Текст книги "Путь мистика"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 47 страниц)

Это бессознательное разоблачение лицемерия: эта страна не христианская, в ней нет ни одного христианина. Как они могут забыть Христа? Думают ли они, что Рональд Рейган обладает лучшим умом, чем Иисус Христос? Но оставим Христа в покое... даже сам Бог не превосходит разумом Рональда Рейгана!

Значит, Америка должна начать поклоняться Рональду Рейгану, и в ее школах должны начать учить, что Рональд Рейган сотворил мир, что он – творец. Это показывает реальность; это ее бессознательное разоблачение.

Альберт Эйнштейн обладал великим умом, но он сам потерял к нему интерес. Эти люди не знают, что в следующей жизни он хотел стать водопроводчиком, потому что увидел, что великий ум бесполезен. Он не дает тебе никакой истины о тебе самом, напротив, он продолжает давать тебе ложь о тебе самом. Он очень эффективен во лжи. Да, в отношении объектов мира его постижение велико, но какой в нем смысл? Ты знаешь весь мир, но не знаешь самого себя. Зная весь мир, ты вынужден спрашивать других о себе, о том, кто ты такой.

Эйнштейну это надоело, и он был очень искренним человеком, поэтому он сказал:

– Я не хочу быть физиком, ученым – ничего подобного. Я хочу быть кем-то простым, водопроводчиком, чтобы у меня было достаточно времени, чтобы расслабиться и узнать о себе самом. Самое драгоценное я упустил. И этот самый ум стал причиной Хиросимы и Нагасаки.

Он никогда не мог себе этого простить. Если бы не он, не было бы никаких Хиросимы и Нагасаки. Именно он написал письмо Рузвельту: «Я могу подготовить атомную бомбу, которая превзойдет все старые методы войны, и победа будет абсолютно определенной».

Как только он создал атомные бомбы, и они оказались в руках политиков, он стал сомневаться в правильности этого решения. Он стал писать письма: «Пожалуйста, не используйте их. Они уничтожат миллионы людей, которые никому не причинили вреда, – и я буду за это ответственным».

Но никто его уже не слушал, на его письма даже не ответили. Его первое письмо было получено с великой радостью, и его с великой радостью встретили в Соединенных Штатах. Но другие его письма были просто выброшены – они никого больше не волновали. Теперь в их власти оказались бомбы.

Если бы люди что-то понимали, они не попросили бы ум Альберта Эйнштейна. Перед смертью он подарил свой мозг лучшим хирургам, потому что хотел знать:

– Что неправильно в моем мозге, почему я упустил познание самого себя? – ведь я знал все о самых дальних галактиках. Наверное, в нем что-то не так.

Люди, участвовавшие в этом опросе, только слышали имя Альберта Эйнштейна. Они не знают его агонии. Они не знают, что он постоянно чувствовал себя ответственным за Хиросиму и Нагасаки и так и не смог себе этого простить.

А о Джоне Кеннеди... он был хорошим человеком, но не великим умом. Он не оставил ничего, что предполагало бы великий ум. Настоящим их выбором кажется Рональд Рейган – потому что двух других уже нет в живых – и я бы себе представить не смог, что кто-то считает, что у Рональда Рейгана вообще есть какой-то ум!

Это напоминает мне одну историю. Политику сделали операцию на мозг. Это была большая операция: весь его мозг пришлось извлечь, и это заняло несколько часов, поэтому его череп пришлось зашить. Хирурги заделали ему череп, оставили его под наркозом и ушли работать над его мозгом в другую комнату. В это время кто-то вбежал в комнату, потряс политика и спросил:

– Как ты можешь лежать и спать? Тебя выбрали президентом страны!

– Боже мой, а я здесь сплю! – сказал этот человек. Он просто выбежал вместе со всеми, и его увидел один из хирургов.

– Куда ты? Тебе же еще не вернули на место мозг! – закричал один из хирургов.

– Теперь он мне не понадобится, – ответил этот человек. – Я стал президентом страны. Когда он мне понадобится, я вернусь. Но пока нет смысла. Сохраните его для меня.

Рональд Рейган? – но американская политика... И Рональд Рейган сделал ее очень сплоченным лагерем; до него она не была такой сплоченной. До него мир не был так очевидно разделен. Теперь мы убедились на собственном опыте: хотя все страны от Европы или Австралии до Дальнего Востока и претендуют на независимость, это только притворство. Сейчас есть только две страны: Советский Союз и Америка.

Рональд Рейган оказался самым провоенным человеком и сделал весь мир резко разделенным на два лагеря. Он просто выжидал правильного момента, чтобы начать войну. Он надеялся, что Советский Союз вмешается в Ливии, но я думаю, Советский Союз сейчас более заботит все человечество, чем коммунизм.

Это простой факт: если исчезнет все человечество, не будет никакого коммунизма. Сохранить коммунизм без человечества невозможно. Поэтому для Советского Союза коммунизм больше не самое первостепенное; первостепенно человечество. Поэтому именно Советский Союз успокоил Ливию, чтобы это не вылилось в третью мировую войну. Но Америка просто ищет малейшего предлога, чтобы можно было создать третью мировую войну.

И если этот человек занял третье место в этом опросе, это просто показывает, что большинство американцев вообще не думает. Их даже не заботит, что они ставят Иисуса Христа на четвертое место, а Бога на пятое. Они не думают о том, что оскорбляют свою религию, они не думают о том, что предают христианство.

Но таков посредственный ум. Он наслаждается насилием, он наслаждается войной. Он не заинтересован в том, чтобы радоваться, петь, танцевать, любить. Он не заинтересован в том, чтобы просто быть молчаливым, мирным, цветущим. Всю историю он был за войну – вот почему он выбрал Рональда Рейгана.

И, может быть, Альберт Эйнштейн был избран не благодаря своему великому уму, но за то, что он создал атомные бомбы и положил начало новому миру, новой фазе войны, которая теперь кульминировала в гонке ядерных вооружений. И, может быть, Джон Кеннеди – по той же причине...

В Индии очень редко запрещают книги, особенно такие, как книги Бертрана Рассела. Одна из них была запрещена, но кто-то из моих друзей купил ее в Англии и привез мне. Причина запрета была в ситуации Кубы: Америка угрожала Кубе – она хотела полностью разрушить Кубу, – а Куба попросила помощи у России. На корабле были посланы ядерные боеголовки, и Джон Кеннеди сказал:

– Если этот корабль не остановится и не вернется в Россию, я начну бомбить Кубу.

Хрущев был третьесортным политиком, но он оказался гораздо человечнее: видя эту ситуацию, он отозвал корабль.

Вся Америка наслаждалась этим как победой. Но Бертран Рассел написал книгу, в которой говорит, что это была победа Хрущева и Советского Союза: они подумали о человечестве, они избежали войны ценой того, что их назвали трусами. А у них было достаточно сил, чтобы сражаться, не было никаких причин поворачивать вспять. Но предвидя напрасную гибель тысяч людей... это не осталось бы ограниченным Кубой, это распространилось бы на весь мир.

И такой человек, как Бертран Рассел, человек великого гения, написал книгу в пользу Хрущева. Он был против коммунизма, но он говорит: «Это не имеет отношения к сути. В этой ситуации Хрущев оказался гораздо гуманнее Джона Кеннеди. Джон Кеннеди повел себя как разжигатель войны».

И в той же книге он осудил Пандита Джавахарлала Неру – именно поэтому книга была запрещена, – потому что Джавахарлал постоянно говорил о мире, а его армия бомбила Пакистан! И он не согласился на референдум в Кашмире, чтобы решить, кому он отойдет: Пакистану или Индии. Пакистан был полностью за референдум.

Кашмирцы, без сомнений, хотели войти в Пакистан, потому что девяносто процентов населения Кашмира составляли мусульмане и только десять процентов – индуисты. А Джавахарлал не соглашался на референдум – что было бы демократическим методом решения этой проблемы. Эта проблема осталась нерешенной до сих пор. Сорок лет проблема продолжалась. Обе армии, пакистанская и индийская, стоят на границе, и наблюдатели ООН имеют там постоянный пост. Сорок лет... вы можете там оставаться четыре тысячи лет, и никаких перемен не произойдет, потому что Индия не готова провести референдум – что недемократично. И если Пакистан нападет, Индия готова напасть в ответ.

Джавахарлал говорил о мире и ненасилии, и вот что делают его армии. Он говорил о демократии, а в Кашмире он не смог последовать собственному принципу демократии. Из-за этого отрывка, книга была запрещена, но благодаря самому этому запрету в Индии она продавалась лучше, чем в каком-либо другом месте. Она проникала в Индию благодаря всевозможным контрабандистам и продавалась дороже, почти в два раза дороже.

Поэтому, может быть, американцы, проголосовавшие за Альберта Эйнштейна, сделали это из-за Хиросимы и Нагасаки; за Джона Кеннеди – потому что, тупой и упрямый, он был готов начать бомбить Кубу, не чувствуя никакой ответственности за то, что все человечество окажется втянутым в третью мировую войну; и за Рональда Рейгана – потому что он втянет весь мир в третью мировую войну. Это сделает его величайшим в истории героем – хотя некому будет написать эту историю, и некому будет помнить этого великого героя!

А бедный Иисус Христос... он хорош для воскресной религии. И Бог... хотя эти люди и верят в Бога, они знают, что никакого Бога нет. И даже если Бог есть, не думаю, что люди считают, что у него есть какой-то мозг. При виде того, в каком плачевном состоянии пребывает мир, становится ясно, что никакого мозга у него нет; может быть, он сам – умственно отсталый.

Этот опрос очень значителен. Он показывает человеческий ум – его насилие, его животность, его варварство. Хорошо, что он раскрывает его лицемерие.

Глава 35. Терять нечего

Любимый Ошо,

Что случилось с Гурджиеым в том несчастном случае, когда он попал в автомобильную катастрофу?

Система Гурджиева – немного странная, и она без сомнения отличается от всех других, старых подходов. Вся его работа была сконцентрирована на создании абсолютного ощущения разграничения между телом и сознанием – не в качестве философской идеи, но в качестве действительного опыта.

Это происходит с каждым в смерти, но большинство людей умирает бессознательно. Сознание полностью отделяется от тела и продолжает паломничество, которое вечно. Путешествие тела очень мало, но все это происходит бессознательно. Это естественная стратегия.

Хирург не может удалить небольшую часть твоего тела, если ты сознателен. Он должен сделать тебя бессознательным, и тогда может удалить все, что нужно. Он может тебя убить, ты никогда этого не узнаешь. Но если ты сознателен, тогда боль того, что глубоко укорененная тождественность подвергается разрушению, так ужасна, так невыносима, что ты не позволишь ему этого сделать. Это случилось лишь однажды, в Индии, в начале этого столетия.

Махараджа Варанаси должен был перенести операцию по удалению аппендикса. Лучшие хирурги всего мира заботились о нем. Но возникла великая проблема: он не хотел принимать ничего, отчего потерял бы сознание. Работа всей его жизни была точно как работа Гурджиева: он пытался быть сознательным и быть отдельным от тела. И он сказал:

– Можете удалить аппендикс. Я не потревожу вас.

Но хирурги не могут поверить пациенту. Это такая операция... удалить аппендикс, пока он в сознании! Он может спрыгнуть со стола, может что-то сделать; он может разрушить не только всю операцию, но и собственную жизнь.

Но проблема была и с другой стороны. Если операцию отложить, была опасность того, что аппендикс лопнет, а это верная смерть. И поскольку он был не обычный человек, его не могли заставить. Он был готов умереть, но не был готов подвергнуться какой-либо анестезии, которая сделала бы его бессознательным.

В конце концов, хирурги решили:

– Если рискнуть, это не принесет вреда, пусть остается в сознании. В любом случае он умрет. Если мы его не прооперируем, он умрет. Но есть возможность того, что, может быть, он и прав. Может быть, он достиг качества такой целостности, что его сознание отдельно от тела, и его можно спасти. Поэтому стоит рискнуть. Он упрямый человек, он не послушается; он никогда никого не слушал.

Решение нужно было принять за несколько минут; иначе все было бы кончено. И в конце концов, его решили прооперировать.

Он остался сознательным. Операция была проведена, аппендикс удален, а он оставался таким, словно ничего не случилось. Это было беспрецедентное явление во всей истории медицины. Это было чудо.

Работа Гурджиева состояла в отделении сознания от тела и в том, чтобы сделать сознание такой мощной силой, чтобы тело не могло тянуть его за собой, чтобы тело стало только слугой, а не хозяином. Он проводил множество экспериментов.

Например, он пил алкоголь. Нельзя себе представить, чтобы такое количество алкоголя... но он оставался в полном сознании. Никакое количество алкоголя не могло сделать его бессознательным. Он и его ученики – они начинали пить вместе, но через несколько минут все лежали на земле – он продолжал пить.

Он пытался разными способами почувствовать, в чем он все еще привязан к телу. Он постился, не ел много дней – и в этом не было ничего религиозного, это было чистым научным экспериментом. Он ел слишком много, чтобы все тело говорило: «Остановись!», но он продолжал есть, просто чтобы дать телу полностью понять, что он не находится под его контролем: он будет делать то, что он хочет, и не собирается слушаться тела.

Эта автомобильная катастрофа была кульминацией его экспериментов. Неправильно сказать, что это был несчастный случай; это было не так. Он это сделал – намеренно, умышленно, сознательно. Для всех остальных это выглядело как несчастный случай.

Он всегда ездил очень быстро. Все те, кто находился в машине, просто дрожали: в любое мгновение машина могла во что-то врезаться. Но в тот день он был один в машине и умышленно разогнал ее до большой скорости и врезался в большое дерево. У него было множество переломов – машина была совершенно разбита. Врачи сказали, что было совершенно невероятно, как ему удалось из нее выбраться. Он выбрался из нее со всеми этими переломами, весь в крови, и дошел до ашрама – который был почти в полутора милях оттуда – и сказал:

– Позовите каких-нибудь врачей, чтобы проверить, что случилось с телом.

Врачи не могли поверить своим глазам, когда увидели машину. Никто не мог при этом остаться в живых, катастрофа была полной. И со столькими переломами он не потерял сознание; потеряв столько крови, он остался в сознании. Ему удалось пройти полторы мили... что было абсолютным чудом. Он не должен был быть в состоянии этого сделать!

Это не было несчастным случаем, он сделал это специально, и через три недели он был в полном порядке. Он хотел узнать смерть до смерти. Это было целью этого несчастного случая. Он хотел убедиться, что даже если тело претерпевает такие мучения, это никак не повлияет на его сознание. И он был безмерно счастлив, что добился успеха, что он достиг того, что в его терминологии называлось «кристаллизацией». Теперь смерть ничего не значит, и он может умереть сознательно, наблюдая, что происходит.

Избранный им путь был долгим и тяжелым. Он был человеком странного типа: для него он не был ни долгим, ни тяжелым, для него он был совершенно естественным и нормальным.

Этот несчастный случай с машиной нужно помнить как добровольное вхождение в смерть. Он почти умер, но благодаря этому кристаллизованному сознанию ему удалось не умереть. Он отказался умереть. Это красивый эксперимент, хотя и несколько нечеловеческий.

То, что он пытался сделать, можно сделать очень легко, просто осознавая свою ежедневную деятельность: хождение, сидение, еду, сон. Это будет не так драматично, но будет проще, человечнее, здоровее.

Но Гурджиев не был нормальным человеческим существом. Его нужно принимать как исключение, не правило. Никто не должен пытаться следовать ему, потому что он попадет в беду. Такого рода человеку нельзя следовать, такого рода человеком нужно родиться. Из жизни таких людей ты многое можешь понять, но ты никогда не должен пытаться им подражать.

И это правда не только в отношении Гурджиева. В истории Востока были другие люди, которые умерли неизвестными... Некоторые из них известны, но даже нормальное восточное человечество попыталось их забыть, потому что их эксперименты казались выходящими за все возможные рамки.

В Индии есть восемьдесят четыре сиддхи. Во всей истории Индии было восемьдесят четыре человека, которые могли бы разговаривать с Гурджиевым на одном языке, которые пробовали всевозможные эксперименты. Может быть, в некоторых экспериментах Гурджиев не смог бы состязаться с этими людьми.

Я был в одном из монастырей сиддх. Их монастыри ушли в подполье. Их эксперименты до такой степени настроили против них массы, что их литературу сжигали, убивали их мастеров, пытались стереть... говоря, что они не являются частью наследия Востока.

В Ладакхе в Гималаях есть небольшой монастырь в глубине гор. Никому не говорят, что он принадлежит сиддхам. В Индии есть несколько других. Но если только тебе не доверяют, тебе ничего не скажут об этих монастырях. Все они связаны друг с другом.

В этом монастыре я увидел один эксперимент, который поможет объяснить эксперимент Гурджиева. Люди начинают пить яд в небольших дозах, мало-помалу увеличивая количество с каждым днем. Этот яд так опасен, что одной-единственной дозы достаточно, чтобы прикончить человека. Но они приходят к точке, где могут принять любое количество этого яда, и он совершенно не влияет на их сознание. Они остаются абсолютно нормальными. Они поглотили столько яда, что если они тебя укусят, ты умрешь; они наполнены ядом.

И в этих монастырях держат больших кобр, яд которых наиболее опасен. Из ста змей только три действительно ядовиты; девяносто семь процентов – просто лицемеры, у них нет настоящего яда. Но они могут заставить тебя потерять голову, если ты их увидишь, потому что они выглядят как настоящие змеи. Они и есть змеи, не хватает только одного – яда.

Кобра лучше всех в том, что касается яда. И эти сиддхи, как их называют, приходят в состояние, когда принимать яд снаружи, обычный яд, просто бессмысленно. Они заставляют кобру кусать их за язык, и кобра переворачивается на спину и выливает им в рот весь свой яд. И вы удивитесь – умирает кобра! – потому что этот человек так полон яда. У кобры есть лишь немного яда в небольшом мешочке во рту. Именно поэтому китайцы едят змей просто как овощи. Просто отрежь ей голову, и она становится овощем!

Есть известная история о мастере, который сидел со своими учениками и мастером, пришедшим в гости. И так как кобра – это деликатесное блюдо, была приготовлена кобра. Но мастер был внезапно потрясен, увидев на тарелке другого мастера голову кобры. И он отнял у него тарелку и позвал повара, который тоже был монахом, но оказался не только монахом, но и мастером.

Этот мастер очень рассердился, но прежде чем он смог выразить свой гнев, повар сказал:

– В чем дело?

– Посмотри, в чем дело. Ты приготовил даже голову кобры!

– Не волнуйся.

Он взял эту голову, проглотил ее на глазах у всех и сказал:

– Теперь ты можешь есть. Не волнуйся; я позаботился об этой голове.

Воцарилось полное молчание и шок. Но, может быть, он был связан с определенной тайной школой сиддх в Китае, поэтому опасности не было. Он не умер.

Эти эксперименты, без сомнений, выходят за всякие здравые рамки, но они доказывают, что человек способен стать настолько сознательным, что ничто никогда не может снова сделать его бессознательным. Он достиг предельного в сознании. Именно в этом смысл гурджиевского эксперимента. Не называй его несчастным случаем.

Любимый Ошо,

Я – энергия, которая становится мыслями и эмоциями. Я – выражение этих мыслей и эмоций. Я – свидетель этих мыслей и эмоций. Что из этой святой троицы ближе всего к уникальному существу, которым я являюсь?

Последняя категория, энергия как осознанность, ближе всего к центру существования. Тогда мышление отходит немного в сторону, выражение отходит немного в сторону. Обращаясь от выражения к мышлению, а от мышления к не-мышлению и просто чистой осознанности, ты ближе всего к себе и к самому существованию.

В эмоциях, мыслях, выражении – та же самая энергия, но движущаяся к периферии, к окружности, не к центру. Чем ближе ты к периферии, тем дальше от самого себя.

Падай назад шаг за шагом. Это путешествие к источнику, а источник – все, что тебе нужно пережить... потому что это не только твой источник, это источник звезд, и Луны, и Солнца. Это источник всего.

Ты можешь двигаться к периферии. Именно это делают люди. Это та же самая энергия, отлично только направление – энергия, движущаяся наружу, уходящая дальше от твоей сущности. Энергия одна и та же. Помни: я не говорю, что это другая энергия, но она уходит дальше от твоей сущности. Ты узнаешь многие вещи, но никогда не узнаешь самого себя.

Когда ты приближаешься к себе, это та же самая энергия. А познать себя – должно быть первостепенной целью каждого разумного человека в мире, иначе ты знаешь весь мир, в то время как остаешься невежественным в отношении самого себя. Все твое знание тщетно. Ты можешь ничего не знать, но если ты знаешь самого себя, ты будешь полон мира, любви, молчания и великого экстаза.

Этот выбор – за тобой.

Любимый Ошо,

На днях ты сказал игнорировать содержимое негативного ума и не давать ему энергии. Мне кажется трудным оставаться на лезвии бритвы игнорирования, не падая и не подавляя, и таким образом не загоняя эти вещи обратно в бессознательное. Не будешь ли ты так добр, рассказать мне, как различать между ними двумя?

Ты уже знаешь это. Твой вопрос содержит это различение. Ты прекрасно знаешь, когда игнорируешь, а когда подавляешь.

Игнорировать – это значит просто не обращать внимания. Что-то есть, ну и пусть будет. Ты никоим образом не затронут, тебя не волнует, должно это сохраниться или исчезнуть. Ты не выносишь никакого суждения. Ты просто принял, что это есть, и не твоя забота, должно ли это быть, или не должно.

В подавлении ты принимаешь активную роль. Ты борешься с этой энергией, ты заталкиваешь ее в бессознательное. Ты пытаешься сделать так, чтобы ее нигде не было видно. Ты хочешь знать, что этого больше нет.

Например, есть гнев. Просто сиди в молчании и наблюдай, что есть гнев. Пусть остается. Сколько он сможет оставаться? Думаешь ли ты, что это нечто бессмертное, вечное? Точно так же, как он пришел, он уйдет. Просто жди. Ты ничего с ним не делаешь, ни за, ни против. Если ты делаешь что-то в его пользу, ты его выражаешь, а когда ты его выражаешь, то оказываешься в беде, потому что другой человек может не быть медитирующим – скорее всего, он им не будет. Он тоже отреагирует, и с еще большей яростью. Теперь ты попал в порочный круг.

Ты гневен, ты сделал гневным другого, и вы продолжаете делать друг друга все более гневными. Рано или поздно твой гнев станет почти неразрушимой скалой ненависти, насилия, и, двигаясь в этом порочном круге, ты теряешь сознательность. Ты можешь сделать что-то такое, в чем позже раскаешься. Ты можешь убить, ты можешь ранить или, по крайней мере, попытаться. И когда этот эпизод окончен, ты можешь изумиться: «Я никогда не думал, что могу кого-то убить!» Но ты создал энергию, а энергия может сделать что угодно. Энергия нейтральна: она может создавать, она может разрушать; она может осветить твой дом, она может сжечь твой дом.

Игнорирование означает, что ты ничего в отношении этого не предпринимаешь. Есть гнев. Просто заметь это, – что есть гнев, – точно так же, как видишь дерево, находящееся снаружи. Имеешь ли ты с ним что-то общее? По небу движется облако, имеешь ли ты с ним что-то общее? Гнев – это тоже облако, движущееся на экране твоего ума. Поэтому наблюдай, позволь ему двигаться.

И это не вопрос пребывания на лезвии бритвы. Не делай из маленьких вещей большие. Это очень маленькая вещь, и ее можно сделать очень легко, тебе просто нужно принять, что это есть. Не пытайся этого удалить, не пытайся принять в отношении этого какие-то меры, не чувствуй стыда из-за того, что испытываешь гнев. Даже если тебе стыдно, ты начал действовать. Разве ты не можешь оставаться неделающим?

Есть грусть, есть гнев; просто наблюдай. И будь готов к сюрпризу: если ты сможешь наблюдать, и твое наблюдение ничем не загрязнено, чисто – ты действительно ничего не делаешь, но просто смотришь – гнев постепенно пройдет. Грусть исчезнет, и ты останешься с таким чистым сознанием.

Ты не был так чист до этого, потому что не было возможности гнева. Теперь, когда возможность стала действительностью, она исчезла вместе с гневом. Ты гораздо чище. Ты не был таким молчаливым, таким мирным, теперь ты таким стал. Грусть потребляла определенную энергию. Она не позволила бы тебе пережить такое глубокое ощущение счастья, она омрачала бы твое сознание.

И все эти негативные эмоции поглощают твою энергию. Они все еще продолжаются, потому что ты их подавил, и они остаются подавленными, чтобы ты не мог выпустить их наружу. Ты закрыл двери и загнал их в подвал; они не могут бежать. Даже если они и хотят бежать, ты их не выпускаешь. Они будут тревожить всю твою жизнь. Ночью они будут становиться кошмарными, уродливыми снами. Днем они будут влиять на твои действия.

И всегда есть возможность того, что какая-то эмоция станет слишком большой, чтобы ее можно было контролировать. Ты подавлял, подавлял и подавлял, и облако становилось все больше. И приходит момент, когда ты больше не можешь контролировать. Тогда что-то происходит, что в глазах мира делаешь ты, но только те, кто знает, смогут увидеть, что ты этого не делаешь: ты находишься под воздействием очень большой силы импульса. Ты ведешь себя, как робот, ты беспомощен.

Ты убиваешь, ты насилуешь, ты делаешь что-то уродливое, но фактически ты не делаешь этого. Ты собрал весь этот материал, который приобрел такую власть, что теперь он может принудить тебя что-то сделать – вопреки тебе самому, что-то, претящее тебе самому. Ты знаешь: «Я не должен этого делать. Почему я это делаю?», но все же ты сделаешь это.

Многие убийцы во многих судах говорили совершенно честно, что не убивали. Но суд не мог этому поверить, закон не мог этому поверить. Я могу этому поверить – потому что все суды и законы примитивны. Они не достигли зрелости. Они еще не основываются на психологии. Они являются просто местью общества – облеченной в прекрасные слова, но на самом деле это не что иное, как то же самое, что сделал этот человек... он убил, теперь общество хочет убить его.

Он был один. Но у общества есть закон, суд, полиция, тюрьма. И оно пройдет через долгий ритуал, чтобы доказать самому себе: «Мы не убиваем этого человека, мы просто пытаемся предотвратить преступление». Но это не факт. Если ты хочешь предотвратить преступление, твой закон должен более основываться на психологии, психоанализе, медитации. Тогда ты сможешь увидеть, что ни один человек никогда не делает ничего плохого, просто неправильно устроено все общество.

Общество неправильно, потому что оно учит людей подавлять, а когда они подавляют, приходит момент, когда подавленное начинает их переполнять, и они просто беспомощны.

Они – жертвы. Все ваши преступники – жертвы, а все ваши судьи, все ваши политики и священники – преступники. Но это продолжалось веками и поэтому стало общепринятым.

Ничего не делай, просто игнорируй... и это нетрудно, это очень простое явление. Например, вон то растение. Разве ты не можешь его игнорировать? Разве ты имеешь с ним что-то общее? Не стоит ничего с этим делать.

Просто посмотри на содержание своего ума с расстояния, лишь небольшого расстояния, чтобы ты мог увидеть: «Вот это гнев, вот это грусть, вот это тоска, вот это тревога, вот это беспокойство», и так далее, и так далее. Пусть они остаются, как есть. «Мне нет до этого никакого дела. Я не собираюсь ничего в отношении их предпринимать». И они начнут исчезать.

И если ты сможешь научиться простому, – позволить этим вещам исчезать из сознания, – то приобретешь такую ясность сознания... твое видение будет таким проницательным, твое прозрение будет таким глубоким, что это не только изменит твою индивидуальность, это позволит выйти на поверхность подавленному содержимому бессознательного. Видя, что ты научился не подавлять, вещи начнут выходить наружу. Они хотят выйти в мир.

Никто не хочет жить в подвале, в темноте. Видя, что ты позволяешь вещам выходить наружу, они не станут ждать, когда ты ночью заснешь, они начнут выходить на поверхность. Ты увидишь, что они выходят на поверхность из подвала твоего существа и движутся прочь из твоего сознания. Постепенно твое сознание станет пустым.

И это чудо, волшебство: если бессознательное пусто, стена между сознательным и бессознательным разваливается. Все становится сознательным. Сначала у тебя сознательна была только одна десятая часть ума, теперь же сознательными стали все десять частей. Ты в десять раз более сознателен. И этот процесс может пойти еще глубже, он может высвободить коллективное бессознательное. Ключ остается прежним. Он может высвободить космическое бессознательное.

И если ты можешь вычистить все бессознательные части, находящиеся под твоим сознанием, то получишь такую прекрасную осознанность, что войти в сверхсознательное будет так же легко, как птице подняться в воздух.

Это – твое открытое небо. Только потому, что ты был так нагружен... такая тяжесть, что ты не мог летать. Теперь тяжести нет. Ты так легок, что гравитация теряет власть над твоим умом; ты можешь лететь в сверхсознательное, в коллективное сверхсознательное, в космическое сверхсознательное.

Божественность – в пределах твоей досягаемости. Ты должен только высвободить дьяволов, которых держал в своем сознании, загоняя их в бессознательное. Выпусти этих дьяволов, и божественность окажется в пределах досягаемости. И обе эти вещи могут произойти одновременно: когда низшая часть очищена, для тебя становится доступным высший мир. И помни, снова я говорю – это простой процесс.

Любимый Ошо,

Я прочитал статью в одном журнале из Соединенных Штатов, в которой говорилось, что ученик гуру Шри Чинмой прополз на четвереньках двенадцать миль по хайвэю, чтобы почтить четырнадцатилетие своего пребывания с гуру. Этот человек говорит, что Шри Чинмой учит своих людей, что ради духовного роста они должны совершать великие физические подвижничества. Шри Чинмой жил в Соединенных Штатах много лет.

Ошо, кажется, правительство Соединенных Штатов скорее готово принимать таких дураков, как Шри Чинмой, которые учат людей ползать по хайвэю на четвереньках, чем позволить тебе помочь нам найти, кто мы такие. Кажется, предварительным требованием к жизни на этой Земле является умственная отсталость. Пожалуйста, прокомментируй.