Текст книги "Усыпальница"

Автор книги: Боб Хостетлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

71

Иерусалим, Старый город

– Я хочу есть.

Трейси действительно проголодалась.

– Я тоже, – отозвался Карлос. – Знаю тут одно хорошее местечко. Но сначала хочу тебе еще кое-что показать.

– Мы ведь не потерялись, как в прошлый раз?

Они весь день плутали по лабиринтам улочек Старого города, и несколько раз Карлос честно признавался, что понятия не имеет, куда идти дальше. Но всякий раз они шли и шли, пока он не находил знакомые ориентиры, и все-таки находили нужное место.

– Да, – признался Карлос. – Но скоро найдем дорогу.

Гуляя, они держались за руки. Так повелось с тех пор, как Карлос вел Трейси по лестницам и переулкам к Храму Гроба Господня, месту, которое традиционно считается усыпальницей Иисуса, к базилике Ессе Homo, [45]45
  «Се человек».


[Закрыть]где мостовая была выложена во времена римского господства и по которым, возможно, ступала нога самого Христа, по Кардо, главной улице Иерусалима в те времена. Теперь Карлос уже не отпускал ее руку, и они так и шли по городу.

Перекусили в пиццерии в еврейском квартале (в Старом городе четыре квартала: еврейский, христианский, мусульманский и армянский). В одном месте, когда они сворачивали за угол, Трейси краем глаза заметила свисающий с крюка коровий бок и едва не поскользнулась. Посмотрев под ноги, она увидела, что по мостовой течет вода пополам с кровью. Трейси прикрыла рот рукой, сдерживая тошноту, и взгляд ее скользнул по выставленным вдоль улицы лоткам с цыплятами, овечьими головами и прочим, что продается в мясных рядах.

Карлос обнял ее за плечи.

– Закрой глаза и прислонись к моему плечу, – велел он.

Они резко повернули и зашагали в противоположном направлении. Карлос извинился: он сам не знал, как они оказались рядом с улицей Мясников, и вовсе не хотел приводить ее сюда.

Трейси стало лучше, но аппетит пропал надолго… вплоть до этой минуты, когда она почувствовала, что проголодалась.

– Сможешь подождать еще часок? – спросил Карлос.

– Думаю, да.

И вот они уже вышли из армянского квартала через Сионские ворота, на которых видны были многочисленные следы от пуль, оставшиеся после их штурма в 1948 году, во время Войны за независимость. Карлос подошел к известняковому зданию и заплатил служащему за входные билеты.

– Что это? – спросила Трейси.

– Один из старинных домов этого района – в древности он назывался Верхний город.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я внимательно слушаю, – пожал плечами Карлос.

– А почему ты хотел привести меня именно сюда?

– Профессор Хавнер сказал, что одна из надписей в гробнице, возможно, имеет отношение к Каиафе.

– Верно…

– Понимаешь, эти камни, эти ступени, по которым мы поднялись сюда… по ним наверняка шел Иисус.

– Не может быть! Именно сюда?

– Не сюда, а в это место, каким оно было тогда.

– Что же это было за место?

Трейси изобразила нетерпение.

– Дом Каиафы.

И Карлос обвел рукой окружающие стены. [46]46
  Традиционно считается, что дом Каиафы стоял там, где сейчас находится католический собор Святого Петра в Галликанту. По другой версии, это место не так давно обнаружено недалеко от мощеного переулка, который идет вдоль стены Верхнего города (Комментарий автора).


[Закрыть]

72

«Рамат-Рахель»

Рэнд мерил шагами вестибюль в ожидании Мири Шарон. Разговор с ней получился неловкий, особенно когда он объяснил, что Трейси нет уже несколько часов.

– Когда вы обнаружили, что ее нет?

– Я вернулся в номер отеля сегодня утром, в одиннадцатом часу.

– Ее уже не было?

– Да. Но я не придал этому значения, решил, что она пошла позавтракать или что-нибудь в этом роде.

– Когда вы поняли, что это не так?

Рэнд стал объяснять, что он увлекся работой, потерял счет времени, а потом побежал искать дочь по всему отелю… и окончательно запутался. Чем больше он говорил, тем сильнее становилось чувство, что он никудышный отец. Судя по молчанию Мири в телефонной трубке, было ясно, что и она так думает.

Наконец к гостинице подъехала патрульная машина. Мири припарковалась на разворотном круге, позади автобуса, из которого выходили туристы. Рэнд встретил ее в дверях.

– Спасибо вам огромное, что приехали.

Мири оглядела вестибюль и показала на несколько отдельно стоящих кресел. А когда они сели, скрестила загорелые ноги и слегка наклонилась вперед.

– Я хочу помочь вам, но я не следователь, – сразу предупредила она.

– Это ничего. Я просто хотел, чтобы это были именно вы.

– Почему?

– Почему? – эхом отозвался Рэнд.

– Почему? – не отступала Шарон.

– Ну, наверное… потому что мы знакомы. Я не знал, кому звонить.

– Ладно, – кивнула Мири. – У вас есть ее фотография?

Рэнд потянулся к бумажнику и замер.

– Нет… Думаю, что нет.

– Может, в компьютере?

– Нет. – Рэнд был удручен.

– Но вы же фотографировали на раскопках?

Рэнд наклонил голову, задумался.

– Нет. Все фотографии, с тех пор как Трейси приехала, делала только она сама.

– Вы можете предположить, куда Трейси могла направиться?

Рэнд отрицательно помотал головой.

– Вы знаете, во что она одета?

Он провел рукой по волосам.

– Нет. Понятия не имею.

– О чем вы говорили с ней в последний раз?

Рэнд задумался.

– Мы особенно не разговаривали… с того момента, как расстались с вами.

Мири удивленно подняла брови.

– Но ведь это было почти двое суток назад…

– Когда я вечером вернулся в номер, она уже спала. Всю субботу я работал, с утра до вечера. А она почти все время спала.

Рэнд вдруг понял, что не может поднять глаза на Мири.

– Наверное, сказалась разница в часовых поясах, – добавил он смущенно.

– Если у вас нет фотографии, если Трейси не обсуждала с вами, куда пойдет, если вы не можете даже предположить, где она… тогда что у нас есть?

Рэнд облокотился о колени и опустил лицо в ладони.

– Не знаю. Извините, я действительно не знаю, что сказать…

Мири дотронулась до его руки. Несколько минут они сидели молча, потом она заговорила.

– У нее есть друзья или родственники в Израиле? Кто-то, к кому она могла пойти?

Рэнд покачал головой, не показывая лица.

Мири откинулась в кресле. Им оставалось только помолчать. Наконец Рэнд поднял голову.

– Извините, что заставил вас приехать сюда. Я просто не знал, что делать.

73

Иерусалим, Старый город

Трейси и Карлос вошли в армянскую таверну в доме номер 79 на улице, где находится патриархат Армянской апостольской церкви. [47]47
  Армянская таверна находится по адресу: улица Армянского патриархата, 79. Это один из лучших ресторанов в Иерусалиме (Комментарий автора).


[Закрыть]

Спустившись на несколько ступеней, они оказались внутри. Трейси снова охватило чувство, которое сегодня она испытывала уже не раз. Словно из XXI века она попала в далекое прошлое. Куполообразный потолок говорил о том, что это здание – один из храмов, построенных крестоносцами. С потолка свисала огромная люстра, посреди зала журчал старинный фонтан, выложенный красочной армянской мозаикой. Разномастные столы и стулья выглядели так, словно были сработаны вручную столетия назад…

Официант помог им выбрать в меню блюда армянской кухни, и Трейси наклонилась к Карлосу.

– Объясни, что это такое.

– Понимаешь, многие армянские блюда похожи на турецкие, так что их можно спутать, если, конечно, ты не армянин и не турок.

– Я не про меню. Я про дом Каиафы.

– А! И что ты хочешь узнать?

– Этот дом действительно принадлежал Каиафе?

– Весьма вероятно. – Карлос пожал плечами. – В разные времена разные дома в этом районе называли домом Каиафы. Не так давно во время строительства были обнаружены развалины дома, где мы сегодня были.

– Как при строительстве наткнулись на гробницу…

– Здесь это часто случается. Иерусалиму тысячи лет. За это время город не однажды был разрушен, и всякий раз его восстанавливали. У нас под ногами, слой за слоем, лежат свидетельства существования разных цивилизаций. Если начать копать прямо здесь, скорее всего, наткнешься на останки людей, живших много веков назад.

Официант налил в стаканы воды из стеклянного графина.

– Но как же удалось установить, что именно этот дом принадлежал Каиафе? – не унималась Трейси. – Так решили просто потому, что в этом районе когда-то жила семья Каиафы?

– Нет, просто археологи нашли еще и развалины древней церкви, так называемой Церкви Апостолов, про которую в исторических источниках говорилось, что она возведена на месте дома первосвященника. Об этом писали многие паломники, посещавшие Святую землю примерно два столетия спустя после завершения земной жизни Иисуса. Они бывали в этой церкви и свидетельствовали, что она построена на месте дома, в котором когда-то жил Каиафа.

– Повтори еще раз, что ты мне рассказывал, когда мы спускались там по каменной лестнице…

– Это темница, в которой держали Иисуса в ту самую ночь, когда Каиафа и члены Синедриона допрашивали его.

– Но лестница туда не ведет?

– Да, в темницу нет лестницы, и окон в ней нет. Скорее всего, узника спускали вниз через отверстие в потолке камеры и точно так же поднимали обратно.

Им начали приносить блюда, одно за другим, пока стол не был сплошь уставлен чашками и тарелками. На время Трейси и Карлосу пришлось прервать разговор, поскольку официант стал перечислять названия блюд. Он говорил с очень сильным акцентом, так что Трейси понимала с трудом. Когда официант ушел, Карлос накрыл руку Трейси своей ладонью.

– Ты не возражаешь, если перед едой я произнесу благодарственную молитву?

Трейси смущенно улыбнулась, и Карлос благодарно пожал ей руку. Она опустила глаза и стала слушать.

– Спасибо Тебе, Боже, за пищу, данную нам в радость и… за прекрасную девушку, с которой я буду вкушать эту пищу. Аминь.

Трейси подняла глаза и изумленно уставилась на Карлоса. Он все так же держал ее за руку.

– Кто ты? – спросила она.

Карлос расправил на коленях салфетку.

– Что именно ты имеешь в виду?

Они еще не притронулись к еде.

– Я к такому не привыкла.

– К чему именно?

– Ты так хорошо ко мне относишься. Ты очень заботливый. Мне кажется, ты знаешь все на свете, как будто… В общем, ты слишком уж хороший, так не бывает.

– Извини, – пошутил Карлос.

– Я серьезно. Никогда не встречала такого человека, как ты.

– Это плохо?

– Всякий раз, когда что-то казалось мне слишком хорошим, чтобы быть правдой, так оно и случалось.

– В смысле, оказывалось не таким уж хорошим? Или неправдой?

– И то и другое.

Карлос слушал ее очень серьезно.

– Пока ты будешь есть, я расскажу о себе всю правду, – пообещал он. – А уж хороша она или нет – решай сама.

74

«Рамат-Рахель»

Мимо проходила группа японских туристов, когда Рэнд резко встал с кресла.

– Куда она могла пойти? У нее нет машины, так что куда она вообще могла деться из отеля, если была одна?

– Куда угодно, – ответила Мири.

– Нет, вы не понимаете. Куда могла пойти пешком девятнадцатилетняя американская девушка? Какие есть варианты? Поблизости нет торгового центра или квартала? Может быть, ей захотелось зайти в парикмахерскую?

– В отеле есть салон красоты, – напомнила Мири. – И магазины. Ей не надо было куда-то идти.

– Но она пошла! Если она ушла из отеля, была же у нее какая-то цель!

– На этот вопрос нет ответа, профессор Баллок. Вы не раз ездили в отель и обратно. И знаете, что он стоит на вершине холма. Дороги в «Рамат-Рахель» ведут через жилые кварталы, и девятнадцатилетней американской девушке, как и всякой другой, пришлось бы пройти пешком километр или два, прежде чем на пути встретится что-то, чего нет в отеле.

– Но ведь можно как-то это выяснить!

Рэнд нервничал.

– Я не знаю, где моя дочь!

Мири тоже встала.

– Профессор Баллок, прошу вас, сядьте.

Мири была ниже его сантиметров на десять, но она придвинулась вплотную и так пристально посмотрела ему в глаза, что Рэнд опустился в кресло и нахмурился.

– Я сделаю все, чтобы вам помочь, – сказала Мири, как отрезала. – Мне понятно ваше беспокойство…

– Я должен ее найти. Куда пойти искать ее?

– Это последнее, что стоит делать. Вы должны оставаться здесь на случай, если она вернется.

– Вы правы, – согласился Рэнд и посмотрел на двери отеля.

И вдруг Мири щелкнула пальцами, словно ее осенило.

– Вы не искали в номере ее паспорт?

– Нет, – удивился Рэнд. – Думаете, она решила уехать из страны?

– Нет. Просто в паспорте должна быть фотография.

– О черт, конечно!

– Идите в номер. Я подожду здесь. Если найдете паспорт, я попрошу администрацию отеля, чтобы фотографию показали всем сотрудникам. Возможно, Трейси где-то на территории гостиницы и кто-нибудь узнает ее по фотографии. Или кто-то видел, как она уходила.

– Хорошо.

Рэнд пошел к лифту.

– И еще, профессор Баллок.

– Да?

– Можно ваш мобильный?

– Зачем?

Мири терпеливо улыбнулась.

– Обещаю вернуть.

Рэнд достал из кармана телефон и протянул ей.

– Зачем он вам?

– Долго объяснять, а учитывая обстоятельства, время дорого. Вы согласны?

– Да, конечно.

И Рэнд быстро пошел к лифту.

75

29 год от P. X.

Иерусалим, Храмовая гора

Ионатан, сын Анны, никогда не отличался добродушием, но после того как в прошлом году умерла его жена Мириам, стал угрюм и нелюдим. Увидев, как шурин приближается ко Двору язычников, Каиафа приготовился к долгому неприятному разговору о том, в каком состоянии находятся загоны и купальни для овец.

Но оказалось, Ионатан принес новости.

– Тот рабби из Галилеи, которым ты так интересовался, сейчас у Овечьей купальни, – сказал он.

Овечью купальню, или Вифезду, где били подземные источники, загораживали портики Храма, но она была совсем близко. Вокруг нее – пять колоннад в том же стиле, в каком при Ироде Великом было изготовлено новое убранство Храма. Там часто можно было видеть больных, слепых, увечных, парализованных. Многие считали, что вода в Овечьей купальне обладает исцеляющей силой. Если чудотворец хотел показать свои способности, лучшего места, чем Вифезда, не найти.

Каиафа открыл было рот, но промолчал. В разговоре с Ионатаном приходилось осторожно подбирать слова, особенно после смерти Мириам. Ионатан знает, что Каиафа ждет пришествия Мессии, но относится к этому ожиданию с нескрываемым презрением.

– Что он делает?

– Ничего, – скривился Ионатан. – Я долго смотрел на него. Он просто стоит там со своими учениками и смотрит на убогих, как пастух на овец.

– Он никого не исцелял?

– В Шаббат? Нет. И даже виду не подал, что собирается что-то делать.

– Так зачем он туда пришел?

Ионатан пожал плечами, словно говоря: «Кто знает!»

Каиафа кивнул, скрывая нетерпение. Иногда он представлял себе сцену у Овечьей купальни. Когда придет Мессия, он исцелит всех этих несчастных! Исполнит пророчество Иеремии, который сказал: «Я приложу ему пластырь и целебные средства, и уврачую их… и возвращу плен Иуды и плен Израиля, и устрою их, как вначале». Он обратит увечных и слепых в воинов правды! Уничтожит нападающих на нас, изгонит тех, кто отправил нас в изгнание! Если человек из Галилеи и вправду от Бога, конечно, он должен был пойти к Вифезде!

– Здесь я дела закончил, – сказал Каиафа. – Думаю, пора мне самому посмотреть на этого человека.

Ионатан шел за Каиафой по колоннаде и мраморной лестнице, которые вели к Овечьим воротам. Они не сделали и десяти шагов, как увидели толпу, главным образом из фарисеев, которые оживленно разговаривали и размахивали руками. Неудивительно – фарисеи по-другому не умеют.

Но что-то в их словах – а они доносились до ушей первосвященника – заставило Каиафу остановиться. Он прислушался.

– Сейчас Шаббат!

– Ты нарушаешь Закон Моисеев!

Каиафа подошел ближе, чтобы понять, в чем дело. Люди стояли кругом, а в центре – невысокий человек с худыми и бледными ногами. Правой рукой он придерживал зажатую под мышкой свернутую постель. Человек был явно сбит с толку, он с недоумением смотрел на окружающих.

– Исцеливший меня сказал: «Встань, возьми постель свою и ходи». [48]48
  Исцеление увечного в Овечьей купальне описано в Евангелии от Иоанна, 5:5-13 (Комментарий автора).


[Закрыть]

– Кто? – потребовали ответа сразу несколько человек. – Кто тебе это сказал?

– Я не спросил, как его зовут.

– Никто не может так сказать, – сказал кто-то.

Каиафа подошел к исцеленному и почувствовал дрожь.

– Ты знаешь, кто я такой?

– Ты Кохен ха-Гадоль, – с благоговением ответил тот, глядя на богатые одежды первосвященника.

– Именно так.

Каиафа был на полголовы выше и смотрел на него с состраданием и благоволением.

– Человек, исцеливший тебя, исцелял ли и других? – спросил Каиафа ласково, как отец сына.

– Не знаю.

– Если ты снова увидишь его, узнаешь ли?

– О да, я никогда его не забуду.

– Хорошо. Если еще раз увидишь его, приди ко мне или к этому человеку, – добавил он, показывая на Ионатана, стоявшего у него за левым плечом, – и скажи нам о нем.

Исцелившийся кивнул головой, вглядываясь в лица вокруг, и снова посмотрел на Каиафу.

– Да.

– Ты же не шел через двор Храма, чтобы попасть на другую сторону? Ты ведь знаешь, что это непочтительно?

– Храм Хашема – не место для прогулок! – возмущенно крикнул кто-то из фарисеев.

– О нет, ваше превосходительство! – взмолился излечившийся калека, не обращая внимания на возглас фарисея. – Я иду в Храм, дабы поблагодарить Хашема, будь Он благословен!

– Аминь, – ответил ему Каиафа, и фарисеи повторили это обязательное окончание молитвы.

– Но ты не должен нести с собой постель, – сказал кто-то из фарисеев. – Это неподобающее поведение.

– Это грех!

Человек посмотрел вокруг.

– Тридцать восемь лет эта постель несла меня на себе, – сказал он с чувством. – Шаббат сегодня или нет, я не обменяю эту ношу ни на какую другую.

76

Иерусалим, Старый город

– Я родом из Турции, это ты знаешь, – начал Карлос свой рассказ, а Трейси принялась за еду. – Но Карлос – не мое настоящее имя.

Трейси вскинула брови.

– Да, – подтвердил он. – Когда я родился, меня назвали Кираль Эргуль, а родился я в Эльконду, деревне в провинции Сивас, второй по величине турецкой провинции. И первые мои воспоминания о детстве – это то, как мать будила меня до рассвета, чтобы я пас коров, которых держала моя семья, перегоняя их туда, где побольше травы. А вечером я возвращался домой, и отец бил меня, прежде чем я ложился спать.

Трейси перестала жевать и прикрыла рот рукой.

– Каждый вечер? – изумленно переспросила она. – Он бил тебя каждый вечер? За что?

Карлос пожал плечами.

– Может быть, потому что его отец точно так же бил его. Или потому, что я был его единственным сыном. После моего рождения мать больше не могла иметь детей, а он хотел еще сыновей. Или другого сына, лучшего, чем я. Не знаю, почему именно.

– Он выпивал?

– О да. Очень часто напивался. Но это не играло роли – трезв он или пьян. Бил он меня в обоих случаях.

– Просто ужас какой-то, Карлос.

– Многие годы я считал это единственным способом общения отца с сыном.

– И сколько тебе тогда было лет?

– Так было с тех пор, как я себя помню.

Трейси покачала головой.

– Да. Как грустно. То есть у меня самой не было таких отношений с отцом, какие они должны быть. Но по крайней мере, он меня не бил.

Она подумала, не следует ли быть благодарной отцу хотя бы за это. Он был ей как чужой, но хотя бы не был злым. Может быть, стоит быть признательной и за это? Но ничего такого она не чувствовала.

– Ешь, – напомнил Карлос. – Вкусно?

– Очень, – ответила Трейси, не выпуская вилку.

– В десять лет я сбежал из дому, – продолжал Карлос. – Спрятал одежду и немного еды в хлеву и как-то вечером, когда отец особенно сильно напился, вытащил у него из кармана деньги и навсегда сбежал из Эльконду.

– В десять лет?!

И тут запищал мобильный. Трейси вытащила телефон из кармана, прочитала номер и закатила глаза. А потом спрятала телефон в карман.

– И куда ты отправился?

– В Сивас, столицу провинции Сивас. Когда я добрался до города, уже очень проголодался, но, хотя мне и было немного лет, понимал, что если стану тратить деньги на еду, они быстро закончатся. Поэтому я купил коробку американских сигарет и стал продавать их на улице и в кафе – по одной пачке, даже по одной сигарете. Когда я продал все, на заработанные деньги купил еще больше сигарет и снова стал продавать их.

– А что же ты ел?

Карлос улыбнулся.

– Первую неделю я ел лишь то, что выбрасывали уличные торговцы и официанты ресторанов. Но мало-помалу дела пошли на лад: я продавал сигареты, газеты и воду – по утрам у железнодорожной станции, а днем в правительственном квартале. Ты опять перестала есть, – заметил Карлос.

– Просто не верится!

– Ты мне не веришь?

– Да нет, верю… Очень жаль, что тебе пришлось пережить все это.

– Не стоит огорчаться. Конечно, ужасно, когда отец так обращается с собственным сыном, но если бы мой отец был добрее ко мне, я бы никуда не сбежал. А если бы я не сбежал, я не попал бы в Сивас. А если бы я не попал в Сивас, то не встретил бы доктора Карлоса.

77

29 год от P. X.

Иерусалим, Храмовая гора

– Его зовут Иешуа.

Каиафа обернулся. К нему обращался тот самый человек, который таскал с собой постель. С их первой встречи прошел час или два, но Каиафа не сразу узнал его. Он сильно изменился, кажется, даже стал выше ростом!

– Иешуа, – повторил первосвященник.

– Да, Иешуа Назарянин.

Каиафа задумался.

– Благодарю тебя. Значит, ты его видел?

– Да, ваше превосходительство. Он нашел меня на наружном дворе и сказал: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже».

– А твоя постель? – спросил Каиафа. – Ты ее потерял?

– Нет, ваше превосходительство, – ответил человек, смущенно склонив голову. – Я оставил ее в Храме как благодарственное подношение.

Каиафа улыбнулся. Такая простота и искренность тронут любого.

– А Иешуа, где он сейчас?

Человек повернулся в сторону Царского портика.

– Он на ступенях у Тройных ворот.

Каиафа поблагодарил и неторопливо направился к Царской колоннаде. Первосвященнику Израиля не подобает спешить.