Текст книги "Путь мистика"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

Глава 25. Украсть истину

Любимый Ошо,

Когда ты отвечал на вопрос, «забавно ли наблюдателю?», я нашел, что скользнул в пространство свидетеля, когда смотрел тебе в глаза, и встреча случилась. Это была такая ясная, прохладная встреча, и по сравнению с этим я почувствовал, какими липкими, неуклюжими и ограниченными были любые эмоции, которые я к тебе испытывал и в которых думал, что встретил тебя.

Однажды, во времена Пуны, ты, сказал, что должен разбить наши сердца. Я думал тогда, что мы с тобой можем встретиться, только если наши сердца тотально и неоспоримо отданы тебе; мы можем встретиться, только если чувствуем глубочайшую возможную любовь.

Но в этом недавнем опыте любовь – и даже доверие – совершенно не казались мостом. Все же они играют жизненно важную роль в отношениях мастера и ученика. Не расскажешь ли ты нам об этом?

Любовь и доверие играют важную роль в отношениях ученика и мастера. Но это только ступень. Человек должен выйти за ее пределы.

Любовь красива, но недостаточна.

Доверие лучше, более заземлено, более прочно.

Любовь эмоциональна: доверие же интуитивно.

Эмоции продолжают меняться в каждое мгновение – это поток, на них нельзя полагаться, – но доверие может стать великим основанием. Любовь помогает тебе достичь места, в котором возможно доверие. Без любви доверие невозможно. Любовь почти как мост, который может развалиться в любое мгновение, но все же остается мостом. Если ты его используешь, он приведет тебя к доверию; без него ты не сможешь непосредственно достичь доверия. Поэтому любовь необходима, но самой по себе ее недостаточно. Ее применение в том, чтобы быть средством, целью же является доверие.

Точно как любовь функционирует как средство к доверию, доверие тоже функционирует как средство к чему-то запредельному – для чего ни в одном языке не существует слова. Это опыт. И это, должно быть, ты испытал на мгновение, глядя мне в глаза. Это не дело любви, это не дело доверия, но нечто совершенно неизвестное уму. Любовь и доверие помогают тебе этого достичь. Но помни, это только средства к цели, для которой не существует названия. Внезапно, когда доверие тотально, ты можешь получить его проблеск. Оно тебя сметает. В этом ты просто исчезаешь.

Для любви нужны двое. Для доверия тоже нужны двое. В любви между влюбленными большее расстояние, потому что это нечто биологическое; это не привилегия человеческих существ. Привилегией является доверие. Расстояние становится меньшим. Между мастером и учеником расстояние очень мало, но расстояние есть расстояние, малое или большое. Оно разделяет; сохраняется двойственность.

Безымянное явление, к которому ведет тотальное доверие, – не отношения. Это единство (At-one-ment). Двое исчезают. Кто ученик, а кто мастер, трудно определить. Они стали одним кругом, одним полюсом. И это всегда приходит без предварительной информации, просто внезапно, как порыв ветра. Но как только ты это испробовал, любовь и доверие кажутся очень бедными, ты познал богатство. Это могло случиться лишь на несколько секунд, но это неважно.

Есть старая история. Один король очень любил своего телохранителя. Этот телохранитель был таким красивым человеком, и так любил короля и доверял ему, что в любой момент готов был отдать за него жизнь, если бы было нужно. Он был готов оказать королю любую услугу. Они были неразлучны – на охоте или на войне, или просто на прогулке в садах. Телохранитель был всегда при короле, и между ними возникла своего рода дружба.

Однажды король сказал:

– О чем ты думаешь? – ты когда-нибудь мечтаешь быть королем?

И бедный телохранитель сказал:

– Я так беден, я не могу себе позволить такие дорогие мечты. Я мечтаю о небольших вещах, но не могу мечтать о том, чтобы быть королем.

– Тогда, – сказал король, – я хотел бы передать тебе на двадцать четыре часа свой сан. На двадцать четыре часа ты король, а я твой телохранитель.

Телохранитель попытался переубедить короля:

– Не делай этого. Не делай этого со мной. Я не могу об этом помыслить. Я не могу этого принять – ты, и мой телохранитель.

Но король настаивал, и это произошло. Телохранитель на двадцать четыре часа стал королем, а король – телохранителем. И эта история очень значительна, потому что первым, что приказал телохранитель, было распять короля!

Король не мог поверить, никто не мог поверить. Он был таким достойным доверия человеком, что же с ним случилось? Но приказ короля есть приказ, и настоящий король был распят. И теперь не было речи о двадцати четырех часах, он остался королем навсегда.

Это суфийская история. Суфии говорят, что и любовь, и доверие могут предать – им нужна только возможность. Даже доверие может предать, нужна лишь возможность. Есть лишь одно, что не может предать, и это безымянное запредельное – где больше нет двух, где пережит своего рода один дух в двух телах, одна душа в двух телах. Поначалу это будет лишь на несколько мгновений, потому что этот опыт так странен, так чужеземен, что потребуется некоторое время, чтобы получить его снова. Постепенно он будет расти. Приходит мгновение, когда он становится просто твоим образом жизни.

Я видел, как любовь предавала. Это очень просто. Трудно найти любовь, которая не предает. Трудно найти доверие, которое бы предало, но это возможно. Лишь возможность... Например, я любил столько людей, я отдал им все свое сердце, и без всяких условий. Но теперь, когда против меня обернулся весь мир – что должно было произойти рано или поздно, – даже те, кто считал себя достигшими доверия, предают. А когда предает доверие, это так уродливо.

Любовь можно простить, потому что она – биологическая. Она обречена измениться. Доверие – не биологическое, это высшее явление. Но даже те люди, которые верили, что доверяли мне – и они не дурачили самих себя, они действительно верили, что питают ко мне доверие – они просто не находили возможности предать. Теперь они нашли возможность, теперь у них есть такая возможность.

Быть близким мне, доверять мне, раньше окупалось; теперь доверять мне стало опасно. Теперь это не окупается.

Ананда Тиртха написал мне письмо. «Мы открыли медитационную академию». Там был Девагит – он усердно работал, чтобы найти место, организовать деньги. Девагит оказал огромную помощь в открытии академии, и он настаивал, чтобы она носила мое имя. Но ни один терапевт не хотел, чтобы обо мне даже упоминалось. И Тиртха написал объяснение: «Мы не назвали академию твоим именем, нигде не упоминали твоего имени по той простой причине, что твое имя стало опасным. Люди боятся участвовать в терапевтической группе, если это твоя терапия. Правительства не позволят...»

Теперь это не окупается... все они отбросили имена, начинающиеся со «Свами» и «Ма»; они оставили только «Тиртха», «Рад-жен». Это тоже хитрость. Почему не взять снова свое старое имя? – потому что у старого имени нет престижа, а они хотят ехать на обеих лошадях. Они хотят своими именами эксплуатировать саньясинов, а не-саньясинов эксплуатировать, отбросив мое имя и всякую связь со мной и совершенно удалив это из своих групп.

Они пришли ко мне неудачниками. Терапии умирали в Америке и Европе, потому что люди находили, что это только игра. Я сделал их всемирно известными терапевтами, изменил структуру их терапий, соединил их с медитацией, и они стали ведущими терапевтами мира. Они пришли ко мне неудачниками, банкротами. Но они все это забыли. Теперь они думают, что я представляю опасность. Быть со мной больше не окупается; лучше быть самим по себе.

Но они не могут покинуть и саньясинов, потому что если ты совершенно сам по себе, ни один саньясин не будет о тебе беспокоиться. Поэтому в рекламе они используют красную одежду; на фотографиях они в малах. Но в реальности они не носят красной одежды, не носят мал. Что это за хитрости?.. Кажется, не только политики... может быть, в каждом человеческом существе есть некий политик.

Девагит сказал мне, что ему почти пришлось физически драться, чтобы, по крайней мере, поместить в брошюру мою фотографию, потому что все они помещают свои фотографии. С огромным трудом они согласились и поместили очень старую фотографию, чтобы никто меня не узнал. И они не поместили под фотографией моего имени. Под их фотографиями стоят имена, но под моей имени нет. Наверное, эту фотографию сделал какой-то любитель; никто не может определить, кого она изображает.

Только вчера все три политические партии Уругвая анонимно решили, что хотят, чтобы я остался здесь, хотят приветствовать моих людей. Президент, министр иностранных дел, министр внутренних дел – они согласились, что не имеют против меня совершенно ничего. Все, что им присылали из разных стран: из Англии, из Испании, из Америки, из Индии, из Греции, из Италии, из Германии, – ни единого слова против меня; все было против людей, которые могут приехать, если я здесь останусь.

Это странное утверждение! Оно против моих последователей, потому что у кого-то нашли наркотики... Но это такая простая логика: человек, у которого нашли наркотики, был также христианином или евреем, и он был христианином, евреем или индуистом всю жизнь, веками, поколение за поколением. Саньясином он был только год, а меня осуждают! Христианство не осуждают, Иисуса не осуждают, папу не осуждают... даже не упоминают о них.

Фактически, все преступники мира принадлежат к какой-то религии. Все убийцы, все насильники принадлежат к какой-то религии. Если бы все определялось таким образом, осудить следовало бы все религии. У них не было бы никакой респектабельности, им не позволяли бы строить храмы, церкви и синагоги, им не позволяли бы распространять свои религии, потому что их религии опасны. Они создают убийц, насильников, грабителей.

Это странное утверждение. Когда кто-то что-то делает, это его индивидуальная ответственность. А у меня нет даже религии. Я не несу ответственности ни за кого другого. Они видели, что во всех сообщениях, полученных ими от разных правительств, говорится, что мне нельзя разрешать остаться; в то же время им было ясно, что против меня ничего нет. Если кто-то другой что-то сделал, он должен быть наказан, не меня нужно наказывать и преследовать.

Они согласились, анонимно – а здесь очень трудная ситуация. Это коалиционное правительство, не однопартийное; правительство составляют три партии. Прийти к анонимному решению – очень трудное дело, но они пришли к анонимному решению. И министр иностранных дел сообщил прессе: «Пребывание здесь Ошо приветствуется, и он может проводить здесь свою работу».

Но они не знали, как обстоят дела, и в каком мире мы живем. Американский посол, должно быть, немедленно информировал Рональда Рейгана, а Рональд Рейган позвонил президенту. «Если вы позволите Ошо остаться в Уругвае, все кредиты, которые мы собирались вам предоставить, – а это значит миллионы долларов, – будут приостановлены. Во-вторых, все кредиты, предоставленные в прошлом, – либо будут увеличены проценты, либо вы должны будете немедленно их выплатить: вам решать».

И эта бедная страна, небольшая страна... а вы называете Америку демократической страной свободы. Президент этой страны, правительство этой страны занимаются просто шантажом. Это шантаж! Им нечего против меня сказать. На вопрос: «Почему вы не хотите, чтобы он был в Уругвае?», ответом было: «Это не имеет отношения к делу. Мы просто не хотим, чтобы он был в Уругвае, иначе вы поняли, что мы сделаем». И эти бедные люди ясно видят, что это шантаж, но ничего не могут сделать.

Но если бы только политики занимались шантажом, это одно – но это сделает и любой другой, как только представится возможность. Шива написал против меня книгу, полную лжи. Я сказал английским саньясинам подать на него иск в суд, потому что то, что он говорит, сущая чепуха. И вы можете видеть его хитрость. В Пуне каждый вечер у меня было собрание людей, которые принимали саньясу. Это было открытое собрание – присутствовало шестьдесят, семьдесят, иногда сто человек. Двенадцать человек или, может быть, больше, принимали посвящение. Десять саньясинов танцевали, были медиумами, создающими живую энергетическую вибрацию.

И Шива написал в своей книге, что каждую ночь мне нужно десять женщин, никак не упоминая того факта, что эти десять женщин – медиумы, что они танцуют в открытом месте, на виду у ста человек, а еще двенадцать человек принимают посвящение. Он об этом не упоминает; он просто говорит, что каждый вечер мне нужно десять женщин.

Видите ли вы? – может ли человек поступить уродливее? А раньше он доверял мне настолько, что говорил, что отдал бы за меня жизнь – и вот что он отдает! В книге содержатся тысячи вещей, которые абсолютно неправильны, сфабрикованы, измышлены его собственным умом.

Любовь красива, пока она есть, но вскоре она становится горькой.

Доверие красиво, пока оно есть. Но если приходит испытание, и возникает возможность, что если ты будешь продолжать доверять, то подвергнешь себя опасности, это больше не окупается. В такое время доверие может превратиться в свою противоположность, оно может стать местью. Это становится аргументом для убеждения самого себя: «Я не предаю: фактически, я был неправ, доверяя этому человеку; это неправильный человек». Теперь он должен доказать самому себе и другим, что это был неправильный человек: «Я не предал, я просто обнаружил, что человек был неправильный».

Это нужно просто для того, чтобы не чувствовать себя виноватым. Это попытка обелить себя, умыть руки, полные крови. Но никакая ложь, никакие заявления никак не меняют факта твоего предательства – и предавая меня, ты не можешь мне повредить. Никто не может мне повредить. Ты просто вредишь самому себе. Тем самым ты разрушаешь свою способность доверять, а если мост доверия разрушен, ты никогда не сможешь выйти за его пределы.

И это странно: такие люди, как Шива, которые прожили со мной шесть, семь лет, – если они не могли обнаружить всех тех фактов, которые «обнаруживают» теперь, когда они не со мной, это только доказывает одно: они умственно отсталые. Семь лет нужно, чтобы это открыть? – вещи, о которых ты говоришь, можно было открыть на пять лет раньше. И в то время ты не мог их разоблачить?.. это было правильное время.

Это психологическая вещь, которую нужно понять. Будут написаны многие другие книги, будут написаны многие другие статьи, и их напишут саньясины – только потому, что они доверяли, а теперь предают. Должна быть какая-то причина тому, что они меня покидают. Без причины они будут чувствовать себя виноватыми, и если причины нет, они должны ее изобрести. Они должны создать ложь.

Любовь не очень надежна, но полезна. Используй ее и двигайся в доверие. Но доверие тоже не стопроцентно.

Двигайся за его пределы. Тогда ты не сможешь упасть; тогда не будет обратного пути.

Тогда это нечто, сопричастное с вечностью.

Любимый Ошо,

Вчера вечером я читал в постели «мусорную» книгу, и внезапно пришла мысль, как вспышка света: «Но мастер не может дать тебе истину, ты должен ее украсть. И он ее не только не потеряет, он будет наслаждаться ее кражей еще больше твоего». И тут же я подумал, что, может быть, в этом смысл главной сутры Ишавасья Упанишады – что целое приходит из целого, и все же целое остается целым. И на несколько мгновений я почувствовал глубокое молчание.

Ошо, пожалуйста, скажи еще что-нибудь об этой сутре.

Сутра Ишавасья Упанишады – одно из наиважнейших из когда-либо сделанных утверждений: «целое приходит из целого, и все целое остается целым. Целое теряет себя в целом и все же целое остается прежним целым».

Это, в самом деле, качество целостности. Его не может быть больше, его не может быть меньше. Ты можешь что-то из него извлечь, ты можешь что-то к нему добавить: оно остается прежним. Это неизменная, вечная истина. Все остальное меняется, и все остальное – если ты что-то из него извлечешь – что-то потеряет; если ты что-то в него вложишь, оно что-то получит.

Если связать эту сутру с мастером и учеником, это становится еще яснее. Тысячи учеников могут взять истину у мастера, но его целостность останется прежней; он не станет нищим, если все вы возьмете его сокровище.

В обыденном мире обычные правила экономики другие.

Нищий сказал богатому человеку:

– Пожалуйста, дай мне что-нибудь. Я три дня не ел. Богатый человек вынул купюру в сто рупий и отдал бедному. Тот не мог поверить своим глазам. Прежде всего, он солгал. Он всегда всем говорил, что три дня не ел, но никто никогда не давал ему купюру в сто рупий. И он остановился в колебании. Богатый человек сказал:

– Ты не удовлетворен? Ты хочешь больше?

– Нет, дело не в этом, – ответил нищий.

– В чем же тогда дело? Ты не кажешься удовлетворенным.

– Нет, дело в том, что вскоре ты окажешься в моем положении. Однажды я тоже был богат и раздавал нищим купюры в сто рупий, и, в конце концов, оказался в такой ситуации, что мне приходится лгать и целыми днями просить милостыню, чтобы мне едва хватало на еду и одежду. Мне тебя очень жаль, потому что тебя надолго не хватит, если ты собираешься поступать таким образом – раздавать купюры в сто рупий таким нищим, как я. Тогда вскоре тебе придется составить мне компанию!

Он говорил правду. Это обычная экономика. Сколько бы у тебя ни было денег, если ты продолжаешь их раздавать, вскоре ты станешь бедным, вскоре ты окажешься нищим. Но богатство твоей внутренней жизни – совершено другое явление: обычные законы экономики к нему не применимы. Чем больше ты отдаешь, тем больше у тебя есть. В этой связи значительна Ишавасья Упанишада.

Даже если мастер отдает тебе все сердце, все же целое остается целым. Даже если ученик в благодарности отдает все свое сердце мастеру, ни мастер ничего не получает, ни ученик ничего не теряет; целостность остается за пределами приобретений и убытков. И ты спрашиваешь о том, чтобы украсть у мастера истину...

Именно это обычно говорил ученикам Гурджиев: «Пока вы не готовы ее украсть, вы никогда ее не получите».

И это правда: когда ты крадешь истину, мастер счастливее тебя; фактически он прилагает все возможные усилия к тому, чтобы ты мог ее украсть. Ее нельзя дать. Посмотри на это под другим углом: истину нельзя дать, но можно взять. Я не могу ее тебе сказать, но ты можешь услышать. Я не могу ее тебе показать, но ты можешь увидеть. В этом смысл «кражи». Это не то, что подразумеваешь под кражей ты.

Гурджиев хочет сказать именно то, что мастер доступен.

Ты должен быть достаточно храбрым, чтобы взять. Он оставляет все двери открытыми. Ты должен быть достаточно храбрым, чтобы войти и взять сокровище. А мастер наблюдает и наслаждается. Если ты не войдешь в дом, это создаст ситуацию для него грустную – потому что, что еще он может сделать? Двери открыты, ты был приглашен тысячи раз. Сокровища не заперты, но ты не можешь собрать достаточно храбрости, чтобы войти в дом мастера и взять их. Нет никакой речи о воровстве.

Истина не принадлежит никому. Она настолько же твоя, что и любого другого. Мастер не владеет ею; это осознание, не право собственности. Но он не может тебя принудить ее взять, потому что это потеряет всякий смысл.

Есть три вещи, получить которые ты можешь только по своей инициативе. В самой твоей инициативе содержится способность их получить. Мастер может создать в тебе эту инициативу, поощрить тебя, но не может тебе этого дать, потому что даже если он тебе это даст, ты его потеряешь, ты где-нибудь это оставишь.

Есть старая история. Бедный человек со своим ослом возвращается с рынка. Он гончар, а в Индии только гончары используют ослов, чтобы перевозить горшки из одного места в другое. Он продал все горшки, но на дороге нашел огромный алмаз, неограненный, неотшлифованный. Он ничего не знал об алмазах, он подумал, что он пригодится для игр его детям. «Он выглядит красиво, сверкает. Или, может быть, будет красиво, если я повешу его на шею ослу».

И ему удалось повесить его ослу на шею. Мимо на прекрасном коне проезжал ювелир. Внезапно он остановился. Он не мог поверить своим глазам... он никогда не видел такого большого алмаза. К тому же на ослиной шее! Он спросил бедного человека:

– Что ты возьмешь за этот камень? Естественно, он понял, что этот человек не знает, что это алмаз.

– Что ты возьмешь за этот камень?

Бедный человек стал лихорадочно думать. В конце концов, он сказал:

– Хватит и одной рупии, но я думаю, что он понравится моим детям или моему ослу.

– Целую рупию за камешек? Ты что, сумасшедший?

В нем проснулась жадность:

– Этот человек ничего не знает. За одну рупию он продает алмаз ценой в миллион рупий! С ним можно поторговаться.

И он сказал:

– Нет, я дам тебе только четыре анны, – и он стал медленно удаляться, сидя на лошади.

Случайно другой ювелир оказался рядом, и он был гораздо богаче; он ехал в колеснице. Он тоже остановился и спросил:

– Сколько стоит этот алмаз?

И этот человек сказал:

– Только что он стоил рупию, но теперь стоит две. Кажется, на этот товар слишком много покупателей; цена должна быть поднята!

Ювелир дал ему две рупии, взял алмаз и уехал. Первый всадник вернулся, подумав: «Как глупо было торговаться из-за одной рупии. Надо просто дать ему рупию и взять алмаз». И он сказал ему:

– Не волнуйся, я дам тебе рупию.

– Но алмаз продан, – сказал гончар.

– Алмаз? – спросил ювелир.

– Я бедный человек, но тоже кое-что понимаю – кому нужен простой камешек? Я получил двойную цену: две рупии наличными.

– Ты сумасшедший, – сказал ювелир. – Я мог бы дать тебе десять рупий!

– Но ты пришел слишком поздно. Никогда не будь слишком жадным. Я готов был отдать его тебе за рупию. А когда подъехал другой человек на колеснице, я уже знал, что наверное, он стоит тысячи рупий, но что мне делать с тысячами рупий? Двух рупий достаточно. Я бедный гончар: две рупии дадут моему бизнесу хороший толчок. Мне больше ничего не нужно.

Ювелир очень разозлился.

– Глупец, – сказал он. – Идиот! Ты продал алмаз, стоящий миллион рупий, за две!

– Не сердись, – сказал гончар. – Фактически, идиот ты, потому что ты знал, что это алмаз, но не захотел купить его за рупию. Я бедный человек. Я понятия не имел, что это такое; я никогда не видел алмазов. Я запросил с тебя самую высокую цену, которую только мог придумать; я никогда не видел больше одной рупии. Так кого ты называешь идиотом? Иди домой и сколько угодно плачь о сбежавшем молоке. Что же касается меня, двух рупий достаточно – алмаз или не алмаз. Для меня слишком много и двух рупий.

Люди живут жадно. Их жадность направлена на мирские вещи, и когда Гурджиев говорил ученикам: «Вам придется украсть истину», они думали, что он говорит, что они должны стать ворами. Гурджиев остался непонятым. Гурджиев на самом деле говорил, что мастер не может ее тебе дать, потому что ты не поймешь, что это алмаз. Ты подумаешь, что это просто камень, – если только не приложишь усилия, чтобы ее украсть. В самой попытке кражи ты достигнешь осознания того, что нашел нечто ценное.

Ты знаешь известную пословицу: «Украденный поцелуй сладок». Почему должен быть сладким украденный поцелуй? – потому что при краже ты прикладываешь усилие. Само усилие делает его ценным. Чем тяжелее усилие, тем важнее вещь, которую ты хочешь получить.

Гурджиев прав: ты должен суметь украсть истину. И никто не будет от этого счастливее, чем твой мастер, потому что он ничего не теряет, а ты обретаешь целый мир.