрыть]лишь усугубляет его. У них там столько фракций, что…

– Ты можешь помочь мне? – перебил Рэнд.

– Чем именно?

– Прежде всего мне нужен подъемник. Еще генератор, осветительные лампы и стойки.

– Это я могу тебе предоставить. Отправлю все в Тальпиот завтра утром.

– Вот здорово, спасибо! И знаешь, я, конечно, понимаю, что у тебя мало людей, но ты не мог бы прислать мне на пару дней Надю?

– Надю? Значит, ты нашел кости?

– Пока нет. Но скорее всего, найду.

– Извини, Рэндал. Я думал, ты знаешь. Надя уехала несколько дней назад. Ее мать…

– Да, конечно. Я вспомнил. А кого-нибудь еще?

– Остеоархеолога?

– Кого угодно, – просил Рэнд. – Если здесь есть кости, Игаль, их придется исследовать на месте. В самой гробнице.

– Если ты поднимешь кости наверх, тебе придется отдать их «Хеврат Кадиша»…

– Вот именно.

Хавнер озабоченно вздохнул.

– Хотел бы я тебе чем-нибудь помочь, Рэндал. Но Надя уехала, а других специалистов, кроме нас с тобой, просто нет.

Рэнд задумался.

– Ладно. Значит, мне придется сделать все самому. – Пора было заканчивать разговор. – По крайней мере, все, что смогу.

– Что ж, это лучше, чем ничего. Шалом.

– Шалом.

Рэнд положил мобильник в карман, повернулся к Шарон и встретился с ней глазами.

– Мне привезут кое-какое оборудование. Но только утром.

– Вы остановились где-нибудь поблизости?

– Остановился?

Рэнд не сразу понял, о чем его спрашивают.

– О черт! Я даже не подумал об этом. А вы? Вы здесь целый день. Наверное, пора домой?

Шарон посмотрела на «Хеврат Кадиша».

– Пока вы говорили по телефону, я связалась по рации с начальством и обрисовала ситуацию. Надеюсь, ближе к ночи меня сменят.

Она запнулась и добавила:

– Но я сомневаюсь.

Рэнд понимающе кивнул. Она и не ждет, что ее кто-нибудь сменит по окончании дежурства, следовательно, им обоим придется остаться тут на всю ночь. Рэнд осмотрелся. Стройплощадка, домишки по ту сторону дороги. Ребятня гоняла мяч за сетчатой оградой. Позади них поднимался купол мечети, а еще дальше, на фоне заката, был виден стадион имени Тедди Коллека, в двух или трех километрах отсюда. Это самый большой стадион в Иерусалиме – его трибуны вмещают двадцать пять тысяч зрителей.

– Ну а они-то, – Рэнд кивнул в сторону людей в черном, – на ночь уедут?

– Может, один-два человека, не больше, – покачала головой Шарон. – Они останутся, пока вы здесь.

– А вы, судя по всему, останетесь, пока они здесь.

Шарон пожала плечами.

– Если я уеду, вы их не остановите.

– Рад слышать, – усмехнулся Рэнд.

Они помолчали.

– Вы голодны? – спросил Рэнд после паузы.

– Ела вчера. – Шарон слабо улыбнулась.

– Я тоже. Они дадут мне подойти к машине?

– Я их попрошу. – Шарон похлопала по карабину.

– Тогда я могу привезти чего-нибудь поесть?

– С удовольствием. – Она по-прежнему улыбалась. – Тут есть магазин, называется «Нью-Дели». [12]12
  В Иерусалиме два магазина с названием «Нью-Дели». Один находится по адресу: Эфек-Рефаим, 44, второй на улице Хиллела (Комментарий автора).


[Закрыть]Проедете по улице два квартала и свернете на север, к Эфек-Рефаим. Дом сорок четыре.

– Он еще открыт?

– Постучите в дверь погромче. И скажите, что у вас заказ от Мири.

– Мири?

– Да. Сокращенное от Мириам.

– Мири, – повторил Рэнд.

– Мне сэндвич с ягнятиной гриль. И «Доктор Пеппер».

– Обязательно… Мири.

И Рэнд повторил, широко улыбаясь:

– Ягнятина гриль и «Доктор Пеппер».

15

Кесария Палестинская

Валерий Грат, префект Иудеи, подошел к Каиафе и его спутникам. Если бы не дорогая одежда и осанка патриция, это был ничем не примечательный коренастый мужчина средних лет, волосы уже начали седеть. Но Каиафа знал, что в этом человеке нет ничего заурядного. Он уже оценил его при предыдущих встречах и помнил, что мнение префекта нельзя изменить, но можно произвести на него впечатление. Каиафа также знал, что префект наслаждается своей властью и не подчиняется никому, кроме Цезаря Тиберия, наследника императора Августа.

За Гратом шел тот самый слуга, что встретил Каиафу и его свиту. Грат остановился на верхней ступени дворца, вглядываясь в бескрайние просторы Великого моря. Посмотрел на ожидающих его пятерых иудеев.

– Иосиф бар Каиафа, – произнес он на безукоризненном греческом, показывая свою образованность и знание языков. – Добро пожаловать в Кесарию.

Каиафа склонил голову и улыбнулся.

– Вы столь великодушны, ваше высокопревосходительство. Надеюсь, мы не оторвали вас от важных дел на благо императора и империи.

Префект ответил не сразу, всматриваясь в лица иудеев, темные, как у кочевников, в то время как его лицо, как и у всех римлян, отличалось бледностью.

Каиафа понял намек.

– Ваше высокопревосходительство, это Рабби Гамалиил, сын Шимона и внук Хиллела Великого.

Гамалиил слегка поклонился.

– Стратонова Башня, – начал он, намеренно называя так Кесарию, чтобы не упоминать римского императора, – столица, достойная того, чтобы ею правили именно вы, ваше высокопревосходительство.

Глаза Валерия Грата сузились, дрогнули уголки рта. Каиафа понял, что префект оценил умение Гамалиила подбирать выражения. Его слова можно было принять и за лесть и за оскорбление.

– Александр, казначей Храма, – продолжал Каиафа. – И Ионатан, сын Анны.

В глазах префекта мелькнуло понимание. Каиафа догадался, что Грат смотрит на Ионатана оценивающе – не только как на сына все еще влиятельного Анны, но и как на шурина Каиафы.

– И Измаил, сын Фаби, его вы, вероятно, знаете, – закончил Каиафа.

На мгновение показалось, что Валерий Грат смущен. Измаил был назначен первосвященником, как только Грат стал префектом, а спустя какие-то два месяца его сменил Елеазар, давший немало взяток префекту.

– Да, – сказал Грат, быстро придав лицу подобающее выражение.

Он посмотрел прямо в глаза бывшему первосвященнику. Тот был немолод, намного старше Каиафы.

– Я удивлен, увидев тебя здесь.

– Надеюсь, удивлены приятно, – ответил Измаил. – Сочту за честь поздравить вас, ваше высокопревосходительство. Вы приняли мудрое решение, сделав это последнее назначение.

Грат опешил. Он не знал, что Измаил повторил заученную фразу, которую в свое время продиктовал ему Каиафа.

– Посмотрим. – Префект перевел взгляд на Каиафу. – Что привело вас в Кесарию?

– Ваше великодушие. – Каиафа ловко достал из складок одежды небольшой мешочек и протянул его префекту.

Слуга тотчас сделал шаг вперед, взял мешочек, развернул, осмотрел содержимое и показал его Грату.

– Я благодарен, ваше высокопревосходительство, что вы поверили в меня и в то, что я достоин служить моему народу, будучи первосвященником. Это лишь малая часть моей бесконечной благодарности… моей и моей семьи.

Упоминание о семье было преднамеренным. Грат знал, что Анна продолжает владеть большинством доходных статей на торговлю и обмен денег в Храме, и эти слова должны были убедить префекта в том, что он может и впредь рассчитывать на регулярные комиссионные со всех прибылей, пока Каиафа остается первосвященником.

Он сделал знак слуге, и тот скрылся во дворце, унося с собой мешочек.

– Ты и твоя семья – люди мудрые, не стесняющиеся выражать благодарность, – сказал он Каиафе. – Пусть ваше пребывание в Кесарии будет приятным.

Но Каиафа пропустил мимо ушей эту попытку закончить разговор.

– Ваше высокопревосходительство, есть еще одно дело.

– Еще одно?

– Мелочь, которая вашему высокопревосходительству ничего не будет стоить. Со времен Ирода Великого, когда ваше высокопревосходительство столь отважно боролись с Квинтилием Варом, облачение первосвященника, как вы знаете, хранилось в крепости Антония. [13]13
  Иудейский историк Иосиф Флавий пишет, что одежды первосвященника хранились в крепости Антония. Сначала ими распоряжался Ирод, затем римский префект. Согласно Иосифу Флавию, они снова были отданы иудеям в 35 году от P. X. губернатором Сирии Вителлием (Комментарий автора).


[Закрыть] Когда оно было необходимо для совершения ритуала, мы направляли официальный запрос командиру гарнизона, и, конечно же, ответ всегда был положительным. Так что не слишком большой переменой стало бы, если бы хранение облачения вновь было доверено управляющим Храма. Это укрепит влияние рода Каиафы, а моя семья воспримет такое решение как награду.

Грат внимательно посмотрел на Каиафу, пытаясь понять, что еще скрывается за этой просьбой.

– Как я уже сказал, – повторил Каиафа, – для вашего высокопревосходительства это сущий пустяк.

– Едва ли достойный вашего внимания, – добавил Гамалиил.

– Мне хотелось бы всего лишь получить такой указ с подписью вашего высокопревосходительства, – сказал Каиафа.

Грат подумал, обернулся и позвал секретаря.