Текст книги "Усыпальница"

Автор книги: Боб Хостетлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

30

Южный Иерусалим, Тальпиот

У Рэнда голова шла кругом. Он напомнил себе: дать понять Трейси, что она для него важнее работы, можно было уже не раз, а он так и не сделал этого. Нельзя повторить ту же ошибку. Но в нескольких шагах был склеп с оссуариями, каждому из которых две тысячи лет. Может быть, это самые обычные захоронения, а может, ему удастся сделать открытие, которое потрясет весь мир. И выбор прост: или на его карьере археолога можно будет поставить крест, или его ждет невиданный успех.

Рэнд не мог сейчас все бросить и заниматься Трейси. Шарон ясно дала понять, что у него очень жесткий лимит времени, и неизвестно, что предпримет она или «Хеврат Кадиша», если на денек-другой забросить раскопки ради Трейси.

Рэнд поставил чемодан на землю рядом с «фиатом» и положил планшет на крышу машины.

– Трейси, – начал он, глубоко вдохнув и взяв ее за плечи. – Я тут в самом начале чего-то такого…

Она напряглась.

– Нет, подожди, – продолжал Рэнд. – Я рад тебя видеть. Правда рад. И я хочу…

Рэнд тщательно подбирал слова, но чувствовал, как Трейси отдаляется от него с каждым произнесенным словом.

– Я начну с самого начала. Я приехал сюда только вчера утром. Выяснилось, что для работы на этом раскопе есть всего несколько дней. Это усыпальница, которой, по всей видимости, две тысячи лет, и мне нужно успеть сделать описания находок, составить каталог и очистить все предметы в одиночку. Вчера я ел один раз, вечером, спал в машине, вернее, пытался заснуть, и понятия не имел, что ты едешь ко мне, поэтому не мог хоть как-то подготовиться к твоему приезду. Я могу это сделать, я хочу это сделать, и сделаю это сразу, как только…

– Меня выгнали, – буркнула Трейси.

– Что? – переспросил Рэнд, уронив руки.

Ее глаза наполнились слезами.

– Просто глупость. Это была идея Дженнифер, но я и Хизер пошли у нее на поводу.

Трейси рассказала Рэнду о вечеринке, о том, что написано в уставе колледжа об употреблении несовершеннолетними студентами алкогольных напитков, и о том, какой разразился скандал, когда к ним нагрянула полиция и об этом узнала администрация колледжа.

– Выгнали не только меня, но остальные смогли быстро связаться с родителями, и они все уладили.

– Так вот почему ты сюда приехала.

Трейси кивнула.

– Мамы… нет, и я просто не знала, куда деваться.

– Почему ты не позвонила?

Трейси вытерла слезы.

– Не знаю. Была уверена – ты скажешь, чтобы я не приезжала.

– Значит, – неторопливо начал он, – ты купила билет на самолет и полетела в Израиль?

Она снова кивнула.

– Я собрала кое-какие вещи, а остальное оставила в студенческом городке, в хранилище.

– Ты прилетела в Израиль – и поехала в Мареша?

– Ага. Я думала, ты там.

– Там и был до вчерашнего дня. Как же ты добралась туда из аэропорта?

Трейси застенчиво улыбнулась.

– На такси. Хотела арендовать машину, но не получилось, потому что мне всего девятнадцать, так что пришлось взять такси. Это стоило пятьдесят долларов.

Рэнд кивнул, и оба умолкли. Карлос так и остался стоять позади Трейси, а старший сержант Шарон не сводила глаз с «Хеврат Кадиша», не обращая внимания на их беседу.

– Значит так, – начал Рэнд. – Что же мне… что же нам делать?

– Не знаю, – пожала плечами Трейси.

– Ну что ж. – Рэнд почесал затылок. – Спать в машине мы не сможем. Ночью я в этом убедился.

К ним подошла старший сержант Шарон. На плече у нее стволом вниз висел карабин.

– Это не мое дело, – сказала она, – но у меня есть предложение.

31

Южный Иерусалим, Тальпиот

Все посмотрели на Шарон.

– Вон тот холм, – сказала она, указывая на северо-запад, – называется Рамат-Рахель. Там есть кибуц, а при нем очень неплохой отель. И номер там стоит не слишком дорого.

– Спасибо, Шарон, – сказал Рэнд с облегчением. – Ой, Трейси, я тебя не познакомил! Это старший сержант Шарон из израильской полиции. Она приехала сюда еще раньше, чем я.

Рэнд обернулся к Мириам.

– Это Трейси, моя дочь.

Девушки пожали друг другу руки.

– Можешь звать меня Мири.

Рэнд познакомил Шарон с Карлосом и заговорил с ним.

– Если мы с Трейси поедем в гостиницу, чтобы оставить багаж, ты сможешь один установить оборудование в гробнице?

Карлос кивнул.

– Там все должно остаться на своих местах до моего возвращения, – добавил Рэнд, понизив голос.

– Конечно, – понял Карлос. – В любом случае, чтобы установить подъемник и осветители, понадобится время. А до вашего возвращения я ничего не буду трогать.

– Хорошо. – Рэнд обернулся к Шарон и забрал планшет с крыши «фиата». – Прежде чем мы уедем, скажите, вы можете это прочитать?

– Что это? – спросила Шарон, глядя на лист бумаги.

– Буквы, – ответил Рэнд. – Они нацарапаны на боковой стороне одного из оссуариев. Я думаю, это древнееврейский.

Шарон взяла в руки планшет и стала всматриваться в знаки.

– Я таких букв, пожалуй, никогда не видела, – сказала она и задумалась. – Нет, подождите. Вот это, должно быть, «коф»… или «мем». – Шарон назвала буквы древнееврейского алфавита. – А вот это «рейш», потом «йод» и…

Она подняла глаза.

– Что? – спросил Рэнд.

Карлос и Трейси внимательно смотрели на Шарон.

– Это что, шутка?

– Шутка? Нет. Почему?

– Эта надпись – она действительно есть на ящике в гробнице?

– Да, конечно. А в чем дело?

– Ну, я не уверена, но если это написано на иврите, то первая строка – мое имя.

– Ваше имя? Что вы такое говорите?

Шарон вернула планшет, пожала плечами и ткнула пальцем в листок бумаги.

– Как вам сказать. Эта надпись такая… не знаю, как объяснить. Как будто это писал ребенок. Очень коряво, если откровенно.

– Ее нацарапали на известняке чем-то вроде гвоздя. Конечно, если бы это было напечатано на принтере…

– Ну что ж, тогда вполне вероятно, что это имя – Мириам. Весьма распространенное еврейское имя.

– Мириам, – эхом отозвался Рэнд.

– Круто, – добавила Трейси.

– А что насчет остальных букв? – Рэнд протянул планшет Мири. – Что там написано?

Она снова посмотрела на лист бумаги. Нахмурилась и покачала головой, задержав палец на последних знаках в верхней строке.

– Я не знаю. Какая-то бессмыслица.

Она внимательно рассматривала буквы.

– Возможно, вот это – тоже «мем», а вот это – «шин», но все остальное просто… какие-то каракули.

– Может быть, это другое имя. Так обычно бывает в надгробных надписях. Что-то вроде «Мириам, дочь такого-то…».

Шарон снова посмотрела на буквы и покачала головой.

– Извините, – сказала она, возвращая планшет Рэнду.

Тот взял его не сразу.

– Ничего, все равно спасибо. Вы мне очень помогли. Сам бы я и этого не разобрал.

– Если бы я сама видела надпись, – сказала Шарон, – может быть, еще что-нибудь смогла прочитать.

– Точно, – обрадовался Рэнд.

– Я попробую, когда вы достанете их из гробницы.

«Конечно, она же не может покинуть свой пост», – догадался Рэнд и понимающе кивнул.

– Я еще не открывал этот оссуарий. А в локуле в южной стене остался еще один. – Он заговорил тише. – Если внутри что-нибудь важное, вероятно, я не сразу вытащу их на поверхность. Но когда я это сделаю, постараюсь дать вам возможность взглянуть на них.

Едва кивнув в ответ, Шарон бросила взгляд в сторону «Хеврат Кадиша». Мужчины в черном держали перед собой молитвенники и ритмично раскачивались взад вперед, как это делают во время молитвы ортодоксальные иудеи.

– Их терпения надолго не хватит, – сказала она.

– И что они сделают? – спросил Рэнд.

– Поставят меня в безвыходное положение.

– Как это?

– Когда они устанут ждать, они просто пойдут.

– Пойдут? Куда?

– Вперед, – ответила Шарон. – Прямиком в гробницу. Ринутся мне навстречу, и я буду вынуждена стрелять.

– И вы станете стрелять?

Ее мягкие женственные черты ожесточились.

– Они знают, что израильского полицейского, выстрелившего в ортодоксального иудея, который хочет исполнить халача, [20]20
  Халача (галлах, халаха) – нормативная часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев.


[Закрыть]ждет суровое наказание.

– И что это значит?

С лица Шарон сошла суровость, и она насмешливо улыбнулась.

– Это значит, что чем дольше они ждут, тем взрывоопаснее становится ситуация.

32

26 год от P. X.

Иерусалим, Зал тесаных камней

– Для начала, – заговорил Каиафа, и все, в том числе его тесть, который для многих оставался первосвященником, затаили дыхание, – мы должны отправить к префекту посланников, которые объяснят, какое унижение он заставил нас пережить. Безусловно, сделать это нужно, как того требует самая тонкая дипломатия. Он должен понять, что мы вовсе не являемся взбалмошным и неуживчивым народом.

– Кто возглавит посольство? – спросил кто-то.

– Конечно, Каиафа! – ответил другой голос. – Ведь он первосвященник.

– А что же Анна? Он должен присоединиться.

– Анна? Для него это слишком тяжелое путешествие! Ты хочешь убить его?

– Тогда Рабби, – сказал кто-то, имея в виду Гамалиила. – Как насчет него?

Каиафа многозначительно посмотрел на Гамалиила.

– Думаю, Рабби – отличная кандидатура для главы посольства.

– Но на дорогу до Стратоновой Башни уйдет несколько дней! – раздался возглас. – А что произойдет за это время здесь? Мы не можем допустить, чтобы штандарты остались в крепости!

– Люди не потерпят этого, – добавил Ионатан.

– Они уже готовы идти на штурм! – сказали из второго ряда.

Как только Каиафа заговорил, члены Совета взяли себя в руки: только шесть или семь человек не захотели садиться – остальные заняли свои места. Однако по опыту Каиафа знал, что обстановка может взорваться в любой момент. Таков уж характер его народа.

– Да, понимаю, – согласился Каиафа. – Но все мы также понимаем, что это самоубийство. И для тех, кто пойдет на штурм, и для всего народа. Так что нужно сказать всем, кто останется в Иерусалиме: пока посольство не вернется из Стратоновой Башни, отвращайте глаза свои, находясь вблизи крепости. А с настроенными слишком воинственно надо поступить так, чтобы бушующие страсти устремились в мирное русло.

– Что ты имеешь в виду? – спросил кто-то.

Каиафа улыбнулся.

– Завтра посольство отправится во дворец Понтия Пилата. Нужно дать понять самым беспокойным горожанам, что миролюбивое поведение – лучший способ убедить префекта.

– Ты хочешь отправить самых «беспокойных» с посольством и при этом рассчитываешь, что те, кто останется, будут вести себя миролюбиво? – раздался еще чей-то голос.

– Ты знаешь, что этого не будет! Найдутся те, кто захочет присоединиться к бунтовщикам, – добавил кто-то. – А если поползут слухи, толпа начнет расти – в этом можешь не сомневаться!

– Несомненно, – согласился Каиафа. – Но путешествие к Стратоновой Башне займет несколько дней, и большинство послов пойдут пешком. За это время их гнев поостынет.

– А если нет?

Гамалиил встал и заговорил – в первый раз с начала собрания.

– План Каиафы кажется мне дельным, – сказал он. – Так мы сможем добиться того, чтобы римляне убрали штандарты с идолами, и избежим кровопролития. А уж если кровопролитие неизбежно – не лучше ли будет, если оно произойдет за пределами Града Божия?

И тут, впервые за это утро, в Зале тесаных камней воцарилась тишина. Все семьдесят членов Великого Синедриона, властители еврейского народа, согласились с планом Каиафы.

33

Иерусалим, Рамат-Рахель

– Она симпатичная, – сказала Трейси.

Рэнд повернулся к дочери от стойки администратора в роскошном вестибюле отеля «Рамат-Рахель».

– Да, и вообще приятное место.

– Я не про нее, – тихо сказала Трейси, кивком показывая на женщину-администратора и продолжая рассматривать интерьер. – Я про полицейского.

– А! – Рэнд смутился.

– Ты, я вижу, времени даром не терял. – Трейси уставилась в потолок.

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно, не хочешь – не говори. Как будто ты не заметил, какая она хорошенькая.

– Кто? Старший сержант Шарон?

– Ой, да ладно, – сказала Трейси не без сарказма. – В такой-то униформе, еще и в шортах…

Администратор вернула Рэнду кредитную карточку и вместе с ней вручила ключи от номера.

– Не говори глупостей.

– Хорошо, как скажешь.

По дороге в номер они прошли мимо дверей в большой обеденный зал. Пассажиры туристического автобуса выстроились в длинную очередь к кассе. В отеле был и спа-салон, и спортзал, а также бассейны и синагога.

– Мне надо побыстрее вернуться, – сказал Рэнд, когда они уже были в номере и наконец выпустили из рук чемоданы. – Хочешь, останься здесь и отдохни, а хочешь – поедем со мной на раскопки.

– Ты бы предпочел, чтобы я с тобой не поехала, – ответила Трейси, плюхнувшись на кровать.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что я мешаю тебе. – Она пожала плечами.

– Трейси, я понимаю, тебе пришлось долго сюда добираться и ты, конечно, устала. Но если ты поедешь со мной на раскопки, твоя помощь будет очень кстати.

– Ну, не знаю, – ответила она, прикусив губу.

Раздосадованный, Рэнд остановился в дверях. Еще вчера его одолевали мысли, как загладить свою вину перед дочерью. И вот не прошло и часа после скоропалительного приезда Трейси в Израиль, а он уже устал от того, что она ведет себя словно маленькая девочка.

«Ей всего девятнадцать, – напомнил себе Рэнд. – Да, но поступает она так, будто ей лет девять».

Трейси прекрасно слышала объяснения Шарон, почему надо закончить раскопки как можно быстрее, но сейчас она как будто нарочно тянет время.

«Дело не только в ней», – подумал Рэнд.

Он давно был погружен в свои мысли, но уже после приезда Трейси стал думать, что их отношения снова разладятся, причем по его вине. Это всего лишь вопрос времени. Рэнд предчувствовал, что уже в который раз причинит страдания единственному любимому человеку. Он загнан в угол. Если бы дочь прилетела на сорок восемь часов раньше, все могло быть совершенно иначе. Скорее всего, он уехал бы из Мареша, попросив отпуск у Игаля Хавнера, чтобы побыть с Трейси. Он показал бы ей потрясающие места, которых в Израиле немало. Масаду, Мертвое море, Бейт-Шеан, Галилейское море, Кесарию, не говоря уже об Иерусалиме. Они могли провести целую неделю на многолюдных узеньких улочках Старого города и нисколько не устать друг от друга.

Но Трейси свалилась как снег на голову не сорок восемь часов назад, а сегодня утром. И он не может просто взять и все бросить. Он уже достаточно сделал, чтобы поставить крест на карьере. А сейчас появился шанс: в этой гробнице наверняка есть что-то достойное внимания. И очень скоро Рэнд узнает, что именно. Может быть, это вернет ему самоуважение.

Однако закончить работу на раскопках и одновременно уделить дочери то внимание, которого она заслуживает и которого ей так не хватает, невозможно. Рэнд понял, что он в ловушке. Теперь ему придется разрываться между живым человеком – его дочерью – и давно умершими людьми, погребенными в этой усыпальнице.

34

Южный Иерусалим, Тальпиот

К тому времени, как Трейси и Рэнд вернулись в Тальпиот и привезли ланч на четверых из «Нью-Дели», Карлос уже установил в гробнице стойки с осветителями, подключил питание от переносного генератора и устроил небольшой помост с лебедкой. Этого было вполне достаточно, чтобы поднять на поверхность наиболее тяжелые предметы.

– Ты все сделал сам? – спросил Рэнд, пока они с Трейси распаковывали еду.

Карлос улыбнулся и кивнул. При этом он смотрел на Трейси.

– Это было несложно.

Рэнд похлопал его по плечу.

– Может быть; и тем не менее все сделано отлично!

Заглянув в гробницу, он щелкнул пальцами.

– Что-то не так? – спросил Карлос.

– Нет, просто я только что сообразил, что надо было попросить у Игаля и походный стол, – покачал головой Рэнд.

Карлос побежал к «лендроверу» и вытащил из багажника складной стол с ременной ручкой для переноса.

– Вы имели в виду что-то в этом роде?

Рэнд широко улыбнулся.

– А ты, случайно, кроликов из шляпы не вытаскиваешь?

Улыбка исчезла с лица Карлоса.

– Не понимаю, о чем вы.

– Это такой каламбур, Карлос, – сказала Трейси. – В том смысле, что ты фокусник, волшебник.

– А! Не знал.

– Ничего, теперь будешь знать. – Рэнд снова похлопал его по плечу. – Может, поставим стол и проверим, как работает подъемник?

Они установили стол в гробнице, залитой электрическим светом, и водрузили на него оссуарий, [21]21
  Описанные в данной главе и далее надписи на оссуариях действительно были обнаружены на двух оссуариях, найденных в гробнице Тальпиот. Здесь не упоминается, что там же были найдены оссуарии с именами Шимон и Саломея и еще один оссуарий с родовым именем Каиафа (Комментарий автора).


[Закрыть]который Рэнд извлек из локулы в южной стене. При ярком освещении удалось разглядеть надпись на его стенке и сравнить ее с той, что в планшете.

– Вот эту линию надо было сделать длиннее, – показал он на вертикальную царапину в нижнем ряду букв. – А в остальном я срисовал правильно, если учесть, при каком освещении пришлось это делать.

– Что дальше? – спросила Трейси.

Рэнд посмотрел на южную стену.

– Думаю, нужно вытащить из локулы второй оссуарий и поставить на стол, а потом выбираться наружу.

Как только Рэнд взялся за второй оссуарий, что-то подсказало ему: этот ящик – особенный. Оссуарий поставили на стол, и Трейси с Карлосом, стоявшие от него по разные стороны, сразу заметили надписи по бокам. Буквы были начертаны и на передней стенке, которую также украшал сложный орнамент. Внутри узорного кольца – квадрат, образованный пальмовыми ветвями, а в нем – два цветочных венка. Куполообразная крышка оссуария оформлена бордюром из прямоугольников, который шел по периметру в два ряда. Это была единственная украшенная крышка в этой гробнице.

– Да-а, – протянул Рэнд. – Впечатляет.

– И что тут написано? – спросила Трейси.

– Не знаю. – Он покачал головой. – Но уверен, что это можно узнать.

Рэнд стал тщательно перерисовывать надписи. Затем все выбрались наружу. Карлос явно не хотел пропустить ни одной мелочи. С опаской покосившись на людей в черном, он протянул планшет Мири Шарон.

– Это написано на другом оссуарии, с обеих сторон.

Мири принялась разглядывать надпись.

– Если это и еврейский, то не современный, – сказала она.

– Единственные буквы, которые я узнаю, – вот эти. – Она показала. – «Каф» и «коф».

– «Каф» и «коф»? – повторил Рэнд. – Звучит практически одинаково.

Мири пожала плечами.

– А вот это, возможно, «пех».

– И если вы угадали, как может звучать все слово?

– Не знаю.

– Никаких догадок? Скорее всего, это имя.

Она покачала головой и вздохнула.

– Я не знаю.

– Ничего.

– Извините. – Мири вернула планшет.

– Ничего страшного. Вы нам помогли. Все равно я собирался показать эти надписи лингвистам. Просто, спрашивая вас, надеялся получить информацию как можно быстрее.

– Вы уже заканчиваете? – спросила она.

Рэнд перешел на шепот.

– Мне надо открыть последние два оссуария. Все зависит от того, что внутри.

– Вам надо спешить. – Мири еле заметно кивнула в сторону «Хеврат Кадиша». – Думаю, к ним скоро прибудет подкрепление.

35

Южный Иерусалим, Тальпиот

Рэнд вернулся в гробницу и снова стал исследовать кончиками пальцев процарапанные на оссуариях надписи.

– Как бы я хотел знать, что здесь написано…

– Я могу отвезти листы с копиями профессору Хавнеру, – предложил Карлос.

– Да, он знает древнееврейский, – согласился Рэнд.

– И арамейский, и греческий…

– Тебе все равно нужно возвращаться. Вряд ли Игаль хотел, чтобы ты остался здесь, у него и так людей не хватает.

– Это да. – Карлос отвел взгляд.

– Ладно, тогда…

– Стойте, – сказала Трейси. – Есть идея. Можно воспользоваться моим телефоном.

Трейси достала мобильник.

– Купила, когда прилетела в Тель-Авив. Он с камерой. Мы можем сфотографировать надписи и послать их мистеру Хавнеру.

– А для того чтобы их посмотреть, нужен такой же телефон, с камерой? – спросил Рэнд.

– Ага. Может быть, он у него есть. Тогда мы можем не отправлять Карлоса назад. Ты сам знаешь, что он нам нужен.

– Я позвоню профессору Хавнеру, – предложил Карлос.

Прежде чем Рэнд успел возразить, Карлос легко поднялся по лестнице и исчез в проломе. Рэнд посмотрел на Трейси.

– Что? – спросила она таким тоном, будто он обвинял ее в чем-то. – Я только хочу помочь.

Повисло неловкое молчание.

– Ты купила телефон в Тель-Авиве? – спросил Рэнд.

– Ага. Один парень в самолете сказал, что даже если мой американский телефон и будет здесь работать, все равно лучше купить другой – дешевле обойдется. [22]22
  В 1990 году, когда происходят описываемые события, сим-карт еще не существовало. Регистрация абонентов в сети осуществлялась по заводскому номеру телефонного аппарата.


[Закрыть]Роуминг, международные переговоры, сам понимаешь. А что?

– Ты не оставишь мне номер? На случай, если мне нужно будет тебе позвонить?

– В смысле, с одного конца пещеры в другой?

– Нет.

По взгляду Рэнда можно было понять, что он думал: «Не пытайся меня надуть».

– Ты понимаешь, о чем я.

– Ладно, конечно. – Трейси нажала несколько кнопок и протянула телефон отцу. – Вот.

Рэнд записал номер в мобильник.

Показался Карлос и так же быстро спустился по лестнице.

– Он сказал, что сможет получить фотографии и постарается помочь, если сможет.

Рэнд улыбнулся.

– Вот и хорошо. За дело.

Рэнд и Карлос стали разворачивать оссуарии к осветителям, а Трейси фотографировала их в разных ракурсах и с разного расстояния. Потом Карлос продиктовал ей номер Хавнера, она набрала его и поднялась наверх, где связь была более устойчивой.

Рэнд заговорил с Карлосом.

– Игаль сказал, чтобы ты вернулся в Мареша?

– Нет.

– Ты попросил разрешения остаться?

– Я объяснил, что здесь много работы.

– И он позволил тебе не возвращаться?

– Он сказал, что у них тоже много работы, – не сразу ответил Карлос.

Рэнд задумался.

– Карлос, ты очень помог мне, и я за это благодарен, – решительно сказал он. – Но я не хочу пользоваться добротой старого друга. Он и так слишком много для меня сделал. Одолжил оборудование, прислал со своей машиной дочь, одного из своих стажеров. Я отплачу ему плохой монетой, если соглашусь, чтобы ты остался здесь, когда ты нужен там.

Карлос опустил глаза. Вернулась Трейси.

– Я отправила снимки.

– Хорошо, спасибо тебе, – отозвался Рэнд.

– Тогда мне надо ехать, – сообщил Карлос.

Рэнд и Трейси резко обернулись к нему.

– Что? – удивилась Трейси.

Карлос покраснел.

– Я нужен в Тель-Мареша.

– Но, – начала она, – я ведь именно для того отправляла снимки…

Трейси нахмурилась. У нее был такой вид, словно она собиралась заплакать.

– Я думала, мы отправляем снимки именно для того, чтобы ты остался здесь.

Карлос загадочно улыбнулся, и эта улыбка явно предназначалась Трейси. Он протянул Рэнду руку.

– Я хотел бы вернуться сюда за оборудованием, когда вы закончите.

– Конечно, – согласился Рэнд. – Мы не сможем впихнуть его в мой «фиат». Я… скажу старшему сержанту Шарон, что ты уезжаешь.

– Это и я могу сделать, – вызвалась Трейси.

И один за другим они стали подниматься по лестнице.