Текст книги "Усыпальница"

Автор книги: Боб Хостетлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

114

31 год от P. X.

Иерусалим, Верхний город

Последние несколько недель для Каиафы превратились в кошмар. Стали приходить донесения, что Иешуа, рабби из Назарета, видели то там, то тут живым, и не отдельные люди, а целые толпы народа в Галилее. Вести чаще всего приносил Малх, который за прошедшие после Пасхи недели успокоился. Казалось, он стал старше и выше ростом. Когда-то равнодушный слуга, теперь он отправлялся выполнять поручения улыбаясь, а то и напевая на ходу.

Приближался Праздник первого урожая, а Каиафа чувствовал себя развалиной. С Пасхи у него пропал аппетит и началась бессонница. Трудно было на чем-то сосредоточиться. Не раз случалось, что он вступал в разговор и переставал слышать собеседника, а тот продолжал говорить. Мыслями первосвященник уносился куда-то далеко. Уже несколько дней он страдал от сильных болей в груди, таких, что становилось трудно дышать, и Каиафа уже стал опасаться, что на него пало проклятие Божие.

Лежа на ложе в саду под оливковым деревом, он подозвал Малха.

– Я хочу спросить тебя, Малх.

Слуга с готовностью наклонил голову.

– Насчет Галилеянина, – добавил Каиафа, внимательно вглядываясь в лицо слуги.

Малх кивнул, улыбаясь.

– Похоже, ты немало о нем знаешь, – сказал Каиафа и закашлялся.

Когда приступ кашля миновал, он собрался с силами и продолжил:

– Похоже, ты все знаешь о событиях последних недель. Ты стал одним из них?

– Одним из них? – переспросил Малх.

– Последователей Галилеянина.

Малх задумался, но ненадолго.

– Да, – ответил он.

– Ты видел, как его схватили.

– Да.

– Ты видел, как его повесили на кресте деревянном.

– Да.

– Ты знаешь, что он умер и был погребен.

– Да.

– И все-таки ты стал одним из талмидим мертвого рабби?

– Нет, – ответил Малх.

– Нет? Но ты сказал…

– Я не последовал за мертвым рабби. Я видел воскресшего Мессию своими собственными глазами.

У Каиафы пересохло во рту.

– Ты его видел?

Малх кивнул.

– Рассказывай.

Лицо Малха озарила счастливая улыбка.

– Я отправился на гору Фабор с Андроником и Юнием. Там собрались сотни людей по зову Иешуа. Он сидел и говорил с нами, сказал, что вся власть в небесах и на земле вручена Ему и что мы должны передавать Его учение повсюду, чтобы люди всех народов стали Его талмидим. [64]64
  В Новом Завете (1-е Послание к коринфянам, 15:6) говорится, что Иисус единожды явился более чем пяти сотням людей одновременно после воскресения. В Библии не указывается, где это было, но предположение, что на горе Фабор, вполне правдоподобно (Комментарий автора).


[Закрыть]

– Когда это было?

– Две недели назад.

– И ты видел его?.. Ты видел его.

– Вот этими глазами, – ответил Малх, кивая. – Как и другие, их было пять сотен или больше.

– Где он теперь?

– Они сказали – одиннадцать, – что считаные дни прошли с тех пор, как Он вознесся на небеса у них на глазах.

Каиафу снова начал душить кашель, и он скорчился от боли на своем ложе. Когда боль отпустила, Каиафа перевел дух и заговорил:

– Как такое возможно?

– Мы всегда знали: когда придет Машиах, он совершит множество чудес и знамений. Разве можно сделать что-то более великое, чем воскреснуть из мертвых?

– Но его же повесили на кресте деревянном, – сказал Каиафа.

Это не требовало объяснений. Малх, как и он сам, знал слова Закона Моисеева: «Ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве».

– «Как змия во пустыне, – возразил Малх, – вознесен Он был во исцеление народа его»… и всего мира.

Каиафа откинулся на ложе и закрыл глаза.

– Этого слишком много для меня.

Его хрипящее дыхание несколько раз грозило перейти в кашель, но он старался лежать неподвижно.

– Просто слишком тяжело для меня.

– Нееман едва не отказался от исцеления, ибо с виду это было слишком просто. Возможно, «слишком тяжело» – благословение Господне, – ответил Малх.

Каиафа открыл глаза и посмотрел на него так, будто видел впервые.

– Когда ты стал таким мудрым?

– Я всего лишь слуга, – ответил Малх. – Слуга мудрого господина.

Каиафа бросил на него внимательный взгляд, но в лице Малха не было и намека на насмешку. Интересно, он имеет в виду Каиафу… или кого-то еще? Может, Галилеянина?

– Было бы странно, если б Кохен ха-Гадоль стал последователем деревенского рабби.

– Возможно… но первосвященнику Израиля подобает признать Мессию, Помазанника Божьего.

– Ты…

Каиафу снова начал душить приступ кашля, но он быстро с ним справился.

– Ты хочешь сделать так, чтобы я уверовал?

Улыбка исчезла с лица Малха. Он опустил глаза.

– Я не хочу так сделать. Я думаю, вы уже уверовали, но еще не последовали за Ним.

– Как могу я пойти на такое, Малх? – Вопрос Каиафы прозвучал искренне, почти умоляюще. – Я Кохен ха-Гадоль. Я не могу сделать то, что сделал ты. Для меня это не так просто.

– Может быть. Но кто знает, почему вы стали Кохеном ха-Гадолем в такие времена?

Эта фраза была давно знакома обоим и много для них значила.

Каиафа вдруг вспомнил тунику своего верного слуги, залитую кровью. В ней он вернулся домой, когда схватили Галилеянина. И первосвященник понял, что, рассказывая о событиях того дня, Малх говорил правду. Каиафа тяжело вздохнул.

– Хотелось бы мне поговорить об этом.

«Ведь Малх всего лишь слуга. Мне нужно поговорить с кем-то таким…»

– С таким, как Никодим, – сказал он вслух и сел. – Да, Никодим. Я пойду к нему. Но сначала иди ты, предупреди его.

Слуга сделал какое-то движение, и это насторожило Каиафу.

– Что?

– Говорят, ему нездоровится. Он уже не одну неделю не выходит из дома. Говорят, он умирает.

– Никодим?

Малх кивнул.

– Что с ним случилось?

По лицу слуги было ясно, что он не хочет отвечать на этот вопрос. Каиафа не стал расспрашивать. По крайней мере, пока.

– Тогда я поговорю с Иосифом.

Малх нерешительно открыл рот.

– Что? Что с ним? – требовательно спросил Каиафа.

– Иосиф… говорят, он бежал из города, – ответил Малх.

– Как бежал?

– Говорить об этом опасно.

Кашель снова начал сотрясать Каиафу. Наконец он сел на ложе.

– Рассказывай, – приказал первосвященник слуге. – Почему Иосиф бежал из города?

Малх опасливо покосился на Каиафу, но подчинился приказу.

– Он считает, что здесь ему грозит опасность, – начал он.

– Что же ему угрожает?

– Кое-кто говорит, что Иосифу пришлось покинуть город из-за тех же людей, которые повинны в болезни Никодима.

– Повинны в его болезни? – Каиафа не верил своим ушам. – Ты хочешь сказать, его отравили?

Малх едва заметно кивнул.

– Кто? – задыхаясь от кашля, спросил первосвященник.

Малх опустил глаза и подождал, пока приступ кашля закончится. И ответил еле слышно:

– Семья первосвященника.

115

Иерусалим, Меа-Шеарим

Они даже устали от смеха, но радость переполняла сердца. Рэнд вскочил с дивана и стал ходить по комнате с каким-то особым воодушевлением.

– Фантастика, – воскликнул он. – Вот в чем нуждается наша цивилизация. Это должен испытать каждый.

Но еще больше радости доставляло ему сияющее лицо Трейси. Казалось, счастье выплескивается через край. Карлос, похоже, радовался не меньше.

– Наверное, я просто неправильно подошел к этому, – сказал Рэнд, не в силах устоять на месте. – Я, конечно, надеялся, что газеты и журналы подхватят новость о том, что обнаружен свиток Никодима. Но они не в состоянии понять его значения.

«Но почему?» – думал я.

Они не испытали того, что я испытываю сейчас, не так ли? Значит, я был не прав, когда ждал от них понимания. Когда отверг мысль о сотрудничестве с Ватиканом, компанией «Агапэ» и другими. Наверное, надо просто рассказывать об этом везде, где только можно.

– Даже Иисус говорил об этом. «Кто имеет уши слышать, да слышит!» – добавил Карлос.

– Что же это значит? – сказал Рэнд, вопросительно поглядев на него.

Карлос пожал плечами.

– Думаю, Иисус хотел сказать, что не всякий, кто слышит Его слова, может и хочет их понять. Но Он все равно говорил для всех.

– Понимаю. Ты имеешь в виду, что мне не нужно выбирать, кому рассказывать об этом.

– Именно так. Я считаю, об этом надо рассказывать всем.

– Правильно, – согласился Рэнд. – Конечно. Просто рассказывать. Всеми доступными способами.

Рэнд прищурился, заметив, что Трейси и Карлос загадочно переглянулись.

– Мы все еще говорим о свитке? – уточнил он.

– Да, – широко улыбаясь, ответил Карлос.

– Но… похоже, не только об этом.

Карлос бросил взгляд на Трейси, и они улыбнулись друг другу.

– Папа, Карлос и мне помог понять, что я буду следовать за Иисусом, – сказала Трейси.

– Не может быть, – только и ответил Рэнд, переводя взгляд с Трейси на Карлоса и обратно.

– Это было совсем недавно, сразу после ланча, – сказала Трейси. – Прямо перед тем, как мы поехали домой.

– Не может быть, – повторил Рэнд.

Подошел к дочери, обнял ее и закружил в танце.

– Чудесно!

Все трое снова разразились счастливым смехом.

Рэнд подошел к Карлосу и похлопал его по плечу.

– Даже не знаю, что сказать. Ты столько сделал… и для меня и для моей дочери… даже не знаю, как тебя благодарить.

Карлос украдкой бросил взгляд на Трейси.

– Надеюсь на это, – сказал он смущенно. – Потому что мне нужно сказать вам еще кое-что.

Рэнд убрал руку с плеча Карлоса, продолжая улыбаться.

– Давай. Говори.

– Я люблю вашу дочь и прошу вашего благословения на то, чтобы она стала моей женой.

116

31 год от P. X.

Иерусалим, Верхний город

Иосиф Аримафейский исчез.

Никодим смертельно болен. [65]65
  Нет письменных свидетельств того, что происходило с Иосифом Аримафейским после погребения Иисуса. Традиционно считается, что Никодим принял мученическую смерть. Существуют многочисленные легенды о путешествии Иосифа в Британию после воскресения. По крайней мере, он не упоминается в числе членов Синедриона или отцов церкви сразу после воскресения Христа (Комментарий автора).


[Закрыть]

Как и говорил Малх, последователи Галилеянина, хотя и видели воскресшего Иешуа своими глазами, прятались за наглухо закрытыми дверьми и воротами, опасаясь мести семьи первосвященника.

«Но ведь я – первосвященник!» – успокаивал себя Каиафа, наблюдая рассвет с ложа во дворе своего дома.

Но все изменилось, и он знал об этом. Его тесть Анна, хотя и постаревший, вполне мог, хотя бы отчасти, вернуть былое влияние среди властителей народа. А его сын Ионатан явно готовился занять место первосвященника… если оно опустеет. Или если представится такая возможность. Каиафа понимал это лучше, чем кто-либо.

Еще не наступил Праздник первых плодов, а стараниями Анны и Ионатана уже стало сжиматься кольцо вокруг немногих осмелившихся заявить во всеуслышание, что они видели воскресшего рабби. Ионатан и Анна начали с самых опасных противников – Никодима и Иосифа, членов Великого Синедриона, которые не смогли отступиться от Галилеянина в его смертный час. Каиафа знал, что Анна и Ионатан не успокоятся, пока всякий, рассказывающий о воскресении Иешуа, не замолчит. Сбеги Иосиф в Дамаск, Антиохию или даже Рим, они пошлют туда людей, которые найдут и схватят его.

Если это правда – а Каиафа знал, что это правда, – то что предпримут Анна и Ионатан, если Иосиф бар Каиафа, Кохен ха-Гадоль и наси Синедриона, открыто признает, что Галилеянин воскрес из мертвых? Малх прав. Каиафа уже верил, но еще не нашел в себе силы следовать за Иешуа. Но он найдет их. Покается в неверии, из-за которого произошло непоправимое… для него самого и для его народа. Он сможет покаяться. Он станет истинным последователем воскресшего рабби.

Но сейчас нужно соблюдать чрезвычайную осторожность и терпение. Нынешнее положение первосвященника очень опасно. А грядущие недели и месяцы потребуют от него еще больше осторожности и расчетливости. Но он все преодолеет. Он найдет способ, чтобы народ его признал Мессию. Ибо земля наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море. [66]66
  Цитата из Ветхого Завета: «Ибо земля наполнится познанием славы Господа, как воды наполняют море» (Книга пророка Аввакума, 2:14) (Комментарий автора).


[Закрыть]

117

Иерусалим, Меа-Шеарим

– Твоей женой?

Улыбка исчезла с лица Рэнда, и он повернулся к Трейси.

– Да о чем это он?

Трейси опустила глаза. Когда она заговорила, голос был тихий, но твердый.

– Папа, Карлос спросил меня, выйду ли я за него замуж, и я ответила «да».

От неожиданности Рэнд сел. Ему вдруг вспомнился день, когда он думал, что потерял Трейси, и когда он поклялся больше никогда ее не терять.

– Я же только начал… – пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

– Что ты начал? – спросила Трейси.

– Я обещал тебе, что буду стараться стать тебе хорошим отцом, таким, какой тебе нужен. Но по-моему, уйму времени я потратил впустую. Я знаю, в чем моя ошибка… А ты ждешь моего благословения, чтобы выйти замуж?

– Еще ты просил меня помогать тебе советом, помнишь? – Трейси опустилась на диван с ним рядом.

Рэнд нахмурился, однако кивнул.

– Ты просил, чтобы я помогла тебе стать настоящим отцом, чтобы говорила, что мне нужно, помнишь?

– Да.

– В последние месяцы я поступала так далеко не всегда. Но сейчас ты можешь не говорить мне, что я еще слишком молода, что мы с Карлосом знаем друг друга всего несколько месяцев, что мы выросли в разных семьях, разных странах. Это я и сама знаю. Не обязательно говорить мне, что легко не будет или что мы должны решить вопросы с визами и гражданством, что нужно подумать, где мы сыграем свадьбу и где будем жить. И что мне не следует бросать колледж. Все это я знаю. Мы знаем. На самом деле я просто хочу сказать тебе, что не нужно нам что-то объяснять. Я хочу, чтобы ты поддержал меня, чтобы я убедилась – ты меня любишь, ты мне доверяешь, ты всегда будешь рядом, если мне понадобится твой совет или помощь.

Трейси встала и взяла Карлоса за руку.

– Папа, я люблю этого мужчину и хочу выйти за него замуж. Я так этого хочу, как никогда ничего не хотела. Но мне нужна и твоя отцовская любовь, твоя поддержка. Тогда я буду уверена, что справлюсь со всеми трудностями и приму правильное решение. Потому что рядом будет мой отец, и он всегда придет на помощь… мне и моему жениху.

Голос у Трейси задрожал, а глаза заблестели от слез.

– Ты просил говорить тебе все, и я говорю, чего жду сейчас от своего отца.

Карлос обнял Трейси за талию. Рэнд встал. Это та самая девочка, которую они с Джой когда-то привезли из роддома. Невероятно. Вдруг всем сердцем он захотел повернуть время вспять. Исправить все глупости, загладить вину перед дочерью за все эти годы. Заново пережить минуты, когда Трейси сделала первые шаги, пошла в первый класс, отправилась на свой первый матч по софтболу, сдала первый экзамен. Снова прочитать ей на ночь сказку и купить сахарной ваты. Как он хотел искупить все свои промахи, начать все сначала.

И тут, как и в ту ночь в «Рамат-Рахель», его осенило. И эту мысль, казалось, внушил сам Господь Бог. «Сделай это сейчас. Прямо сейчас».

Рэнд подошел к Трейси и Карлосу. Одной рукой взял за плечо дочь, другой – Карлоса и пристально посмотрел Трейси в глаза.

– Ты уверена, что это именно то, чего ты от меня ждешь?

Трейси кивнула. Она улыбалась, а по щекам текли слезы.

– Ты уверена, что это именно тот человек, за которого ты хочешь выйти замуж? – спросил Рэнд, чувствуя, как у него зачесались глаза.

Трейси, не вытирая счастливых слез, кивнула.

Рэнд повернулся к Карлосу.

– Сможешь ли ты позаботиться о моей дочери намного лучше, чем делал это я? Будешь ли ты мужчиной, которого она заслуживает?

– Она заслуживает большего, чем я могу ей дать, но я отдам ей все, что у меня есть. – Голос Карлоса звенел от волнения.

«Да, – подумал Рэнд. – Встаешь утром и никогда не знаешь, что принесет тебе грядущий день. Печаль или радость, боль или исцеление, вину или спасение, сожаление или надежду».

Откуда уж ему было знать, что принесет именно этот день…

Рэнд до последнего момента не был уверен, что у него получится сделать это как надо, но все получилось. Он обнял обоих, дочь и будущего зятя. Перевел дыхание, чтобы справиться с эмоциями.

– Хорошо. Вот вам мое благословение.

118

31 год от P. X.

Иерусалим, Верхний город

Малх терпеливо ждал, когда первосвященник наконец откашляется.

– Надеюсь, я поправлюсь. – Каиафа горько усмехнулся.

Он хотел было непринужденно рассмеяться, но не смог побороть очередной приступ кашля. Наконец первосвященник протянул слуге тоненький свиток в кожаном чехле.

Малх ухватился за свиток, но первосвященник еще не выпустил его из рук. Так они и держались – каждый за свой край.

– Тебе надо быть очень осторожным. Это не должен увидеть никто, кроме Никодима. Ты понял?

– Да.

По лицу слуги Каиафа видел, что Малх все понимает.

– Дождись ответа и немедленно принеси его мне. Только мне и никому другому. Ты понял?

– Да.

– Иди.

Каиафа выпустил свиток. Малх спрятал его в складках туники.

Каиафа со стоном откинулся на ложе. Он не вставал с постели уже несколько дней. Прежде чем закрыть глаза, он заметил жену, дочь Анны, которая с нескрываемым интересом следила за ним из окна.

ЭПИЛОГ [67]67
  Единственное упоминание о Каиафе после судилища над Иисусом в Библии находится в Деяниях, 4, где говорится о его присутствии наряду с Иоанном, Александром и другими членами семьи Анны на судилище над Петром и Иоанном в Синедрионе, которое закончилось освобождением обвиняемых.
  Иосиф бар Каиафа оставил пост первосвященника в 36 или 37 году от P. X. На смену ему пришел его шурин Ионатан, сын Анны. О времени и обстоятельствах смерти Каиафы доподлинно ничего не известно (Комментарий автора).


[Закрыть]

37 год от P. X.

Иерусалим, Енномова долина

Малх подождал, пока женщины, жены Теофила и Матфея, младших сыновей Анны, закончат обряд перезахоронения, который уже больше столетия совершали евреи в Иерусалиме и его окрестностях. Через год после похорон (а этого времени было достаточно, чтобы плоть истлела) гробницу вскрывали и кости покойного складывали в оссуарий, а погребальную нишу в стене мог занять гроб с другим покойником.

Они молча стояли в богато украшенной фамильной гробнице, которой суждено было стать последним пристанищем для всех членов семьи Анны, включая зятьев и невесток. Женщины размотали саван, открыв останки Каиафы, отерли кости и стали одну за другой складывать их в оссуарий, начав с костей ног и в последнюю очередь опустив в оссуарий череп первосвященника.

За те годы, что прошли со смерти Машиаха Иешуа, многое изменилось. Хозяин Малха, Иосиф бар Каиафа, время от времени обменивался короткими письмами с фарисеем Никодимом, до самой смерти последнего. Малх знал, что Каиафа не верит, что Никодим умер из-за болезни или несчастного случая. Его смерть – не большая случайность, чем избиение камнями Стефана за городскими стенами. Каиафа сомневался не в том, что сыновья Анны (он был жив до сих пор) неоднократно, но безуспешно пытались убить фарисея Савла, который тоже стал последователем Иешуа.

После смерти Никодима из свидетелей того, что первосвященник уверовал в Иешуа, остались лишь Малх и Юний. Малх думал, что семье Анны каким-то образом стало об этом известно. Он подозревал, что болезнь, несколько лет мучившая Каиафу, и даже его смерть как-то связаны с верой первосвященника в воскресение Иешуа. Видимо, как ни был первосвященник осторожен и мудр, это не помогло ему избежать смерти. Теперь его место занял шурин, Ионатан, и вряд ли правда о том, что Каиафа поверил в Мессию, выйдет наружу. Теперь она была похоронена вместе с ним.

Когда женщины уложили кости в каменный ящик и взялись за тяжелую крышку, вытесанную из известняка, Малх обратился к ним:

– Я сам это сделаю. Я закрою оссуарий и поставлю его в нишу.

Женщины удивленно переглянулись, но спорить не стали и направились к выходу из гробницы, а Малх повернулся к оссуарию. Сунув руку в складки туники, он вытащил опасный документ – свиток, который Каиафа хранил в тайне от всех. Положив его в угол оссуария, Малх приподнял тяжелую каменную крышку и аккуратно поставил ее на место, а потом протолкнул оссуарий в нишу с полукруглым верхом.